11

— Сева, я тебе башку откручу, ты понял?! Мать твою, как вы, уроды, могли ее потерять в микроскопичной деревне? Ты что, совсем…

И Петр Захаров разразился площадной бранью, к которой прибегал лишь в исключительных случаях. Жизнь его последних лет была более-менее спокойна, и те острые ощущения, которые они с Марком сами же себе и устроили, поддавшись порыву и находясь в каком-то немыслимом кураже, не предусматривались. А тут — катастрофа! Все, ну абсолютно все пошло не так!

— Или, быть может, это я такой идиот и вместо того, чтобы приблизить к себе настоящего профессионала, подобрал с улицы полное ничтожество? Дал ему кров, еду, деньги, понадеялся на него, а он меня взял да и подставил? Или, может, ты перешел на ее сторону?

Сева, бывший опер, вот уже пять лет как кормившийся с руки Захарова, довольно молодой еще, но опытный в делах подобного рода человек, смотрел на своего хозяина растерянно. Он и сам не мог понять, что произошло и как могло случиться, что они потеряли из виду девушку.

Он знал и понимал, что не имеет права вмешиваться в дела своего хозяина, и время от времени страдал душевно, принимая участие в его жестоких розыгрышах и развлечениях. Но терпел, зная, что рано или поздно очередная история закончится, разрешится благополучно, и что о проделках зажравшегося и пресыщенного Захарова не узнает ни одна полицейская вошь. Но то, что случилось в этот раз, попахивало настоящим криминалом. Да, это правда, ситуация, как это принято говорить в подобных случаях, вышла из-под контроля. Они упустили Зою.

— Еще раз расскажи, когда вы потеряли ее, — приказал, состроив недовольную мину, словно у него что-то сильно заболело, Петр Аркадьевич.

Разговор происходил в гостиной той самой квартиры, по коврам которой еще недавно ступали красивые ножки Зои. Сева, когда ему удавалось увидеть ее, хотя бы мельком, испытывал такое странное чувство, словно ему посчастливилось увидеть инопланетянку. Он и сам не мог объяснить себе, откуда вдруг этот щенячий восторг, это желание разглядывать чужую женщину. Красивых девушек в Москве много, даже в метро встречаются настоящие красотки. Зоя же была необыкновенна. Помимо красоты физической, она была красива как-то иначе, она словно светилась изнутри, и улыбка ее была такой нежной и искренней, что трудно было себе представить, что она, эта чудесная девушка, наверняка добрая, великодушная и искренняя, продалась богатому мужику, согласилась жить с ним ради денег. Он мало что знал о ней до тех пор, пока ему не поручили это последнее дело. Конечно, Захаров несколько раз поручал ему следить за ней, не без этого, и Сева следил, используя спецсредства, но все ее встречи (а их было не так уж и много) носили либо дружеский характер, либо деловой. Единственной подругой, с которой Зоя встречалась, была Катя. Очень милая скромная девушка, которая сама растила двух маленьких сыновей. И ни для кого уже не было секретом, что Зоя помогает подруге, привозит продукты и наверняка дает деньги. Захаров даже гордился тем, что Зоя обладает такими ценными качествами, как доброта и сочувствие. Уж Сева-то знал, проработав после того, как его уволили из органов, на других своих хозяев, какими бывают девушки-содержанки. Хабалки без роду и племени, грубые, злые и жестокие, обозленные на весь мир и не замечающие вокруг себя никого, кто бы нуждался в помощи. Зоя же была совершенно другой. И надо же было такому случиться, что именно она, девушка-ангел, красавица, добрейшей души человек (Сева тщательно скрывал тот факт, что как-то раз ему пришлось занять у нее тысячу баксов на ремонт машины, без которой он не смог бы выполнить очередное поручение Захарова) оказалась мишенью, жертвой двух друзей-придурков — Захарова и Убейконя. Уж что она им такого сделала, чем насолила, как могла настолько разозлить, чтобы они придумали план, в результате которого она могла погибнуть! Нет, конечно, он знал, что они консультировались с доктором Ревиным (это имя довольно часто звучало в моменты, когда друзья планировали какой-нибудь розыгрыш или наказание) и доза препарата, которая должна была на несколько часов выключить девушку, не могла быть смертельной. Но кто не ошибается?

Отказаться? Сбежать? Уволиться? На это Сева бы не решился — ему нужно было помогать матери, да и кредиты душили.

