Глава 13
ВРЕМЯ И ЕГО ВРАЩЕНИЕ

Лаз был явно рассчитан на взрослого мужчину. Причем секта точно выбрала не самого хилого послушника, поскольку, по моим ощущениям, в этот проход мог пролезть даже Фомка.

Я схватила камень и бросила в темноту, а когда услышала стук, сделала вывод, что до дна пещеры недалеко. Достав из своего рюкзака веревку, обвязала ее вокруг талии, а второй конец взял в руки сыщик. Схватив за руку, Фомка стал медленно опускать меня в лаз, а затем выпустил, и веревка натянулась. Я ухватилась за нее и повисла в свободном пространстве, а ноги нащупали твердый камень.

Подергав за веревку, подала знак напарнику, а минуту спустя твердо встала на ноги и отошла в сторону, ожидая, пока вниз спрыгнет Фомка. С его ростом сыщику даже веревка не требовалась, он просто протиснулся в отверстие и вскоре приземлился рядом со мной.

— Темень, хоть глаз выколи, — попенял сыщик, — а фонарик остался в моем рюкзаке.

— У меня только спички, но, думаю, лучше не выдавать себя.

— Угу, — согласился Фомка и схватил меня за руку.

Ощупав стены, определили, что очутились в небольшой подземной пещере, где я могла встать в полный рост, а напарнику приходилось пригибаться. Водя ладонями по холодному камню, мы двинулись вперед. Река шумела совсем рядом, где-то за каменной стеной.

Мы старались шагать осторожно, производя как можно меньше шума. Вдруг сбоку подул легкий ветерок, а шум реки стал громче. Затянув меня в боковое ответвление пещеры, напарник резко ускорил шаг, в лицо дохнуло новым потоком воздуха, и впереди обозначилось приглушенное свечение.

Мы дошли до выхода из каменного коридора и синхронно прижались к стене. Теперь вода шумела совсем громко. Нам видна была лишь часть нового тоннеля, вот именно оттуда вытекала в созданный природой горный зал мелкая, но относительно широкая речушка. В нее можно было ступить ногами и не намочить их даже по щиколотку, однако чуть дальше вся эта масса воды обрывалась водопадом с каменного уступа. Подземное эхо разносило шум, делая его оглушительным. А еще от воды исходило слабое голубоватое свечение, и выглядел подземный пейзаж очень даже впечатляюще.

Впрочем, замерли и распластались вдоль стен мы не по этой причине. Просто в первый миг я и мой замечательный напарник малость струхнули. Я дала слабину и не проявила положенной отваги, потому что с недавних пор стала особенно чувствительна ко всяким подземным коридорам и подсознательно ожидала от них пакости. Хорошо, что сама пакость нас совершенно не ожидала, она преспокойненько стояла себе на месте, крутила обеими головами по сторонам, а при этом ее конечности копошились в похожем на наши с Фомкой вещмешке.

Не зря говорят, что внешность обманчива. Я заподозрила обман через несколько минут после пристального рассматривания пакости. Странным показалось, что, роясь в мешке, она даже один из длинных клювов в него не засунула. Как можно искать что-то в чем-то, крутя головой в разные стороны?

В этот миг Фомка махнул рукой, привлекая мое внимание, и изобразил неприличный жест. На нашем с ним языке это означало «Хреновка или дурная маскировка». Вот на кой этому посланнику антиволшебников (а я его уже признала по серому плащу) понадобилось цеплять на себя маску какой-то двуглавой птицы, если от шеи начинался плащ, а не перья? Или это традиционный костюм для уничтожения артефактов, или у него нет разрешения, и антиволшебник притворился чудовищной тварью, лишь бы пробраться к реке. Если он пернатое, то с размером не угадал. А если конечности — это крылья, то для начала хотя бы больше перьев воткнул, а то сильно ощипанная пташка получилась.

