Череп носился верхом на лошади вдоль береговой линии. Громко, во всю глотку крыл матом отступающих солдат, пытаясь остановить и снова послать их в бой. В конце концов, это ему кое-как удалось, когда, не раздумывая, зарубил пару кочевников, которые, демонстративно наплевав на крики своего предводителя, прошли мимо него, направляясь в лагерь.

Войско стало собираться на берегу, приводя себя в порядок, поджидая, когда к ним присоединятся остальные, ещё не успевшие покинуть лед.

– Хорош прохлаждаться, уроды! – злобно орал Череп. – Наддайте этим фраерам по их мягкому заду. Они же не воины! Возьмите город, и всё, что там есть, будет вашим! Вперёд, я сказал!

Нестройный хор голосов исторг некое подобие приветственного крика, начисто лишённого энтузиазма. Повинуясь властному движению руки вождя, указующей на крепость, толпы кочевников опять начали спускаться на реку.

И снова им пришлось преодолевать простреливаемое защитниками пространство. Падали убитые и раненые, подстёгивая своим примером бежать ещё быстрее, что нисколько не прибавляло уверенности и без того деморализованным после первого отступления скитам. Конечно, они достигли стен и полезли наверх по многочисленным лестницам, шестам и верёвкам, как принесённым с собой, так и брошенным здесь, на месте предыдущего неудачного штурма. Какими бы меткими ни были стрельцы, они просто физически не в состоянии перебить столь большое войско. Битва снова переросла в рукопашную. Ополченцы и стражники сошлись со штурмующими на мечах и копьях, калеча и убивая друг друга, падая вниз поодиночке и в мёртвой сцепке с врагом.

Стараясь уследить за всем сразу, Пырёв метался по смотровой площадке, успевая рубить мечом поднимавшихся скитов. Иногда казалось, что те прорвались и вот-вот вытеснят горожан с их позиций. Но в следующий миг копья защитников сминали врага, сбрасывали его со стен и опрокидывали установленные штурмовые приспособления. Недалеко от башни кочевникам удалось полностью захватить небольшой участок стены. Еще немного и через этот плацдарм беспрепятственно потекут силы захватчиков, если тем удастся его удержать. Туда уже спешил резерв, но катастрофически опаздывал. Заткнуть эту брешь Стас отправил единственного продолжавшего находиться у него под рукой человека – Горыню. Когда тот со своим чудовищным оружием вырос перед скитами, один только внешний вид богатыря с занесённой рогатиной остановил кочевников. Они просто-таки оцепенели. Дальше началась настоящая расправа. Иное название этому действу и не подберёшь. Рогатина великана просто разрубала вражеских солдат надвое. С чавканьем проходила сквозь плоть, а затем со звоном ударялась о камень, единственную преграду, что могла остановить это страшное оружие. Под этакую музыку Горыня и дошёл до бойниц: «чвак, дзинь!», шаг вперёд, замах, снова «чвак, дзинь!», шаг вперёд… И так пока все оказавшиеся перед ним враги не распались на две неравные части, грудой сваленные под его ногами.

Наступил момент, когда натиск атакующих ослаб и начал затухать, постепенно сходя на нет. Подоспевшее подкрепление плотно закупорило все прорехи в обороне и не давало скитам ни единого шанса проникнуть за её линию. Стрельцы, получив полный доступ к бойницам, с успехом сбивали штурмующих ещё на подъёме. Не выдержав плотного обстрела, кочевники побежали.

Встречавший их на берегу Череп опять бесновался, последними словами понося нерадивых вояк. Благодаря лужёной глотке, отборному трёхэтажному мату и недвусмысленной демонстрации обнажённого меча в правой руке, вождь снова остановил отступление своей армии. В этот раз пришлось приложить не в пример больше усилий, чтобы собрать беглецов и отправить на повторный штурм. Нехотя, но двинулись, уже не издавая ни единого звука. Уставшие от постоянного челночного бега и двух предыдущих стычек, они даже не бежали. Просто шли быстрым шагом. Вновь запели пущенные стрелы, частой гребёнкой прореживая скитский строй. Не дойдя и до середины реки, кочевники повернули назад. Всё, хватит! На сегодня им достаточно беготни, драк и смертей. Ничто больше не могло заставить скитов снова ринуться в бой. Даже неугомонный Череп это понял, потому как молчал, угрюмо взирая на пробегавших мимо него людей, спешивших укрыться в лагере, безошибочно читая по их лицам явную неохоту вступать в бессмысленную бойню.

Стас расстегнул ремешок шлема. Сняв его, с облегчением вытер пот со лба. По телу гуляла мелкая дрожь. Давал о себе знать ещё гулявший по крови адреналин. Хотелось лечь прямо на пол, расслабиться, отрешиться от всего хотя бы на миг. Но до полного спокойствия пока далековато. Враг никуда не делся. Лишь отступил, по-прежнему держа город в осаде. Скоро последует новый штурм, и к нему надо быть готовым. А пока не помешает осмотреться, подсчитать погибших и оставшихся в живых.

Убитыми горожане потеряли на удивление мало. Правда многие оказались ранены. Зато их основная часть ещё была способна держать оружие и продолжать сражаться. Однако и такие потери для Трепутивля значительны, не взирая на то, что солдат врага после первого боя лежало под стенами города раз в десять больше. Сказывался изначальный численный перевес кочевников.

Когда не получается воевать числом, это делают умением. А какое умение у ополченцев, только что набранных из горожан. Недостаточно его и у городской стражи, где все до единого солдата – новобранцы, не нюхавшие пороха, за исключением их начальника. И ведуны к ним в придачу, которые хорошо умеют бороться с нежитью и колдунами, но, являясь, по сути, просто одиночками, охотящимися на нечистую силу, тоже ничего не смыслят в военном деле.

