Книга: Думай как шпион: Как принимать решения в критических ситуациях
Назад: Глава 2 Игры
Дальше: Глава 4 Твоя стратегия
Глава 3
Стратегия другой стороны
Если ты знаешь себя, но не знаешь другого, при каждой победе ты понесешь поражение.Сунь-цзы
Я отвез осведомителя, который врал, в милый город на Среднем Западе США. Это не самый впечатляющий город Соединенных Штатов. Не самый крупный и не самый красивый. Но это милый город, в котором живут милые люди.
Милые люди в этом городе любят спрашивать, откуда ты. Если ты отвечаешь, что ты из другой страны, они спрашивают, нравится ли тебе Америка. Они рассказывают о том, бывали ли в вашей стране. Они дружелюбны, открыты и великодушны. Осведомителю будет полезно встретиться с такими людьми.
Прежде всего потому, что в конечном счете он старается именно для них. Сотрудничая с ЦРУ, он работает для жителей Соединенных Штатов. Таких, как эти дружелюбные, великодушные и открытые люди.
Города на Среднем Западе хороши еще по одной причине. Здесь легко распознать слежку. Легко увидеть тех, кто не на своем месте. В этом городе много пустынных боковых улиц, подъемов и спусков. Поэтому легко заметить, если тебя преследуют.
Я не ожидал слежки. Но нужно было убедиться. Я проверил свою гипотезу, после чего отправился на встречу с осведомителем.
Он тоже считал, что за ним не следили. Но высказался слишком уж уверенно.
Я поделился с ним планом действий: мы встретимся с моим коллегой. Коллега будет задавать вопросы. Важно ответить на них честно и правдиво. «Вы можете мне доверять», — сказал он.
Мы встретились в отеле. Коллега провел его в одну из комнат и закрыл дверь. Я остался в соседней комнате и включил телевизор.
Если ты какое-то время отсутствуешь в Соединенных Штатах, после возвращения всегда обнаруживаешь что-то новое. На этот раз — покер, идущий в прайм-тайм на канале ESPN. Это странно. Мне казалось, что на ESPN идут только передачи о спорте. Но потом я понял: покер — это игра с нулевой суммой, как и спорт. Тот, кому нравится следить за стратегией, напряжением и соперничеством в спортивных состязаниях, получит то же самое от покера. Может быть, с меньшей долей атлетизма.
Поэтому я смотрел покер. Ты видишь в реальном времени карты каждого игрока. Ты видишь, как каждый из них играет. Ты можешь проанализировать тактику каждого игрока в этой игре с нулевой суммой. Стратегия, напряжение, соперничество.
Я смотрел покер около часа. Затем я услышал громкий голос. Я подошел к двери, приложил к ней руку и прислушался. Кричал мой коллега. Не от боли и не от удивления. От кричал от злости.
Это было нормально. Ожидаемо. Я сделал шаг назад и слушал еще минуту. Затем крики прекратились.
Назад к покеру. Я смотрел его еще час. Затем начался бейсбол.
Наконец мой коллега вышел. Он вышел один и мягко закрыл за собой дверь. На его лице было написано сожаление. Словно ему жаль говорить то, что он должен мне сказать.
«Он лгал». Мне не хотелось задавать следующий вопрос. «Лгал о чем?» — спросил я. Коллега сделал глубокий вдох. «Лгал, что никому не рассказал о тебе».
Сначала я подумал, что мы имеем дело с двойным агентом. Потом перебрал в уме все, от чего теперь придется избавиться. Связях, которые я должен буду оборвать. О том, с чем необходимо распрощаться.
«Кому он рассказал?» — спросил я. «Шестерым, — ответил коллега. — Отец и пятеро друзей. Они не агенты, насколько ему известно». — «Не агенты?» — уточнил я. «Нет, насколько ему известно».
Значит, он не двойной агент. Но шесть человек… Шесть человек — это много. Они могут рассказать шести другим людям. А те — другим шести. Один из которых будет агентом. Кем-то, кто может принять меры.
Коллега вернулся в комнату. Я стал планировать, как буду исправлять беспорядок. Покера с меня хватит.
Спустя час коллега снова вышел. «Теперь 18. Он рассказал 18 людям про тебя и ЦРУ». К концу дня цифра увеличилась до 23. Он рассказал 23 людям, что сотрудничает с ЦРУ. И со мной.