Я очень возмутилась. Извините меня, это ведь форменное издевательство! Почему двум благородным сыщикам нужно весь день мотаться, точно полоумным, по разным заведениям, дабы соблюсти все местные правила и получить разрешение, а другим достаточно нацепить идиотский наряд? Я бы тоже могла скинуть свой плащ и пролететь на ковре мимо поста ведьмой в полосатых чулках. Как это чудо-юдо заставу горную миновало? По откосу проползло? И эти там возле будки в нем ничего человеческого не углядели? Или перепугались настолько, что сделали вид, будто никто мимо не ползет? А подумать головой? Оно же лететь должно, судя по наряду!

Фомка махнул рукой, прерывая поток моего бурного, но молчаливого возмущения, и снова указал на вскочившую на ноги пакость. У нее действительно оказалось человеческое лицо, хорошо видное теперь, когда это нечто подняло голову. Однако физиономия антиволшебника меня совершенно не заинтересовала, поскольку алчущий взгляд приковали к себе «крылья», в которых переливался и тускло светился золотой шар.

У меня даже ком подступил к горлу. Ну неужели вот он, вот, на расстоянии нескольких шагов? Гадость ты золотая, родненький артефактушка, только бы дотянуться, только бы в руки заполучить, королю показать, а потом сама с удовольствием в реке утоплю.

Напарник осторожно двинулся вдоль стенки, попутно дав мне знак. Он предлагал действовать сообща и брал на себя задачу по отвлечению внимания антиволшебника. Я кивнула, что все поняла, и бросила быстрый взгляд в сторону довольного птица. Тот наконец стащил с головы кошмарную маску и стал не спеша освобождать телеса от неудобного костюма, готовясь провести ритуал утопления.

А дальше события развивались стремительно. Фомка рванул вперед первым и почти настиг злодея, когда тот успел стянуть лишь одно крыло. Стоит отдать должное хорошей реакции топителя артефактов. Не зря именно ему поручили такую важную миссию спасения всей Тьмутьмии. Он вскинул голову и успел отклониться в сторону в последний миг, попутно подставив Фомке подножку. По его расчетам сыщик должен был упасть и прокатиться на животе туда, где весело шумел водопад. Однако Фомантий у меня всегда был парень не промах, он перепрыгнул через выдвинутую ногу, но вот на экстренное торможение и разворот ушло драгоценное время. Именно его вор использовал, чтобы замахнуться артефактом в сторону обрыва.

Утонул бы наш золотой с веселым бульком, кабы тьмушник принял в расчет меня и тот факт, что я повисну на его спине, вцепившись в руку. Замах не вышел, и артефакт не полетел, а покатился к водопаду, постепенно набирая скорость. Я свалилась со спины пакости тяжелым кулем и, пока Фомка сбивал противника с ног, прошмыгнула под вытянувшимися ко мне руками. У меня оставалось всего несколько секунд, чтобы успеть схватить золотой шар перед его падением в бездну.

Совершив прыжок, я вытянулась вперед всем телом, выбросила руки и, упав, пропахала животом каменный пол, но дотянулась кончиками пальцев до шара и поймала его над самым обрывом. Ладони намертво обхватили гладкую сферу, и я пронзительно завизжала:

— Фома-а-а-а!

Ухватив шар, я сама лишилась возможности ухватиться за что-то, злосчастная инерция продолжала тянуть вперед, а рядом веселым каскадом срывалась с обрыва река Времени.

Я пыталась тормозить ногами, но это не помогало, уже половина туловища зависла над бездной, из которой на лицо брызнули водяные капли и пахнуло сыростью, остальные части тела медленно смещались следом. Внизу виднелись глубокое озеро и стремительно вращающаяся воронка, которая закручивалась против часовой стрелки. Скопившаяся масса воды постепенно втягивалась в нее, исчезая в еще одном провале горной породы.

