Глава 14
За следующие две десятины я узнал о магии, кажется, больше, чем за всё время в Академии ДАР. Древние не делили энергии на цвета, сливая их в один – белый, и уже из него, как призма из света, выделяли нужную силу.
Так, например, Рида утверждала, что эльфы – это генетически преобразованные люди, в смысле, человеки. С её слов получалось, что группы, изучавшие и развивавшие флору планеты, культивировали в себе энергии, нужные для взаимодействия с лесом и получали зелёную силу жизни. Те, кто изучал тектоническую динамику, развивали красный цвет, а гляциологи и прочие полярники, соответственно – синий.
Не знаю, насколько это соответствует истине, но теория красивая. Тем более, эльфов других домов я ещё не встречал.
В себе я ещё в академии увидел и другие цвета. Жёлтый, фиолетовый, даже чёрный. Так что учили меня комплексно. Вообще очень неожиданно всё вышло. Однажды в жилой модуль, где я спал, вошёл огромный робот. Сначала я от ужаса чуть сквозь стену не выпрыгнул, но потом между массивным бедром и краем дверного проёма протиснулась Рида и всё пояснила.
Она уже говорила как-то, что в местном сервере хранятся образы восьмисот членов дома Лавой. И вот она, пока я отдыхал, залила в искусственный интеллект этого железного монстра образ человека по имени Сафронил Лавой.
Хотя, он только с виду монстр, а так оказался нормальным мужиком, хорошим собеседником. Заведовал раньше тем, что у нас называется системой образования. Вот и начал меня подтягивать до уровня членов дома. Так что основное время я проводил в «яйце». Это Сафронил так его называл. А на самом деле какое-то магическое поле, усиливающее мозговую деятельность. Так что я висел позе эмбриона, а он читал мне лекции.
Из них следовало, что основной упор делался вовсе не на «стихии» или какие-то мифические «элементы». Всё гораздо проще.
– Реальность есть энергия с наложенной программой, – говорил Сафронил. – Бог посылает в мир энергию своей любви, а люди уже программируют её так, как им надо. Низший уровень воздействия – изменять уже готовые частицы существующего мира. Например, брать камень и вытёсывать из него статую, или срывать растения, выделять из них краски, а потом рисовать ими картины. Этот уровень доступен даже людям без магических способностей.
Что-то подобное, кажется, нам ещё на теории воздействия рассказывали, но тогда я толком и не понял, сдал и хорошо. А сейчас, да ещё и с иллюстрациями, которые появлялись прямо у меня в голове, получалось очень доходчиво.
– Маги низшего уровня работают с составляющими. С типами энергии. Отсюда и многоцветие аур. Кто-то научился оперировать энергиями огня, кто-то наоборот – холода. Развивая эти способности, можно добиться многого. Например, маг холода может сжечь тебя ледяным огнём.
И, видя моё недоумение, задал добивающий вопрос:
– Почему?
Мне понадобилось не меньше пяти минут, чтобы ответить правильно. Что я только ни выдумывал. И что лёд можно разогреть, и что многие материалы застывают при высоких температурах… Мой преподаватель только отрицательно вертел головой. Нереальное зрелище, кстати. Шея-то на сервомоторах, так что каждый поворот головы сопровождается лёгким гулом.
А ответ оказался гораздо проще. И я сам до него додумался, сам! Все наши ощущения, жар, холод, и так далее, субъективны. И когда мы чувствуем жар, то на самом деле работает разница температур. Например, космический холод будет восприниматься так же, как и пламя.
– И здесь мы подходим к следующему уровню воздействия на мир, – назидательно сказал Сафронил. – Представь себе, что мир есть лишь набор наших ощущений и представлений о нём.
– Ну, прямо кантовская «Вещь в себе», – пробормотал в ответ я.
Неудачно пробормотал. Пришлось рассказывать вообще всё, что я помнил о земных философах. Это заняло достаточно много времени, даже не представлял, что смогу столько наговорить. Зато преподаватель мой был доволен.
