Глава 13

Пока Светлана оценивала ущерб, я взяла на себя смелость позвонить ее супругу.

— Алло! — ответил он.

— Антон Михайлович, приезжайте срочно домой, — попросила я.

— Что случилось? Что-то со Светой? Она жива? — ни на шутку встревожился Родионов.

— С вашей женой все в порядке, а вот с Никой — нет.

— При чем здесь Ника?

Я вкратце рассказала Антону, что произошло. Он сказал, что выезжает, и просил не ходить к Серафиме без него.

— Евгения, а вы с кем разговаривали? — спросила меня Светлана.

— С вашим мужем. Он едет сюда.

Как ни странно, Родионова восприняла эту информацию спокойно. Выслушав меня, она сказала:

— Женя, посмотрите, все ли ваши вещи на месте.

Я уже знала, что в наше отсутствие в гостевой комнате тоже кто-то похозяйничал. Вешалки с моей одеждой были сдвинуты в одну сторону, а чемодан раскрыт. В нем явно кто-то рылся, о чем свидетельствовал жуткий, совершенно не свойственный мне беспорядок. Впрочем, все мои вещи были на месте. Тайник, оборудованный в двойном дне, Анатолий не обнаружил, так что мои шпионские прибамбасы лежали на месте.

Тем временем Света обнаружила пропажу золотых запонок мужа и Сашиных наручных часов «Ориент».

— Вы уверены, что сын не взял их с собой в Англию?

— Уверена. Он сказал, что его ровесники не носят часов, потому что можно посмотреть время в мобильнике. А мы, зная, что Саша поедет по обмену в Англию, подарили ему на четырнадцатилетие часы с двумя циферблатами, чтобы они наше время показывали и по Гринвичу. Надеюсь, Анатолий еще не реализовал Сашины вещи, и мы их вернем.

Увидев в окно заезжающий во двор «Лексус», я произнесла:

— Приехал Антон Михайлович. Пойдемте!

Мы спустились вниз. Родионов ждал нас около соседнего подъезда.

— Дорогая, как ты? — Антон приобнял жену.

— Нормально. Представляешь, сын Серафимы украл Сашины часы, ноутбук, твои запонки, мою цепочку. А еще он опустошил наш бар.

— Это все ерунда. Что с Никой? — спросил Антон Михайлович, уставившись поверх Светиной головы.

Я оглянулась и увидела домработницу Родионовых, которая шла прямо на нас.

— Серафима, а мы как раз вас ждем, — сказала Светлана, когда прислуга подошла ближе.

— Я же сегодня в отгуле, — устало произнесла домработница. — Всю ночь с сыночком в больнице просидела. У него поджелудочную прихватило. Это все Наташка виновата. Толенька и не пил вовсе, пока она его не бросила. Это он с горя стал прикладываться к рюмочке.

— Серафима Львовна, — прервала я ее душещипательный рассказ, — а сейчас ваш сын где?

— Как это где? В больнице.

Мы со Светой переглянулись. Выходило, что ограбил Родионовых вовсе не Анатолий, а значит, и Нику ударил тоже не он. Впрочем, Серафима могла и обманывать нас, выгораживая своего великовозрастного сыночка-нахлебника.

— В какой именно больнице? — уточнила я.

— В первой, в гастроэнтерологическом отделении. Я и завтра, пожалуй, на работу не выйду, — предупредила Родионовых домработница, — если вы позволите.

— Хорошо, — кивнул ей Антон, только ключи от нашей квартиры отдайте, пожалуйста.

— Вы меня увольняете? А как же я без работы-то буду? — Серафима была готова вот-вот пустить слезу. — Я у вас три месяца без выходных работала, неужели я два отгула взять не могу.

— Успокойтесь! Вы можете взять столько отгулов, сколько вам необходимо, — Света участливо прикоснулась к руке домработницы. — Просто нам нужны ключи. Мы свои забыли на работе и не можем попасть домой.

