Глава 18
День не задался. Она знала о том, что он не задастся, еще укладываясь с вечера. Знала, что день случится именно таким – пасмурным, холодным, мокрым, полным неприятных сюрпризов. Потому что сначала с вечера кофе просыпала, перекладывая его из заводской упаковки в специальную жестяную банку. Потом соль просыпалась. А это сто процентов к ссоре. Все равно с кем! Уже улеглась, звонок!
– Алло! – буркнула она недовольно, увидев, кто звонил. – Я не предупреждала, чтобы меня в это время дома не беспокоили по пустякам?
– Так не пустяк, Анна Ивановна, – с обидой воскликнул ее водитель Саша.
– Говори, – отрывисто приказала она.
И закрыла глаза, удобнее пристраивая голову сразу на двух подушках.
– У нас в клубе были гости. Задавали вопросы.
– Налоговая?! – ахнула она, сразу вспомнив неприкрытый грешок.
У нее пока не было времени им заняться. А оно, видать, поджимало.
– Нет.
– Слава богу!
– Эти намного хуже.
– И кто такие эти? – Она расслабленно выдохнула. – Кто намного хуже?
Хуже налоговой могли быть только тюремщики. Они увели из зала суда ее первого мужа, осужденного на приличный срок за экономические преступления. Увели, не дав попрощаться. Не дав прислониться к нему. Погладить по щеке. Потрогать его рот своими губами. Разве она так много хотела? Нет! Она просто хотела нормально с ним попрощаться. Как женщина, как жена, как подруга. Как соучастница, в конце концов. Соучастница, которую он не сдал.
Они не подпустили ее. Увели его. И больше она никогда его не видела. Его убили на пересылке. Застрелили тюремщики якобы при попытке к бегству. Убили беззащитного, безоружного человека. И кто может быть хуже их?!
– Саша! Чего мямлишь? – прикрикнула она, не открывая глаз. – Кто был?
– Кадашов. Кадашов Павел Сергеевич. Это человек…
– Я знаю, кто это, Саша. – Она тихонько рассмеялась. – И чего тебя так испугал его визит? К нам многие влиятельные люди заглядывают. Ты забыл? У нас летный клуб. Может, дядечка хочет с парашютом прыгнуть!
– Дядечка хотел видеть вас, Анна Ивановна, – с обидой проговорил Саша.
Он терпеть не мог, когда она говорила с ним как с мальчишкой. Снисходительно, лениво, свысока.
– Зачем? У меня целый штат сотрудников. Я ему зачем?
– У него к вам вопросы.
– Какие именно? Говори быстрее! – взвизгнула она, устав тянуть из него по слову.
– Он хочет знать, почему ваш клуб платит за какую-то квартиру, – пробубнил Саша, наверняка надув губы, как пацан. – Он не уточнил адреса. Я не спросил. Что за квартира, Ань?
Может, он не просто так спросил, а переживал за нее. Может, даже и заботился. Все-таки они спят уже почти два с половиной года. Но ее неожиданно взбесил его интерес. И ничего, кроме болезненного любопытства, она в нем не угадала.
И поэтому она ответила ему, как постороннему, как чужому:
– Не твое дело, Саша!
Отключила телефон, запустив его по кровати куда-то в ноги. Зажмурилась. Попыталась дышать ровно и глубоко, чтобы уснуть. Но так и не уснула.
Через полчаса резко поднялась с подушек, пошарила по одеялу. Нашла мобильник и со вздохом нажала на единицу. Потом жала еще и еще. И никакого толку. Абонент был не абонент. И чего так, раз он срочно нужен?! Она не звонит без причины. Никогда не звонит. Чего так?
Уснула она часа через два в отвратительном настроении.
Проснулась в таком же, если не хуже.
Слезла с кровати, подошла к окну и распахнула шторы. Два предыдущих дня и две ночи валил снег и морозило. И вдруг оттепель, и, кажется, даже идет дождь. Сечет выпавшие сугробы. Значит, на улице скользко. Значит, до офиса она сама не доедет. Придется вызывать Сашку. А он надулся. Будет молчать и смотреть в сторону. А она терпеть не могла, когда он бывал таким. Может, уволить его к чертовой матери?
За спиной мобильник звякнул принятым сообщением. Ага! Абонент появился в сети. Аня, злорадно ухмыльнувшись, снова нажала на единицу.
– Да, что-то случилось? – спросил ее муж равнодушным, самым равнодушным голосом на свете.
– Не знаю даже как сказать, – произнесла она с тяжелым вздохом, хотя в голове метались мстительные мыслишки.
– Говори как есть. – Равнодушный супруг протяжно зевнул.
– Что, не выспался? – сразу прицепилась она. – Шлюхи спать не давали? Поэтому телефон отключил?
И по его молчанию, по его грозному молчанию, а оно не могло быть другим, Аня поняла, что сплоховала. Вот сколько раз она зарекалась? Сколько раз давала себе обещание не устраивать ему сцен? И не сдержалась снова. В лучшем случае он положит трубку. В худшем – прекратит с ней общение месяца на два. Так уже случалось.
– Ладно, проехали. Не интересно мне, с кем и как ты там проводишь время.