– Ваше общество уже стоит на пороге магического воздействия, – довольно заключил он.
– Только вот магии у нас нет. Одни шарлатаны.
– Всё правильно, обычно на поверхности и плавает всякий мусор. Чтобы найти крупицу золота, придётся смыть весь песок.
Вот любит он, оказывается, образами говорить. Но, ничего не скажешь, многое сразу ясно становится.
– Так к какому виду магии относится белый цвет энергий?
На этот вопрос я так и не смог ответить. Что я только ни выдумывал, даже божественное воздействие, всё оказалось не то.
– Жаль… – и голову наклонил.
Печальный робот ростом два с половиной метра. То ещё зрелище. Но, постоял несколько секунд, снова на меня глянул.
– Это магия разума. Мы, люди, не просто часть экосистемы. Мы – нервные клетки мира. Его мозг. И именно мозг сообщает организму, что он видит, слышит, и чувствует. Ваш Кант был во многом прав, мир именно такой, каким его видят и делают люди. Одни и те же события можно представить в разном свете и тогда они понесут в мир разную энергию. А если множество людей верят в какое-то событие, то оно обязательно произойдёт. Белый цвет содержит в себе все остальные, поэтому магия разума может быть применена ко всем элементам.
Так что две десятины я развивал в себе магию разума. Умение воздействовать на мир через свои органы чувств. Получаться начало не сразу, но результаты были потрясающие. Это стихийникам необходимо рисовать всякие руны и читать заклинания. Менталисты же делают всё это в воображении, а потом воплощают результат в мире. А сильные маги прошлого могли запросто обходиться без рун, достаточно приобрести навык визуализации, переноса изменений из сознания в реальность. Это-то и было для меня самым сложным.
Зато, когда энергетический кристалл всё-таки прыгнул мне в руку со стола, моему восторгу не было предела. А через несколько дней я создал между ладоней огненный шар и превратил в пепел все крысиные останки в ловушке.
Мы занимались не только магией. Сафронил старался дать мне общие знания, подготовить к вступлению в должность главы клана. А Рида рассказывала, что знала, о географии этого мира и общей ситуации в нём.
Как оказалось, кроме крысиного лаза, из центра репродукции есть и нормальный выход. И с ним связаны одни неприятные обстоятельства.
– Мы очень хорошо защитили подходы к центру, – светясь довольством, поясняла девушка. – Конечно, после удара удалось восстановить только один подъёмник, без здания. Но зато получилось не только укрыть его под слоем почвы, но и обеспечить отличную защиту. Пятьсот лет назад я модифицировала местные растения, и теперь над входом сам собой растёт защитный покров. Цветы настолько ядовиты, что даже их запах сводит с ума. Животные, вдохнув пыльцу, набрасываются друг на друга и рвут своих же на части. А люди просто теряют волю. Даже если они и пришли с желанием захватить подъёмник, через короткое время им уже ничего не нужно.
– Это такие сиреневые колокольчики? – подозрительно спросил я.
Девушка довольно кивнула.
– А давно ты наверх поднималась?
– Энергия закончилась больше двух тысяч лет назад, поэтому в бесплотном виде я могла посещать пространство лишь в сотню шагов от резервного водохранилища.
– Зашибись! – других слов у меня не было. – Рида, как же ты плохо знаешь людей!
Надо мной склонились сразу двое – железный человек и девушка.
– Рассказывай, – прогудел Сафронил.
Ну, я и рассказал. О том, что кочевое племя набрело на эти цветочки и для добычи дури организовало рабовладельческое общество. О том, что я и сам был в качестве бесплатной рабочей силы. А остальное отлично рассказали мои шрамы.
Девушка смутилась, покраснела, а потом пробормотала:
– Но ведь нормальному человеку и в голову не придёт сознательно себя травить.
