Он был на Земле, это абсолютно точно, потому что здесь даже пахло совершенно по-другому. В ноздри ударила жуткая смесь запахов сырой, пропитанной нефтепродуктами почвы, нагретого асфальта, ржавого железа, гниющего мусора, жжёной резины, промышленных выбросов и ещё много чего отвратного. Стас и не подозревал, что всего за неполный год отвык от загазованного смрада цивилизации настолько, что сейчас едва сдерживался, чтобы не заткнуть нос, задыхаясь от нахлынувшей вони.

В месте, где оказался Стас, царила темнота, лишь едва рассеиваемая слабым светом яйцеобразного кокона, окутавшего кисть вместе с рогом Индрика, который он продолжал крепко сжимать в кулаке. Гладкий рог постоянно выскальзывал из пальцев, пока Стас не додумался перевернуть его остриём вниз, чтобы более широкая часть не давала рогу падать. Подняв над головой этот единственный находившийся в его распоряжении фонарь, он как факелом поводил им из стороны в сторону, пытаясь осмотреться. Увидел, что стоит на груде кирпичей, сошёл с неё. Под ногами зашуршал гравий. Через несколько шагов упёрся в кирпичную кладку и стал продвигаться уже вдоль стены. Миновав пару наружных углов и один внутренний, наконец, набрёл на выход. Земляной пол в этом месте резко поднимался к видневшемуся над головой прямоугольнику ночного неба с редкими огоньками мерцающих звёзд и ярким, почти полным диском Луны.

Итак, он в подвале или под фундаментом какого-то дома. На Земле сейчас ночь и, похоже, конец лета или середина весны, так как воздух тёплый, не смотря на еле уловимый прохладный ветерок, что вполне нормально для этого времени суток. Пора бы взглянуть и на всё остальное.

Предварительно спрятав рог в подвале за кучей битого кирпича, Стас выкарабкался наружу и огляделся. Да, окружающий пейзаж не вдохновлял. Два полуразвалившихся строения в центре большой, раскинувшейся во все стороны мусорной свалки выглядели уныло. В слабом лунном свете Пырёв начал вдруг замечать знакомые очертания, постепенно узнавая это место. Именно оно предстало ему в видении перед путешествием на Землю. «Плешь» – вот куда он попал! – заброшенный пустырь невдалеке от центра города. Вон два недостроенных в своё время дома, под фундаментом одного из которых очутился Стас, а вон скелеты промышленных корпусов и бетонный забор вокруг. Вернее то, что от него осталось – несколько покосившихся одиночных плит в разных местах. И при этом весь пустырь настолько захламлён, что нигде не видно места более-менее свободного от мусора. Кажется, сюда сваливают отходы все обитатели ближайших кварталов. Надо же так загадить городскую территорию. И это практически в центре! Что тогда творится на окраинах?

С трудом отыскивая путь, Стас перебрался через мусорные кучи, миновал остатки забора и вышел на прилегавшую к пустырю улицу. Здесь было ненамного чище. Повсюду валялись разбросанные бутылки, посуда, какие-то грязные тряпки, обрывки бумаг и картона, разбитая бытовая техника, обломки мебели, пластика, оконных рам и дверей. Мусора чересчур много. Во всех ближайших домах дверные и оконные проёмы чернели пустыми глазницами, кое-где над ними виднелись тёмные пятна копоти – следы пожаров. Как в домах, так и на улице освещение полностью отсутствовало. Похоже, люди тут давно не обитали. Стас пошёл дальше по направлению к центру. Если бы не Луна, идти ему сейчас в кромешной тьме, спотыкаясь о многочисленный хлам, то и дело попадавшийся под ноги. Дома, сменяя друг друга, выглядели совершенно одинаково, безжизненными пустыми коробками. Редко где можно было заметить уцелевшую раму в окне или подъездную дверь. И тишина, совершенно не свойственная городу. Только где-то очень далеко шумели моторы, а здесь даже кошка не мяукала, не говоря уже о лае собак. Неужели выселен целый квартал? Но почему? Здания-то добротные, по крайней мере, внешне. Совсем не похоже, чтобы они пребывали в аварийном состоянии.

«Что-то здесь не так», – подумал Пырёв, когда добрался до гостиницы, где застукал Башку. Перед ним предстало жалкое подобие того старого, претендующего на «три звезды» фешенебельного отеля, каковым она выглядела прежде. Все стекла больших витринных окон разбиты, двери снесены, а их проёмы заложены всяким хламом и кирпичами, словно здесь держали долгую изнурительную оборону. Пройдя дальше по улице, увидел такую же печальную картину в других домах, где на первых этажах некогда располагались магазины, всякие салоны, офисы различных фирм и фирмочек местного пошиба. И здесь совершенно отсутствовало электрическое освещение. Зато раскинувшийся примерно в километре отсюда центр города буквально утопал в неоновых огнях, словно украшенная к новогодним праздникам ёлка, создавая феерическое цветное зарево в ночном небе над городом. Там, в подсвеченном воздухе, то и дело сновали причудливые летательные аппараты, шарившие по земле прямыми лучами ярких прожекторов.

Первое, что пришло на ум, была мысль о разразившейся здесь войне. Или на Россию кто-то напал, решил Стас, или в стране опять началась гражданская междоусобица. Тогда кто теперь у власти? По всей вероятности тот, кто обитает в центре. Именно в нём надо искать ответы на все вопросы.

«Хм, не идти же туда наобум. Как бы подробнее обо всём разузнать? И спросить-то не у кого, ни души вокруг. Хоть вылазку делай за „языком“. Ладно, пойдём дальше, а там будет видно» – и Стас решительно двинулся в сторону ярко освещённой и оттого хорошо просматриваемой части города.

Со всеми мерами предосторожности он пробирался по заваленным обломками улицам. Скоро должен был наступить рассвет. К этому времени Стас планировал подойти к центру как можно ближе, найти укрытие и оттуда в течение дня понаблюдать за окружающей обстановкой. «Эх, жаль, бинокля нет. Ничего, времени у меня навалом, еды пока тоже, так что при случае можно потратить на это и не один день».

Ему повезло. Прижавшись к фасаду бывшего продуктового магазина, он через выбитое окно услышал непонятные звуки внутри, а когда на пол с грохотом упало нечто тяжелое, понял – там кто-то есть. Бесшумно проскользнув через дверной проём, стал тихо пробираться между опрокинутыми прилавками в направлении звуков. Впереди замелькал свет ручного фонарика. Его владелец был так увлечён копанием в обломках витрин, что не заметил подкравшегося сзади Пырёва, пропустив мимо ушей даже негромкий хруст битого стекла, несколько раз всё же раздавшийся из-под подошв, не смотря на кошачий шаг.