Двадцать три. Это просто смешно. Это практически все, кого он знает.
Это началось уже после второй встречи? В тот день, когда он принес мне информацию на оторванном клочке бумаги? Он рассказал этому другу, для чего ему нужна информация? Рассказал, что собирается передать ее ЦРУ?
А может, это началось еще раньше. Может быть, он рассказал друзьям еще в самом начале, до нашей первой встречи. Возможно, тот парень, что смотрел на меня в ресторане, был его другом.
Не важно. Для верности я решил, что наше сотрудничество не было тайной с самого начала.
И я понял свою ошибку. Я ошибся в определении его конечной цели. Я предположил, а на деле цель оказалась совсем иной.
Я думал, что он хочет помочь борьбе с терроризмом. Но у него на уме было что-то другое.
Теперь его ложь разоблачила его конечную цель. Теперь я вижу, какие люди, места и вещи в нее входят.
Здесь есть и еще кое-что. Другое осложнение. Иное измерение его конечной цели. Вот что являлось настоящей причиной, заставившей его рассказать обо мне 23 людям.
Это была игра внутри его конечной цели.
Зимой 2011 года по всему арабскому миру вспыхнули протесты. Они начались со самосожжения в Тунисе. Перекинулись на восток в султанат. Обрушились на Ливию.
За одну ночь на площадях появились танки, пулеметы и бетонные заграждения. Собирались протестующие. Полиция заняла свои места. Стороны сталкивались друг с другом. Дело заходило в тупик. Начинались переговоры. Затем — еще больше столкновений и больше тупиков. Когда зима сменилась весной, протесты обрели свое имя: Арабская весна.
Со стороны это выглядело как революция в замедленном действии. Протестующие что-то выигрывали, а что-то теряли. Было и то, что они сначала потеряли, потом выиграли, а затем снова потеряли.
Со стороны это выглядело как обычная игра с нулевой суммой. Протестующие против арабских лидеров. Если одна сторона получит власть, другая ее потеряет. Сумма равна нулю.
Но изнутри все было по-другому. Внутри игры люди колеблются. Когда речь идет об игре с нулевой суммой, люди думают не только о выигрыше. Они также думают о проигрыше. Они думают, что случится с ними, если они проиграют. Они думают о том, что с ними сделает победитель.
Есть три возможных варианта. Когда игра с нулевой суммой заканчивается, между победителем и проигравшим может произойти следующее.
1. Проигравший побежден, убит или сбежал. Победитель и проигравший больше не будут взаимодействовать (будущих игр нет).2. Победитель и проигравший участвуют в другой игре с нулевой суммой (будущие игры с нулевой суммой).3. Следующее взаимодействие победителя и проигравшего — это игра с положительной суммой (будущие игры с положительной суммой).
Со стороны Арабская весна выглядела как первый тип игры с нулевой суммой. Проигравшие будут уничтожены — убиты или изгнаны. Возможно, это игра второго типа, которая превратится в нескончаемую гражданскую войну. Игра с нулевой суммой после игры с нулевой суммой. Конфликт за конфликтом. Вечная борьба одной стороны против другой.
Но, если вы внутри самой Арабской весны, вы видите нечто иное. Вы замечаете, что большинство людей хотят играть в игру с нулевой суммой третьего типа. Если вы — египетский оппозиционер, вам не нравится, что страна 30 лет находится в состоянии чрезвычайного положения. Вам не нравится отсутствие свободы слова. Вам не нравится, что вы, обладая ученой степенью, можете работать только экскурсоводом. Вам не нравится то, как распределяется продовольствие.
Но есть также список того, что вам нравится. Возможно, вам по душе, что египетское правительство защищает вас от Израиля, а также от Туниса и Ливии. Возможно, вам нравится, что правительство Египта оплачивает ваше обучение. Возможно, вам нравится, что правительство дает вашей семье некоторое количество продовольствия.
Но, вероятно, вам не нравится, что сосед получает больше. Или то, что его рабочее место лучше вашего. Или то, что у него больше свободного времени, чем у вас. Или, возможно, вы стали жертвой несправедливости. Правительство наказало вас или члена вашей семьи без всякой причины.
Поэтому вы протестуете. Вы протестуете, чтобы вернуть людям справедливость. Чтобы произошли правильные изменения.
