Глава 16

На этот раз Марта собиралась проводить Виолетту до столовой, где завтракали конкурсантки, с намерением по пути узнать подробности вчерашнего конкурса. Они так и не смогли повидаться после возвращения конкурсанток в замок, но Марта знала, что прошли испытание только три девушки, Виолетта со своим заданием справилась и даже смогла набрать неплохие баллы. Ей, судя по всему, даже не требовалась после этого врачебная помощь. Однако Марту интересовали подробности, которые ей так и не удалось узнать до завтрака: у башни девушек она встретила только Мирославу, и та сообщила ей, что Виолетты в комнате нет.

Поэтому теперь Марта ждала у входа в столовую, заодно надеясь успеть перекинуться парой фраз с Михалом. Ей не нравилось, как они расстались вчера. Она хотела прояснить для себя его позицию и изложить ему свою. После этого они могли бы обсудить, что делать дальше.

Только вот Михал так и не появился на завтраке. Вместо него в столовую конкурсанток стремительно прошагал Бальтазар, кинувший на нее быстрый и какой-то странный на ее вкус взгляд. Наверное, недоумевал, как ей удалось справиться с подосланными низшими. А заодно гадал, почему она не подняла шум по этому поводу.

Марта почувствовала, как сердце забилось быстрее в тревожном предчувствии. Она попыталась подслушать, что Бальтазар говорил конкурсанткам, но его голос звучал очень тихо. Марта смогла понять только то, что он пришел вместо Михала объявить новый конкурс. Однако причин отсутствия самого Михала она не разобрала, поэтому стоило Бальтазару появиться в коридоре, как она кинулась к нему.

— В чем дело? Где Забранский?

— О, Марта, — протянул Бальтазар с улыбкой, словно только что заметил ее. Кажется, он твердо решил игнорировать тему их несостоявшейся встречи. — В чем дело? Почему ты такая взбудораженная?

Она смутилась, понимая, что подобное поведение вызывает подозрения, поэтому попыталась побыстрее придумать пристойное объяснение:

— Он обещал решить… одну проблему. И не решил. Я хочу взглянуть в его честные глаза и спросить почему.

— Не хочу тебя огорчать, но Михал уехал. Похоже, он решил… не решать твою проблему.

— Как уехал? Куда?

— Сказал, что у него какие-то семейные обстоятельства, которые требуют его присутствия. Мы, конечно, объяснили ему, как он нас подводит. Даже сказали, что если он уедет, то может уже не возвращаться, но его это не смутило. Видимо, обстоятельства действительно серьезные.

Марта молчала, как громом пораженная. Она не могла поверить в то, что слышит. Почему-то мысль о том, что Михал может просто сбежать, совершенно не приходила ей в голову.

«А должна была бы, — с горечью подумалось ей секунду спустя. — Он ведь намекал вчера. Говорил, что нам необязательно ввязываться в эту битву…»

Было глупо с ее стороны ожидать, что он останется и будет рисковать собой ради нее, только потому что переспал с ней. Она не могла так просто уйти, ее держала тут безопасность Виолетты. Его не держало ничего. Даже принятые когда-то обязательства Ватикан с него давно снял.

— Если твоя проблема настолько серьезная, ты можешь изложить ее мне. — Насмешливый голос Бальтазара вывел Марту из молчаливого шока. — Похоже, ты очень огорчена.

— Нет, я… Я просто удивлена, — она постаралась сказать это как можно спокойнее. — Удивлена, что вы так просто его отпустили.

— Это же не тюрьма, — рассмеялся Бальтазар. — Семья важнее всего. Мы это понимаем.

Что-то было в том, как он это сказал, заставившее Марту поежиться. Видя, что она больше ничего не собирается ему говорить, Бальтазар ушел по своим делам. Марта же еще какое-то время ничего не видела и не слышала вокруг. Просто стояла, скрестив на груди руки и глядя перед собой, как каменное изваяние. Из этого состояния ее вывела только Виолетта, появившаяся из столовой для конкурсанток.

— Детка! — окликнула ее Марта, подходя к ней. — Ты в порядке?

Виолетта остановилась, на мгновение не сумев справиться с лицом, на котором отразилось недовольство, а затем повернулась к Марте.

— Конечно. С чего мне быть не в порядке?

Марта не удивилась такому тону: она достаточно часто сталкивалась с недовольством, обидами и даже истериками, пока работала у Ремешевых. Правда, сегодня это выводило ее из себя чуть больше, чем обычно.

