Военный совет с воеводами дружины Хотим собрал в круглом зале. На столе в этот раз не было ничего кроме большой, расстеленной вместо скатерти карты. На лицах присутствующих ни следа растерянности или страха – только решимость уверенных в себе людей. Посадник откашлялся и медленно заговорил:

– Ну, что ж, друзья… То, чего мы с вами опасались, всё-таки произошло. Нежить приближается к Двуреченску. Новостей из Окраины давно нет. Значит, либо она в осаде, либо уже пала… – Он выдержал короткую паузу, во время которой перебивать его никто не решился. – В этой связи ещё раз обращаюсь к вам, уважаемый посол, и к вашему воеводе с предложением укрыть своих воинов за нашими стенами. Так вы убережёте людей и окажете неоценимую помощь нам.

Наклонив голову к Аркаше, Юнос прошептал:

– Только что в лагерь прискакал гонец. Сообщил, что Упырь с войском уже на подходе, через сполох-другой будут здесь. Но, боюсь, вовремя не поспеют. Мы слишком оторвались.

Башка кивнул и в свою очередь обратился к Хотиму:

– А когда прибудет Железный Клинок, а с ним ещё двести тысяч воинов, вы ему тоже предложите за стены спрятаться? Куда вы собираетесь впихнуть столько народа?

– Чем больше в городе людей, тем лучше, – не задумываясь, ответил посадник. – Тогда мы сможем оборонять каждую пядь земли без оглядки на то, что где-то могли остаться незащищённые места.

– Обороняться – значит заранее обречь себя и людей на гибель! И потом, вы сказку про теремок знаете? – неожиданно сменил тему Аркаша.

– Ну, да, – немного растерялся посадник, хмуря брови, припоминая сюжет упомянутой сказки. – Сам её когда-то Любаше рассказывал.

– Видать, давненько рассказывали, коль не помните, что теремок развалился, когда в него залез медведь. Наше войско подобно этому медведю. Где такому зверю сподручнее биться – сидя в тереме или на просторе, ничем не стеснённому?

Хотим с любопытством посмотрел на землянина, словно увидел в нём нечто, чего доселе не замечал. Подумал немного и вдруг неожиданно согласился:

– Хорошо. И как же вы намерены действовать?

Аркаша многозначительно взглянул на Юноса – ты, мол, у нас воевода, вот и отвечай с точки зрения штатного стратега на поставленный вопрос. Ведун всё понял. Покряхтел, поднимаясь, и начал:

– Железный Клинок обучил войско сражаться в чистом поле. Окрестности Двуреченска подходят для этого как нельзя кстати, поэтому можем встретить врага и здесь, перед городом. Последнее слово, конечно, за Железным Клинком, нужно только дождаться его прибытия, и мы дадим решительный бой Скалу со всей его нечистью. В Трепутивле он однажды уже был повержен. Разобьем и теперь.

– Да, мы наслышаны о Железном Клинке и его славной победе над скитами, – подтвердил Хотим. – Но что прикажете нам делать, ежели нечисть заявится до его прихода?

Вопрос посадника попал в самую точку и остался без ответа, породив зловещую тишину в зале. Члены собрания погрузились в раздумья, прекрасно сознавая, какая опасность нависнет над городом, не поспей армия в срок.

О реальной силе надвигающейся орды уже все наслышаны. Иллюзий не осталось. Ведь не глупые люди сидят, понимают, чем это грозит. Задумались, прокручивая в голове сотни самых различных вариантов. Старые и молодые, пожилые и не очень – они решали одну задачу с множеством неизвестных, работая на одно общее дело. Аркаша невольно сравнил эту сцену с виденной когда-то картиной «Военный совет в Филях», мысленно перенося на холст лица сидящих здесь людей, увидев среди остальных даже себя, случайно затесавшегося в генеральскую среду гражданского, жившего до недавнего времени вне закона в совершенно ином измерении. И вдруг понял, что всё его существование до этой минуты было лишено всякого смысла, хотя он никогда не знал нужды, преуспевая почти во всём и не особо задумываясь о будущем. Какими же мелочными казались теперь недавние жизненные устремления и цели, а те никчёмные потуги, которые предпринимал для их достижения, представлялись нелепой мышиной вознёй, не более. Зато сейчас, Башка это ясно чувствовал, у него появилась настоящая цель, до краёв наполненная смыслом бытия. А за это не грех и жизнь отдать. Раньше такое никогда бы в голову не пришло. Значит, не то всё это было, не то…

Память о прошлом терзала, вызывая чувство жгучего стыда, чего за собой не замечал отродясь, и это, по меньшей мере, удивляло. Когда-то матёрый аферист Башка гордился налаженными связями среди уголовников, с общепризнанными воровскими авторитетами, которых теперь и за людей-то не считал. Нынче же он радовался тому, что находится среди простых солдат, без колебаний идущих на смертельную битву только ради того, чтобы враг не топтал их родную землю, не разорял жилища и не истреблял их братьев и сестёр. И эти поистине великие люди так вот запросто общаются с ним, бывшим уркой, ничуть не чураясь этого и не считая себя выше или достойнее. Даже дают право голоса, равное по значению с любым из присутствующих в этом зале, и всерьёз прислушиваются к его мнению.

Горячая волна благодарности вдруг нахлынула на Аркашу. Чувствуя себя причастным к великому делу, он, во что бы то ни стало, хотел быть нужным, помочь этим людям отстоять свой дом. Голова ясная, мысли привычно крутятся вокруг проблемы в поисках решения, как хорошо налаженный механизм вычислительной машины. Гудят напряжёнными извилинами процессоров, шуршат листами оперативной памяти. Вдруг щёлк!..

Словно подстегнуло что-то. Аркаша встал, дождался, когда на него обратят внимание, и отчётливо произнёс:

– Войско нежити нужно задержать.

Услышав свой голос, несколько раз отразившийся от стен, вдруг запнулся. Слова, которые собирался сказать, путались в малопонятные фразы и застревали в горле. Ведь, по сути, он хотел предложить сидящим здесь людям принести себя в жертву, положив свои жизни на алтарь спасения человечества. Башка вдруг ясно осознал, что по иному невозможно сдержать надвигающееся с востока чёрное цунами кроме как встать на его пути и упрямо стоять, пока оно не врежется в тебя и не поглотит, став от этого чуть слабее, медлительннее, давая возможность подоспевшему Пырёву приготовить врагу достойную встречу.

Его прекрасно поняли, молчаливо соглашаясь с тем, что в создавшейся ситуации другого выхода не найти.

– Как вы себе это представляете? – спросил Хотим. – Я не смогу дать вам много людей. У меня каждый человек на счету.

