Книга: Волки траву не едят
Назад: Глава 14 «Тюлень и вороны»
Дальше: Глава 16 «Битва с морскими чудовищами»
Глава 15
«Город Пуэрто-Монт, залив Релонкави…»
Олег Осинский курил, сидя на ящике из-под оружия в кузове грузовика, надсадно воющего мотором на высоких оборотах. Ночь была из тех, что тянутся вечно. Часы минута за минутой падали в темноту обочины, словно окурки сигарет. Осинский выдохся, устал, отупел. Затянувшись сигаретой, он жестом пригласил Виктора сесть рядом с собой. Лавров сел, с трудом удерживая равновесие со скованными перед собой руками в наручниках. Осинский снял с его губ скотч, при этом Виктор застонал от боли. Он не брился почти трое суток и уже порядком зарос щетиной.
– Курить будешь? – предложил Олег тихим голосом.
– Нет, пить.
Осинский протянул ему фляжку с водой. Виктор с видимым удовольствием отпил, потом взглядом указал на Анабель с Кремнем, лежавших в забытьи под индейским одеялом.
– Не трогай их, – так же тихо приказал Осинский. – Очнутся, попьют… Что ж вы не уехали?
Олег был явно раздосадован.
– Не успели. Индейцы выкрали Кремня в консульстве. Не мог я его бросить…
Олег смотрел на спящего Сергея.
– Балду мне развалил… канделябром, – показывая на кусок марли, приклеенной к лысой голове, пожаловался Осинский. – Юродивый, бляха-муха…
– Уже не юродивый. Индейцы вылечили.
– Да? – удивился Олег.
Он опять прикурил и глубоко затянулся, потом, выпустив дым через нос, хрипло закашлялся.
– Ну, теперь держитесь… Эх, занесло тебя, Витя. А что будет дальше – даже не знаю.
– Я романтик, Олег. Если на улице закричат, бросаюсь на крик. Кто поумнее, закрывают окна или вставляют в уши наушники с музыкой. Или телевизор делают погромче. Они стараются быть подальше от чужого несчастья, чтобы к ним не прилипло, а я – журналист. И мой друг Артем Боровин тоже был журналистом. Его уже нет, а я есть. И пока я не раскопаю это дело до конца – не успокоюсь.
Виктор прервался и опять взял флягу с водой, а Олег молча курил, глядя в одну точку. Украинец, сделав пару глотков, вернул флягу и продолжил:
– Во время последнего разговора с Темой мы договорились встретиться в Борисполе. Он хотел рассказать мне без свидетелей о том, что я теперь увидел собственными глазами. Я ехал спасать Кремня, а случайно нарвался на убийц Боровина. И я рад, что остаюсь. Я хочу пойти до конца.
– Они тебя грохнут, бача. Ты об этом не думал? – совсем «по-афгански» сказал старый друг.
– Пока я им нужен. А что будет дальше – увидим. Я и не из таких передряг выбирался.
Мотор грузовика звенел клапанами на подъемах. Обычно Лавров этого бы даже не заметил. Но сейчас он был зол, напряжен и встревожен.
– Так ты, как я понял, бежал из Европы?
– Я не бежал. Я осознанно летел в Аргентину вырвать Серегу из нацистского плена. Разве я мог знать, что попаду в лапы «Аль-Каиды»?
– А если бы знал, не полетел бы? – провокационно спросил Осинский.
– Куда бы я делся? Конечно, полетел бы. А чего летел? У меня дома родственники, дети, друзья, наконец. Хотел беду от них подальше отвести. Это мой принцип – увести беду подальше от дома, раз победить ее нельзя… Сам-то ты тут с чистыми руками, горячим сердцем и холодной головой?
– Мы же еще в прошлый раз договорились: не задавай вопросов, на которые не имеешь права, – неожиданно сухо ответил Осинский.
Виктор не обиделся, он только понимающе кивнул и вспомнил старый постулат разведчика:
– Каждый должен знать только то, что ему положено по роду служебной деятельности.
– Не забыл? – с грустной улыбкой сказал Олег.
– А разве забудешь?
Олег, тяжело вздохнув, затушил очередной окурок.
– А что касается задания… Большую власть употребляют не всегда во благо. Такова система. И фиалками от нее не пахнет.
– Устарела эта ваша система. Какой смысл ее поддерживать, содержать чиновников, когда за все решения можно напрямую проголосовать on-line хоть всем гражданам страны? Сейчас у каждого есть мобильный телефон. Технически СМС-ками уже несколько лет как можно реализовывать принципы прямой демократии.
