Глава 15
Дело ясное, что дело темное
На экране телевизора одна картинка быстро сменяла другую, демонстрируя голливудский боевик с Арнольдом Шварценнегером в главной роли.
– Слушай, – мои губы тронула улыбка, – так забавно видеть старика Арни, разговаривающего по-итальянски. Представляю, как нелегко пришлось озвучивающему его артисту. Только подумай – темпераментный итальянец и немногословный Терминатор, роняющий каждую фразу так, словно она кирпичная.
Севастьянов усмехнулся, но ничего не сказал, только придвинулся ближе и обнял меня за плечи. Сопротивления не встретил – я только устало уронила голову ему на грудь.
– Я вам не мешаю? – раздался сзади насмешливый голос Конфетина.
Я нехотя отодвинулась от Кирилла и поправила сбившуюся юбчонку, не желая баловать ненавистного мне субъекта приятным для него зрелищем. Спорить и огрызаться не хотелось.
На самом деле мечталось только об одном – лечь и уснуть. Да так, чтобы, проснувшись, понять, что все произошедшее – дурной сон, кошмар, рассеявшийся с первыми лучами солнца.
Конечно, мечта несбыточная, а потому придется выбираться. Но как, если последняя надежда умерла вместе с Манзини?
– Ну что? Есть какие-то мысли? – Обойдя диван, приютивший наши усталые тела, Георгий вальяжно развалился в стоящем напротив кресле. – Что вы обо всем этом думаете? – Он раскинул длинные ноги в стороны и оперся на колени ладонями. Будто уголовник на киче, усмехнулась я про себя. Впрочем, что мне известно об этом субъекте? Свалился снегом на нашу голову, а ты принимай.
– Где Володька? – Вопросы пинг-понговыми шарами летали в воздухе.
– С папашей разговаривает.
– Что?! – Надеюсь, я не напугала соседей стуком брякнувшейся о пол челюсти. – Ты серьезно?!
Конфетин махнул рукой.
– Все под контролем, – пояснил он, – одноразовые телефоны у обоих – никто никого не вычислит. Шеф держит руку на пульсе с самого первого дня, не думаешь же ты, что он оставит свое единственное чадо без присмотра?
– Нет, конечно. – Я произнесла фразу тоном ворчливой старухи, который мне чрезвычайно не шел, и отвернулась в сторону. Взгляд упал на ощетинившийся глянцевыми страницами красочный журнал, судя по виду, изрядно зачитанный. Наверное, кто-то из прежних постояльцев забыл его здесь, а рачительный хозяин не стал выбрасывать. Ох уж эти европейцы.
– Так что? – самопровозглашенный руководитель вперил в меня острый взгляд глазок-бусинок. Выбритые брови уже начали отрастать, представляя весьма занятное зрелище. – Так что ты обо всем этом думаешь?
– Честно? – Мои плечи поднялись вверх. – Ничего. В голове пустота и ветер. Ты изучил данные его компьютера, телефона? Есть что-то интересное?
– Увы. – Георгий пожал плечами. – По крайней мере, навскидку ни одной зацепки и ниточки, способной вывести нас на убийцу. В день смерти Арамовой ему вообще никто не звонил, представляешь? Будь он заказчиком, исполнитель должен был отчитаться.
Я задумчиво намотала на палец белокурую прядь.
– Нужно копнуть глубже, – пробормотала я еле слышно.
– Непременно. – Конфетин усмехнулся. – При первой же возможности передам технику нашим ребятам. Но сейчас меня интересует твое мнение.
Я пожала плечами:
– Мне кажется, эти два убийства не обязательно должны быть как-то связаны.
– То есть?
– Ну мало ли. – Я пожала плечами. – Каких только совпадений не бывает в жизни. Чтобы переписать всех врагов Манзини, нам потребовался бы свиток длиной метра два. И это при условии, что мы в него простых недоброжелателей не будем вписывать. Вот и получается, что убить нашего итальянского друга мог кто угодно!
– И так удачно это случилось за пять минут до нашего появления в его доме, да? Ты ведь сама труп проверяла – он еще теплый был. Преступником является кто-то из окружения Манзини.
– Если только… – Меня неожиданно осенило. – Слушайте, а где был Володька, когда вы занимались охранниками?
– На шухере стоял, – Георгий вперил в меня пристальный взгляд. – Парень неопытный, мог нам все дело завалить.
– Мать твою! – Я подскочила на месте. – Твою мать, твою мать, твою мать, – повторяла я, несясь по крошечному коридору.