– Однако вот, пришло, – я развёл руками. – И теперь я должен всё это прекратить. Я с первого дня рабства мечтал о том, как разделаюсь с мымгырами, и теперь вы подсказали мне отличное решение.
Лифт со скрипом поднимался. Полоска света родилась под крышей, но уже через пару секунд расширилась, сверху свисали грязные корни, а в нос ударил сладковатый, очень привлекательный запах.
Хотелось вдыхать его полной грудью и не выдыхать, но помешал костюм. Воротник вдруг вытянулся, превратился в капюшон, потом разделился надвое и закрыл лицо. Верхнюю часть прозрачным щитком, а нижнюю плотным тканевым фильтром. Запах пропал почти полностью.
Лифт дёрнулся и встал. Вокруг меня расстилалось сиреневое поле, слабо переливающееся в неярком предрассветном свете. Запах почти не чувствовался, но потихоньку мной овладевало ощущение радости. Наконец-то я уничтожу источник процветания мымгыров. Зачем убивать их самих, если можно сделать так, что этому племени больше не будет выгодно держать рабов, да и просто оставаться на одном месте. Пусть кочуют, как раньше. Ну, а если все их кочевые угодья уже кем-то заняты, то сами виноваты, нечего было наркотой увлекаться.
Я сосредоточился на своей правой руке и нарисовал в воображении шесть заученных рун. Представил, что в ладони появляется джедайский меч. Потом запитал руны белым и красным, провёл необходимые изменения, воплощая созданное в воображении в реальность. Сердце застучало чаще. Это моя собственная частота поднимается. Сафронил сказал, что я таким образом преобразовываю мир, превращаю его в другую собственную вероятность.
Но маг я пока ещё слабый. И поэтому через несколько секунд в руке у меня вместо меча лежал огненный кнут. Причём, красный, как у плохого джедая. Ситуация кажется мне очень смешной, и я хохочу в голос. Ну, ничего. На бесптичье и кастрюля соловей. Я взмахнул раскалённым кнутом и чуть не спалил себе ягодицу. Таким ещё и работать надо уметь. И как Эфере сам себя до сих пор не изуродовал?
Новый удар, не такой размашистый, и передо мной взлетают десятки сиреневых колокольчиков. Земля будто распахана, листья и стебли изломанными телами падают в борозду.
Ещё взмах, ещё… В воздухе непрерывный полёт рваных в клочья цветочных головок, лепестки облепляют ноги до самой развилки. Хочется кричать, петь от радости.
– Городски… -е цветы! Городски… -е цветы! – в такт ударам кнута ору я. – Вот о-пять! я кри-чу! вам сквозь гро! хот и дым…
Мне хорошо. Никогда в жизни не было так замечательно. Агон ещё только-только показался из-за горизонта, а мною в ударном темпе уже обработана почти четверть сельскохозяйственного угодья. Я машу и силы, кажется, с каждым ударом только прибавляются. По всему полю стоит грохот и свист, будто трудится бригада комбайнёров.
– Эх! Хорошо, что я кнут получил, – весело говорю я сам себе.
А что бы не пообщаться с умным человеком? Тем более, никого больше нет. Мелькнула чья-то тень на периферии зрения, но давно уже пропала.
– Мечом бы я – эх! – столько не намахал. А тут – опа! – один замах и красота…
В спину что-то больно ударяется. Я с удивлением оборачиваюсь, поднимаю из-под ног стрелу. А неплохой мне выдали комбинезончик…
Ко мне толпой несутся человек двадцать мымгырских лучников и мечников.
– Ну что же вы так медленно? – весело спрашиваю я их. – Я уже заждался.
Прямо на подходе подсекаю сразу двоих, на них, не успев свернуть, предсказуемо валятся ещё трое, один перепрыгивает кучу-малу и попадает под следующий удар.
– Дураки вы, – говорю я. – вот зачем вам мечи? Надо было как я, с кнутом. Эх! И ещё один без головы.
Огненный хлыст рассекает тела, не замечая кожаную броню. Лежащие уже не поднимутся, остальные окружили меня и топчутся метрах в десяти.