Поймав на себе серьёзные, заинтересованные взгляды присутствующих, Аркаша немного успокоился. Склонился над столом, изучая расстеленную карту, больше похожую на рисунок местности с высоты птичьего полета. Возможно, для её создания местные чародеи действительно использовали птиц, кто знает. Он отыскал уходящие на север скалы, у основания которых раскинулся Двуреченск, повёл пальцем по дороге на восток через пахотные земли вокруг деревень, к бурной реке, стекающей с гор по дну глубокой промоины. Здесь дорога спускалась к мосту, едва протискиваясь меж двух близко расположенных скальных выступов, и на противоположном берегу продолжала убегать на восход, в сторону Окраины. Промоина широкая, с высокими, почти вертикальными стенами. Настоящий каньон, преодолеть который возможно лишь здесь, через этот мост. Аркаша показал на него, спросив:

– Это единственный путь на Двуреченск?

Ответил ему один из воевод:

– Через Новый Мост самая прямая и наиболее короткая дорога. Можно и через Южный Кряж от Окраины подойти, но это на три сполоха дольше. – Он обозначил на карте кружной путь, огибающий прямую дорогу далеко с юга, где местность не такая гористая, а каньон сглаживается, превращаясь в неглубокий овраг.

– Вряд ли Скал захочет делать крюк. Не любит он время терять. Кроме моста здесь реку нигде не пересечь?

– Нет, кругом отвесные скалы. Река течёт в глубоком ущелье, только возле моста к ней подход и есть. И потом, не всякая нежить способна водный поток перейти кроме как через мост, и то не через каждый. Но здесь пройдёт, потому что раньше тут Чёртов Мост был, но обрушился давненько. Вместо него тогда Новый Мост и возвели.

– А если мы устроим здесь засаду? Встанем между скалами, а на эти два выступа посадим стрельцов? Для этого достаточно будет и наших людей.

– Не получится, – помахал головой другой воевода, самый старший из всех и, похоже, самый опытный. – Нападать на наступающее, готовое к бою войско малыми силами – это безнадёжная затея. Нежити слишком много, чтобы вы смогли её сдержать. Пройдёт по вам и не почешется, не заметив даже, что кто-то перед ней стоял.

В голове Аркаши уже сложился план засады, его мысли текли спокойно, обдумывая каждую мелочь, попутно включая или изменяя пункты этого плана. Он чётко представлял весь ход будущей схватки, продолжая убеждать:

– Узкий проход не даст нежити развернуться, лишив её возможности напасть в полную силу. К тому же две сотни стрельцов будут постоянно осыпать сверху стрелами.

– Всё одно, – продолжал настаивать спорщик, – достаточно долго вам не удержаться.

– Можно перекрыть этот проход частоколом или валом, – пришёл на помощь Юнос.

– Лучше валом, – подхватил идею Башка. – Частокол помешает нам самим, а вал это хорошо. Нежити придётся карабкаться вверх, натиск ослабнет, будет легче сбросить её вниз.

Хотим сидел с задумчивым видом, не вступая в спор, однако внимательно слушал всех, не обходя вниманием ни одного высказывания.

Своими сомнениями по поводу засады поделился ещё один присутствующий здесь воевода, заявив:

– Оно, конечно, скалы со стороны реки почти отвесные, обойти их невозможно, но между ними никакое более-менее надёжное укрепление быстро не соорудишь, тем более вал.

– Почему же, – возразил Юнос. – У вас в городе наверняка найдётся не один чародей, способный волшбой ворочать землю. С их помощью и возведём высокий вал.

– Таким образом, – подвёл итог Аркаша, – стрельцов защитят скалы, а на пути нежити будет стоять вал, а не нём тысяча копейщиков. – Он повернулся к притихшему Хотиму и, состроив умоляющую гримасу, протянул заискивающе: – Остаётся попросить нашего уважаемого посадника предоставить нам чародеев для возведения вала и выделить достаточное для такой битвы количество стрел и сулиц, а то мы привезли только походный запас. Большего нам не надо. Все ваши люди останутся с вами, даже чародеи вернутся, когда закончат работу.

Посадник вдруг расхохотался, шутливо погрозив Аркаше пальцем.

– Да-а, – протянул он весело, – наш посол, оказывается, не только руками хорошо машет, но и головой думает.

Башка почувствовал, что у него горят уши. Глянул искоса на дальний край стола, где восседал его вчерашний соперник, тоже принимавший участие в совещании. Неожиданно тот улыбнулся и приветливо подмигнул, заставив Аркашу растеряться ещё сильнее. Похоже, Мирон не испытывал к нему никакой неприязни. Или просто считал, что его идея заранее обречена на провал, и живым своего обидчика он больше никогда не увидит. Тогда первым силачом в городе снова окажется Мирон.

Юнос в задумчивости потёр пальцем висок, бормоча себе под нос, будто разговаривая сам с собой, однако слышали его все:

– Опасно биться сразу со всем войском нежити. Ох, как опасно. Можем не сдюжить. – Он снова тронул висок. – Вот если бы только с частью войска…

– Разбить на части и уничтожить каждую по отдельности, – продолжил его рассуждения старый воевода. – Да, было бы здорово.

– Верно! – вдруг оживился Юнос, подавшись вперёд и налегая широкой грудью на стол, отчего примял край карты. – Вот если при переходе через мост пропустить передовые отряды, а потом отсечь их от основных сил и разбить.

– Ага, так тебе и дали эти самые основные силы разбить свой передовой отряд, – охладил его пыл всё тот же воевода. – Ну, отсечёшь их друг от друга и что? Сам же потом промеж двух огней и окажешься.

Не найдя, что ответить, ведун удручённо замолчал. Сжался, став казаться меньше, на лице отчётливо проступили глубоко врезавшиеся морщины, как свидетельство всех прожитых лет. Похоже, он зашёл в тупик, не в силах придумать что-то ещё, желая повысить шансы людей в предстоящем деле.

– Эх, взорвать бы этот мост к чёртовой матери, – мечтательно протянул Аркаша.

По тому, как все с интересом на него уставились, понял, что опять сморозил чушь и, смущённо пожав плечами, попытался оправдаться:

– Партизанщина, конечно, но чем не метод. Впрочем, взрывчатки у нас всё равно нет. О чём тогда говорить…

– Во даёт! – воскликнул оживший Юнос. – Да ты настоящий кладезь ума! Пропустить на берег часть нежити и обрушить за нею мост. Через воду они не сунутся. Пока Скал соорудит что-нибудь для переправы, мы расправимся с отрезанными от всех передовыми силами.

– Это действительно возможно? – осторожно поинтересовался Башка.

– Всё, что построено человеком, им же может быть и разрушено, – витиевато пояснил ведун.

А посадник с весьма довольным видом хлопнул в ладоши, потёр их друг о друга, пребывая в приподнятом настроении оттого, что на эту авантюру не потребовались его люди, кроме разве нескольких волшебников, и насмешливо-весёлым тоном заключил:

– Ну, что ж, думаю, вам стоит встретиться с нашими чародеями. Уж они-то придумают для моста какую-нибудь каверзу, чтобы ухнуть его в реку заодно с нежитью. Так и быть, пожертвуем переправой ради такого случая. Потом отстроим новый мост. А стрелами да сулицами я вас обеспечу.