Это был щуплый подросток лет пятнадцати в изрядно поношенной болоньевой куртке, засаленной вязаной шапочке и не по размеру больших ботинках. Местный мальчишка мог стать гораздо лучшим источником информации, чем иной взрослый. Дети везде бывают, всюду суют свой любопытный нос и знают про всё на свете. Чтобы паренёк с перепугу не дал стрекача, Стас быстро подскочил к нему со спины и крепко схватил за плечи, оказавшиеся настолько худыми, что пришлось поостеречься давить слишком сильно из опасения сломать хрупкие детские косточки. Стиснутый в объятиях мальчишка вздрогнул и замер, не издав ни звука.

– Тихо, пацан, не трепыхайся и не ори, – вполголоса забормотал ему на ухо Пырёв. – Я тебе ничего не сделаю. Ты просто ответишь мне на пару вопросов и свободен. Если понял, кивни.

Малец энергично закивал. Понятливый парень, это хорошо. Стас развернул мальчишку к себе, усадил на ближайший уцелевший прилавок и, продолжая удерживать одной рукой за плечо, осветил отобранным фонарем его лицо. С грязной, зачуханной физиономии на Стаса смотрели широко открытые испуганные глаза. Ни мольбы, ни слёз в них не было – только страх.

– Ты что здесь делаешь? – спросил парнишку Пырёв.

Тот ответил не сразу. С минуту хлопал глазами, беззвучно открывал и закрывал рот, после чего выдавил сиплым голосом:

– Так я… продукты вот… искал. У нас-то уже того… подчистую всё подмели. Приходится сюда вот ходить… Тут ещё можно найти, а у нас… – И вдруг запричитал скороговоркой: – Отпусти, дяденька. Меня мамка ждёт. Мы одни с ней остались. Папка умер, а мамка болеет, совсем плохо ей, ходить не может. А еда кончилась давно. Вот я сюда и пошёл. Всё равно же тут всё ничейное…

– Тихо ты! – шикнул Стас, и парень сразу замолк, словно звук выключили. – А почему так много домов брошено знаешь?

– Потому… потому что… – Сейчас он стал похож на школьника, отвечающего у доски невыученный урок, пытаясь вспомнить хоть что-то из заданной на дом темы, всеми силами оттягивая момент, когда учитель выведет в журнале напротив его фамилии лебединый силуэт двойки. Ещё и дневник потребует для такой же процедуры. И что после этого ожидает его дома? Вот и приходится бубнить нерешительным, полным отчаяния голосом, тщательно копаясь в самых дальних уголках некрепкой детской памяти: – Как там… нерест… табель… нерестабельно это, вот.

– Нерентабельно?

– Да, точно, – обрадовался мальчишка, довольно улыбаясь. – Нерентабельно.

– Как же так? Выселить полгорода только потому, что стало нерентабельным содержать жильё?

– Так ведь никого не выселяли…

– Что?! – Стас всмотрелся в честный открытый взгляд. Нет, малец не врал. Но как поверить, что власти отрезали от снабжения целые кварталы, заселённые тысячами семей, вынудив их покинуть свои дома, нисколько не заботясь об оставшихся, которым некуда уходить. Бросили всех на произвол судьбы. Либо у этого паренька неверное представление о случившемся, либо Стас чего-то не понял. – Ну-ка, давай по-порядку. Что тут произошло?

Мальчишеские глаза снова широко распахнулись, на этот раз в крайнем изумлении.

– Ты чего, дяденька, приезжий?

– Ага, мы сами не местные. Рассказывай уже.

Паренька звали Ильёй. Сколько себя помнил, он всё время жил в этих трущобах, кочуя из одной заброшенной квартиры в другую вместе со своими родителями и старшим братом Петькой. Он и родился здесь, да и брат его тоже всего несколькими годами раньше. Мать нигде не работала, женщинам вообще трудно куда-либо устроиться, и она всю свою заботу отдавала детям и занимаемой квартире, в которой семья располагалась в тот или иной момент их существования (назвать это жизнью у Стаса язык не поворачивался). Обеспечивал всех один отец, но и он иногда сидел без работы, занимаясь в такие периоды её ежедневными малоуспешными поисками. Эти времена всегда были самыми тяжёлыми для семьи. Поначалу спасали скудные запасы, отложенные «на черный день» бережливой матерью, однако и они вскоре подходили к концу. Тогда из дома распродавалось и обменивалось на продукты всё, что было нажито в более-менее благоприятные дни. В подобных условиях прозябало всё население трущоб, поэтому тут давно не стало ни кошек, ни собак, ни даже крыс. Их давно переловили, употребив в пищу.

Работу местным жителям дают несколько заводов, разбросанных по окраинам города, где рабочие находятся на полном обеспечении Корпорации, владеющей этими предприятиями. Однако трудоустроить всех без исключения они, конечно, не в состоянии. Только ничтожно малая доля населения постоянно занята на производстве. Время от времени, когда тот или иной завод получает какой-либо заказ, он проводит набор дополнительной рабочей силы, тогда на Бирже задолго до её открытия собирается толпа народа, и там происходит настоящая бойня за рабочие места, никогда не обходившаяся без жертв. В одной из таких давок и погиб отец Ильи.

Забота о семье легла на плечи старшего брата, он к тому времени уже стал совершеннолетним. Но Петька и не думал горбатиться на «долбанных олигархов», а избрал более простой и вместе с тем более опасный путь. Снюхавшись с местными бандитами, он примкнул к одной из их группировок и совершал дерзкие налёты на заводские транспорты.

Вообще банд здесь много. Жители трущоб сбиваются в них и стихийно, и целенаправленно; бандитские шайки растут и множатся, как грибы после дождя, сливаясь и распадаясь то сами собой, то в результате силовой ликвидации, но никогда не исчезают совсем. В самом сердце трущоб царит полный беспредел из-за бесчинства вооружённых молодчиков. Там давно не существовует никакой власти. Зато у бандитов есть всё.

Илья хорошо помнил, как Петька в первый раз притащил домой целую коробку всякой еды. Мать по своему обыкновению принялась откладывать что-то про запас, а брат рассмеялся и сказал, чтобы она этого не делала, что скоро он принесёт ещё больше. И она послушалась. В тот вечер все члены их небольшой семьи наелись до отвала и впервые за долгое время легли спать на сытый желудок. Брат действительно приносил домой много вещей и продуктов, заматерел, постоянно таскал автомат и дополнительные магазины к нему, рассованные по карманам зелёного пятнистого жилета. Маленький Илья восхищался им, а мать, хоть и молчала, принимая всё как есть, жутко переживала и сильно боялась за Петьку. Илья это понял, когда брата не стало. Его убили во время одного из налётов. Мать сразу слегла, поседев за один вечер, и уже не вставала с кровати. Теперь они остались вдвоем, а Илье приходилось одному добывать пропитание и ухаживать за больной матерью. Больше ведь некому.

