16

Он не позвонил, телефон его не отвечал. Шорохофф исчез. Это потом она узнает, что, вернувшись в Париж, он сразу же попадет в больницу и что ни одна душа из его окружения не будет об этом знать. И только случайность, волшебная случайность, помноженная на соцсеть, даст миру один-единственный снимок, сделанный находящейся там же, в клинике, журналисткой, которая, узнав в полумертвом человеке знаменитого писателя, всколыхнет общественность. На снимке Шорохофф, больной, с запавшими глазами, лежит под капельницей. Журналистка тотчас же настрочила небольшую статью, которую поместила в Интернете. В статье говорилось о том, что писателю срочно нужна помощь, что в результате развода он остался без средств, что те деньги, что он получил от издательства, были потрачены на адвоката и что теперь если не будет собрана сумма в сто пятьдесят тысяч долларов (оказалось, что у него не в порядке медицинская страховка), то мир потеряет «великого писателя».

За столом сидели Юра и Вик. Зоя рыдала в уголке, закутавшись в плед. Ее трясло от всего того, что так не вовремя обрушилось на ее голову. Вот только несколько дней тому назад она была счастлива и строила планы, а теперь тот, которого она любила и кто любил ее, умирал.

— Что за болезнь, ты хотя бы знаешь? — спрашивал Юра. — Какая операция? Что с ним?

— Да какая разница?! Главное — раздобыть деньги и отправить ему. Передать. Возможно, просто перевести на счет клиники, я тут написала название, все можно узнать поточнее… Просто я вся на нервах. Юра, пожалуйста, помоги. Нет-нет, я не имею в виду деньги, мне нужен счет. Понимаешь? Точный счет клиники и уверенность в том, что он находится именно там.

— У меня друзья в Париже, я могу связаться и попросить их все узнать, — предложил Вик. — Но где ты найдешь такие деньги? Я мог бы, конечно, взять кредит, но на это уйдет время… Поверь, мне искренне хочется тебе помочь.

— Я бы тоже мог тебе помочь, но у меня у самого проблемы… Когда-нибудь потом я тебе расскажу, — и Юра, тоже бледный и какой-то больной, бросил на Зою тревожный взгляд.

Катя принесла всем горячего чая. Глаза ее были заплаканны. Она так переживала за Зою, что в свободное время искала по Интернету какие-то благотворительные организации, обзванивала их, договаривалась о встречах, два раза даже ездила и разговаривала с людьми, выслушивала какие-то обещания, пока наконец не поняла, что самое полезное, что она может сейчас сделать для Зои, — это заниматься маленьким Максом.

— Да я просто уверен, что его спасут, — твердил Юра, но выглядел при этом таким растерянным, что всем было ясно — все это только слова, и что он и сам не верит в то, что говорит.

— Кажется, я знаю, что нужно делать, — сказала Зоя. — Катя, подай мне, пожалуйста, свитер. Я поеду.

— Куда? — В один голос спросили Юра и Вик.

В квартире пахло подгоревшим молоком, за стеной плакал Макс. А за окнами бушевала непогода.

— Ты куда? — Катя принесла свитер. — Скажи, чтобы мы хотя бы знали, где тебя искать.

— Все будет хорошо.

Зоя вызвала такси, оделась. Все слышали адрес, который она сообщила по телефону, но не знали, кому он принадлежит. Ни Юра, ни Вик, ни даже Катя не спросили Зою, куда она собирается по-ехать.

— Катя, оставляю на тебя Максика. Все, — она помахала всем рукой — я поехала.

— Ни пуха, — сказал Юра.

— Удачи! — пожелал ей Вик.

— Все будет хорошо, вот увидишь, — сквозь слезы сказала Катя.

Машина Захарова стояла рядом с его подъез-дом. Охранник на воротах, узнав Зою, пропустил ее без слов. Он знал, что с Захаровым лучше не связываться, а потому предпочел его не беспокоить звонком и вопросами относительно посетительницы.

