Книга: Думай как шпион: Как принимать решения в критических ситуациях
Назад: Глава 3 Стратегия другой стороны
Дальше: Сноски
Глава 4
Твоя стратегия
Если ты знаешь своих врагов и знаешь себя, ты можешь победить в сотнях сражений без единого поражения.Сунь-цзы
Я постучал в дверь своего босса. Она знаком разрешила мне войти. Я оказался в офисе средних размеров; вокруг в правильных соотношениях была расставлена темная мебель. Я опустился на стул. Она повернулась в мою сторону.
«Я знаю, что произошло, — сказала она, — но хочу услышать твою версию».
Я начал с самого начала. Он доброволец. У нас было несколько встреч. Я попытался включить его в команду. Мы обнаружили, что он не умеет хранить секретов. Мы поняли, что он врет — снова и снова.
«Что, по твоему мнению, мы должны сделать?» — спросила она. «Положить этому конец. Дело закрыто».
Она кивнула. «Как ты это сделаешь?» — «Это непросто, — ответил я. — Он подозревает, что все кончено. Но, возможно, надеется на отсрочку. Он может перейти в наступление. Но, даже если этого не случится, он отреагирует, когда я скажу ему, что дело закрыто. Я сообщу это по телефону, не дав ему возможности совершить глупость. Он уже и так сделал много глупостей».
Она покачала головой. «Нет, нужно встретиться с ним лично. И сказать ему, что все кончено, не допустив при этом никакой двусмысленности. Чтобы у него не осталось ни малейших сомнений, что он уволен».
Я удивился. Удивился, потому что это была плохая идея. Это была просьба пойти на риск без всякой на то причины. Но мне нравился мой босс. Я уважал ее. Поэтому сначала я подумал, что что-то упустил. Может, она заметила в этом деле что-то, чего не заметил я.
Я снова запустил этот сценарий в своей голове. Как он поступит? Как отреагирует, когда я скажу, что все кончено? Он что-то сделает, вне всяких сомнений.
Во время подготовки один из преподавателей говорил с нами о подобных ситуациях. О том, как уволить информатора, следуя всем положенным правилам. После занятия мы выполняли упражнение, нечто вроде ролевой игры. Перед нами стояла задача уволить информатора, роль которого исполнял инструктор.
Это легкое упражнение. Никакой маскировки, никакого прикрытия. Никакой слежки или оружия. Не было даже вымышленных имен.
Инструктор, которому выпало играть моего осведомителя, был хорошим парнем. Он не откалывал номеров, как делали некоторые. И я обрадовался, что мне достался именно он. Ничто не предвещало осложнений.
Мы встретились в тренировочной комнате, которая выглядела как отель. Я уволил его строго по правилам. Сделал все, о чем говорил преподаватель. Инструктор-осведомитель воспротивился. Я придерживался того, что узнал на лекции. Произнес именно то, что нужно было произнести.
Пауза. Он встал. Наполнил легкие воздухом и начал орать. Почти все слова были на незнакомом мне языке. Казалось, что он собирается мне врезать. Но вместо этого он ударил по светильнику, стоявшему на столе. Это был настоящий светильник, не фальшивый. Лампочка разлетелась на части. Осколки стекла усыпали пол.
Я попытался его успокоить. Безрезультатно. Крики продолжались. Когда он орал на английском, я слышал что-то о больном ребенке, его бедной бабушке и сиротах, которые живут на другом конце улицы. Наконец он выбежал из комнаты. За ним хлопнула дверь, но он продолжил орать, спускаясь по холлу.
Я уставился на разбитую лампочку.
Если ты учишься в ЦРУ, ошибки — это плохо. Ошибки означают, что в твоем отчете появится отметка «менее чем удовлетворительно». Несколько таких отметок, и ты выбыл.
Я допустил ошибку. Но не понял, в чем она заключалась. Я сделал все в точности так, как сказал преподаватель. Я сделал все по правилам.
Зазвонил телефон. Это был инструктор. Он сказал, что не нужно беспокоиться. Он не собирается ставить мне плохую оценку. Я сделал все, что сказал преподаватель.
Но я допустил ошибку. Я не смотрел на ситуацию со стороны осведомителя. Я не предвидел его поступки. Я не был готов к тому, что он сделает. Я подверг себя напрасному риску.
С тех пор мне доводилось по-настоящему увольнять людей. И я это делал не так, как написано в правилах, а так, как научил меня инструктор. Я пытался предсказать поступки осведомителя. Я строил план и разрабатывал подходящую стратегию.
А теперь мой босс хочет, чтобы я обо всем этом забыл. Чтобы я забыл о реакции осведомителя. Забыл о том, что он ожидает дурных последствий и прокручивает в голове худшие сценарии.
Я не собираюсь причинить вред ему или его семье. Но он об этом не знает.
В этом проблема. Стратегическая проблема. Поскольку из-за этого он может напасть первым. В конце концов, он крутой парень. Профессионал.
Я об этом знаю, как и он сам. Это опасно. А теперь мой босс хочет, чтобы я встретился с ним лицом к лицу.
Решение имеет смысл, если оно исполняется. Мышление что-то значит, если превращается в действие.
Если речь идет только о тебе, перейти от решения к действию несложно. Ты понимаешь, что должен сделать, и делаешь это. Все просто. Но когда ты становишься частью группы, все усложняется. В группе решения принимают одни люди, а исполняют их — другие. Это иерархия. Один человек решает, другой — действует. И это значит, что у вторых тоже есть выбор.
У того, кто действует, есть право вето. Он может отказаться исполнять принятое решение. Иногда люди не знают, что у них есть это право. Иногда из них выбивают саму мысль об этом. Иногда воспользоваться правом вето — значит поставить свою жизнь под угрозу.
Когда ты становишься частью группы, ты принимаешь существующую иерархию. Если твоя работа — исполнять чужие решения, ты их исполняешь. Ты не можешь бездействовать. Либо ты исполняешь решение, либо перестаешь быть частью этой группы.
