– Никогда бы не подумал, что у нежити так много разновидностей. – Аркаша в очередной раз просматривал на плеере запись захвата Черепом незнакомого селения, прокручивая картинку вперёд и назад, подолгу изучая фиксируемые стоп-кадры.

Чёрта давно отпустили, наказав ему влиться в ряды наступающей армии и докладывать о её продвижении. Первоначально Стас хотел направить его прямиком к Скалу, чтобы под видом Велесова Вестника в открытую черпать информацию из самых, что ни на есть первых рук, но Кощей отговорил, справедливо заметив, что если Чёрту и удастся провести Черепа, то находящуюся рядом с ним ведьму никогда. Пришлось признать, что вероятность потери единственного агента в этом случае будет слишком велика. Сошлись на том, чтобы поручить Вестнику роль простого соглядатая. Так и сделали, после чего занялись изучением армии Скала, выясняя её состав, приблизительную численность, способы ведения боя и возможности отдельных видов нежити. Тут-то и пригодилась та самая запись, сделанная Кощеем. Запуская ее снова и снова, Аркаша с Пырёвым высматривали незнакомых тварей во всеобщей толчее, пристально их разглядывали, требуя от ведунов и колдуна подробную характеристику каждой.

С волколаками, берендеями и упырями землянам уже приходилось иметь дело, поэтому по ним вопросов не возникло. В первую очередь заинтересовал наиболее выделявшийся из толпы великан атлетического сложения с единственным глазом прямо над переносицей, размахивавший огромной дубиной. Среди всей нежити больше не было столь громоздких созданий. Самые рослые едва доставали ему до пояса. Не мудрено, что этот циклоп первым обратил на себя внимание.

– Лихо Одноглазое, – кратко пояснил Михайлик, считая, что этим всё сказано.

Дальше за него продолжал Юнос:

– Дух зла и неудачи. Женщины у них тоже высокие и с одним глазом, но худые до невозможности. Есть такая поговорка: «Не буди Лихо, пока оно тихо». Это про него. В прямом и иносказательном смысле Лихо приносит беду, горе. Привязывается к человеку, мешая нормально жить. Оно не очень умное, поэтому от Лиха легко избавиться. Обмануть, к примеру, или прогнать силой воли. А можно передать другому вместе с каким-нибудь подарком, ежели, конечно, тебе того человека не жаль. Ещё оно может прийти и заросто тебя сожрать. Бывало, доведённые до отчаяния люди, пытаясь утопить Лихо, бросались в воду и тонули вместе с ним.

– Добрый циклопик, – прокомментировал Башка, прокручивая изображение дальше. – А это что за баба?

Он ткнул пальцем в худосочную фигуру женщины с распущенными волосами в белой просторной одежде. Ростом она была ненамного ниже Одноглазого Лиха, от чего выглядела непропорциональной, словно стояла на ходулях. В ее костлявой руке развивался кроваво-алый платок.

– Это Моровая Дева или Язва по-другому, – ответил Михайлик. Похоже, в нечисти женского пола он разбирался гораздо больше. – Обычно разъезжает в повозке или заставляет какого-нибудь человека носить себя по городам и сёлам, веет во все стороны своим огненным платком, а вслед за её взмахами всё вокруг вымирает.

– Ничего себе! Прямо какое-то ходячее биологическое оружие. – Вдруг на глаза Аркаши попалась белокурая девушка с миловидным личиком, которую он сначала принял за жертву.

Посчитал, что такой красавице явно не место среди всего этого паноптикума. Однако вскоре понял, что на неё никто не нападает, и движется она вполне себе спокойно в общей массе нежити в направлении города. – О, а эта симпатичная блондиночка тоже смертоносная?

Эксперт по женским вопросам среди нечистой силы придвинулся ближе к экрану. Улыбнулся, мечтательно протянув:

– Да-а, красотка Летавица. Многие мужики через них головы теряют. Во сне к ним приходит, а то и наяву, такой вот красавицей златокудрой. Очаровывает, особливо женатых, и те уходят от жён. Пока сама мужика не оставит, никакая сила его не вернёт. Дикая Баба одним словом, только ещё и летает.

– Летает? – удивился Стас. – Авиации нам только не хватало. А на чём летит, на ступе или на метле?

– Сапоги-скороходы на ней, – произнёс Михайлик почему-то с грустью, причина которой стала ясна после того, как закончил: – Ежели изловчиться и снять их, то потеряет она силу свою. Будет послушно идти за человеком, который сапоги украл, и верно ему служить. До гороха больно охоча. В тех местах, где он растёт, её можно выследить и поймать.

По тому, как у Михайлика встопорщились усы, и с каким подобострастием он рассказывал об этой летающей ведьме, все поняли, что ведун к ней неровно дышит. Наверняка не один сполох провёл в томительном ожидании в зарослях гороха с надеждой стащить с первой попавшейся Летавицы заветные сапоги-скороходы, став её полноправным господином. Над любвеобильным усачом от души посмеялись, вогнав его в краску, что слегка развеяло мрачную атмосферу, повисшую в замке с той поры, как начали обсуждать план борьбы с нашествием нежити. Прервав недолгое веселье, вернулись к просмотру отснятого эпизода.

Словно продолжая тему женщин у нечисти, Аркаша отыскал изображение уродливой старухи со свисающими до живота грудями. Из одежды на ней было лишь грязное рваное покрывало, сквозь прорехи в котором виднелось неухоженное, покрытое струпьями тело.

На этот раз Михайлик не стал ничего говорить. Такие особи, как видно, не в его вкусе. Брать слово опять пришлось Юносу:

– Это Бадзула, – в его голосе послышалось отвращение, – нечистый дух, заставляющий людей скитаться. Бродит по обочинам дорог, а ближе к зиме выискивает, к какому жилищу пристать. Вот тогда-то у несчастного хозяина и начинаются неприятности, всё из рук валится. С горя человек пускает на ветер всё нажитое и остаётся ни с чем, пойдя по миру. Чтобы её изгнать, надо подмести в доме и в сенях, а мусор выбросить обязательно на восток. Тогда, говорят, можно и увидеть Бадзулу.

– Что таким тварям делать в армии Скала? – удивился Пырёв. – Они же почти безвредные.

– Не скажи, – возразил ведун. – Ежели какая-нибудь Бадзула или, допустим, Лярва с Трясицей нападут на человека, как он, по-твоему, сможет отбиваться от тех же волколаков, когда руки опускаются, меч выпадает, да и вообще на ногах не стоищь? На то она и нечисть, что скопом наваливается и, делая каждый своё дело, доводит человека до смерти.