— Так бы сразу и сказали, — Серафима Львовна шагнула к подъездной двери. — Сейчас в окно их вам подам.

Оказалось, что живет домработница на первом этаже, и минут через пять она открыла кухонное окно и подала Антону ключи.

Моя версия о том, что Ника наткнулась в квартире Родионовых на сына домработницы, не нашла подтверждения. Это поняли все: и Антон, и Света.

— Похоже, надо вызывать полицию, — сказала я. — Замять произошедшее, скорее всего, не удастся, ведь есть пострадавшие.

— Надо сначала узнать, как себя чувствует Ника, пришла ли она в себя, насколько серьезно ее состояние.

— Ты права, дорогая, это сейчас самое главное.

Супруги вроде как помирились, тем не менее, чтобы ехать в больницу, Светлана подошла не к «Лексусу», а к моему «Фольксвагену».

— Меня с собой возьмете? — спросил Антон. — Зачем гонять туда две машины? Тем более там может быть проблема с парковкой.

— Возьмем, — ответила я за двоих. Светлана возражать не стала.

В приемном покое Светлана уточнила, в какой палате лежит девушка, доставленная без сознания.

— Если вы про Соколову Веронику Игнатьевну, мы у нее в сумке документы нашли, — уточнила медсестра, — то в пятой палате гинекологического отделения.

— Гинекологического? — ошарашенно переспросила Родионова. — Ее что, еще и изнасиловали?

— Все вопросы к ее лечащему врачу.

— А Степнов Анатолий в какой палате? — спросил Антон.

— В двенадцатой, гастроэнтерологическое отделение.

Светлана вышла в коридор и прислонилась к стене.

— Это все из-за меня, — стала корить себя она. — Если бы я не послала Нику к нам домой, с ней бы ничего не случилось. Я никогда себе этого не прощу, никогда!

— Света, успокойся! Мы еще ничего не знаем наверняка, надо сначала все выяснить.

— Я не смогу смотреть Нике в глаза.

— Хорошо, давайте разделимся. Вы вдвоем пойдете навестить Анатолия. Достаточно будет просто заглянуть в его палату и удостовериться, что он там. А я пойду к Нике. Встретимся здесь же.

— Так и поступим, — согласился Антон Михайлович. — Только ведь без бахил и халатов нас никуда не пустят. Здесь должна быть аптека. Девушка, вы не подскажете, где аптека?

— В корпусе рядом, — ответила проходившая мимо женщина в белом халате.

Мы отправились в соседний корпус, в котором, кстати, и располагалось гастроэнтерологическое отделение. Родионовы облачились в бахилы и одноразовые халаты и поехали на лифте на третий этаж. Я же вернулась в тот же корпус, где находился приемный покой, поднялась на второй этаж.

— Вы к кому? — спросила меня дежурная медсестра.

— К Соколовой, в пятую, — ответила я на ходу.

Медсестра вышла из-за стойки, догнала меня и, преградив путь, спросила:

— Вы кто ей будете?

— Сестра, — недолго думая, ответила я.

— Соколова спит, вам лучше побеседовать с ее лечащим врачом, с Назаренко Анастасией Федоровной. Ординаторская там, — медсестра указала рукой на дверь.

Я постучалась в нужный кабинет и, услышав разрешение войти, зашла. Там находились два доктора — женщина и мужчина. Я подошла к женщине и сказала:

— Здравствуйте! Я по поводу Вероники Соколовой.

— Та-а-ак, — протянула Назаренко, продолжая что-то писать.

— Я хотела бы узнать о ее состоянии.

— Беременность девять недель, угрозы выкидыша нет, — так и не поднимая на меня головы, проговорила Анастасия Федоровна.

— Но угроза была? — поинтересовалась я.

— Простите, а вы кем Соколовой приходитесь? — Доктор впервые при мне оторвалась от своей писанины и взглянула на меня.

— Сотрудницей, — почему-то соврать, представившись сестрой, у меня не получилось.