Со слов мальчика выходило, что городом правят ненавистные всем олигархи, которые и живут припеваючи в Центре, обнесённом высокой каменной стеной, опутанной колючей проволокой, с пулеметными вышками и укреплёнными блокпостами на въездах. Внутри Центр охраняется солдатами Службы Безопасности Корпорации. Полиция тоже работает на Корпорацию, так как ест из её рук. Вооружённые до зубов полицейские патрули несут службу по внешнему периметру Центра и сопровождают на бронемашинах курсирующие транспорты, которые снабжают его всем необходимым. За этими транспортами как раз и охотятся бандиты. А ещё полиция охраняет заводы: от расхитителей, налётчиков и массовых беспорядков, то есть находится в состоянии непрекращающейся войны с жителями окраин.

– Мать-то чем болеет? – Стас уже не держал парня. Просто сидел рядом с ним на прилавке.

– Не знаю. Доктор сказал, что она жить не хочет.

– Почему же твой доктор её в больницу не положит?

– Так он не настоящий доктор. Просто кличка у него такая. Волочёт немного в медицине, вот люди к нему и обращаются. А за это он продуктами берёт. Я ему тогда две банки тушёнки отдал. Больницы только при заводах, безработным туда никак не попасть, а меня по закону ещё нельзя на работу брать. Я ж малолетка. Так бы хоть я на завод устроился да мать смог бы в заводскую больничку определить как близкого родственника.

От упоминания закона Стаса передёрнуло. Что это за закон, если позволяет людям умирать в забвении, со слепым равнодушием игнорируя их беды. Полное отсутствие заботы о благе граждан; наоборот, эти самые граждане лишены элементарных условий для жизни. Население целого города ищет себе пропитание на помойке! Что же такого могло произойти с Россией, чтобы она превратилась в страну бомжей, управляет которой кучка богатеев, ревностно оберегающих созданные для самих себя островки благополучия и безопасности?

– Пошли. – Пырёв поставил парня на ноги и решительно подтолкнул к выходу.

– Куда?

– К матери твоей.

– Зачем?

– Тебе же продукты были нужны. Вот и отнесём ей. – Сняв с плеча набитую едой котомку, Стас тряхнул ею перед лицом подростка. Оценив объём сумки, Илья с недоверием и надеждой глянул на незнакомого дядьку и, больше ни о чём не спрашивая, повел его за собой по лабиринтам трущоб.

Поначалу шли окольными путями, прячась во дворах, избегая приближаться к широкой улице, ведущей к сиявшей разноцветными огнями части города. Здесь, по соседству от Центра, как пояснил мальчишка, можно легко нарваться на поисковый полицейский патруль или какую-нибудь банду в засаде, поджидавшую очередной транспорт, хотя точно никто не знает, когда и по какому маршруту он проследует. Километра через два стали передвигаться открыто, оказавшись в районе, где в домах ещё сохранились окна, местами заколоченные досками или затянутые полиэтиленовой плёнкой, а местами даже с уцелевшими стёклами. Некоторые из них были освещены, но явно не электрическим светом, а, скорее всего, пламенем свечи, лампады или в лучшем случае керосиновой лампы. Иногда попадались люди. Обычно стояли компаниями, греясь у костров, разведённых в металлических бочках, мусорных контейнерах, а то и прямо на земле, курили и негромко разговаривали. Попадались и одиночки, которые, завидев Стаса с мальчишкой, резко сворачивали с их пути, скрываясь между домами. Вся эта обстановка напоминала первобытный мир, ещё более дикий, чем тот, откуда перенёсся сюда Пырёв. Вот уж действительно каменные джунгли.

Илья завёл его в одну из пятиэтажек, выглядевшую в предрассветном мареве такой же безликой, как и прочие стоявшие поблизости дома. По замусоренному лестничному маршу они поднялись на третий этаж, минуя темные дыры брошенных квартир, откуда вместе со сквозняком доносился затхлый запах давно опустевшего человеческого жилья. На площадке третьего этажа одна дверь оказалась целой. Её поверхность, пусть даже изрядно ободранная, частично сохранила остатки некогда набитого дерматина с неровными обгорелыми краями и клочьями вылезшего утеплителя. Эту дверь Илья и открыл ржавым ключом, запустив Стаса.

В единственной комнате на полу возле стены валялась выцветшая кушетка без ножек с дырами и потёртостями на боках, из которых торчали пружины. У другой стены стоял старый покосившийся диван, а на нём под ворохом одежды лежала женщина, настороженно взирая на гостя. Если бы не этот взгляд, Стас непременно принял бы её за покойника, настолько худой и измождённой выглядела мать Ильи. Смертельно бледное лицо практически одного оттенка с растрёпанными седыми волосами. Посреди комнаты небольшой простенький стол, на нём пара грязных тарелок и кружка. Рядом на полу старое автомобильное сиденье с порванной обивкой. Вот и всё. Ни шкафов, ни комодов, ни вешалок, ни стульев, не говоря уже о такой бесполезной при полном отсутствии электричества вещи, как телевизор. Да, ещё у самого окна стояла железная печь «буржуйка», высунув через форточку конец изогнутой круглой трубы. Кухня, на входе в которую висело старое покрывало, была завалена всяким хламом, предназначенным, как видно, для растопки.

– Илюшенька, это кто с тобой? – прозвучал слабый, едва слышимый голос матери.

– Мам, этот дядя принёс нам еду.

Молча Стас водрузил на стол котомку, развязал и принялся извлекать из неё хлеб, сало, копчёное мясо, огурцы, варёные яйца, редиску, зелёный лук… Он и сам не знал, сколько всего съестного таскал с собой по прихоти Кощея и его исполнительного слуги. На маленькой столешнице уже не оставалось свободного места, а котомка опустела лишь наполовину. На секунду задумавшись, Пырёв снова завязал мешок и протянул его Илье со словами:

– Забирайте всё.

Оторопевший парень механическим движением ухватил котомку и только после этого оторвал голодный взгляд от поверхности стола, который в его представлении превратился в рог изобилия. Да так и остался стоять в обнимку с изрядно похудевшей сумой, благоговейно взирая на неё и ещё не до конца веря своему счастью.