– А луки где? – кричу я.
Мне хорошо. Радость не убавляют даже многочисленные стрелы, барабанящие по костюму. Больно конечно, но в моём состоянии и эта боль приносит необъяснимый кайф. Делаю прыжок и быстрым ударом подсекаю сразу троих. Одного режу пополам в районе пояса, остальные лишаются ног.
– Что же вы так неловко? – спрашиваю у лежащих.
Они смешно молотят руками, что-то кричат. Кстати, вокруг меня осталось человек пять-шесть, остальные то ли кончились, то ли сбежали. Я делаю следующий прыжок, добавляя в него зелёной энергии, и оказываюсь прямо за спиной одного. Отсюда очень удобно срезать головы ещё троим. Остальные с криком разбегаются.
Жаль… Так интересно было. Но, делать нечего, нужно работу работать. Вот только не дают. Прямо передо мной среди цветов возникают сразу четыре аккуратных малахитовых портала и оттуда выскакивают восемь эльфов. Все с луками, а у четверых ещё и мечи. Ага, так его величество, оказывается, наркомафию крышует?
– Здравствуйте, девочки, – ору я им, отчаянно размахивая кнутом.
В первую секунду в меня ударяют четыре стрелы, но и трое нападавших оказываются рассечены огненным хлыстом. Все попали, кстати, в лицевой щиток. Вернусь, Риду расцелую за костюмчик.
– Рида!!! – ору я зачем-то. – Я тебя расцелую!
Прямо передо мной возникает перекошенное злобой лицо.
– А тебя я не люблю, – говорю корчащему гримасу эльфу, обвивая его меч кнутом. – Ты злой.
Злюка ошарашенно смотрит на оставшуюся в руке одинокую гарду и позволяет мне без проблем снести ему голову.
– Ну! Кто ещё желает комиссарского тела?
Открывается ещё один портал. Ого, какой здоровяк. Как же он с такой фигурой в лесу по деревьям лазит?
Из зелёной арки в цветы неторопливо выходит огромный воин в полном металлическом доспехе. На боку висит неожиданно короткий меч.
– Ты не из Эрмитажа сбежал?
Не отвечает. Ну и дурак. Я замахиваюсь кнутом и вдруг навстречу мне выстреливают два таких же, но зелёных.
Нет, это не кнуты. Блин, так даже интереснее. Какие-то лианы шипастые. Я отскакиваю в сторону, одновременно задевая навязчивую растительность хлыстом. Красно-белая вспышка и лианы отрезаны.
Воин вскидывает обе руки, и тут же прямо из воздуха в меня летит толстенное бревно.
– Ты где его прятал? – спрашиваю я. – За пазухой?
Одновременно прыгаю вверх, добавив в прыжок зелёненького, и оказываюсь на бревне. Инерция уносит ноги за спину, и я делаю три торопливых шага, чтобы удержаться. Чёрт, не упасть бы, оно быстро несётся. Двумя осторожными скачками продвигаюсь к другому концу и нос к носу сталкиваюсь со здоровяком. Только и успеваю пихнуть его в грудь. Будто резиновый мячик толкнул. Похоже, у него какая-то магическая защита на латах.
Противник падает, я тоже не удерживаюсь и валюсь спиной в цветы, а сзади с грохотом катится, сминая уцелевшую флору, бревно. Не пытаясь встать, отвешиваю кнутом знатную плюху противнику в шлем. Зелёная вспышка, мегаэльф ёрзает, стараясь подняться, выстреливает в мою сторону зелёными молниями, но я вновь с оттягом луплю его раскалённым кнутом по железной морде. Последний неуверенный всполох опавшей защиты, отчаянный, приглушённый забралом, вскрик, и всё.
– Ну, пацан к успеху шёл, – философски замечаю я.
В портал успевает уйти лишь один. Второй оставшийся ходить не может – ног нет. Но молодцы, да. Хорошо помогли. Мы с ними почти до конца остаток поля ликвидировали. Меня даже начало потихоньку отпускать.
