Глава 14
Увяз коготок, всей птичке пропасть
В отличие от России, в Италии закрытые коттеджные поселки – редкость. В Европе в принципе не принято прятаться от окружающих за высокими заборами. Хотя с притоком мигрантов ситуация, конечно, меняется. Открытость – не лучший союзник безопасности.
Но Манзини, судя по всему, и до появления в стране мигрантов было что скрывать, так как его недвижимость выделялась среди прочей не только очевидно огромными размерами, но и внушительным кирпичным ограждением, со всех сторон надежно скрывающим жилище от посторонних взглядов и посягательств.
Нам об этом, разумеется, было хорошо известно. Спасибо итальянским друзьям, обеспечившим нашу команду поэтажным планом принадлежащей итальянскому мафиози крепости. К операции мы подготовились тщательно, сделав ставку на неожиданность визита. Вряд ли Манзини ожидает от нас подобной прыти – любой здравомыслящий человек на нашем месте залег бы на дно и не отсвечивал.
– Ну что там? – поинтересовалась я, перехватывая у Гоши бинокль.
– Три охранника, – коротко бросил тот. – Один на входе, двое других на территории.
– Собаки есть?
– Есть, но в вольере. Их, видимо, только по ночам выпускают. Или при необходимости. Наша задача – сделать так, чтобы ее не возникло.
– Думаешь, получится?
– А у нас есть выход?
– Тоже верно. – Порывшись в карманах, я нашла мятную жвачку и, достав ее из обертки, забросила в рот.
– Самое время освежить дыхание, – усмехнулся Конфетин.
– Каждый успокаивает нервы как может. Тебе, как я посмотрю, издевки помогают. Или ты по жизни такой урод?
Пущенная стрела, судя по всему, достигла цели, так как улыбка медленно сползла с лица Георгия. Теперь он выглядел так, будто только что надкусил лимон.
– Ребят, я вам не мешаю? – обиженно поинтересовался Кирилл. – А то ведь могу выйти из машины, подожду, пока вы отношения выясните.
– Смотри-ка, – самообладание быстро вернулось к Георгию, – наш дружок никак ревнует? Совершенно напрасно. Твоя возлюбленная не в моем вкусе. Я люблю женщин посочнее и поколоритнее, что ли. Тут же ни роста, ни фигуры.
Если Конфетин думал, будто таким примитивным способом ему удастся задеть меня за живое, то ошибался. Цену я себе знаю, и уж в чем в чем, а в своих женских чарах вполне уверена. Немного найдется на свете мужиков, сумевших против них устоять.
Одарив оппонента обворожительной улыбкой, я, демонстрируя презрение, надула и лопнула прямо перед его носом резиновый пузырь.
– Знаешь, – произнесла я, доверительно наклонившись к самому его уху, – проигрывать нужно уметь.
И замолчала. Конфетин надул щеки, намереваясь выплюнуть в меня какое-то оскорбление, но не успел – на холме появился ожидаемый нами автомобиль.
– Все готовы? – поинтересовался Георгий, подбираясь и вытягивая спину.
– Так точно, капитан! – рассмеялась я и, не торопясь, входя в образ, покинула машину. Конечно, мы сильно рисковали, сделав ставку на то, что водитель остановится, но другого способа попасть на охраняемую территорию не нашли.
Я оправила складки миниатюрной юбочки, которая моралистами вполне могла быть принята за пояс, взбила рукой белокурые волосы, провела языком по сочным, ярко накрашенным губам и взмахнула длинными пластмассовыми ресницами. Нацепив на лицо самую широкую и самую глупую улыбку из всех, которые вообще имелись в моем арсенале обольщения, оперлась о роскошный «Мерседес», который мы два часа назад одолжили у одного зажиточного соседа Манзини, числящегося в отъезде.
Солнечный луч, отразившись от одной из граней вдетого в мой пупок хрусталика, зайчиком поскакал вверх, заставив меня на секунду зажмуриться, но не опустить темные очки – в моем случае они играли исключительно декоративную роль – лицо просто обязано оставаться открытым.
Главное, чтобы за рулем не оказались иностранцы. Восточные славяне, коих в последние годы в Италии все больше, на блондинок не шибко падки, да и к женской красоте в целом более равнодушны, чем местные, – проедут и не остановятся.