– То есть это как это?!
Олег сидел и хлопал глазами. Он, простой воин, был далек от всех этих политических вопросов. Виктор это понимал, поэтому решил расшифровать.
– Все просто, дружище. Например, вот у нас в Украине возникает вопрос «Будем интегрироваться в ЕС или союзничать с Россией?» Раз, и всем приходит СМС. Ответьте «1», если вы за ЕС, или «2», если вы за Россию. Оперативно и представительно.
– Да ну, бред какой-то, – фыркнул Олег. – Как у автомата с пивом. Пиво есть? Пива нет!
– Ничего подобного! Не бред. Так управлялись древнегреческие города-государства Борисфен, Ольвия, Херсонес и многие другие на юге Украины.
– Чем управлялась, мобильными телефонами? – засмеялся Осинский.
– Не мобильными телефонами, а самоуправлением. Так самоуправлялась и Запорожская Сечь. Вот я и думаю: а что если сейчас, используя возможности соцсетей и мобильной связи, нам перейти к прямой, исторически нам свойственной, демократии?
Обогнув холм, грузовик сбавил скорость, и Лавров с Осинским чуть ни задохнулись гранитной пылью на плохо вымощенном участке дороги. Потом облако пыли осело, покрыв белым налетом оружейные ящики, закрепленные в кузове.
– Удивляюсь я тебе, Лавров. Жизнь висит на волоске, а ты все о государстве. Да знаешь, где оно тебя видело, братуха, это государство?.. – с болью в голосе произнес Олег.
– Олежа, это родина! Там живут такие же люди, как я, – 42 миллиона. Понимаешь? 42 миллиона «гавриков», таких же живых, как я, как ты… Не станет нас, не станет их. А что останется? Так вот, я хочу, чтобы остались они… Остались, понимаешь? И жили, как люди, а не как скоты. Минус 500 человек в день, понимаешь? Умирают они. Дохнут! От чего? Почему? От жизни такой. Об этом нельзя не думать.
Лавров опять отхлебнул из фляжки, избавляясь от привкуса пыли на губах.
Грузовик обогнул гранитный склон и выехал на нормальный асфальт. Пассажиров трясло уже меньше.
– Когда ты мертв, ты не знаешь, что ты мертв, – ответил Осинский. – Тяжело только остальным. То же самое, когда ты тупой. А твои «простые избиратели», воспитанные телевизором, тупые.
– Нельзя так говорить о народе. Ты из него вышел, – не согласился с товарищем Виктор, но тут же во избежание конфликта вернулся к прежней теме. – А вот запорожские казаки не назвали бы такую форму правления народовластием.
– «Запорожские казаки», старик, это сказка для среднестатистического обладателя мобильного телефона, – сквозь смех ответил Олег.
– Хорошо! – согласился Виктор. – Пусть так! А твое мнение какое?
– Мое?.. – крякнул Олег и задумался. – Искусство управления государством требует мудрости и умения принимать взвешенные решения, а среднестатистический обладатель мобильного телефона отнюдь не обладает этими качествами.
Воцарилась пауза. Осинский непонимающе посмотрел на Виктора, потом огляделся вокруг.
– Это я только что сказал?! – удивленно пробормотал он.
– Ага, – улыбнулся Виктор.
– Тьфу ты, пропасть… Вот уж действительно: с кем поведешься, от того и наберешься…
Виктор и Олег расхохотались. Совсем как когда-то, в юности, между боями в горах Афганистана, в нескольких шагах от гибели.
На дне ущелья, в стороне от шоссе, стояла пара красных столбов высотой в два человеческих роста. На одном из них были закреплены ворота из четырех перекладин. Они были закрыты. Над ними на проволоке висело объявление: по-испански – «Propiedad privada» и по-немецки – «Nicht betreten». Вдоль въездной аллеи шла живая изгородь из кругло подстриженных кипарисов. Прохладный воздух тихой долины был напоен нежным ароматом молодой листвы.
Спокойствие этого умиротворенного уголка нарушил шум грузовика и двух внедорожников. Молодой крепкий араб, выскочив из первой Toyota Land Cruiser, немного поковырялся с замком и распахнул створки ворот. Конвой поднялся по усыпанной гравием дороге на пологий склон холма и по другой его стороне спустился в неглубокую долину. Здесь не было ветра, а потому было градусов на пять-десять теплее, чем на шоссе. Под деревьями еще было темно, но быстро светлело. Громко вскрикнула неведомая птица.