– За что это нам? – тихо спросила женщина. – У нас же нет ничего. А Илюша пока мал совсем.

Похоже, на Земле ничто теперь не делалось просто так. Здесь больше не знали слова «даром», это понятие умерло слишком давно, и люди напрочь о нём забыли, благополучно похоронив. В нынешнее время всё имело свою цену. А коль нечем платить, на крайний случай имеется последний товар, всегда находящийся при тебе – ты сам. Вот мать и таращилась на сына с тревогой, напуганная мыслью, что он ради неё продался в рабство. Поняв это, Стас поспешил придумать разумное объяснение:

– Не бойтесь, Илья останется с вами. А это, – он показал на заваленный продуктами стол, – моя плата за снимаемое жильё. Я ненадолго остановлюсь у вас. Впрочем, если не хотите, то мне не составит труда снять угол в другом месте.

– Мам… – сын умоляюще посмотрел на мать.

Но та уже и сама успокоилась, прекрасно понимая, что такой шанс упускать нельзя. Постоялец в лице Стаса для них был даром небес, а дары, как известно, на дороге не валяются. И она, конечно, поспешила согласиться:

– Нет, нет, оставайтесь. Простите, я вас не сразу поняла. Будем рады уступить вам угол. Не знаю, понравится ли. Сами видите, здесь не так много места.

– Ничего, разместимся как-нибудь. Я вас сильно не стесню. Ну, Илья, чего столбом стоишь? Живо накрывай на стол, знакомиться будем. Меня Стасом зовут, а вас?..

У матери Ильи было на редкость красивое имя – Снежанна. Пырёв настоял, чтобы она «ради семейного пира» подсела к столу, и помог ей подняться. Женщина заметно оживилась, когда Илья закончил сервировать стол и вдвоём со Стасом придвинул его к матери. Во время еды она позволила себе пару раз улыбнуться. На это сразу обратил внимание сын, сказавший, что давно не видел её улыбки. В котомке нашлась фляга с хвалёным индийским чаем Кощея. Илья куда-то сбегал и притащил ещё одну кружку до пары к той, которая у них была. Разлив по ним чай, Стас торжественно вручил кружки женщине и мальчику, а сам пил прямо из фляги. Хотя напиток давно остыл, он и в таком состоянии вызвал немало восторга у хозяев квартиры, которым просто негде было его взять. Снежанна призналась, что почти позабыла вкус хорошего чая, а Илья никогда его толком и не знал.

– Дядя Стас, а ты бандит? – Вопрос мальчика прозвучал неожиданно, как выстрел.

Пырёв растерялся, не зная, что и сказать.

– С чего ты взял?

– А у тебя пистолет под курточкой и нож на поясе.

Глазастый парень. И что прикажете отвечать – нет, Илья, дяденька простой милиционер? Тьфу, теперь уже полицейский. После того, что он узнал о нынешней работе полиции, афишировать свою причастность к органам как-то не хотелось.

– Видишь ли, Илюха,.. – Стас, выгадывая время для размышления, неторопливо допил остатки чая, завинтил крышку на фляге и убрал её в мешок. – Дело в том… В общем нет, не бандит я. А оружие ношу так, для самозащиты. На всякий случай. Понимаешь?

– Угу, – с готовностью кивнул юноша, но глаза его говорили обратное: не хочешь, мол, не рассказывай, но я-то знаю, что ты бандит. Кто ещё в здравом уме будет таскать с собой столько оружия, рискуя быть расстрелянным за это полицейскими патрулями без суда и следствия? Коробило то, что мнимая причастность Стаса к бандитам вызывала в мальчишке неподдельный восторг и восхищение. О времена, о нравы!

Ну и ладно, пусть так. Стас решил, что с разговорами пора закругляться:

– Что ж, после сытного обеда не помешает и поспать. Где меня положите?

Положили его возле печки, покидав на пол в качестве подстилок всю зимнюю одежду, какая только нашлась. Получилось не очень мягко, но терпимо. Илья уложил мать, лёг сам на свою кушетку, и вскоре оба сопели, погрузившись в глубокий сон. Стасу спать не хотелось. За окном окончательно рассвело, и он просто лежал, наблюдая сквозь грязно-мутные оконные стёкла за проплывающими по небу облаками.

Явственно ощущая под спиной ворох всевозможных курток и пальто, а через них твёрдые доски пола, вдыхая тошнотворные запахи сильно запущенного жилья и чадящей индустрии, он одновременно осознавал себя неподвижно стоящим возле постамента в подвале у Кощея с зажатым в руке рогом Индрика. И та реальность, застывшая в сравнении с торопливо летевшим куда-то вдаль временем Земли, казалась ему гораздо ближе по духу, нежели воцарившаяся здесь атмосфера полного безразличия и разнузданного насилия. Не чувствовал он, как раньше, тот стержень народного единства, на котором издавна держалась Россия. Его изжили из этой страны, последнего оплота нормальных человеческих отношений, где при любом строе, будь то социализм, царская империя или реанимированный капитализм, люди были единой сплочённой семьей, способной сообща свернуть горы, покорить океанские глубины или освоить космос. Такой силище ничего не стоило перешибить хребет зарвавшемуся завоевателю, превратив его бесчисленную, оснащённую по последнему слову техники, хорошо обученную армию в толпу разбегающихся перепуганных тараканов. Теперь же каждый выживал поодиночке, рассчитывая лишь на свои собственные силы, так как не мог и не хотел рассчитывать на других. Если вернуться сюда ещё через год, то ничего кроме, пожалуй, развалин уже не застанешь.

Тяжёлые мысли не давали нормально настроиться на отдых. Ворочаясь с боку на бок, Стас укатал свою лежанку до такой степени, что теперь спина не чувствовала никакой подстилки, а только твёрдый пол, от которого тело тоже начинало деревенеть. Нет, так он точно не уснёт. Да и усталости ни в одном глазу. Лучше пройтись по городу пока светло. Тихо, чтобы не разбудить хозяев, Стас поднялся, накинул куртку и выскользнул за дверь, предательски скрипнувшую, когда он прикрывал её за собой.

Выйдя на безлюдную улицу, поискал глазами приметные ориентиры, по которым сможет найти обратную дорогу, и зашагал между домами в сторону Центра, восстанавливая в памяти пройденный с Ильей путь. Всё же хотелось поближе взглянуть на элитную часть города. Что ни говори, а он в будущем, которое неизбежно привнесло свои изменения, как в машинную инженерию, так и в архитектуру. Было бы в высшей степени обидно побывать здесь и не увидеть всё это собственными глазами. А сидя в трущобах, ничего толком не разглядишь.