– Володя, Володенька, голубь мой сизокрылый, ты где? Солнышко, появись!
В ответ – тишина. Распахнулась сначала одна дверь, обнажив пустую комнату с убогим интерьером, затем другая, и только за третьей обнаружился тот, кого я искала.
Антонов лежал на кровати, воткнув застывший взгляд в потолок. Со стороны могло показаться, будто он умер – столь безжизненным и в то же время умиротворенным выглядело его лицо. Подойдя к окну, я дернула в сторону тяжелую портьеру, впуская в помещение солнечный свет. Поднявшаяся пыль заиграла в его столпе разноцветными искрами. Часть ее попала мне в нос, отчего я тут же чихнула.
Устало опустившись на стоящий у письменного стола стул, я спросила:
– Это ты убил Манзини?
Топтавшиеся сзади Кирилл с Георгием, следовавшие за мной по пятам, затаив дыхание ждали ответа.
– Я, – просто сказал Антонов.
Из моей груди вырвался тяжкий вздох.
– Ты хоть понимаешь, что наделал? – Вопрос, конечно, риторический, но мне просто необходимо было его задать.
– Восстановил справедливость. – Голос мальчишки звучал спокойно и ровно. И как только я его проглядела? Как не увидела под этой маской холеного хлыща способную на поступок личность?
– Вов, ну как же так-то? – Мои руки упали плетьми.
– А вот так! – Мальчишка резко поднялся, отчего разноцветное, сшитое из лоскутов покрывало под ним собралось гармошкой. – Убил и не жалею! И будь у меня еще шанс повторить это, сделал бы не задумываясь! Я ведь действительно любил Аньку, понимаешь? А он… Тварь. – Последнее слово Володька выплюнул сквозь зубы. Тяжелым камнем ударилось оно о стену и разлетелось на мелкие осколки, один из которых угодил мне прямо в сердце. Я вспомнила истерзанное тело Арамовой, залитую кровью кухню, то, как долго потом оттирала свою кожу, пытаясь смыть тошнотворный запах смерти, въевшийся в каждую ее клеточку. Да и сейчас еще, стоит подумать о случившемся, как к горлу подкатывает ком.
– И все равно это не выход. – Не знаю, кого я пыталась убедить: себя или собеседника.
– Она ко мне каждую ночь приходит. – Мальчишка провел ладонью по бритому черепу. Волосы уже начали отрастать, образуя мягкий бархатистый ковер, который хотелось потрогать. Не удержавшись, я протянула руку и погладила Володьку по голове, словно любимую нашкодившую собаку. Он сначала дернулся, как от удара, а затем подался вперед, ища понимания и сочувствия. Повинуясь внезапному порыву, я села рядом с ним и притянула его к себе. Парень вновь лег на кровать, положив голову мне на колени. Ноги он притянул к груди, застыв в позе эмбриона. Так мы и сидели какое-то время, не произнося ни слова.
Севастьянов с Конфетиным, прекрасно осознавая деликатность момента, тихо застыли в дверном проеме, не решаясь вмешаться.
– Знаешь, какая она была красивая? – подал голос Антонов. Я согласно кивнула в ответ. Образ Анны уже стерся из моей памяти, и я вряд ли смогла бы воскресить каждую его деталь, но общее впечатление не забыла. Девушка была из тех, кого называют штучным товаром. Ей подобные спокойно по улицам не ходят – их сразу подбирают либо модельные агентства, либо богатые женихи, вроде Антонова. Анне повезло дважды. Хотя… Повезло ли?
– Конечно, это я виноват, – словно угадав мои мысли, произнес Володька. – Не защитил, не уберег. Отца не послушал и… – он запнулся, – тебя. Но я же не знал! – Его голос задрожал. – Я правда не думал, что он… Что он… – Плотину давно сдерживаемых эмоций прорвало, и очищающие слезы стремительным потоком хлынули из Володькиных глаз. Возможно, случись это раньше, дай мальчишка волю своим чувствам сразу, отдайся горю с первого дня в полную меру, и Манзини был бы сейчас жив, и мы не оказались бы в столь ужасном положении. Но у истории нет сослагательного наклонения. Все случилось так, как случилось.
