Глава 17

Прошло уже больше часа с тех пор, как Алекс запер ее в своей комнате и ушел, а от него до сих пор не было никаких вестей. Виолетта ходила из угла в угол, бросая взгляды на большие старинные часы, и кусала губы от бессилья.

Разругавшись с Мартой, она спустилась на первый этаж, собираясь затеряться в замковом саду и успокоиться, но нос к носу столкнулась с Алексом.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил тот, мгновенно почувствовав ее настроение.

Виолетта расплакалась и выложила ему все. Она не должна была так поступать с Мартой, говорить ей такие вещи. Как бы там ни было, она ее по-своему любила. И Марта так много сделала для нее за эти годы, защищая каждый день и исправляя ее глупости. У нее на ноге даже красуется длинный неприятный шрам, полученный по Виолеттиной вине. В четырнадцать лет та так и не научилась смотреть по сторонам, переходя дорогу, и едва не попала под машину. Марта в последний момент оттолкнула ее, но сама уйти с траектории не успела. Вместо того, чтобы, как полагается, несколько месяцев пролежать в гипсе, сращивая раздробленную кость, она согласилась на рискованную инновационную операцию, во время которой пострадавшая кость изымается из тела для лечения вне его, а на ее место на это время вставляют стальной аналог. Это оставляет некрасивый шрам, зато Марта уже спустя два дня снова могла присматривать за своей бестолковой подопечной.

А теперь Виолетта поступила с ней вот так.

Правда, из всего ее путаного рассказа Алекса больше всего заинтересовало то, что Забранский отсутствовал на завтраке.

— Он не мог уехать, не попрощавшись со мной, — заявил он, рассеянно обнимая Виолетту: они стояли в той части замка, где не было камер, и не рисковали быть замеченными. — У него нет семьи, какие могут быть семейные обстоятельства?

Виолетта ничего не могла ответить на это. Забранский в данный момент интересовал ее не так сильно, как Марта. Однако даже она не могла не признать, что что-то здесь нечисто.

— Посиди в моей комнате, — велел Алекс, — там ты будешь в безопасности. А я попытаюсь выяснить, что вообще происходит.

И вот он ушел и все никак не возвращался, а Виолетта в полном неведении сидела в башне Шереметьевых. Когда она уже почти решила выйти и тихонько поискать Алекса, наконец раздался условный стук в дверь. Она тут же отперла замок, изумленно уставившись на Алекса с бездыханным Забранским на плече. Последний выглядел весьма устрашающе: грязная разорванная одежда, окровавленные руки, всклоченные волосы. И только когда Алекс шагнул внутрь, Виолетта заметила стоявшую позади него Марту. Та выглядела не намного лучше Забранского.

— Господи, что случилось? — ахнула Виолетта.

Марта, моментально напрягшаяся, заметив в комнате движение, расслабленно выдохнула, едва узнала Виолетту. Она сдержанно кивнула ей и сразу отвернулась, якобы запереть за ними дверь.

Алекс тем временем пронес Забранского через всю комнату и открыл дверь в ванную. Сгрузив свою ношу на пол и прислонив бесчувственное тело к большой старомодной ванне на гнутых ножках, он быстро метнулся обратно в комнату, достал из ящика стола пару наручников, и снова зашел в ванную.

— Что ты делаешь? — спросила Марта, внимательно следившая за его действиями.

— Защищаю его от него самого, — пояснил Алекс, застегивая одно кольцо наручников на запястье Михала, а второе — на ножке ванны. Потом он повторил эту процедуру со второй рукой. — Его ждет тяжелое время полуобращения. Он может причинить себе вред.

Марта понимающе кивнула, радуясь, что Михал успел рассказать ей о подобном сам, иначе она бы не поверила молодому вампиру ни на секунду.

— Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? — потребовала Виолетта, глядя на все это с порога ванной. — Почему вы все в крови? И что значит «полуобращение»?

— Михала укусил один из Шереметьевых, полагаю, Бальтазар. Пока он не выпьет крови, он останется человеком. Как только попробует кровь другого человека — станет низшим вампиром. Бальтазар решил, что будет прикольно скормить ему меня, тогда Шереметьевы избавились бы сразу от двух проблем, — быстро выпалила Марта, не глядя на нее. Она предпочитала смотреть на все еще неподвижного Забранского. — Он ранил меня, — она шевельнула плечом, из которого продолжала течь кровь, пропитывая ее футболку и тихонько капая на пол с кончиков пальцев, — чтобы Михалу было труднее противостоять Голоду, но он… — у нее на мгновение пропал голос из-за наплыва эмоций. — Он смог продержаться достаточно долго. Потом появился Алекс.

Виолетта переводила ошеломленный взгляд с Марты на Алекса и на Забранского, не веря в то, что слышит.