Столь удачный исход боя Стас объяснял только счастливым везением и хорошо поставленной разведкой. Неизвестно, какая из этих причин стала главной. Ведь могло всё сложиться иначе. Будь кочевники хоть чуточку напористее и решительнее, они, может статься, и захватили бы ворота, не смотря на то, что Пырёв сосредоточил здесь довольно крупные силы горожан. Или прорвали бы оборону на любом из участков северной стены, где защита была куда слабее.

С удивлением и запоздалым испугом Стас узнал от Михайлика о серии магических атак, предпринятых скитами во время боя. Ведунам удалось отразить их все, заплатив за это жизнями двух своих соратников, от которых остались только покрытые гниющей слизью скелеты. Один ведун потерял руку, самолично отрубив ее по локоть, когда пальцы покрылись коростой и начали сочиться гноем, а разложение продолжало вгрызаться в плоть, продвигаясь дальше по предплечью. Теперь ведунов осталось десять, один из которых без руки. Приходится только гадать, какие сюрпризы преподнесёт Череп во время следующего штурма.

Но скиты, кажется, никуда не спешили. Суматоха, царившая в их лагере после отступления, постепенно улеглась. На вражеский стан опустилась зловещая тишина.

Временное перемирие обе стороны использовали для сбора трупов и похорон, которые свелись к простому сжиганию покойников. Скиты затратили на это гораздо больше времени, убирая с реки мёртвые тела соплеменников. А их погребальный костёр, огромный по сравнению с костром в Трепутивле, окончательно погас только к следующему восходу Луны.

Основные потери понесли стражники со стрельцами. Доспехи погибших людей Кардаша частично достались копейщикам Горыни, сразу заступившим в караул, чтобы дать отдохнуть страже. Ряды ополченцев пополнили резервистами. Со стрельцами было сложнее. Всех охотников, кого сумели собрать по городу, и так уже поставили под ружьё. Пришлось привлекать гражданских, кто имел хоть какие-то навыки обращения с луком или арбалетом. Тут вдруг выяснилось, что стрел и сулиц ещё на один такой бой вряд ли хватит. В предыдущем сражении выпустили в неприятеля больше половины всего имевшегося в городе боезапаса. Охотники доставали из загашников последние припрятанные на чёрный день наконечники да перья, крепили их к древкам, которые строгали и полировали камнями с проделанными в них круглыми отверстиями прямо здесь, на позициях.

Стас отправил Михайлика с Аркашей к мастерам-лучникам за пополнением боеприпасов, и вскоре к защитникам стали прибывать грузы. Сначала по одному в час, потом чаще, пока их поток не превратился в двигавшуюся в обе стороны нескончаемую вереницу, змеей петлявшую по улицам города. Мастеровые, кто на подводе, кто на санях или волокуше, а кто просто верхом свозили все свои запасы сулиц, стрел и наконечников, сваливая всё это перед ополченцами, и спешили назад за новой партией. Впору было создавать ещё один арсенал, что Пырёв и сделал, арендовав для этой цели вместительный сарай в ближайшем дворике.

Скиты по-прежнему вели себя тихо. В их лагере дежурил сменный караул, в то время как основная часть войска забилась в тёплые палатки, озаряемые изнутри светом очагов. В тёмном небе над станом кочевников постоянно висел густой туман из пара и дыма.

Берендей, продолжавший наблюдать за скитами, тоже не замечал никаких особых шевелений во вражеском стане. Зато сам непрерывно копил силы, собрав под своё крыло уже порядка десяти тысяч волколаков. Они всё прибывали, заполняя окрестные леса. К ним присоединился слегка оправившийся от раны Ганнибал. Едва почувствовав себя лучше, он выполз из логова и приступил к исполнению обязанностей второго генерала, о чём Косолапов не замедлил сообщить Пырёву.

Это затишье действовало на нервы. Ничего хорошего Стас от него не ждал. Больше всего боялся, что кочевники скрытно перебросят основные силы на другое направление и неожиданно ударят оттуда. Чтобы этого избежать, он разделил армию нежити. Ганнибалу приказал с частью войска остаться у скитского лагеря. Пусть наблюдает, продолжая собирать подходивших оборотней. Косолапову же с остальными его партизанами велел засесть в лесах с южной стороны Трепутивля. Берендей должен был взять этот район под свой неусыпный контроль и следить за подступами к городу широким сектором с востока до запада.

Получив доклад, что его приказ выполнен, Пырёв не успокоился. Он хорошо помнил армейскую мудрость – для надёжной обороны нужно создать сильную группировку войск на направлении главного удара. Знать бы ещё, откуда ждать этот удар. Будет ли Череп упрямо лезть на Северные Врата или предпочтёт действовать более гибко и хитро? Проблема заключалась в том, что оборону приходилось держать по всему периметру городских стен, растягивая войско и лишая его возможности собраться в единый кулак. Это истончало линию обороны. Как известно, где тонко, там и рвётся, стоит посильнее нажать. Скиты с их численностью вполне могут успеть прорваться в любом месте задолго до подхода резервов. Значит, надо эти самые резервы сделать более мобильными. Стасу пришла в голову идея создать летучие конные отряды.

Командовавшему ополчением Тихомиру он поручил выяснить, кто из его людей имеет собственную лошадь, и посадить эту часть войска верхом. Отбитых у скитов коней передали ещё трёмстам безлошадным ополченцам. В общей сложности Тихон сформировал конный отряд численностью около полутора тысяч воинов. Это было уже что-то. Стас придвинул появившуюся в его распоряжении конницу вплотную к Северной стене и оставил здесь, как усиление. Теперь в случае чего можно быстро перекинуть их на любой другой участок сражения, где потребуется ввод дополнительных резервов. Копейщиков Горыни полностью передали под начало Кардаша, и тот в свою очередь с лихвой восполнил ими потери в страже и отрядил мужиков на службу в карауле по всем трём городским воротам. Самого Горыню оставили на месте прошедшего боя. Всё же Стас надеялся, что кочевники снова будут атаковать именно здесь. Тогда не придётся ничего переигрывать и растасовывать и без того малочисленное войско.