Но удача благоволила нам. Во всяком случае, мне тогда так казалось.
– Che cosa è successo? – поинтересовался водитель белого фургона, останавливаясь возле моего авто.
– Sorry, I don’t speak Italian, – виновато улыбнулась я в ответ. И затараторила на русском заранее припасенную легенду о заглохшем на дороге транспортом средстве и необходимости попасть в город. Конечно, с таким же успехом я могла «Евгения Онегина» цитировать – мужчина все равно ничего не понимал. Он сокрушенно поцокал языком и, покинув салон авто, направился в мою сторону. Мои компаньоны только этого и ждали. Стоило водителю повернуться спиной к своему железному коню, как они незаметно выскочили из кустов и мягкой поступью отправились к фургону.
Их задача, правда, оказалась гораздо труднее, чем представлялось вначале. Вскоре из-за машины показалась всклокоченная голова Севастьянова. Округлив глаза, он сделал мне знак, означающий необходимость тянуть время. Значит, вопреки ожиданиям, замок сложнее, чем предполагалось.
Продолжая улыбаться во все тридцать два зуба (тридцать, если быть точной), я жестами, как сумела, поведала доверчивому итальянцу о постигшей меня трагедии.
При этом так отчаянно жестикулировала, что поднятая пуш-апом грудь, выразительно выглядывающая из чудом прикрывающей ее полоски ткани, самоуверенно именуемой топиком, ходила ходуном вверх-вниз, магнитом притягивая взгляд несимпатичного и наверняка неизбалованного женским вниманием молодого парня. Приличия ради он несколько раз все же попытался сосредоточить внимание на моем лице, но глаза неизменно сами скользили ниже. Зря он так, кстати! Грудь – далеко не самая выдающаяся часть моего тела и чего уж там, не самая соблазнительная. Вот ноги у меня что надо, да и попа как орех, спасибо фитнес-тренеру. Но о вкусах, как известно, не спорят, а мужики всем прочим частям тела чаще всего и впрямь предпочитают сиськи.
– Видишь? – Мой палец ткнулся в направлении идеально чистых, натертых до блеска внутренностей авто. Складывалось впечатление, что его использовали исключительно для украшения двора и крайне редко по назначению.
Водитель, конечно, ничего не увидел, даже если б очень захотел, так как продолжал пялиться в разрез моей рубашки. Решив порадовать парня, я нырнула вглубь салона, сделав вид, что тянусь за лежащей на заднем сиденье сумочкой. На самом же деле для того, чтобы предоставить мужчине возможность полюбоваться моими длинными ногами и едва прикрытой короткой юбчонкой попой. Безусловно, то была чисто благотворительная акция – для выполнения операции вполне и декольте бы хватило. Достав из клатча пачку, я изящным движением выбила сигарету. Вообще-то я не курю, но нередко использую «отравляющие палочки» для создания образа. Некоторым женщинам сигареты не идут, но только не мне – в каждом движении моих пальцев и губ сейчас столько эротизма, что окажись на месте водителя переполненный гормонами подросток, он уже в конвульсиях бы бился. Впрочем, и на этого разыгранная сценка подействовала как нужно – бедняга исходил слюной, как бульдог возле косточки.
Хотя, пожалуй, довольно – порезвились, и будет. Я, конечно, девушка щедрая, но есть предел и моему альтруизму. Тем более что миссия завершена. Об этом мне сообщил Кирилл, высунув из-за фургона руку с оттопыренным вверх большим пальцем.
Усмехнувшись, я не без внутреннего удовольствия бросила сигарету себе под ноги и вдавила ее в асфальт подошвой босоножки. Водитель поморщился.
– Так что? Смотреть под капот будем или ограничимся заглядыванием мне под юбку? – Я только чудом рот не порвала, так улыбалась.
Итальянец, конечно, ни слова не понял, но затараторил что-то по-своему, отчаянно помогая себе руками, надеясь донести смысл сказанного жестами. Мужчина размахивал конечностями, как ветряная мельница лопастями. Ох уж эти южане – молотят что языком, что руками. Хорошо, что цель его понять передо мной не стояла, а то бы нелегко пришлось.