— Я не имею права обсуждать состояние своих пациенток с посторонними. Все, девушка, идите, не отвлекайте меня от работы.

Выйдя из ординаторской, я обратила внимание, что дежурная медсестра стоит ко мне спиной, поэтому я подошла к пятой палате и заглянула туда. Палата была трехместная, но заняты были только две койки. На одной из них сидела женщина с уже заметно округлившимся животом. Женщина, лежавшая на второй койке, спала, отвернувшись к стенке. Я подошла к ней и склонилась над кроватью, чтобы удостовериться, что это именно секретарша Родионовой. Как раз в этот момент она перевернулась на спину и открыла глаза.

— Женя? — произнесла Ника, улыбаясь. — Ты как здесь оказалась?

— Мы тебя потеряли, поехали на квартиру, а сосед сказал нам…

— Это что еще такое? Кто вас сюда пустил? — грозно вопросила дежурная медсестра, зайдя в палату. — Соколовой надо отдыхать.

— Но я уже выспалась. Пусть Женя останется.

— Ладно, — разрешила медсестра, — только ненадолго.

Я присела на стул рядом с Никиной койкой и спросила:

— Что произошло?

— Если честно, то я плохо помню. У меня все как в тумане. Сначала я долго ждала автобус на солнце, потом дождалась, а в нем такая духота! Меня стало тошнить, но я даже не подумала, что это с беременностью связано.

— Так ты не знала, что ждешь ребенка?

— Я скажу тебе больше — врачи говорили, что я не смогу забеременеть, мы с мужем даже об ЭКО подумывали. А тут, оказывается, и без ЭКО все получилось.

— Поздравляю. А что дальше-то было?

— Дальше? — Ника нахмурилась. — Пелена какая-то опустилась перед глазами. Я даже ничего сообразить не успела. Стала я открывать квартиру Роденовой, только она почему-то не на два, а на один замок закрыта была. Ладно, думаю, Светлана Игоревна забыла закрыть. Захожу и слышу, что по квартире кто-то ходит. Я подумала, что это Антон Михайлович меня опередил, и позвала его. Но вместо Родионова в прихожую вышел невысокий, коренастый мужик в маске и брызнул в меня из газового баллончика. У меня перед глазами все потемнело, и я по стеночке стала скатываться вниз. В себя я пришла уже в больнице. Мне успели сделать УЗИ и выяснить, что я беременная. Теперь я здесь.

— Погоди, Ника, я что-то ничего не пойму. Ты сказала, что потеряла сознание в квартире, но соседи тебя нашли на площадке. Как ты там оказалась?

— Не знаю. Я помню, что все произошло в прихожей. Мне бы сообразить, что там воры, а не Антон Михайлович, машины ведь его поблизости не было.

— Так вор или воры?

— Я одного только видела, и то мельком. Все произошло очень быстро. В приемном покое в моей сумке нашли паспорт и брошюрку про ЭКО. Это им и подсказало, что мне надо сделать УЗИ. Телефон вот только пропал.

— Странно, что ты так долго без сознания была, больше часа, наверное.

— Так я аллергик, у меня реакция на некоторые вещества очень сильно проявляется. — Ника была так счастлива, узнав о своей беременности, что даже о своих болезнях говорила с каким-то воодушевлением: — Женя, ты не поверишь, но у меня даже на золото аллергия, потому-то я и не ношу обручальное кольцо. Палец от него красными пятнами покрывается. А серебро я не люблю.

— Понятно. Ника, значит, я могу передать Светлане Игоревне, что ты не в обиде на нее?

— За что мне на нее обижаться?

— Тебе столько страха пришлось натерпеться, когда ты один на один столкнулась в ее квартире с преступником. Кстати, а как он выглядел?

— Я же говорю тебе, что толком его не разглядела. Он в маске был, точнее, в шапочке с прорезями. Невысокий, с меня ростом. Все, я больше ничего не помню. А что касается Роденовой, то я на нее не обижаюсь. Она же не знала, что к ней воры залезут. Мне теперь нужны только положительные эмоции.