Следующая попытка штурма, последовавшая через три сполоха, полностью оправдала эти ожидания, не преподнеся никаких сюрпризов. Ганнибал заранее предупредил о подготовке скитов к бою, но те и сами не делали из этого тайны, открыто выстраиваясь на берегу. Не смотря на значительный перевес в живой силе, кочевники провели атаку вяло. Отбить её не составило труда. После этого Череп долго ничего не предпринимал, спокойно отсиживаясь в лагере, словно решил взять город измором.

Постоянно ждавший нападения Стас держал войско в полной боевой готовности, ни на минуту не ослабевая бдительность. Донимал Ганнибала расспросами о действиях кочевников и обстановке в их стане. В таком напряжённом ожидании прошло полтора месяца. Время от времени скиты делали вылазки, используя тактику мелких диверсионных отрядов, но ничего этим не добились. Стража исправно несла службу на всей крепостной стене и не давала кочевникам просочиться в город. Да и берендеи вовремя сообщали о передвижении диверсионных групп. Это напоминало разведку боем. Скорее всего, скиты прощупывали оборону, выявляя слабые места. Кроме того, они разослали конные разъезды, патрулировавшие подступы к городу, которые иной раз попадали на закуску волколакам. Что делать, оборотням тоже хочется есть.

Такое шаткое перемирие не могло длиться вечно. Зима шла на убыль, небо серело, превращаясь из непроглядной тёмной ночи в пока ещё густые сумерки, постепенно вбирая свет восходившего где-то вдали, пока невидимого солнца. С каждым прошедшим сполохом слабели морозы. Вряд ли Череп изначально планировал торчать столько времени у Трепутивля. Наверняка намеревался быстро захватить город и закрепиться в нём до наступления весны. Тогда княжеские дружины оказались бы между двумя неприятельскими базами – самим Трепутивлем и Пограничной Крепостью, что заставило бы князя воевать на два фронта. Столкнувшись с яростным сопротивлением и потерпев неудачу, разрушившую план молниеносной войны, Череп всё же не спешил расстаться с идеей занять стратегически важный рубеж. Но время поджимало, неумолимо приближая скорую оттепель, грозившую таянием льда. К тому же к осаждённому городу могла подоспеть помощь из Суматошья. Тогда на два фронта придётся воевать уже скитам. По логике вещей они должны поторапливаться, а значит скоро пойдут на решающий штурм…

Двое суток скиты не беспокоили вылазками. Они вообще не покидали лагерь, окутанный таинственной дымкой испарений и молчаливым спокойствием, за ширмой которого, как чувствовал Стас, готовилась новая хитроумная операция. Началась она, как и всегда до этого с общего построения кочевников у береговой линии. Строились они долго, собираясь в толкавшуюся и бряцавшую оружием многолюдную толпу. Необычным было лишь то, что на этот раз все воины оказались верхом. Если бы не их явное намерение атаковать город, Стас подумал бы, что они пакуют чемоданы и собираются восвояси.

Он не услышал никакого сигнала или команды, повинуясь которому широкая стена вражеских солдат дружно пришла в движение и ринулась вперед. Волна за волной всадники спускали коней на реку и нарастающим валом мчались на город, сильно напоминая наступающую татаро-монгольскую орду. Летевшие им навстречу стрелы не в состоянии были даже слегка задержать это цунами. Хотя падали кучно, с завидным постоянством выбивая наездников из сёдел и опрокидывая животных. Река превратилась в людское море, неумолимым прибоем быстро надвигавшееся на Трепутивель, стремясь поглотить в своей пучине, сломать стены и перемолоть в беспощадной мясорубке всех, кто осмелится встать на пути бушующей стихии. Когда первая волна докатилась до стен, с берега ещё продолжали съезжать конные воины. И не было видно конца их потоку. Похоже, скиты пошли на решительный штурм, задействовав для атаки все имевшиеся у них людские ресурсы.

Снизу взлетели «кошки». Их уже ждали. Горожане принялись рубить по верёвкам, предусмотрительно прикрываясь щитами от арбалетных стрел. Наблюдая за противником с высоты башни, Стас недоумевал, как такое огромное количество солдат и лошадей сможет уместиться под стенами. Первые должны быстро, без задержек вскарабкаться наверх, чтобы освободить место идущим сзади. Иначе они попросту передавят сами себя. Но такое вряд ли возможно, пусть даже не будет никакого противодействия со стороны защитников города. Что же в таком случае задумал Череп? Неужели подражает китайской тактике людских волн, пытаясь задавить численностью?

Ответ пришёл чуть погодя, когда поток спускавшейся на реку конницы, наконец, иссяк, а у стен по прикидкам Стаса уже находилась добрая половина орды.

«Упырь, они обходят город!» – Это подал голос Ганнибал. Он с примерно шестью тысячами оборотней занимал господствующую высоту за лагерем скитов и мог видеть всю картину боя, как на ладони.

Из его сбивчивых пояснений и туманных образов Стас выудил главное – скиты под прикрытием стен пустили два конных отряда численностью около восьми тысяч воинов каждый в обход Трепутивля по руслу замёрзшего рва: один на восток, другой на запад. Лихорадочно соображая, Пырёв старался понять, чего хотели добиться кочевники таким манёвром? Планируют ворваться в город ещё в двух местах или где-то соединиться и ударить разом, захватив другие ворота? Последнее не лишено смысла. Тогда их наиболее вероятная цель – Южные Врата с противоположной стороны города, куда оба отряда должны прибыть почти одновременно и где, как мог решить Череп, нет войск.