Но иногда в группе есть разные иерархии для разных решений. Некоторые решения принимаются в одной иерархии, другие решения — в другой.
Именно так это происходит в разведывательных службах. Здесь есть официальная и оперативная иерархия.
Официальная иерархия занимается личным составом, ресурсами и разработкой стратегии. В ней решают, каких сотрудников нанять, на какие задания их направить, кого повысить.
Оперативная иерархия занимается практическими вопросами. В ней решают, каким осведомителям доверять, как с ними работать, на какой риск имеет смысл пойти.
На верхушке официальной иерархии находится — кто бы это мог быть? — директор ЦРУ. Верхушка оперативной иерархии — это парни на улицах, оперативные сотрудники.
Разные иерархии для разных решений. Одна иерархия — для организационных решений, другая — для оперативных.
Иногда между ними возникает конфликт. И побеждает обычно оперативная иерархия. Но не потому, что так написано в правилах. Оперативная иерархия выигрывает, потому что члены официальной иерархии считают, что решения оперативников нужно уважать. В конце концов, именно они подвергают себя риску.
Члены официальной иерархии ценят и уважают оперативников. Если им что-нибудь понадобится, в официальной иерархии приостановят все свои занятия, чтобы им помочь. Они перестанут принимать кадровые решения. Перестанут рассматривать стратегические предложения. Перестанут обсуждать вопросы распределения ресурсов. Они остановят все это, чтобы помочь парням на улицах.
Однажды, пару месяцев спустя после заграничной поездки, я зашел в штаб-квартиру, чтобы обсудить один запутанный случай. Я забежал туда в последнюю минуту, не назначив встречу заранее.
На рабочих местах никого не было. Все сотрудники собрались в конференц-зале. На другом конце длинного стола что-то говорила женщина. Я спросил мужчину перед дверью, сколько продлится встреча.
Женщина меня услышала, и в раздражении, что ее прерывают, спросила, чего я хочу. В этот момент я узнал ее. Она была на двадцать лет старше и на восемь ступеней выше меня по должностному уровню. Она руководила всеми операциями ЦРУ в одном из регионов мира.
Я извинился за вторжение. Представился и сказал, чего хочу.
В зале повисла тишина.
«Так вы оперативный сотрудник?» — спросила она. Я кивнул. Она поднялась. «Мы здесь закончили». Она указала на трех людей: «Вы, вы и вы — пойдите и помогите ему, немедленно».
Повернувшись ко мне, она сказала: «Если они не смогут помочь, дайте мне знать. Я позабочусь, чтобы вы получили то, что вам нужно».
Была и другая ситуация, при участии самого директора ЦРУ. После короткого совещания он отвел меня в сторону. В сторону от своих помощников, от моего босса, от босса моего босса и босса босса моего босса.
Он положил руку мне на плечо, как часто делают политики. Наклонился ко мне и прошептал: «Ты знаешь, я поменялся бы с тобой местами, если бы мог». Я усмехнулся, как бы отвечая на шутку.
«Я не шучу», — сказал он. Неловкий момент. Мне показалось, что нужно что-то ответить.
«Нет, спасибо, сэр».
Он громко рассмеялся и хлопнул меня по плечу. «Я тебя не виню». Он вернулся к своим помощникам, моему боссу, боссу моего босса и боссу босса моего босса. Они подошли ко мне и спросили, что он мне говорил.
Я пожал плечами. «Он хочет занять мое место», — сказал я.
На самом деле он этого не хотел. Но после того, как он услышал, чем я занимаюсь, он на секунду вообразил каково это — принимать другие решения. Не организационные и политические решения. Не решения о личном составе или распределении ресурсов. Ему захотелось принимать оперативные решения.
Обычно две эти иерархии хорошо работают вместе. Но иногда между ними возникает конфликт.
Иногда члены официальной иерархии приходят к плохим решениям и говорят оперативному сотруднику сделать то, чего он делать не должен. Для оперативника это опасно.
Оперативные решения принимаются неформально. Решения о личном составе, стратегии и ресурсах принимаются официально. Когда сталкиваются официальное и неформальное, обычно выигрывает первое. В конце концов, именно оно будет зафиксировано на бумаге.
Существует риск, о котором не рассказывают, когда ты становишься шпионом. Тебе говорят о риске физического насилия — риске, возникающим при работе с опасными людьми в опасных местах. Твои работодатели хотят убедиться, что ты в курсе, что можешь погибнуть. Они показывают тебе мемориальную доску с именами тех, кто был убит при исполнении долга. Все это ты принимаешь, когда соглашаешься на работу. Ты подписываешься под этими условиями в договоре.
Но они не рассказывают тебе о бюрократическом риске. Тебе не говорят о том, что кто-то в официальной иерархии не согласится с твоими оперативными решениями. И накажет тебя за это. В конце концов, люди из официальной иерархии имеют дело с распределением персонала, ресурсами и стратегическими предложениями. У них есть много способов тебя наказать.
Это и был риск, с которым я теперь столкнулся. Бюрократический риск. Мой босс хочет, чтобы я сделал то, чего я делать не должен.
Я смотрел вперед и думал в обратную сторону. Я знал, что у меня есть право вето. И я знал, что большинство коллег меня поддержат. Я знал, что могу отказаться исполнять ее решение. Но мне хотелось этого избежать. И не использовать право вето, если был хоть какой-то шанс обойтись без этого.
Меня не интересовала игра за звание босса, и я не собирался биться за право принимать решения. У меня были дела и получше.
Вместо того чтобы сидеть в офисе своего начальника, я должен был работать на улицах. Следить за работой осведомителей и искать новые источники информации.