Дверь в палату распахнулась, и в нее залетел мужчина восточной внешности с огромным букетом цветов.

— Ника, любимая! — Мухамеджанов наклонился и поцеловал жену.

Я успела узнать все, что хотела, поэтому помахала Нике рукой и вышла.

Родионовы уже ждали меня около приемного покоя.

— Как там Ника? — тревожно осведомилась Светлана.

— В порядке, — я пересказала все то, о чем поведала мне беременная секретарша.

— А кто же тогда нас ограбил? — удивился Антон Михайлович. — У Анатолия ведь алиби. Его еще вчера вечером госпитализировали.

— Вы уверены, что он никуда не отлучался?

— Да, я разговаривал с его врачом. У Степнова острый панкреатит, Анатолий не в том состоянии, чтобы куда-то отлучаться. Серафима у его койки со вчерашнего вечера сидела.

— Значит, это был тот, кто прислал мне букет одуванчиков с запиской на французском, — сделала вывод Светлана. Теперь и Антон узнал, что его жена не слышала весь наш разговор.

— Может, вам обратиться в полицию по поводу квартирной кражи? — предложила я.

— Нет-нет, — возразила Света. — Не хочу, чтобы Нику мучали допросами и составлением фоторобота. Ей сейчас не до этого. В конце концов, не так уж и много у нас украли. К Сашиному возвращению мы купим новый ноутбук и часы, правда, Антоша?

— Да, — кивнул ей супруг. — Надо срочно поменять замки. И еще, я бы уволил Серафиму.

— Но за что? Ведь ни она, ни ее сын, как выяснилось, тут ни при чем?

— Просто она совершенно не умеет готовить. Я слишком долго терпел ее подгорелую яичницу, пересоленые котлеты и слипшиеся макароны.

— Да, у Серафимы не все получается идеально, но вот такую вкусную жареную картошку с грибами, как у нее, я больше никогда и нигде не ела.

— Разве что, — не стал возражать Антон.

«И кофе у нее неплохой получается», — подумала я про себя. Защищать Серафиму я не стала. Да, на момент ограбления и нападения на Нику у домработницы Родионовых и ее сына-алкоголика было алиби. Но кто-то другой мог воспользоваться ключами прислуги или же заблаговременно сделать с них дубликаты.

Вор позарился на спиртное, ноутбук, часы «Ориент» и ювелирные украшения, которые лежали на виду. До шкатулки со Светиными драгоценностями он не добрался. Деньги тоже не нашел. Может, не успел обшарить всю квартиру, потому что его спугнула Ника. Странно, что он не оставил девушку в квартире, а вытащил ее на лестничную клетку. Или Ника сама туда успела выйти, прежде чем потеряла сознание? А если Соколова заодно с вором? Эта мысль показалась мне совершенно абсурдной, и я быстро ее отмела. Да, Ника в последнее время была какой-то дерганой, всем недовольной, но объяснение этому было найдено — изменение гормонального фона.

А если в квартире был тот, кого и боялась Светлана? Допустим, своим проникновением в ее жилище он хотел показать, что для него нет никаких преград. Кража была для него не самоцелью, а средством продемонстрировать Родионовой, что у него большие возможности. Но в квартиру неожиданно пришла Ника, да еще с порога дала о себе знать, окликнув Антона Михайловича. Незнакомец вышел в прихожую в маске с прорезями для глаз, распылил в сторону Ники газовый баллончик, и она потеряла сознание. Собственно, у нее помутнело в глазах уже от страха, когда она увидела вора, а содержимое баллончика усугубило ситуацию. То ли из-за беременности, то ли из-за аллергии Соколова слишком долго не приходила в себя.

Он мог бы оставить Нику в прихожей и уйти, на мой взгляд, так было гораздо безопаснее для него. Или нет? Девушка, придя в себя, стала бы звонить по городскому телефону в полицию, хозяевам квартиры, кому угодно. А оказавшись за пределами квартиры, да еще и без мобильника, она могла только поднять шум, привлекая внимание соседей. Собственно, ей даже ничего самой делать не пришлось. Ее обнаружила соседка сверху и вызвала «Скорую помощь».