– Но ничего! – Антонов вскочил и заметался по комнате. Слезы высохли, и теперь его глаза горели безумным блеском. – Ничего! – Он сжал ладони в кулаки. – Я отомстил за нее! Конечно, Нютку это не вернет, но… Нютка… – Володька всхлипнул и снова поник. – Она терпеть не могла, когда я ее так называл. Я же любил ее этим поддразнивать. Нютка, Нюська, Нюсек. – Полные губы мальчишки тронула улыбка, а взгляд затуманился воспоминаниями. – Как думаешь, мне когда-нибудь станет легче? – обратился он ко мне.
Тяжело вздохнув, я поднялась и подошла к нему, раскрыв ему свои объятия. Парень тут же в них снова нырнул, положив голову мне на плечо.
– Эх, дурачок ты, дурачок, – прошептала я, гладя бархатистые волосы. – Что же ты наделал, горе мое луковое?! Как же нам теперь выпутаться из этого? – Я крепко обняла Вовку. – А насчет «легче»… Конечно, станет. Обязательно и непременно! На свете нет ничего вечного. Это не значит, что ты забудешь свою Анну, просто со временем воспоминания о ней превратятся в легкую дымку, едва уловимую грусть, что приходит к нам иногда внезапно. Возможно, ты будешь вспоминать о ней в день ее рождения и день смерти, а может, в дни шумных праздников, посреди веселья вдруг мелькнет в голове мысль: «А вот если бы…» Мелькнет и исчезнет так же неожиданно, как появилась. По крайней мере, так было бы, если б ты навсегда не связал себя с возлюбленной содеянным. Теперь, боюсь, призраки прошлого будут являться к тебе чаще. Да и в тюрьме времени на воспоминания гораздо больше. Собственно, чем еще там заниматься, кроме как перебирать в голове минувшие события?
– И пусть! – Антонов отпрянул от меня и рубанул ладонью воздух. – А я все равно ни о чем не жалею!
Это сейчас, хотела сказать я, но промолчала, понимая, что сделанного не воротишь, а парнишке еще предстоит пройти и через осознание случившегося, и через муки совести, и через ночные кошмары.
Поймав взгляд Кирилла, я прошептала одними губами просьбу принести выпить. Экс-возлюбленный – парень понятливый, поэтому уже очень скоро Володька, клацая зубами о стекло, глотал обжигающую крепкую жидкость из запасов хозяина квартиры.
– А вы чего не пьете? – спросил он, принимая из рук Конфетина вторую порцию виски.
– Тебе нужнее, – проговорил тот, похлопывая парня по плечу.
Антонов согласно кивнул и залпом осушил очередной стакан. Алкоголь быстро проник в его кровь, отчего взгляд мальчишки заволокла пьяная дымка, тело расслабилось, а язык перестал слушать разум. Налицо все признаки опьянения – именно то, что ему сейчас необходимо.
– Ты как в мафиози-то попал, снайпер? – бестактно брякнул Кирилл, за что тут же удостоился моего гневного взгляда. Пацан только-только в себя начал приходить или уходить… Не важно, главное отвлекся, а этот снова.
– Дык это… – Володька икнул. – Я ж с детства по военным лагерям. Сначала российским, потом американским и английским. Скаутское движение, все дела. – Лицо парня озарила улыбка, которая ему так шла. – Отец думал, что там из меня дурь выбьют. Ну так он говорил. Как видите, не вышло. – Антонов усмехнулся. – Дурь моя при мне осталось, зато я приобрел навыки выживания в экстремальных условиях. Я ножом белке в глаз попаду. Стреляю, кстати, тоже неплохо. Просто не хотелось шуметь, да и… – Вовка сглотнул, – хотелось, чтобы Манзини умер от того же оружия, что и Анка.
– А ты уверен, что это он ее убил? – Вопрос, мучивший меня все это время, вырвался сам собой, едва ли не против воли.
– Кто же еще? – взметнулся мой собеседник. Кажется, он даже протрезвел. – Вы же сами говорили… Кроме того… – Владимир замялся, будто решаясь на признание, а затем выпалил: – Он же звонил мне.
– Кто?! Когда?! Как?!
– Манзини, – спокойно произнес Антонов. – Вчера. Смеялся и говорил, что отомстил.
– И ты молчал? – Если бы от гнева можно было умереть, я бы уже скончалась.
– А чего говорить? – Взгляд мальчишки сделался колючим. – Я мужик, сам решу свои проблемы. Достаточно того, что вас терплю в качестве нянек.
– Где телефон? – воскликнула я, заметавшись по комнате. – Как он тебя нашел? Вы же сами говорили, что приобрели новый, и номер только твой отец знает. Твою мать! – Взъерошив нечесаные спутанные волосы нервной рукой, я вдруг застыла посреди комнаты, опять пытаясь поймать все время ускользающую мысль.