Один информатор, которого я собирался привлечь к сотрудничеству, сможет навести нас на тех, кто финансирует террористов. Быть террористом не очень дорого, но кое-чего стоит. Это авиаперелеты и повседневные расходы. Плюс — стоимость бомб и оружия. Его террористы покупают на черном рынке. А там ничего не продают по дешевке. А значит, террористам нужны были деньги.
Отними деньги на изготовление бомбы — и ты отнимешь бомбу. Отними деньги на повседневные расходы и авиаперелеты — и ты избавишься от террористов.
После 11 сентября это было одной из тактик. Лишить террористов доступа к мировой банковской системе. Крупные валютные переводы брали на заметку. Тех, кого подозревали в терроризме, тщательно изучали.
Поэтому террористы ушли в подполье. В ход пошли пачки наличных в чемоданах. Дорогостоящие, но легкие предметы, такие как бриллианты. Наличные перемещались через семейные связи. Чтобы не привлекать внимания, террористы маскировали денежные переводы под законные бизнес-операции.
Информатор, которого я хотел нанять, мог бы отследить некоторые из этих переводов. Когда я рассказал, что нам от него нужно, идея ему понравилась. Он хорошо относился к Pax Americana. Он хотел жить в более безопасном мире.
Но сотрудничать он отказался. Слишком рискованно. У него есть жена, и он не хочет подвергать ее опасности.
Разумный довод. Террористы — опасные люди. Чтобы принести пользу, ему придется с ними встречаться. А это, в свою очередь, подвергнет риску его жену.
Но твердого «нет» я не услышал. Скорее, сомнения вроде «я хотел бы, но не могу». Сомнения, имеющие смысл.
Он уже достиг своей конечной цели. У него была жена и хороший доход. Милый дом в безопасном месте. Ради чего он будет ставить все это под угрозу?
Расставаться с конечной целью, когда ты уже ее достиг? Большинство людей никогда этого не сделают. Если кто-то достигает своей конечной цели, он не захочет от нее отказываться.
Если только не возникнет угроза. Не просто угроза, а угроза существованию людей, которые являются самой важной частью конечной цели.
Когда что-то угрожает человеку внутри твоей конечной цели, привычный образ мышления изменяется. Ты видишь, что конфликта нельзя избежать. Приближается бой.
Ты начинаешь готовиться к войне.
Ты строишь свою стратегию. Ты думаешь в обратную сторону: от игры с нулевой суммой к играм с положительной суммой, которые помогут тебе победить. От конфликта — к альянсам, которые помогут выйти из него победителем.
Семь недель спустя после его отказа взорвалась бомба. Она взорвалась в родном городе его жены. Погибли люди. С некоторыми из погибших его жена была знакома. Для них это было как 11 сентября.
Он позвонил мне. Спросил, в силе ли мое предложение. Он хотел знать, как скоро мы сможем встретиться. Как скоро мы сможем начать.
Он был в деле. Появилось то, что угрожает его конечной цели. Приближался бой. Настало время присоединиться к альянсу.
Не всем нравится Pax Americana. На самом деле он не нравится многим людям.
Даже внутри правительства США и ЦРУ есть люди, которым не нравится Pax Americana. Некоторые становятся квазиизоляционистами. Они верят, что конечная цель США не выходит за пределы государственных границ. Другие хотят сменить конечную цель. Их не заботит Pax Americana. Они лишь хотят, чтобы им вовремя платили.
Но для большинства из нас Pax Americana — это твердыня, которую мы защищаем. Мы можем умереть ради людей внутри нее, если это будет необходимо. Но мы надеялись, что до этого не дойдет.
Один из способов защиты — распознавать угрозы еще в зачатке. До того, как они превратятся во что-то серьезное. Останавливать врагов до того, как они станут достаточно сильны, чтобы представлять опасность.
Поэтому ты расставляешь ловушки и следишь за предвестиями, пытаясь понять, на какое будущее они указывают.
Ты следишь не только за возможностями, но и за стремлениями противника. Ты пытаешься обнаружить момент, когда возможность атаковать и стремление это сделать сойдутся в одной точке. Ты следишь за тем, когда они перерастают в угрозу.
Обычно возможности имеют форму оружия, солдат или технологий, и их несложно обнаружить, хотя в случае с бен Ладеном мы их упустили.
Стремление напасть заметить сложнее, но это не менее важно. А может, и еще важнее. Если кто-то стремится на тебя напасть, он приложит все усилия, чтобы получить подходящую возможность.
Поэтому ты пытаешься обнаружить людей, у которых есть стремление на тебя напасть. Людей, которые верят, что внутри Pax Americana есть что-то, что им необходимо для достижения их конечной цели.
Это люди, которые хотят заполучить одну из трех вещей.
1. Люди Pax Americana.2. Места, в которых существует Pax Americana.3. Вещи, поддерживающие Pax Americana.
У любого, кто хочет получить что-либо из этого списка, появится стремление напасть на нас. Если они еще не стали нашими врагами, то когда-нибудь ими станут.
Ты знаешь об этом и пристально смотришь в их сторону. Но тебе необходимо знать, за чем именно наблюдать. И ты начинаешь строить гипотезы относительно их дальнейших действий.
Ты выдвигаешь предположения, пытаясь увидеть их стратегию и думать в обратную сторону. От конечной цели — до конфликта с тобой. От конфликта — до альянсов, которые будут строиться или строятся уже сейчас.
Ты отслеживаешь определенные альянсы, встречи и соглашения. Наблюдаешь за некоторыми торговыми сделками или новыми технологиями.
Заметив их, ты понимаешь, что они означают.
Огромный необъятный мир уменьшился до размеров, поддающихся управлению. Теперь ты можешь распознать чужие стратегии. Понимаешь, когда нападение планируется, а когда нет.
А это значит, что теперь ты знаешь, какие угрозы следует воспринимать всерьез. Ты можешь сфокусироваться на противниках, у которых есть стремления, возможности и альянсы, представляющие опасность. И игнорировать тех, что ее не представляют.
Это полезные навыки. Если ты ими пользуешься.