Перейти на сторону Зои, рассказать все и помочь выпутаться из ситуации, в которую он сам же и помог ей попасть, — тоже было невозможно. Он не знал Зою достаточно хорошо, чтобы довериться ей.

И вот сейчас, когда они (он действовал в паре с Егором, человеком Убейконя, которого почти не знал и который, возможно, был специально приставлен, чтобы контролировать и его самого, и ситуацию в целом) потеряли Зою, он испытывал такой стыд и страх, что все остальные его беды и проблемы казались просто ничтожными.

— Мы оставили ее на обочине, как и договаривались. Во Владимирской области, на сельской дороге… Отъехали, спрятались в лесу неподалеку, чтобы машину не было видно, и следили за ней.

— Она не вставала? Я имею в виду, она не могла встать? Все еще спала?

— Да она вообще казалась мертвой… — не выдержал, решив напугать Захарова, Сева.

— Но она же дышала? — нахмурил брови Захаров. Он спрашивал об этом уже в третий раз!

— Да, дышала.

— И?

— Долго не было ни одной машины, потом показался «Фольксваген-Гольф» серебристого цвета. Машина остановилась, из нее вышли мужчины и подошли к Зое.

Он сделал паузу. Ему бы сказать правду, но как? Нет, он не скажет. Пусть Захаров продолжает думать, что девушку увезли на «Фольксвагене».

— Там было плохо видно… Двое мужчин открыли двери машины… Говорю же, там было не разглядеть.

— Что они сделали? Надеюсь, не… Уф… Сева, ты чего такой тупой-то? Они с ней, с Зоей, надеюсь, ничего не сделали?

— Да нет… На это потребовалось бы время… Думаю, они уложили ее в машину и увезли.

— Вы поехали за ними?

— Конечно!

Да, вот здесь он не лгал. Они поехали за этой машиной, но не сразу. Надо же было подождать немного, чтобы не привлекать к себе внимание.

— Прошла еще одна машинешка, старый разбитый «Москвичонок».

— Он не остановился?

— Нет! — поспешил уверить Сева. — Чего ему останавливаться-то?

Вот останавливался ли «Москвич» или нет, они с Егором не знали. Сели в лесу на пеньки и закурили. Уверенные в том, что Зою забрали мужики из «Фольксвагена», они решили, что в той деревне, куда направилась машина, они за пять минут найдут ее и будут следить за людьми уже там, прямо на месте.

— А если они проскочат эту деревню и поедут дальше, а потом где-нибудь в поле ее изнасилуют? — вдруг сказал, тараща глаза, Егор, после чего они вскочили, сели в машину и помчались в деревню Черная.

Изнасилование в их планы не входило.

— Да что ты говоришь, а я и не знал, — огрызнулся Сева, крепко держа руль старенького «Форда». — Она вообще уже должна была проснуться и начать действовать. Так, во всяком случае, сказал Захаров.

— Я вообще не понял, зачем они все это устроили… Что она им сделала?

— Да я почем знаю?

Серебристый «Фольксваген» они нашли быстро в деревне Черная, и от души отлегло. Стали следить за домом. Там жила семья. Спустя полчаса в саду за стол сели обедать двое мужчин, тех самых, что, по их мнению, подобрали с обочины спящую Зою, хозяйка лет тридцати и двое детей. Зои среди них не было. Да и люди вели себя слишком уж спокойно для заговорщиков, решивших спрятать незнакомку в своем доме. Уж женщина бы точно не улыбалась во весь рот, разливая по тарелкам суп, если бы ее муж с другом или братом, к примеру, привезли ей в дом полумертвую незнакомку.

— Ее нет, — сказал Сева, чувствуя, как холодеет в животе от страха. У него язык не поворачивался сказать правду: они ошиблись, и мужики останавливались на дороге либо чтобы отлить, либо чтобы посмотреть колесо или что-нибудь в машине.

— Думаю, они ее не заметили и остановились, чтобы отлить, — сказал Егор. — А вот «Москвичонок» тот, наверное, и подобрал ее, когда мы курили в лесу.

«Вот дурак», — подумал Сева.

— Ты… это… молчи лучше… Поехали искать этот «Москвич».