Ещё около часа они оживлённо обсуждали детали предстоящего боя. Единственную опасность пока представляли уже просочившиеся к Двуреченску разрозненные стаи оборотней, рыскающие в окрестностях. Позаботиться об их уничтожении посадник великодушно согласился сам, понимая, что Аркаше с Юносом предстоит более сложная задача. К началу следующих суток их полуторатысячный авангард должен был выдвинуться к Новому Мосту, чтобы занять позиции, а Хотим со своими военачальниками готовился поднять городскую дружину, сформировать ополчение из мирян и дожидаться подхода Трепутивельской армии. Он пока не определился, останется ли с войском в Двуреченске или присоединится к Пырёву за его стенами, но уже не был уверен в том, что отсиживаться в крепости единственно правильное решение. Аркаша больше не стал его агитировать. Он уже посеял зёрна сомнения не только в посаднике, но и в его ближайшем окружении. Глядишь, прибытие Стаса с многочисленным войском само собой подтолкнёт двуреченцев присоединиться к походу. А пока дело за малым – заручиться помощью местных чародеев.

Аркаша представлял их почтенными, умудрёнными опытом старцами в одеянии звездочётов или монахов. Не удивился бы даже белым медицинским халатам. Реальность, как всегда, оказалась куда прозаичнее.

Помещение, куда его привёл Хотим, больше напоминало просторную кухню с небольшим кузнечным горном в углу, нагромождением разнообразной посуды и инструментов на стеллажах, среди которых суетились трое мужчин в грубой рабочей одежде. Двое из них ещё совсем юные, а третий невысокого роста, худощавый со скуластым чисто выбритым лицом и копной густых чёрных волос на голове, в которых кое-где уже пробегала седина, выглядел лет на сорок. Глубоко посаженные тёмные глаза Керка – так звали этого чародея – излучали великий ум и богатые знания. В них мелькнула лёгкая заинтересованность, когда посадник представил Аркашу, отрекомендовав его как представителя Далёкой Земли, прибывшего помочь в борьбе против Посланника Велеса. Керк собирался обедать и предложил гостям разделить с ним трапезу. Хотим отказался, сославшись на неотложные дела, и ушёл, а Башка, не став привередничать, с готовностью согласился, потому как давно хотел есть.

Чародей был человеком дела и не стал тратить много времени на чревоугодничество, поэтому пообедали они быстро. Цель визита долго объяснять не пришлось. Керк оказался понятливым и буквально схватывал всё на лету. Возведение вала не было для него проблемой, и он готов был ехать к реке хоть сейчас. Другое дело мост. Аркаша с трудом представлял, как будет объяснять этому средневековому алхимику, что такое взрыв. Но Керк и тут понял на удивление быстро и подозвал молодых помощников.

– Мостом займутся они, – пояснил колдун. – Расскажите ребятам, что от них требуется. Только верните их мне потом. А я пока пойду собираться в дорогу.

Молодые чародеи тоже оказались не промах и, не смотря на юный возраст, немало поднаторели в магии. Понял это Аркаша по тому, как они начали наперебой обсуждать способы обрушения моста. В итоге пришли к единому мнению, что будет легче выбить из-под него опоры, чем мучиться с уничтожением настила. Прям сапёры какие-то, а не маги. Парни хорошо знали Новый Мост и его устройство, так что приходилось полагаться на их осведомлённость и магические навыки.

Выйдя из мастерской чародеев, Аркаша разыскал Юноса, получавшего стрелы и сулицы в городском арсенале. В этот раз Хотим расщедрился и выделил столько боеприпасов, что пришлось организовывать обоз для их доставки в лагерь, чем в срочном порядке и занялся Башка, так как ведун собирался половину пожалованных стрел оставить в арсенале, проявив с точки зрения Аркаши вопиющую бесхозяйственность. С этим пришлось провозиться до конца суток.

После того, как последняя партия груза была переправлена за стену, Башка почувствовал сильную усталость. Когда они с Юносом доплелись до замка, все обитатели уже давно поужинали и занимались каждый своим делом. За припозднившимися гостями вызвалась поухаживать Любава. Сама подала им еду и уселась рядом с Аркашей, наблюдая с какой жадностью он глотает пищу, не сводя с него своих очаровательных глаз.

– Погуляем в саду после ужина? – спросила девушка, нежно накрыв его руку ладонью.

Тон вопроса показался чересчур требовательным. Ну вот, начинается. Так постепенно из миловидных девушек и получаются генералы в юбках.

– Нет, – ответил сухо, мельком глянув на Юноса. – Мы скоро отправляемся к Новому Мосту. Разве не знаешь?

Лицо Любавы сделалось печальным, но тут встрял ведун, который, как выяснилось, прекрасно всё слышал:

– Мы пойдём туда перед самым оборотом луны, так что у вас ещё есть время побыть вдвоём.

Девушка воспрянула духом и умоляюще посмотрела на Аркашу. Встретив этот взгляд, он уже не считал её тон командирским, а саму Любу слишком навязчивой и готов был тут же уединиться с нею, лишь немного досадуя на то, что сегодня опять не удастся поспать…

– Плохо помнят здесь уроки прошлого, даже такого недавнего как минувшая зима, – говорил он Любаве, шурша опавшей листвой по тропинке парка. – Наверно, историю в школах не преподают. Скал, как и в тот раз опять избивает вас поодиночке. Каждый мирянин готов насмерть сражаться за своё жилище, но палец о палец не ударит ради защиты чужого дома, чужих семей, чужих лугов и пашен. Не понимают люди – захватив соседние княжества, Скал придёт и к ним. Каждый спасается сам как может. С такими убеждениями вам долго не протянуть.

– Да, – сокрушённо вздохнула девушка и опустила голову, но почти сразу подняла глаза, пытаясь рассмотреть в сумерках лицо Башки. – И откуда только тебе всё ведомо? Ты очень умный, посол Аркадий.

– Какой там… Просто Скал пришёл из того же мира, что и я, где нет никакой волшбы, где правят жестокие законы силы, обмана и коварства. И делать в нашем мире привыкли всё сообща, иначе не выживешь. Я был немногим лучше Скала, пока не попал сюда со Стасом…

– С кем?

– Ну, с Железным Клинком, он тоже оттуда. Считай, мы с ним и привели к вам этого урода. Теперь вот расхлёбываем. Сами оплошали, самим и исправлять.

– И всё равно ты очень умный. Можешь двумя словами выразить то, что чувствуешь. Я так не умею.