При дневном свете унылое запустение и грязь вокруг выступили чётче, до мельчайших нелицеприятных подробностей, и буквально бросались в глаза. Редкие прохожие, встречавшиеся на пути, спешили убраться с дороги. Кажется, внешний вид Стаса их пугал. Впрочем, виной тому могла послужить и его чрезмерная самоуверенность, так как шёл он открыто, чуть ли не прогулочным шагом прямо по середине улицы. Просто эта часть была более-менее расчищена от мусора и обломков, сваленных как раз на пешеходные тротуары. Там же частенько попадались покрытые толстым слоем пыли кузовы брошенных автомобилей. Все это не давало беспрепятственно перемещаться возле стен, чтобы при случае быстро укрыться в каком-нибудь здании. К тому же при таком продвижении существовала реальная угроза оказаться под завалом. За домами-то следить некому, вот и разрушаются они постепенно. У Стаса не было никакого желания сбивать там ноги, а уж тем более подставлять голову под падающие обломки. Пусть он сейчас в псевдотеле, повреждения которого никак не отразятся на реальном здоровье, но и его хотелось бы сохранить – чем дольше, тем лучше.

Ближе к Центру люди совсем перестали попадаться. Стас вышел на пересечение с широким проспектом, более чистым, с хорошо сохранившимся асфальтом. Свернул на него и зашагал к маячившим вдали башням небоскрёбов, резко контрастирующим с царившей вокруг разрухой. Утреннюю тишину нарушала только его уверенная поступь. Звуки ухающих по асфальту сапог разлетались во все стороны и, отражённые от полуразрушенных стен, возвращались многократным эхом. Наблюдая за поднимавшимися в небо свечками многоэтажек, Стас не сразу заметил, что в ставший привычным звуковой фон вплелось нечто посторонние. Он остановился, прислушиваясь. Действительно, не показалось. Откуда-то сзади доносился пока слабый, но быстро приближавшийся рокот моторов. Машины, которых, судя по нестройному хору работающих двигателей, было явно больше двух, двигались через трущобы к Центру именно по этой проезжей части. Никак Стасу посчастливилось встретить один из тех пресловутых транспортов Корпорации, что доставляют грузы для удовлетворения потребностей городской элиты. Надо бы на него взглянуть.

Недостатка в укрытиях не было. Дома здесь напоминали руины Сталинграда. Сойдя с дороги, Стас нашёл более-менее целый фасад полуразвалившегося знания и спрятался там, выглядывая в пустой проём окна. Рёв нарастал. Вскоре на дальнем конце улицы замигали красно-синими огнями проблесковые маяки. По старой привычке Стас надеялся увидеть ультрасовременный легковой милицейский седан или некое подобие УАЗа, но действительность превзошла все ожидания. Впереди колонны из шести грузовых фургонов резво катил приземистый бронетранспортер обтекаемой формы с большими дутыми колесами на четырёх осях. Он был раскрашен в серый камуфляж, а вдоль борта тянулась горизонтальная синяя полоса с надписью белыми буквами: «полиция». Высоко над БТРом торчала дуга, на которой и мигала красно-синяя «люстра». Снизу за дугу как за поручни держались сидящие на броне автоматчики, одетые в такой же серый камуфляж, бронежилеты и глухие каски с прозрачными забралами, больше похожими на мотоциклетные гермошлемы.

Увлёкшись разглядыванием экипировки современной полиции, Стас потерял осторожность. Слишком высунулся, позволив себя обнаружить. Солдаты на броне вскинули оружие, и по кирпичам оконного проёма защелкали пули. Чертыхнувшись, Пырёв быстро нырнул в укрытие, вжимаясь в стену. «Ну и жизнь пошла! С каких это пор мили… тьфу, чёрт… полиция без предупреждения палит по первому встречному? Как тут требовать соблюдения закона от простых граждан, если сами правохранители творят беспредел!»

Машины, не сбавляя скорость, промчались мимо. Выглянуть Стас рискнул только после того, как начал затихать рёв броневика, замыкавшего колонну. Смотрел вслед удаляющимся проблескам маячков, когда в спину упёрлось что-то твёрдое, подозрительно напоминающее ствол, и донёсся хрипловатый дрожащий голос:

– А ну, стоять, козёл. Дёрнешься, пристрелю… Заяц, обыщи его.

Сбоку появился плюгавый мужичок в очках с жиденькими усиками под тонким носом, с автоматом, висевшим на ремне стволом вниз. На нём был испачканный грязью, видавший виды плащ, носивший следы неоднократной грубой починки. Плюгавый быстро обшарил Стаса, забрав оба пистолета и нож, противно захихикал тоненьким голоском, обращаясь к своему напарнику:

– Этот фраер, кажись, хотел среди бела дня на бэтэры с волынами лезть.

– Отойди от окна, – скомандовал второй.

Ствол перестал давить в спину. Пырёв сделал шаг в сторону и медленно повернулся. Перед ним стояло всего двое вооруженных людей, но это ровным счётом ничего не значило – поблизости могли прятаться другие. Тот, который держал его на прицеле, напоминал моджахеда: заросший, в сильно выцветшем зелёном камуфляже и поношенных берцах. Оружие в его руках представляло собой нечто среднее между пистолетом и автоматом, но точно не пистолет-пулемет. Стас хорошо разглядел только направленный на него удлинённый ствол, забранный в ребристый кожух, и слишком большой, выступающий снизу за габариты ладони куб, в который плавно перетекала пистолетная рукоятка, невольно создавая аналогию с обычным шуруповёртом. Но такое восприятие было, наверняка, ошибочным. Не сверлом же мужик угрожал. А если это пресловутый бластер? Кто знает, в будущем вполне могли создать такую штуковину.

«Моджахед» и его напарник ничем не напоминали виденных только что Стасом полицейских. Одетые с иголочки в одинаковое обмундирование служаки на броневиках своей экипировкой, вооружением и техникой наводили на мысль о принадлежности к элитным подразделениям вроде ОМОН или СОБР, а эти… Кажется, нарвался на бандитов.

– Ты из чьей команды, чмо? – спросил «моджахед», всё ещё держа Стаса на мушке.

Не хватало, чтобы эти любители лёгкой наживы приняли его за такого же бандита, пусть даже из другой, конкурирующей организации. Да и оскорбления от жуликов он никогда не терпел, и терпеть не собирался.

– Сам чмо, – нахально ответил Пырёв.

Бородатого аж подбросило. Не привыкший, как видно, выслушивать столь дерзкие отповеди он едва не закричал срывающимся голосом:

– Говори, сука, не то спалю!