Из кабины грузовика хорошо просматривался дом в конце дороги. В окнах горел свет. От дома между дубами расходились тропинки. А подальше, за деревьями, виднелось озеро с гидропланом.
Дорога заканчивалась петлей вокруг газона, огороженного выбеленными камнями. Тропинка слева вела к озеру. С трех сторон его окружала запущенная лужайка, обрамленная шезлонгами с изрядно выгоревшими полосатыми подушками.
Конвой доехал до петли на дороге и остановился. Шофер выключил зажигание. Лавров прислушался к звукам, не вставая с места. Гортанная арабская речь, хлопки дверей внедорожников. Полог кузова откинулся, и появилась голова Али Фазрата.
– Снимите с них наручники, господин Осинский. Мы приехали, можете расслабиться немного, – по-немецки приказал сириец и отдал команду кому-то справа: – Пленных в дом, пусть поедят и оправятся!
Когда Лавров увидел, кому отдал приказ Али Фазрат, то с трудом смог скрыть свое изумление: это был Ден Мюллер, дровосек из Сан-Карлос-де-Барилоче. Но что это был за дровосек! Глаз не оторвать! На нем был кожаный летный шлем, кожаная летная куртка – вытертая, но безупречно чистая. Черные брюки-галифе, простроченные серебром по боковому шву. Шею обматывал черный шарф. На ногах – высокие шнурованные ботинки. Словом, Коккинаки аргентинского разлива.
Сам Ден был удивлен не меньше пленника. Увидев Виктора, он вздрогнул и, пытаясь не выдавать своего изумления, протянул руки Анабель, чтобы помочь ей спрыгнуть с борта.
– Прошу вас, сеньорита.
Освобожденные от наручников Кремень и Лавров спрыгнули сами. Перед ними возвышался деревянный дом с покатой крышей и широкой верандой – точная копия «дома Гитлера» из окрестностей Сан-Карлос-де-Барилоче.
«Так вот кто хозяева домика в Аргентине…» – мысленно заключил Виктор.
Двор был вымощен камнем. К нему подходила длинная подъездная аллея, обсаженная тополями, дикорастущий сад, несколько сотен роз смотрели в окна библиотеки, а длинная зеленая лужайка уходила от дома в лес, в спокойную пустоту. Тот, кто строил это жилье, попытался перетащить германские Альпы через Атлантический океан. Старался изо всех сил, и весьма успешно.
Где-то там, в Европе и на Ближнем Востоке, люди погибали, получали увечья, в них вонзались осколки стекла, их разрывало взрывчаткой. Людей избивали, грабили, душили, насиловали, резали им горло, сжигали заживо. Люди голодали, болели, тосковали, мучились от беззакония, террора, гражданских войн – злые, жестокие, трясущиеся в религиозном или националистическом экстазе…
…А в солнечной спокойной Южной Патагонии стояло замечательное летнее утро. Долина была расположена достаточно далеко от города с его шумом и смрадом и отрезана невысокими горами от океанской сырости. Попозже здесь будет жарко, но это будет приятная, утонченная жара для избранных – не такая грубая, как пекло у океана, не такая липкая и противная, как в городе. Эта долина была идеальным местом для жизни славных ветеранов Третьего рейха и отдыха столь же славных бойцов «Аль-Каиды».
У запыленных внедорожников два уже знакомых Лаврову шофера-араба Ахмед аль-Сануси и великан Разан Зайтунех что-то рассказывали друг другу, сопровождая сообщаемое эмоциональными жестами. Оба были молоды, смуглы, напористы и полны жизненных сил. В свой разговор они вкладывали столько мышечной активности, сколько обычный европеец потратил бы, чтобы втащить телевизор на четвертый этаж дома без лифта.
У входа в дом индеец в пончо что-то докладывал Али Фазрату:
– …dos barcos, señor…
Араб слушал мапуче и растирал затекшую в дороге шею. Слушал с той улыбкой, что бывает, когда людям хочется не улыбаться, а заорать во весь голос. Он похлопал индейца по плечу. Тот распахнул рот величиной с пожарное ведро, засмеялся и махнул Осинскому с пленниками приглашающим жестом.