Но вы не хотите разрушить Египет. Вы не стремитесь к уничтожению даже правительства Египта. Вы просто жаждете, чтобы принимались иные решения. Чтобы у власти был кто-то другой. Другой босс, который будет лучше предыдущего.
Поэтому вы сдерживаетесь. Вам не нужно лишнее насилие. Вы не хотите, чтобы ситуация вышла из-под контроля. Вы не хотите, чтобы столкновения переросли в игру с нулевой суммой второго типа. Вы не хотите гражданской войны. И вы не хотите, чтобы протесты привели к первому из трех результатов. Вам не нужно, чтобы победитель уничтожил проигравшего.
Вы жаждете игры с нулевой суммой третьего типа. А после нее — игру с положительной суммой. Вам нужен мир и сотрудничество и вы стремитесь сохранить страну единой. Чтобы Египет остался Египтом. Вам просто нужен другой босс, который окажется лучше предыдущего.
Внутри любой игры с положительной суммой некоторые обладают большей властью, чем другие. Они принимают более важные решения, решают, что будут делать остальные члены группы. Внутри любой игры с положительной суммой есть босс.
Иногда боссом является комитет. Иногда это отдельная группа внутри более крупной группы. Но в любом комитете есть председатель. В любой группе есть лидер. Самый главный босс — это, как правило, один человек. Один человек, принимающий решения за целую группу.
Обычно в группах действует иерархия принятия решений. Выглядит это так.
На вершине немногие — как правило, всего один. И гораздо больше — ниже него.
Это иерархия. Но иерархии не существуют в изоляции. Иерархии находятся внутри более крупной игры и возникают, когда люди соглашаются следовать решениям босса.
Но добровольно это происходит не всегда. Иногда нужны миллионы нитей, чтобы удерживать подчиненных на местах. Угроза наказаний заставляет тех, кто внизу иерархической пирамиды, следовать за теми, кто наверху. Так устроены диктатуры.
Но, к счастью, диктатуры встречаются редко.
Обычно иерархии существуют внутри игры с положительной суммой. Здесь подчиненные добровольно следуют за решениями тех, кто наверху. Потому что от этого выигрывает каждый.
Внутри любой игры с положительной суммой есть люди, места и вещи. Если вы добавите сюда иерархию, это будет выглядеть так.
Египет до начала Арабской весны можно изобразить так.
Если вы египетский оппозиционер, вы не хотите, чтобы Мубарак находился на вершине. Кто-то другой должен быть на его месте. Вы стремитесь увидеть иную иерархию в Египте. Вам нужен другой босс. Чтобы кто-то другой принимал решения. Ва нужно, чтобы Мубарак ушел.
Но вы не хотите разрушать более крупную игру с положительной суммой. Вы боитесь потерять то, из чего состоит Египет: его людей, его места и вещи. Нужно лишь изменить иерархию, чтобы Египет оставался Египтом, сохранив все свои ресурсы. И игра с положительной суммой продолжалась.
Итак, вы жаждете принятия других решений, с другой иерархией внутри Египта. Вы хотите следующего:
Возможно, вы желаете изменить принцип, по которому строится иерархия — к примеру, на основе голосования или этничности. Или хотите отдать всю власть над Египтом исламским священнослужителям.
Но кто бы ни сел в кресло босса в вашем воображении, вы не стремитесь к уничтожению Египта. Вам важно сохранить свою связь с его людьми, местами и вещами. И не разрушить эту игру с положительной суммой. Египет должен оставаться Египтом.
Поэтому, когда начались протесты, вы сдерживались. Вы старались избегать кровопролития. Вы не пытались кинуть столько камней, сколько сможете, и запустить столько ракет, сколько у вас есть. И не старались убить столько полицейских, насколько хватало сил.
Но иногда события выходят из-под контроля. Кто-то неправильно понимает приказы или не желает идти на компромисс.
Иногда игра за смену босса становится игрой с нулевой суммой первого или второго типа. Гражданской войной или геноцидом. Неформальные правила меняются. Ограничения падают. Теперь уже никто не пытается сдерживаться.
Сильные люди берут на себя ответственность. И другие люди пропадают. Все заканчивается лишь тогда, когда одна из сторон одерживает полную и безоговорочную победу. Или когда страна разваливается на кусочки.
