Глава 24
Рядом ухнул взрыв – это из развалин немец швырнул гранату. Она сработала, не долетев до цели. Тут же гранатометчика сняли автоматчики.
– Близко подобрался, сволочь! – крикнул Иван.
С бойцами третьего взвода он прятался за разбитой стеной, превращенной в кирпичную крошку. С этой позиции открывался вид на прямую, как стрела, улицу из пяти-шестиэтажных домов, часть которых были превращены в руины. И руины стреляли.
Именно на этой чертовой улице они натолкнулись на ожесточенное сопротивление немцев. Сзади пылал подбитый советский танк. Впереди виднелись искореженные немецкие орудия. Улица вся простреливалась засевшими на верхних этажах немцами.
Фашисты смогли замедлить продвижение роты, но не остановили его. Вот уже первый взвод занял очередное здание с правой стороны, и внутри слышались взрывы. При зачистке этажей бойцы НКВД гранат не жалели – как и учили.
На обучение и слаживание подразделений дали чуть больше двух недель. И Иван безжалостно гонял бойцов, к счастью, и так неплохо обученных, большей частью имеющих боевой опыт. Ему сильно помогал ставший старшиной верный Богатырев, которого Иван всеми правдами и неправдами выцарапал из пехоты к себе в подчинение.
Зная уже, что им предстоит, Иван поднял все уставы и наставления по ведению городских боев – самому опасному виду боевых действий. По военной науке города берут при численном превосходстве пять к одному. Вряд ли Красной армии удастся создать такой перевес в битве за Харьков. Значит, придется брать не числом, а умением, как завещал Суворов. Но умения и у гансов не занимать. Значит, красноармейцы должны быть выше хваленого вермахта.
В боях в городе все развивается стремительно, нужно стрелять метко и быстро, принимать решения незамедлительно. На это и натаскивал Иван своих подчиненных. Он облюбовал рядом со стрельбищем разрушенное двухэтажное здание. Там рота отрабатывала, как входить в помещения и стрелять с близкого расстояния. Иван проявил техническую смекалку и создал сложную систему из веревочек, шестеренок и рычагов. Солдат в укрытии дергал за веревки, и без всякого предупреждения и системы в окнах появлялись мишени. Бойцы стреляли в них, доводя навык до автоматизма. Возникло движение в окне – стреляй.
Сначала над новым командиром роты насмехались, потом комполка присмотрелся к нововведениям и решил:
– Надо распространить на всех.
Но времени не было. Во второй половине августа 1943 года начался штурм Харькова, и внутренние войска шли в авангарде вместе с самыми боеспособными частями Красной армии.
Сил было маловато для полноценной отработки улицы. Но Иван знал, что все получится. Главное, не спешить. Однако капитан-пехотинец с расцарапанным лицом и бешеными глазами, появившийся за спиной, был другого мнения.
– Отсидеться хотите?! Ну, давай. Сиди, жди прокурора! У него к тебе вопросы будут!
– Нужно огневые точки подавить, – спокойно ответил Иван.
– Пока ты их подавишь, мы Берлин возьмем! Трусы вы, НКВД, – сплюнул капитан. – Не знаете, как пехота в бой идет!
«Ну да, всю войну колхозный склад охранял», – усмехнулся про себя Иван, а вслух сказал:
– Людей погубишь!
– У меня боевая задача! Не помогаешь, так хоть не мешай! Поддержи огнем!
Этот вояка привел с собой несколько десятков красноармейцев. Прикинул обстановку – не слишком внимательно, как-то рассеянно. И, раздав распоряжения, заорал:
– Гвардейцы! Впере-е-ед! Ура!!!
И пехотинцы двинули напролом, подгоняемые бешеным командиром, на ходу пытаясь заглушить немецкие огневые точки.