Я вернулась к началу своих размышлений. Если тот, с кем столкнулась в квартире Ника, имел своей целью запугать именно Родионову, то он вполне мог совершать нелогичные поступки. Вынести девушку без сознания в подъезд — это, на мой взгляд, был нелогичный поступок. Смысл этого только в том, чтобы лишний раз напомнить о себе. «Знай, Света, мне нужна только ты, и я за тобой снова приду. Ты от меня не закроешься никакими замками», — примерно так мог размышлять тот, кого боялась моя клиентка. Несколько раз прокрутив в голове эту ситуацию, я пришла к выводу, что в самом нелогичном, казалось бы, поступке был определенный смысл. Похоже, расчет был на то, что соседи обнаружат на четвертом этаже девушку без сознания и позвонят Родионовым. Если бы Светлане или Антону действительно позвонили и сообщили об этом, то я бы не позволила Свете ехать в больницу, а скорее всего, поехала бы сюда с Антоном Михайловичем, оставив свою клиентку в Центре. Не этого ли добивался ее недруг?

Мы ехали домой молча. Каждый думал о своем.

— Сегодня переночуем, закрывшись на задвижки, — сказал Антон, когда я припарковалась около дома, — а завтра я вызову специалиста из фирмы, которая устанавливала нам двери, чтобы он поменял замки. Теперь о Серафиме, я бы все-таки отказался от ее услуг.

— Я подумаю, — ответила Света.

Я уже успела порядком изучить свою клиентку, обычно она принимала решения с ходу. Если она говорила «я подумаю», это означало, что она тянет время, надеясь, что проблема рассосется сама собой.

Поскольку домработница была в отгуле, остывающий ужин на плите нас не ждал. Свете даже не пришло в голову, что на правах хозяйки надо подсуетиться и что-нибудь приготовить. Антон открыл холодильник, изучил его содержимое и закрыл, так ничего и не достав. Я пока еще не настолько проголодалась, чтобы что-то предпринимать.

Родионовы достаточно громко обсуждали в гостиной произошедшее, поэтому я все слышала, находясь в гостевой комнате.

— Мне жутко осознавать, что кто-то посторонний ходил по нашей квартире, прикасался к нашим вещам, рылся в белье, — жаловалась Света. — Антоша, а ты не хотел мне верить, что опасность близко.

— Дорогая, я все же думаю, что к квартирной краже приложили руки Степновы.

— Тебе же доктор сказал, что они всю ночь и весь день были в больнице.

— У них мог быть сообщник, — предположил Антон.

— Ты просто с самого начала невзлюбил Серафиму, вот и наговариваешь на нее. Я думаю, здесь был тот, кто прислал мне с цветами ту записку на французском, — уверенно заявила Светлана.

Антон не спешил с ответной репликой. Признаваться сейчас, что тем человеком был он, наверное, было несвоевременно. Супруги только-только помирились.

— Дорогая, я давно хотел у тебя спросить, а почему ты так ненавидишь одуванчики?

— С чего ты взял? Я нормально отношусь к этим цветам, — торопливо проговорила Света.

— А помнишь, мы ездили на пикник, Саша собрал тебе букетик одуванчиков, а ты выбросила их в речку? — Антон попытался вызвать супругу на откровенность. Что ж, момент для этого был более чем благоприятный.

— Не помню, — ответила она, не оставляя мужу никакой надежды на то, что тайна будет раскрыта здесь и сейчас.

— Света, мне кажется, тебе надо развеяться, сменить обстановку. Давай съездим к тебе на родину, — предложил Родионов.

— Не сейчас, может быть, как-нибудь потом и вместе с Сашей. Он тоже хотел побывать там, где я родилась. — Отказ был хорошо аргументирован, поэтому Антон не стал ни на чем настаивать.

