Глава 12
РЕКИ, ГОРЫ И ПОЛНАЯ РОМАНТИЯ
Мы пили. Нет, не так. Мы ПИЛИ! Сидели и запивали стресс. То есть пили и пили. И делали это совершенно безбожно, потому что поминали недобрым словом всех последователей божественного провидения.
— Фом, я пас, — заплетающимся языком сказала напарнику и попыталась сползти под стол, но сыщик поймал меня за шиворот и аккуратно уложил мою опьяневшую голову щекой в салатик. Он, конечно, хотел устроить ее рядом с тарелкой, но промахнулся, а я не стала протестовать и попутно решила закусить кусочком огурца.
— Эй! — махнул рукой Фомантий. — Человек! Тащи еще пинту адского пойла!
— Позвольте заметить, друг, вы не правы, — раздался совсем рядом вкрадчивый голос, и к нам за столик кто-то присел. Я не видела кто, но, судя по голосу, кто-то мужской.
— Вы ведь не из Бурундии родом? Хотя пьете знатно.
— Повод есть, — пробурчал напарник.
— Я заметил, ваша спутница немного устала, позвольте составлю вам компанию, ведь питье в одиночестве уничтожает в алкоголе великую социальную функцию.
— Седай, — дал добро Фомантий.
— Разрешите поделиться советом опытного выпивохи. Сначала следует заменить напиток. Поверьте, в карте вин данного питейного заведения имеются куда более изысканные марки. Я предлагаю вам остановиться на нектаре. Что скажете?
Фомка сказал: «Угу».
— А лучшей закуской к этому дивному, выдержанному напитку послужит амброзия. Правильная закуска не крадет градус, да и алкоголя поместится больше. Более того, в верно подобранном блюде удобней дремать, ведь, право слово, предлагать даме салат в качестве подушки неэстетично.
Буквально через пару минут расторопный разносчик принес нам все указанные кушанья и напитки, а мне заменили тарелку на другую, с чем-то воздушным, мягким, с изумительным запахом.
Я не стала протестовать, ведь люди проявили заботу, да и кисловатый запашок огурца начал раздражать.
— Так ты бурундиец? — продолжил разговор мой напарник.
— Все верно. Я исследователь. Путешествую по разным странам в поисках новых неизведанных напитков, чтобы составить самую полную карту вин в мире. А каким ветром вас навеяло в эту удивительную страну?
— Фольклор изучаем, — жуя, ответил Фома, — предания местные про реки.
— Да вы что?
— Угу.
— Значит, вы тоже исследователи?
— Похоже на то.
— Эй, человек! Мне и моим коллегам по две пинты нектара, самого лучшего! Я угощаю! — щедро предложил бурундиец.
Мне тоже поднесли две кружки и поставили рядом. И хотя я была не в состоянии составить компанию, но, опять же, внимание люди уделили, и я снова обошлась без протестов.
В этот миг к нашему столику подошел еще кто-то и тоже мужской.
— Пиванис!
— О, добрый друг! — судя по хлопкам, старые знакомые крепко обнялись и приветственно похлопали друг друга по спинам.
— Друзья, — а это уже бурундиец обратился к нам, — позвольте представить хозяина данного заведения.
— Я узнал тебя по заказу и вышел приветствовать, — радостно сообщил приятелю хозяин.
— Я встретил коллег, и мы не могли не воздать почестей лучшему нектару в Романтии. Они исследователи рек. Собирают старые предания. Друзья, лучше Брутуса никто вам не расскажет о легендах королевства. Верно я говорю, добрый друг?
— Верно! Сколько историй люди носят в таверны, чтобы в пьяном угаре обогатить ими умы всех, кто готов слушать! Самая глубокая истина кроется на дне винной бутылки.
Надо же, я полагала, там кроется осадок. Однако послушать опытных людей мы готовы в любое время. Профессиональная привычка.
— Ты присядь, присядь, мой друг. Только осторожней, здесь дама.
— Прошу прощения, — обратились ко мне, — не имел намерения вас потеснить. Впрочем, в дружной компании теснота не повод для обиды.