Я перестала дышать, когда по камням проехалась грудь, затем живот, следом скользнули бедра… Зажмурившись, сорвалась вниз, ощутив секунды свободного полета, а потом резкий рывок и неслабый удар локтями о каменную стену обрыва. Тут же раскрыла глаза — от рывка вышибло дух из груди, и я едва не упустила шар. Помогло лишь то, что пальцы так крепко вцепились в артефакт, будто приклеились к золотой поверхности.

Фомантий уже тянул меня вверх за щиколотки, локти ныли, тело саднило, но душа ликовала.

С громким «уф!» напарник вытянул меня на пол перед обрывом, уложил на каменной плоскости. Неподалеку без сознания лежал пришибленный тьмутьмиец, не выстоявший против крепкого сыщика, а птичий наряд и вовсе успел превратиться в лохмотья. Сыщик попытался отобрать у меня артефакт и не преуспел.

— Аленка! Отдавай.

Я отрицательно покачала головой.

— Моя прел-лесть!

— Ночь на исходе, прорицателя обращать пора, а ты вцепилась! А ну разжимай пальцы!

Вот Тьмутьмия! Его еще и целовать придется! Чудовище этакое!

Сыщик помог мне сесть, поддержал за спину мое напрочь ушибленное тело, и я наконец разжала ладони и взглянула на тускло светящийся шар.

— Как его вызвать? — уточнил Фомка.

Я пожала плечами, поворачивая артефакт в разные стороны. Кнопки не было, грани не смещались, половинки в разные стороны не проворачивались. Просто цельный золотой шар с вензелями, за которые дергать бесполезно.

— Его же из шкатулки доставали. Крышку откидывали, листик держали… Фом, дай что-нибудь, артефакт накрыть.

Напарник не придумал ничего лучшего, как подать мне одно из крыльев.

Я накрыла шар и даже подоткнула перья со всех сторон, чтобы полностью изолировать артефакт от внешнего света, подержала так несколько минут, а потом отбросила крыло в сторону.

Пару секунд ничего не происходило, а затем вокруг разлилось золотое свечение, ослепившее отвыкшие от такого сияния глаза, и посреди горной пещеры возник золотоволосый обнаженный мужчина.

Он посмотрел на нас равнодушным взглядом, поднял выше голову и громко произнес:

— Какое предсказание вы, воззвавшие к силе солнечного артефакта, желали бы услышать?

Фомка нахмурился, перевел взгляд на меня, а я… Я открыла рот и кроме громкого хрипа не смогла выдавить ничего. По телу прошла волна дрожи, меня затрясло так, что, даже вытянув вперед руку, я никак не могла удержать ее ровно и коснуться стоявшего совсем рядом мужчины. Кое-как я все же дотянулась до него и… ладонь прошла сквозь проекцию.

— Подделка, — в шоке выдохнул Фомка.

Фальшивка! Обманка! Липа!

Настоящий артефакт вообще так не разговаривает! Это всего лишь имитация золотого шара, искусная вещица, изготовленная волшебниками для нашего короля. Та самая, с помощью которой обманывали послов и всех остальных, кто мог похитить ценную вещь. И именно по этому ложному следу мы все время шли!

— Где мы прокололись, Аленка? — Фомка сжал голову руками, а я… я пнула золотой шар изо всех сил, он со звоном покатился по камням, врезался в стену, а проекция пошла рябью, точно вода, и исчезла. Отскочив от камня, поддельный артефакт покатился в противоположную сторону, и я с мрачным удовлетворением наблюдала за его падением с обрыва.

— Не мы — я! Я прокололась! Я вела следствие, — голос сорвался на шипение, — с-с-с…

— Сбились со следа? — подсказал Фомка, пытаясь держать себя в руках. Он очень старался, но подрагивающие кулаки подсказали, что напарник, как и я, хотел сокрушить все вокруг.

— С-с-сволочь!

Желание бить и крушить становилось все сильнее, я начала кровожадно посматривать в сторону тьмушника, который либо все еще был без сознания, либо попросту притворялся, опасаясь лишний раз пошевелиться.

