Глава 12
Жизнь идет, лето продолжается. Пусть оно бабье, но все же лето. Погода отличная — сухо, солнечно. И тепло не жаркое, а с легкой освежающей прохладой. Особенно приятно после черноморской жары.
Но лето это шаткое, хрупкое. Сегодня тепло, а завтра зарядят холодные дожди, а там и снега наметет. Впрочем, зимы Соус не боялся. На сибирских морозах его закалила сама жизнь. Ледяные лагерные ветра — это жуть, от которой не спрячешься, их можно только перетерпеть. А здесь его ждал теплый дом, кирпичный, с газовым отоплением. Два этажа, у каждого бойца теперь будет своя комната.
— Ну как? — спросил Капеллан.
Соус окинул взглядом свою спальню. Обстановка козырная, не вопрос, но ведь это далеко не самое главное. Он подошел к окну, глянул на запущенный огород. До забора недалеко, а за ним лес — как раз то, что нужно.
— Зашибись.
— Может, подземный ход прорыть, — сказал Капеллан. — Тут всего пятнадцать метров.
— Я подумаю.
Подземный ход — это слишком. А траншею они осилят вполне. Вырыть окоп, обшить его деревом, сверху настелить досок, накидать на них земли.
— Работы у вас пока нет, а пацанам без дела маяться вредно.
— Ну, не знаю, — задумался Соус.
Деньги у них были, но курортная жизнь серьезно ударила по кошельку. Хорошо они там, на побережье, зажгли, в полное свое удовольствие. Потому сейчас перед братвой остро стоял вопрос, как поправить свое финансовое положение. Капеллан обещал им конкретный наезд на банк Ставра, вплоть до налета на главное хранилище. Вот где бы они могли поживиться… Но, видимо, Капеллану сейчас не до банка. Видно, не совсем еще улеглась поднятая ими волна. Да и Захар Байкалов жив, уже вовсю идет на поправку. И Жанна наверняка держит ушки на макушке. Так просто к банку сейчас не подобраться.
— Тебе-то хорошо, у тебя своя постоянная телка есть, — сказал Капеллан.
— Алла — не телка, — вскинулся Соус.
Шеф наступил ему на больную мозоль, это его и разозлило. Хотя он сам был во всем виноват. И дернул его черт взять с собой Аллу на море. А она, дура, согласилась. И ведь уехала с ним, а он взял да и влюбился в нее. Все бы ничего, но ведь она проститутка. Тот же Фикус вплетал в нее кружева…
— Ну, извини, — в снисходительном тоне сказал Капеллан.
— Не надо лезть в мою жизнь.
— Она проститутка.
— Это в прошлом! — огрызнулся Соус.
— В этом прошлом ее сутенеры. Есть там один, Скунс у него кличка. Очень вонючий. И наглый. Он ее искал. И сейчас, возможно, ищет.
— Значит, найдет… Там его и похороним.
— Вот этого я и боюсь. Разборок с местным контингентом нам не надо.
— Значит, бакшиш заплачу, — пожал плечами Соус.
— Мудрое решение.
— Только за какие шиши?
— Ну, ты получил аванс. И с казино не кисло снял…
— Когда это было… А мне сейчас нужно… Если не смог подбить клинья к банку, я мосты наведу.
— Рано еще…
— Захара дожать надо… Я много не возьму.
— Не велено его трогать.
— Кем не велено?
— Деньги будут, — съехал с темы Капеллан. — Много не дам… Много сам снимешь… Банк по-любому, дожимать надо… Я скажу, когда надо… Может, уже скоро…
— Нет у вас плана.
— План есть. Просто волна сейчас не нужна… Живите пока, наслаждайтесь покоем. Зима скоро, а у вас тут берлога какая… Отличный вариант, сам бы от такого не отказался, — Капеллан обвел рукой спальню.
— В спячку предлагаешь впасть?
Капеллан в раздумье качнул головой.
— Не будет спячки… Найдем тебе работу. Обязательно найдем…
Соус проводил шефа, вернулся в дом, а братва уже на кухне, за столом. Алла стояла у плиты и жарила на сковороде обычные хлебные лепешки. Волосы распущены, платье короткое в облипку, в нем она смотрелась особенно сексуально. Ноги длинные сами по себе, а босоножки на шпильках усиливали магнетический эффект.
— А это мне! — Фикус вплотную подошел к ней.
Одной рукой он обнял ее за талию, а другой снял со сковороды лепешку.
— Пальцы не обожги! — предостерегла его Алла.
— Об тебя?
— И об меня не надо. — Алла дернулась, локтем скинув его руку со своей талии.
— Да ладно тебе!