Я мысленно перенеслась к интервью, которое брала у Светланы журналистка «Тарасовского вестника». Она очень назойливо копалась в биографии Родионовой. Тогда я не придала этому особого значения. А теперь то интервью предстало передо мной совсем в ином свете. Интересуясь возрастом, местом рождения Светланы и ее девичьей фамилией, Гордиенко давала ей понять, что знает слабые места своей интервьюируемой. Но Света держалась молодцом.

Родионовы заговорили об ужине. Светлана отправилась на кухню, даже нашла в холодильнике то, из чего можно приготовить салат, но потом вдруг озаботилась вопросом:

— А вдруг это все отравлено?

— С чего ты взяла? — Антон отнесся к этому предположению скептически.

— Но ведь в нашем доме был чужой человек! Мы же не знаем, что он тут делал.

— Пожалуй, ты права, дорогая. В сложившейся ситуации заказывать еду на дом тоже не вариант.

— Конечно! Я еще от пиццы не отошла. Кстати, я так и не поняла, кто ее отравил. Теперь я уже не думаю, что это была Ника.

У Антона снова был шанс признаться, что это сделал он, причем из лучших побуждений. Мне он объяснил это тем, что не хотел, чтобы у меня создалось впечатление, что его жена паникерша, придумывающая проблемы на пустом месте. Меня это объяснение вполне удовлетворило. И Света, если эту информацию ей правильно преподнести, тоже могла бы по достоинству оценить «благородный» поступок мужа, старающегося сохранить ее репутацию. Но Родионов не воспользовался этим шансом.

— Возможно, средство от тараканов попало в «Валенсию» все-таки в пиццерии, по случайности, без злого умысла. А эксперт что-то напутал. Он же живой человек, все люди ошибаются, — Антон зачем-то пустил жену по ложному следу.

— Да, наверное, так и было, — согласилась с ним Света.

— Что ж, остается только один выход — поужинать в ресторане, — предложил Родионов, а потом добавил, но уже тише: — Причем вдвоем. Это будет романтический ужин.

— Антоша, извини, что-то я очень устала. Мне совершенно не хочется выходить из дома. У нас где-то было миндальное печенье… Странно, тут пусто.

Я поневоле слушала, о чем говорят Родионовы, и у меня создавалось впечатление, что эти два взрослых человека скорее умрут от голода, чем найдут простой способ выхода из создавшейся ситуации. Интересно, как они питались до того, как наняли Серафиму? Не сын-подросток ли им готовил?

Не в силах больше это выносить, я вышла из своей комнаты и предложила:

— Я могу сходить в ближайший магазин, купить продукты и что-нибудь приготовить. Каких-либо кулинарных изысков не обещаю, но что-нибудь простенькое, но калорийное могу сварганить.

Родионовы обрадовались моему предложению как дети, которых родители забыли покормить. Я вдруг поняла, почему женщин среди скульпторов, а также художников, поэтов и композиторов гораздо меньше, чем мужчин. Творчество поглощает, причем настолько, что на дом, быт времени и сил уже не остается. Так что приходится выбирать — либо творческая работа, либо семья. Светлане в этом смысле повезло с мужем, он не требует от нее борщей на обед, котлет на ужин, накрахмаленных воротничков рубашек и идеально отутюженных брюк на каждый день. С моей профессией та же проблема. Редкий муж будет мириться с тем, что его жена-телохранитель не бывает дома неделями и беспокоится о своих клиентах больше, чем о нем самом. Во всяком случае, мне такой пока не попался, что сильно расстраивает мою тетушку Милу, мечтающую поскорее выдать меня замуж.

Я успела спуститься до третьего этажа, когда подъездная дверь открылась, и до меня донеслись голоса.

— Я спрашивал у нашей скульпторши, не к ней ли та барышня в цветастом платье приходила, — рассказывал сосед с пятого этажа, — она сказала, что не к ней.

— А к кому тогда? — озаботилась вопросом его собеседница.