— С-с-свинтус! С-с-сатрап! С-с-сквернодей! С-с-сколопендра! С-с-садюга! С-с-склещ! С-с-склоп! Это все он, Фома! Все он! С-с-стервец! С-с-сумел провести! Убью мерзос-с-сть!

— Как ты его убьешь? До восхода меньше часа.

Напарник прислонился спиной к каменной стене и толкнул носком ботинка неподвижного антиволшебника. Мой сыщик отличался таким нравом, что закипал медленно, подобно чайнику, но вот гневному Фомке лучше было не перечить и вообще на глаза не попадаться.

— Он вел нас по ложному следу, ты понимаешь? Все его подсказки, все его проекции… Где эта зараза?!

— Вещи пакует в далекое путешествие на свободу. — Голос напарника становился все глуше, в нем проскальзывали ну очень нехорошие нотки, а взгляд снова многообещающе остановился на тьмутьмийце.

— Ну нет! Нет! Обвести нас вокруг пальца и спокойно исчезнуть?!

— А есть варианты? — Выдержка Фомки дала большую трещину, и он кивнул на антиволшебника. — Давай гада этого, из-за которого в горы поперлись и столько времени потеряли, тоже с обрыва скинем!

Я взглянула на тело, которое хоть и не двигалось, но выглядело сейчас таким несчастным и беззащитным, что на мгновение даже жалко стало. Хотя — только на мгновение.

— Давай, — кивнула я.

Однако стоило напарнику сделать шаг в сторону антиволшебника, как последний взвился на ноги с такой прытью и таким громким воплем, что даже уши заложило. Он рванул от нас в глубину тоннеля, через который я и Фомка спустились под землю, нарушив тем самым кровожадные планы двух озверелых сыщиков.

Напарник громко вздохнул и уселся на пол, а я заходила взад-вперед по пещере, на ходу пиная остатки маскарадного костюма.

— Ведь все так отлично сходилось. Подсказки каждый раз приводили к новому результату, все вписывалось в общую картину, за исключением разве что одной да еще дурацких снов.

Я резко затормозила.

— Сны! Фомка, они словно специально насылались, чтобы меня отвлечь. Но от чего? Разве что от настоящей зацепки? От того, что могла заметить, но упустила? Первый сон я увидела по пути к волшебнику и все размышляла, какой в нем смысл. Второй приснился перед визитом к советнику, опять же в Волшебнии. Что же там было такого в этих двух событиях? Нечто общее, Фом?

— Да что общее? Сначала волшебник нагло себя вел, потом перенервничал, попытался с нами договориться, затем и вовсе с перепуга изменил твой наряд.

— Угу.

— Ну а советник все время себя нагло вел, там больше мы нервничали. Давил своей магией, выяснял, как бы ему и артефакт к рукам прибрать, и тебя заодно оставить.

— Нервничали, Фом! Вот именно. Когда Джун Шир нервничал, он пил воду, ты помнишь? Советник нам тоже предложил испить, заметив наше состояние. Он две бутылки достал. Джун пил из синей, то есть дистиллированную воду. Ты понял теперь?

— Понял, что он пил дистиллированную.

— Нет, не в этом дело. Вспомни, как слуга пролил жидкость и долил воды. Откуда он взял воду? У него не было времени бежать в ванную комнату, он схватил то, что оказалось под рукой. На тумбочке могла стоять синяя бутылка, согласно предпочтениям Джуна ему приносили именно дистиллированную воду. На экспертизе же использовали обычную! Она не меняет свойств магнетической жидкости, но дистиллированная, Фом, другое дело! Ты понимаешь?

Мы считали, что свойства магнетической жидкости не изменились, что она подействовала на золотой листок, сбила полюс магнита, и он указал на поддельную шкатулку. Итог — послам вынесли настоящую и был украден настоящий артефакт. Но дистиллированная вода плохой проводник, жидкость совершенно не воздействовала на листок, полюс магнита не изменился, как думали все: ты, я, волшебник и даже королевские дознаватели. Листок указал на настоящую шкатулку, как и прежде, и хранитель вынес поддельную. Именно подделку украл посол и передал через слугу Джуну. Именно ее похитил этот пернатый, исполняя миссию уничтожения величайшего зла и угрозы для Тьмутьмии. И здесь снова артефакт постарался, неспроста такое предсказание распространилось, Фом. Он нарочно все спланировал, чтобы мы бросились вдогонку за подделкой и у нас не осталось времени.