Они поднялись по каменным ступеням, половина больших двойных дверей бесшумно распахнулась. Пол был выложен мозаикой, будто во дворце, а цветные витражи окон напоминали розы готических соборов… Из холла пленники прошли в слабо освещенную комнату не меньше двадцати квадратных метров. Они с удовольствием заметили душ с необходимым наличием больших полотенец и банных халатов.
– Ну, что, Шарапов, – обратился Виктор к Сергею, выходя из душа последним и завязывая пояс халата. – Сейчас бы супчику горячего да с потрошками! А?! Хотел бы ты сейчас супчику горячего да с потрошками?!
– Я бы сейчас, Глеб Егорыч, горячих щей навернул! – в тон ему ответил «Шарапов».
– О чем это вы? – недоуменно спросила Анабель. Завитки волос на ее шее были еще мокрыми, как у сказочной русалки. Остальным волосам девушки было уютно в пышном тюрбане из полотенца. Она подошла к столику, шаркая большими одноразовыми шлепками, и Сергей Кремень уже отодвигал перед ней столик с таким усердием, какого не получить ни от одного официанта. Анабель села, засунула босую ногу под себя и поблагодарила его нежной, восхитительно-ясной улыбкой.
– И почему ты назвал Виктора Глебом Егоровичем? А «шарапов» – это что? Вроде как «шалопай»?
Украинцы от души расхохотались.
– Нет-нет, сеньорита, – поспешил объясниться Кремень. – Это мы говорили голосами двух полицейских из старого фильма.
– А! Это как Madame, je ne mangé pas six jours?
– Что? – в свою очередь хором удивились украинцы.
– Все русские, как только увидят официантку-француженку, сразу же сообщают «Мадам, же не манж пас сис жур!» А с виду и не скажешь, что не ели шесть дней.
Виктор с Сергеем разразились таким хохотом, что в дверном проеме появилась встревоженная голова Олега Осинского с немым вопросом в глазах.
– Вы слышали, господин Осинский? – спросила его Анабель с притворной требовательностью.
– Слышать-то я слышал, вот только ничего не понял, – ответил Олег.
– Мои украинские друзья хотят суп с потрохами.
– Могу предложить суп из морских ежей.
– Дружище, ну сколько можно этот йод хлебать, – возмутился Кремень. – Найди что-нибудь с мясом, что ли?
Минут через десять Осинский прикатил передвижной сервировочный столик с фарфоровыми супницами, стопкой тарелок и ворохом столовых приборов.
– Вот что я могу вам предложить, господа почетные пленники, – Олег приоткрыл крышку одной из супниц. – «Пайла марина» – суп из набора морепродуктов и рыбы, приправленный чесноком, кинзой и луком.
– Это мне! – обрадовалась Анабель.
– Олег, не томи, мясо есть? – Лавров не скрывал, что изнывает от голода.
– Тебе что, араба зарезать? – «подколол» Виктора Кремень.
– Тише ты, охотник за ракушками! – разозлился Осинский. – Арабы-то они арабы, но русский кое-кто понимает… Специально для тебя, Лавров!
Осинский открыл другую крышку, провозглашая, как официант:
– Касуэла – традиционный и самый главный в Чили суп, густой, как соус, из мяса и крупно порезанных овощей!
– О! Картошечка! – воскликнул Кремень с интонациями Косого из фильма «Джентльмены удачи», без спроса открывая огромную металлическую чашеобразную крышку над плоским блюдом.
– Это тебе не картошечка, – наставительно сообщил Осинский. – А «куранто» – специфическое блюдо, приготовляемое в земляной печи. Здесь моллюски, мясо, овощи, ну и картошечка.
– Фигассе! – воскликнул Лавров. – Еще немного, и я попрошу политического убежища в колонии Дигнидад. И причиной будет это самое «куранто».
– Это еще что! Если готовить по-настоящему, – увлеченно добавил Осинский, – то все ингредиенты укладываются на дно ямы, выложенное раскаленными камнями, покрываются мокрыми мешками и присыпаются землей. Но сейчас приготовили в обычной скороварке.
– А передайте-ка мне во-о-он того шашлыка, – попросил Лавров, быстро управившись с тарелкой касуэлы.
– Это не шашлык, а чурраско, – поправил его Олег, накладывая тонкие ломтики мяса, приготовленного на гриле, на разрезанную булочку и добавив туда помидор и авокадо. – Чилийцы бы на тебя обиделись. Попробуй, по вкусу это нечто совершенно иное!