– Ну, с ними понятно. – Аркаша ткнул пальцем в маленькое, горбатое существо с чрезмерно раздутым брюхом и сучковатыми руками. – А эта мелюзга на что способна?

– О, Шишига. – Юнос понимающе закивал. – Не смотри, что так мала. Она набрасывается на зазевавшихся прохожих и утаскивает в воду. Хоронится в камышах, в основном по мелким, не опасным на первый взгляд речушкам да ручьям. Днём спит себе, а в сумерки появляется.

– Где же она зимой-то воду найдёт, чтобы человека утопить?

– Лёд та же вода, только замёрзшая. Надо будет, и под лёд утащит. Это её стихия, которая примет Шишигу в любое время и будь с какой ношей. Есть болота, которые и вовсе не замерзают. К тому же все, кто её увидел, вскоре сами утопнут или от другой напасти помрут.

– А рядом с нею что за мелкота? И тут один такой же, и там… Ого, да они всюду под ногами снуют! И крючья у всех.

– Позвольте, позвольте. – К экрану придвинулся Кощей. Вглядевшись в изображение существ, которыми интересовался Башка, удовлетворённо хмыкнул, показывая на них мундштуком трубки. – Так и думал. Перед вами, господа, Шуликуны, злобные демоны стихии воды и огня. Извергают пламя, носят белые самотканые кафтаны с кушаками, чтобы скрывать свои конские ноги. Островерхие шапки видите? Это потому, что головы у них заострённые. Толкутся на перекрёстках или возле прорубей. Бывает, и в лесу попадаются, прохожих дразнят – кружат их, толкают в грязь. Большого вреда не причиняют, но могут затащить в прорубь и утопить в реке. А ещё бегают с горячими углями на жаровне или, как теперь, с калёным крюком, чтобы людей закрючить и сжечь. Кстати, Шуликуны могут ездить на конях или телегах. Слышал даже, что используют для этого раскалённые печи и ступы, но за достоверность подобных слухов не ручаюсь, поскольку сам лично не наблюдал. Сии демоны способны забираться в дома или амбары и незаметно изводить скот или красть припасы. Живут они так-то в заброшенных и пустых сараях, всегда артелями, но и в избу, бывает, забираются, ежели хозяева не оградили себя должным образом. Тогда пиши пропало. Выгнать их оттуда ох, как непросто. Борьба с ними чревата пожаром. И хозяйское добро сгорит, и сами хозяева.

– Это ж родственники Караконджалов. – Юнос тоже решил продемонстрировать свою осведомлённость, сражённый, очевидно, академическими познаниями Кощея.

– Карак.. Как? – переспросил Башка, безуспешно пытаясь запомнить хотя бы часть новых для него названий.

– Почти то же самое, что и Кикиморы. Такие же сезонные демоны, – снова блеснул эрудицией Кощей, не дав Юносу продолжить.

Но ведун и не собирался сдаваться. Тоже подсел ближе к плееру, впившись глазами в экран, и вдруг, что-то заметив, резко выкрикнул:

– Вот здесь, видите, будто поветрие какое и тела, размазанные по воздуху? Похоже, что Босоркун.

– Это еще кто? – нахмурился Аркаша.

Покосившись на Кощея, который увлечённо раскуривал трубку и выжидающе с затаившейся в глазах лёгкой усмешкой посматривал на ведуна, явно не собираясь вклиниваться в разговор, Юнос неторопливо стал пояснять:

– Горный дух, ветреник. Вздымая сильный ветер, незримо летает с ним. Убивает силой ветра, вызывает засуху, навевает болезни на людей и скотину. Где он, там и Вихровые. Тоже перемещаются с ветром и всячески вредят людям. Да и другая нечистая сила может с ними летать.

Юнос закончил и с видом человека, до конца исполнившего свой долг, отсел от экрана. Немного подождав, Кощей всё же добавил:

– В таком вихре обязательно будет Подвий, приносящий болезни, о которых сказал Юнос. Попади человек в этот вихрь, обязательно случится что-то нехорошее. Частенько такой метод используют колдуны, чтобы нанести порчу. Призовут плохой ветер с чёртова болота или ещё из какой глухомани, лишь бы место нечистое было.

– Ну и ну! – воскликнул Аркаша, чьи мозги уже плавились. – И как вы живы-то до сих пор с таким количеством нежити? Это ж уму непостижимо, какое разнообразное безобразие развели. Вы тут что, селекционным методом их выращивали? Или экспериментировали с генной инженерией?

– Больно мудрёно говоришь, Аркадий, – пробурчал Михайлик. – Оттого не пойму, ругаешься ты али как?

– Али как! – в тон ему ответил Башка и отвернулся к экрану, где войско нежити в который уже раз продолжало двигаться к обречённому городу. – Смотрите-ка, нашему Вестнику будет среди кого затеряться. – Аркаша показал на волосатые создания с отчётливо видневшимися небольшими рожками на головах и приплюснутыми поросячьими носами.

– Да уж, – согласился Пырёв, – если только он додумается мундир снять. А чертей у Черепа действительно хватает, причём все разные.

– Анцыбалы, Анчутки… – начал было перечислять Юнос, но Башка прервал его отчаянным стоном:

– Хватит!.. – и решительно захлопнул крышку плеера.

Уезжали они в спешке. Задерживаться в замке, злоупотребляя гостеприимством хозяина, не было никакого смысла. Предстояло много работы. Понимали это и ведуны, и оба землянина, поэтому, не теряя времени, быстро собрались в дорогу.

Аркаша в свойственной ему манере обрисовал ситуацию следующими словами:

– Раньше сядем – раньше выйдем.

Кроме Пырёва его, конечно, никто не понял, но с тем, что надо поспешать, согласились все.

Илью взял на своё попечение Кощей – всё-таки не чужой дядя, а широко известный в двух мирах молодежный кумир, – пообещав со своей стороны придумать действенный способ противостоять нежити. Юнос по предложению Стаса должен был сразу же отправиться в Трепутивель, используя свои способности мгновенного перемещения в пространстве, чтобы предупредить Князя о надвигающейся опасности и начать сбор армии. Тот поначалу пытался возражать, ссылаясь на то, что в таком опасном путешествии, который им предстоит, пять мечей лучше, чем четыре, но Пырёв поставил вопрос на голосование и большинством голосов Юноса обязали подчиниться принятому решению. Впрочем, он и сам прекрасно понимал важность своей миссии, как и то, что времени им на подготовку катастрофически не хватает.