— То есть твои сны…

Чистой воды обманка. Я слишком сосредоточилась на изучении деталей, пытаясь найти логическую цепочку или подсказку, связать их с нашим расследованием, а это была пустышка, и я упустила из виду момент с водой!

— Вот же дух! Вот прохиндей! — покачал головой Фомантий. — И куда скрылся?

Я огорченно взглянула на напарника, постигая великий размах нашего прокола.

— Он у нас в конторе.

— А? — не поверил сыщик.

— Он тихие берега предпочитает, Фома. Лежит себе спокойно в настоящей шкатулке, которая стоит на полке с вещдоками.

— Что-о-о? Да такого не может быть, Аленка.

— Может! Может, потому что отец Джуна Шира получил информацию о смене поставщика. Он с досады поменял форму деятельности, а вот его сын задумал отомстить королю и сговорился с советником, а тот отрядил посла за золотым шаром. Вспомни один момент — когда Ширы получили отказ, они, как полагается, послали запрос с требованием прояснить ситуацию. Джун показан мне листок как доказательство королевского вероломства. Я видела дату. Это число, когда исчез артефакт, а объяснялось происшедшее с Ширами тем, что качество продукции более не устраивает королевский двор. Джун божился, что за качество они отвечают, а значит, король, желая избавиться от лишних свидетелей, мог придумать для постоянного изготовителя другую, более достоверную отговорку, но написали именно о браке. В чем дело?

— Обнаружили какой-то неслабый дефект.

— Именно! Шар исчез! Вот тебе и дефект. Все решили, что настоящий похищен, а другой взял и испарился, и вторая шкатулка оказалась пуста. Некачественные подделки тем и отличаются — когда оригинала поблизости нет, фальшивка попросту исчезает, не получив нужной подпитки от волшебной вещи. Вот и все. Подмененный послом шар вытащили, шкатулку, считавшуюся настоящей, для большей сохранности вернули в тайник (где мы ее нашли), а вот реальную по ошибке всучили для так называемой экспертизы.

— Могли бы выдать оригинал.

— Они и выдали.

— По ошибке. А если на нем были отпечатки пальцев?

— Точно не было. Помнишь, «Звездное агентство» раньше нас все проверило и ничего не нашло, нам отдали точную копию, чтобы провели экспертизу, но при этом настоящую шкатулку из дворца не вынесли.

— Но в результате экспертизы ничего обнаружено не было.

— Да, никаких зацепок и следов, но он там, Фомка, он там! Артефакт все время был у нас под самым носом. Я не знаю, как он это провернул, о его свойствах, если помнишь, не нашлось никакой информации. Мы понятия не имеем, что способен делать дух. Может, он обладает свойством становиться невидимым… понимаешь?

— Понимаю.

— Паршиво, Фом.

— Паршиво. За час на ковре не долетим.

— Не долетим.

Напарник вздохнул, подпер голову кулаком и уставился в стену.

— Про какую неиспользованную подсказку ты говорила? — со вздохом поинтересовался сыщик. Он спросил безо всякой задней мысли, а вот я резко застыла и затаила дыхание.

— Мамочка! — шепотом прошептала я.

— Что?

— Время. Оно не переносится вперед и не крутится назад. Это единственное, что пока оставалось непонятным.

Я повернулась к краю обрыва, очень осторожно подошла и в ужасе посмотрела вниз, где черная вода закручивалась воронкой.

— Река Времени вращается против часовой стрелки, Фом. То есть это не провал в породе.

— Провал во времени?