— У тебя было довольно трудное испытание, — немного раздраженно напомнила она. — И я не знаю, какое вам объявили следующим, но едва ли оно лучше. Поэтому беспокоюсь.

— Не стоит. Алекс не допустит, чтобы со мной что-то случилось.

Марта закатила глаза, ее раздражение начало перерастать в злость. Неожиданное бегство Михала еще больше укрепило ее в собственных убеждениях.

— Самая большая ошибка, которую может сделать человек, — это доверить свою жизнь другим, — тихо, но резко отчеканила она. — Рассчитывать можно только на себя. Не на друзей, не на родных. Даже на телохранителей нельзя полагаться полностью, ведь иногда мы лишены возможности помочь. А ты доверяешь свою жизнь человеку… даже не человеку, вампиру, которого почти не знаешь. Легко можешь остаться без нее.

— Я не понимаю, — Виолетта шагнула к ней ближе, голос ее теперь звучал так же тихо и резко, — не понимаю, почему ты так предвзято относишься к Алексу! Только потому, что он вампир? Не все вампиры по определению гады и сволочи. Если у тебя не сложилось с Бальтазаром — это твои проблемы. Алекс меня любит. Любит, понимаешь? А я люблю его.

— Для полноценной любви нужно как минимум быть одним видом, — хмыкнула Марта с горечью, которой сама от себя не ожидала. — Ты еще очень молода и наивна. Не знаешь ни жизни, ни мужчин, ни вампиров, если уж на то пошло. Так что ты можешь знать о любви в свои девятнадцать лет?

— Да уж побольше, чем ты в свои тридцать, — фыркнула Виолетта. — Я выйду замуж за Алекса и стану с ним одним видом, а ты? Что будешь делать ты, Марта? Найдешь себе другую работу, будешь охранять кого-то еще? И так все время? Не имея ни семьи, ни друзей, ни дома. В чем смысл твоей жизни? Прожить как можно дольше, никому не доверяя? Не верить, не любить, только чтобы не предали? Знаешь, уж лучше умереть!

— Смысл моей жизни в том, чтобы в нужный момент умереть вместо тебя. Или кого-то еще. Чтобы ты или другая избалованная дурочка, с рождения пребывающая в переливающемся розовым цветом мыльном пузыре, имела возможность оценить собственную глупость и использовать еще один шанс. Да, именно для этого существуют телохранители, прикинь? И я буду исполнять свой долг до конца, хочешь ты того или нет, доверяешь ты мне или нет, потому что знаешь что? Мне не нужно ни твоей любви, ни твоего доверия, ни твоей дружбы. Я здесь не за этим. Я здесь только для того, чтобы ты вернулась домой. Живой. На этом я буду считать свой долг исполненным. После этого можешь делать что угодно: становиться вампиром, лезть в клетку к тиграм, прыгать из низколета на полном ходу — распоряжаться своей жизнью как хочешь. А я пойду искать того, за кого мне будет не жалко отдать свою жизнь и кто будет это хотя бы немножечко ценить. Но до тех пор мы с тобой повязаны моим контрактом. Так что больше никакого Алекса. Я тебя защищаю — и точка. Какой у вас следующий конкурс?

— Это не твое дело! Я сейчас позвоню папе и скажу, что мне больше не нужен телохранитель! — Виолетта осеклась, вспомнив, что мобильную связь и Интернет им отключили, и связаться с отцом она не сможет. Однако это не сбило ее с воинственного настроя. — Хочешь узнать, какой у нас следующий конкурс — найди Забранского и спроси. И точка. Я тебе ничего не скажу. Дай пройти!

Марта пожалела, что затеяла этот разговор в общественном месте. Надо было сначала где-то уединиться с подопечной, потому что привлекать к ним лишнее внимание она не хотела. В какой-то момент безвыходность ситуации ее испугала, но уже в следующую секунду она отбросила этот страх вместе с желанием помогать Виолетте. Она внезапно осознала всю бессмысленность своих попыток, ведь она старалась защитить девушку, которая уже окончательно решила стать вампиром, то есть добровольно собиралась отказаться от своей жизни. Так какой смысл в ее работе?

Марта демонстративно отступила в сторону и сделала широкий приглашающий жест.

— Валяй. Иди куда хочешь. Но потом не плачь и не зови меня на помощь. Я не приду. Пусть твой драгоценный Алекс тебя спасает.