Кони, успевшие как следует отдохнуть, были сытыми и посвежевшими. По всему видно, что слуги колдуна хорошо за ними ухаживали. Ещё лучше выглядел державший их под уздцы Митька. Его надраенная медная оболочка ярко сверкала, избавившись, наконец, от копоти и окисления, а все шарниры лоснились от толстого слоя смазки. Даже вмятины и царапины исчезли на панцире. Да, что ни говори, а прислуга у Кощея на уровне. Мастера на все руки: и за животными ухаживать, и замок с прилегающей территорией в порядке содержать, и в механике соображают – вон какой грандиозный кузовной ремонт Митьке отгрохали, аж светится весь, что новая копейка. Поймав на себе восхищённые взгляды людей, Медяник приосанился, гордо вскинул цилиндрическую голову, хвастливо заявив:

– Видали! Как я вам? Теперь любую нежить могу отражением солнца слепить.

– Где это ты нежить на солнце видал? – остудил его Михайлик.

– Да, такого блескучего они издали заприметят, – добавил Юнос. – Особливо при Луне. Втихую к ним уже не подберёшься, всех на себя соберёт.

– Придётся, Митька, тебя под камуфляж раскрасить, – поддержал и Стас всеобщее подтрунивание, – а то слишком в глаза бросаешься. Всех такой демаскировкой выдашь.

Голова у Митьки поникла. Он оторопело разглядывал прозрачными окулярами своё жёлтое блестящее тело, не понимая, как это вдруг то, что считал своим непревзойдённым достоинством, превратилось в безобразнейший недостаток, способный ещё и подвести других. Столь нелепый вид вызвал взрыв дружного смеха, заставив Митьку смутиться ещё больше. Аркаша похлопал его по металлическому плечу, забирая уздечку коня, и успокаивающе произнёс:

– Поехали уже, медный дровосек. Куплю тебе вотолу на ближайшем рынке, чтобы прикрыть твои блескучие телеса. Будешь ходить в одежде, как и мы, а то всё время голяком. Никакой справедливости, понимаешь. – Заметив изумление в округлившихся глазах Стаса, вызванное, очевидно, немыслимой щедростью прижимистого Башки, поспешил объясниться: – Всё дешевле будет, чем краску покупать.

Обратный путь проделывали скорым форсированным маршем. Кощей позаботился, чтобы по дороге им не попались туры, да ещё проход соорудил в буреломе за каменной аркой, обеспечив беспрепятственный и безопасный проезд. У арки ненадолго задержались, провожая Юноса, а когда тот растворился в камне, уходя в подпространство, навьючили на освободившегося коня пока ненужную броню, облегчив ношу своим животным, и двинулись дальше.

В лесу, где хозяйничал сварливый Лешак, удалось сохранить набранный темп, так как хозяин леса не стал чинить препятствий, даже наоборот освободил дорогу от зарослей. Благодаря этому сравнительно быстро добрались до загона Хопотуна. Заезжать в него не стали, посчитав это напрасной тратой времени. Только обратили внимание, что ворота снова заперты на засов. Человеческое стадо в добровольном заточении ждало, когда его со всеми потрохами подадут на стол «доброму» господину.

С десяток сполохов прошли в непрерывных марш-бросках. Дикая скачка не прекращалась, пока кони совсем не выбивались из сил и едва не припадали к земле. Чтобы их не загнать, делали короткие привалы, сами подкреплялись на скорую руку и быстро двигались дальше. Но что у животных, что у людей силы не бесконечны. Всё же не механические куклы, как Медяник, единственное неутомимое создание в этой компании, свободно обходившийся без еды, питья и отдыха.

Усталость давала о себе знать. Люди спали на ходу, прямо в сёдлах, кони едва волочили ноги. Приходилось увеличивать не только частоту, но и продолжительность привалов, неизбежно проигрывая во времени. Стас понимал, что им требуется полноценный отдых, иначе рисковали остаться без коней, а пешком измученные путники смогут достичь Трепутивля только к исходу осени, когда будет слишком поздно что-либо предпринимать. Он уже был близок к тому, чтобы, махнув на всё рукой, подать команду остановиться и разбить лагерь под открытым небом, когда увидел заветный камень, служивший дорожным указателем, и едва приметную тропинку, сворачивающую в лес. В конец измотанные они едва дотащились до постоялого двора Волха.

Жилище волколачьей семейки претерпело радикальные перемены. Бросался в глаза отстроенный заново забор из плотно подогнанных друг к другу свежеструганных кольев и белевшие новизной ворота. Во дворе практически идеальный порядок. Загон для скота заметно разросся, и в нём теперь находился не один, а сразу несколько кабанов. Из дверей отремонтированного хлева доносилось мычание коровы. Да и сам дом преобразился: сменил перила, дверь и наличники, посветлел и даже радовал глаз. Но удивляться или восхищаться увиденному не было ни сил, ни времени. Оставив коней на попечении Митьки, приезжие ступили в дом. Хозяева встретили приветливо, но без излишнего заискивания, что, впрочем, Пырёва вполне устраивало. Волх был как раз таким человеком (или волком?), который не любил подхалимничать, и этого не скрывал. А холуев Стас на дух не переносил. Ему нравились честные, открытые люди. Конечно, бывшего разбойника трудно назвать до конца честным, но разве от Хозяина что-то утаишь, поэтому в отношениях с ним этот оборотень был предельно откровенен, не скрывая даже того, что его никоим образом не устраивало. Вот и теперь, усадив голодных, уставших гостей за стол в чисто прибранной столовой, он, хмуро глядя на жадно жующего Стаса, недовольно произнёс:

– Объявился, наконец. Хоть бы весточку прислал какую, а то ни слуху, ни духу от тебя. Я-то всё делал, как ты велел. На рынке в Зареченске меня теперича каждая собака знает. И нечисть тамошняя тоже. А в лесу неспокойно. Слухи бродят, что Хозяин какой-то объявился, всю нежить до себя созывает. И к нам идёт вместе с зимней стужей. Я уж грешным делом подумал, что про тебя это, но потом прикинул, что никак не мог ты на тёмной стороне вдруг оказаться. Но сомнения всякие были. Кто ж знает, куда тебя нелёгкая занесёт. Вот и метался тут в раздумьях, что да как. Брать сыновей и на зов идти, али обождать, пока прояснится всё. Ну, хвала богам, ты сам явился. Так, может, растолкуешь мне тёмному, что происходит?