Действительно, Пырёв стянул к северной стене почти всё ополчение, сняв отряды, прикрывающие западную и восточную стены, отдав их безопасность на откуп лишь небольшим по численности караулам. Но самое дальнее подразделение из тысячи ополченцев и еще одной тысячи стражников он оставил нетронутым на южном рубеже. А ещё за городом, в лесу, затаилось порядка семи тысяч оборотней Косолапова. Этих отрядов может вполне хватить для обороны Южных Врат при умелом использовании. Но среди них не было ни одного мало-мальски опытного солдата, помимо единственного ведуна, командовавшего ополченцами. И отсюда, с севера, никого не снимешь, поскольку понадобятся все силы для отражения такого мощного штурма. Резерв, правда, придется всё же перебросить. А пока…

«Косолапов, ты готов действовать?»

«А то. Хоть сейчас. Засиделись мы чегой-то».

«Ну, тогда бери своих подопечных и бегом к городу. Дойдёшь до рва, двигайся вдоль него на восток. Увидишь скитов, устрой им засаду. Нападай, когда приблизятся. Понял?»

«Куда понятней».

Ну вот, с одним обходным отрядом разобрались. Даже если он послан для захвата Восточных Врат, волколаки надолго его займут. Пусть не уничтожат полностью, зато прилично потреплют. По крайней мере, скитам уж точно будет не до штурма. Что касается второго, то с ним придётся разбираться самим.

На стене и надвратной башне уже во всю шёл бой. Не было здесь ни одного горожанина, ополченца или стражника, не махавшего сейчас мечом или копьём. Защитники пока держались. Вдоль линии бойцов бегал Кардаш. Отдавал короткие приказы, указывая на слабые места в обороне. Переставлял туда людей, блокируя опасные участки. При этом не забывал поглядывать на башню, откуда Пырёв мог в любую минуту подать какой-нибудь знак. Поймав его взгляд, Стас поманил Кардаша к себе.

– Оставайся командовать здесь, – сказал подскочившему воеводе. – Действуй в том же духе. Я забираю наших конников на Южные Врата.

– Они прорываются там? – догадался старый вояка.

Стас кивнул:

– Да, нас обходят с двух сторон.

– Сам справишься?

– Я очень сильно постараюсь. – Пырёв изобразил зловещую полуулыбку, будто собирался съесть на завтрак оба скитских отряда. Упырь, одним словом.

На долгое прощание времени не было. Враг вынуждал действовать быстро, нельзя дать ему перехватить инициативу. Через считанные минуты Стас верхом на Лумумбе нёсся на юг во главе полуторатысячного конного отряда. Уже в лабиринте городских улиц его настигло сообщение Косолапова:

«Упырь, по рву скачет отряд кочевников. Прошли под мостом, мимо ворот. Идут прямо на нас, их примерно столько же. Мы нападём с насыпи. Ох, и повеселимся!..»

Значит, всё же на Южные Врата нацелились. До этого Стас ещё сомневался. Вопреки здравому смыслу эти два отряда могли выполнять совсем разные задачи. Тот, на который напал Косолапов, к примеру, вполне мог идти к Восточным Вратам. Однако миновал их, проследовав дальше на юг. С этим всё ясно. А вот цель второго обходного отряда пока под большим вопросом. Вполне возможно, полезут не с юга, а с запада, прямиком через стену. Как не хватало сейчас берендеевых глаз. Теперь всё сам. Придётся делать крюк, чтобы проскочить вдоль западной стены. На месте посмотрет и расспросить караульных. Бережёного, как говорится, бог бережёт.

Они неслись через город бешеным галопом в сильно растянутой колонне. Ширина улиц не позволяла передвигаться более компактно. Всё больше забирая к западу, Стас вывел отряд к стене. Здесь было тихо, никакого боя. Тревожные взгляды стражников молчаливо провожали мчавшуюся низом конницу. Миновав центральную часть и не встретив ничего похожего на прорыв неприятеля, Пырёв на скаку крикнул вверх:

– Скитов не видели?!

В ответ с разных сторон посыпалось:

– Видали!

– По рву скачут, гадюки!

– Тыщ с десяток, мабудь!

– Ходко на полдень ушли!

– Мы их обстреляли малость, да они на то никакого внимания! Как ехали, так и ускакали дале!

Понятно, здесь делать нечего.

– Быстро к Южным Вратам! – бросил Стас через плечо, пришпорив замедлившего ход Лумумбу.

Там-то уж наверняка шёл бой. Тяжёлый бой с врагом, во много раз превосходящим силою. Не затеял бы Пырёв инспектировать западную стену, глядишь, подоспели бы к месту сражения гораздо раньше. Упущенное время играло на руку скитам, с каждой минутой унося всё новые жизни защитников города, и без того малочисленных. Но пройти мимо, не убедившись в безопасности этого участка, который оставался в тылу, Стас не мог. По опыту знал – то, чего больше всего не желаешь и стараешься всеми силами избежать, как правило, непременно случается. Поэтому лучше подстраховаться. Зато теперь точно знал, что атаки на западную стену пока не будет. А вот прорыв Южных Врат из разряда предположений перерос в довольно реальную и чертовски неприятную перспективу.

Звуки боя стали слышны задолго до того, как отряд миновал последние дома, отделявшие жилую часть города от привратной площади. Едва выехав на открытое место, Пырёв охватил быстрым взглядом развернувшуюся здесь баталию, мгновенно поняв, насколько всё плохо.

Скитам удалось захватить башню и привести в действие механизмы подъёмного моста. Теперь он опущен, а через распахнутые ворота многолюдной рекой в город прут вражеские солдаты. Жидкая дуга из ополченцев пытается удержать кочевников и снова пробиться к воротам, но те продолжают напирать.

Вдруг правый фланг ополчения распался. В пробитую брешь без промедления хлынули скиты, тесня разрозненных горожан. Сюда Стас и решил ударить. Махнув мечом, показал нужное направление. Подправил ход коня, чуть притормозив, чтобы колонна успела подтянуться. Прорвавшиеся скиты уже огибали ополченцев, грозя зайти им в тыл.

– Даёооошь! – что есть мочи заорал Стас, размахивая мечом над головой, вообразив себя лихим казачьим атаманом.