— Он точно не попробовал твоей крови? — спросила она, со страхом останавливая взгляд на последнем. Находиться в одной комнате с низшим, если он уже обратился, пусть и прикованным к ванне, казалось ей слишком опасным.

— Даже если пара капель и попала, это не страшно, — спокойно заметил Алекс, все еще стоя на коленях рядом с Забранским, хотя все что мог, он уже сделал. — Нужно как минимум несколько полноценных глотков, чтобы трансформация завершилась. А этого, насколько я понимаю, не произошло.

Марта кивнула, подтверждая его слова. Потом она посмотрела на самого Алекса, чувствуя себя немного странно. Вообще-то этот вампир только что спас ей жизнь. Если бы он был заодно с остальным кланом, едва ли стал бы это делать.

— Кстати, спасибо, — смущенно поблагодарила она. — Я твоя должница.

Алекс только покачал головой.

— Мой собрат пытался убить его, я всего лишь помешал этому, исполнив свой долг перед законом. Да и, честно говоря, я действовал скорее в его интересах, — он кивнул на Михала, а потом все-таки поднялся и повернулся к Марте и Виолетте. — Вам лучше уйти, пока он не очнулся.

— Я хотела бы остаться с ним, — возразила Марта. — Ему-то я точно должна. Уже дважды. — Или даже трижды, мысленно поправила она себя, если считать то, что она фактически предала его, поверив словам Бальтазара.

Алекс отрицательно покачал головой, а потом посмотрел на ее кровоточащую рану.

— Тебе нужно уйти в первую очередь. И не только ради моего спокойствия, но прежде всего ради него. Он будет чувствовать запах твоей крови, даже если тебе сделать перевязку. Это усилит его мучения. Поэтому лучше смертным пока держаться подальше. Я побуду с ним.

— Алекс прав, — отозвалась Виолетта, тронув Марту за плечо. — Нам лучше уйти сейчас, вернемся потом. А твою рану в любом случае следует перевязать.

Марта снова кивнула, бросив быстрый взгляд сначала на нее, потом на Алекса. Ей было нелегко сказать то, что она собиралась, но она не видела для себя других вариантов.

— Если не хочешь принимать мою благодарность, — обратилась она к Алексу, — прими хотя бы мои извинения. Узнав о возможных намерениях твоей семьи, я сразу решила, что ты замешан в их планах, хотя и не имела для того оснований, кроме собственных предубеждений. За это прощу прощения. И у тебя, — она снова посмотрела на Виолетту, — за то, что не верила твоим словам.

— Извинения приняты, — Алекс немного смущенно улыбнулся. Наверное, ему еще никогда не доводилось слышать таких слов от людей. Разве что от Виолетты.

— И ты меня прости, — Виолетта обняла Марту, не обращая внимания на то, что пачкается в ее крови. — Я не должна была говорить тебе всего того, что сказала. Я не думаю так на самом деле и очень тебя люблю.

Марта сдавленно охнула то ли из-за того, что Виолетта задела ее рану, то ли просто от неожиданности. Она неловко похлопала подопечную по спине и мягко отстранила, снова ни на кого не глядя. В такие моменты она чувствовала себя не в своей тарелке.

— Все это прекрасно, — донесся до них голос Забранского, который по-прежнему сидел на полу с закрытыми глазами, и никто не мог точно сказать, когда он пришел в себя. — Но либо одна из вас сейчас обнимет меня… либо проваливайте… Сил нет как хочется сожрать хотя бы одну.

— Я приду, когда тебе станет лучше, — пообещала Марта с едва заметной улыбкой, а потом потянула Виолетту к выходу, на ходу бросив Алексу: — Если будет нужна помощь, зови меня. Что бы ни понадобилось.

— Обязательно, — отозвался тот, открывая им дверь. — Уходите тем же путем, которым я привел вас сюда. Так вы не столкнетесь с охраной, — сказав это, он тщательно запер дверь за ними.

Оказавшись в коридоре, Марта шумно выдохнула.

— Ну и денек.

— Не то слово, — согласилась Виолетта, только сейчас замечая, что вся ее одежда теперь тоже измазана кровью. — Марта, можно задать тебе один вопрос?

— Только на ходу. Надо поторапливаться, а то тут полно родственников твоего жениха.

Не сговариваясь, они стремительно направились в сторону, противоположную главной лестнице.

— Алекс привел меня сюда этим путем, — сообщила Виолетта, добравшись до развилки и, не задумываясь, шагнув в один из темных коридоров.

Марта внимательно поглядывала по сторонам и прислушивалась. Ее Алекс привел в свою комнату этим же путем. По дороге они не встретили ни одной ни живой, ни мертвой души, но она все равно оставалась начеку.