— Не переносится, не крутится… Временем управлять не дано. Это провал в пространстве, Фомка… наверное.

Я с самым настоящим отчаянием посмотрела на напарника.

— Ну нет, Аленка, — покачал головой сыщик, — нет. Может, здесь какие-то особенные процессы, которые заворачивают реку не в ту сторону, а на деле она уходит в толщу горы. Этот гигантский водоворот тянет туда все, что падает вниз.

Я вновь посмотрела на воронку и ощутила острый приступ акрофобии.

— Не вздумай, — категорически заявил Фомка, — убьешься.

Либо на площади, либо здесь. Выбор невелик, но решаться на подобное самой намного страшнее, чем когда тебя вынуждают и тащат силой.

— Ой, ой, — шептала я, делая миллиметровые шажки к краю, — папочка!

— Хорош, Аленка. Назад! — велел напарник и стал подниматься, желая оттащить меня от обрыва.

— Фомочка-а-а! — отчаянно выкрикнула я и оттолкнулась ногами от края скалы.

Мой пронзительный визг сотряс свод пещеры и резко оборвался, когда голова ушла под воду. Глубина озера оказалась такой, что, погрузившись в него полностью, я не доставала дна. Затаив дыхание, забарахтала руками и попыталась выплыть наверх, чтобы глотнуть кислорода, но течение уже подхватило и потащило к воронке. Меня закрутило в бурном водовороте, словно маленькую щепку, в голове потемнело от недостатка воздуха, потом меня поволокло вниз, засосало, точно пробку в бутылку, утянуло в воронку. Несколько секунд откровенной паники, когда я уже перестала анализировать то, что происходило вокруг, а потом резкий рывок вверх, словно снизу толкнули изо всей силы, и я вынырнула, кашляя и отплевываясь в… В полнейшей растерянности огляделась вокруг: темные дома прижимались друг к другу на широкой улице, в окнах еще не горел свет, а на горизонте уже обозначилась светлая полоска. Я сидела в воде посреди круглого фонтана, а точнее, бассейна, поскольку фонтан еще не работал.

Потерев кулаками глаза, удостоверилась — мне не привиделось. Это Просвещентия, мое королевство. Улица Листовая, та самая, на которой находится наша контора. Вон там, чуть наискосок от фонтана. Боже мой! Я все еще поверить не могла, только времени на сомнения совсем не оставалось, и солнце стремилось поскорее подняться над горизонтом.

Я доползла до бортика фонтана и, перевалившись через него, растянулась на земле. Потом, ухватившись за мраморную стену, с трудом поднялась на ноги. Коленки подрагивали, дыхание все еще не восстановилось, но я со всей решимостью оттолкнулась от фонтана и помчалась к конторе.

Ключей не было, даже лом в рюкзаке не завалялся, поскольку и рюкзака не было. Не стоило, конечно, уподобляться вандалам, но если речь шла о поимке золотой заразы, можно было решиться и не на такое. Я схватила с земли самый большой камень, который только смогла отыскать, и швырнула в окно (за это Савсен Савсенович мог открутить голову не задумываясь). Стекло с жалобным звоном посыпалось вниз мелкими осколками, а я подступила ближе и убрала торчащие из рамы острые куски, чтобы влезть внутрь.

Забравшись в кабинет шефа, проползла в своем мокром перепачканном наряде по усеянному бумагами столу (стол как раз стоял у окна) и спрыгнула на пол. Кабинеты мы не замыкали, так же как и чулан с вещдоками, но даже будь он заперт, это меня не остановило бы.

В полумраке приемной я повернула налево, с силой потянула за ручку, распахнула дверь и ворвалась в чулан. Шкатулка была там, наверху, но я даже не стала тащить сюда стул, вскарабкалась на самую нижнюю полку, затем на следующую, дотянулась до шкатулки, а потом рухнула вниз вместе с ней и громко треснувшей полкой. Всех этих ушибов и падений я попросту не замечала, ибо была одержима самыми примитивными чувствами: отыскать, достать, убить!