Экий философ этот хозяин питейного заведения! Он меня даже не подвинул, не то что потеснил. Дыхнул разве что в мою сторону.
— Выпьем, друзья! — раздался счастливый голос бурундийца Пиваниса. — За наше знакомство.
Все дружно выпили.
— Вы чувствуете, друг мой, как тонко вкус амброзии вплетается в дивный букет нектара? — уточнил бурундиец у сыщика.
— Вплетается, — малоразборчиво подтвердил Фомка.
— Как полагаете, девушке удобно? Может, шея затекла? Не стоит ли повернуть голову в другую сторону?
— Подожди немного, Пиванис. Крепкий сон женщины укрепляет бодрый дух окружающих ее мужчин, поэтому сначала заменим тарелку. Кто, как не эти хрупкие создания, вдохновляет нас покидать теплые дома, на дружеские застолья? Однако даме не полагается спать в одном и том же блюде. Разносчик, новую тарелку! Все за счет заведения, и не желаю слышать протестов.
Нет, я знала, конечно, что лучший способ получения информации — это хороший собутыльник из местных, однако столь вежливые и философские личности вгоняли меня в ступор. Бурундиец был до неприличия мил, а хозяин слишком любил блеснуть красноречием.
— Нет, нет! Я плачу! Это мои коллеги.
— Даже не спорь!
А мы до преданий сегодня доберемся?
Кажется, я и правда задремала под равномерный гул пререканий, потому что проснулась, когда меняли блюдо и очень бережно поворачивали мою голову в другую сторону.
— Говорят ведь, что вино и мудреца сведет с ума, — рассуждал тем временем хозяин.
— Что верно, то верно, — поддакивал бурундиец. — Пить нужно с толком. Вот был у нас один умелец, хороший рыбак, а как-то отправился на рыбалку после двух кувшинов отборного хмельного напитка и вместо реки оказался в море. В Бурундии моря отродясь не водилось, поэтому как он там оказался, никому до сих пор не известно. Но мало того, он приметил в море дельфинов и недолго думая решил с ними искупаться. Сиганул с борта, и, как только ближайшего дельфина ухватил за плавник, так и распознал в нем акулу. Насилу тогда спасся.
— У нас таких баек не перечесть. Чего только люди во хмелю не творили!
— Реки осушали? — попробовал натолкнуть собеседников на нужную мысль Фомка, и я снова поразилась несгибаемости напарника.
— Про реки болтают, что их названия древние в винном угаре придумывали. Вот река Отдохновения божеств, откуда название пошло? Все один знаменитый балагур и весельчак, ополовинив в таверне хороший бочоночек с элем, поехал дальше своим ходом, а по дороге остановился освежиться. Сошел на берег реки и остолбенел: купаются в ней девы и мужи прекрасные, и сразу заметно, что не люди. Сияние от них исходит волшебное и красота нечеловеческая. Только никто, кроме балагура, божеств в той реке не встречал.
— А в Бурундии, сказывают, протекала Пиратская река. По ней торговые корабли в другие страны проплывали и, говорят, не раз и не два замечали на судах кровожаднейшего за всю историю пирата, самого Облачка Лю.
— Какого Лю? — поддержал разговор все еще вменяемый Фомка.
— Облачка! Это имя до сих пор наводит ужас и вызывает трепет. Пират прославился тем, что вывез на своих лодках бесчисленное количество рабов и сандалового дерева. Его не раз пытались поймать, но не смогли. Из-за того даже название реки изменили с «Пиратской» на «Красную». Мол, нечего пиратам почести воздавать.
— И у нас в Романтии есть реки, у которых названия меняли. Вот Голубая прежде называлась Кристальной, так как на ее дне каждый камешек виден, ну а позже завод по производству голубого рома выше по течению поставили, и все, стала река Голубой.
— Цвет сменила? — улавливать ход мысли собеседников становилось для Фомки все труднее. Новые знакомые умудрялись рассказывать свои притчи и попутно опустошать кружки с нектаром, а сыщику приходилось составлять им компанию.