– М-м-м! Сказка! – Виктор наслаждался едой, не скрывая блаженства. – Осинский, иди ко мне поваром! – в шутку предложил он. – Зарплата хорошая, полный соцпакет.
– Облезешь! – нарочито сердито парировал Олег.
– А чего? Я ж тебе не замуж предлагаю!
– Еще чего не хватало! – возмутился обескураженный Осинский под дружный хохот компании.
– И эти люди называются пленниками. Ржут, как кони! – воскликнул блондин. – Вот что значит вкусно покормить.
– Вы, Олег, видимо, в Чили уже давно? – спросила Анабель, с удовольствием уплетая экзотический шашлык.
– Эмигрировал еще в девяностых, – поглядывая на Лаврова, начал рассказывать свою легенду Осинский.
Судя по его раскрепощенному тону, здесь не было ни камер слежения, ни «жучков» для прослушивания.
– С этими… – охранник мотнул головой в сторону закрытой двери, – уже лет пять как. Платят нормально. Больше, чем повару, Лавров. Так что не обольщайся. Али Фазрат изучил твой смартфон, так что сегодня отдохнем, выспимся и после обеда отправимся морем в Вилья Мелимойу.
– А где мы вообще, Олег? – поинтересовался Лавров, разглядывая кусочек авокадо.
– Город Пуэрто-Монт в заливе Релонкави. Здесь, кстати, родился Луис Корвалан – известный борец с режимом Пиночета. Помнишь такого коммуниста?
Кремень и Лавров переглянулись и, не сговариваясь, затянули дуэтом крамольный детский пионерский стишок конца семидесятых:
Я в лесу поймал жучка. Без капкана, без крючка.
И всю ночь моя рука дергала того жучка.
Свободу! Свободу! Луису Корвалану!
Сбросьте, пожалуйста, бомбу на Китай!
Атомную бомбу сбросьте на Китай!
Мужчины расхохотались, вспомнив славное детское время, а Анабель все не могла понять, при чем тут Китай, что веселило их еще больше.
Внезапный крик на улице, а за ним долгая автоматная очередь вернули компанию к реальности. Они все-таки были в плену, и их охранник смеялся и шутил вместе с ними. Олег подошел к окну и посмотрел куда-то вниз.
– Не поймешь этих арабов. То молятся по сто раз на дню и спокойные, будто умирают, то орут, как потерпевшие, а то стреляют ни с того ни с сего…
Все успокоились, продолжая прием пищи, а Осинскому кто-то позвонил. Минуты две он говорил по-арабски и с каждой фразой все сильнее менялся в лице. Наконец он закончил разговор и спрятал телефон в карман.
– Я смотрю, ты совсем ожил, Сергей, – обратился Олег к Кремню. – Может, поведаешь, бывал ли ты тут прежде?
– В Пуэрто-Монт мне бывать не приходилось, а вот название Мелимойу мне знакомо. Мы на озере Мелимойу с индейцами рыбачили, когда я у них жил после контузии, – ответил после некоторого раздумья Кремень.
– Давай-ка, дружочек, отхлебни своего индейского зелья для ясности мысли и пойдем, доложишь Али Фазрату все, что вспомнишь. Особенно нам интересен крестик на твоей карте, что ты Абелю Касти отправил. Он как раз на вулкан Мелимойу приходится.
Осинский встал из-за трапезы и решительно взял Сергея за предплечье. Тот машинально сбросил руку Олега.
– Так. Ну, я что, драться с тобой буду? – вскипел Осинский, понимая, что в здоровом состоянии бывший боевой пловец Кремень составит серьезную конкуренцию в рукопашной кому угодно.
Сергей тем временем растерянно посмотрел на Виктора, уловив еле заметное переглядывание журналиста с охранником. Лавров кивнул головой.
– Иди, Серега, иди…
– Ты… ты тоже работаешь на арабов? – обреченно спросил Кремень.
– Делай, что тебе говорят! – рассердился Виктор.
– Пойдем, дорогой, – опять взяв Сергея за предплечье, успокаивающе сказал Осинский. – Не делай глупостей.
– Постарайтесь хорошо отдохнуть, – обратился он к Виктору и Анабель. – Нам еще несколько часов до деревушки Вилья Мелимойу плыть.
– Моряки говорят, что это говно в проруби плавает, – помрачнел Лавров. – А по морю ходят.