Вяло добиваю раненых, выкашиваю оставшиеся цветочки, затем печально провожаю в небытие кнут, и из последних сил забираюсь в лифт…
– Шеф, домой, – и плюхаюсь в угол.
Вымотался.
Оглушительно топая, Сафронил подошёл и склонился надо мной.
– Выпустил пар?
Я только молча кивнул. Говорить не хотелось, вставать не хотелось, дышал тоже осторожно. Всё-таки крепко меня зацепила пыльца, несмотря на комбинезон.
– А теперь расскажи мне свои ошибки?
Гулкий голос отдавался в черепе, как в пещере, разве что эха не было. Я непроизвольно поморщился. Разве можно так орать над ухом, если человеку плохо?
– Давай потом, Сафронил? Меня и так наизнанку выворачивает.
– Значит, всё ещё хуже, чем я думал.
И так же, тяжело бухая железными подошвами по каменному полу, ушёл. Даже не объяснил, сволочь. А мне сидеть теперь, думать. А я не могу. Голова сразу стала будто набита ватой. Причём, мокрой. Чуть шевельнёшь, всё внутри дёргается из стороны в сторону.
Ну какие у меня ошибки? Какие?..
Я секунду постоял неподвижно, закрыв глаза. Солнце, точнее, Агон, светит ярко, а в этой каменной яранге, скорее всего, как обычно, полумрак. Сделал глубокий вдох, на секунду оглянулся на десяток охранников, аккуратной кучей сложенных под стеной, и вошёл внутрь.
– Опа! Вы нас не ждали? А мы припёрлися!
Надо же, все, кто нужен, здесь. И Мымрог, и Эфере, и даже оба дурака-советника.
– Ты? – толстое тело неожиданно резво подскочило со своих подушек.
Эфере, ни слова не говоря, стремительно приблизился ко мне и неуловимо махнул кнутом. Я сделал то же самое. Чёрный кожаный хлыст на долю секунды сплёлся с огненным, и мой противник чуть не упал, когда в руке у него осталась лишь деревянная рукоять с несерьёзным обгорелым хвостиком.
– Значит, это ты уничтожил всю «ангельскую пыль»? – мымрог щёлкает пальцами, и из-за занавески медленно, красуясь голыми широкими плечами, выходят четверо с мечами. – А я тебя любил. Видимо, зря. Ты оказался неблагодарным и за мою любовь обрёк весь клан на смерть.
Занавеска продолжает шевелиться. Скорее всего, за ней лучник, а может, и не один. Мымгыры лук не уважают, считают, что настоящий воин должен драться с врагом, глядя ему в глаза, но здесь, видимо, тоже всё решает политика. А Мымрог не умолкает.
– Ты, неблагодарный, виновен в будущей гибели нас всех. Содрогнись, убийца женщин и детей, ибо и тебя, как и нас, ждёт смерть.
И тут из-за занавески в меня полетели сразу три стрелы. Ещё несколько дней назад я заметил бы их только, когда получил по комбинезону. Но Сафронил не зря не отходил от меня последнюю десятину. И ведь ничего нового не открыл, просто систематизировал мою природную способность к разгону. Так что я рывком ускоряю пульс…
Быстро летят, на виртуальных тренировках казалось медленнее. Зато все почти рядышком. Широкий взмах рукой и три сломанных стрелы падают куда-то в сторону. Отпускаю пульс, пока не выскочило сердце. Прав учитель, рано мне ещё подолгу в изменённом состоянии находиться, надо научиться собой управлять. А то вон, четверо с мечами уже бегут.
Делаю рывок навстречу, на скорости падаю на спину и кручу огненным кнутом над собой. Двое одноногих плашмя валятся на земляной пол, а я, пользуясь инерцией, перекатываюсь и встаю на ноги. Тут главное, не делать пауз. Машу кнутом по боку того, который справа, а сам шагаю назад. Вовремя. Меч со свистом рассекает место, где только что находился мой бок. Разворачиваюсь. У оставшегося охранника очень удивлённое лицо. Того и гляди, закричит «Я так не играю».