— Раньше мне казалось, что ты Забранского терпеть не можешь, — продолжила Виолетта, когда они оказались на узкой темной лестнице. Для освещения пути пришлось использовать смартфоны. — А теперь все выглядит так, словно между вами какая-то взаимная симпатия.

— О, такое бывает, — Марта безразлично пожала плечами. — Знаешь, сначала кажется, что человек — мудак, а потом вас внезапно что-то связывает — и вот вы уже лучшие друзья.

— И что же вас так внезапно связало? — Виолетта бросила на нее внимательный взгляд, на мгновение останавливаясь.

— П-ф-ф, всего лишь смертельная битва и лучший секс в моей жизни, — будничным тоном сообщила Марта, пытаясь подтолкнуть ее вперед.

— О, — только и сказала Виолетта, не трогаясь с места от изумления. Такого варианта развития событий она не ожидала. — Он же лет на двадцать пять тебя старше, — осторожно заметила она. — И разве с мужчиной его возраста может быть… кхм… лучший секс?

Марта не сдержала улыбку, но вместо ответа схватила Виолетту за руку и потянула за собой.

— Вообще, разговор о сексе с тобой должен был бы провести твой отец, в мои обязанности это не входит, — притворно проворчала она. — Но я тебе потом это как-нибудь объясню.

Виолетта несколько мгновений недоуменно хлопала ресницами, послушно следуя за своим телохранителем, а потом только кивнула.

— Хорошо, — отозвалась она. — Но сначала надо перевязать тебе рану, потому что мне уже пора готовиться к следующему конкурсу.

Пожалуй, стоило признать, что этот раз не шел ни в какое сравнение с инициацией. Возможно, причина была в том, что Франциск всегда тщательно дозировал количество яда, впускаемого в кандидата, чтобы его оказалось достаточно для обращения, но он не причинял лишние мучения, а Бальтазар, наверное, израсходовал на него все свои запасы. Хотя Михал не исключал и того, что в этот раз ему просто было гораздо тяжелее психологически.

На инициацию он согласился добровольно, много лет к ней готовился, прекрасно знал, ради чего он это терпит и успокаивал себя мыслью о том, что приобретет, выдержав эти сутки. Знал он тогда и то, что крови ему взять неоткуда. Его заперли в изолированном помещении, приковали к стене железными цепями, а братья приносили ему только воду. В этот раз мысли о крови Марты не покидали его. Он помнил ее запах, как наяву представлял ее вкус, а стоило ему закрыть глаза — вспоминал и вид. Внутренний голос без конца шептал ему, что он мог попробовать ее кровь и прекратить свои мучения, но сам виноват в том, что не сделал этого. Голод же бесился внутри, как запертый в клетке тигр.

Понимая, что от образа Марты ему все равно не отделаться, Михал пытался заставить Голод вспоминать те ощущения, которые испытывал, оказавшись с ней в одной постели: запах волос, вкус кожи, прикосновение рук, учащенное дыхание у его уха — но это не срабатывало. Все его воспоминания заканчивались тем, что он впивался зубами в пульсирующую жилку на ее шее. Голоду было плевать на лимон и мяту. Он хотел крови.

Не помогали даже молитвы, которые в какой-то момент Михал попытался прочесть по старой памяти. Во время инициации они приносили облегчение. Вера у Волков была так же сильна, как и мышцы. Только в таком случае религиозные атрибуты действовали на вампиров. После их расформирования злость почти вытеснила веру, но молитвы, навсегда запечатленные в памяти, никуда не делись. Он исправно пытался прочесть их сейчас, но быстро сбивался. Голод был сильнее него, сильнее его изрядно пошатнувшейся семь лет назад веры. Казалось, в этот раз он был сильнее даже физической боли. Теперь Михал понимал, почему низших можно только убивать, даже приковывать их бесполезно: чтобы добраться до крови, они, не задумываясь, отгрызают себе руку. И только все его самообладание не позволяло ему поступить подобным образом.

После того, как Алекс ушел присматривать за Виолеттой во время очередного конкурсного испытания, время словно остановилось. До этого вампир хотя бы изредка развлекал его разговорами. Теперь же от мыслей о пульсирующей жилке на шее Марты его ничто не могло отвлечь. Михал хотел ее — его мир сузился только до этого примитивного желания, в котором, к сожалению, не было ничего романтического. Он хотел ее убить.

Прошла целая вечность, прежде чем где-то далеко хлопнула дверь. Михал приоткрыл глаза, сквозь кровавую пелену разглядывая появившегося на пороге ванной Алекса.