Глаза Любавы пылали нежностью. Мягкое тёплое тело девушки прижималось сбоку, а ласковые слова обволакивали Аркашу, окуная в омут самовосхваления. То-то он так разоткровенничался. Захотелось ещё раз прикоснуться своими губами к влажным пышущим жаром девичьим устам. Кажется, она хотела того же. Полная идиллия в отношениях между мужчиной и женщиной; удобнее момента, чтобы предаться страстным объятиям и не придумаешь. Однако…

На плечо легла тяжёлая мужская рука, а над ухом к великому огорчению прозвучал ненавистный голос Юноса:

– Нам пора, посол. Скоро луна разгорится.

Неизвестно, что там с луной, а у Аркаши уж точно все потухло. Забыв даже попрощаться с Любой, он понуро побрёл к городским воротам. Через несколько шагов услышал за спиной ехидный смешок сотоварища:

– Извини, что прервал ваше уединение. Или я всё-таки тебя спас?

– Иди ты к чёрту, – бросил Башка через плечо, не сбавляя ход.

– Значит, не спас, – вздохнул ведун и картинно забалагурил: – Эй, люди, взгляните, перед вами ещё одна жертва женских чар прекрасной Любавы.

Аркаша остановился и упёр указательный палец ему в грудь.

– Не паясничай, а то получишь по фейсу и долго будешь потом прятать свою разукрашенную фотокарточку.

– Хорошо, хорошо. – Ведун легко уловил смысл не совсем понятных выражений, быстро подняв руки, словно сдавался в плен. – Тем более что нам ещё предстоит вместе работать, а если мы сейчас займёмся мордобоем, то вряд ли уже сделаем что-нибудь полезное.

– Вот именно, – усмехнулся Аркаша и направился дальше.

К их приходу авангард уже свернул лагерь и приготовился к движению. Керк и два его помощника тоже были здесь, пристроились в хвост колонны на старенькой подводе, запряжённой не менее старой кобылой. Их транспорт выглядел настолько хилым, что Аркаша опасался потерять колдунов ещё до подхода к месту засады. Лишь бы не отстали, попав на ужин волколакам. Хоть чародеи всегда найдут, чем отбиться, на всякий случай Башка взялся за ними присматривать. Всё равно колонну вёл Юнос, командовавший всем авангардом, и участия Аркаши в этом не требовалось. Его особая миссия закончилась ещё под стенами Двуреченска, когда отправлял гонца к Пырёву с докладом о принятом решении встать заслоном у моста. Пусть поторопится, не могут же они держаться там вечно.

Луна успела полностью налиться светом, когда конница достигла реки. Чародеи всё-таки слегка приотстали, поэтому присматривавший за ними Аркаша прибыл с небольшим опозданием. Здесь будто специально кто-то пробил в стене каньона длинный пологий спуск к воде шириной всего метров тридцать, стиснутый с двух сторон непреодолимыми скальными выступами. Снизу они смотрелись как настоящие гигантские ворота в неприступной крепостной стене, вознёсшейся к небу на головокружительную высоту. На плоских вершинах Юнос уже рассредоточил стрельцов, по сотне с каждой стороны от пролегающей далеко внизу дороги. Да, отсюда противнику до них никак не добраться, пускай стрелы в своё удовольствие и ничего не бойся. Хуже придётся остальным, кто возьмёт копья и встанет между этими выступами, перекрывая дорогу. Весь основной удар на себя примут. Там-то, в самой гуще сражения, и должен быть Аркаша, чтобы защитить небольшую фалангу своей Силой.

– Волнуешься? – участливо спросил Юнос.

Они уже полчаса торчали на берегу, разглядывая окутанный сумерками проход между скал, представляя, как вскоре сюда толпами попрёт нежить. Неподалёку два молодых мага, тихо переговариваясь между собой, осматривали Новый Мост возле первой опоры, сложенной из поросших мхом брёвен, плотно увитых засохшими стеблями вьюна. От реки доносилось неторопливое журчание воды и запах влаги. Аркаша специально отошёл к мосту, чтобы случайно не помешать магической силе Керка при возведении вала, хоть и хотел посмотреть на это вблизи.

– Страшновато немного, – признался он ведуну. – Сомнения берут, выстоим ли. Ведь все полечь тут можем при первом же натиске. Грош цена тогда будет нашему с тобой плану. Ни время не выиграем, ни себя не убережём.

В этот момент под ногами ощутимо дрогнуло. Со стороны прохода раздался приглушённый гул, земля пошла буграми, вздыбилась, начала подниматься, вырастая всё выше, формируя ровную стену от одного скального выступа до другого. Да, силён маг, ничего не скажешь. Самый мощный бульдозер так быстро не справился бы, а Керк поводил руками, пошептал заклинания и нате вам готовую дамбу.

Когда дрожь земли улеглась, Аркаша с Юносом пошли осматривать работу чародея. Взбираться по крутому, осыпающемуся склону ещё не слежавшегося вала было тяжеловато, но это и хорошо. Значит, нежити так просто на него не влезть. Идеально ровная плоская вершина оказалась достаточно широкой, чтобы разместить на ней всю фалангу из тысячи солдат. К тому же до верха скал, где стояли стрельцы, она не доставала. Если нечисти всё же удастся оседлать вал, до стрельцов она всё равно не достанет. Придётся наступать дальше по проходу, подставляя тыл под стрелы, пока окончательно не выйдет на плато. Ну, а там, глядишь, и армия подоспеет.

С чародеем распрощались, поблагодарив его напоследок. В обратный путь Керк отправился один, оставив помощников на попечении Юноса, ещё раз взяв обещание вернуть их домой целыми и невредимыми. От охраны он отказался, заявив, что здесь пригодится каждый воин, а сам Керк нужнее сейчас в городе. Так он и уехал, никем не сопровождаемый, на своей старой подводе. А трепутивельцы остались дожидаться встречи с врагом. И сколько им отпущено на это времени, никто тогда достоверно не знал.

Стоило только солдатам встать на позиции, как пошёл снег, первый в этом году и сразу такой густой. Погода словно в преддверии великой сечи украсила будущее поле битвы, накрыв его ярко-белой скатертью. Не иначе, чтобы противоборствующим сторонам лучше видеть, сколько своей и чужой крови здесь пролито, какие понесены потери, стоит ли продолжать после этого дальнейшую борьбу или когда-нибудь вообще решиться повторить подобное.

Держать одновременно всех людей под снегопадом было неразумно, поэтому обходились дозорами. Наверху постоянно дежурили по десять стрельцов на обоих выступах, а вал охраняла одна шеренга из сотни солдат со своим командиром, менявшиеся каждый час. Свободные от несения службы воины отдыхали в разбитых позади позиций палатках, готовые в случае чего вступить в бой. Ели спали, то не снимая доспехов и с оружием под рукой. Как выяснилось, не зря. Пару раз по мосту на берег сходили довольно крупные отряды нежити, состоявшие, к счастью, из одних оборотней, которые из матёрых волков мгновенно превращались в беспомощных людей-оборванцев, как только попадали в поле действия Аркашиной Силы. Понятно, что полегли они все до последнего под стрелами, не успев достичь вала. Если это были разведчики, никаких сведений передать они уже не смогли, в том числе при помощи ментальной связи, которую тоже с успехом блокировал Башка. Трупы убирать не стали, опасаясь скорого подхода основных сил. К тому же их быстро занесло снегом, непрерывно сыпавшим с неба.