– Угу. – Пырёв кивнул с набитым ртом, продолжая методично перемалывать недожаренное, похожее на резину мясо, казавшееся сейчас неимоверно вкусным.

Придвинув ему кружку с молоком, Волх терпеливо дождался, когда Хозяин запьёт и начнёт говорить.

– Понимаешь, Волх, я не один в вашем мире, кого нежить считает Хозяином. Есть ещё кое-кто, решивший с вашей помощью извести людей.

– Как же так? Он ведь человек?

– Самый настоящий.

– С кем же он тогда жить останется, с одной нечистой силой, что ли? Хотел бы я посмотреть, кого он себе в жёны выберет. – Оборотень весело загоготал, представив, очевидно, Скала в постели с кем-нибудь наподобие Шишиги.

– Немного людей, думаю, останется, – серьёзно проговорил Пыреев. – Только все они будут одержимы бесами.

Резко проглотив последние смешки, Волх осёкся.

– Это как же, и Ждан из мясного ряда на рынке зареченском, и Надька из суконного, и Старый Плющ, мой приятель – все станут одержимыми?

– Да, если, конечно, выживут. А уцелеть при таком наплыве нечисти практически невозможно. Так что, с родом человеческим наверняка будет покончено. Расскажи-ка лучше, что обо всём этом в Зареченске толкуют, и как нежить в округе настроена.

– В том-то и дело, что люди в городе ни сном, ни духом. Будто и не ведают вовсе, какая напасть на них идёт. А нежить по-разному судачит. Многие ждут, не дождутся, когда наступит зима, и Хозяин объявится, чтобы к нему пристать. Но большинство волколаков из тех, кого я знаю, твердят, что это не тот Хозяин, которому они служат, и на его зов откликаться не собираются. Через них-то меня сомнения и взяли.

Слова Волха заставили Стаса насторожиться. Неужели это те оборотни, которые воевали с ним под Трепутивлем и потом разбрелись по весне?

– А берендея среди твоих волколаков нет? – осторожно поинтересовался он.

– Нету, – рассеянно ответил Волх, но вдруг устремил на Стаса заинтересованный взгляд. – Погоди-ка… Говорили они про одного с чудным именем. То ли Ганобул, то ли Генибель…

– Ганнибал?

– Верно, он самый. Знаешь его?

– Ещё бы не знать, когда сам его так назвал. Где он?

Глаза оборотня расширились.

– Так они тебе служат? – восхищённо протянул он. – Конечно. И как я сразу-то не понял.

– Берендей где? – повторил Пырёв.

– Да кто его знает. Тоже, небось, в берлоге какой-нибудь до зимы отсиживается. А что?

Выходит, оборотни, которых Стас возглавил под Трепутивлем, сохранили ему верность и не собираются участвовать в разрушительном походе. Возможно, даже выступят против Черепа на стороне людей. Тогда можно попытаться расколоть армию нежити на два противоборствующих лагеря. Ещё не обдумав толком эту идею, Пырёв наклонился к собеседнику и заговорщически произнёс:

– Волх, ты будешь вместе со мной сражаться за людей?

– Ежели ты, Хозяин, поведёшь меня и моих сыновей на битву, мы последуем за тобой куда угодно. Хоть к чёрту на рога.

– Учти, что драться придётся с нежитью. В том числе и с волколаками.

– Коли те волколаки настолько дурные, что выбрали другого Хозяина, то их надо проучить, – просто ответил Волх. – По мне, так туда им и дорога.

– Других волколаков сможешь собрать?

– А то как же, – самодовольно улыбнулся оборотень. – Они едва прознают, что Хозяин у меня был да их созывал, так враз примчатся.

– Хорошо. Обязательно найди Ганнибала. Скажи, что я о нём помню. Пусть принимает на себя командование и собирает верных оборотней. Я буду ждать вас у Трепутивля ближе к закату. Когда прибудете, пусть Ганнибал меня разыщет. Людские селения обходите стороной, чтобы жителей не стращать. Да смотрите, не балуйте мне. Ведите себя прилично. А для этого назначаю тебя, Волх, фуражиром.

– Чего? Это что ещё за напасть такая?

– Не напасть, а самая важная в воинском подразделении должность. Твоей задачей будет прокормить всю ту ораву, которую вы с Ганнибалом соберёте. Поэтому начинай запасаться кабанчиками, зайчатиной и прочим пригодным в пищу зверьём, чтобы оборотни с голодухи не стали на людей кидаться. Да придумай, как всё это мясо транспортировать.

– Чего делать?

– Перемещать вместе с войском вашим, чтобы всегда под рукой было.

– А-а. Ну, тут Старый Плющ поможет со своим семейством. Он человек бывалый. Охотник. Почитай, всю жизнь этим занимается.

– Чем?

– Мясо заготавливает и по дальним селениям развозит. У него и приспособленные для этого подводы имеются.

– Подожди, – не понял Стас, – почему ты так уверен, что он согласится вам помогать, когда узнает, что имеет дело с оборотнями?

– Так он давно обо мне всё знает, – простодушно пояснил Волх. – Почти сразу после твоего ухода заявился ко мне, когда охотился тут неподалёку. Ну, я ещё под впечатлением от нашей с тобой встречи распил с ним все свои запасы бражки, разговорились, тут я ему всю свою душу-то и открыл. Про всё поведал: как разбойничал раньше, как волколаком стал, как тебя встретил да жизнь поменять решил. Хороший мужик оказался. Когда прощались, он к себе в Зареченск в гости зазывал. Там я и познакомился с остальным его семейством, да через него на рынок попал. Сдружились мы крепко, так что не сомневайся, он не откажет, особливо, когда прознает, ради какого дела старается. Про тебя-то, кстати, как ему сказать? Под каким прозвищем ты среди людей обитаешь?

– Всё чаще Упырём звали, потом Усмирителем Нежити, а последнее время ещё и Железным Клинком. Можешь назвать любое имя, какое-нибудь из них он да слышал.

Оборотень вдруг хлопнул себя по коленям и воскликнул:

– Ещё бы не слышал! Да он мне все уши прожужжал, рассказывая, как человек по прозвищу Упырь с горсткой ополчения наголову разбил несметную орду скитов. Значит, и это ты! Ну, Хозяин, мне остаётся только судьбу благодарить за то, что с тобою свела. Можешь не сомневаться, всё сделаю в лучшем виде. И берендея найду, и волколаков с ним соберём, и прибудем к Трепутивлю в назначенный срок, как ты велишь.