Если ты шпион, ты много думаешь о смерти. Ты много думаешь о людях, которые делали то же, что делаешь ты, — и погибли.
Ты думаешь о парне, застреленном по неизвестной причине. Ты думаешь о другом парне, погибшем в автокатастрофе, которая, возможно, не была случайной. Ты вспоминаешь Майка Спанна, убитого в Афганистане. Ты думаешь о людях, превратившихся в надписи на мемориальной доске в твоей штаб-квартире.
Ты думаешь о смерти — и хочешь, чтобы твоя смерть имела значение. Ты не боишься ее, но надеешься, что это будет хорошая смерть. Ты не хочешь продать свою жизнь слишком дешево.
Тебя пугает глупая смерть. Поэтому ты всеми силами избегаешь глупых поступков. Таких, например, как встреча с осведомителями, которые играют в крутых парней и сами совершают глупые поступки.
Вместо того чтобы вступать в конфликт со своим боссом, я решил переубедить ее.
Я воспользовался математикой, логикой и рассуждением.
При самом лучшем раскладе встреча с информатором не даст ровным счетом ничего, ноль, сказал я ей. Но куда вероятнее, что последует какая-то реакция. Информатор не будет бездействовать. Он может напасть. И мне придется ответить на его нападение. А это — отрицательная величина. Так что ноль в результате — лучшее из того, что мы можем получить.
Кроме того, не будем забывать про логику первого столкновения. Возможно, он не ждет плохих новостей, но если все-таки ждет — нападет первым.
И, наконец, общая картина. Она знает, что моя работа заключается в противодействии множеству врагов в разных частях света. Она знает, что я работаю в поле, которое можно изобразить так.
Здесь один реальный конфликт: США против бен Ладена. И множество потенциальных. Это значит, что мне нужно проникнуть во множество потенциальных альянсов противника.
Лживого осведомителя на этом поле не было. Он всего лишь мелкий игрок, находящийся далеко в стороне от главного конфликта. Когда-нибудь он мог бы стать более важным игроком, но его подвели принятые им решения. Глупые решения. Он по-прежнему был очень далек от значительных конфликтов.
Я озвучил объективные аргументы. Математика, логика, разумный анализ.
Но она не хотела слушать. Для нее имела значение лишь одна вещь: официальная иерархия. Ее работа говорить мне, что делать, моя работа — исполнять.
Но ей не хотелось отдавать мне прямой приказ, если в этом не было необходимости. Ей хотелось оставаться милой.
Поэтому она попыталась меня убедить. Она сказала, что я должен сделать так, как предлагает она, потому что «так мы решаем наши проблемы».
Апелляция к идентичности. Аргумент в духе «ты ведь помнишь, кто мы такие?» и «ты ведь не хочешь отличаться от других?». Аргумент «оставайся-внутри-группы».
Это сильнее, чем мои логические аргументы. Я почувствовал его вес. Это было убедительно. Я не хотел оказаться «вне группы». Только не из-за одного решения. Не так ли?
Я снова представил себе конечную цель. Обдумал все в обратном порядке.
«Все же это не имеет смысла», — сказал я. Я знаю этого парня. Я знаю, как он думает. Он собирается что-то предпринять. Вероятно, что-то глупое.
Она покраснела. Набрала воздух, как будто собирается повысить голос, но промолчала. Она не встала из-за стола, не стала расхаживать по комнате, как делают некоторые. Она осталась сидеть. Мускулы слегка подрагивали на ее лице. Она не собиралась уступать.
Как и я. Значит, мы подошли к конфликту. Это игра с нулевой суммой. Но не самый худший ее тип. Проигравшего здесь не уничтожат. И не второй, чуть менее худший, где конфликт возобновляется снова и снова. По меньшей мере, я на это надеялся.
Я надеялся, что это будет игра с нулевой суммой третьего типа. Игра за звание босса. Игра за то, кто имеет право принять решение.
Один из нас примет решение, которое будет исполнено. Другой уступит это право. Один выиграет, а другой проиграет.
Когда это произойдет, наша игра с положительной суммой, как я надеялся, продолжится. Мы снова вернемся к взаимодействию, в котором выигрывают обе стороны.
Поэтому конфликт, скорее всего, будет сдержанным. С обеих сторон, хотелось бы верить.
С ее стороны сдержанность выразилась в новом предложении.
Ее лицо успокоилось. Она глубоко вздохнула. Она предложила отправить вместе со мной еще людей. В качестве защиты.
Этого я не ожидал. Обычно я работаю один. Но это было великодушное предложение, поэтому я его обдумал.
Когда на твоей стороне больше людей, это создает в тебе ощущение большей власти. И чувство страха — в противнике.
Иногда это на пользу. Помогает, если ты хочешь кого-то впечатлить. Но безопасности не гарантирует. Иногда больше людей — значит больше жертв.
Этот парень — не самоубийца, способный принести с собой бомбу и взорвать себя вместе с другими. Для этого он слишком самовлюблен. Но ему не обязательно иметь при себе бомбу или любое другое оружие. Он может причинить много вреда, пользуясь только своими руками. Он может пойти на отчаянные шаги.
Когда он увидит, что я пришел на встречу не один, он может запаниковать. Паника заставляет совершать глупые поступки. Поступки, способные привести к жертвам.
Я покачал головой. Если прибавить к этой маленькой игре большее число людей, она может приобрести более крупные масштабы. Она может стать достаточно крупной, чтобы затронуть еще больше других, действительно важных игр.
Правильный шаг — сделать эту игру меньше. Заключить ее в рамки. Сжать. Свести к нулю. Оптимальный вариант — разделаться с ней быстро и незаметно.
Я снова сказал нет. Привлечь больше людей — плохая идея. Это не снизит риск. А только его увеличит.
Она внимательно посмотрела на меня. Она все еще хотела быть тем, кто принимает решения. Хотела победить. Она не собиралась мне уступать.