— Давай рассуждать логически. На этаже три квартиры, две из них занимают Родионовы, а в третьей время от времени квартиранты живут. Возможно, это была новая квартирантка. По крайней мере, к нам на пятый этаж она ни к кому не могла приходить. Я всех уже опросил.

— Может, и новая квартирантка, а может, и наркоманка какая-то, зашла в первый попавшийся подъезд, приняла дозу, да не рассчитала, — стала фантазировать женщина.

— Вроде шприцов рядом не было видно. — Мужской голос раздавался уже очень близко, и я стала тихонечко подниматься наверх, чтобы побольше услышать.

— Не нравится мне, что вокруг Родионовых в последнее время творится…

— А что творится? — заинтересовался мужчина.

— Во-первых, Серафима к ним в домработницы напросилась.

— И что с того?

— Так ее с прежней работы уволили, потому что подозревали в краже.

— Неужели?

— Да, так и есть. Моя приятельница в «Соколе» работает, она как-то ко мне приходила, увидела во дворе Серафиму и рассказала про нее все-все-все, — женщина интригующе замолчала.

— Что именно?

— Деньги у них из кошельков стали пропадать, мобильные телефоны. Сначала на уборщицу даже не думали, а потом по методу исключения поняли, что, кроме нее, никто не мог это сделать. Доказательств, правда, не было, но начальник не стал с ней церемониться — просто взял и уволил.

Я стояла на четвертом этаже, голоса больше не приближались. Соседи Родионовых остановились на площадке третьего этажа.

— Может, это и не она вовсе воровала.

— Она, кто же еще? Она и у Родионовых подворовывала. Я сама видела, как она днем с сумками из нашего подъезда в свой ходила.

— А почему же ты Свете или Антону об этом не сказала?

— Зачем? Я давно усвоила, что лучше ни к кому не лезть со своими советами. Мало одной Серафимы, так они еще какую-то девицу у себя поселили!

— А с ней что не так? Вроде приятная девушка.

— Ага, приятная! Так своими глазенками и зыркает все время по сторонам, будто боится, что здесь ее кто-то увидит и узнает. — Когда речь зашла обо мне, я собралась обнаружить себя, чтобы прекратить эти сплетни, но разговор перескочил на другое, и я осталась на месте: — А этот странный тип, невысокий такой, коренастый, что так и вертится у нас во дворе?

— Кто такой?

— Вот и я хотела бы знать, кто такой! Как не посмотрю в окно — он то у качелей стоит, то у мусорных баков. Я даже как-то на правах старшей по подъезду хотела поинтересоваться, что ему надо, но пока собралась, вышла во двор, его уже и след простыл. А после сегодняшнего я боюсь внучку одну из дома выпускать, чтобы однажды не найти ее вот так же, как Анна Семеновна ту девушку, без чувств. Петрович, что это мы с тобой в подъезде топчемся? Может, зайдешь на чай?

— Отчего же не зайти? С удовольствием, — не стал ломаться мужчина.

Когда на третьем этаже хлопнула дверь, я снова пошла вниз. Вот уж не думала, что со стороны мои действия выглядят так подозрительно! Так что к другой информации тоже не стоило относиться всерьез. Серафиму Львовну из «Сокола» могли уволить по навету. А вот человек, которого женщина с третьего этажа несколько раз видела в окно, мог быть как раз тем, кого опасалась Светлана. Или все наоборот. Серафима — воровка, а мужчина не имеет никакого отношения к Родионовой. Пока ничего не прояснилось, кроме одного — мне рано прощаться со Светланой. Слишком много странного вокруг нее происходит.

Ближайший супермаркет находился в соседнем доме, туда я и направилась. Тетушка Мила научила меня неплохо готовить кое-какие блюда, но я не собиралась сегодня баловать ими Родионовых. Вдруг им понравится, и они захотят, чтобы я готовила для них каждый день? Накупив полуфабрикатов на несколько дней вперед, я вернулась домой.