С силой пихаю его основанием ладони в нос. Пару минут ему будет не до меня, а убивать случайных людей в мои планы не входит. Пока меченосец присел, держась за лицо, поворачиваюсь к Мымрогу.
– Не из-за меня вы собираетесь умереть, а из-за тебя, дурака. Я же в первый день просил меня отпустить. А ты? Вот и расплачиваешься теперь за свою глупость.
С диким нечленораздельным криком на меня бросается Эфере. В помощь ему вскакивает оставшийся охранник. Вот дурак-то! Неужели нос прошёл?
Рывком запускаю пульс в темпе, подпрыгиваю, добавив в ноги чуть зелёной энергии… Ух, хорошо! Ощущение силы опьяняет. Я подскочил на корпус выше стоящих. Тут же луплю Эфере носком ноги в висок и опускаюсь за спиной охранника. Надо же, я уже на полу, а главный надсмотрщик ещё не совсем упал. Отвешиваю охраннику смачную оплеуху. По уху, сложенной лодочкой ладонью. Пару минут в ушах позвенит.
– Мымрог, ты меня не понял? Или и правда хочешь умереть?
Толстяк стоит изумлённый. Я понимаю его мысли. За полминуты из четверых охранников остался один, и тот в сомнительной готовности. Заместитель по работе с рабским контингентом лежит и не дышит. Лучники тоже не добились результата. А судя по тому, что снаружи никто не вбегает и не пытается зарубить незваного гостя, дела совсем плохи.
– Я умру в бою! – кричит он.
А что, похвально. Отец-командир как-никак. Вон, выхватил аляписто украшенный меч и шагнул на меня. И ведь не дрожит почти.
– Ну и дурак, – говорю. – Я хотел предложить вам нормальную жизнь.
Меч опускается.
– Ты уничтожил нашу жизнь, – его голос дрожит. – Теперь мы даже не можем уйти в старые кочевья. Всё занято.
– Ты же знаешь, что не всё, Мымрог. Степь большая.
– Это ты не знаешь. Что ты здесь видел? Только моё хорошее к тебе отношение, да приходящие караваны. А там, – он разгорячённо машет мечом, указывая куда-то влево от себя, – ходят мои браться, сыны, знакомые. И никто из них не потерпит, если я вторгнусь в их земли. Нам осталось только умереть или уходить к мёртвым скалам, а там всё равно смерть. Так что лучше убей меня, как воина, бывший раб. Я не хочу видеть, как умирают мои люди.
В помещении стояла гробовая тишина. Как-то сейчас надо разговор повести, чтобы они сразу всё правильно поняли. А то вон, даже девчонки-рабыни готовы схватиться за любой предмет, которым можно меня по голове огреть.
– Вели подать нам с тобой питья, Мымрог. Потому что я пришёл не убивать тебя, а наоборот, принёс вам новую жизнь и новые угодья.
– С ангельской пылью?
Вот жук хитрожопый. Хрен тебе, а не халявная дурь. Будешь как все, на траве и навозе существовать.
– Ангельской пыли больше не будет. Будет как раньше. Много лугов, много травы для скота и воды для всех.
– Где?!
Нет, однозначно жук. Чуть не запрыгнул мне на плечи с этим вопросом. Надо его слегка окоротить.
– А что, питьё для разговора уже принесли? Или ты по глупости считаешь, что говоришь с рабом?
Вот так, как ведро воды на голову. Покраснел, засопел. Но кому-то сзади махнул рукой. Тотчас принесли кувшин и две глиняные пиалы. Надо же, обычаи похожих народов сходны и в разных мирах. Пиалы почти как у нас в Средней Азии, только керамические. Налили воды наполовину. То ли с уважением, то ли жадничают. Нет, дело не в уважении. Вода отдаёт затхлым. Экономят, видимо, колодец-то мы им перекрыли. Так что созданы все условия для успешных переговоров.