– Ну ладно, ладно, – небрежным жестом смахнула я очки со лба на нос. – С тобой все понятно. Не будешь ты мне помогать, да и не сможешь. Откуда бы тебе знать, где именно Конфетин под капотом поколдовал? Короче, езжай! Как говорится, свободен!
В очередной раз познакомив мужчину с достижениями российской стоматологии, я милостиво отпустила его восвояси, указав на транспортное средство, успевшее превратиться за эти несколько минут в Троянского коня.
Парень еще что-то лопотал, виновато разводя руками и показывая куда-то в сторону виллы, на которую мы так стремились попасть. Наверное, объяснял, что хочет мне помочь и подбросить в нужное место, но не может.
Улыбаясь во весь рот, наполненный фарфоровыми зубами, я объяснила, без особой надежды на понимание, что вовсе не нуждаюсь в его услугах. Все, что хотела, уже получила.
Бросив на меня последний, полный тоски взгляд, итальянец наконец-то погрузился в свой несколько потяжелевший автомобиль. Хлопнула дверца, взревел мотор, и фургон отправился в путь, оставив после себя только облачко выхлопных газов.
Машина нырнула вниз, и с моего лица медленно сошла нацепленная на него улыбка. Исполняя оставленную Конфетиным инструкцию, я соединила два провода, возвращая автомобилю работоспособность, после чего отогнала его в кусты и убедилась, что с дороги машину не видно. Теперь осталось только ждать. Ждать и наблюдать. Я извлекла припрятанный в багажнике бинокль и отправилась на заранее означенную обзорную позицию.
Вилла Манзини располагалась в удивительно живописном месте, со всех сторон окруженном высокими деревьями. Дорога, ведущая к поселку, петляла среди них, то ныряя вниз, то поднимаясь вверх. Вот на одном из таких возвышений, на достаточном, чтобы не привлекать к себе внимание, удалении от дома, мы и остановились.
Антонов-старший считал Манзини серьезным соперником. Я же, изучив его досье, сначала пришла к другому выводу. Мафиози средней руки (не член коза ностры, но и не законопослушный гражданин), Володькин недруг, как мне показалось, вполне мог доставить серьезные неприятности, но скорее предпочел бы открытую конфронтацию. Теперь же по всему выходило, что я ошиблась. Действуя в лучших традициях «Крестного отца», Манзини ударил по самому больному месту врага, решившись на зверское убийство его возлюбленной. И, хотя ответная месть в наши планы не входила, вывести преступника на чистую воду следовало непременно. Не столько ради торжества справедливости, сколько ради собственного оправдания. Конечно, мы понимали, что Манзини никогда не признается в содеянном, но надеялись под пытками выбить у него имя исполнителя (в то, что итальянец сам исполнил приговор, верилось с трудом). И пусть заказчика нам так просто не разоблачить – полиция никогда не примет полученные таким способом доказательства, мы хотя бы сможем засадить за решетку садиста-маньяка, исполосовавшего ножом бедную девочку. Как именно нам удастся это сделать, пока неясно, но ведь с чего-то нужно начинать. В этом и заключался мой созревший еще в Венеции план.
Нам повезло – дом Манзини на Форт-Нокс не очень походил, что, разумеется, значительно облегчало нашу задачу. Видимо, владелец жилища полагал, что опасаться ему нечего. И это несмотря на совершенное им деяние. Хотя… Чего бы ему бояться, учитывая, в какое положение он нас поставил? Кто ж знал, что эти русские окажутся такими шустрыми? Недооценка противника – ошибка, стоившая карьеры многим европейским полководцам. А ведь еще Невский говаривал, кто к нам с мечом, тот от него и…
Размышляя подобным образом, я не забывала использовать оптику по назначению, пристально вглядываясь в окуляры. Пока все шло по плану – фургон беспрепятственно пропустили на территорию, даже не осмотрев, – открывший ворота охранник лишь лениво перебросился с водителем парой фраз. Подозреваю, о чем-то своем, личном.