На постоялом дворе волколаков, ставшем теперь вполне безопасным и весьма гостеприимным, они провели почти два сполоха, запасаясь силами на весь оставшийся отрезок пути до столицы, где Юнос уже должен был развернуть крупномасштабную компанию по вербовке солдат и формированию армии, если, конечно, Князь это ему позволил. Стас очень надеялся, что ведуну удалось убедить Великого Князя в необходимости сбора войска, получив на это его высочайшее соизволение. Юнос просто обязан был его убедить, потому что любому простофиле, не говоря уже о Князе, понятно, что если ничего не делать и не готовиться к встрече с врагом, то неизбежно потерпишь поражение. Армия Скала растёт с каждым пройденным ею шагом, принимая в свои ряды всё новых чудищ, населяющих захваченные земли. Даже представить страшно, какой огромной силе придётся противостоять, если Череп объявится у стен Трепутивля. Но собрать войско – это лишь половина дела, его ещё требуется подготовить к ведению боя в особых условиях, разительно отличающихся от тех, к которым привыкло местное население. А потенциальные учителя были только на полпути, продираясь через лесные дебри по своим собственным следам, начинавшим уже исчезать.

Снова приходилось рубить отросшие ветки, рискуя привлечь шумом нежить. Но вопреки опасениям Стаса, их игнорировали. Возможно, волколаки разбрелись, уйдя к Черепу, чтобы по его зову влиться в армию тёмных сил, или потянулись к погосту Волха, решив завербоваться на альтернативную службу. Так или иначе, но ни дружественные, ни враждебно настроенные оборотни не попадались.

В какой-то момент за хрустом веток Стас различил едва уловимый звон. Поначалу не придал этому значения, решив, что звенит в ушах, но по мере продвижения необычный звук усиливался, и вскоре стали отчётливо слышны методичные удары кузнечного молота о наковальню. Прямо за лесом, через который шли, находилось уничтоженное подворье Ставра. Неужели там кто-то поселился? Другой кузнец?

Насколько знал Стас, руины, особенно те, где людей постигла жуткая смерть и где обитают призраки неупокоенных мертвецов, заново никто не занимал. Так и стояли они заброшенными, постепенно разрушаясь до основания. Потому-то и удивили его доносившиеся звуки кузнечной работы. Спеша разобраться с этими странностями, Стас подстегнул коня, заставляя того прибавить шаг.

На открывшемся взору пепелище ничего не изменилось, лишь одиноко стоящая воротная арка была перекошена чуть сильнее, потихоньку клонясь к земле. Нет, здесь определённо никто не обосновался. Никаких новых следов. А удары молота, ставшие довольно громкими, вырывались прямо из тёмного провала в кургане, под которым погребена кузница вместе с телом Ставра. Там кто-то работал!

Всадники молча стояли перед входом в курган, обмениваясь недоуменными взглядами. По всему выходило, что придётся опять лезть под землю. И делать это, по-видимому, опять Стасу, раз он и открыл вход в курган. Что ж, так тому и быть. Чувствуя решимость седока, Лумумба сам подошёл к провалу и встал боком. Мысленно поблагодарив коня, Пыреев спешился и нырнул в прохладный зёв подземелья. Снова, как и в прошлый раз он пробирался в кромешной тьме, нащупывая стену рукой, пока не увидел освещённый прямоугольник входа. Варяг спокойно висел на поясе, не подавая сигналов тревоги, и Пырёв смело ступил в задымлённое помещение.

Обстановка внутри отличалась от того беспорядка, который он застал здесь в прошлый раз. Земляной пол целиком очищен от рухнувших головешек, наковальня плотно сидит на новом идеально круглом чурбане, а рядом с ней возвышается освещённая пламенем кузнечного горна хорошо узнаваемая кряжистая фигура Ставра, не так давно погибшего в огне. Кому ж еще хозяйничать в вотчине мертвеца, если не самому мертвецу. Именно он порождал те самые звуки звенящего металла, высоко вздымая могучий молот и с присущей ему силой ударяя по наковальне, на которой держал зажатую в голой руке раскалённую заготовку меча, не опасаясь получить серьёзные ожоги. А что ему сделается, он же призрак. Однако выкованное оружие было вполне настоящим. Вдоль стен в несколько рядов стояли мечи, лежали сваленные кучами кольчуги, шлемы и наконечники для копий, стрел и сулиц.

Стас поднял один из мечей, подержал в руке. Добротный клинок изящной формы, какие во множестве делал Ставр ещё при жизни, но этот, кажется, был железным. Да, здесь всё, включая доспехи, выковано из обычного железа – металла, разрушительного для любой магии. Глядя на весь этот арсенал, Пырёв не удержался и присвистнул.

«Здравствуй, Стас, – тут же раздался в голове знакомый голос. Сам кузнец при этом продолжал размахивать молотом, выбивая искры из пышущего жаром металла, – Знаю, на битву идёшь страшную. Вот подсобить решил. Только ты уж пришли к моей кузне мастеров посноровистей, что древки делают для копий и оружия метательного. Да помощников им подыщи, чтобы всё энто к Трепутивлю свезли для войска. До зимы я вас полностью в бронь одену и оружием обеспечу. Не сомневайся, добра энтого вдосталь будет. Мне тут разные духи помогают: Альвы с Лесовиками дерево с углём тащат, Болотники торф, а железом горные Гмуры снабжают. Всем миром на вас трудимся, потому победить вы должны. Иди, делай, как я сказал, да не являйся уж боле ко мне. Бог даст, упокоюсь я, когда всё уляжется, а пока зло с восхода идёт, можешь целиком на меня рассчитывать. Варяг мой тебе послужит ещё. Ступай уж, не мешкай».

Так и приходится общаться с призраками. Сплошной монолог вместо диалога. А что делать, разговоры с ними заводить себе дороже. Ставр это знает, потому и не требует ответов, а только сам всё высказывает. Одностороннее общение получается. Единственное, чем Пырёв мог отблагодарить кузнеца, это глубоко поклониться ему до земли, показывая свою признательность за всё, что тот сделал и ещё сделает. Удары по наковальне прекратились, лязг металла сменился почти такой же звенящей тишиной. Выпрямив спину, Стас встретил пристальный взгляд призрака, наполненный печалью и гордостью одновременно, а ещё – надеждой. Глаза просили: «Постарайся выжить». Молча кивнул: «Выживу», – и развернулся кругом, направляясь к выходу…

Суматошье, куда они скоро прибыли, жило вполне обыденной повседневной жизнью. Солнце стояло довольно высоко, люди мирно трудились на полях, а про наступавшую армию нежити если и знали, то старались не думать. Пока не пришла зима, а нежить ещё не подкатила к стенам, угроза казалась мнимой. В резиденции посадника тоже было тихо, но стоявшие на часах дружинники бдительность не теряли. Въехавших в город троих покрытых толстым слоем дорожной пыли всадников дважды останавливали, расспрашивая, кто такие, откуда и куда следуют. После второго раза начальник поста выделил им одного из своих стражников для сопровождения прямиком в посадские апартаменты, и то лишь потому, что узнал Стаса, помня его кулачный бой с великаном Усыней.