К счастью, такое происходит редко. Обычно игра за смену босса кончается мирно: люди идут на компромисс и переговоры, оппозиция становится частью правительства. Все соглашаются с новым набором правил. И готовы следовать решениям нового босса, как бы он ни получил свое место.
Так и произошло в большинстве стран после Арабской весны. Мубарак покинул страну, но Египет остался Египтом. Бен Али бежал из Туниса, но Тунис остался Тунисом. За конфликтом последовала игра с положительной суммой.
Но так произошло не везде. Ливия распалась. Она превратилась в игру с нулевой суммой второго типа: люди продолжают воевать. Игры с нулевой суммой сменяют друг друга. Это гражданская война.
Поэтому шпионы следят за играми, ставкой в которых является смена босса. Их интересуют не только сами игры и их результат, но и то, что за ними последует. Игры, идущие следом.
Поскольку игры, в которых всего лишь хотят сменить босса, могут превратиться в революцию, гражданскую войну или геноцид.
Являясь шпионом, ты наблюдаешь за подобными играми. Отслеживая, чтобы те не вышли из-под контроля. Потому что они могут превратиться в кое-что намного хуже.
Наблюдая за стратегией другой стороны, нужно обращать особое внимание на игры со сменой босса. Если босс на другой стороне поменяется, поменяется и стратегия. И ваш союзник может превратиться во врага.
Если на другой стороне и так находится враг, у вас появляется другая причина пристально наблюдать за этими играми. Босс на этой стороне постарается выстроить стратегию, позволяющую ему оставаться боссом.
А это может означать, что он нападет на тебя.
Внутри «Аль-Каиды» в игре за звание босса бен Ладен победил. Это было неизбежным. В конце концов, он создал «Аль-Каиду». Это его база данных, его список надежных бойцов.
Но в будущем все могло измениться. Кто-то другой мог занять место бен Ладена. Кто-то более харизматичный, более сильный или более преданный вере. Как и в любой группе, в «Аль-Каиде» шло соревнование за звание босса.
Но бен Ладен остался во главе организации. Он был боссом «Аль-Каиды».
Это значит, что бен Ладен принимал важные решения. Он устанавливал стратегическое направление, которому следовали другие члены группы.
Если в схему «Аль-Каиды» добавить иерархию, стратегия организации будет выглядеть следующим образом.
Для бен Ладена было важно оставаться боссом «Аль-Каиды». Но этим он не ограничился.
Бен Ладен хотел стать халифом. Стать боссом будущего халифата.
В представлении бен Ладена после победы он будет настоящим преемником пророка Мухаммеда. Политическим и духовным лидером уммы. Поэтому бен Ладен сознательно копировал Мухаммеда во всех своих действиях.
Бен Ладен представлял себе халифат следующим образом.
Бен Ладен станет халифом. Он будет руководить уммой на Ближнем Востоке и использовать его ресурсы для поддержания халифата.
Если поместить иерархию в конечную цель бен Ладена, его стратегия будет выглядеть следующим образом (см. ниже).
В начале 2001 года бен Ладен был далек от своей цели. Далек от того, чтобы стать халифом.
К тому же остро стояла другая проблема. Проблема, имевшая стратегическое значение.
Люди, места и ресурсы, необходимые бен Ладену для основания халифата, находились под контролем его собратьев-мусульман. Умма не одобрит нападение на единоверцев. Часть из них выскажется резко: бен Ладену никогда не стать халифом, если он нападет на других мусульман.
Но бен Ладен не мог бездействовать. Он не мог принять существующий статус-кво.
Чтобы изменить ситуацию, бен Ладену требовался конфликт. Ему нужно было развязать войну, иначе его конечная цель могла никогда не осуществиться: он никогда не стал бы халифом.
Если бен Ладен не может напасть на мусульман, на кого он может напасть?
Нападение на Россию имело бы для него мало смысла. Напасть на Израиль было бы слишком сложно. Нападением на Индию он бы ничего не добился. Как и нападением на Европу.
Поэтому бен Ладен решил атаковать Соединенные Штаты. Но он напал на США не только потому, что хотел войны. У этого выбора были и другие стратегические причины.
Эти стратегические причины начинались с того факта, что у игры за построение халифата был соперник. Боссом в этой конфликтующей игре стали Соединенные Штаты.