Конный отряд подхватил этот крик и с диким гиканьем на полном скаку врезался в строй врага, опрокидывая пеших и кромсая мечами верховых.

Неожиданное появление конницы вызвало эффект разорвавшейся бомбы. Скиты, уже мнившие себя победителями, никак не могли взять в толк, что же такого произошло. Почему им до сих пор не удаётся втоптать в мостовую, казалось бы, наголову разбитого неприятеля? Какое-то время они пребывали в прострации, чем не замедлило воспользоваться ополчение, быстро ликвидируя прорыв. Горожане, выбитые из строя, спешили обратно, занимая свои места. В их глазах отчаянная решимость идущих на смерть сменилась надеждой на победу. Пока робкой, но всё же. Ведь с ними теперь сам Упырь, Усмиритель Нежити.

Не дав противнику опомниться, Пырёв повёл свои отряды в контратаку.

Бросив к чёрту повод, орудовал сразу двумя мечами. Вертел ими, подобно лопастям вертолёта расчищая дорогу перед Лумумбой. Умный конь аккуратно перешагивал трупы и раненых, сразу занимая едва освободившееся место. Рядом продвигались другие конники, непрерывно работая мечами.

Вскоре они рубились уже между воротных створок под полукруглым сводом каменной арки. Так и шли вперёд – конница на острие атаки, в прорыве; пехота позади добивает оставшихся в тылу окруженцев и берёт штурмом засевших в башне кочевников.

Наступление скитов завязло. Все, кто ещё остался, сгрудились на мосту, из последних сил стараясь, во что бы то ни стало, удержать хотя бы его. Победа будет за тем, в чьих руках подъёмный мост и башня.

Понимая это, Стас не ослабевал натиск. Раз уж враг начал гнуться, надо давить его до конца. Вот и ворота позади – копыта стучат по деревянному настилу моста. Скиты окончательно перешли в оборону, ожесточённо сопротивляясь. Но их ряды стремительно таяли, не смотря на маниакальное упорство, с каким сопротивлялись кочевники. Ополчение продолжало идти вперёд, а глубина фронта становилась всё меньше. Вот Лумумба уже ступил на камень, сойдя с подъёмного моста, и шаг за шагом начал уверенно пересекать ров.

Настал момент, когда их отделяла от противоположного берега лишь небольшая горстка верховых скитов числом всего-то порядка сотни воинов, до этого не лезшая в общую свалку. Последний резерв с командиром, гордо восседавшим на своём скакуне впереди отряда, с до боли знакомым лицом, отмеченным шрамом через левую глазницу. Он ещё живой?

Стас развёл мечи в стороны, останавливая идущее за ним войско.

– Какая встреча! – крикнул Богбиру, едва отдышавшись. – Великий Скал дал тебе ещё одну попытку выслужиться?

Если так оно и было, то одноглазый и здесь облажался, с треском провалив очередное задание. Поэтому, скорее всего, других попыток ему больше не видать.

Да, положению Богбира не позавидуешь. Потерять за считанные часы почти десятитысячное войско, причём после того, как уже практически ворвался в крепость. Второй ударный отряд, обходивший город с востока, так и не появился. Не зная причин его задержки, Богбир до сих пор надеялся, что вот-вот из-за поворота стены появятся свежие силы и довершат начатое им вторжение, но… Время шло, а чуда так и не происходило. Между тем, перед ним стоял человек, олицетворявший собой все те несчастья, что свалились на бедовую голову скитского командира за последний неполный год. Пырёв даже слегка пожалел этого невезучего. Ему явно не поздоровится, когда Череп узнает о провале порученной миссии. Чем-чем, а терпимостью к неудачникам бандит явно не страдал.

На кочевника было больно смотреть. Отчаяние и тщетные потуги держать лицо. Особенно если учесть, что лицо это без глаза и обезображено шрамом. На Стаса вдруг снизошло милосердие. Невольно вздохнув, он выкрикнул:

– Уводи своих людей, Богбир! И сам уходи!

Тот ощерился, злобно бросив:

– А не то что?! Ты и так повсюду мне пакостишь, чародей! Хватит! Пусть тобой займутся такие же, как ты…

Он ещё не успел договорить, а Пырёв уже почуял опасность. Исходила она не от Богбира и не от его воинов, а откуда-то из-за их строя. Угроза эта была не столь явной, как направленные в грудь арбалеты и готовые к бою мечи. Только после жара, пахнувшего в лицо, и двух упавших рядом солдат с лошадьми, в мучительных корчах превратившихся в обугленные трупы, словно их обдали струёй из огнемёта, до Стаса дошло, что в дело вступили скитские колдуны.

Опасаясь кому-нибудь случайно навредить, Стас постоянно держал Силу сжатой вокруг себя, чтобы ведуны и простые горожане воевали так, как умеют, используя при этом все свои возможности. Сейчас здесь лишь один ведун, способный тягаться с магами, который неизвестно где находится и неизвестно жив ли вообще. Скитских же колдунов минимум двое, Стас это чувствовал.

За первыми павшими начали корчиться следующие. Резко расплескав Силу, Пырёв закрыл войско. Вернулся прохладный воздух, позволяя свободно вздохнуть. Убедившись, что солдаты и лошади вне опасности и постепенно приходят в себя, двинул Силу вперёд, одновременно подавая сигнал к атаке. С колдунами нужно расправиться как можно скорее, не то их чёрная магия столько дел наворотит…

Арбалеты кочевников сделали дружный залп. Кажется, все метили только в Пырёва. Однако магия стрелков рассыпалась в прах о Силу Стаса, словно некий невидимый шалун пробежался между скитами, подбил им руки, уводя оружие в сторону. Рой стрел не причинил землянину никакого вреда. Лишь пара-тройка наконечников чиркнула по броне. Лицо Богбира исказилось ещё больше. Нервно задёргалась щека со шрамом. Обнажая зубы в зверином оскале, он заорал:

– Ты сдохнешь, проклятый колдун!