Не встретив больше никаких препятствий, автомобиль проехал в ворота, чтобы тут же свернуть в сторону – боковая дорожка, как мы знали, вела к хозяйственным блокам – туда, где располагалась кухня. Разведка в лице конфетинских агентов донесла, что Джузеппе Манзини не терпел обслуживающий персонал в своем жилище, поэтому в доме обычно, кроме него и горничной, никого не было. Остальные служащие размещались отдельно и являлись к хозяину по вызову и служебной необходимости. Исключения делались лишь в дни торжественных приемов, когда приглашенные повара творили на запасной кухне, расположенной в хозяйском здании. В остальное время пищу Манзини доставляли из хозблока прямо в кабинет, в котором мафиози проводил большую часть времени. Там он решал стоящие перед ним задачи, принимал проституток и редких постоянных любовниц, болел за свою футбольную команду и проводил деловые переговоры.
Нарисованный Конфетиным портрет преступника выдавал в нем человека умного, хитрого и изворотливого. К такому просто так не подступишься. Вместе с тем уединенность его образа жизни играла нам на руку.
Оставалось надеяться, что тщательно разработанный план похищения сработает, Манзини – наша последняя надежда на спасение, хотя и весьма слабая, так что иллюзий на этот счет мы не питали.
Между тем давешний водитель уже припарковал автомобиль у распахнутых настежь дверей и теперь покинул кабину с очевидным намерением открыть фургон. Приближался кульминационный момент всей операции. Теперь или никогда!
Оказалось, что теперь! Кто из мужчин вырубил итальянца, мне разглядеть не удалось – на какое-то время тот покинул зону видимости, а уже в следующую минуту я заметила своих компаньонов, оттаскивающих его бездыханное тело в сторону.
Пора!
Быстро запрыгнув в «Мерседес», я повернула ключ в замке зажигания и подала вперед ручку переключения скоростей. Послушное детище немецкого автопрома отозвалось на мои действия довольным урчанием двигателя и, направляемое моей умелой рукой, легко вынырнуло из своего убежища, чтобы, тихо шурша шинами, повезти меня навстречу судьбе или, если выражаться менее высокопарно, к дому врага.
Ворота мне открыл Антонов.
– Получилось? – поинтересовалась я, бросая автомобиль прямо на лужайке – Гринписа на меня нет.
– Вроде да, – кивнул Володька, тревожно глядя в сторону дома.
– Отлично! – Я пожала плечами, изображая спокойствие, хотя на самом деле в душе бушевал ураган страстей.
Следующую фразу я проговорить не успела – отвлек Конфетин, высунувшийся из окна, чтобы тихим свистом привлечь наше внимание. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего, поэтому мое сердце тут же ухнуло в пятки, налив их такой тяжестью, что мне не сразу удалось сдвинуться с места. Зато когда мне все же это удалось, ноги, не разбирая дороги, сами понесли меня к шикарному дому.
Стремясь срезать путь, я бежала прямо по зеленой лужайке, мимо античных (а может, современных, но под старину) скульптур, каменного фонтана в виде мальчика, держащего в руках рыбу, из пасти которой изливается вода, открытой беседки и аккуратно подстриженных деревьев.
Перемахнув через небольшую живую изгородь, я оказалась возле окна, за которым уже скрылся Конфетин.
– Эй, – тихо позвала я Георгия, быстро скосив взгляд на лежащего чуть в стороне охранника. Надеюсь, он все же спит под действием снотворного. Хватит с нас трупов.
Правда, уже через минуту выяснилось, что у судьбы на этот счет свои планы.
* * *
– И что это значит? – Стараясь даже краешком юбки не касаться предметов в кабинете Манзини, я аккуратно подошла к хозяину. Вернее, к его телу. – Он точно мертв? – спросила я, скорее, чтобы заполнить звенящую тишину.
– Есть сомнения? – усмехнулся Георгий.
Еще раз внимательно посмотрев на мафиози, я была вынуждена признать, что нет. Потрогав тело, я поняла, что дух покинул его только что – буквально несколько минут назад.
– Откуда прилетело? – Я мысленно нарисовала траекторию полета торчащего из спины ножа и, не раздумывая, шагнула в окно. Сделала несколько шагов вперед, снова перелезла через кусты и нашла место, с которого, вероятнее всего, и было отправлено холодное оружие.
Вот только никаких следов на гладко постриженном газоне отыскать не удалось – трава жесткая, спортивная, на такой примятости не остаются. Да и я только что тут пробегала, если и были следы, я их все затоптала.