Фикус провел рукой по ее бедру, повернулся к столу и встретился взглядом с Соусом.
— А мы тут с Аллой лепешки жарим, — сказал он.
Горбун засмеялся, а Соус опустил голову, исподлобья глядя на Фикуса.
— Ну, в смысле, на сковороде… — занервничал тот.
— Еще раз прикоснешься к ней… — тихо сказал Соус.
— Да ладно тебе… Я ж по-дружески…
Соус подошел к Алле, и она подала ему насаженную на вилку лепешку.
— Ты моя…
Одной рукой он взял лепешку, а другой обнял Аллу за талию — на законных основаниях. И так захотелось задрать ей подол.
— Как будто я ее не жарил, — донеслось вдруг сзади.
Соус резко обернулся, глянул на Фикуса, но тот смотрел на него с непонимающим видом. И уплетал за обе щеки. У остальных рты заняты также. Может, померещилось Соусу. Ревность в нем взыграла, а еще на сковородке шкворчит.
— Давай в лабаз собирайся, — глядя на Фикуса, распорядился Соус. И немного подумав, кивком показал на Кошмара. — Ты за старшего!
Фикус расстроенно провел пальцем по носу. Он считал себя самым крутым после Соуса и Горбуна, а глуповатый Кошмар действительно котировался в команде ниже всех. И тут вдруг такое унижение. Но Соус должен был хоть как-то ущипнуть Фикуса.
А завтра он его вместе с Кошмаром и Синаем отправит рыть траншею. И снова старшим будет не он.
— Водки возьми, — сказал Горбун.
— Литр, — кивнул Соус. — На всех. Чисто на новоселье. А минералки возьми много. Печень будем промывать.
— Пока она еще не отпала, — засмеялся Синай.
— Лишь бы другое кое-что не упало, — хмыкнул Горбун.
И насмешливо глянул на Аллу. Как будто с этим кое-чем он мог подъехать к ней в любое время дня и ночи. И Соус не стал испепелять его взглядом. Все знали, чем занималась в прошлом Алла, поэтому никто, даже при всем своем желании, не мог относиться к ней всерьез. И как бы она себя ни вела, в ней всегда будут видеть проститутку.
Да и он сам знал ей цену. И мысль о ее прошлом действовала на нервы. Но иногда и возбуждала. Ведь если он захочет Аллу, она просто не сможет ему отказать. Ведь она же проститутка.
А он ее захотел. И прямо сейчас.
— Горбун! — Он взглядом показал на сковородку и посмотрел на Синая. — Вы вдвоем! Будете жарить лепешки!
Он повел Аллу к выходу. Она все поняла, кокетливо глянула на него и перешла на вихляющую походку. Горбун не удержался, глянул на ее задницу, а Соус это заметил.
В дверях он остановился, глянул на Горбуна и с усмешкой сказал:
— Будете жарить, смотри, чтобы не упало.
Он повел Аллу на второй этаж, в спальне толкнул на кровать.
Может, она и проститутка, но у других и такого нет. Скоро зима, и ему будет здорово с ней в этой берлоге. А Фикус пусть сам сосет свою лапу.
* * *
Кости срослись, мозги встали на место, но полное выздоровление Захару пока что только снится. Рефлексы, реакции восстановились, двигательные функции в порядке, но нет-нет да и разболится голова. А головокружение — это как с добрым утром. Из больницы его не выписывают, но эта светлая перспектива уже маячит на горизонте. И это при том, что шансов Захару не давали. Врачи всерьез прочили ему инвалидную коляску. А еще он мог остаться дурачком на всю жизнь… Не знали они, что на нем заживает как на собаке.
— В санаторий вам с Жанной надо, — сказал Жак. — Я в Кисловодске знаю один…
— А на Колыме? — усмехнулся Захар.
Скоро суд, скоро приговор. Он, конечно же, рассчитывал на лучшее, но думал и о плохом.
— Расслабься! Все уже решено! — Жак провел подушечкой пальцев по своему верхнему клыку.
— Не говори «гоп».
— Это перед тем, как прыгнуть, а там никаких барьеров. Спокойно придешь, спокойно уйдешь.
Жак опустился в кресло, забросил ногу за ногу, закинул руки за затылок.
— Можешь даже с Зойкой уйти, — сказал он.
— Тебе-то что?
— Да не хочу я, чтобы Зойка одна оставалась, — усмехнулся Жак. — Ты же знаешь, как я к ней отношусь… Честно скажу, слюнки текут.
— Захлебываться дома будешь.