Не смотря на царивший полумрак и приличное расстояние, Стас готов был поклясться, что кочевник брызжет слюной.

Подняв меч, командир скитов помчал коня навстречу Стасу. Остальные кочевники тоже сорвались с места и с оружием на изготовку рванули следом.

– Одноглазого не трогать, он мой! – успел крикнуть Пырёв, замечая, как его всадники послушно расступаются, перенацеливаясь на рядовых.

Ополченцев теперь, в завершающей фазе этого сражения, раз в шесть было больше. От колдовства они надёжно защищены, поэтому за свой личный состав Стас мог не переживать, целиком отдавшись предстоящей дуэли с Богбиром, чтобы поставить, наконец, точку в их затянувшемся противостоянии.

Кочевник налетел, словно бешеный зверь, и рубанул сплеча, целясь в голову. Без особого труда Стас отвёл его клинок. Ответить только не успел. Их кони отпрянули. Поединщики закружили на месте, сближаясь, нанося рубящие удары, и снова расходясь. На лице Богбира, которому при сближении с Пырёвым отказала врождённая магия, появлялись то растерянность, то удивление, а то и вовсе испуг. Иной раз проскакивала, правда, ярость – похоже, от злости на собственное бессилие. И всё равно кочевник непрерывно наскакивал на Стаса, тщетно выискивая прорехи в обороне, каждый раз натыкаясь мечом на железный клинок землянина, едва успевая уходить из-под ответного удара. Единственным глазом он старался не выпускать врага из поля зрения. Пырёв же, используя этот изъян, стремился зайти сзади или слева. После нескольких неудачных попыток ему, наконец, улыбнулось счастье. Ловко извернувшись, Лумумба вынес куда надо. Стас оказался по левую руку от скита.

Разгадав его намерения, Богбир попытался отмахнуться ножом, зажатым в левой руке. Только вот руку эту Пырёв ему отрубил по плечо, и та полетела вниз.

Надо отдать должное Богбиру. Он, стиснув зубы и не издав ни стона, крутанул корпусом, вынося вперёд уцелевшую руку с мечом. Хотел рубящим ударом по шее снести Стасу голову. Но тот вовремя пригнулся. Продолжая атаку, с силой почти наполовину вогнал свой клинок под поднятую руку противника, над самым краем защищавшего грудь панциря, что и завершило поединок.

Одноглазый, а теперь уже и однорукий скит захрипел, выплюнув сгусток тёмной крови, запачкавший бороду, стал клониться вперёд и замертво свалился под копыта лошади.

Только сейчас Пырёв оглядел поле боя. С кочевниками было покончено. Весь вражеский отряд, обошедший крепость с запада, лежал у ног защитников, устлав своими трупами пространство близ Южных Врат. Победные крики с башни возвестили, что и та снова перешла в руки горожан. Значит, засевшие там остатки окружённых скитов тоже разбиты. Прорыв ликвидирован, опасность миновала. Славная победа, ничего не скажешь. Ещё парочка подобных побед и город некому будет защищать. Даже на глаз, без предварительного подсчёта было видно, что в строю не хватает доброй половины, если не больше, ополченцев.

Перед Стасом стояли уставшие солдаты, из которых начинал выветриваться азарт сражения, постепенно заменяемый тяжестью в теле, болью натруженных мышц, растянутых сухожилий и полученных ран. Потом они будут испытывать горечь потерь и оплакивать павших, а пока остатки конницы, сомкнув строй, намертво закупорили съезд на берег, плотной стеной отгородив Стаса от чего-то или кого-то, находившегося там. Ну да, на берегу были колдуны скитов. Кто в здравом уме и при трезвой памяти полезет на волшебника. Опять придётся разбираться самому.

Вздохнув, понимая, что отдых откладывается на неопределённый срок, если он вообще когда-нибудь наступит, Стас тронул коня и начал медленно протискиваться между замершими в настороженной нерешительности солдатами. Оружие всё же держали наготове. Уже хорошо.

Выбравшись из передовой шеренги, он оказался на заснеженном берегу и не поверил глазам. Чуть впереди друг против друга стояли два человека. Один из них сгорбленный старик с длинной бородой, одетый в меха, как скит, но без оружия и доспехов, зато обвешенный множеством всяческих побрякушек, с головой выдававших в нём колдуна. Рядом в снегу виднелся обугленный труп человека. Судя по всему, ещё колдун, неудачно пытавшийся атаковать Стаса и погоревший от своей же магии. Оставшийся в живых волшебник тоже пострадал – одежда в нескольких местах прожжена, одного рукава нет совсем, а оголённая рука скрючилась и почернела. Всё его внимание было сосредоточено на человеке, стоявшем напротив. Его-то Стас узнал сразу, несмотря на слабый свет, если за таковой можно принять едва видимую тусклую Луну и едва начавшее светлеть небо.

Юнос! Откуда он здесь? Неужели пришла помощь из Суматошья?

Мысли путались. В одно мгновение чувство облегчения сменилось радостным возбуждением с налётом недопонимания. Вопросы роились в голове, путая мысли и требуя немедленного выхода. Хотелось задать их все сразу, без промедления. Чувствительный к настроению седока Лумумба подался вперёд. Юнос повернул голову к Стасу. Под его тяжёлым взглядом конь остановился, не испытывая никакого желания даже поднять ногу.

– Ты научился использовать Силу, – спокойно сказал ведун, просто констатируя факт. – Можешь ее убрать? Очень хочется по-свойски пообщаться с давним недругом.

Говоря это, Юнос улыбнулся одной стороной рта, выставив на всеобщее обозрение свои выдающиеся клыки, а слова источали столько яда, что всем сразу стало ясно, кого имеет он в виду.