Уже подойдя к подъезду, она поняла, что погорячилась, что не готова к разговору с Захаровым. Декабрьский ветер пронизывал ее насквозь. Надо было надеть шубу, подумала она. Тонкая курточка, отороченная мехом, могла бы спасти от мороза, но не защищала от ветра. Зоя накинула на голову капюшон и спряталась за колонну подъезда, чтобы ее не увидел охранник. Что он подумает, когда увидит, что она так и не пошла к Захарову? Насторожится еще!

Окончательно замерзнув, она все же зашла в подъезд, прислонилась к горячим радиаторам. Вот так-то лучше.

Она простояла так довольно долго в надежде, что Захаров все-таки появится. Было утро, в половине девятого он обычно отправлялся в офис. Это удивительно, что Юра и Вик пришли так рано, как только узнали о Шорохоффе. Ладно Юра, это ее близкий друг, и он живет рядом. Но Вик? Понятно, что ему сообщил о болезни Саши Юра, но что заставило и его так живо отозваться на ее беду? Они знакомы, можно сказать, шапочно. Да и знакомство было странным. Первый раз Вик появился в ее жизни, когда принес показать своему другу Юре эскиз украшения с зелеными камнями, похожими на изумруды. Потом все чаще стал появляться в кафе или ресторанах, где Зоя назначала встречи Юре. Он сидел молча, и Зоя не возмущалась из-за его присутствия, хотя она при встрече с Юрой всегда говорила о своих делах, и любая другая на ее месте восприняла бы Вика как человека постороннего. Она принимала Вика из уважения к Юре, понимая, что тот доверяет ему настолько, что «по умолчанию» предлагает и Зое сделать его своим доверенным лицом. Зоя даже заговаривать с Юрой о том, чтобы тот приходил на встречи один, не посмела. Что-то сдерживало ее. Должно быть, она надеялась, что рано или поздно Юра сам ей расскажет что-то такое, чего она не знает о Вике. Одно она знала точно — Вик не был геем. И их с Юрой связывала просто дружба. Кроме того, у них было очень много общих знакомых, и Юра, как Зоя вскоре поняла, помогал Вику находить деньги для его ювелирных проектов. Возможно, покровитель Юры, которого он скрывал от Зои, был спонсором Вика, потому что прошлой зимой Вик делился своей радостью по поводу окончания ремонтных работ в его новой мастерской. Чувствовалось, что Вик был благодарен Юре за помощь, так же как была благодарна ему и сама Зоя. Вот так и случилось, что в последнее время Юра все чаще появлялся у нее дома вместе с Виком.

Размышляя, зачем это самому Вику, и грея руки на радиаторе, Зоя чуть не пропустила Захарова.

На лифте спустился его помощник Сева, простоватый, но очень верный парнишка, которого Захаров держал и в качестве водителя, и просто как слугу, которому давал мелкие поручения. Увидев выходящего из лифта Севу, Зоя отвернулась, чтобы он не заметил ее, стоящую неподалеку от почтовых ящиков. Она в окно видела, как Сева вышел из подъезда, открыл машину и сначала почистил стекла от тонкого слоя льда, потом принялся вытряхивать коврики. Машина тем временем прогревалась. Потом ему позвонили, и он, захлопнув дверь, метнулся снова в подъезд и вошел в лифт, который за время его отсутствия никто не успел потревожить. Зоя сразу поняла, что его вызвал хозяин, она знала, что Петр Аркадьевич либо сам садится за руль, либо рядом с водителем, а потому рискнула открыть дверцу и сесть на заднее сиденье. Вполне возможно, что Сева останется дома или же отправится за покупками или по делам на другой машине, которая стоит здесь же, рядом, в подземном гараже, и тогда есть шанс поговорить с Захаровым с глазу на глаз. Да даже если Сева сядет за руль, то он уж точно не помеха для разговора. Он умеет молчать, за это Захаров его и держит.

