Джулия

Прямо как Спящая Красавица, думает Джулия, глядя на отца.

Вот уже неделю, как он спит здесь, на белых простынях больничной койки. Его состояние остается неизменным. Вид у него безмятежный: спит себе, будто ждет прекрасного принца, который его разбудит. Джулия вспоминает, как в детстве отец читал ей на ночь сказку о Спящей красавице. Про злую фею, ту, что произнесла роковое предсказание, он специально читал низким голосом. Она слышала эту сказку тысячу раз, но всегда с облегчением вздыхала, когда принцесса наконец просыпалась. Ей так нравилось слушать отцовский голос в уютной темноте родного дома.

Теперь голос умолк.

Папу окружает тишина.

Мастерская вернулась к работе. Работницы дружно выразили Джулии свою поддержку. Джина приготовила ей кассату, которую она так любит. Аньезе купила шоколадных конфет для мамы. Нонна предложила сменить ее у постели папы. Алессия, у которой брат священник, заказала молебен святой Екатерине. Все это небольшое сообщество сплотилось вокруг Джулии, не желая уступать свалившемуся на них горю. Глядя на них, Джулия и сама старается проявлять побольше оптимизма, как это всегда делал отец. Он выйдет из комы, она уверена в этом. Он снова займет свое место здесь. Это все временно, думает она, это ненадолго.

Каждый вечер после закрытия мастерской она идет к отцу. Она взяла в привычку читать ему: врачи говорят, что находящиеся в коме пациенты слышат, что́ говорится вокруг них. И вот Джулия часами читает вслух стихи, прозу, романы. «Теперь моя очередь читать ему, – думает она. – Он столько раз делал это для меня». Она знает: оттуда, где он сейчас находится, папа слышит ее.

Сегодня в обеденный перерыв она отправилась в библиотеку, чтобы взять книг для папы. Когда она вошла в погруженный в тишину читальный зал, произошло нечто странное. Она не сразу заметила ее за книжными полками. И вдруг…

Чалма.

Та самая чалма, которую она видела на улице тогда, в День святой Розалии.

Джулия остолбенела. Незнакомец стоял к ней спиной, она не могла видеть его лица. Он перешел к другим полкам. Заинтригованная, она пошла за ним. Вот он берет какую-то книгу, и она видит наконец его лицо: да, это он, человек, задержанный карабинерами… Похоже, он что-то ищет и не находит. Взволнованная таким совпадением, Джулия какое-то время наблюдает за ним. Он ее не замечает.

В конце концов она подходит к нему. Она не знает, с чего начать: приставать к мужчинам не в ее правилах. Обычно они сами заговаривают с ней. Джулия очень красива, ей часто это говорят. Несмотря на свои мальчишеские повадки, она излучает невинность и чувственность, не оставляющую равнодушными представителей противоположного пола. Ей известно, что означает выражение «раздевать взглядом». Итальянцы большие мастера на это: сначала красивые слова, все такое – она знает, к чему это может привести. Но на этот раз ею овладевает неожиданная смелость.

– Buongiorno.

Незнакомец оборачивается. Он удивлен и, похоже, не узнает ее. Джулия тоже молчит в замешательстве.

– Я видела вас тогда, на улице, во время шествия. Вас еще жандармы…

Ей вдруг становится неловко, и она не заканчивает фразы. А вдруг ему неприятно вспоминать о том случае?.. Она уже жалеет о проявленной смелости. Ей хочется исчезнуть… Зачем только она с ним заговорила? Но мужчина кивает. Теперь он ее узнал.

Джулия продолжает:

– Я боялась, что они посадят вас в тюрьму.

Он улыбнулся с веселым простодушием: что это за странная девица, которая так о нем беспокоится?

– Они продержали меня до вечера. А потом отпустили.

Он прекрасно говорит по-итальянски, только с легким акцентом. Джулия разглядывает его лицо. Несмотря на темную кожу, у него невероятно светлые глаза, теперь она хорошо их видит. Зеленовато-голубые, а может, наоборот – голубовато-зеленые? Странное сочетание.

Джулия совсем расхрабрилась:

– Может быть, я могу вам помочь? Я хорошо знаю эту библиотеку. Вы ищете что-то конкретное?

Мужчина объясняет, что хотел бы взять какую-нибудь книгу на итальянском языке – что-нибудь не очень сложное, уточняет он. Говорит он бегло, а вот с письменным языком ему еще трудно. Хотелось бы подтянуться. Джулия понимающе кивает. Она подводит его к стеллажу с итальянской литературой. Она не знает, что выбрать: современные авторы кажутся ей трудными для восприятия. И она советует ему взять роман Сальгари, который читала в детстве, – I figli dell’aria – самый любимый. Незнакомец берет книгу, благодарит ее. Любой из здешних мужчин постарался бы ее удержать, завязал бы разговор. Воспользовался бы случаем, чтобы попытаться соблазнить ее. Он – нет. Просто поклонился и отошел.