Чтобы освободить двух чародеев из-под Силы, Пырёв сжал её вокруг своего потрёпанного войска. Кочевник тут же распрямился, стал казаться выше. Даже покалеченная рука приняла вполне здоровый вид и стала нормально двигаться. В ней, откуда ни возьмись, засиял ровным голубым пламенем самый настоящий клинок. В руке Юноса тоже появился эфемерный меч, только золотого цвета. Он горел подобно солнцу, разогнав густой полумрак.

Волшебники резко сошлись в едином броске, нанося и блокируя удары.

Это было захватывающее зрелище, сравнимое с битвой огня и льда. Холодный голубой свет бесшумно сталкивался с ярким золотым сиянием, порождая ослепительные вспышки самых невероятных расцветок. Они не гасли. Разлетались во все стороны снопами искр, осыпаясь вокруг дерущихся красочным фейерверком. Окутывали мечущиеся фигуры, делая этот совсем не шуточный поединок похожим на фантасмагорическое представление с участием нанятых актёров, облачённых в карнавальные костюмы, с бутафорским оружием и поразительными по своей красоте спецэффектами.

До последнего момента Стас не мог отделаться от чувства, что перед ним разыгрывают сцену из спектакля. Настолько нереальным это выглядело.

Падая, искры растапливали снег, создавая проталины, в которых моментально вырастала зеленая трава. Или же, наоборот, создавали невысокие нагромождения ледяных кристаллов невообразимо-причудливых форм. Трава тут же покрывалась изморозью, жухла и опадала, а кристаллы лопались, разнося в тишине звон бьющегося стекла. Это и ещё хруст снега под ногами были единственными звуками, сопровождавшими схватку двух сошедшихся в магическом поединке волшебников.

Юнос явно побеждал. Он уверенно теснил кочевника, непрерывно атакуя золотым клинком. А тот лишь защищался, едва успевая отражать хлёсткие выпады. Вот один из ударов пробил поставленный блок, задел плечо, и левая рука скита безвольно повисла вдоль тела. В следующий раз солнечный меч прошёлся по бедру колдуна, заставив припасть на одно колено. Ещё пара взмахов, и золотой луч, ловко обойдя рванувшийся навстречу голубой клинок, вошёл в согнутую спину кочевника сверху вниз.

Всё кончено. Колдун распластался на снегу, не подавая признаков жизни. Его меч пропал, словно кто-то щёлкнул выключателем кварцевой лампы. Клинок Юноса тоже затух, быстро втянувшись в руку, чем снова напомнил Стасу лазерные мечи джедаев. Только в ладони ведуна в отличие от тех мечей никакой рукояти не было. Его волшебное оружие, рождённое чистой, сжатой в узкий направленный пучок энергией, создано из ничего и ушло в никуда. Распалось на множество каких-нибудь элементарных частиц, о которых местные чародеи, наверняка, и понятия не имеют. Впрочем, это нисколько не мешает им пользоваться своей врождённой магией.

Обойдя труп, словно желая убедиться, что колдун больше не встанет, Юнос направился к невольным зрителям.

– Ну, здравствуй, Стас! – улыбнулся он Пырёву, разглядывая того с ног до головы. – Вижу, события нашего мира не обошли тебя стороной.

– Да уж. Пришлось поучаствовать. Ты с дружиной?

– Нет, к сожалению. Она ещё в пути. Когда вокруг Суматошья не стало нежити, князь повёл дружину в Пограничную Крепость. Надеялся застать Скала врасплох. Но там его не оказалось. Пленные скиты сказали, что Скал с большим войском двинулся на Трепутивель. Сейчас дружина спешит сюда, а я вперёд отправился по токам земным. Помнишь, я сказывал, что их пересечения есть везде? Вот и вышел здесь неподалёку. А тут сеча, да ещё с чародеями скитскими. Давно желал поквитаться с ними…

– Упырь, скиты идут! – прокричал один из ополченцев, показав на восток.

Все посмотрели туда. С моста хорошо было видно, как по запорошенному снегом льду скачет вражеская конница. Их было не так уж и много, даже тысячи не наберётся. Похоже, остатки того самого обходного отряда, атакованного волколаками у Восточных Врат. Выходит, оборотни Косолапова полегли, хоть и сильно потрепали скитов. Главное, что сумели связать их боем и задержать на приличный срок. Дали время управиться здесь.

Дав сигнал отходить, Стас уже на ходу сказал Юносу:

– Нам лучше укрыться в городе. Туда кочевники не сунутся. Мало их. Надеюсь, им хватит ума это понять и свалить подобру-поздорову.

Он оказался прав. Скиты немного потоптались перед запертыми воротами, поглядывая на трупы, в изобилии валявшиеся вокруг, и удалились в том направлении, откуда пришли.

Провожая взглядом не рискнувших вступить в бой кочевников, Стас пытался вызвать Косолапова, но тщетно. Берендей молчал, и причиной этому, судя по всему, была его смерть.

Зато Ганнибал отозвался сразу. В первую очередь уверенно подтвердил, что Косолапов мёртв. Видеть этого он, конечно, не мог, зато хорошо чувствовал. Потому нисколько не сомневался в смерти первого генерала. Задумываться над тем, горюет ли берендей о погибшем собрате, Стасу было некогда. Сентиментальное жевание соплей подождёт до лучших времен, а пока пусть не отвлекает. Сейчас важнее другое – обстановка на северном направлении. Там ещё кипела жаркая битва, в которой сошлись почти все оставшиеся с обеих сторон силы.

«Справа и слева от башни драка уже на стенах, – вещал берендей. – Кочевники не перестают лезть. Только в саму башню ещё не вошли. А так они везде наверху».

Плохо дело, надо спешить на помощь.

Стас оглядел своих солдат. Из полутора тысяч всадников осталось едва ли шесть сотен. Ещё здесь было около трёхсот пеших ополченцев и столько же стражников из тех, кто оборонял Южные Врата с самого начала. Снимать отсюда всех, оставив ворота без защиты, пока рано и чертовски рискованно. Но другого выхода, кажется, нет.