Вернувшись назад тем же путем, я воспользовалась помощью Конфетина, втянувшего меня за руку вглубь помещения. Не забыла вытереть отпечатки пальцев с подоконника, хоть и понимала, насколько это бессмысленно, – я так засветилась с водителем, что вся адвокатская конница, вся юридическая рать не сможет мое честное имя собрать.
Кстати, о водителе – я скорее почувствовала, нежели уловила взглядом движение за окном. Вот ведь черт – мой давешний знакомый очнулся и теперь быстро бежал, стремясь поскорее покинуть территорию не слишком гостеприимного двора. А вот это совсем некстати. Хорошо еще, что Володькина реакция не подвела – пока я раздумывала, что предпринять в связи с происходящим, он встретил итальянца кулаком в челюсть, после чего довольно профессионально нанес удар по макушке, снова лишая парня сознания.
– Слушайте, вы точно всех вырубили? – поинтересовалась я, не скрывая тревоги в голосе.
– Всех, всех. Этому, – Кирилл кивнул в сторону раскрытого окна, – снотворного просто не хватило, на одного очень шустрого охранника пришлось два шприца израсходовать.
– Хорошо, – согласилась я.
Покойников я не боюсь, да и по сравнению с растерзанным телом Анны Манзини выглядел очень даже прилично. Судя по рукоятке, его убили армейским ножом. Удар нанесли сзади, бандит даже понять ничего не успел – тюкнулся носом в стол, да так и остался лежать.
С экрана стоящего перед ним ноутбука призывно и сладострастно взирали полуголые красотки, застывшие в весьма недвусмысленных позах. Что ж, пожалуй, такую кончину можно назвать приятной – всяко лучше смерти Арамовой. Вспомнив залитую кровью кухню и истерзанную девушку, я невольно содрогнулась.
– Тело трогали? – деловито поинтересовалась я.
– Осмотрели, конечно. – Гоша пожал плечами. – Но толку. Очевидно, что убили сзади. Нож прилетел из открытого окна. Метал оружие профессионал, уж больно точно попал в цель.
Я еще раз внимательно осмотрела орудие убийства. Ничего особенного – стандартный армейский клинок, коих мне в моей жизни повидать довелось немало. Мне даже извлекать его из тела не нужно, чтобы понять – это орудие смерти имеет очень острый, изогнутый кончик, облегчающий вхождение лезвия в плоть, и зазубрины на противоположной от него стороне, необходимые для закрепления ножа в теле. Рукоятка – черная пластиковая, «под руку». Без особых примет. Отпечатки пальцев? Возможно, но мы-то не эксперты.
– Вот же черт! – выругалась я. Но времени на эмоции не было – странно, что еще не слышно воя полицейских сирен. Нас явно кто-то подставляет, и, значит, очень скоро должны явиться правоохранители.
– Кабинет осмотрели? – Вопросы сыпались из моих уст, словно горох из порванного мешка. – Есть что интересное? – Встретив взгляд Кирилла, я все поняла. Да и на что я рассчитывала? Что Манзини оставит нам письмо с признанием в убийстве Арамовой? Не говоря уже о том, что теперь вообще нельзя быть уверенными в его причастности к этому преступлению, ведь если он убил Анну, кто отправил на встречу с праотцами его самого?
– Берем ноутбук, все накопители информации, что найдем, и валим отсюда, пока нас не повязали на месте преступления тепленькими.
Мужчины кивнули, словно только и ждали моих указаний, хотя, подозреваю, просто проявили уважение, пригласив меня на место преступления.
– Уходим? – спокойно поинтересовалась я, подхватывая устройство с изображением знаменитого надкушенного яблока. – Телефон забрали? – задала я вопрос, ответ на который и так знала. Дождавшись короткого кивка, я покинула дом так же, как и появилась в нем – через окно.
– Что случилось? – В глазах встретившего нас Володьки застыла тревога. – Вы чего так долго? Где Манзини?
– Спокойствие, только спокойствие, – мои губы тронула усталая улыбка. – Все потом, сейчас нам нужно как можно скорее отсюда убраться.
– Да ладно?! – Парень оказался на редкость сообразительным. – Не может этого быть.
– В жизни, друг мой Вовка, – я похлопала Антонова по плечу, – все может быть.
Аккуратно прикрыв за собой ворота, мы направились к припаркованному неподалеку автомобилю, что называется, несолоно хлебавши.