Чтобы стать президентом Соединенных Штатов, нужно выиграть множество игр. Сначала первичные выборы на уровне штата. Затем — всеобщие выборы, внутри которых тоже есть множество игр. Затем — коллегия выборщиков.
Если ты президент, ты выиграл во всех этих играх. Ты стоишь во главе самой богатой и влиятельной страны в мире.
На первый взгляд это выглядит так.
Ты вступаешь в должность, принося клятву на конституции США. Конституция закрепляет то, какие решения можешь принять ты, какие решения принимает Конгресс и Верховный суд, а какие решения могут принять штаты и отдельные люди. А также то, с какими решениями другие должны согласиться, чтобы ты мог принять новые законы.
В течение 100 дней после избрания ты приступаешь к работе. Ты фокусируешься на своей ключевой теме: на программе, которую заявлял в своей предвыборной кампании. Ты фокусируешься на тех изменениях, что от тебя ждут, — на том, что ты обещал сделать к концу первого года на своем посту. Ты начинаешь действовать.
Ты работаешь с Конгрессом, Палатой представителей и Сенатом. Ты оказываешь давление и ведешь переговоры. Это требует компромиссов. А значит, придется смириться с изменением первоначального плана.
Ты работаешь. Возможно, тебя постигнет неудача. Возможно, твой первый год станет катастрофой.
Или, возможно, ты преуспеешь. Конгресс издает закон, который тебе не совсем по душе. Но, возможно, он близок к тому, чего ты хочешь. Достаточно близок. Поэтому ты подписываешь закон, и он вступает в силу.
Затем этот закон оспаривают в суде. И обжалуют в Верховном суде. Здесь его могут вписать в конституцию. Или не вписать. Закон может быть подвергнут интерпретации и снова изменен.
Если повезет, ты получишь что-то близкое к тому, чего хотел. Но не совсем то.
Этот процесс изнуряет. Ты сжигаешь значительную часть политического капитала и даешь множество обещаний. Чтобы выполнить некоторые из этих обещаний, понадобится весь срок президентства. И ты никогда не получишь именно то, чего хотел.
Ты признаешь простой факт: президентские полномочия в принятии решений ограничены. Быть руководителем конституционной системы — такой, как США, — значит подчиняться ограничениям. Конституция сдерживает твою власть. Ее сдерживает оппозиция и Верховный суд.
Твои решения редко воплощаются в действиях. И еще реже приводят к результатам.
Кроме того, есть промежуточные выборы, на которых граждане США, голосуя через доверенных лиц, оценивают твои решения: за или против. И когда твой первый президентский срок закончится, граждане США проголосуют снова. Они могут тебя переизбрать, а могут заменить кем-то другим. Они могут выбрать президента, который отменит все твои решения. Но может случиться и иначе.
Игра за место руководителя Соединенных Штатов на деле выглядит примерно так.
Это верно по меньшей мере в том случае, когда речь идет о внутренней политике.
Когда дело касается решений, которые выходят за границы Соединенных Штатов, конституция дает президенту больше полномочий. Конгресс вмешивается не так сильно. Оппозиция предоставляет больше самостоятельности. Верховный суд начнет действовать, только если случится нечто неординарное. За пределами Соединенных Штатов намного легче перейти от решений к действиям. И получить нужные результаты.
За пределами США ты — главнокомандующий. У тебя появляется больше власти, которую можно использовать на более широком игровом поле.
По этой причине большинство президентских сроков строится по определенному шаблону. Сначала президент фокусируется на внутренних проблемах. Затем он вступает в конфликт с Конгрессом и Верховным судом. Здесь ему приходится пережить некоторые потери и разочарования. Оказывается, что внутри страны президент не настолько властен, насколько ему хотелось бы.
За пределами страны международные организации с меньшей вероятностью встанут на пути президента США. Другие страны могут оказывать сопротивление, но это уже игра другого типа. В ней можно использовать инструменты, которые недоступны внутри Соединенных Штатов. Такие как, например, американские вооруженные силы или ЦРУ.
Это создает естественную динамику: президент начинает принимать решения, которые воплощаются в действиях. Там, где это может принести результаты, то есть за пределами США.
Чем дальше от начала президентского срока, тем больше времени президент посвящает международным проблемам.