Иван никого гнать вперед не стал. Только скомандовал сосредоточить огонь на немцах и патронов не жалеть. Думал помочь пехотинцам. Бесполезно! Два немецких пулемета выкосили добрую половину наступавших. Раненые кричали, и немцы не спешили их добивать, зная, как деморализуют врага подобные вопли. Так и не закрепившись на новых позициях, оставшиеся в живых стрелки отхлынули назад.
– Конь резвый и ногу может сдуру сломать. А черепаха доползет, – процедил Иван, глядя в налитые кровью, безумные глаза капитана. Выжил ведь, скотина. А людей своих положил. Очень хотелось дать этому дураку в морду, но сдержался.
– У нас приказ – вперед! – не унимался капитан.
– Будешь мешать выполнению боевой задачи, я тебя расстреляю как провокатора! Тут моя работа. Моя улица. Понял?
И капитан сдулся.
Вскоре бойцы НКВД взяли еще один дом на пути к Тракторному заводу… Потом еще один.
Рота НКВД действовала методично. Подавляла неторопливо, но уверенно огневые точки немцев. Артиллеристы подогнали две сорокапятки, и те наконец справились с проклятым пулеметом, который бил с чердака. А потом заглушили второй пулемет – в руинах…
Бойцы забрасывали гранатами врага, проползали ужом, используя укрытия. Не торопясь. И вот еще два дома взяты.
А потом грохот стих. И ошарашенный Иван понял – все. Улица взята. Перед ними простирался Тракторный завод, к которому с другой стороны подходили бойцы из третьего батальона.
К вечеру завод был освобожден от немцев. Среди разбитых заводских корпусов майор Рогозин выстроил свой батальон. Подошел к Ивану, вытирая платком лицо от копоти и кирпичной пыли:
– Если б не знал, как все было, решил бы, что вы за чужими спинами отсиживались.
Действительно, итоги боя удивляли. В роте было два тяжелораненых, несколько легкораненых и ни одного убитого.
Иван только усмехнулся. Ему страшно хотелось пить, а фляга была пробита шальной пулей.
В те городские бои Иван убедился, что подготовка бойцов НКВД сильно выше общеармейской. Сказывались и критерии отбора, и то, что там удалось сохранить довоенное профессиональное офицерское ядро.
Позже рота обеспечивала безопасность празднеств в честь освобождения крупнейшего города Украины. Бойцы стояли в оцеплении, присматриваясь к лицам счастливых освобожденных людей – а вдруг затесался диверсант. На митинге выступили командующие фронтами, Хрущев, Жуков. Был прекрасный концерт. А Ивана не оставляло напряжение. Он ощущал себя милиционером на танцах в клубе – все веселятся, а ты только и думаешь, как бы чего не стряслось.
Армия ушла развивать наступление. А бригада НКВД и небольшой армейский гарнизон остались в Харькове для обеспечения безопасности города.
Вскоре на город навалились немцы. Откуда они взялись, как проглядела их разведка – непонятно. Фашистская пехота и бронетехника умело продвигались вперед. Взрывы уже звучали недалеко от вокзала.
Бригаду подняли по тревоге – это была единственная реальная сила, способная защитить Харьков.
Опять городские бои. Рота выдвинулась на блокирование ударного немецкого отряда. Бойцы НКВД едва успели занять оборону, рассредоточившись по домам и укрытиям, как на площадь выполз танк, похожий по очертаниям на Т-34. Это был новый, отлично бронированный средний немецкий танк «пантера». Ухнула танковая пушка. Брызнул кирпич. Затем двинула вперед немецкая пехота. А танковая пушка все молотила, не давая организовать эффективную оборону.
– Сколько же у него снарядов, растудыть его через кардан! – в отчаянии воскликнул Богатырев.
Эту махину нужно было убрать.
– Командуй, – бросил Иван своему замполиту лейтенанту Баранову. – И прикройте меня!
Вот и вспомнил Иван смертельное искусство бронебойщика. По развалинам дома подобрался к танку. Метко метнул связку противотанковых гранат под гусеницу, перебив ее. Вторая связка ушла под башню…
Иван справился с бронированным зверем. А бойцы уничтожили немецкую пехоту.