Снегопад прекратился резко. Над рекой воцарилась на удивление спокойная, безветренная погода. Стало до омерзения тихо. Аркаша не находил себе места, поминутно выскакивая на вершину вала, чтобы лично взглянуть на мост и убедиться, что по нему не ползёт нечисть. Потому-то, когда Юнос сыграл тревогу, он облегчённо вздохнул, словно сбросил с плеч великую тяжесть, хотя всё только начиналось…

К мосту катилась шевелящаяся тёмная масса, похожая на разлитую по земле кипящую смолу. Вот её волна достигла поймы реки, хлынула на мост и выплеснулась на противоположный берег, став растекаться, заполняя всё свободное пространство межу скальными выступами, устремляясь к перекрывшему проход валу.

Теперь можно различить отдельных существ, из которых состоял этот бурлящий поток. Кого здесь только нет: Кикиморы, Шишиги, Анцыбалы, Шуликуны, Одноглазые Лихи, всевозможные бесы и множество прочей нечисти – весь её пантеон, широко представленный различными существами, большими и малыми, до безобразия уродливыми и не очень, одетыми и полностью голыми либо просто покрытыми шерстью. Не похожие друг на друга внешне, все они являлись носителями чистейшего первозданного зла и, объединённые лютой ненавистью к человеку, преследовали одну цель – всячески вредить людям, а собранные вместе в таком огромном количестве, несли объединённую угрозу – уничтожение всего живого.

Юнос прекрасно понимал, что сейчас будет не просто сражение, а битва с самой смертью, олицетворением которой являлась эта наступающая на заслон разношерстная орда.

– Готовься! – гаркнул он во всё горло, и стрельцы послушно натянули тетивы. – Бей!!!

Взвившиеся в небо стрелы, издавая звук пролетающей стаи стрижей, прочертили широкую дугу, плавно опуская наконечники, и синхронно густым горохом осыпались на головы наступающих. Конечно, каждая из них попала в цель, но это было каплей в море.

– Готовься! – не теряя времени, снова прокричал ведун. – Бей!!!

Стрелы летели непрерывно с обеих сторон ущелья, усеивая землю трупами нежити, которых тут же бесцеремонно втаптывали в перемешанный с грязью снег их же сородичи, продолжая неумолимо двигаться вперёд. Вот они уже достигли подножия вала и полезли вверх по склону. На краю вершины появился первый ряд копейщиков. Выровняв строй, они закрылись щитами, опустили копья и пошли встречать неприятеля. За ними следом подалась и начала спускаться вторая шеренга, затем третья, четвёртая, пятая… Войско людей ощетинилось копьями, готовя нежити горячее угощение с острой приправой. Где-то в середине боевого порядка шёл м Аркадий, но разглядеть его в полумраке почти невозможно, да и особо некогда. Юнос, не сбавляя взятый темп, командовал залповой стрельбой, стараясь максимально уменьшить число врага до столкновения с заслоном.

Волна нежити докатилась до передовой шеренги. Не сбавляя ход, ударила всей своей нечеловеческой мощью. Практически сразу выставленные копья покрылись на всю длину нанизанными телами. Первых заколотых подталкивали те, кто шёл следом, сами в свою очередь неизбежно натыкаясь на остриё, продвигаемые дальше по древку уже наседавшими сзади собратьями. В такой ситуации копья стали бесполезными. Бросая их, воины пускали в ход мечи, изо всех сил упираясь щитами в наседавшую нежить.

Но людей теснили. Казалось невозможным сдержать такую лавину, которую постоянно подпитывал перетекающий через мост бесконечный ручей.

– Бить по сходу с моста! – дал новое целеуказание Юнос. – Готовься! Бей!.. Бей!.. Бей!

На соседнем выступе поняли его замысел и тоже сместили прицел к мосту, ведя массированный обстрел более узкого участка. Так и свои под стрелы не попадут, и поток, питавший вражеское войско, прервётся. Это помогло. Перед мостом росла гора трупов, преодолеть которую переправляющиеся не успевали. Накрытые очередным залпом, они оставались лежать здесь же с торчавшими в груди, в шее или голове стрелами. Между ними и теми, кто успел сойти с моста, образовался разрыв, увеличиваясь по мере удаления последних прорвавшихся на берег тварей. Теперь только бы Аркадий выстоял.

Движение на мосту застопорилось. Оказавшаяся в передних рядах нежить, не выдержав интенсивного обстрела, пятилась, во всю стараясь преодолеть давление тех, кто, ни о чём пока не подозревая, продолжал заходить на мост. Наступил переломный момент. Сейчас главное не упустить его.

– Не останавливаться! Бить по мосту! Прикончим тварей! Готовься! Бей!..

Стрелы кучно ложились во фронт пятившейся орды, пока её отход, с каждым новым залпом ускоряясь всё сильнее, не перерос в бегство. Воины нечисти схлынули с моста, оставив на нём только мёртвых, и сгрудились на том берегу, издали наблюдая за боем на склоне вала, куда сами пробиться не могли.

– Так нам рушить мост, али чего? – послышалось за спиной. Юнос обернулся.

Позади стояли два юных мага и с любопытством взирали на развернувшуюся внизу панораму битвы. Кажется, поняли, что та помощь, ради которой они здесь оставлены, пока не требуется. Чародеи выглядели ошеломлёнными. Ещё бы. Только что на их глазах этот малочисленный отряд остановил несметное войско нежити, размеры которого просто потрясали. Мало того, обратил его в бегство, и это безо всякой волшбы!

– Пока поберегите силы, ребята, они вам ещё пригодятся, – посоветовал Юнос и снова повернулся к стрельцам.

Теперь можно помочь Аркадию. Перенацелив стрельцов, Юнос не забыл выставить наблюдателей, дав им указание не спускать глаз с «вражьего отродья» за мостом. По его команде град стрел снова обрушился на нежить, штурмующую вал…

Когда огромная, неразборчивая масса тварей пересекала мост, Аркаша с вершины вала наблюдал за их наступлением.

Готовые к бою копейщики, заранее выстроенные рядами за его спиной, ждали команды.

Пора. Башка глубоко вздохнул, унимая бешено колотящееся сердце. Вытянул из ножен и поднял над головой обе сабли, стараясь держать их ровно, чтобы те предательски не дрожали в руках. Войско тотчас пришло в движение.