Гостеприимный Яромир был более сдержан, чем раньше. Его осунувшееся лицо и начавшие припухать глаза выдавали напряжение, в котором пребывал этот человек последние несколько суток. Наверняка недосыпал, а то и недоедал, с головой уйдя в подготовку города к предстоящей войне. Посадник с порога, не давая гостям отдышаться, набросился с расспросами:

– Вы уже от Кощея? В Трепутивель скачете? – Получив утвердительный ответ, едва не кинулся их обнимать. – Родненькие вы мои, выручайте! Мне до Князя некого с известиями послать, все люди заняты. У меня даже дружинники на полях работают. Спешно собираем хлеб, чтобы мужики со спокойной душой уйти могли…

– Куда это мужики твои собрались? – удивлённо поднял брови Михайлик.

– Ах, да, – спохватился местный глава, – вы же ничего не знаете. Давеча Князь разослал повсюду гонцов с распоряжением войско большое под Трепутивлем собирать, всю имеющуюся броню с оружием туда везти. Дескать, с восхода несметное число нежити надвигается. Я почти всю дружину к нему отослал, мирян из охотников, лесорубов, торгового и прочего люда тоже отправил. Остались только те, кто с землёю связан, да и то в спешке жнут, чтобы амбары заполнить, закончить быстрее и тоже к войску податься. Помогаем всем, чем только можем. Ни одного человека не могу от дела оторвать. Вести Князю не шлю с тех пор, как последний обоз с дружинниками отправил. И он гонцов не засылает. Уж неделя минула. Костерит меня Великий, небось, на чём свет стоит. Петрик должен часть своей дружины из Пограничной Крепости в Трепутивлель снарядить. Я всё ждал их, чтобы с ними весточку передать, но чего-то запаздывают они. Так что вас ко мне сам бог послал.

Из этого следовало, что Юнос убедил Великого Князя в необходимости проведения всеобщей мобилизации и развил бурную деятельность, воплощая её в жизнь. Уже хорошо. Тем более не следует задерживаться, ведь впереди ждёт большая работа. Наскоро расспросив Яромира о сведениях, которыми тот спешил поделиться с Князем, троица вновь оседлала коней, не дав им насладиться отдыхом в стойле, и отправилась дальше. Новости Суматошья, которые они везли с собой, касались планируемых сроков завершения битвы за урожай, сбора и отправки в действующую армию последних резервистов и продуктовых обозов. Ничего такого срочного и особо важного, просто Яромир слишком ответственно подходил к исполнению своих обязанностей. Напоследок Стас озадачил посадника ещё одной проблемой, рассказав о призраке Ставра, ковавшего оружие и доспехи для формируемого войска, и попросил выделить людей, чтобы оказать ему помощь в доведении до ума этого арсенала и его доставке в Трепутивель. Повздыхав, посадник обещал «что-нибудь придумать». Из Суматошья Пырёв уезжал с лёгким сердцем, будучи уверенным, что Яромир уж точно что-то придумает, раз так сказал.

– Слышь, Упырь, может, обойдём Выселки-то? – опасливо обронил Михайлик, когда они добрались до развилки, откуда к Трепутивлю вела короткая грунтовая дорога, пролегающая через сожжённую деревню.

Подумав, Стас мотнул головой:

– Нет, в обход слишком долго, а времени у нас и без того в обрез. Проскочим Выселки на полном ходу. Отдохнём уже после.

Так и сделали. Пока кони, сломя голову, неслись через деревню мимо торчащих из пепла труб, ни один призрак им не повстречался. То ли обосновавшаяся тут нежить тоже прекрасно помнила прошлую встречу и не рискнула показаться, то ли просто всадники не замечали её в дикой скачке. В любом случае Выселки, не чиня путешественникам препятствий, остались позади, постепенно отодвигаясь к горизонту, пока не нырнули за него, совсем пропав из виду. Теперь дорога в столицу была свободна. Всадники вышли на финишную прямую, пролегающую по густонаселённому району, что сулило спокойное продвижение без новых неприятных сюрпризов.

Здесь тоже не все поля были убраны, но на них по большей части работали женщины и подростки. Мужчин кроме стариков не видно вовсе. Куда подевалось мужское население, Стасу и так было понятно, но весь масштаб развернувшейся под Трепутивлем компании он до конца прочувствовал, только когда въехал на вершину кургана, с которого открывалась панорама столицы, окружённой широкими полями. Впечатление было такое, что город взят в осаду. Всё открытое пространство перед стенами, насколько хватал глаз, покрывали палатки, шатры и простые навесы. В воздух поднимались бесчисленные дымы костров. Повсюду сновали вооружённые люди, передвигаясь по одному и группами, конные и пешие. Кое-где тренировались, отрабатывая бой с мечом, копьём или стрельбу из лука. Здесь уже собралось порядка ста тысяч воинов, а насколько вырастет армия, когда придут все?

Юноса они отыскали в городе, в дружинной избе ведунов. Наскоро умывшись с дороги и перекусив, тут же устроили импровизированный военный совет, расспрашивая ведуна о том, что удалось ему достичь за этот срок. Новости оказались не совсем утешительными. Сделано не мало, но далеко не всё, на что рассчитывал Стас и без чего не мыслил успешного проведения военной компании.

– Князь хоть и согласился собирать войско, но требует держать его в пределах княжества, чтобы встретить нежить на нашей восточной границе. – Юнос беспомощно развёл руки. – Я не смог его переубедить. Может, вам удастся.

Стас чувствовал себя связанным по рукам и ногам. Как будто в милиции мало ему было твердолобого начальства, считавшего себя пупом земли, а свои руководящие распоряжения самыми мудрыми и единственно верными. Сколько приходилось тратить сил на борьбу с «ценными» указаниями, не дававшими спокойно работать. Теперь ещё и тут бюрократические препоны преодолевай. Но что делать, придётся идти на поклон к правителю, чтобы вдолбить в его венценосную башку, что избранная им стратегия в корне неверна и ведёт к неминуемому поражению. А в роли тарана кто выступит? Опять же Пырёв, изрядно поднаторевший в пробивании управленческих барьеров.