Я выбралась из чулана в приемную, где с каждой минутой становилось все светлее, и дыхание вдруг сбилось от испуга, что в эти последние минуты могу не успеть. Завела руки над головой, размахнулась посильнее и швырнула деревянную вещицу в стену с криком: «Выходи, подлый артефакт!»

Крышка с громким треском отвалилась, бархатная подушка вылетела и упала на пол, замок отскочил, а нижнюю часть шкатулки пересекла большущая трещина. От развороченного замка отделился микроскопический шарик, покатился по полу, вращаясь все быстрее и быстрее и испуская знакомое золотое сияние. Если бы не этот свет, ни за что бы не заметила такую мелочь. Шар рос в размерах, и блеск становился все нестерпимее, я закрыла ладонями глаза, а когда открыла вновь, предсказатель уже стоял передо мной.

Золотое свечение волос и тела становилось все глуше, а потом погасло совсем — на расстоянии нескольких шагов от меня стоял обычный, живой мужчина. Он поднял руки и сжал ладонями голову.

— Аленушка, — вымолвило это чудовище, — ненаглядная моя, зачем же так бросаться?

О-о-о! Я бы многое могла ему сказать про «зачем» и «почему», даже рот открыла, но увидела за окном небо! Его уже прочертила золотистая полоска, и первый луч солнца норовил выскочить из-за горизонта.

Подобно бегуну на короткой дистанции я взяла низкий старт, разбежалась и прыгнула. Что и говорить, еще никогда в жизни не кидалась с подобным остервенением на совершенно голых мужчин. Он поймал меня и удержал, я же вцепилась пальцами в золотистые кудри и впилась в губы артефакта с бешеным желанием немедленно обратить его в человека, а первый солнечный луч пробился в этот миг в полутемную комнату.

Мое вырвавшееся из-под контроля страстное желание крушить, ломать и кусать совершенно неожиданным образом трансформировалось во что-то такое… ну такое… я даже понятия не имею, во что такое.

Премерзкий артефакт мне ответил! Он в своей наглющей манере перехватил инициативу и теперь — у него нет совести! — меня целовал. С удовольствием, даже сказала бы, с наслаждением и с редким, стоит отметить, умением. Я немного растерялась, поплыла куда-то и о чем-то важном забыла. Согласно логике такого произойти не могло, но мне — боже мой! — это действо понравилось. Или не мне, а моим губам. Определенно губам. Мне оно не могло понравиться! Я бы это солнечное чудовище в землю закопала! А мои губы… эти предатели не возражали, они не подали в мозг сигнал укусить негодяя, а самым коварным образом раскрылись навстречу мужским губам! Таким мягким, но уверенным и настойчивым, очень странно воздействующим на мое сознание.

И я что-то совсем расслабилась, даже пальцы ослабели и не сжимали больше мягкие пряди артефакта, грозя выдрать их с корнем.

Когда процесс очень приятный, ему поддаешься безо всякого злого умысла — честно-пречестно, никакого умысла, все происходит по инерции. Ну как при торможении, тормозишь себе, тормозишь, а тебя все равно несет вперед. Вот и меня понесло. Может, вперед, может, назад, может, в сторону, направление сложно было определить, потому что заштормило, как в той воронке. А страсть все усиливалась, температура тела возрастала, удовольствие трансформировалось в блаженство.

И как кульминация этого необъяснимого с точки зрения здравого смысла и совершенно не поддающегося логике действа раздался финальный «ба-бах!»

Дверь в приемную вышибли, она распахнулась и повисла на одной петле, а артефакт, держа меня на руках, сделал шаг в сторону. Рядом пролетело что-то металлическое и со звоном упало на пол.

— Аленка! — Рев Фомки огласил пространство, и, пока я поворачивала затуманенную голову, стремясь неясным взглядом разглядеть рискнувшего сигануть в водоворот сыщика, верный напарник вдруг стушевался.

— О, вы это… обращаешь, да? Э-э-э, помочь, что ли?