Командовавший обороной ворот ведун всё-таки выжил. Передав под его начало уцелевших стражников, Стас приказал им оставаться здесь. Пеших ополченцев посадил верхом, чтобы забрать с собой. Животных для этого было более чем достаточно – в крепость набежали что свои, что скитские лошади, потерявшие седоков. Не знал только, как поступить с Юносом. Приказывать ему, вроде бы, не имел права. Тоже, ведь, не последний человек в местной иерархии. А кто такой для него Стас?

Но ведун, хоть и удивился, видя как лихо командует Пырёв, а все вокруг беспрекословно ему подчиняются, встревать не стал. И с лишними расспросами, спасибо ему за это, под руку не лез. Молча поймав первого попавшего скакуна, запрыгнул и встал в колонну позади Стаса. Как видно, собрался ехать с ним туда, где жарче всего.

Снова гонка через весь город. Теперь в обратную сторону, на север.

За колонной увязалось порядка двухсот лошадей с пустующими сёдлами. Оказалось, не зря. За первыми же домами навстречу попалась приличная толпа мужиков, спешащих на помощь защитникам Южных Врат. Узнав, что там уже всё кончено, мужики расстроились.

– Запрыгивайте на свободных коней, поедете с нами, – скомандовал Стас. – Кому не хватит, ступайте куда шли, к южным воротам. Усилите стражу, а то её там почти нет.

Что тут началось! Взрослые, здоровые мужики, словно дети, принялись наперегонки ловить животных, соревнуясь, кто первый займёт седло. Никто не хотел отсиживаться в карауле без дела.

Когда все лошади обзавелись седоками, колонна продолжила путь, провожаемая завистливыми взглядами тех, на чью долю выпало остаться безлошадными и, как следствие, влиться в ряды пешего воинства. С учётом последнего нежданного пополнения в отряде Пырёва насчитывалось немногим более тысячи солдат. Такая наскоро сформированная сборная не шла ни в какое сравнение с полуторатысячной конницей изначально созданного резерва, но и это уже хоть что-то. Какой-никакой, а козырь в рукаве.

Во время скачки по пустым улицам Юнос неотступно держался рядом с Пырёвым, на ходу выспрашивая обстановку. Вкратце рассказав о событиях последних месяцев, Стас обрисовал текущее положение дел. Не утаил и того, что постоянно контактирует с оборотнями, получая разведданные, и даже руководит их армией. Последнее не так сильно удивило Юноса, как тот факт, что Скал тоже землянин из мира Стаса и Аркаши. Какое-то время он ехал в молча. Мысли в его голове, судя по нахмуренным бровям, были далеко не радужными. Наконец, проговорил:

– Если Скал поймёт, что способен подчинить нежить, и соберёт её полчища, то легко может уничтожить наш мир.

– Ого, глобально мыслишь. Сомневаюсь, что до этого дойдёт, но… Чем чёрт не шутит.

– По крайней мере, он попытается.

Стас хмыкнул:

– Тогда есть шанс разобраться с ним окончательно. Здесь и сейчас. Надеюсь, дружина князя прибудет вовремя, чтобы с этим разобраться.

– Я тоже на это сильно надеюсь. Вообще-то князь прислал меня в помощь Кардашу, чтобы возглавить оборону города. Но, вижу, ты прекрасно справляешься и сам. Так что продолжай в том же духе.

– Нет уж, дудки! Накомандовался по самое «не хочу». Тебя поставили во главе войска, вот и управляй. Сейчас атаку отобьём, и руководи на здоровье. Я хоть отдохну.

Отряд Пырёва преодолел больше половины пути, когда о себе дал знать Ганнибал:

«Скиты захватили северную башню. Мост опускают».

Луны давно не видно. Стас потерял счёт времени. Ему казалось, что битва продолжается целую вечность… И уже никогда не кончится.

Понятно, что скитам деваться некуда. Им, во что бы то ни стало, нужно довести этот штурм до логического конца. Будут биться с остервенением до полной победы либо пока не свернут себе шею. Как говорят, грудь в крестах иль голова в кустах. Да, у них огромные потери, но и защитники города не бессмертные – умирают один за другим. И пусть скитов гибнет много больше, оборона слабеет не в пример быстрее, чем давят на неё атакующие. Каждый шаг, каждый отвоёванный кусок городской стены даётся кочевникам весьма дорогой ценой. И всё же захватчики упорно продвигаются вперёд. А ещё запасной отряд в их лагере, о котором говорил берендей, торчит, словно кость в горле, готовый в любую секунду вступить в бой. Понятно, что Скал бросит его именно туда, где скиты продавят оборону, чтобы развить успех. А вот у Пырёва резервов уже не осталось. Разве только волколаки…

Мост опускался. К нему со всех сторон стекались вражеские солдаты, ещё не успевшие забраться на стены. Выдвинулся вперёд и скитский резерв. С нетерпением топтался на месте, дожидаясь, когда распахнутся ворота, чтобы войти по мосту в город и начать сеять там смерть.

«Нет, ребята-демократы, хрен с редькой вам, а не Трепутивель, – думал Стас, получая доклады от берендея, пока наспех собранные им конники буквально летели по улицам, быстро покрывая расстояние, отделявшее их от северных ворот. – Скажу своим собачкам „фас“, и порвут вас, как Тузик грелку. Тогда не до победных маршей вам будет».

Ганнибал сам вызвался атаковать резервный отряд кочевников с тыла. Что значит генерал с боевым опытом! Сразу понял, что нельзя дать скитам пересечь мост. Разрешив ему действовать, как заблагорассудится, Стас предоставил берендею право самому выбирать тактику боя. Лишь бы толк вышел, и волколакам удалось бы отвлечь этот резерв на себя, не пустив его в город.

«За это можешь не беспокоиться, – ответил довольный Ганнибал. – Ну, всё, мы пошли…»

Вот и настал решающий момент, когда все без исключения силы брошены в мясорубку. Теперь кто кого. Осталось только выстоять.