Шеренга за шеренгой солдаты проходили мимо, беря копья наперевес. У всех решительные, сосредоточенные лица. Ведь знают, что большинство поляжет здесь, но всё равно идут навстречу лютой смерти. Вот и середина строя, пора бы и самому двигаться. Качнулся на ставших вдруг ватными ногах, шагнул раз, другой. Дальше – легче. С каждым новым шагом чувства возвращались, росла уверенность, ведь рядом маршировали несколько сотен солдат, таких же людей из плоти и крови со своими страхами и переживаниями, свойственными каждой человеческой душе. Ох, сколько же их отправится нынче в мир иной…

Всё ближе накатывающий вал нежити, беснующейся под градом сыпавшихся сверху стрел, нисколько на первый взгляд не убавляющих её числа. Копья первой шеренги вонзились в беспорядочную толпу. Загрохотало, затрещало, зазвенело. Кругом крики, рычание, вой. Громче всех жутко вопили Дрекаваки, пытаясь нагнать ужас на людей, но те, прикрытые Силой Аркаши, не поддавались панике, продолжая стойко держать строй. Большинство копий, частью сломанные, частью превратившиеся в шампуры с нанизанными на них трупами, были брошены. Солдаты взялись за мечи с топорами, приняв на щиты неимоверное, растущее с каждой секундой давление врага. Движение, замершее на короткое время при столкновении двух армий, возобновилось, но теперь в обратную сторону. Люди отходили, теснимые поднимавшейся на вал нежитью. Нужно удержать позиции, во что бы то ни стало, иначе, если заслон отбросят за вершину, там его атакуют уже сверху вниз, и врагу не составит особого труда окончательно расправиться с людским войском. К тому же вал в значительной степени осложнит работу стрельцам.

– Поднажми, братцы! – заорал Аркаша. – Нам нельзя отступать!

Задние шеренги упирались щитами в спины впередистоящих, помогая сдерживать натиск. Когда переднего убивали, его место тут же занимал тот, кто стоял за ним. Людей значительно меньше, чем врагов, но та муштра, которой мучил их Стас, не прошла даром. Войско держало строй, не давая рассеять свои силы и превратить битву в быстро затухающие островки локальных схваток. Это и спасало, поскольку лишь единым сплочённым строем возможно противостоять такой массе неприятеля.

– Ещё поднажмём! – Только три невероятно уплотнившиеся шеренги отделяли сейчас Аркашу от нежити. Сзади кое у кого ещё остались копья, не дававшие особо прытким тварям скакать по головам.

Вдруг перед собой Аркаша увидел смуглое продолговатое лицо с единственным большим глазом посреди лба. Лицо поднималось над воинами, вытягивая за собой мускулистую шею, широкие плечи, сильные руки, сжимавшие массивную дубину. К строю приблизился циклоп ростом никак не ниже двух с половиной метров. Здесь, правда, никто не знал, что это циклоп, даже слова такого не слышал, называя верзилу Лихом Одноглазым. Но разве в названии дело? От него, как известно, суть не меняется.

Великан махнул палицей, обрушив её на передовых воинов, и одним ударом свалил сразу двух людей, размозжив одному череп, а другому плечо. Образовавшуюся брешь попытался закрыть солдат из следующей шеренги, но был отброшен сильным ударом дубины по щиту.

– Сомкнуть строй! – проорал Аркаша и сам рванул вперёд.

До сего дня видеть живых циклопов ему не доводилось, поэтому трудно было прочесть какие-либо эмоции на одноглазой харе, но чутьё подсказывало, что великан растерян из-за утраты большей части волшебной силы. А первое впечатление, как правило, самое верное. Слишком уж вяло размахивал он дубиной, постоянно косясь на неё своим огромным глазом. Ещё бы! Привык, наверное, с одного удара вгонять врага в землю или закидывать его на гору, а теперь самое большее, что удаётся сделать, это дробить кости. Поневоле потеряешь веру в собственные силы.

– Копья в циклопа!

Хоть чудовище и прорвало первую линию, но возникшая брешь быстро захлопнулась за его спиной, не давая прочей нежити развить этот успех. Ближайшие солдаты из задних рядов направили на Лихо сразу несколько копий и пронзили его тело. Великан взревел от неожиданной боли, выронив свою ужасную дубину. Дёрнулся, пытаясь освободиться, но куда там – копья засели глубоко и держали крепко. Какой-то воин ловко, словно кошка, проскользнул под копьями, вплотную приблизился к орущему зверю, и точным ударом меча снёс его одноглазую башку. Так и умер циклоп, стоя, а когда отпустили застрявшие в теле копья, повалился на грудь, ломая древки. Солдаты обнажили мечи…

И вдруг всё стихло. Движение прекратилось, будто кто-то, просматривая батальную сцену, нажал на паузу, решив отлучиться на кухню перекусить. Стихли лязг и крики. Только непонятное шуршание впереди. Аркаша взобрался на тушу мёртвого Лиха, чтобы заглянуть через головы передних воинов, и увидел, что врага перед ними больше нет. Основное войско нечисти топталось за мостом, а та его часть, что переправилась на этот берег, почти полностью полегла на склоне вала и на подступах. Её жалкие остатки откатывались к реке, решив не играть с судьбой в орлянку, не имея шансов на выживание. А через мгновение повисшую было тишину разорвало дружное «ура!» – человеческое войско, ещё с трудом верившее до этого, что сможет остановить нежить, радовалось первой победе, бряцая вслед разбегающимся врагам обагрёнными тёмной кровью клинками.

Да, победа, но не даром же она досталась. Продолжая стоять на обезглавленном циклопе, Аркаша осмотрелся. Трупы, трупы, кругом трупы… Человеческие потери куда меньше, чем у нежити, но всё-таки они были. Тут и там промеж косматых уродливых тел виднелись люди в доспехах, лежавшие в неестественных позах, где их настигла смерть. Как умело не воюй, а без жертв на войне не обойтись.

– Всем вернуться на вершину, – устало скомандовал Башка. – Построить фалангу. Они сейчас опять пойдут.

Спрыгнув с трупа Одноглазого Лиха, он оказался перед воином, срубившим голову циклопа. Лицо незнакомца скрывала металлическая личина, а в руке он по-прежнему сжимал перепачканный кровью меч.

– Хороший удар, – похвалил Аркаша, кивнув на огромную тушу с отдельно лежащей головой.

Как же удивил его прозвучавший в ответ голос Любавы:

– Я знала, что обязательно пригожусь.

У Башки отвисла челюсть. Он не верил собственным ушам – перед ним стоял крепкий воин, доспехи которого удачно скрывали все женские прелести. Она сняла шлем, и каштановые волосы, собранные сзади в хвост, упали ей на спину.

– Любка! Какого чёрта? – только и сумел произнести.