Таких «Москвичей», красных, старых, в деревне было три. Начали следить за хозяевами машин. Какие-то хмурые мужики, выходили из домов, заходили. Женщин не было ни в одном из трех домов. Подозревать можно было сразу трех. «Форд» спрятали под старыми ивами на берегу речушки. За домами следили по очереди, менялись местами. Иногда возвращались к машине, чтобы перекусить. В магазин идти не решались — опять-таки чтобы не привлекать к себе внимание.

В каждом доме могла находиться Зоя. Но в каком состоянии? Что с ней? Посторонних, то есть доктора, не приглашали ни в один из домов. Значит, лежит она себе, бесчувственная, и с ней можно делать что хочешь.

— Я пойду вон в тот дом, — не выдержал Сева. — Отвлеку хозяина, попрошу его посмотреть машину, а ты в это время войдешь внутрь, проверишь.

— А если она там? Что делать?

— Откуда я знаю?! Говорю же, она должна уже проснуться и начать действовать. Сама, понимаешь?

— А если она того… умерла?

— Да типун тебе на язык!!!

За двое суток успели осмотреть два дома — Зои там не было. Оставался еще один, в котором жил хмурого вида мужик, судя по помятому лицу, пьяница.

Начали следить за его домом.

— Вон она! — почти одновременно воскликнули Сева и Егор, когда увидели, как из калитки выходит Зоя, бледная, в ужасной болоньевой куртке и какой-то шапчонке, половину лица закрывают темные очки.

— Жива, — с облегчением вздохнул Сева, чувствовавший себя настоящим преступником.

— Пункт два — звони.

Сева позвонил Захарову.

— Деревня Черная, — докладывал он. — Она находится в доме какого-то пьяницы.

— Как, говоришь? Постой, я запишу… Все, готово. Теперь жди моего звонка.

Захаров позвонил часа через три. Объяснил задание.

Надо было позвонить какому-то Пузыреву, главе местной полиции, который должен был дать команду участковому, чтобы тот начал шерстить деревню Черная в поисках девушки в красном свитере, которая обвинялась в тяжком преступлении.

— Вот за что ей все это? — Сева курил в машине. Не думать о судьбе Зои не получалось.

— Да тебе какая разница? — Отмахнулся от него Егор, щуплый черноволосый паренек со злыми глазами. — Ну, развлекаются баре. Сделаем свою работу, бабки получим, да и свалим.

— А тебе ее вообще не жалко?

— Меня бы кто пожалел! Влез в ипотеку. Жена вся на нервах, я уж забыл, когда давала. Домой идти не хочется. Все деньги, деньги… А работа, она и есть работа, понял? Ты не парься. Выкрутится эта твоя Зойка. Она баба умная, это видно. Может, поспорили они на миллион зеленых. Может, и не было никакого укола, она просто симулировала.

— Ты — идиот, — сказал Сева, открыл окно и выбросил окурок в мокрую траву. Была ночь, они сидели в машине. Шел уже третий день их пребывания в деревне. Он был голодный, злой и чувствовал, что совершает одну ошибку за другой. — Да и я тоже дурак, что согласился. Думаешь, нас не заметили местные жители?

— Заметили, ну и что? Может, мы грибники?

— Сейчас — грибы? Да ты спятил!

— Ты это… Полегче на поворотах. То идиотом меня называешь, то дураком. Говорю же: я просто выполняю свою работу. Вот заметут ее в полицию, повесят убийство, или чего они там придумали, и мы свободны!

— У тебя и правда мозгов нет, Егор. Ты думаешь, что ее там долго продержат? Их задача ее напугать, понятно?

— А… Ну да. Она должна от страха в штаны наложить и позвонить своему Захарову, так?

— Примерно.

— А я о чем? Позвонит, Захаров приедет, вытащит ее, выиграет спор или что там, я не знаю… И все — финита ля комедия!

«А ведь он прав», — вдруг подумал Сева. Если она барышня умная, то именно так и сделает. Призовет Захарова, упадет к нему в ноги, вернется в Москву, накопит денег да и сбежит от него. «Вот я бы лично именно так и поступил…»

Вечером следующего дня их задержали, обвинив в краже, привезли в местное отделение полиции. Оказывается, днем был ограблен деревенский магазин. Продавщицу заперли в туалете, что находится на улице, украли продукты и деньги. Все жители, словно сговорившись, указали на чужаков, которые прятались у реки в своей машине.

— Два идиота! — орал на Севу Захаров, когда ему позволили сделать один звонок.

Сева, слушая его, почему-то улыбался.