— А? — Все еще не ориентировалась я в пространстве.

— Может, мне выйти?

Вот тут потихоньку все вокруг стало проясняться, я опустила взгляд вниз, на голую мужскую грудь, к которой притиснулась своей, едва не выскакивающей из тугого лифа ведьминского наряда, потом посмотрела выше, на губы в нескольких сантиметрах от моего лица, от которых с трудом оторвалась только благодаря громкому баху, потом на золотистые прядки, пропущенные сквозь мои пальцы, а затем уже в янтарные сверкающие глаза, и… и выдала Фомке:

— Я не виновата. Это он! Он применил запрещенный сногсшибательный прием. Поцеловал так, как меня еще не целовали, и дезориентировал.

— Я так и понял, — ответил Фомка, при этом отвел взгляд в сторону и легонько кашлянул.

— Лучше помоги мне его убить, — наконец вспомнила я о своем важном первоначальном намерении.

— Да никто не против, — поддержал меня сыщик (настоящий золотой напарник!), — но давай его сначала оденем.

Я замерла, осознав, что, собственно, так и сижу на голом артефакте, ноги в чулочках вокруг его поясницы, его руки на моих… о-го-го, на моих не бедрах!

— Ты совсем страх потерял? — обвинила невозмутимое золотко. — Ты за что хватаешься?

— Бесподобная, — впервые за все время разговора подал голос артефакт, — ты же соскальзываешь, я взялся, где удобнее.

— Опус-с-сти, — зашипела, точно целое логово гадюк.

Меня очень бережно поставили на ноги и даже отступили подальше от моих сжавшихся кулаков.

Я придирчиво оглядела артефакта, который уже, конечно, был не артефакт, прикидывая, с какой части лучше начать нанесение тяжелых телесных повреждений, и поняла: Фомка прав.

Обернувшись к напарнику, спросила его весьма решительно, очень стараясь не краснеть:

— А ты с рюкзаком прыгал?

У Фомки опыта работы больше, он нужные вещи не забывает, даже если падает с высоты обрыва в подземный водоворот.

— Взял, — подтвердил напарник.

— Там твои лосины из дворца лежали, достань.

Напарник вытянул из-за спины мой рюкзак, запустил в его недра руку и, порывшись, вытянул белые лосины. Он подал их мне, а я протянула за спину, туда, где стоял артефакт.

— На! Вон там надевай, — кивнула в сторону кладовки с вещдоками.

Человеческое воплощение солнечного духа забрало лосины и послушно скрылось за дверцей. Я, не зная, куда глаза девать, уставилась на пол, отвернулась от Фомки и пнула ногой остатки золотого шара. Сзади послышались стон и грохот. Резко повернув голову, успела только рот открыть, но почти сразу ощутила болезненный укол и упала.

Терпеть не могу королевских ищеек! Всегда не могла терпеть! Поэтому даже не думала о том, чтобы поступить на этот факультет в академии. Вот сыщики — другое дело. А ищеек муштруют, вдалбливают в них необходимость всегда следовать уставу, а еще фуражки надевают, те на голову давят и напрочь отбивают даже малую природную склонность логически мыслить. Ищейки могут сколько угодно караулить в засаде, пока не дождутся твоего возвращения, а после выстрелят исподтишка из фукии, засадят дротик, смазанный анестезией, куда придется, и поволокут несопротивляющихся жертв на выход. А если спросить: «Не отыскали ли вы артефакт?» — а потом стрелять? Вот у кого вместо мозгов сахарная вата в голове! Прокрались в выбитую Фомкой дверь и взяли нас совсем тепленькими.

Пока нас тащили до закрытой повозки, я с тоской поглядывала в сторону удаляющейся конторы, но не могла ни пошевелиться, ни слова сказать. Затем меня и напарника погрузили внутрь, забросили, точно кули с мукой, и закрыли деревянные двери с решетчатым окном. Нас повезли прочь, а артефакт остался.