Рядом кто-то негромко засмеялся. Поворотив суровый взгляд на весельчака, Аркаша сделал для себя ещё одно неожиданное открытие: вместе с Любавой сюда припёрся и Мирон. Недавний соперник светился широкой улыбкой, словно встретил старинного приятеля, но Башка только злобно стрельнул в него глазами. Ещё не настолько стемнело, чтобы прилипчивый женишок не сумел разглядеть этот недвусмысленный взгляд, поэтому поспешил оправдаться:

– Извини, посол, но у тебя было такое лицо… – Не сдержавшись, он прыснул опять.

Плюнув на весёлого ухажёра, Аркаша снова повернулся к Любаве.

– Почему ты ушла из города? – спросил грубовато.

На её лице появилось почти детское выражение обиды. Она опустила голову.

– Ты же сам хотел, чтобы я с тобой… – еле слышно пробормотала девушка.

– Я ничего не хотел! – Аркаша чуть не закричал.

– Но ты ведь поцеловал её, – шепнул Мирон, с лица которого так и не сходила идиотская улыбка.

– Ну, да… – Аркаша замялся, не находя оправданий, но тут же придумал другой повод отчитать Любаву, а заодно и Мирона: – Твой же дед говорил, что у него каждый человек на счету, каждый на своём месте, и он не собирается никого отпускать из Двуреченска, а вы так просто взяли и ушли.

– Я не его дружинник, а просто внучка своего дедушки. – Она гордо вскинула голову. – Я сама по себе, поэтому и пошла к мосту вместе с вами, чтобы быть с тобой. Ты теперь мой мужчина и ты мне разрешил.

Тут она с несвойственной ей застенчивостью улыбнулась да так, что сердце Башки моментально растаяло и потекло весенними ручейками. Приятно, чёрт побери, сознавать, что ты не безразличен женщине, тем более такой, как Любка.

Его сладкие грёзы прервал донёсшийся с того берега нарастающий шум. Толпа нежити снова ринулась к мосту.

– Бегом наверх. – Аркаша подтолкнул в спины Мирона с Любавой, одновременно расплёскивая перед валом свою Силу.

На этот раз драться пришлось без поддержки стрельцов. Они первыми подверглись атаке Босоркунов, Вихровых, Подвиев и Летавиц, вознёсшихся на вершины выступов поднятым ими же ветром, который теперь бушевал там, сбивая людей с ног, раскидывая их в разные стороны, подхватывая особо сильными порывами и сбрасывая вниз. Стрельцы держались, хоть и не прикрытые Силой землянина. Зато с ними ведуны, знающие толк в борьбе с нечистью, в том числе и той, перед лицом которой сейчас оказались.

Ничего, справятся. А пока…

– Копья опустить!.. Вперёд… ма-а-арш!!!

Опять ужасный удар столкнувшихся армий, треск, вопли, лязг и скрежет.

Башка, занятый сражением на валу, не видел, как стихли сумасшедшие вихри на обоих выступах, и в нежить снова полетели тучи стрел; как чародеи Двуреченска смяли своей Силой три опоры моста, отчего тот сначала подлетел высоко вместе с переправляющейся нечистью, смешав её в воздухе в одну бесформенную массу, а затем с громким плеском рухнул в реку; как твари, не успевшие ступить на мост, потеряв под ногами опору, дико визжали и сыпались с откоса в воду; как трупы лошадей и нежити вместе с обломками моста уносило вниз по течению, а бурое облако дыма, порождённое сильной магией, медленно уплывало за ними от места переправы, разрушенной этими чарами. Справа от Аркаши умело рубилась Любава, слева Мирон резво орудовал двумя мечами, а сам он только и делал, что отмахивался от уродливых, перекошенных злобой противных рож, не заметив, когда их натиск иссяк, потому что перед этим получил дубиной по голове и отключился.

Последние километры до Двуреченска армия Стаса преодолевала форсированным маршем. Обоз, давно и безнадёжно отстав, медленно плёлся далеко позади. Каждый солдат взял с собой только самое необходимое – оружие, доспехи да небольшой запас воды и сухого пайка, сколько мог нести и без того нагруженный до предела всяческим железом воин во время изнурительного марш-броска с полной боевой выкладкой. Ничего, выдержат, мужики в войске подобрались бывалые, крепкие, сами практически из железа.

Они успели. Когда подошли к городу, нежити под его стенами не было. Не дав солдатам передышки, Стас выстроил фалангу по внешнему периметру стен, развернув её фронтом в сторону Окраины, на пути к которой у моста, как он уже знал, оборонялся его авангард. Об этом ему доложил не только отправленный Юносом гонец, но и единственный в армии нежити рогатый шпион. Чёрт появился почти сразу после прибытия гонца. Неожиданно материализовавшись невдалеке, он кинулся к Стасу, с ходу начав тараторить:

– Всё, шеф, я так больше работать не могу. Там на реке такая заваруха началась, что я чуть копыта не отбросил. Едва на другой берег переправились, тут люди твои как давай стрелы градом сыпать. Да так часто, что я только чудом спасся. Если бы дохлое Лихо Одноглазое сверху не свалилось, то всё, поминай как звали. Сейчас такая рубка идёт, такая рубка… Ты как хочешь, а я умываю руки. Обратно не вернусь. Где это видано – в чёрта железом тыкать! Не хватало ещё, чтоб свои же меня и прикончили. Я для кого стараюсь? Это ваша благодарность?..

Он бы ещё долго визжал, возмущённо морща раскрасневшийся пятачок, но Стас прервал его резким окриком:

– Тихо, рогатый! Никто не собирается снова отправлять тебя к Скалу. У него твоя работа закончена.

Какое-то время Чёрт глупо хлопал рыжими ресницами. Он приготовил как минимум дюжину доводов за то, что в армии нежити больше нет смысла торчать, а Стас вдруг взял да и согласился с ним с самого начала, не дослушав до конца. И что теперь прикажете делать с невысказанной частью его грандиозной речи? Продолжать плакаться, доказывая бессмысленность своей миссии в стане врага, когда босс и сам отзывает тебя на родину, глупо и смешно. С другой стороны, было жаль времени, потраченного на составление списка веских причин, препятствующих возвращению агента на нелегальное положение.

– Для тебя другая работёнка имеется, – продолжал говорить Стас. – Найдёшь берендея по имени Ганнибал. Он с войском оборотней идёт за нами, но порядком подотстал. Скажи ему, чтобы поторапливался. Когда будет подходить к Двуреченску, пусть со мной свяжется. Хоть через тебя, хоть мысленно позовёт. Я распоряжусь, что делать. А ты оставайся при нём, не то чего доброго тебя и вправду за врага примут и на ножи поставят.

С этой поры при Стасе находился единственный представитель нежити – Медяник. Но тот больше других походил на человека, да и воины уже привыкли к странному виду вестового, подшучивая даже, что у Железного Клинка всё войско из железа, а посыльный из меди.