На других участках фашисты тоже получили достойный отпор, потеряли всю бронетехнику. Живыми тогда ушли немногие.
На этот раз в первой роте не обошлось без потерь. Трое погибших и пятеро раненых. Однако бойцы НКВД сделали главное – отстояли город. Кто-то ценой своей жизни, кто-то – ценой ранения. Но эта обычная и уже привычная плата на войне…
Советские войска огненной лавой катились вперед, освобождая город за городом. Уже ставшую родной Ивану бригаду НКВД больше не привлекали к штурму городов и высоток. Теперь она заходила в населенные пункты, когда бои там были закончены, но требовалось добивать очаги сопротивления, извлекать из подвалов прячущихся немцев и полицаев, а тех, кто сопротивлялся, уничтожать огнем и гранатами. А затем помогать местным органам восстанавливать советскую власть.
Первым в освобожденном городе всегда открывался райотдел НКВД. И начиналась горячая работа. Бойцы внутренних войск блокировали населенные пункты, отдельные районы. Под руководством сотрудников территориальных отделов внутренних дел и госбезопасности проводили масштабные акции по задержанию фашистских пособников.
Палачей, занимавшихся истреблением мирного населения, вешали сразу же по приговорам военных трибуналов. Зрелище было не для слабонервных. Но Иван давно разучился жалеть предателей.
Еще одна проблема – пожары. Когда Красная армия в начале ноября, с ходу форсировав Днепр, взяла неприступный Киев, тот пылал. Войскам НКВД приходилось бороться с огнем, который норовил уничтожить древнюю столицу Руси.
Все это была монотонная работа, далекая от привычного Ивану напряжения общевойскового боя. Но он знал, что ее нужно выполнять предельно добросовестно. Ведь сколько было красноармейцев, которые отважно ходили в атаки, выживали под бомбежкой, а потом погибали в освобожденном городе от пули диверсанта. Такого быть не должно. Поэтому все мероприятия Иван обеспечивал тщательно, продуманно, без изъянов. И от личного состава требовал величайшей мобилизации при любой операции.
Время будто спрессовывалось судьбоносными событиями. Каждый день радовал очередными освобожденными населенными пунктами. И всюду входили войска НКВД.
Новый, 1944 год Иван встретил в Коростене. А потом потянулись новые города. Новая работа. Передислокации, передислокации, передислокации…
Иван почувствовал, что его постепенно начинает отпускать дикое, отчаянное напряжение войны. Ведь в жизни появилась радость. Освобождаемая от извергов советская земля, счастливые слезы на лицах людей, встречавших советские войска, – это радость. И заветный треугольник с номером полевой почты, в котором терпеливо ждали своего часа убористые строчки, выведенные рукой Насти, – еще какая радость!
В письмах Настя не любила расписывать свои чувства. «Целую». Иногда «люблю». В основном там были описания дел в госпитале, разных мелких бытовых проблем, курьезов, забавных поступков незнакомых ему людей. И от этих незатейливых повествований исходил свет надежды на мир, уютный дом и человеческое счастье без войны. Он мечтал попасть в этот ее мир. Это будет их общим миром. А для этого он должен выжить.
Выжить, если удастся, потому что, когда будет надо – он все равно шагнет в пекло. А дальше будь что будет…
На Восточной Украине проблем у советских войск не было. Население встречало их как родных.
– Бейте проклятых в их логове! – кричали исстрадавшиеся под железной пятой оккупантов люди, чьих близких убивали зондеркоманды, угоняли на работы в Германию, у кого немцы забирали последнюю еду, обрекая на голод.
Но впереди Западная Украина. Иван знал – там начнутся проблемы. Он отлично помнил о судьбе своего дяди и родных. Галичина – это место, где со страхом и ненавистью ждут советскую власть полчища врагов-националистов. И они дадут о себе знать очень скоро…