– Мой клан начал строить город в мёртвых скалах.
Круглое лицо Мымрога пытается вытянуться, но бесполезно – щёки не дают. Ещё бы. Для них это смертельно опасная зона, там нет ни еды, ни воды, там из голого песка торчат обломки каменных строений, расплавленные до состояния скал. Не знают мымгыры, что под всем этим ещё сохранились кое-какие подземные строения. А теперь и надземные будут. И воды там полно, стоит копнуть метров на сто вглубь.
– Ты упорный эльф, Кириил, – надо же, даже имя моё вспомнил. – Я знаю, что ты построишь свой город. Или сдохнешь! Но я не хочу ковыряться в скалах среди песка. Там нет травы для животных и воды для людей.
– Ты не прав, Мымрог. – надо же, у меня даже манера разговора стала походить на собеседника. Но так даже лучше. – Трава там уже тянется из земли, да и колодцы выкопаны. И строить я буду не один. Мне помогают сотни больших железных людей.
Вот не знаю я, как по-мымгырски «робот». Да у них, поди, и слова такого нет. Рабовладельческий строй…
– Так что город скоро будет стоять. И я хочу, чтобы ты кочевал вокруг и не пускал внутрь глупцов, что приходят за древностями.
– Ты говоришь, что есть вода и трава. А откуда я знаю, что ты не ошибаешься?
Блин… Как я могу ошибиться? Я только пять дней, как вернулся. А до того бежал трое суток без остановки до Аспора, столицы Асадеи. В комбинезоне, с комфортом, с запасом еды и воды, но всё равно, почти без отдыха. Пришлось изучать заклинания-энергетики. Добежал, воздушным буром докопался до нужного помещения. Семьсот метров сквозь камень и спёкшуюся землю, кстати. Раньше бы и представить не мог такой труд в одиночку, а с магической подготовкой за три часа справился, только пыль из шахты столбом валила. И наконец, самое главное, вставил пять энергетических кристаллов вместо рассыпавшихся. И тогда уже, как белый человек, стационарным телепортом шагнул прямо к лифту в центр репродукции. И почти сразу в обратную сторону двинулись двадцать металлических големов. Личностей у них пока не было, ими управляли удалённо. Будут завалы разбирать, восстанавливать нужные здания.
Вообще, обе прошлые декады оказались очень насыщенными. Рида и Сафронил принесли мне вассальную присягу. Причём, девушка вошла в дом, а учителю это и не надо было, и так Лавой. Перелили в роботов сознания ещё пятидесяти человек, и в коридорах центра стало очень шумно. Закипела непонятная для меня работа. А на второй день этой свистопляски вся полусотня присягнула на верность мне, как главе дома Лавой.
Теперь я учился в искусственном ментальном поле, с ускорением и виртуальными тренировками. Вообще, сплав магии и технологии у древних мне кажется идеальной структурой. Вот только бы разобраться до конца. А то пока ещё мне до мастера ой, как далеко.
Если я правильно понимаю учителей, а их теперь у меня трое, то образованные маги видят мир как оператор Матрицу – в виде программированной структуры. И меняют её на ходу.
Ну, а неучам вроде меня, приходится учить уже готовые блоки заклинаний или пользоваться сырой силой. Без рунического воздействия пока получается только огненный кнут, ускорение, и ещё кое-что по мелочи.
– Судя по твоему молчанию, Кириил, ты и сам не знаешь, есть в тех местах вода и еда, или нет.
Вот блин, пока размышлял, этот пузан решил, что я вру. А это недопустимо.
– Нет, Мымрог. Я думаю, как мне наказать тебя за недоверие. Наверное, стоит выбрать другого мымрога. А тебя отправить пешком проверять мои слова.
И немножечко огоньку в глаза, пусть прочувствует всю важность момента. Вот, даже отшатнулся.