Напрасно – мелькнув, она тут же исчезла, даже намека на свое содержание не оставив. А потом события и вовсе завертелись с такой скоростью, что стало не до того.
Раздавшийся стук в дверь заставил нас всех вздрогнуть.
– Кто это может быть? – прошептала я, обращаясь к Конфетину, но тот даже взглядом меня не удостоил – подскочив на месте, он тихо подкрался к двери. Мы все потрусили следом, стараясь не шуметь.
Посмотрев в глазок, мужчина тут же от него отпрянул, о чем-то задумавшись. Его напряженный взгляд выражал судорожную работу мысли. Продолжалось это, впрочем, недолго. Уже через секунду он быстро метнулся к окну и, спрятавшись за занавеской, аккуратно выглянул во двор.
Стук в дверь повторился.
– Похоже, соседка, – прошептал Кирилл, прильнувший к дверному глазку. Гоша с сомнением покачал головой.
– Что-то не так, – произнес он задумчиво.
Отодвинув бывшего возлюбленного, я тоже всмотрелась в круглое увеличительное стекло, соединяющее квартиру с внешним миром. На площадке перед дверью топталась пожилая итальянка, чье изображение оказалось искажено вогнутой стеклянной линзой. Выглядела женщина обычно, и все же что-то в ее облике заставило меня насторожиться. Уже позднее, анализируя случившееся, я все пыталась понять: что именно мне не понравилось? Ответ на этот вопрос отыскать не удалось. Возможно, просто сработала интуиция, обострившаяся под действием внешних обстоятельств. Находясь в положении загнанного зверя, человек больше доверяет своим чувствам, нежели разуму.
– Все за мной! – Дважды Конфетину повторять не пришлось. Будучи фактически на осадном положении, мы знали, что эта минута может настать, и оказались к ней подготовлены – поддельные документы и деньги при нас, а остальное уже не важно. Так что на сборы времени много не ушло. Собственно, и самих-то сборов не было. Мы просто бросились за командиром, четко выполняя его инструкции. Все, даже Володька, который как-то резко протрезвел.
Конфетин быстро пересек комнату и, подпрыгнув, дернул за свисающий с потолка шнурок, приведя в движение спрятанную под потолком конструкцию. Складная лестница легко опустилась вниз, открывая нам путь к спасению. Зияющий наверху люк манил темным чревом, обещая незабываемые приключения. Хотя, конечно, это я для красного словца придумала. С чем-чем, а с приключениями в последнее время явный перебор, поэтому никуда меня лично ничто не манило – с удовольствием осталась бы в квартире, вытянув ноги на уютном лоскутном одеяле. Жаль, у судьбы на наш счет были иные планы – мещанский покой нам только снился.
Вздохнув и с тоской осмотрев убогое, но такое уютное пристанище, я покарабкалась вслед за Володькой, подталкиваемая сзади наступающим на пятки Кириллом.
Щелкнул выключатель, и заваленный хламом пыльный чердак озарился электрическим светом. Сколько секретов хранит это помещение? Сколько воспоминаний? Узнать это нам было не суждено, ведь судьба уже вела нас дальше – туда, где в дальнем углу виднелась следующая дверь. Осторожно ступая, то и дело рискуя упасть, спотыкаясь о раскиданные повсюду вещи, двигались мы к ней, надеясь успеть до того, как наши таинственные преследователи ворвутся в квартиру. А судя по доносящимся снизу звукам, они явно стремились это сделать: интуиция нас не подвела – в гости к нам явно не соседка пожаловала. Разве что ей так сильно понадобилась соль, что она решила дверь выломать.
– Быстрее, быстрее, – шептала я, словно и впрямь надеялась, что это поможет нам ускориться. Чердак, на который мы вышли, располагался не только над нашей квартирой. Это было большое общее помещение, выход в которое имелся в каждой квартире верхнего этажа. Жильцы, то ли доверяя друг другу, а скорее просто не дорожа размещаемым здесь имуществом, сносили сюда все, в чем больше не нуждались, но по каким-то причинам не могли выбросить. Хотя, может, они просто к Новому году так готовились?
Как бы то ни было, но захламленность чердака, а также его внушительная площадь задачу нашу не упрощала. Скорее наоборот.
И все же мы успели! Первым выхода на крышу достиг Конфетин. Распахнув дверь, он впустил в слабо освещенное помещение солнечный свет, ослепивший нас на несколько секунд.