– Чего тогда звонила вчера? – отозвался он противным голосом.
Вот за одно это – за показное равнодушие и нелюбовь к ней – его должны были увести тюремщики. Не ее бедного покойного мужа, а этого! Самонадеянного, наглого, сильного. И такого… желанного!
– Вчера в клубе были гости.
И она замолчала, надеясь на наводящие вопросы. Но их не последовало. Супруг молчал и ждал продолжения.
– Кадашов.
– Что Кадашов? – прошипела трубка его настороженным голосом.
– Приезжал Кадашов.
– Сам? Прямо вот так взял и приехал?! Он же инвалид! В кресле инвалидном ездит, насколько мне известно.
– Уже не ездит, значит.
Она удовлетворенно улыбалась. Это было самое продолжительное по времени общение за последний год.
– И чего хотел? Полетать? С парашютом прыгнуть?
– А вот и нет, душа моя.
Ее губы расползлись в ядовитой ухмылке. Он терпеть не мог, когда она его так называла.
Но он, кажется, даже не обратил на это внимания и повторил вопрос:
– Что он хотел, Анна?
– Он задавал вопросы о квартире.
– Какие такие вопросы?
– Почему наш клуб за нее платит? И меня хотел увидеть. Что мне ему говорить-то, душа моя?
– Я, кажется, много раз просил тебя не называть меня так, – произнес он голосом, напоминающим дальние раскаты грома. – Что неясного?!
– Ох, ох, извините! Больше не буду! – отвратительным гундосым голосом пропела она и покусала губы.
Этот мужик ее конкретно бесил. Она старалась, честно старалась влезть к нему в душу. Сделать его ручным. Не вышло. Он прочно держал дистанцию. С первого дня ее держал.
«Лучше бы его увели тюремщики, – снова мелькнуло вдруг мстительное в ее голове. – Его, а не ее бедного, несчастного мужа».
– Что мне говорить? – взвизгнула она, устав слушать его осторожное дыхание.
– Скажи, что купила эту квартиру.
– Да? Как умно! – фыркнула она и крикнула: – А если он с меня документы потребует?
– Не потребует, – не совсем уверенно отозвался ее супруг.
– А если с полицией явится?! – Анна тут же суеверно поплевала через левое плечо и перекрестилась.
– На основании чего?
Она промолчала. И он зацепился.
– А-а-а! Снова химичишь? Вот дура ты, Анька! Вот дура! Горбатого только могила… Ну что могу сказать, зачищайся. Пока не поздно. Если Кадашов учует что, а он учует, поверь, он с тебя с живой не слезет. Он весь твой бизнес если не отожмет, то по миру тебя точно пустит.
И он даже, кажется, хихикнул. Сволочь!
– Я говорила тебе, избавиться надо было от этой хаты. Еще тогда, когда все произошло, надо было избавиться. А ты… Гад настырный! Чего ты ждал? Зачем?
– Не твое дело, – оборвал он ее грубо. – Скажешь, купила хату, и все.
– А у кого я ее купила, милый? – пропела она противным сиропным голоском. – Не подскажешь?
– Ну… У хозяина и купила, – неуверенно ответил ее муж.
– У хозяина? Ага! А в какой именно момент я ее купила у хозяина? До того, как в него стреляли? В процессе того, как его девка с балкона сиганула? Или днем позже? Когда люди Кадашова в этой хате побывали? Не подскажешь, когда точно я заключила договор купли-продажи, а?
И она принялась орать на него. Некрасиво упрекая, вспоминая то, что не стоило. И даже опустилась до угроз.
– А я вот возьму и расскажу все Кадашову! – выпалила она, еле переводя дух, так запыхалась.
– Что все?
– Все, все! Всю правду!
И она мгновенно представила, что точно будет, открой она рот. Если ее не убьет ее немногословный равнодушный супруг, ее убьет Кадашов. Если он не захочет рук марать, то на смену ему придут ненавистные тюремщики. И уж из их рук ей точно не выбраться. Никогда! Ни за что!
– Да рассказывай, – почти весело предложил супруг. – Говно вопрос, дорогая! Только если решишь рассказать, на мою помощь уже не рассчитывай. Сама будешь все расхлебывать. Договорились?
– А чего это я не могу на тебя рассчитывать-то? Ты меня втянул в это дело с этой чертовой хатой!
Она уже не говорила, не орала, она подвывала, стоя возле окна, за которым серел непогодой дождливый декабрьский день. Подвывала каждому его слову, произнесенному тихим опасным голосом.
Она вот так и знала! Она предвидела, что так будет! Что она окажется одна в лодке, которая внезапно дала течь. И главное, упрекнуть-то было некого. Она сама виновата. Вернее, ее жадность. Она же сама не смогла отказаться от выгодного предложения, которое ей сделали чуть больше трех лет назад. Увидела кучу денег и не смогла отказаться.
Дура!
Мобильник снова ожил. Сашка звонил.
– Анна Ивановна, я вас жду. У ворот, – уточнил он. И добавил с легкой обидой: – Хоть вы во мне и не особо нуждаетесь, я подумал, что нельзя вам самой за руль в такую непогоду.