— И не подумаю звать тебя, чтобы ни случилось!

Виолетта вскинула голову и демонстративно прошла мимо Марты, громко стуча каблуками.

Марта вернулась в свою комнату, с силой захлопнула за собой дверь и, практически упав на кровать, уставилась на потолок невидящим взглядом. Она не знала, что теперь делать. Еще два дня назад ей и в голову не могло прийти, что бегство Забранского настолько выбьет ее из колеи. Да и ссора с Виолеттой оптимизма не добавляла. Марта чувствовала себя разбитой, беспомощной и бесполезной, а такие моменты случались в ее жизни крайне редко. Первым ее желанием стало бросить все, собрать чемодан и уехать, куда глаза глядят, при первой же возможности уведомив Ремешева о том, что она увольняется. Он не заплатит, конечно, но это ее не пугало: ей и так платили немало, а тратить она не умела, так что на ее счету скопилось достаточно денег, чтобы несколько лет не работать и ни о чем не думать.

Однако Марта сразу отбросила эту мысль. Жить без работы она не умела, при этом могла делать только одно: защищать. Все остальное ее не интересовало. Она определенно оставит Ремешевых после конкурса, но она должна сделать это с достоинством, так, чтобы получить рекомендации для дальнейшей службы.

Была и другая проблема. Быть может, у Забранского и получилось наплевать на свой долг и уйти, решив, что на его веку ничего страшного не произойдет, но она так просто закрыть глаза на вероятно готовящийся заговор не могла. Она должна была остановить Шереметьевых. Проблема состояла в том, что она не знала как.

Марта села на кровати, поскольку лежа думать оказалось не очень удобно.

Итак, у нее есть задача: нарушить планы Шереметьевых. Сделать это можно двумя способами: уничтожить их или придать их планы огласке, тогда их остановят другие. Уничтожить даже одного высшего вампира было непосильной задачей для простого человека, зато второй вариант она вполне могла воплотить в жизнь. В своих предположениях она не была уверена, да и едва ли она сможет их доказать, особенно без Забранского, но Виолетта видела в замке низших. Низшие напали и на нее саму. Их куда-то спрятали, но они наверняка еще здесь. Держать низших — противозаконно. Значит, ей надо найти, куда их поместили, заснять и отправить запись в полицию. Она знала несколько человек, которые могли помочь с обработкой такого заявления. Отправить запись она сможет, если проберется в кабинет Забранского и воспользуется его выходом в Интернет. Как минимум, это сорвет конкурс, а в лучшем случае — глава клана будет арестован.

Марта решительно встала и проверила свой телефон: тот светился полной зарядкой и готовностью к труду и обороне. Она не знала, где держат низших, но их могли спрятать только в одном месте: башне Шереметьевых. Туда ей и стоило пробраться.

Она взяла все оружие, которое смогла на себя нацепить так, чтобы это не выглядело вызывающе, и вышла из комнаты. Она еще не знала, как попасть в башню, но была полна решимости попробовать.

На ее удивление, охранник на входе поинтересовался лишь тем, к кому она идет. Марта сказала первое, что пришло ей в голову:

— Мне нужно поговорить с Бальтазаром.

Охранник кивнул и пропустил ее, сказав, что Бальтазара следует искать на третьем этаже. Это оказалось просто. Слишком просто.

Марта направилась к лестнице, но как только убедилась, что вампир на нее больше не смотрит, вместо ступенек наверх отыскала ступеньки, которые вели в подвал. Если бы она прятала низших, она делала бы это в подвале.

Здесь оказалось темно, как… Впрочем, Марта не стала бы озвучивать это сравнение в приличном обществе, поэтому только молча щелкнула фонариком. Тот осветил длинный узкий коридор. Едва дыша, Марта двинулась вперед. Сначала коридор был лишь пространством между двумя глухими стенами, но через какое-то время ей попалась дверь, за которой скрывалась небольшая комната. Скорее даже тюремная камера. Марта больше почувствовала, чем услышала, что в ней кто-то есть. Она попыталась заглянуть сквозь смотровое окошко, но в этот момент почувствовала движение рядом с собой. Она не успела даже понять, что произошло. Лишь когда попыталась нащупать рукоять меча, оказалось, что того нет. Впереди послышался смешок, и она направила на этот звук свет своего фонарика. Тот выхватил из темноты лицо Бальтазара.

— Знал, что ты придешь. Такие, как ты, не умеют вовремя остановиться, — оскалился он, держа в руках ее меч, который так и остался в ножнах.