Джулия смотрит, как он выходит из библиотеки с только что взятой книгой, и у нее сжимается сердце. Она злится на себя за то, что у нее не хватило храбрости догнать его. Здесь так не принято. Здесь за малознакомыми мужчинами не бегают. Ну почему она такая? Почему всегда только наблюдает, будто со стороны, как что-то с ней происходит, не решаясь повлиять на ход событий? Сейчас она готова проклясть свою нерешительность и пассивность.

Конечно, у нее были парни, поклонники – несколько историй. Были и ласки, и поцелуи украдкой. Джулия шла у них на поводу, лишь отвечая на проявленный к ней интерес. Она никогда не старалась сама кому-либо понравиться.

Возвращаясь в мастерскую, она думает о незнакомце, о чалме, придающей ему такой странный вид – вне времени и пространства. О волосах, которые ему приходится прятать. И о теле, скрывающемся под измятой рубашкой. При этой мысли она краснеет.

Назавтра она опять идет в библиотеку с тайной надеждой снова встретить его. Хотя книги ей сегодня не нужны, она еще те папе не дочитала. Войдя в читальный зал, она останавливается как вкопанная: он здесь. Стоит на том же месте, что и вчера. Он поднимает на нее глаза, как будто ждал ее. А у Джулии сердце готово выпрыгнуть из груди.

Он подходит к ней так близко, что она чувствует его теплое, сладкое дыхание. Ему хотелось поблагодарить ее за книгу, которую она посоветовала ему взять. Он не знал, что ей подарить, а потому принес бутылочку оливкового масла, которое изготавливают в кооперативе, где он работает. Джулия растроганно смотрит на него; это сочетание мягкости и достоинства потрясает ее. Впервые мужчина заставляет ее так волноваться.

Она с удивлением берет бутылочку. Он замечает, что сам выдавил это масло, а перед этим сам собирал оливки. Видя, что он вот-вот уйдет, Джулия решается на отчаянный шаг. Краснея, она предлагает ему прогуляться по дамбе. Море близко, на небе ни облачка.

Незнакомец чуть медлит с ответом, потом соглашается.

Камалджит Сингх – так его зовут – не слишком разговорчив. Джулии это удивительно: местные мужчины словоохотливы, любят поговорить о себе. Женщинам отводится роль слушательниц. Как объяснила ей как-то мать, надо позволить мужчине блеснуть. Камал другой. Его не так-то просто вызвать на откровенность. Но Джулии он готов рассказать о себе.

Он – сикх, когда ему было двадцать лет, он покинул родной Кашмир, спасаясь от насилия, которому подвергались там представители его религии. После событий 1984 года, когда индийская армия утопила в крови волнения сепаратистов, истребив верующих прямо в Золотом Храме, жизнь его соплеменников подвергалась постоянной угрозе. Камал прибыл на Сицилию холодной ночью, один, без родителей: многие сикхи старались отправлять детей на Запад по достижении ими совершеннолетия. Его приняла существовавшая на острове довольно многочисленная сикхская диаспора. Италия – вторая страна в Европе после Великобритании, которая стала принимать сикхов, отметил он. При помощи службы капоралато, поставляющей предпринимателям дешевую рабочую силу, он нашел себе работу. Он рассказал, как вербовщик набирает нелегалов и доставляет их к месту работы. В возмещение расходов по перевозке (бутылка воды и тощий панино – сэндвич, которые он им дает) он берет процент с их заработной платы, иногда чуть ли не половину. Камал вспоминает, как работал за один-два евро в час. Ему довелось собирать все, что дает здешняя земля: лимоны, маслины, помидоры черри, апельсины, артишоки, кабачки, миндаль. Условия труда обсуждению не подлежат. Принимаешь то, что предлагает тебе вербовщик, или до свидания.

В конечном итоге его терпение было вознаграждено: через три года нелегального существования он получил статус беженца и постоянный вид на жительство. Он нашел ночную работу в кооперативе, производящем оливковое масло. Работа ему нравится. Он рассказывает, как собирает оливки, «расчесывая» ветви чем-то вроде граблей, чтобы не повредить плоды. Ему нравится быть среди этих старых, чуть ли не тысячелетних деревьев. Он говорит, что был околдован их долговечностью.

– Оливки – благородный продукт, – говорит с улыбкой он, – символ мира.

Если власти и узаконили его пребывание в стране, сама страна не приняла его в свое лоно. Сицилийское общество держится от иммигрантов на расстоянии, два мира сосуществуют, не общаясь между собой. Камал признается, что скучает по родине. Когда он говорит о ней, его окутывает вуаль печали – словно летящая мантия.

Сегодня Джулия возвращается в мастерскую на два часа позже обычного. Успокаивая встревоженную Нонну, она рассказывает о лопнувшей велосипедной покрышке.

Но это неправда: оба колеса у нее целы, а вот душа разодрана пополам.