Гоша, явно владевший ситуацией лучше нас, действовал стремительно и решительно, из чего я сделала вывод, что к побегу он готовился – все осмотрел. Осознание этого повергло меня в глубокое уныние, ведь и мне следовало поступить так же сразу по прибытии. Но, как известно, после драки кулаками не машут, над сбежавшим молоком слезы не льют, да и времени на самобичевание не было – ситуация требовала быстрых и решительных действий, а не рефлексии, которая в любом случае относится к занятиям непродуктивным.
Следуя за предводителем, мы попали на узкий козырек, окружающий со всех сторон покатую крышу. Судя по всему, проход планировался архитекторами как запасной пожарный выход, он был соединен шатким мостиком железной лестницы с колодцем двора. Предполагалось, что жильцы, загнанные огненной стихией на самый верх, могут спуститься вниз, словно обезьянки, цепляясь за перекладины, прикрепленные металлическими скобами к стене дома.
Но, увы, этот путь нам был заказан из-за маячивших внизу субъектов. Очевидно, что они не просто так топтались у нашего подъезда. Реши мы спастись бегством таким способом, прямиком угодим в лапы полиции. Оставался лишь один выход, и он мне совсем не нравился.
– Твою мать! – выругалась я, с тоской глядя на соседнюю крышу, отделенную от нашей зияющей бездной. – И где твой мостик? – Если можно было бы убить взглядом, Конфетин был бы мертв.
– Ничего не понимаю, – удивился тот, – был ведь здесь. – Наверное, кто-то из жильцов спер доску. Ох уж эти итальянцы!
Ну да, самое время обсудить народ. Только вопрос, что теперь делать, оставался открытым.
Теоретически можно было попробовать перепрыгнуть на соседнюю крышу. Но для этого необходимо иметь смелость, которой присутствующие не особенно, видимо, обладали, – выстроившись в шеренгу на малюсеньком пятачке, спиной чувствуя пологую стену, в нерешительности топтались мы на месте.
Но каков выход? Неужто сдаться? Судя по всему, шанс для этого должен был вот-вот представиться: наши преследователи уже наверняка попали вглубь квартиры и теперь топали прямиком к ведущей на чердак лестнице.
Первым прыгнул Володька. Просто взял и прыгнул. Сделал маленький шажок назад, оттолкнулся ногой и лихо перелетел отделявшее нас от соседней крыши расстояние. На козырек ему попасть, впрочем, удалось. А вот удержать равновесие – нет. Словно гигантская птица, замахал он руками, пытаясь вернуть себе контроль над ситуацией.
Мое сердце ухнуло в пятки. Как нелепо – только и успела подумать я, как мальчишка уже сорвался и полетел вниз. Впрочем, летел он недолго – каким-то чудом ему удалось зацепиться за край карниза руками.
– Что вы стоите? – закричала я на мужчин. – Он же сейчас разобьется!
Мой крик вывел из оцепенения Кирилла. Чуть отойдя в сторону, он повторил недавно совершенный Володькой подвиг, достигнув в этом деле, правда, куда больших успехов. То ли ноги у него оказались длиннее, то ли опыт больше, то ли просто ангел-хранитель добросовестнее, только Севастьянов приземлился дальше Антонова. Очень быстро подскочил он к Вовке и, подав ему руку, вытащил его наверх. Весьма своевременно, нужно отметить, так как по всему было видно, что силы уже покидали мальчишку. Еще бы несколько секунд, и мы имели бы несчастье лицезреть его распластанное на асфальте тело. Картинка, нарисованная воображением, заставила меня вздрогнуть.
– Прыгайте, я поймаю, – завопил Кирилл, обращаясь к нам. – Быстрее!
Но было уже поздно.
– Non si muovono! Mani in alto!
Итальянский я не знала, но все равно прекрасно поняла, что именно хочет от нас выскочивший на крышу мужчина. Вороненой сталью сверкающий на солнце пистолет красноречивее всяких слов свидетельствовал о серьезности намерений нашего преследователя. Вскоре, пыхтя, подоспел и второй – округлый лысеющий субъект, которому, по всей видимости, погоня далась нелегко.
Тяжело дыша, он выполз в проем, подслеповато щурясь на свет.
– Уводи его отсюда, быстро! – только и успел прокричать Гоша, обращаясь к Кириллу, как обрушившийся на его голову удар лишил его сознания. В следующую секунду свет померк и в моих глазах.
