60

Она велит мне тоже делать это. Дергает нас всех за ниточки и раздает команды. Скоро в руках у девушек оказываются палки, подобранные на опушке леса, они освещают ими лес. Канистру я держу в здоровой руке, она открыта, и керосин льется на пальцы ног.

Я начинаю гадать: не поздно ли вызволить Эбби? Фиона ведет себя так, что, может, и поздно. И если мы разрушим это место – лагерь, где жила Эбби перед своим исчезновением, то тем самым освободим ли ее? А заодно и всех нас. Даже меня.

Сначала занимаются домики, стоящие ближе всего к лесу. Мы поджигаем пустые кровати. Затем дело доходит до офиса – небольшого здания с широким крыльцом – мы льем керосин по всему его периметру. Столовая – небольшое строение на самом краю комплекса, и мы поджигаем ее, словно птичье гнездо. Каноэ вспыхивают так, будто их уже успели пропитать горючим, и они только и ждали, чтобы к ним поднесли огонь.

В воздухе полно дыма, как это всегда было в снах; и пахнет точно так же.

Но есть и отличие. Кто-то зовет меня сквозь дым. Голос. И это не голос у меня в голове и не шепот на ухо, он принадлежит не девушкам с факелами у меня за спиной.

Это реальный голос, кричащий в реальной ночи. Здесь, в лагере, со мной кто-то есть.

Боюсь, это наваждение, что мой ум помутился. И когда он подбегает ко мне с паникой на лице и тревожно спрашивает: «Лорен, ты в порядке, Лорен?» – у меня уходит немало времени на то, чтобы осознать: нет, это не привидение, не часть сна. Это Джеми.

Джеми уже был здесь со мной, и мне следовало бы догадаться, что он знает, где меня искать.

Он вопит. На меня.

– Это все ты? Что ты натворила?

Он имеет в виду огонь. Я смотрю ему за спину, ожидая увидеть море извивающегося огня, по краю которого стоят девушки, подняв факелы как можно выше, будто пытаются поджечь ночь. Они были способны разрушить целый мир, который у них отняли. Они могли покончить с ним.

Но вижу огонь только в тех местах, которые сама же и подожгла, а на снегу – керосиновый след, к которому никто не поднес спичку. Огонь горит, в небо поднимаются черные клубы дыма, но все это не так всеохватно и страшно, как я себе представляла.

Девушек нигде не видно.

– Зачем ты это сделала? – уже спокойно спрашивает он, делая большой шаг по направлению ко мне.

И я делаю шаг навстречу, чтобы сократить расстояние между нами.

– Это было необходимо, – отвечаю я, с трудом выталкивая слова из горла. Я кашляю, и говорить мне трудно. – Она… Они…

Он держит меня; его руки снова обнимают меня. Я знаю, что должна заставить его убежать в лес. Уходи, Джеми. Я горю. Уходи, прежде чем я сожгу и тебя.

Но он прижимается ко мне, его пальцы утирают слезы с моего лица, а я даже и не знала, что плачу, и говорит слова, успокаивающие бушующую во мне ярость. И все, что когда-либо было между нами, не мертво и не втоптано в снег, а каким-то образом возродилось и вернулось к нам.

Его голос звучит у меня в ушах – он не фантом, не демон, не галлюцинация. И я переключаю на него все свое внимание, слышу только его.

– Все хорошо, – вот что говорит он. – Посмотри на меня, Лорен. Посмотри на меня. Их нет. Они не настоящие. Они не настоящие. Я настоящий. И я здесь, с тобой.