Из подъезда Захаров вышел один, значит, Сева либо продолжил спуск на лифте в гараж, либо остался дома. Захаров устроился поудобнее на подогреваемом сиденье и плавно покатил к воротам. Зоя пригнулась, считая, что покажется Захарову только тогда, когда он уже приедет на работу и припаркуется. Иначе он может испугаться, еще руль крутанет.

В салоне пахло хорошим мужским одеколоном. Зоя смотрела на затылок Захарова, на его густые темные волосы, на розовую полоску выбритой гладкой шеи над синим в красную крапинку шелковым кашне и вспоминала их первую встречу, когда он предложил ей родить ему наследника. Потом память покатила по мрачным закоулкам того времени, когда она работала в «Золотой нимфе», Зоя вспомнила ресторан, где танцевала восточные танцы. Захаров много сделал для нее, а она, неблагодарная, взяла и исчезла. Беременность, роды, теперь вот ребенок, о котором никто, кроме самых близких людей, не догадывается.

Маршрут Захарова удивил Зою. С самого утра он, оказывается, отправился в свой любимый салон якутских алмазов. Значит, его пригласили. Что делать? Сейчас он потратит все свои деньги на камни. Хотя… Откуда ей знать, сколько у него денег? Какие глупости! Пусть себе идет и покупает. А она дождется его здесь. Вот вернется, она и скажет, что он забыл запереть машину… Да и вообще, какая разница, что ему наплести, главное, чтобы он обрадовался встрече, чтобы простил за то, что она тогда исчезла.

В голове не было абсолютно никакого плана. И единственное, на что она могла надеяться, это на его чувства к ней. Пусть это будет просто желание, страсть, главное, чтобы он за эти месяцы, что они не виделись, не успел остыть к ней. Хотя за это время он мог уже найти себе другую девушку и даже обрюхатить ее. А что, если он вообще женился или собирается это сделать? И бриллианты он сейчас покупает к свадьбе? Правда, когда они плотно общались, он как-то обмолвился о том, что время от времени покупает якутские алмазы. Они вместе приезжали сюда, он купил и подарил ей тогда кольцо с бриллиантом, а ему вынесли футляр с крупными алмазами.

Он вышел из машины и отправился в салон. Вернулся минут через сорок. Зоя, разомлевшая от тепла, чуть не уснула.

— Привет! — Она обвила руками его шею сзади и быстро, чтобы он не успел испугаться, произнесла: — Это Зоя, не бойся.

Захаров сначала дернулся в испуге, потом медленно поднял голову и нашел ее взглядом в зеркале. Его сразу отпустило.

— Зоя, ты дура? — хрипловатым от волнения голосом спросил он. — Меня чуть кондратий не хватил.

— Я шла мимо, смотрю — твоя машина, дернула за ручку, дверца не заперта.

— Как это — не заперта? Я же только что разблокировал машину, — он стрельнул в нее удивленным взглядом. — Давай перебирайся ко мне.

— Что, вот так сразу?

— Да нет, я не в том смысле… Садись рядом.

Она села. Улыбнулась ему так, как научилась это делать в стрип-клубе.

— Ты как машину открыла?

— Говорю же, она была не заперта. Иначе как? Или думаешь, что я промышляю гоп-стопом?..

— Да ничего такого я не думаю. Просто недоумеваю, как это я мог оставить машину открытой.

— Считай, что я тебя обманула… или нет, я тебе приснилась, — она нежно провела рукой по его свежей розовой щеке.

— Зоя… — До него вдруг дошло, кто сидит рядом с ним. — Я рад, что ты вообще жива и хорошо выглядишь. Я искал тебя, знаешь? Кто-то из моих знакомых сказал, что ты вышла замуж и беременна… Это правда?

— Нет, не правда. Да и с беременностью кто-то явно погорячился. Я уезжала в Крым. У меня там родственница, пригласила пожить, отдохнуть, ну я и рванула. Надо было привести нервы в порядок. Сам видел, что со мной было, — она решила все свалить на нервы. — Эта «Золотая нимфа», ресторан, сама обстановка…

Затем Зоя, глядя ему прямо в глаза, сказала, что влипла в историю. Она выдала ему порцию такого ледяного истеричного тона обреченной жертвы, что сама чуть было не поверила, что одной ногой в могиле.