– Я верю тебе, Кириил. Ты ещё ни разу не обманул и всегда делал то, что обещал. Ты не знаешь, но, если бы ты сказал мне тогда понятным языком, я ни за что не стал бы держать тебя в колодке. Наоборот, принял, как дорогого гостя, напоил сладким чаем и дал мяса в дорогу. Но, судьба жестока, и я совсем не говорю на языке эльфов. А глупые рабы не смогли мне всё правильно объяснить. Я готов их наказать, если на то будет твоё желание.
Надо же, я и не подозревал в их лексиконе наличие таких словесных оборотов.
– Сегодня и завтра собирай людей. Послезавтра утром выходим.
– Но Кириил, у моих подданных совсем нет воды. Все хотят пить и многие не продержатся десятину пути под жаром Агона.
Нет, он всё-таки жук. Хотя, наверное, именно таким и должен быть вождь небольшого племени. Если не хватает силы, то брать хитростью и наглостью. Ладно, хрен с ним.
– Сегодня и завтра в колодце будет вода. Но только сегодня и завтра. Если кто останется дольше, умрёт. И ещё. Я забираю Илью.
А вот последние слова его, похоже, сильно испугали. Не сомневаюсь, что она самая лучшая лекарка во всём здешнем стаде. Но я не хочу, чтобы хорошая женщина томилась в рабстве. Поэтому, пока не опомнился…
– Приведите Илью! – это уже громко, на всю юрту.
Мымрог встрепенулся, но потом покачал головой и только махнул рукой.
– Приведите.
Вот ведь дисциплина, лишь после его слов двое рабов сорвались и вышли наружу.
Действительно, вышли на рассвете, как и хотели. У мымгыров, оказывается, довольно удобные повозки. Тентованные. Я еду рядом с Ильей на местной лошади. На полноценного коня это животное не тянет, так, чуть выше пони, но бежит бодро, несмотря на жару. Илья закутана в белую ткань, так, что виден один нос. К нему я и обращаюсь в разговоре.
– Нет, сед Кириил, я не пойду с тобой.
Вот упёртая тётка. Третий час уговариваю, а она ни в какую.
– Но ведь здесь ты рабыня, – это уже десятый круг, не меньше. – Неужели не хочешь стать свободной?
– Что такое свобода, сед Кириил? Это когда я сама должна искать себе пищу, сама защищать свой дом от лихих людей, сама заботиться о себе. Одна и никому не нужна.
Я это уже слышал не раз, но не понимаю, как можно по собственной воле терпеть издевательства.
– Ты лекарь, Илья. К тебе будут идти со всей степи и сами нести тебе еду, одежду.
– Или украдут и снова сделают рабой. Нет, сед Кириил. Здесь есть люди, которые без меня не выживут. Я не могу их бросить.
До самых мёртвых скал я время от времени возвращаюсь к этому разговору, но тётка непрошибаема. Я даже начал понимать её образ мысли. Живёт на всём готовом, кнута не видела никогда, а уважением пользуется. Так что рабство для неё это, прежде всего, гарантированное трудоустройство и уверенный взгляд в завтрашний день. А заботиться обо всём должна партия, то есть, хозяин. Легко и просто.
На подъезде к цели в передних рядах начинается шум, то и дело в обратную сторону бегут женщины и дети. Я сначала не могу понять, в чём дело, и, только подъехав ближе, вижу комитет по встрече. Десяток металлических роботов легко могут испугать полудиких кочевников. И ведь мужчины не побежали, отправили семьи назад, а сами остались в первых рядах.
Выезжаю вперёд. Перед одним из големов возникает образ Сафронила. Удобная штука эта ментальная связь.
– Пастбища начинаются к северу отсюда. Первый колодец там же. Отправь своё племя, а сам возвращайся телепортом в центр. Нечего главе дома среди дикарей тереться.
Приколист. Конечно вернусь, куда я денусь?