– Это моряки пусть девочкам задвигают, – резко отозвался Осинский. – Ходят они! По воде только Иисус Христос ходил, а все остальные плавают. Моряки, может, и знают, как на транспорте по морю передвигаться, а вот разговаривать грамотно мало кто из них умеет, так что не им нас учить. У нас же есть лингвист – правда, сеньорита Феррер?
Резкая перемена поведения Осинского удивила Анабель.
– Я здесь не совсем компетентна, знаете ли! – отозвалась девушка, рассматривая содержимое своей тарелки с тем сосредоточенным видом, который объясняется иногда диетическим голоданием, а иногда – сексуальной озабоченностью.
– Ну да, ну да, внятно излагать ясные мысли – это тебе не пистолетом в зубы тыкать! – резюмировал Осинский, выталкивая уже не упиравшегося Кремня в коридор.
Сразу за дверью стоял араб, подслушивающий разговоры пленников.
Лавров проводил Кремня и Осинского до выхода из комнаты и прямо перед носом у любопытного араба закрыл за ними дверь.
– Запри ее на ключ, – попросила Анабель ласковым голосом. – Знаешь, Витя… Я ведь все эти дни очень тебя хотела.
– С чего бы это? – удивился Виктор, смутившись.
Он, конечно, что-то такое предполагал, но вот так, вдруг…
– Нас ждет неизвестно что, так почему бы… – Анабель смутилась еще больше Виктора. – Ну-у-у, как вы говорите: «Я твоя женщина, ты – мой мужчина. Если надо причину – то это причина!»
– Вообще-то это не мы, это певец Бутусов говорит…
Повернув затейливый старинный ключ, торчащий в замке, он обернулся… а юная красавица уже падала в его объятия. Он подхватил ее в полном замешательстве, стараясь держать себя в руках. Но бывают случаи, когда даже стойкий опытный боец, каким был Виктор Лавров, имеет право отпустить себя и ослабить контроль над рассудком… Анабель крепко прижалась к нему, и ее прекрасное горячее тело заставило мужчину потерять голову. Дрожа всем телом, смуглая колдунья приоткрыла свои манящие губы для поцелуя. Движение руки, и белый поясок упал на затейливый итальянский паркет ручной работы. Халатик девушки распахнулся, под ним не было ничего… Мысли в голове Виктора путались. «Лавров, что ты делаешь? Что ты делаешь, Лавров?.. Лавров, береги себя!!!»
Виктор, отогнав от себя глупые мысли, поднял аргентинку на руки и легко, словно безмолвный лесной демон, понес девушку в глубину комнаты. Опасность, ужас, усталость прошлых дней вмиг растворились в страстном стоне аргентинки…
Внезапно сзади послышался легкий скрежет. Лавров резко обернулся и увидел, что дверная ручка поворачивается. Вырвавшись из объятий Анабель, Виктор бросился к двери, распахнул ее и выскочил в холл. Ден Мюллер блуждал по дому в поисках отведенной ему комнаты. Летчик обернулся, помахал ему, как старому знакомому, и исчез за соседней дверью.
Виктор вернулся в комнату. Анабель нетерпеливо стучала своими красивыми длинными пальцами по спинке антикварного дивана, но к журналисту уже вернулась ясность ума.
– Мне хорошо с тобой, Анабель, – из вежливости, приличествующей подобным ситуациям, произнес Виктор.
– А мне с тобой, – ответила девушка.
– Но ты же понимаешь, что это ничего не значит? Нам не нужно быть вместе.
– Почему?
– Потому что мы оба уверены, что с кем-то другим нам может быть еще лучше.
Гордая аргентинка, не стесняясь своего роскошного тела, подскочила с дивана и села, закусив губу.
– Козел!
В дверь постучали, и расстроенная Анабель спряталась под тонкое покрывало, лежащее рядом.
Виктор открыл дверь. Перед ним стоял громила Разан Зайтунех.
– Сеньора Лаврова зовет к себе господин Али Фазрат, – громко на ломаном испанском объявил водитель.
– Хорошо, я сейчас, – ответил арабу Виктор, приводя в порядок рубашку, в порыве страсти расстегнутую до пупа.
– Козел! – повторила Анабель где-то за спиной.
– Да нет, девочка, похоже, все-таки баран, – сосредоточенно ответил Виктор, выходя из комнаты.
Ничего не понимающая Анабель, лежа на диване, долго смотрела на закрытую дверь, пожимая плечами.
– Баран?! Почему?