Президенты формируют валютные соглашения, соглашения о международной торговле и участвуют в работе международных организаций. Они работают над созданием альянсов для обороны и поддержки. Над созданием мировой системы, работающей по правилам США.
Большинство других стран не возражают против этого. Они видят преимущества в системе, которой руководят США. Они заключают с США договор о взаимной защите или торговое соглашение. Большинство стран играют с Соединенными Штатами в игру с положительной суммой. Каждый что-то выигрывает.
Соединив все это вместе, мы получим одну большую игру с положительной суммой.
Глобальную игру с положительной суммой иногда называют системой, которая сложилась после холодной войны. Но это определяет ее лишь через отрицание. Некоторые называют ее «западной цивилизацией». Но она включает в себя и Азию. Другие называют ее «новым мировым порядком». Но это звучит жутковато.
В большинстве случает игра с положительной суммой получает свое название по имени ее лидера. Как юридические фирмы, которые называют именами главных партнеров, или как Walmart, названный по имени его основателя Сэма Уолтона. Так, например, «королевство» происходит от «короля», «халифат» — от «халифа». Так «Pax Romana» получил свое название в честь Рима.
Новую систему некоторые называют «Pax Americana».
Как и в любой игре с положительной суммой, здесь есть люди (бо́льшая часть населения планеты), места (бо́льшая часть суши) и вещи (бо́льшая часть мировых ресурсов).
Но это нравится не всем.
Не все довольны тем, что США находятся наверху. Кто-то не поддерживает правила, институции и способы урегулирования споров, которыми пользуются Соединенные Штаты. Некоторым не по душе американские президенты. Другие надеются получить от этой игры больше. Внутри Pax Americana они выигрывают не так много, как им хотелось бы.
Поэтому они развязывают конфликт. Возможно, это третий тип игры с нулевой суммой: они хотят получить власть, чтобы принять определенные решения.
Но они сдерживаются. Они сдерживают конфликт, ограничивая его процедурой голосования. Или устраивают марионеточную войну где-нибудь на отдаленном уголке планеты. Они не хотят, чтобы конфликт зашел слишком далеко. Они не хотят уничтожить мировую систему.
Но кто-то вовсе не видит пользы от Pax Americana. И хочет уничтожить этот порядок. Разорвать мир на кусочки, расколоть его на отдельные регионы. А, может быть, построить Pax Sinica или Pax Africanus. Они жаждут войн. Войн, в которых проигравших уничтожают. Они стремятся начать игру с нулевой суммой первого типа.
Это угроза. Если ты американский шпион, твоя работа — следить за подобными угрозами. Потому что в игре с нулевой суммой всегда легче победить еще до того, как она началась.
Если ты американский шпион, ты готовишься к следующей войне. Ты следишь за потенциальными врагами. Ты помогаешь союзникам. Ты поддерживаешь в действии игры с положительной и нулевой суммой, чтобы достичь своей конечной цели.
Ты думаешь в обратную сторону — от Pax Americana к конфликтам, которые ставят мир под угрозу, и альянсам, поддерживающим его.
Если ты шпион, ты строишь микростратегии, чтобы победить. Ты заключаешь альянсы, чтобы победить в последующих конфликтах.
Ты используешь эту стратегию, чтобы понять, какая информация важна, а какая бесполезна. Чтобы определить, с какими источниками нужно работать, а на какие не стоит тратить времени. Ради чего можно пойти на риск, отложить авиаперелет и отправиться на опасную встречу, а ради чего нет.
Ты думаешь в обратную сторону: от конечной цели до сегодняшнего дня. До решения о встрече, которая стоит или не стоит риска.
Это важно — особенно когда твой босс просит тебя сделать что-то, чего ты делать не должен.
Я не смог различить стратегию осведомителя, который врал. Я не увидел его конечной цели. Это произошло, потому что я совершил ошибку. Эту ошибку я уже делал прежде, но больше не собираюсь повторять.
Я ошибся, предположив, что наши конечные цели совпадают. У него была совсем другая цель. Его не заботило спасение жизней, борьба с терроризмом или Pax Americana. Он думал только о своих друзьях. О своем городке и о том, чтобы стать в нем более влиятельным.
Его заботила очень маленькая игра за звание босса. Я не увидел, что у лживого осведомителя конечная цель была следующей.
Все, что его заботило, — его окружение и его собственный уровень влияния.