Я вздохнул. Придется пойти тактическим путем. Первым моим шагом будет блеф.
Работая шпионом, ты постоянно находишься среди опасных людей. Они опасны, потому что у них есть пушки. У них есть бомбы. Они могут причинить тебе боль. Навредить или убить, если захотят.
Но обычно этого не происходит. Обычно они не убивают, потому что не хотят этого делать. Они могли бы, если бы захотели. У них есть возможность на тебя напасть, но нет стремления сделать это.
Для нападения необходимо обладать двумя вещами.
1. Возможность.2. Стремление.
Стремление всегда важнее.
После 11 сентября возможности бен Ладена становились все меньше и меньше. Военные силы США, союзные войска и даже государства, которыми не были нашими союзниками, работали над этой задачей. Сотни тысяч людей провели над этой задачей миллионы часов.
Но возможности бен Ладена не свелись к нулю. Он еще мог что-то сделать. Он мог запустить какой-то новый конфликт через третьи руки. В конце концов, у него было на это целых десять лет. За десять лет могло случиться многое. Но бен Ладен ничего не сделал.
Если, имея возможность напасть, Бен Ладен ею не воспользовался, значит, он этого не хотел. У него не было стремления напасть.
Это кажется странным. Бен Ладен уже нападал, и его атака имела сокрушительный эффект. Его стратегия выиграла от этого в четырех отношениях. И в четырех отношениях ослабила его врагов. Почему он не напал снова?
Ответ можно найти в стратегии бен Ладена.
Конечная цель бен Ладена — построение халифата. Его стратегия должна была обеспечить халифат необходимыми местами, вещами и людьми. Он стремился заполучить умму, Ближний Восток и его ресурсы. Кроме того, внутри этой игры он хотел быть боссом. Стать халифом.
Чтобы получить все это, бен Ладен хотел отделить США от арабских правителей на Ближнем Востоке. Отделить Ближний Восток от Pax Americana.
Бен Ладен стремился делать то, что приблизит его к этому результату. То, что позволит ему добраться до его конечной цели. То, что повысит его шансы стать халифом.
И он стремился избегать всего, что снижает эти шансы. Он хотел убедиться, что соревноваться за звание халифа с ним будут немногие.
Если бы бен Ладену удалось отделить Ближний Восток от Pax Americana, многие люди захотели бы стать халифом. После каждой революции происходит битва за звание лидера. Не всегда к власти приходят сами революционеры. Королями не всегда становятся генералы.
Другие тоже захотят получить место халифа. Они попытаются убедить умму, что это место по праву принадлежит им и не должно достаться бен Ладену.
Этого не было в планах бен Ладена. Он хотел, чтобы на место халифа не было других возможных претендентов. Если халифат будет построен, бен Ладен должен стать его неоспоримым и единодушно признанным лидером.
Одна тактика, которую он для этого использовал, часто применялась на протяжении истории: тот, кто хочет стать правителем, должен совершить необычайные поступки.
Поэтому бен Ладен не хотел делать что-то тривиальное. Он не совершал таких нападений, которые могут совершить и другие. Он организовывал грандиозные нападения. Он совершал необычайные поступки.
Для правителей это не новая тактика. Или для тех, кто хочет ими стать.
Поэтому о правителях существуют легенды. Если ты правитель, то ты рассказываешь всем, как совершил что-то необычайное. Возможно, ты говоришь о том, как сделал что-то сверхчеловеческое — например, вытащил меч из камня. Если люди в это поверят, соперникам будет трудно тебя свергнуть. Любой, кто захочет к ним присоединиться, спросит их: сделали ли вы что-нибудь необычайное?
Атаки 11 сентября были необычайным событием. Они потребовали долгой подготовки, продуманного планирования и множества ресурсов. Чтобы осуществить задуманное, нужен был кто-то, кто соединит все это вместе. Вмешательство сильного организатора.
Атаки 11 сентября усилили стратегию бен Ладена в четырех важных отношениях. Возможно, наиболее важным из них было то, что теперь он был неоспоримым претендентом на звание халифа. Ведь он сделал нечто необычайное.
Бен Ладен боялся потерять то, что получил. Утратить позицию лидера. Он не хотел лишиться места на вершине халифата, если тому суждено возникнуть.
Поэтому он не спешил совершать что-то тривиальное. Он не брался за то, что в состоянии были сделать его соперники, или то, что они могут себе приписать.
После 11 сентября в Америке многие боялись, что террористы-смертники бен Ладена будут атаковать уязвимые мишени. Устраивать взрывы в торговых центрах, в парках и на спортивных стадионах.
Но в таком терроризме мало необычайного. Это не требует долгой подготовки, тщательного планирования и крупных ресурсов. Нужен человек, способный изготовить бомбу, и человек, который ее взорвет. Поэтому в мире периодически случаются подобные теракты. Для них не требуется вмешательство сильного организатора.
Теракты такого типа сравнительно просто осуществить. Поэтому многие американцы после 11 сентября их боялись. Но и у бен Ладена была причина их бояться.
Если теракты станут происходить в США часто, сможет ли бен Ладен назвать их своей заслугой? Или это сделает кто-то другой? Сможет ли бен Ладен их контролировать? Или место лидера займет кто-то другой? Не потеряет ли бен Ладен то, что ему удалось получить?
После 11 сентября бен Ладен был непререкаемым лидером «Аль-Каиды». Если бы удалось основать халифат, бен Ладен стал бы первым кандидатом в халифы.
Если бы случайные теракты стали основной тактикой джихадистов, бен Ладен мог бы потерять это место. Пока он скрывался в Афганистане и Пакистане, кто-то другой мог бы взять на себя ведущую роль.
Я не знаю, отказывался ли в действительности бен Ладен от организации теракта в каком-нибудь из торговых центров США. Но эта тактика определенно не вписывалась в его стратегию. Она заставила бы его конкурировать за место халифа. А бен Ладен не хотел конкуренции.