* * *
Проходя по коридору копии «домика Гитлера» в сопровождении Разана Зайтунеха, Лавров увидел Кремня и Осинского, возвращающихся в гостевую комнату. Судя по лицам, Сергей был напуган, а Олег явно озадачен беседой с властным арабом. Поравнявшись с Осинским, Виктор заметил в его глазах желание что-то сказать, но, услышав за спиной «Прошу вас не останавливаться!», понял, что дела идут не так гладко, как хотелось бы.
«Допрос? Может быть… Но почему не рассадили по разным комнатам? Или думают, что не договорились? Хотя нам и договариваться не о чем…»
– Ешьте, мои хорошие.
Тщедушный Али Фазрат стоял в углу громадной гостиной немецкого дома и с упоением кормил клешневых питомиц, доставая из банки живых пауков. В большом стеклянном аквариуме копошились самки скорпиона. Три дня назад кто-то другой точно так же кормил жестоких обитателей своего аквариума, повторяя те же слова. Все было похожим, и одежда, и темная глубина глаз, и даже ход мыслей… Ничего удивительного – они были братьями: арабский шейх аль-Фаррух и предводитель одной из ветвей «Аль-Каиды» Али Фазрат.
Дверь открылась, в гостиную вошел Виктор Лавров.
– Господин Лавров? Очень рад, – без малейших эмоций на лице холодно произнес араб. Он кивнул Разану Зайтунеху, и тот вышел за двери.
Виктор стоял молча. Он не знал, чего ожидать от этого маленького царька с претензиями на интеллектуала.
– Люблю хищников, – Али Фазрат продолжал кормить скорпионов, не глядя на журналиста. – Бросок, укус и завтрак… Хе-хе…
От этого «хе-хе» Виктору стало не по себе. С таким же «хе-хе» можно отдать распоряжение: «Отрежьте ему голову, хе-хе», «Бросьте его в яму со змеями, хе-хе» или… У Виктора больше не было времени фантазировать. Али Фазрат продолжал свой монолог:
– Я кормлю этих самочек каждый день, чтобы не сожрали свое потомство. Они могут, – вкрадчиво, почти как натуралист Дроздов, изрек Али Фазрат.
Найдя такое сравнение забавным, Виктор невольно улыбнулся.
– На вашем месте я бы не улыбался, – тон Али Фазрата резко изменился. Голос приобрел металлические нотки, он резко развернулся к Виктору, подойдя вплотную.
– Вы думаете, что способны мне запретить или разрешить выражать свои эмоции? – спокойно спросил Виктор.
Араб надменно смотрел на Лаврова снизу вверх, как на свою собственность.
– Знаете, что мне в вас нравится, Виктор? – неожиданно по имени обратился к украинцу Али Фазрат. – Вы не боитесь смотреть своей смерти в лицо.
Виктор не отводил взгляда от глаз Али Фазрата. Он давно изучил этого человека и знал, с кем имеет дело. Если бы Али Фазрат хотел его убить, он сделал бы это еще в индейском поселке. Значит, журналист был ему нужен и можно было ничего не бояться.
– Знаете, что меня всегда удивляло, Али Фазрат? – в тон арабу ответил Виктор. – Как человек с ростом овцы умудряется смотреть на меня поверх головы.
Виктор добился своего. У Али Фазрата заходили желваки.
– Я – сын шейха и брат шейха! – ответил Али Фазрат, и лицо его стало серым. – А ты – нищий европеец.
– А кем вы были до того, как нашли нефть? Погонщиками верблюдов или мулов?
– Мой дед был кади. И не тебе, неверному псу, говорить о моих корнях, – спокойно продолжал Али Фазрат.
Но это спокойствие было только внешним. Али Фазрат, как и его брат аль-Фаррух, лютовал тихо, но последствия могли быть ужасными.
– Отлично! – парировал Виктор. – Мой прадед был священником, а дед воином. Что дальше?
Лавров, что называется, шел «в лобовую атаку». Да, это было рискованно, но интуиция, которая никогда его не обманывала, подсказывала, что нужно действовать именно так. К тому же подлинную информацию о гибели Боровина Виктор мог узнать только у Али Фазрата.
– Мой брат аль-Фаррух был убит два дня назад, – Али Фазрат был темнее тучи…
Только тут Виктор понял, что за крик и автоматную очередь он слышал за обедом. Так Али Фазрат выпускал из себя боль, горечь, гнев – все вместе. Теперь было понятно, что хотел сказать Виктору в коридоре проходящий мимо Олег Осинский. Для Али Фазрата смерть брата – не просто семейное горе. Это потеря финансирования, европейского прикрытия… всего. Это крах.