— Вот я так и знал, что с тобой что-нибудь да случится! Тебе с твоими внешними данными, с твоим телом, надо беречь себя, иметь, мягко говоря, одного партнера, который заботился бы о тебе, а не вляпываться в разные истории. Ты — чудесная девушка, талантливая… Что на этот раз? Если не разбила очередную бутылку шампанского о голову негодяя, может, пристрелила в сердцах?

Он иронизировал, потому что и понятия не имел, о чем идет речь, не подозревал о масштабах «катастрофы».

— Это связано с наркотиками. Меня попросили передать кое-что кое-кому, но за мной начали следить, а я не знала… Короче — испугавшись, смыла всю партию в унитаз. Все. Теперь «торчу» сто пятьдесят тысяч долларов. Не отдам — убьют. И не посмотрят, что я «чудесная и талантливая».

Так не вовремя зазвонил телефон! Поморщившись, Зоя ответила. Это был Вик.

— Ты извини, что беспокою, понимаю, что и ты занята… — Голос его был взволнованным. — Но это… короче… Юру зарезали.

Зоя перестала дышать. Держала трубку у уха и никак не могла «проглотить» эту новость.

— Что? Что ты сказал? Зарезали?

Она схватилась за ручку, чтобы открыть дверцу, и ей показалось, что она не поддается. Тогда она принялась дергать ее, слезы катились по щекам, она не могла говорить. Даже Захаров на время был забыт, она словно и не понимала, где находится. Юру зарезали!

— Ты куда? Что случилось? — Захаров попытался схватить ее за руку, но она больно ударила по ней, после чего дверь открылась, и Зоя почти вывалилась из машины. Скользя каблуками по ледяному асфальту, она бросилась, сама не зная, куда бежать и что делать. Захаров поймал ее, прижал к себе. — Ты можешь сказать, что случилось?

То, что у нее неприятности, точнее, большие проблемы, он начал понимать только что. Этот звонок, как он понял, имел к ней непосредственное отношение, потому что так играть Зоя вряд ли смогла бы. А это означало одно — то время, что она находилась вне поля его зрения, она провела в окружении людей опасных, и когда ей стало уже невмоготу, когда вопрос встал конкретно — жизнь или смерть, она вспомнила о нем, о человеке, которым когда-то пренебрегла, и обратилась к нему за помощью.

— Да стой ты! — Ему все же удалось схватить ее за руку. — Я помогу тебе! Куда ты, ненормальная?!

— Да отстань от меня! — Она попыталась вы-рваться, но он крепко держал ее. Она же в эту минуту думала только о Юре. Она видела его в луже крови, с ножом в груди. И нахлынула такая волна нежности и жалости к этому странному и непохожему на других человеку, что она чуть не подавилась собственными рыданиями. Замычала что-то и, резко повернувшись к Захарову, уткнулась ему в плечо.

— Ну-ну, не плачь, говорю же — помогу. Как я могу допустить, чтобы с тобой что-то случилось?! Да я никогда, никогда бы себе этого не простил!

Она вдруг отпрянула от него. Вернулась в реальность, поняла, что и от Захарова вот так, прямо сейчас, когда она услышала его слова поддержки и обещание помочь, убежать не могла. Иначе она потеряла бы Шорохоффа. Она часто дышала, сердце ее колотилось где-то в горле. Что было делать?

— Что? Что ты хочешь сказать? Что готов дать мне эти деньги? — Стыд заставил ее щеки запылать. Она чувствовала себя скверно, понимала, что поступает дурно и что за эти деньги ей придется заплатить, и готова была уже на все. Тем более что с Шорохоффым у нее уже вряд ли что-то получится. Мало того что она подпортила себе биографию стриптизом, теперь вот надо будет переспать с Захаровым, и не один раз. Возможно, он прямо сейчас и озвучит свои условия.