– Спасибо, – тихо произнесла она.
И почувствовала комок в горле. Расчувствовалась. Курица!
– Придется подождать, – чуть жестче добавила она. – Я только из постели.
– Мне торопиться некуда, Анна Ивановна, – пробормотал покорный Сашка. – Буду ждать сколько потребуется. – И вдруг совсем уж не к месту уточнил: – Хоть всю жизнь.
Как не тянула она время, уложилась за час. Короткая стрижка, которую она сделала пару месяцев назад и которая ее жуть как молодила, не требовала особых ухищрений при укладке. Душ. Фен. Чуть косметики. Джинсы, свитер, теплая куртка, сапоги-дутики.
– Позавтракаем в офисе, – пообещала она, положив руку на живот, в котором жутко урчало. – Некогда. Вдруг господину Кадашову приспичит с самого утра заявиться. Таких людей нельзя заставлять ждать.
Саша вел машину аккуратно. Осторожничал, но не медлил. До офиса летного клуба они доехали без происшествий и опоздали всего лишь на десять минут. Десять минут их ждал Кадашов, развалившись на заднем сиденье длинного черного автомобиля, поблескивающего даже в такую непогоду, как лоснившийся на солнце бок дельфина.
Увидел вылезающую из машины Анну и сам начал выбираться на улицу. Далось ему это нелегко. С силой опираясь на трость, вспотел, лицо покраснело, но от помощи водителя отказался. Встав на ноги, одернул распахнутое кашемировое полупальто, поправил кашне. Зашагал к Анне, которая стояла чуть в стороне, чтобы не смущать неуклюжего гостя.
– Анна Ивановна? – спросил Кадашов, впившись глазами в блондинку с короткой стрижкой.
– К вашим услугам. – Она ослепительно улыбнулась.
– Есть разговор, – буркнул Кадашов.
Прошелся по ней внимательным взглядом. Счел, что ноги у нее слегка полноваты, а во всем остальном дамочка тянула на пять с плюсом. К тому же не производила впечатления глупышки. С ней можно не ходить вокруг да около. Можно сразу приступать к делу.
Она указала ему на вход и легко пошла впереди. Он за ней едва поспевал. Но поспевал все же. Прошли просторным холлом с блестящим потолком. Потом свернули влево к офисным помещениям. Дверь кабинета Анны располагалась строго в центре. Секретарша отсутствовала. То ли не было в штате, то ли где-то гуляла. А может, была предупреждена и просто не светилась. Кабинет Анны был обставлен просто, но со вкусом.
Они вошли. Хозяйка сразу швырнула на руки водителю куртку и, капризно выворачивая губы, запросила кофе себе и гостю. Уселась за рабочий стол. Спросила у Кадашова с осторожной улыбкой:
– Итак, Павел Сергеевич, чем я могу вам помочь?
– Собственно, помощь мне не требуется, – ответил он, высокомерно подняв подбородок. – Мне нужна информация. От вас, Анна, мне нужна только лишь информация.
– Все, что в моих силах, Павел Сергеевич. Все, что в моих силах, – рассмеялась она будто бы с облегчением, но глаза сделались, как у потревоженной лани.
– Почему вы оплачиваете коммунальные услуги за квартиру моего бывшего охранника?
Она поспешила округлить глаза, наморщить лоб, даже губы подергала зубками. Но потом вдруг опомнилась и спросила:
– Это вы про ту квартиру, что на Университетской?
– Про нее, дорогая Анна Ивановна. Про нее. Рад, что вы не стали валять дурочку и вспомнили.
Он пытался говорить вежливо и даже мягко, но попробуй научись за неделю! Если всю жизнь только и делал, что отдавал приказы и не терпел возражений. Слова все равно выходили сухими и звучали хлестко, как удар кнута.
– Я… То есть моя бухгалтерия оплачивает коммунальные услуги за эту квартиру, потому что я ее арендую.
– Арендуете? – Кадашов раздраженно запыхтел. – И договор аренды имеется?
– Ой, ну о чем вы, Павел Сергеевич? Какой договор между своими людьми? Пришел знакомый, предложил квартиру снять на льготных условиях. А чего нет? Арендной платы никакой не платить, только коммуналка. Я и согласилась.
– А зачем?
– Ой, ну что значит – зачем? Не засвеченная хата еще никому не помешала. Дело молодое. Не домой же мне парней водить. Муж хоть постоянно в отъезде, сволочь, – буркнула она едва слышно, но так, чтобы Кадашов услыхал, – но в доме у него всегда свои глаза и уши имелись и имеются. Все сливают.
– А о квартире, за которую поступают платежи со счета вашего клуба, он не знает?
Анна промолчала и сделала вид, что роется в ящике стола. Потом выпрямилась, глянула на гостя.
– Хотите сказать, что он мою бухгалтерию проверяет? Ха-ха! Это мой бизнес. Только мой! И он носа сюда не сунет без моего ведома.
– Понятно. – Кадашов глянул на дамочку, улыбнулся нехотя. – Простите, забыл. Как, вы сказали, имя того человека, который вам квартиру сдал?