Не то чтобы бен Ладен больше не собирался нападать на США. Он бы это сделал, если бы мог. Но он хотел, чтобы его следующая атака тоже была необычайной.
Он хотел, чтобы следующая атака так же усилила его стратегию, как трагедия 11 сентября. Он стремился совершить необычайную вещь, способную приблизить осуществление халифата. И отделить Соединенные Штаты от их арабских союзников.
Бен Ладен хотел сделать что-то выдающееся. Что-то грандиозное. Такое, как взрыв атомной бомбы на территории США.
Взрыв атомной бомбы вписался бы в стратегию бен Ладена. Он предоставил бы ему те же восемь преимуществ, которые он получил после 11 сентября. А возможно, и больше.
Если бы бен Ладен получил ядерное оружие, он бы им непременно воспользовался. Поэтому многие люди трудились над тем, чтобы бен Ладен никогда не получил ядерное оружие. Те многие, что находились по другую сторону от стратегии бен Ладена.
Когда мы говорим о стратегии, важнее всего помнить, что у другой стороны тоже есть своя стратегия. У другой стороны также есть конечная цель. И она участвует в игре за звание босса. Противник смотрит вперед и думает в обратную сторону: через игры с положительной и нулевой суммой, которые позволят ему добраться до результата, к текущему моменту.
У противника всегда есть стратегия.
Для бен Ладена противником были США. И у нас имелась своя стратегия. Со своей конечной целью и игрой за звание босса внутри нее. У нас есть наша родная земля и Pax Americana, и мы обязаны их защищать.
Мы думали в обратную сторону. Мы думали об игре с нулевой суммой, в которую с нами хотел сыграть бен Ладен. Об альянсах, которые следовало заключить.
У бен Ладена была своя стратегия. У нас была своя.
К несчастью для бен Ладена, мы располагали и тактическими возможностями ее реализовать.
11 сентября по Pax Americana был нанесен удар. Это почувствовали все. Удар пришелся и по альянсу между США и арабскими странами. Недоверие пошатнуло его фундамент.
Это значит, что у нас были проблемы. Многое предстояло перестроить.
Кроме того, нам не терпелось перейти в нападение. Мы хотели убедиться, что больше никогда не произойдет что-то похожее на трагедию 11 сентября.
Наша стратегия по отношению к бен Ладену выглядела так (см. ниже).
Наша стратегия после 11 сентября должна была ослабить противника в четырех пунктах.
1. «Аль-Каида».2. Лидерство бен Ладена в «Аль-Каиде».3. Возможность построения халифата.4. Позиция бен Ладена как будущего руководителя халифата.
Одновременно она должна была усилить наше положение в четырех пунктах.
1. Pax Americana.2. Лидерство США внутри Pax Americana.3. Альянс между США и арабскими странами.4. Позиция США в этом альянсе.
Стратегия США — это стратегия бен Ладена, вывернутая наизнанку. Соединенные Штаты находились на том же игровом поле, что и бен Ладен. Но наши цели были противоположны.
То, что бен Ладен хотел ослабить, мы хотели укрепить. То, что бен Ладен хотел укрепить, мы хотели ослабить.
И мы это делали. На протяжении целых десяти лет. Десять лет мы совершали небольшие тактические шаги. Шаги, которые должны были ослабить позиции бен Ладена и усилить наши позиции. Большинство из этих шагов засекречены.
Затем наступил май 2011 года. Бен Ладен находился в нашем поле зрения. Не имело значения, есть ли у американских оперативников разрешение на взятие образцов ДНК у семьи бен Ладена. Не имело значения одобрение Саудовской Аравии и других союзников. Не имело значения, есть ли у военных сил США разрешение войти в воздушное пространство Пакистана.
2 мая 2011 года Соединенные Штаты не консультировались с союзниками. Мы даже не сказали им, что произошло, пока все не закончилось. В этот день силами американского спецназа бен Ладен был убит.
Теперь бен Ладен никогда не станет халифом. Его мечты никогда не воплотятся в жизнь.
Со его стратегией покончено. Но он был не единственным, кто хотел построения халифата.
Есть и другие, кто жаждет контролировать умму, обладать землей и ресурсами Ближнего Востока. Те, кто стремится отделить его от Pax Americana.
Для них мертвое тело бен Ладена могло стать объединяющим фактором. Его могила могла превратиться в алтарь.
Поэтому тело бен Ладена было сброшено в море. Так оно никогда не сможет стать объединяющим фактором. Его могила никогда не сможет превратиться в алтарь.
Потом появилось «Исламское государство». Еще одна группировка, которая стремится к основанию халифата. Ее лидеры построили свою стратегию, отличающуюся от стратегии бен Ладена. Стратегию, которая была основана на их собственных возможностях и стремлениях. Они хотели отделить Ближний Восток от Pax Americana.
Но ИГИЛ — не единственное, что угрожает Pax Americana. Другие тоже хотели получить контроль над людьми, местами и вещами, которые в нее входят. Их конечная цель противоречит Pax Americana.
Если ты шпион, ты следишь за этими противоречиями. Ты следишь за людьми, имеющими возможность напасть на тебя. За людьми, приобретающими оружие и определенные технологии. За людьми, заключающими между собой альянсы, чтобы напасть на тебя.
Но внимательнее всего ты смотришь на конечную цель этих людей. Ты следишь за тем, у кого может появиться стремление на тебя напасть. Если ты увидишь, что чья-то конечная цель противоречит твоей, ты начинаешь думать в обратную сторону. Так же, как думает твой противник. Ты думаешь об альянсах, которые он захочет построить. О том, когда он собирается на тебя напасть.
Ты следишь за теми, у кого есть возможность и стремление на тебя напасть. Ты следишь за угрозами.
Если ты делаешь это хорошо, ты сможешь заметить угрозу до того, как она станет реальной опасностью. Ты узнаешь планы противника до того, как он на тебя нападет.