Марта тяжело сглотнула. Она знала, что ей не выстоять в схватке с высшим. Это было просто невозможно.

Бальтазар тем временем отшвырнул ножны в сторону, выражение его лица изменилось. Теперь он смотрел на нее с ненавистью.

— Как бы я хотел просто перерезать тебе горло и выпить до капли, — почти прорычал он, но потом вдруг снова усмехнулся. — Но разве это весело?

Он вдруг снова оказался рядом, Марта даже не заметила, когда он переместился. Собственный страх сковал ее, она даже не смогла оказать достойного сопротивления, когда Бальтазар заломил ей руку за спину и прижал лицом к стене. Марта почувствовала, как он расстегнул ремешки на ее бедре, куда она прикрепила запасной кинжал. Эти ножны тоже были отброшены в сторону, однако, судя по всему, без кинжала.

— Держу пари, ты искала тут низших? Тогда считай, что нашла, — прошептал Бальтаза ей на ухо, с силой черканув лезвием по плечу, а потом открыл дверь и затолкал в камеру.

Тут не было окон, поскольку комната находились под землей, но стоило Марте оказаться внутри, как под потолком вспыхнула тусклая лампочка. Ее света оказалось достаточно, чтобы заметить человека, лежавшего в противоположном углу лицом к стене. Его помятая, местами разорванная одежда показалась Марте знакомой.

— Развлекайтесь! — хохотнул за дверью Бальтазар и с неприятным скрежетом закрыл смотровое окошко.

Марта осталась наедине с незнакомцем, зажимая рукой рану на плече, из которой быстро сочилась кровь. Еще до того, как она успела произнести хоть одно слово, незнакомец уже почувствовал пьянящий запах ее крови: терпкий, чуть солоноватый, он тонкой струей исходил от нее, подплывал к нему и укутывал с ног до головы. Голод внутри него, как дикое животное на цепи, тут же поднял голову и заскрежетал зубами. Пальцы сами собой сжались в кулаки, ногти впились в ладонь, но боль не причиняли. Уже ничто не могло сделать ему больно, когда здесь была она. Ему потребовалось все его самообладание, чтобы не броситься на нее сразу, не разорвать глотку зубами, впиваясь в бьющуюся в предсмертной истерике артерию.

Он медленно обернулся, садясь, и на его лице появилась жадная ухмылка, лишь отдаленно напоминающая привычную улыбку Михала Забранского.

— Боже мой, — простонал он, и голос определенно принадлежал именно Забранскому. — Опять ты… в этих узких джинсах.

— Михал? — ахнула Марта, пытаясь вжаться в стену. Она никак не ожидала увидеть тут его. Внутри что-то оборвалось, когда она его узнала. — Господи, лучше бы ты и вправду сбежал. Что он с тобой сделал?

Она и так видела, что именно. Ей просто нужно было выиграть немного времени, чтобы дотянуться до маленького ножа, прикрепленного к щиколотке под джинсами. Однако Михал оказался рядом с ней так быстро, что она не успела даже заметить, когда он поднялся на ноги. С силой впечатав ее в стену, он спрятал лицо в ее волосах и шумно втянул носом их аромат. Они по-прежнему пахли лимоном и мятой, но этот запах теперь словно застревал где-то на полпути, не доходя до его мозга. Другой, куда более сильный и приятный аромат щекотал ему ноздри, заставляя Голод бесноваться внутри, требуя свою долю. Михал чуть повернул голову, чтобы понять, откуда именно струится запах крови, но она вся словно пульсировала им.

— Зачем ты пришла? — прорычал он, по-прежнему сжимая ее плечи и из последних сил сдерживая Голод.

— Пыталась остановить их, — призналась Марта, замирая от его прикосновения, его близости. На какое-то мгновение у нее появилась надежда, что первый укус — инициация — выработал в нем нечто вроде иммунитета. Ведь он боролся сейчас. — Михал, пожалуйста… — прошептала она, хотя сама не знала, о чем просит.

Он, казалось, уже не услышал ни ее ответ, ни ее просьбу. Наконец сообразив, откуда исходит аромат крови, он разжал пальцы, которыми сжимал ее раненое плечо, и поднес ладонь к глазам, разглядывая темные следы на ней. От этого вида моментально закружилась голова, а глаза застлала кровавая пелена. Голод становился все невыносимее, и у него совсем не осталось сил сопротивляться ему. Уже не понимая, что делает, Михал наклонился ближе к ее плечу, коснувшись губами пропитавшейся кровью одежды.