Очкарик в плаще, которого назвали Зайцем, заметно нервничал, держа в дрожащей руке отобранный у Стаса пистолет, постоянно бросая по сторонам опасливые взгляды. Очень похоже, что здесь они всё-таки одни, без остальной братии. Не иначе разведка. Что ж, коли так, есть шанс выпутаться.

В это время над головами зарокотало. В непрерывно нарастающем оглушительном грохоте Стас различил характерный посвист вертолётных лопастей, который ни с чем нельзя спутать. Вероятно, промчавшийся конвой, заметив и обстреляв подозрительного соглядатая, на всякий случай вызвал вертушку, и теперь она прочёсывала местность. Судя по напряжённо вытянутым, устремлённым вверх лицам бандитов, те не понаслышке знали о возможностях этой боевой машины и стояли, оцепенев, внимательно отслеживая на слух её манёвры. Грешно не воспользоваться такой ситуацией.

Пырёв шагнул к «моджахеду» и вбок, уходя с линии огня, отвёл его руку с бластером в сторону, одновременно впечатав колено в пах. Вывернуть из ослабевшей руки оружие после этого не составило труда. В довершение экзекуции на голову бандита обрушилась тяжёлая рукоять его же собственной пушки. Согнутый пополам от дикой боли он упал у ног Стаса. Да так и остался лежать в сложенном виде, точно смятая куча камуфляжной материи.

Они остались один на один с Зайцем. У того с перепугу глаза стали больше очков. Трясущейся рукой он направил пистолет на неторопливо приближавшегося Стаса, пытаясь спустить курок. Сообразив, наконец, что не отключил предохранитель, судорожно ухватился за него, поймал, сдвинул вниз, снова вытянул руку и дёрнул спуск. Раздался сухой щелчок. Очкарик лихорадочно передёрнул затвор. Он и подумать не мог, что в пистолете не окажется патронов. Ну какой, скажите, идиот будет носить разряженное оружие, бесполезное во всех отношениях? Этот вопрос буквально читался у него на лице, когда Заяц непонимающе глазел на застывший в крайнем заднем положении кожух затвора. А Стас уже был рядом. Он спокойно забрал пистолет, снял с затворной задержки, щёлкнул предохранителем и убрал в кобуру, назидательно сказав:

– Оружие осматривать надо, Зайчик, особенно перед применением.

Выступающий кадык очкарика натужно пополз вверх по худосочному горлу и тут же рухнул обратно, продемонстрировав наличие глотательного рефлекса. Пошевелить какими-либо другими частями тела горе-бандит опасался, поэтому смирно стоял, покрываясь липким потом. Стас беспрепятственно снял с его плеча автомат, забрал свой нож, пистолеты и все магазины с патронами. Точно так же обчистил и «моджахеда», оставив тому из вещей только одежду. Когда закончил собирать трофеи, обнаружил, что очкарик весь в испарине до сих пор стоит на том же месте, словно прирос, и даже не пытается скрыться, хотя Пырёв демонстративно игнорировал его присутствие, повернувшись спиной. Несостоявшийся налётчик настолько перепугался, что трусил даже сбежать. И как его в банде терпят? Вот уж действительно трусливый Заяц. Решив придать ему ускорение, Стас направил на очкарика автомат, немного помедлил и неожиданно выкрикнул:

– Бах!!!

Заяц дёрнулся, закатил глаза и вдруг распластался на земельном полу рядом со своим товарищем. Нате вам, обморок. Стас досадливо поморщился:

– Надо же, какое действие способно оказать на человека одно лишь упоминание известного композитора! Интересно, все ли бандиты принимают настолько близко к сердцу музыкальную классику. При случае проверим.

Идти к Центру расхотелось. Углубившись подальше в хитросплетения дворов, Стас нашёл безопасное с его точки зрения место, где приступил к осмотру трофеев. Отобранный у Зайца автомат оказался обычным АКСУ калибра 5,45 миллиметров с укороченным стволом и откидным прикладом. Он выглядел довольно старым и сильно запущенным, но без видимых повреждений и вполне рабочим. А что ему сделается, это же «Калаш», который не будет стрелять только в том случае, если разрезать его пополам. И то не факт. К пристёгнутому магазину серым скотчем был примотан дополнительный. Плюс к этому ещё два аналогично соединенных между собой запасных комплекта. Все полные, по тридцать патронов в каждом. Разжиться у бандитов 9-миллиметровыми патронами не удалось. Видимо, пистолеты у них не в чести. Зато приятно порадовало наличие двух ручных гранат, внешне похожих на широко распространённые в прошлом РГД. Повертев матово-зелёные шары с болтавшимися на взрывателях кольцами и не найдя на круглых боках ничего похожего на маркировку, Стас нацепил гранаты на пояс рядом с ножом. Последним он принялся изучать оружие «моджахеда».

Это был во всех отношениях интересный и весьма необычный экземпляр. Ничего вроде затвора обнаружить не удалось. В тыльной части над рукояткой светилось небольшое табло с обозначением числа, изменявшегося в зависимости от положения размещённого ниже переключателя, который сначала Стас принял за предохранитель. Но в отличие от последнего у рычажка, также сделанного в форме небольшого флага, было не два и не три положения, а целых семь. Каждое обозначено соответствующей порядковой цифрой от «1» до «7». И чем больше цифра, против которой находится переключатель, тем меньше число высвечивалось на экране. Знать бы ещё, что они обозначают. Под указательным пальцем вместо спускового крючка обычная кнопка, и ещё три кнопки поменьше рядом с большим пальцем. Всё говорило о том, что это оружие напичкано электроникой и вполне может оказаться тем самым бластером, как и подумал Стас вначале. Провести испытание с помощью пробного выстрела он не решился из опасения наделать много шума и разрушений. Чёрт знает, каков у него поражающий эффект.

В комплекте шла специальная кобура для пояса, предусмотрительно снятая Стасом с бесчувственного тела бандита. Он приладил её к ремню и сунул туда «бластер». Под курткой тот выделялся не сильно, если её застегнуть. Вот только автомат со всеми запасными магазинами уже некуда прятать. Придётся от чего-то избавляться, чтобы не привлекать внимания, и без того уж ставшего слишком назойливым. Но не выбрасывать же добро на помойку. Пораскинув мозгами, Пырёв подхватил свою амуницию и направился в сторону Плеши. Он уже устроил там тайник, в котором хранился рог Индрика, пусть и остальное, ненужное пока имущество полежит в нём, а после будет видно.

Убедившись в целости рога, Стас припрятал рядом автомат со всем боекомплектом, гранаты и два разряженных пистолета, оставив себе только неизменный нож и «бластер», здраво рассудив, что мир будущего лучше изучать при современном оружии, а не с устаревшими допотопными образцами прошлого века.