— Как ты? — осторожно спросил тот, подходя ближе и опускаясь на пол, чтобы быть с ним на одном уровне. — Я могу тебе чем-то помочь? Хочешь воды или… не знаю…

Михал кивнул. Воды он не хотел, но где-то на окраине сознания возникло воспоминание, что во время инициации она помогала. На какое-то время Голод удавалось притупить, обмануть. Пусть ненадолго, но даже эти минуты без него приносили облегчение.

Алекс налил воды в стакан прямо из-под крана — другой ему взять было неоткуда, поскольку сам он воду не пил, — и помог Михалу напиться. Руки того он сковал так, что сам он держать стакан и подносить его ко рту не мог. Чтобы не мог и навредить себе.

Михал жадно глотал воду, не обращая внимания на текущие по подбородку тонкие струйки, а затем шумно выдохнул, и взгляд его стал более осмысленным. Он осмотрелся по сторонам, словно впервые видя ванную и свои прикованные к ее ножкам руки.

— Я смотрю, мы неплохо повеселились? — хмыкнул он.

— Можно и так сказать, — Алекс слабо улыбнулся. Он всегда ценил юмор Михала, хотя и не совсем понимал, как тому удается сохранять его сейчас. — Хотя веселились в основном вы с Мартой. Я пришел уже в конце.

В глазах Михала проскользнул испуг, но он тут же успокоил себя. Раз он все еще человек, значит, он ее не убил. Воспоминания о ее крови были всего лишь желанием Голода.

— Я не причинил ей вреда? — все же уточнил он.

— Нет, она крепкая, — Алекс хмыкнул. — Вы с ней отличная пара. Хотя я едва успел, чтобы спасти вас обоих.

— Как ты вообще узнал, где нас искать?

— Я и не знал. Знал бы — пришел быстрее. Но одна из привилегий вампиров — быстрое перемещение. Я искал тебя. Понимал, что ни по каким «семейным обстоятельствам» ты уехать не мог.

— А я все гадал, что же он соврет, — проворчал Михал, с трудом меняя положение затекшего тела. Когда Голод замолчал, на первый план выступила физическая боль. — Прости, Алекс, но когда я выберусь отсюда, твоему дядюшке не поздоровится.

Алекс только махнул рукой.

— Мы никогда не были особенно близки. — Он сочувственно посмотрел на Михала. — Это ведь закончится, да? Я еще не встречал людей, переживших полуобращение.

Михал только фыркнул. Алекс никогда не был вампиром в идеологическом плане. Наверное, из всего клана Шереметьевых он единственный оставался в какой-то степени человеком. Его не интересовали закулисные игры, и Михал бы даже не удивился, если бы выяснилось, что он понятия не имеет о самом существовании Ватиканских Волков. Впрочем, Бальтазару уже известно о том, кто он на самом деле, а значит, известно и всей верхушке клана. Нет смысла скрывать от Алекса.

— Первый раз это длится сутки, — сказал он. — А вот людей, переживших такое дважды, я тоже не видел, так что понятия не имею, когда это закончится.

Алекс на мгновение нахмурился, а потом понимающе кивнул.

— Тебя уже кусали раньше, конечно, как я не догадался. Послушай, — неуверенно продолжил он, — я ведь могу прекратить твои муки. Тебя укусил высший. Я тоже высший. Я могу дать тебе свою кровь, она закончит трансформацию. Тебе уже все равно не стать человеком. Я могу сделать тебя вампиром. Это… не так уж круто, но с этим можно жить. И причем жить очень долго, — он горько усмехнулся. — По крайней мере, твоя боль уйдет.

— Ну уж нет, — Михал снова попытался сменить положение тела, но облегчения это снова не принесло. Кости словно выкручивали изнутри. — Лучше сдохнуть, чем стать вампиром. Без обид, Алекс. Ты доказал, что можно быть вампиром, не теряя человечности, но для меня это будет равносильно предательству всего, во что я верил и чему посвятил свою жизнь.

— Я понимаю, — Алекс кивнул. — Я просто… не мог не предложить. Мне больно видеть, как ты страдаешь. Могу я сделать для тебя что-нибудь еще?

— Пожалуй, можешь, — медленно произнес Михал. Он не был уверен, что ему это поможет, но тоже не мог не попробовать. Даже если это только усилит его боль, все равно поможет не поддаться слабости и не согласиться на мерзкое существование вампира, если ему станет совсем плохо. — В моей комнате в верхнем ящике стола лежит книга… между ее страниц спрятан нательный крестик. Сможешь принести?

— Сам вряд ли, — Алекс чуть приподнял брови. — Но я знаю, кто мне поможет.

Михал выдавил из себя улыбку, которая теперь напоминала гримасу. Упоминание о Марте снова пробудило в нем Голод. Желание ее крови затопило его с головой.

— Только… не пускай ее… сюда, — пробормотал он прежде, чем снова погрузиться в бесконечный океан боли и жажды крови.