— Слушай, это, конечно, хорошо, что ты готов дать мне эти деньги. Но я… Как бы тебе сказать, чтобы ты понял? Я — не проститутка, понимаешь?

Она хотела пообещать ему вернуть деньги, но как? Где она их возьмет? Как соберет такую огромную сумму?

— Ты — женщина, я — мужчина. Что постыдного в том, если ты согласишься быть моей? Я что, такой противный? Совсем не нравлюсь тебе?

Он, мужчина, настаивал на своем и считал, что за такие деньги она должна согласиться. Да и кто на его месте поступил бы иначе? Дураков нет!

— Хорошо, я согласна. Я бы очень хотела вернуть тебе долг, но таких денег у меня нет и не будет… Это так. Поэтому…

— Да я же не монстр какой!

Она стояла, смотрела на него, чувствуя, как по щекам катятся слезы. Что было делать? Согласиться, взять деньги, а потом исчезнуть? Уехать? Но с Захаровым нельзя так поступать. Это на первый раз он ее простил. К тому же тогда их не связывало вообще ничего, кроме того, что они вместе пришли на выставку. Ну ушла и ушла. А здесь — колоссальные деньги! Кто еще мог бы ей дать, подарить или одолжить такую сумму? Да никто! Возможно, подцепи она в «Золотой нимфе» кого-то другого, богатого мужчину, который взял бы ее на содержание, у нее и появились бы новые возможности, новое окружение, большие деньги, но она принципиально вела себя таким образом, что ничего подобного в ее жизни просто не могло случиться. И она гордилась этим. И вот теперь она стоит перед выбором.

— Условия? — Она хотела подробностей, хотела понять, по каким правилам ей жить дальше. — Назови, что я должна буду сделать, чтобы ты дал мне эти деньги.

— Переедешь ко мне. А я тебя не обижу.

— Ты разведен? — Она должна была его спросить, хотя прекрасно помнила, что еще там, в «Золотой нимфе», он сказал, что развелся.

— Да. Я же говорил.

У него глаза заблестели. Игрушка, о которой он давно мечтал, вот она, достаточно только заплатить за нее и взять. А ведь он все привык покупать за деньги. И уж женщин — в первую очередь (ну, или во вторую, мужчины иногда не знают, чего они хотят больше, новый автомобиль или новую женщину).

— Хорошо, я согласна.

Ну, вот и все. Выбор сделан.

— Тебе нужны наличные?

— Думаю, да, — ответила она, имея самое смутное представление, что делать с наличными, как их переводить за границу, но все-таки лучше наличные, так проще и надежнее. Вот был бы здесь Юра, он бы подсказал. Но Юра…

Она почувствовала, как волосы на ее голове зашевелились. Юра, его больше нет, его зарезали. Так, стоп… А Макс? Пока не поздно, можно же еще отказаться. Как она может жить у Захарова, если у нее маленький ребенок?

— Я должна все двадцать четыре часа находиться у тебя?

— Глупости! Я же целыми днями на работе, ты можешь заниматься чем хочешь, везде бывать, даже путешествовать. Говорю же, я не монстр.

Вот так-то лучше. Катя будет с Максом, а она, его мать, будет каждый день навещать его. В сущности, ничего же страшного не происходит. Сейчас она договорится поконкретнее о передаче денег, отправит их в клинику, где лежит Саша, и заживет другой жизнью. Да, конечно, ей придется спать с Захаровым, но кто знает, может, ей придется делать это не так часто. Да и вообще, у нее еще будет время все хорошенько обдумать. К тому же у нее будут деньги, и ей не придется беспокоиться о том, чем заплатить за квартиру и как содержать Макса и платить Кате.

— Когда ты сможешь мне дать деньги? — Она заставила себя произнести эти слова.

— В три часа тебя устроит? Куда привезти?