Растянувшиеся вдоль реки ровные шеренги двухсот тысяч одетых в блестящую броню солдат смотрелись величественно и слишком непривычно для этого мира, не знавшего мировых войн и огромных армий. Стражники Двуреченска, кто стоял на своих постах и те, кто не был занят в карауле, высыпали на стены и любовались диковинным войском. К ним в компанию затесалось немало и простых зевак. Похоже, никто не обратил внимания на Стаса, одиноким всадником пересёкшего мост и въехавшего в открытые городские ворота, кроме, разве что, превратной стражи. Они показали ему дорогу к замку посадника и поспешили вернуться к созерцанию невиданного доселе зрелища.

Хотима он отыскал быстро. Тот встретил Стаса во дворе в окружении воевод, уже зная о прибытии войска. Не теряя времени, обсудили ситуацию за картой, почти целиком покрывшей необъятных размеров стол в совещательном зале, где расселись местные горе-стратеги.

– Я правильно понял, что вы намерены отсиживаться за крепостными стенами, в то время как мои люди суют свои головы в пасть нежити? – холодно поинтересовался Пырёв, отбрасывая всякое приличие.

Время дипломатии прошло, хватит перед ними лебезить. Для этого он посылал сюда Аркашу, чтобы тот убедил местные власти в необходимости объединить силы. Настала пора действовать, а не болтать. Армия Черепа уже под боком. С её приходом угроза истребления человечества из виртуальной превратилась в реальную.

– Воевода Юнос и посол Аркадий сами приняли такое решение. – В голосе Хотима слышалась обида. Пусть обижается, лишь бы понял, что без Пырёва ему в этой битве не выстоять. – Я предлагал им остаться в городе, но они посчитали нужным задержать нежить у Нового Моста до вашего прихода.

– И правильно сделали. Иначе Скал уже плясал бы на ваших костях.

Избранный Стасом агрессивный тон заставлял собеседников чувствовать себя неуютно, создавая в зале гнетущую атмосферу. Посадник и воеводы напоминали сейчас нашкодивших подростков, которых отчитывал строгий дядя в лице Пырёва. В таком положении им ничего не оставалось, кроме как оправдываться.

Смущённо откашлявшись, Хотим исподлобья глянул на онемевших военачальников, затем на Стаса и неуверенно проговорил:

– Мы полагаем, что лучше драться под защитой стен, чтобы сберечь воинов. Хотел предложить это сделать и вам…

– Вы как дети, отмахивающиеся тонким прутиком от волка, – не дал ему закончить Стас. – А его, между тем, надо травить сворой собак, обложить волчатником, загнать в угол и прикончить. Именно это я и собираюсь делать. Нам предстоит жестокая битва, в которой выживет лишь одна из сторон – либо мы, либо они. Как, скажите, можно победить в такой войне, сидя в крепости? Нет, увольте, я прятаться не собираюсь. И вам не дам!

– Мы не отсиживаемся, Железный Клинок, а защищаем здесь своих жителей, – подал голос седовласый воевода.

М-да, искоренить в их душах застарелые частнособственнические интересы так быстро, как хотелось бы, вряд ли получится. Пырёв склонился над картой. Это была первая карта, увиденная им здесь, в мире средневековья и волшебства. Он уже начал думать, что местное население совершенно не знакомо с топографией, и нате вам, такой сюрприз. Настоящая карта, да еще какая! Он успел подробно изучить её, пока Хотим разъяснял обстановку, и даже выбрал место будущего сражения.

Дорога к Новому Мосту пролегала через широкое плато, ограниченное с севера скалами и речным потоком, бегущим у их подножия, а с юга – большим подковообразным выступом, обращённым выпуклой стороной на юго-восток. Выступ этот представлял собой высокий, почти вертикальный обрыв и простирался далеко на юг. Преодолеть его здесь было невозможно, а чтобы обойти потребуется много времени, поэтому Череп не станет этого делать. Нет, он попрёт напрямик через плато, между «подковой» и рекой. Тут-то его лучше всего и встретить. Фланги останутся прикрытыми, а у стрельцов на вершине «подковы» будет прекрасный сектор обстрела. Идеальная позиция для артиллерийских орудий или минометов, ну или станковых пулемётов на худой конец. Будь они у Стаса, непременно туда бы их и поставил. Хрен бы какая нежить проскочила такой опорный пункт.

– Пожалуй, я сделаю вот что… – Он ткнул пальцем совсем не туда, где планировал драться. – Поставлю войско к западу от Двуреченска и сниму заслон с Нового Моста. Мне понадобится вся сила, которую могу собрать. А когда с востока придёт Скал, ваш город окажется первым на его пути. Вот тогда и посмотрим, удастся ли вам защитить его жителей.

– Как… – У старого воеводы перехватило дыхание. – Вы не можете так поступить…

– Почему? Вы же можете! – невозмутимо парировал Стас.

Но старик его, кажется, не понял, невразумительно промямлив:

– Что?..

Всё тем же спокойным голосом Пырёв пояснил:

– Если, как вы считаете, вам удастся отбиться от Скала, спрятавшись в городе, и он отстанет от вас, то куда же, по-вашему, он отправится? Решит уйти назад? Нет, пойдёт дальше на запад. Но вы не собираетесь выходить из крепости и препятствовать ему в этом. Вы же не самоубийцы. Ради чего? Там ведь совсем чужие земли, чужие люди, чужие княжества… – Он сделал короткую паузу, а затем резко выкрикнул: – Почему же я должен заботиться о вас, чужих для меня людях?! Хотите быть сами по себе, так будьте!

Спорщик помалкивал, не находя слов на эту отповедь. Притихли и другие воеводы. Что тут скажешь, когда чужеземец кругом оказался прав. Отцы города чувствовали себя законченными эгоистами. После непродолжительного молчания раздался надтреснутый голос Хотима:

– Да, по всему выходит, себялюбцы мы распоследние. Пристыдил-таки ты нас, Железный Клинок, ничего не скажешь. Правду, видно, люди бают, что ты самому Велесу сыном доводишься.

– Меня по-всякому называли, – вполне серьёзно ответил Стас. – Только как не назови, а дело всё равно кому-то делать надо. Так почему не мне?

– Значит, сами боги тебя прислали, чтобы поучил уму-разуму их чад неразумных. Говори, что требуется от нас, а уж мы исполним, не сомневайся. Так, воеводы?

Мужики в зале нестройно, однако с уверенностью прогудели утвердительный ответ. Ну, слава богу, дело сдвинулось с мёртвой точки. Конечно, Стас блефовал. Не собирался он занимать такую невыгодную в тактическом смысле позицию, сдавая город на откуп нежити. Зато теперь в его распоряжении была ещё и дружина Двуреченска, насчитывавшая вместе с набранным ополчением порядка двадцати тысяч человек. Они-то и пригодятся в бою для прикрытия тыла на случай обхода «подковы» врагом. Использовать в общей фаланге людей, не умевших воевать строем и под прикрытием Силы землян, он и не собирался. Только полягут зазря да строй поломают.