В этой цели нет ничего необычного. Нет ничего необычного в желании стать лидером среди своих друзей. В желании впечатлять людей вокруг себя. Нет ничего необычного в том, чтобы хотеть популярности и уважения. В желании быть боссом.
Но я впервые столкнулся с этим вплотную в шпионаже.
Я впервые увидел, как это желание толкает к созданию очень опасной стратегии. Как оно влечет за собой беспечное отношение к секретности. И впервые увидел глупость и риск, лежавшие в его основе.
Все ради того, чтобы впечатлить его друзей.
Намеки на это можно было заметить еще на нашей первой встрече. Когда он рассказывал о перестрелках и спрашивал, что будет делать. Он вел себя как типичный крутой парень. Он пытался произвести впечатление.
Со мной это не сработало. Я попытался свести на нет значение тех навыков, которые он считал впечатляющими, — навыков крутого парня. Я попытался сделать его чуть более похожим на шпиона.
Возможно, это ему не понравилось.
И, когда я попросил его заняться сбором данных, а не делами крутых парней, он настроился против меня. Он меня использовал. Он взял то, что я ему предоставил, и поделился этим с другими.
Он брал, не отдавая ничего взамен. Он превратил наше взаимодействие в игру с нулевой суммой.
Его стратегия приобрела следующий вид (см. ниже).
Он брал у меня информацию и знания. Он брал все, что могло принести пользу в его игре за звание босса.
Но он взял не так уж много. Потому что остальное я придерживал. Я не торопился говорить о важных вещах. Если сбор данных — эта лестница из двенадцати ступеней, он лишь едва вступил на первую из них.
Но он об этом не знал. Он не знал, что очень многое ему неизвестно. Он не знал, что его глупая стратегия лишила его доступа к чему-то гораздо более важному.
Теперь он этого никогда не узнает. Теперь все кончено. Теперь настало время с ним разобраться.
Но это было рискованно. Потому что он знает, что его поймали. Он знает, что я знаю.
А это означает, что он думает о том, как я поступлю дальше. Прикидывает, буду ли я совершать неугодные для него поступки. Прокручивает в голове худшие сценарии.
Худшие сценарии, которые попадут в его голову из шпионских фильмов. По ним он будет судить о том, что делают шпионы.
Джеймс Бонд, Джейсон Борн, Джек Бауэр. В фильмах шпионы причиняют людям вред. Иногда они убивают людей. Иногда они взрывают целые деревни. За меньшее, чем сделал он. И теперь он пытается вычислить, что буду делать я.
Причиню ли я ему вред? Или хуже: убью ли я его? Или еще хуже: наврежу ли его семье? Ничего из перечисленного я не сделаю. Но он об этом не знает. Поэтому я столкнулся с проблемой — стратегической проблемой.
До 11 сентября мы знали, что бен Ладен — это угроза для США. Он напал на нас в Африке и на Ближнем Востоке. Он мог и стремился нанести вред интересам США за рубежом.
Мы знали, что бен Ладен хочет построить халифат. Мы знали, что он хочет быть халифом. Мы знали, что он хочет иметь под своим управлением умму, Ближний Восток и все его ресурсы.
Но мало кто видел, что его стратегия угрожает внутренней безопасности США.
Мало кто думал в обратную сторону от конечной цели бен Ладена, чтобы увидеть его стратегию целиком. Мало кто думал о том, как бен Ладен может получить людей, места и вещи, необходимые ему для построения халифата. Мало кто думал, что бен Ладен нападет на внутреннюю территорию США.
Первый шаг бен Ладена от халифата — это игра с нулевой суммой. Игра против тех, кто обладал людьми, местами и вещами, необходимыми ему для осуществления конечной цели. Здесь его противники — это правители арабских стран.
Отдельно от остальных эта игра выглядит так (см. ниже).
В конце концов между бен Ладеном и арабскими лидерами должен был произойти конфликт. Если победит бен Ладен, будет построен халифат. Если он проиграет, сохранится статус-кво.
Еще шаг назад — и мы увидим альянсы, которые будут сражаться в этом конфликте. Бен Ладен знал, что арабские правители — часть альянса, который возглавляют США.
В этом он убедился на собственном опыте еще перед первой войной в Персидском заливе — в тот самый момент, когда арабские лидеры отвергли его предложение о помощи. Тогда бен Ладен понял, что Ближний Восток является составной частью Pax Americana.