– Он убит такими же неверными, как ты и твои друзья, – продолжал Али Фазрат. – Его жизнь стоит дорого – сто тысяч голов неверных. С кого начнем? С тебя, с сумасшедшего ученого или с твоей аргентинской шлюхи?
– Не пугай. Не за этим ты нас вез сюда целую ночь да еще и так вкусно кормил, – в очередной раз улыбнулся украинец. – Кстати, отличный обед!
Виктор поднял большой палец руки вверх, делая вид, что ничего не случилось и никаких угроз он не слышал.
Али Фазрат продолжал смотреть на Виктора своими пустыми глазами.
– Если бы ты не был мне нужен, с каким наслажденьем я бы тебя…
– Во-о-от. Это уже ближе, – дружелюбно перебил Виктор. – Давай, услуга за услугу. Я сделаю все, что ты скажешь, а ты мне кое-что поведаешь.
– Ты ставишь условия мне? – насмешливо спросил араб.
– Кто убил Артема Боровина? – не обратил внимания на насмешку собеседника Виктор.
– Мой брат избавил мир от этого шакала. Его предупреждали: не суйся, куда не следует. Не пиши того, чего не знаешь!
– А Машу Безродную тоже убили вы? За что?
– И эту поганую стерву – секретаршу Боровина – убрали верные сыны ислама. И тебе, неверный, никогда не понять этого! Потому что ты не с Аллахом!
– А ты с Аллахом, погонщик верблюдов? Караванщик недорезанный… – Виктор страшно улыбнулся в стиле самого Али Фазрата, словно передразнивая его. – Где в Коране сказано убивать? Кто дал вам право убивать? Покажи мне, в какой суре это написано?
– Замолчи! – взревел Али Фазрат. – Не оскверняй имя Священного Писания своим черным языком! Зайтунех!
На крик араба в комнату вошел громила-араб.
– Отрежь этому неверному язык! – неожиданно спокойно приказал великану Али Фазрат.
Водитель поклонился и пошел к Виктору.
«Перегнул палку, – подумал украинец. – Ну, теперь лови торпеду, Витек».
Лавров знал, какой невероятной силой обладает Зайтунех, но не боялся его. Пах не накачаешь. Сейчас он ударит силача между ног, и тот обязательно согнется – не кастрат же он, в конце концов. А как согнется, дальше уже дело техники. Виктор спокойно перебивал ребром ладони несколько кирпичей, стоящих стопкой. Неужели шея этого арабского чудовища была крепче кирпичей? Вряд ли…
Пока Виктор размышлял, Зайтунех уже вытащил из-за пояса громадный нож и схватил его за шею.
Секунда… и бандит получил пяткой между ног. Но ничего не случилось, только сам Виктор вскрикнул от боли. Громадный араб носил металлический бандаж.
«Кирдык…» – последнее, о чем подумал журналист. Зайтунех с улыбкой обхватил голову украинца, зажав ее предплечьем, и поднес свой тесак прямо ко рту Виктора. Лавров пытался вырваться, но как можно освободиться от «железных тисков»?
Внезапно Али Фазрат вскинул руку вверх.
– Довольно!
Зайтунех отпустил Виктора, и тот, полузадушенный, сел на пол, пытаясь отдышаться.
– Вы смелый воин, господин Лавров, – опять перешел на «вы» Али Фазрат. – Вы заслуживаете уважения, но не жизни… Лишить вас ее я успею всегда, а пока вы мне нужны.
– Поэтому, – хрипло спросил Виктор, – вы решили отрезать мне язык?
– Что вы, что вы! Если я отрежу вам язык, как же вы будете читать заклинание?
– Какое заклинание?
– На обряде воскрешения Адольфа Гитлера. Ваш друг Кремень сказал, что это способны сделать только вы… И заберите ваш смартфон, мне он больше не нужен.
– Наигрались? – не мог не съязвить Виктор напоследок.
– Придет время, я убью тебя первым, европеец, – проворчал Али Фазрат и вышел в боковую дверь, а Виктор посмотрел на Разана Зайтунеха.
– Ну, пойдем. Только больше не обнимай меня, хорошо?
Назад: Глава 14 «Тюлень и вороны»
Дальше: Глава 16 «Битва с морскими чудовищами»