Это значит, что преимущество будет на твоей стороне. Ты можешь разрушить альянс противника. Ты можешь нанести по нему превентивный удар. Ты можешь лишить противника возможности напасть до того, как он это сделает. И это спасет множество жизней.
Для этого ты идешь на риск. Ты отправляешься в опасные места и совершаешь опасные поступки. Это рискованно.
Но ты не делаешь глупостей. Ты не ставишь себя в ситуацию, где можно многое потерять, ничего не получив взамен. Ты не играешь в игры с нулевой суммой, в которых при наилучшем результате ты получишь ноль.
Потому что, когда начнется игра с нулевой суммой, вся твоя стратегия вылетит в трубу. Циклы твоего мышления станут короткими. Только ты, твой противник и ваши действия в реальном времени.
Никакой теории. Никакой стратегии. Только реальность.
А реальность всегда преподносит сюрпризы. Всегда есть что-то, чего ты не предусмотрел. Пока ты высматриваешь нож или пушку, тебя ударят головой. Всегда есть что-то, чего ты не учел. Всегда существует непредвиденный риск.
Поэтому ты выбираешь те игры, в которые можешь сыграть аккуратно. Игры, в которых награда заслуживает риска.
Игры, в которых ты победишь.
Я пошел на блеф. Я сказал своему боссу, что нам нужно увидеть ее босса. Шефа. Пусть шеф решит, чье решение должно победить.
Тогда решение примет он, а не кто-то из нас.
Моему боссу эта идея не понравилась. Но меня нельзя было обвинить в неуважении к официальной иерархии. Поэтому она не могла отказаться.
Когда мы отправились к шефу, ее не было на месте. Ее секретарь назначил нам встречу на следующий день.
У меня была еще одна ночь, чтобы обдумать свои аргументы. Но я и так достаточно размышлял об этом случае. Я готов с ним разделаться. Поэтому я больше о нем не задумывался.
Зато мой босс это сделала. Когда на следующий день мы встретились с шефом, у нее уже была новая идея.
Мы собрались в кабинете с роскошными креслами. На стенах блестели награды и фотографии со знаменитостями.
Мой босс пересказала суть истории. Бо́льшую ее часть. Я бы добавил больше контекста. Но в целом все было понятно и так. Затем она посетовала, что я отказался устроить повторную встречу, на которой она настаивала.
Шеф спросила меня, в чем проблема.
Я ответил, что еще одна встреча была бы неправильным шагом.
«Почему?» — спросила она.
На этот раз я не останавливался на математике, логике и рассуждениях. Я сосредоточился на самом парне. Вероятно, он сделает что-нибудь глупое, сказал я. Зачем давать ему шанс?
Ее брови опустились. Шеф повернулась к моему боссу. Она произнесла то, что я ожидал от нее услышать. То, что практически каждый сказал бы на ее месте. «Почему бы не сделать так, как он хочет?» — спросила она.
Мой босс проигнорировала вопрос. Она сказала, что у нее есть другая идея. «Давайте назначим встречу и понаблюдаем за ним со стороны. Мы увидим, каков его настрой. Если он на нервах, мы это заметим».
Неожиданно.
Шеф повернулась ко мне: «Что вы думаете?»
Я думал, что у этого сценария есть два возможных результата.
Парень будет на нервах, когда придет на встречу.
Он будет спокоен.
В любом случае это ничего не значит. Он может быть спокоен и при этом планировать глупый поступок. Или может разнервничаться и сделать что-то глупое чуть позднее.
Но это был хороший бюрократический ход. С его помощью мой босс могла оттянуть свой проигрыш внутри нашего небольшого конфликта. Кроме этого, он помог ей сохранить лицо. Восстановить свое положение. Этот ход помогал уклониться от игры за звание босса. Я тоже был бы рад этого избежать. И еще ее уловка растрачивала ресурсы. Это отличительная черта всех бюрократических стратегий.
Мне не нравился этот ход. Ее предложение означало, что я не смогу потратить свое время на более важные вещи. Напрасная трата. Но я не мог отказать. Именно поэтому мой босс сделала это предложение.
Я согласился. Мой босс была довольна. Шеф тоже осталась довольна. Я потрачу некоторое количество ресурсов, но в конце концов тоже буду доволен.
Я назначил встречу с информатором. Понаблюдал за ним. Он выглядел спокойно. Но это ничего не значило.
Я отправился к моему боссу, чтобы сообщить о результате. Она делала вид, что занята. Так прошло несколько дней. Еще одна тактика отсрочки.
Потом ее не было в городе. Поэтому я сделал то, чего она от меня хотела: перескочил через ее решение.
Я отправился к шефу и получил ее одобрение.
Выбрал случайный телефон-автомат и подошел к нему. Спустя несколько лет этот телефон окажется в радиусе взрыва. Его разорвет на части бомбой, которую принесет сюда террорист-смертник.
Но не в этот день. В тот день вокруг не было террористов-смертников. Только я. Я поднял трубку и набрал номер.
Информатор ответил после пятого гудка. Он сказал, что его нет в городе. Правда это или нет, не имело значения. Уже нет. Я сказал ему, что все кончено.
Он вздохнул. Его голос задрожал. Я почувствовал его реакцию.
Он знал, что это должно случиться. Теперь это произошло. Его реакция была реакцией на потерю. Эта реакция вызывает выброс адреналина и заставляет совершать глупости. Если у тебя есть такая возможность.
А у него этой возможности не было. По крайней мере, он не мог сделать ничего, что было бы направлено на меня лично. Потому что я стоял у телефона-автомата, а он был где-то еще.
«О’кей», — выдавил он. Я еще раз его поблагодарил. Пожелал ему удачи.
«О’кей», — произнес он снова.
Я повесил трубку и пошел прочь.
Возможно, я должен был пойти на встречу. Возможно, ничего бы не произошло. Возможно, следовало послушаться своего босса и рискнуть.