Стас решительно поднялся из-за стола.

– Идём, Юнос. Засвидетельствуем Великому Князю своё почтение.

В Детинец их впустили не сразу, предварительно уведомив правителя, что к нему на аудиенцию просятся двое посетителей. От вопросов начальника стражи у Стаса возникло стойкое ощущение дежа вю. Словно в приёмной какого-нибудь государственного чиновника оказался, где секретарь обязательно спрашивает: «Вам назначено? Вы по какому вопросу?..» – и так далее. Но когда тот же начальник отослал стражника со словами: «Скажи, что к Великому явились ведун Юнос и Воевода Железный Клинок», – Пырёв невольно почувствовал себя маршалом в парадном мундире с роскошными золотыми эполетами. Особенно как представил размер формировавшейся за стенами армии, которой ему предстояло командовать, пусть даже только на период обучения. Так и вошёл в апартаменты Князя с видом человека, преисполненного служебным долгом, хорошо знающего себе цену, – гордо расправив плечи, словно на них действительно красовались маршальские погоны.

После короткого приветствия с полагающимися поклонами Князь, не вставая с трона, окинул прибывших оценивающим взглядом, задержав его на Стасе. По выражению лица невозможно было понять, рад ли правитель, что Дети Велеса вернулись ни с чем и теперь тоже будут сражаться против нежити, или огорчён тем, что им так и не удалось отыскать обратный путь домой и убраться восвояси. Скорее всего, и то и другое. Но разве он позволит кому-либо читать эмоции на своем лице?

– Чем могу помочь? – сухо поинтересовался Князь.

– Да, собственно, уже ничем. – Пырёв на долю секунды опередил замешкавшегося с подбором слов Юноса, и вышел вперёд, беря инициативу в свои руки. – Вы вообще понимаете, что творите?

На какой-то миг в глазах правителя мелькнула растерянность, но тут же погасла, оставив лёгкий налет недоумения.

– Потрудись объясниться, Железный Клинок.

Поскольку Князь назвал его не «Упырём», а более новым, заслуженно полученным в боях прозвищем, стало ясно, что к Стасу он относится вполне серьёзно. Тем лучше, ведь и разговор предстоит серьёзный. Пырёв подобрался. Не каждый день приходишь к начальству высказывать претензии, тем более перед ним не заурядный чинуша средней руки, а первое лицо хоть и маленького, но государства.

– Скажи, Князь, для чего мы собираем такое огромное войско?

Как не старался правитель, а проступившее удивление скрыть не сумел, однако быстро с этим справился и ответил уже с непроницаемым лицом:

– Странно слышать от тебя. Не ты ли отправил сюда Юноса с этим предложением, сообщив о нашествии нежити?

– Я, – не стал отпираться Стас. – Но ещё я говорил, что необходимо обучить собранное нами войско вести бой в условиях, исключающих использование любых чар, и двинуть его навстречу нежити, на восток.

– И я с этим согласился. Что же тебя не устраивает?

– То, что ты согласился отправить войско только до восточной границы княжества, а не дальше.

Князь порывисто встал и приблизился к Пырёву. Резко остановился в трёх шагах, проговорив спокойным голосом, чётко выделяя каждое слово:

– Я никогда не оставлю свою землю без защиты. Если мы уведём войско за пределы княжества, кто тогда защитит оставшихся здесь женщин, стариков и детей?

– А кто их защитит, когда все собранные тобой воины полягут на границе, а нечисть, переступив через их трупы, хлынет сюда и заполонит княжество? – не остался в долгу Стас.

– Что-то не пойму я тебя, Железный Клинок. То сам ратуешь за поход против нежити, то говоришь, что мы не сможем её одолеть. В чём дело?

Оглянувшись на Юноса, Пырёв заметил в его глазах тот же немой вопрос, только что услышанный от Князя. Господи, и ведун его не понимает. Потому-то и не смог убедить правителя отправить войско навстречу врагу. Как можно быть такими недалёкими!

Он повернулся, чтобы видеть сразу обоих, и начал втолковывать:

– Поймите, Скал прокатывается по княжествам, как снежный ком по выпавшему снегу. Растёт, набирает силу. Мы конечная точка его продвижения. Можете представить, насколько огромным будет этот ком в конце пути? Наспех слепленными снежками, даже такими большими как наша армия, его не остановить. Они только разобьются вдребезги. Поэтому выход один – пустить навстречу другой снежный ком, чтобы он тоже набирал силу. Чем дальше он укатится, тем больше будет, и тем меньше мы дадим разрастись войску нежити. А когда они столкнутся, достигнув примерно одинаковых размеров, обязательно развалится тот, который порыхлее, не успевший слежаться, как следует. Им и должна стать нечисть, потому что Скал хоть и Хозяин ей, но организатор из него никакой. Держит подчинённых лишь благодаря своей Силе.

– Интересно излагаешь, – хмыкнул Князь. – Ну, а коли развалятся оба снежных кома?

– Вполне может быть. – Стас облизал пересохшие губы. Не привык ораторствовать, да и не любил особо, а тут пришлось. – Но даже в этом случае наша задача будет выполнена, потому что нежить тоже поляжет вместе с нами и дальше уже не пойдёт.

Вот так, всё предельно просто. Сами умрём, но врага не пропустим. Князь долгим заинтересованным взглядом смотрел на Пырёва, будто увидел в нём нечто такое, чего раньше не замечал. Потом заложил руки за спину и принялся ходить в задумчивости взад-вперед, меряя шагами зал. Наконец, придя к какому-то решению, уселся на трон, и, снова глянув на Стаса, произнёс:

– Ну, хорошо. Будем считать, что ты меня убедил. Но лично я не могу оставить княжество, бросив мирян на произвол судьбы, и посадников из городов не могу отпустить. Посему войско поведёт другой воевода.

– Великий Князь, – вперёд вышел Юнос, – я готов послужить на благо рода людского.

– Нет, мой доблестный ведун, – покачал головой правитель. – Воеводой в этом походе будет Железный Клинок. Коль скоро он подготовит ратников, ему и вести их на эту битву. Справишься, Сын Велеса?

Так… Значит, всю ответственность за жизни солдат и последствия боевых действий решили возложить на него. А чего ещё ты ждал, Упырь? Инициатива наказуема. От неё по всем законам страдает сам инициатор. «Надеется, что я откажусь? Чёрта с два! Только и у меня есть кое-какие условия». Пырёв тоже шагнул вперёд, встав рядом с Юносом.