— Нет!

Марта изловчилась и отпихнула его ногой. Михал явно не ожидал этого маневра, поэтому ей достаточно легко удалось повалить его на пол. Все-таки он пока оставался человеком, пусть и не совсем обычным. Он еще не стал вампиром. Марта быстро присела и выхватила нож. Выставив его перед собой, она заняла боевую стойку. Она все еще могла убить его. Пока что он оставался смертен, как и любой человек.

Так же быстро, как и несколькими минутами раньше, Михал поднялся на ноги и со злорадной усмешкой посмотрел на нее и на нож в ее руке.

— Этим ты меня не убьешь.

— Ты знаешь, что убью, — с горечью возразила она. — Хоть и не хочу этого. Но у меня нет выбора.

Он мотнул головой, на несколько мгновений прикрывая глаза.

— Я еще успею ранить тебя прежде… чем истеку кровью… — Он говорил медленно, тяжело дыша, словно теперь каждое слово давалось ему с трудом. — Возьми ее, — он кивнул в угол, где лежала то ли забытая кем-то, то ли оставленная специально тяжелая дубовая палка. — Целься в висок… там самая тонкая кость… сможешь сломать… это будет быстро.

Марта скосила глаза на палку. Он был прав, тысячу раз прав. Он давал ей шанс. В своем состоянии он мог сделать для нее не так много: только сдержать ненадолго Голод, дать время убить его. Потому что сутки на восьми квадратных метрах они не протанцуют. Рано или поздно обращение поглотит его, и он перегрызет ей глотку, станет низшим. Это будет конец для них обоих.

Она почувствовала, как на глаза навернулись слезы. После стольких лет тренировок, подготовок, самовоспитания она не могла сделать такую простую вещь: убить обращающегося вампира. Не могла из-за той половины, что все еще оставалась Михалом Забранским, который никуда не сбегал, не предавал ее. Который сейчас делал все, чтобы снова спасти ее, на этот раз от самого себя.

— Я не могу…

— Ты с ума сошла?! — теперь его голос как никогда походил на рык зверя. — Мы погибнем оба! Ты не представляешь, как сильно я сейчас хочу вцепиться тебе в глотку, разорвать к чертям кожу и впиться… — Он тяжело сглотнул и продолжил уже спокойнее, как будто пытался уговорить ее: — Марта, ты знаешь, что так надо. Ты спасешь нас обоих. Просто сделай это… ты можешь.

Ее пальцы сжались вокруг рукоятки ножа, который она все еще держала перед собой. Некстати вспомнилась их первая ночь вместе. И совместная битва, и то, что произошло после нее. Это заставило ее потерять несколько драгоценных секунд, потому что когда она все-таки шагнула в сторону палки, было уже слишком поздно. Михал бросился на нее так стремительно, что по инерции оба оказались на полу. Он навалился на нее сверху, прижал к холодным каменным плитам всем своим весом, не позволяя двинуться. Нож отлетел в сторону, и оба услышали, как он приземлился в метре от них.

— Прости, — прошептал Михал, наклоняясь к ее шее, где быстро-быстро билась маленькая синяя жилка, от которой он не мог оторвать взгляд, уже почти чувствуя на губах ее приторно-сладкий вкус.

Марте удалось вытащить руку и упереться предплечьем ему в горло, блокируя доступ к своему телу, но она понимала, что это лишь секунды. Рано или поздно он сломит ее сопротивление. Ее нерешительность погубила их обоих.

— Остановись… — почти плача попросила она, но Михал ее уже не слышал, Голод полностью поглотил его.

Когда она уже чувствовала его горячее дыхание на своей коже, дверь внезапно распахнулась. Марта не видела, кто вошел в камеру, но секунду спустя Михала оторвали от нее, как тряпичную куклу. Вошедший швырнул его в стену с такой силой, что, отлетев от нее, он свалился на пол и больше не шевелился.

Марта вскочила, переводя шальной взгляд с Алекса Шереметьева на Михала Забранского.

— Ты убил его? — почему-то это было первое, что она спросила.

— Надеюсь, что нет, — отозвался Алекс.

Он подошел к Михалу, приложил два пальца к его шее, нащупывая пульс, потом улыбнулся, подхватил его и взвалил себе на плечо.

— Идем, — лаконично велел он Марте.