— Когда Зойка с тобой, ее как будто нет. А когда без тебя…
Было время, когда Захар боролся с Жаком за Зойку. Жак лежал в больнице, в этой же палате — в коме, с пулевым ранением в голову, а Зойка дневала с ним и ночевала. Но когда он вернулся к жизни, она оставила его… И за Захаром она тоже ухаживала. Когда он лежал в больнице с простреленными ногами. Сначала спасла от смерти, а потом выходила… Она хорошая, и Захар хотел быть с ней. Но выбор уже сделан.
— Прекращай.
— А у меня семья, дети…
— Я сказал.
— Нельзя нам без Зойки, — серьезным, вразумляющим тоном сказал Жак.
— Почему это?
— Потому… Я ее уважаю, Рапс ей в рот смотрит… А тут какая-то Жанна…
— Какая-то?
— Да нет, баба она хорошая… Ты же знаешь, я всегда к ней хорошо относился… Но чужая она… И система у нее своя…
— Система, — кивнул Захар.
Он мог бы объединить под собой две системы — свою и ставровскую, но, возможно, кому-то это не нравится. Возможно, тому же Рапсу. Который не хочет быть бледной тенью Захара. Сейчас он тень со статусом реального тела, который так не хочется терять. Может, потому он и пытается вывести Захара из игры. А может, это делает Жак, который только делает вид, что желает им с Зойкой счастья…
Не хотел Захар подозревать своих друзей, более того, он бежал от этой мысли как от огня. Но кто-то же пытался его убить. Причем началось это во дворе собственного дома… Был у Захара человек, которому он мог доверять целиком и полностью. Мирончик сейчас в деле, он просвечивает, прощупывает всех, кого хоть мало-мальски подозревал Захар, но не нашел даже признаков измены. И до Зойки докопаться не смог, а ведь пытался выяснить, с кем она могла изменять Захару. Были мужчины, которые крутились возле нее, среди них те же Жак и Рапс, но фактов Мирончик не нашел. Чисто все. И под этой внешней чистотой у кого-то лежит темная история. Рано или поздно, она всплывет наружу.
Караван тоже пытается выйти на людей в масках, которые могли отправить его на тот свет, но и у него глухо. Одно он понял точно, что кто-то очень четко зачистил все концы и зацепиться просто не за что.
— Ты, конечно, можешь поступать как знаешь, но Зойка — это стабильность, — сказал Жак. — Без нее все может пойти наперекосяк.
— Почему?
— Она, конечно, молодец, сидит ровно, не высовывается, под себя гребет. Бизнесом занимается… Но если начнет мутить воду…
— Ты встанешь под нее?
— Нет… Но, если она вдруг начнет меня совращать… — Жак прямо посмотрел Захару в глаза. — А вдруг сорвет крышу?
— Хорошо, что честно сказал.
— Вам нужно быть вместе. Тогда ни с кем ничего не случится.
— Я понял.
— Это самый идеальный вариант, — поднимаясь со своего места, сказал Жак.
Он ушел, а Захару стало дурно. Голова разболелась, в глазах поплыло. Возникло ощущение, будто он лежит на болотной ряске, под ним качается трясина, вокруг булькает и квакает. Одно неверное движение, и болото его засосет.
А болото — это его окружение. Он подозревал и Жака, и Рапса, искал крамолу в их поведении. Вроде бы не было опасных движений с их стороны, но вдруг Мирончик заблуждается на их счет. А может, его просто тупо купили… Болото вокруг, а он ничего не может сделать, потому что нет свободы движений. А смута уже булькает, вот-вот начнет засасывать…
* * *
Дождь за окном, «дворники» с глухим звуком смахивают воду с лобового стекла. Закончилось бабье лето. А баба осталась. Алла приехала к родителям. Мать у нее заболела, она лекарств ей привезла. Ничего особенного. Через полчаса вернется, сядет в машину, и Соус увезет ее в свою берлогу.
Соус достал сигарету, закурил, выпустил из легких плотный клуб дыма. И когда перед глазами рассеялось, увидел Аллу. Ее выводил из подъезда какой-то сморчок с маленьким лицом и крупным носом. Внешне он чем-то напоминал крысу, а вел себя как шакал. Он держал Аллу под локоток, тащил за собой. Она сопротивлялась, но он пер как буксир.
Соус выскочил из машины, перегородил ему путь. Крысеныш остановился, зло и настороженно глядя на нее.
— Я же говорила! — взвизгнула Алла, вырывая руку.
— Ты кто такой? — спросил сморчок.
Соус ответил ему с ноги. Ударил хлестко, от всей души — пяткой в челюсть. Крысеныш перелетел через скамейку и рухнул в кусты. Но тут же поднялся, в руке у него появился нож.
— Попишу, сука!