– Я согласен, если мне в этом никто не будет мешать.

– О каком вмешательстве ты говоришь?

– Мне нужна полная свобода действий. Я должен сам формировать отряды, по своему усмотрению обучать их и выбирать методы ведения боя. Все мои решения и распоряжения должны исполняться беспрекословно.

– Не все те способы, которые ты используешь в бою, придутся людям по нраву, – задумчиво проговорил правитель, вспомнив, очевидно, как во время обороны Трепутивля Стас облил наступающих кочевников кипящей смолой, а потом поджёг. – Но, что не гоже людям, то для нежити в самый раз. В борьбе с нею все средства хороши, посему я согласен предоставить тебе такую свободу действий. Войско твоё. Когда собираешься выступить?

– Не раньше середины осени. Мало собрать войско, его ещё нужно подготовить.

– Тогда не мешкай, приступай немедля. Да, вот ещё что… – Великий замялся, что-то прокручивая в голове, затем медленно продолжил: – Вы пойдёте через соседние княжества, в которых сидят свои правители. Не каждый из них верно истолкует цель пребывания столь большого войска на его земле. Будь я с вами, это бы восприняли, как дружественное посещение одного Князя другим. Но меня не будет. Значит, придётся назначить тебя, Железный Клинок, ещё и моим послом. Я вручу тебе верительную грамоту, в которой подробно опишу, куда ты следуешь и зачем. Это должно помочь в достижении взаимопонимания и в деле пополнения войска в чужих землях.

– Ну, уж нет, – запротестовал Стас, – избавь меня от этого. Я сугубо военный человек и в политике не разбираюсь. Мне и головняков командующего за глаза хватит. Назначь послом кого-нибудь другого.

– Кого, к примеру?

– Да хоть… – Стас повернулся к Юносу, чтобы ткнуть в него пальцем, но встретил колючий взгляд ведуна, красноречиво говоривший: «Не надо!» И тут в голову пришла совершенно авантюрная идея, не лишённая, впрочем, определённого смысла, и он выпалил: – Назначь Аркадия свет Сергеевича. Уверен, что лучшей кандидатуры не сыщешь.

Именно так – Аркадий свет Сергеевич, – потому что «Башка» слишком мелко для посла целого княжества, если не больше…

– И пропиши в своей грамоте, что он не только твой посол, но и представитель Земли, прибывший сюда для организации борьбы с Посланником Велеса по имени Скал, известного на Земле под прозвищем Череп, и что ты просишь всех правителей оказать ему в этом всестороннюю помощь во избежание гибели мира.

Теперь всё. Стас перевёл дух. Он сам обалдел от такой идеи. Что уж тогда говорить о Князе с Юносом. И откуда только она взялась? Но чем дальше над ней размышлял, тем больше убеждался, что решение абсолютно правильное. Башка в своей жизни играл много ролей, справится и с этой, а заодно послужит на благо общего дела. Первым переварил услышанное ведун, сказав Князю:

– А что, мысль хорошая. Уверен, лучше Аркадия это никто не сделает.

Правитель восхищённо цокнул языком. В упор глядя на Стаса, спросил:

– Ты уверен, что обязанности посла нужно возложить на другого?

– Да, так будет лучше. Ты же не хочешь, чтобы у меня произошло раздвоение личности.

– Не хочу, – подтвердил Князь. – Ну, хорошо. Я сделаю, как ты сказал, а вы пока отправляйтесь делать свои дела.

Узнав о своем новом назначении, Башка нисколько не сконфузился и возражений не высказал, а тут же сбегал на рынок, где приобрёл два роскошных кафтана, в которых больше походил на купца, чем на чрезвычайного и полномочного представителя иностранной державы.

– Надо соответствовать образу, – прокомментировал он сделанные покупки.

Просторный войсковой двор ведунов, где сейчас хозяйничал Тихомир, уже давно превратился в штаб создаваемой народной армии. Прибывающие сюда ведуны тут же распределялись по подразделениям. В основном Стас поручал им командовать стрельцами, чтобы у тех была магическая защита, так как своей Силой он собирался прикрывать только ту часть войска, которая в ходе сражения будет непосредственно контактировать с нежитью. Но ведунов прибыло гораздо больше, чем требовалось командиров. Выход подсказал Башка, предложив создать из них отдельный отряд чародеев и передать под начало Тихомира. Рассудив, что во время сражения в боевых порядках людей вполне может образоваться брешь, не прикрытая Силой землян, заткнуть которую может именно такой отряд, Стас поручил это Тихону. Таким образом, он избавил себя от лишней головной боли, а изнывающего от безделья ведуна обеспечил работой. И самому хорошо, и другим приятно.

Разделив армию по родам войск, которых и насчитывалось-то всего три – стрельцы, копейщики да конница, – Пырёв разбил их на сотни, поставив над каждой по командиру. Так было проще управлять. Размещение организовал казарменное по подразделениям, чтобы даже бытовые условия сплачивали солдат. К тренировкам приступили сразу, едва закончили формировать сотни. Тренировались, естественно, за стенами города, в поле.

Это был мир воинов-одиночек, коими являлись ведуны, да и те не имели никакого понятия о силе организованной, хорошо обученной армии, а уж тем более о том, как такой армией управлять. Пырёву, единственному из всех постигшему в своё время суровую воинскую науку, пришлось взять на себя обучение не только рядового состава, но и командиров. На поле перед стенами города беспрерывно маршировали коробки пехоты, строились, перестраивались и носились вдоль опушек колонны всадников, рубившие на скаку вкопанные в землю жерди, стрельцы оттачивали своё мастерство, привыкая к залповой стрельбе.

Народ продолжал прибывать. Пополнением приходилось заниматься без отрыва от обучения. В этих заботах прошло почти всё лето.

К началу осени вместе с многочисленным пополнением из Суматошья прибыли обозы с оружием и доспехами от Ставра. Призрак кузнеца продолжал неутомимо ковать амуницию для войска. Полностью вооружённые и закованные в броню полки, более-менее научившиеся держать строй, уже больше напоминали регулярную армию, а не разношерстное партизанское соединение, каковым выглядели до этого. Тогда Пырёв решил ускорить обучение, так как пора было выдвигаться навстречу противнику, иначе он сильно рисковал опоздать. Известия, которые приносил завербованный и засланный в стан врага Чёрт, звучали всё тревожнее.