Они договорились встретиться в ресторане, находящемся неподалеку от Зоиного дома.

— До встречи!

— А сейчас ты куда? И что это был за звонок? На тебе лица нет…

— Потом, все потом… Увидимся.

Она едва вырвалась и бросилась бежать, сама еще не понимая куда. По дороге чуть не упала, острый каблук процарапал лед, Зоя с трудом сохранила равновесие. Мысли вернулись к Юре.

Как могло случиться, что все последние месяцы она ни разу не спросила его, как дела? Тот проект, который он готовил со своим покровителем-любовником, был заброшен. Причину Юра не назвал, лишь отмахнулся. Она начала припоминать, каким он был в последнее время, о чем говорил, как себя вел. Он наверняка знал о грозящей ему опасности, но ничего ей не сказал. Не хотел, чтобы она волновалась.

Зоя забежала за дерево и разрыдалась. И даже не сразу услышала звонок. Это снова был Вик. Он быстро, глотая слова, назвал больницу.

— Так он жив?

— Конечно, жив! Ему сейчас делают операцию.

— Господи, да что же ты раньше-то не сказал? Я чуть не умерла!

В больнице, кроме Вика, никого из близких Юры не было.

— Как он?

Вик, бледный, сидел на стуле в коридоре и мял в руках шапку.

— После операции скажут.

— А кто его… Кто сделал с ним это?

— Родионов.

— Кто? Не поняла…

— Его уже взяли.

— Это тот его приятель? Близкий друг?

— Ну да.

— А за что? Ты что-нибудь знаешь?

Но Вик ничего не знал.

— Зоя, ты ему сейчас все равно ничем не поможешь. Разве что молитвой. Помолись за него. Он хороший человек.

— Да я знаю, — заскулила она, вытирая слезы.

— Давай я отвезу тебя домой.

В машине он вдруг спросил:

— Помнишь, как-то раз, вечером, когда я пришел к тебе и показал колье из белого золота, ты взяла листок бумаги и нарисовала эскиз колье, которое ты бы сделала, если бы была ювелиром?

— Вик, это-то здесь при чем?

— Ну ты помнишь этот рисунок?

— Да, помню. Венок с маленькими цветами, на котором сидит бабочка…

— Я украл у тебя этот листок и сделал по этому рисунку колье.

— И что? Вик, ты вообще нормальный? У тебя друг при смерти, а ты про колье, бабочек…

— Я продал его за хорошие деньги, а человек, который купил его для своей жены, заказал серьги и перстень. Вот я и подумал…

— Нет, ты точно чокнутый!

— Ты не понимаешь. Тебе же деньги нужны?

— А кому они не нужны?

— Ты снова не поняла… Я про Шорохоффа. Тебе же нужны большие деньги. Если бы мы с тобой придумали эти серьги и перстень, понимаешь, в том же стиле, роскошные, оригинальные, неповторимые, мы бы могли хорошо заработать. Человек серьезный, он разбирается в этих вещах…

— Вик! — Зоя была удивлена. — Но я же просто нарисовала веночек… бабочку…

— Когда-нибудь я приглашу тебя в свою мастерскую, и ты увидишь все, что я сделал. Поверь, то, чем я занимаюсь, дело перспективное. В Москве много богатых людей, причем пресыщенных, которым нужно чем-то выделяться, удивлять публику, свое окружение.

— Но есть же всемирные ювелирные бренды, Вик, ты знаешь это лучше меня. Зачем им покупать какие-то…

— …кустарные вещицы, ты это хотела сказать?

Она промолчала. Да, действительно, это оскорбительное для Вика определение у нее чуть не сорвалось с языка.

— Ладно, потом поговорим. Ты права, не вовремя я затеял этот разговор.

Она надолго замолчала, и когда уже машина остановилась возле ее дома, сказала:

— Ладно, я подумаю над серьгами и перстнем. Тем более что мне сейчас надо отвлечься. Думаю, что уже очень скоро жизнь моя изменится, и не факт, что к лучшему.