Осознав это, он взглянул на более широкую картину.
Бен Ладен понял: чтобы построить халифат, ему нужно ослабить арабских лидеров. А это он сможет сделать, если ослабит их альянс. Если оторвет их от Pax Americana. Бен Ладен хотел отделить лидеров арабских стран от Соединенных Штатов.
Сделав это, он сможет победить их поодиночке. Так будет гораздо проще. Возможно, не придется даже применять силу. Бен Ладен мог использовать свое духовное положение, чтобы убедить умму свергнуть арабских лидеров.
Эта стратегия была не нова. Нечто похожее уже сработало в Афганистане. Террор заставил войска противника отступить. Когда зарубежные войска покинули регион, местные теократы-военачальники сразились за власть.
Так в Афганистане победил «Талибан».
Бен Ладен хотел, чтобы то же самое произошло на Ближнем Востоке.
Он хотел, чтобы мир выглядел так.
Бен Ладен хотел отрезать Ближний Восток от остального мира.
Бен Ладен хотел, чтобы Ближний Восток покинул Pax Americana и стал самостоятельной единицей. Таким образом он сумел бы сразиться с арабскими правителями один на один. Драка, в которой, как ему казалось, он может победить.
Бен Ладен планировал атаки 11 сентября, руководствуясь именно этой целью.
Для совершения атак он использовал граждан Саудовской Аравии. Нет лучшего способа разрушить альянс, чем нападение одной его стороны на другую. Нет лучшего способа посеять недоверие и ослабить связь между ними. Нет лучшего способа вызвать у одной стороны страх, а у другой — ярость.
Уже несколько часов спустя после 11 сентября саудиты почувствовали этот страх. Они собрали как можно больше своих граждан и, как только аэропорты вновь открылись, вывезли их частными самолетами обратно в Саудовскую Аравию.
Их беспокойство было оправданно. Некоторые американцы действительно обвинили саудитов в совершении теракта 11 сентября. Они хотели расторгнуть альянс между США и Саудовской Аравией и остановить поддержку арабских лидеров. Они хотели, чтобы Америка покинула Ближний Восток.
11 сентября альянс между США и арабскими лидерами был ослаблен. Сбылось то, чего хотел бен Ладен.
Атаки 11 сентября усилили бен Ладена в четырех отношениях.
1. У бен Ладена появились новые сторонники идеи халифата (усиление халифата).2. Бен Ладен упрочил свое положение будущего халифа, если халифат когда-нибудь будет построен (усиление позиций в игре за звание босса внутри халифата).3. Бен Ладен привлек в «Аль-Каиду» новых добровольцев (усиление «Аль-Каиды»).4. Бен Ладен стал непререкаемым лидером «Аль-Каиды» (усиление позиций в игре за звание босса внутри альянса).
В четырех отношениях атаки 11 сентября ослабили врагов Бен Ладена.
1. Бен Ладен создал недоверие внутри Pax Americana (ослабление Pax Americana).2. Бен Ладен ослабил веру в силу и лидерство США внутри Pax Americana (ослабление позиции США в игре за звание босса).3. Бен Ладен посеял недоверие между Соединенными Штатами и арабскими лидерами (ослабление альянса между США и арабскими странами).4. Бен Ладен заставил союзников США усомниться в их лидерстве внутри американо-арабского альянса (ослабление позиции США в игре за звание босса внутри этого альянса).
Последствия 11 сентября обозначены на этой схеме серыми линиями (см. ниже).
С точки зрения бен Ладена, атаки 11 сентября были катастрофически эффективны.
Но что произошло потом?
Десять лет бен Ладен скрывался — сначала в Афганистане, затем в Пакистане. Десять лет бездействия, расстроенных планов и тактических неудач.
Затем, 2 мая 2011 года, бен Ладен был убит.
Десять лет, на протяжении которых бен Ладен не сделал ни одной попытки напасть.
Почему бен Ладен ничего не предпринял, пока еще был жив? Почему он не атаковал торговые центры, спортивные стадионы или другие доступные мишени?
Он утратил способность к нападению или желание атаковать? Или он потерял и то и другое?
Назад: Глава 2 Игры
Дальше: Глава 4 Твоя стратегия