Или прийти туда готовым к бою. Напасть первым. И быть крутым парнем.
Но это никак не вязалось со шпионской стратегией.
Шпион строит свою стратегию, отталкиваясь от конечной цели. Он думает в обратную сторону, проходя через все взаимодействия, встречающиеся на его пути. Он играет в те игры, которые приближают его к конечной цели. Он делает это так, чтобы люди, места и вещи, входящие в его конечную цель, оставались под защитой.
Если ты шпион, ты выстраиваешь свою стратегию, обходя стороной перестрелки. Ты держишь свои силы под контролем. Ты стараешься избегать кровопролития, пока это возможно. Если же иных вариантов не осталось, значит, что ты где-то совершил ошибку.
Ты редко начинаешь конфликты. Ты редко вступаешь в бой.
Ты делаешь это только в том случае, если между тобой и конечной целью находится игра с нулевой суммой.
После истории с информатором, который лгал, я участвовал во многих других важных играх. Многие из них были играми с положительной суммой. Но не все.
Другие игры — это игры с нулевой суммой. Некоторые из них — игры третьего типа, то есть конфликты за право принимать решения. Некоторые — второго типа, где конфликты повторяются снова и снова. Некоторые — игры первого типа, в которых проигравшего уничтожают.
Но все эти игры были важнее, чем игра с тем информатором.
В одну из этих более важных игр я сыграл вместе с вами.
К моменту, когда вы это прочитаете, Pax Americana может исчезнуть. Может быть, что-то другое встанет на место этой системы. Возможно, что-то лучшее. Или что-то хуже.
Возможно, вы хотите чего-то другого. Возможно, ваша конечная цель включает в себя тех же людей, те же места и вещи, но устроена по другим правилам. И место босса в ней занимает кто-то другой.
Возможно, вы сами хотите его занять.
Если это так, вам нужно усвоить три правила стратегии.
1. Вы не можете построить стратегию без конечной цели. Если ваша конечная цель — это мировое господство, она вступит в конфликт с конечной целью многих других людей. Если внутри нового порядка вы хотите занять место босса, это вступит в конфликт с амбициями многих других людей. Это означает, что вам придется обдумать множество игр с нулевой суммой, которые встретятся на пути к вашей конечной цели.2. Чтобы побеждать в играх с нулевой суммой, вы должны играть в игры с положительной суммой. Вам нужно заключить множество альянсов, построенных на взаимной выгоде.3. Внутри игр с положительной суммой — особенно внутри альянсов — вы обнаружите игры за звание босса. Кто-то будет принимать наиболее важные решения. Вы захотите получить это право. И тогда вам придется решать, как победить в играх с положительной суммой. Именно вы сможете стать боссом внутри своей конечной цели.
Разрабатывать стратегию — значит смотреть вперед и рассуждать в обратную сторону. Обдумывать игры с положительной и нулевой суммой, в которые вы должны сыграть, чтобы от текущего момента добраться до своей цели.
Для стратегии нужны способности к воображению и рассуждению.
Но построение стратегии — это еще не все. Это даже не полпути к достижению цели. На самом деле это почти что его начало.
После того как вы представили свою конечную цель и выстроили рассуждение в обратном порядке, вы двигаетесь вперед. Вы начинаете действовать.
Для успеха нужно сделать три вещи.
1. Представить конечную цель.2. В обратном порядке обдумать те игры, в которые придется сыграть.3. Действовать.
У большинства людей хорошо работает воображение. У других — рассуждение. Третьи хороши в действиях. Некоторые хорошо владеют двумя из этих качеств. Но мало кто обладает всеми тремя.
Непросто хорошо справляться со всеми тремя пунктами: воображать, думать и действовать.
Поэтому лишь немногие стратегии приносят успех. Лишь немногие люди достигают своей конечной цели.
Кроме того, есть люди на другой стороне. Люди, обладающие собственной конечной целью. Они могут начать конфликт, если захотят получить то, что есть у тебя. Они будут сопротивляться, если ты попытаешься забрать то, что есть у них. Они могут на время присоединиться к твоему альянсу, а затем совершить предательство. Это люди, которые следуют собственной стратегии.
Эта книга — конечная цель определенной стратегии. Небольшой, но все-таки стратегии.
Чтобы написать ее, я представил игру с положительной суммой, в которую я играю с вами. Я представил, как вы читаете эту книгу. Но вы — это не просто кто угодно. Я представлял, что вы интересуетесь стратегическим мышлением или хотите больше узнать о шпионаже. Или о том, что шпионы думают о стратегии.
Я рассуждал в обратную сторону: от конечной цели до конкурентной игры с нулевой суммой.
У этой книги много конкурентов. Существуют миллионы или даже миллиарды книг.
Чтобы победить в этой игре с нулевой суммой, книге нужны были союзники. Маркетологи. Дизайнер. Книгораспространитель. Если вы читаете ее не на английском языке, то прибавьте к списку переводчика. Каждому за усилия положена награда. Ведь мы играем в игру с положительной суммой.
Так появилась стратегия. Затем настало время действовать. Писать. Заключать альянсы с маркетинговыми службами, дизайнером и книгораспространителем. А также с переводчиком, если вы читаете это не на английском языке.
Для действий мне понадобилось намного больше времени, чем для представления и рассуждения. Значительно больше. Так обычно и бывает с действиями.
Наконец книга была завершена. Она выиграла в конкуренции с другими книгами и заслужила ваше внимание.
Эта книга стала местом, где между вами и мной развернулась игра с положительной суммой. По крайней мере, если книга вам понравилась. Если вы что-то из нее получили.
Если это так, стратегия и тактика принесли свои плоды. Мы оба достигли конечной цели этой небольшой стратегии.
Теперь наша игра окончена.
Если только вы не купите еще одну из моих книг.
notes
Назад: Глава 3 Стратегия другой стороны
Дальше: Сноски