Когда вышел из-под фундамента стройки, на улице стало заметно темнее – уже смеркалось, к тому же опустился туман, который вполне мог быть и смогом. Как не назови эту дымку, лучше видеть всё равно не станешь. Ранее намеченные ориентиры, чтобы по ним вернуться к дому Снежанны и её сына, теперь не разглядеть. Можно, конечно, заночевать и здесь, но смрадный запах свалки к этому не располагал. Предчувствуя неизбежные плутания по тёмным пустым улицам, Пырёв сокрушённо вздохнул. Вонь, заполнившая носоглотку, на какое-то время перебила дыхание, дав прочувствовать всю опрометчивость таких действий, и погнала его прочь из Плеши.

Темнело катастрофически быстро. Стас давно отвык от столь стремительной смены дня и ночи, пребывая от этого в лёгкой растерянности. Он бродил между домами, высматривая в них знакомые черты, пытаясь придерживаться верного направления, которое выбрал ещё при выходе со свалки. Получалось плохо. Вернее, совсем не получалось. Дошло до того, что полностью потерял способность ориентироваться и теперь не знал даже где находится Плешь. В окрестностях Трепутивля он запросто мог путешествовать хоть с завязанными глазами, нащупывая нужный путь с помощью Силу… А что, собственно, мешает применить её на Земле? Это у Кощея магия здесь не работала, но ведь Стас-то землянин, и он у себя дома, хоть и в будущем. Его Сила к тому же не имеет ничего общего с магией. Или всё же имеет? Интересный вопрос, надо будет на досуге поразмыслить.

Он прижался к стене ближайшего дома, сосредоточился и послал Силу вперёд. Силуэты зданий проступили в темноте чёткими контурами, словно смотрел на них через прибор ночного видения. Причём узрел не только то, что попадало в зону видимости, а и дальше, проникнув за дома и препятствующие обзору неровности ландшафта. В голове складывались образы участков местности, преодолеваемые Силой, давая возможность определить направление. И Стас пошёл за ней, уже точно зная, в какую сторону надо двигаться, где и куда свернуть.

Вот и нужный дом. С помощью Силы «увидел», что в нём не одна, а несколько жилых квартир. Там тоже обитали люди. Но те другие сейчас его не интересовали, потому что вдруг накатила тревога. Илья был дома один, и он… плакал. Сила передала терзавшие душу мальчика переживания. Боль утраты, чувство одиночества и пустота, какая бывает лишь у человека, доведённого до крайней степени отчаяния. Что-то случилось. Неужели умерла мать?

Стас буквально взлетел по лестнице на третий этаж, перепрыгивая ступеньки, и ворвался в квартиру, где обнаружил Илью. Тот сидел на грязном полу посреди комнаты и тихо рыдал, обхватив руками давно не мытую голову. В комнете царил настоящий погром. Впечатление такое, что здесь похозяйничал полтергейст. Помимо перевёрнутой мебели повсюду в беспорядке валялись разбросанные вещи. Стас и не подозревал, что их у этой бедной семьи так много. Где только хранили всё? Диван Снежанны сиротливо лежал на боку, её самой нигде не было. Илья никак не отреагировал на шумное появление Стаса, продолжая сидеть, уткнув глаза в пол.

Опустившись на корточки рядом с парнем, Пырёв тронул его за плечо:

– Илюха, что случилось? Где мать?

Наконец тот поднял залитое слезами лицо, едва не заставив Стаса отшатнуться. На него смотрели совершенно пустые глаза убитого горем старика, но никак не пятнадцатилетнего подростка.

– Мамку… забрали, – глотая слезы, промямлил он.

– Куда забрали? Кто?

– Они пришли днём… Сказали, платить надо за квартиру… За то, что живём тут… Я говорил им, что нам нечем платить,… что ни я, ни мамка не работаем… Но им всё равно. Ржали только… Все продукты забрали. У вас, говорят, мужик появился, вот он пусть и платит… Это про тебя, дядя Стас.

– Мать-то где?

– У них… Они сказали, что когда за квартиру заплатим, тогда и мамку отпустят.

– Им что продуктов тех мало?

– То, говорят, задолженность… Мы им не платили, как Петьки не стало.

– Понятно. Так ты скажешь кто такие «они»?

– Бандиты местные, что наш квартал держат. Пока Петька живой был, они к нам не лезли, свои ведь… И потом тоже не особенно трогали. Знали, что взять нечего, а тут… Донёс им кто-то про тебя, вот и заявились. Наверно, хмырь тот с пятого этажа, у которого я кружку брал…

– Куда они её повели?

– К себе на «малину», больше некуда. Тут рядом, через две улицы. Раньше там какая-то контора была, в ней обосновались. Дядя Стас, ты заберёшь мамку?

– Заберу. Только отведи меня на эту «малину». – Пырёв достал из кобуры трофейный «бластер» и показал Илье. – Знаешь что это?

Глаза у парня в изумлении распахнулись, мгновенно высушив слезы. Не отрывая взгляда от необычного оружия, он с благоговейным восторгом проговорил:

– Ух-ты! Излучатель! Откуда он у тебя?

– Что ещё за излучатель? Бластер что ли?

– Не, бластер не такой маленький. Его на танки ставят. А это ВЧИР, то есть «высокочастотный излучатель ручной». Ты что, его не знаешь?

Удивлённое выражение застыло на мальчишеском лице. Не может быть, чтобы такой взрослый дядька не разбирался в «элементарном», известном всем и каждому оружии. Тем более в том, которое таскает с собой. Да, что ни говори, а Стас выглядел дремучим даже в сравнении с несовершеннолетним пацаном из будущего, знавшим не в пример больше. Что, впрочем, и следовало ожидать.

– Я немного отстал в техническом развитии, – попытался оправдаться Пырёв. – Как работает эта штука?

– Ну ты, дядь Стас, даёшь. – Илья умело подхватил протянутый пистолет-излучатель, повертел, осматривая, пощёлкал боковыми кнопками, отсоединил от рукоятки нижний блок. – Видишь, это съемный аккумулятор. Когда он полностью заряжен, горит зеленый огонёк; а когда разряжен, то красный. У этого светится жёлтый, значит, разряжен наполовину.

Илья вставил блок на место и показал Стасу на небольшой экран с цифрами:

– Здесь число выстрелов, которые можно сделать с этим аккумулятором. Оно зависит от фикус… Нет, фокс… Короче, чем шире луч, тем больше выстрелов. А чем он уже, тем дальше бьёт, но на меньше выстрелов хватит. Понял?