Соус вынул ствол, быстро передернул затвор. Ногой он ударил быстро, без разговоров, значит, и выстрелить он мог также без прелюдий.
— Эй, мужик, ты чего? — От страха крысеныш выронил нож.
— Ты Скунс? — спросил Соус.
— Э-э… Ну да…
— Еще раз хотя бы подумаешь об Алле!..
— Ну, мы просто вместе работали…
— И работу тебе отстрелю… Ты меня понял?
— Все, все, забирай!..
Соус недовольно глянул на Аллу.
— Ну, чего стоишь, в машину давай!
Она кивнула, застучала каблучками.
— А у тебя что с ней, серьезно? — спросил Скунс.
— С кем серьезно?
— Ну, с Аллочкой…
— Я же сказал, забудь о ней… А ты не понял!
Соус шевельнул пальцем на спусковом крючке. И Скунс поверил, что сейчас грянет выстрел. От ужаса он закрыл глаза.
А когда открыл их, Соус уже был в машине. Со двора он выезжал неторопливо. Чтобы Скунц не подумал, будто от него убегают.
Алла ощупала руку.
— Вот урод! Синячище будет!
— Откуда он взялся?
— Да не знаю. Выхожу из дома, а он в подъезде… Я ему говорю, что проблемы будут, не поверил… А ты ему ногой!.. Я такое только в кино видела!
— В каком кино?
— Ну, в боевиках… А ты о чем подумал?
Соус выразительно промолчал.
— Я в таком кино не снималась.
— Ты в нем жила.
— Будешь меня в этом упрекать? — вздохнула Алла.
— Что было, то было.
— Ну да, конечно! Все вы так говорите!.. А сами держите меня за проститутку!..
— Кто говорит? Кто все? — жестко спросил Соус.
— Ну, говорят… Твои друзья… — Алла нервно глянула на него.
— Кто конкретно?
— Ну, Фикус говорил…
— Когда говорил?
— Ну, говорил…
— Когда клинья к тебе подбивал?
— Да нет.
— Он тебя хочет? Он к тебе подмазывается?
— Не-ет! — Алла отчаянно мотнула головой.
— Трахнешься с ним — убью!
— Не буду, не буду!
— Больше не буду?
— Да не было у нас ничего!
— Смотри у меня!
— А ты что, меня ревнуешь?
Соус промолчал. Глупо говорить о том, о чем известно всем, в том числе и ей.
— Ты такой хороший.
Алла прильнула к нему, поцеловала в щеку, а затем вдруг залезла с головой под руль.
— Только ты глаза не закрывай, — хихикнула она.
Глаза Соус не закрыл, но на нее посмотрел — вопросительно и с подозрением. Уж не грехи ли она свои перед ним собиралась сейчас замаливать?
* * *
Тихо в палате. Лампы не горят, но за окном на ветру качается фонарь, расплескивая свет по потолку. Время позднее, но спать неохота. Тревожно на душе, беспокойно. Под рукой Жанна, ее голова покоится у Захара на груди, с ней мило и уютно, а все равно нервы натянуты как струны.
— Я лично встречалась с судьей, — тихо сказала она. — Он сказал, что тебе светит условный срок.
— Сказать можно все, что угодно.
— И прокурор не будет настаивать на реальном наказании.
— Только не думай, что я паникую… И срок, если надо будет, отмотаю…
Перспектива оказаться в тюрьме Захара напрягала, но не пугала. Он был там, знал порядки, так что не пропадет. Лишь бы только его прессовать не начали. А такой вариант не исключен. Если он вдруг окажется в тюрьме, то по чьей-то злой воле.
— А меня кто любить будет? — возмущенно спросила Жанна.
— Любить можно и на расстоянии… Если эта настоящая любовь…
— Ты будешь?
— Ну, за меня переживать точно не надо, — усмехнулся он. — В тюрьме я тебе точно не изменю.
— Ты не должен во мне сомневаться. — Жанна приподнялась на локте, пристально посмотрела ему в глаза. — Я тебя сколько лет ждала… Илья не в счет… Если бы я знала, что ты вернешься ко мне…
— Илья в счет. И счет этот выпишут завтра.
— Я же сказала, бояться нечего.
— Если вдруг, значит, игра против меня продолжается. Если вдруг что, ты должна будешь сломать эту игру.
— Не хотелось бы думать о плохом, но я сделаю все, что в моих силах…
— И даже сверх того… Если сожрут меня, то начнут жрать и тебя… Не дай им тебя сожрать…
— Кому им?
В ответ Захар только тихонько вздохнул. Не было у него конкретного ответа, а гадать на кофейной гуще это все равно что расписываться в собственной слабости.