– Да. Это ты, наверное, про фокус говорил?

– Ага, про фик… про него, в общем. А ширина его вот этим флажком регулируется. На семёрке самый узкий луч, на единице самый широкий.

– И как он поражает цель? В смысле, что при этом происходит?

– Да из какого ты века?! – Вопрос мальчишки был риторическим, он хотел всего лишь подчеркнуть жуткую неосведомлённость собеседника, но вышло так, что сердце Пырёва при этом испуганно прыгнуло, едва не застряв в горле. Чёртовы рефлексы, чтоб их…

– Считай, что я житель конца двадцатого века. Вот и объясняй с учетом этой поправки. – Тон получился слегка резковатым, зато удалось завуалировать испытанный только что шок и успокоиться. Но Илья не обратил внимания на грубость, задумался, устремив глаза в покрытый копотью потолок, немного помолчал, потом спросил:

– Микроволновую печку знаешь? – Утвердительный кивок Стаса воодушевил его на дальнейшие пояснения: – Микроволновка – это такой же ВЧИР, только в ней применяется самый широкий луч. Действует на коротком расстоянии, охватывает большую поверхность. Чем луч тоньше, тем дальше бьёт. Потому ВЧИР можно регулировать по длине и ширине.

– Я правильно понял, что увеличение дальности крадёт покрываемую лучом площадь, а увеличение площади сокращает дальность?

– Точно. Ну а действие… Луч этот поджаривает всё, через что проходит. Взрывает боеприпасы, кончает электронику всякую. На сопровождении особо важных транспортов менты частенько такими излучателями поливают всё вокруг. Только не ручными, как этот, а здоровенными. Они их на бэтэры ставят или с вертушек палят. Если засада какая поджидать будет, там в ней все сварятся или подорвутся на своих же боеприпасах. Заложенные мины рванут раньше или электрозапалы не сработают. Лучей этих не видно, а защиты от них почти никакой.

Стас выказал невольное восхищение:

– А ты, я смотрю, настоящий эксперт в оружии. Откуда такие познания?

Илья, кажется, смутился.

– Да ничё такого, – скромно пробормотал, отдавая Пырёву излучатель. – У нас каждый пацан с этим знаком. Кто к бандитам ходит, у кого приятели там или родственники, а кто и сам уже давно в бандитах… Раньше-то всякой электроники полно было, научились её в дело пускать. Сейчас всё меньше попадается. Да вот…

Раскидав валявшуюся на полу одежду, Илья извлёк из-под неё плоский квадратный прибор, похожий на миниатюрный ноутбук. От него тянулись два коротких провода к самодельному блоку питания из нескольких собранных вместе батарей-аккумуляторов, обмотанных синей изолентой. Паренёк поднял крышку, изнутри оказавшуюся экраном, как и предполагал Стас, только клавиатуры под ней не было.

– Что это?

– Мой DVD-плеер, – не без гордости пояснил подросток, шмыгнув носом. – Последний прибор, что я нашёл и отладил. В рабочем состоянии, между прочим, только вот батареи разрядились. Их тоже трудно доставать стало, разве только у бандитов и купишь. Приходится экономить, чтобы хоть для фонарика было. Свет нужнее. А по «ди-ви-ди» я уже все фильмы посмотрел. Правда, их у меня не так много было.

С этими словами он протянул Стасу несколько коробок с лазерными дисками. Выцветшие этикетки на них изображали всевозможных монстров с окровавленными клыками, перекошенные ужасом лица людей и всё остальное в том же духе. Пырёв бездумно перебирал похожие один на другой диски, не особо вчитываясь в названия фильмов, когда вдруг увидел нечто знакомое. Всмотрелся, прочёл: «Царь Кощей». Вот уж действительно Бессмертный! По сей день его помнят.

– А-а, классный ужастик, – одобрительно покивал Илья, заметив, что Стас заинтересовался диском. – Я его несколько раз пересматривал. Жаль только, что Кощея в конце убивают, он мне понравился.

– Чем это? Он же злодей.

– Ну, то он к олигархам злой, а от людей только защищался, когда олигархи отправляли тех его убивать. Кощей обычный бандит.

Опять эта детская наивность – если человек разбойничает, грабит и убивает хозяев с их приспешниками, значит он хороший, потому как делает праведное дело. А те, кто хочет лишить его жизни, и есть самые настоящие злодеи.

– Он ещё и волшебник… – Илья самозабвенно продолжал характеризовать любимого героя, но вдруг осёкся и с грустью в голосе закончил: – Сюда б его. Мы с ним тогда бы враз мамку отобрали.

Кудрявая голова Ильи снова поникла, вот-вот расплачется. Похлопав парня по плечу, Стас ободряюще прикрикнул:

– А ну-ка, хватит киснуть. Пора за матерью идти. Показывай, где там твои бандиты прячутся, сейчас мы с ними разберёмся.

Ох, зря он так сказал. Глядя на уверенно шагавшего впереди Илью, Пырёв начал жалеть, что своей бравадой невольно вселил в мальчугана слишком большие надежды на благополучный исход этого дела. Он лез в бандитское логово наобум, не имея в голове никакого разумного плана и представления о том, чем закончится их вылазка. Последствия могли быть самые непредсказуемые вплоть до летального исхода. Ему-то что, если даже убьют, то пострадает лишь пресловутое псевдотело, а как быть парню и его матери? Значит, придётся действовать осмотрительно.

К «малине» подошли под утро, как только забрезжил рассвет, а на фоне начинавшего бледнеть неба стали вырисовываться просевшие крыши домов. Бандиты облюбовали под свою резиденцию типовое одноэтажное здание, занимавшее довольно приличную площадь. Перед входом никого не было, но это никоим образом не значило, что его не охраняют. Подросток подтвердил догадку, заявив, что если войти внутрь с оружием, там никто не будет церемониться и тем более вступать в переговоры, а просто расстреляют из-за угла. Не желая оставлять в руках бандитов излучатель, Стас передал его Илье, наказав спрятаться где-нибудь поблизости и держать под прицелом вход.

– Смотри ненароком меня не задень, – предупредил напоследок. – Нож тоже снимать надо?

– Не, – малец отрицательно мотнул головой, – бандиты только на огнестрел так кидаются, а на перья им плевать.

– И на том спасибо, а то совсем бы себя голым чувствовал. Всё, прячься.

Парнишка моментально исчез. Профессионал, нечего сказать. Вроде только рядом был, миг – и нет его. Жизнь в трущобах и не такому научит. Стас повернулся к двери, глубоко вдохнул, пытаясь не обращать внимания на вредные примеси в атмосфере, и направил Силу внутрь здания.