— Не сменила, но всем, кто в ней искупается, воды потом кажутся голубыми.
— А реки… ик… реки Времени у вас нет?
Фомка решил идти напрямик, понимая, что время бодрствования его сознания на исходе, однако напрочь перепутал названия. Река Голубая натолкнула его на воспоминания о Небесной, но нектар окончательно затуманил разум, и напарник спросил про совсем другую реку.
— Чего нет, того нет. Была одна такая прежде, в горах протекала, высоко-высоко, ее в народе даже Небесной окрестили, — вот тут я умудрилась оторвать голову от тарелки и открыть один глаз, — но потом она исчезла. Пересохла, похоже.
Это как так исчезла? Как пересохла?!
Градус трезвости в организме резко повысился от такой новости. Я скосила глаз на Фомку, но напарнику уже было все равно, его не беспокоили ни реки, ни артефакты, ни тем более современные методы казни. Сложив мощные руки на столе, а поверх них опустив взлохмаченную голову, мой несгибаемый и стойкий сыщик попросту спал, оставив меня один на один с пренеприятнейшим известием.
— А если я категорически возражаю? — возмущенно высказалась, обозлившись на все реки мира и введя в священный трепет нашего компанейского коллегу.
— Дама возражает! — дико расстроился бурундиец и даже подскочил на ноги.
Что самое удивительное, он на этих ногах устоял! Ведь судя по количеству кружек, выстроившихся на столе рядом со мной, они уже уговорили по десять пинт на каждого. Правдивы все же слухи, что бурундийцев приучают к вину едва ли не с пеленок.
— Возражения прекрасной леди — это худшее, что можно вызвать! — продолжал сокрушаться Пиванис. — Как завещал своим потомкам великий бог вина Бухатус: «Всегда пекитесь об удовольствии женщины, ибо довольная женщина — это лишняя пинта эля и хорошая закуска к нему».
— Истинно так, — кивнул хозяин.
— Как нам все исправить? — Бурундиец выжидательно воззрился на меня, а я, по правде, немного растерялась. Это что же им сказать — верните реку обратно? Все же трезвый пьяному не собеседник, у нас явно получилось недопонимание.
— Нам бы, — я старательно подбирала слова, не хватало еще и в этой не в меру гостеприимной стране влипнуть в какие-нибудь неприятности, — нам нужно туда, в горы. А то такая известная река — и вдруг исчезла.
— Ах, тут я помочь не в силах, — искренне огорчился бурундиец, — я ведь не местный, сам сколько уже времени не могу уйти дальше этой таверны, а все здешние законы.
— Да, законы у нас непростые, — со вздохом подтвердил хозяин, — но, как рекут великие: «Суровость закона говорит о его человеколюбии».
— А насколько здесь любят человеков? — уточнила с подозрением.
— Ну, — замялся хозяин, — разрешение вам нужно получить на посещение пересохшего русла, а иначе в горы не пустят. У нас в горах и птицам без разрешения летать нельзя.
Наверное, я поторопилась насчет здешнего гостеприимства.
— А где получить разрешение?
— В Романтийском едином центре услуг, больше негде. Только сначала там же оформите временную регистрацию и зафиксируйте время пересечения границы. Боюсь, что сегодня не успеете, сначала вам нужно подыскать себе место для ночлега и там же получить талон с адресом и точной датой прибытия, — очень подробно пояснил хозяин.
— В этом плане вам повезло, — радостно улыбнулся бурундиец, — вы можете остановиться прямо здесь. У моего доброго друга есть разрешение на прием иностранных постояльцев.
…И почему у меня ощущение, что мы с Фомкой снова вляпались в историю?..
— А я вам говорю, что не обязана проверять принимаемые документы! — Очень серьезная дама в очках с исконно романтийским именем Мегера в который раз доказывала обалдевшим сыщикам, что они не донесли очередную нужную справку.
— Но ведь вы проверяете! — предприняла я попытку указать на очевидное.
— Отнюдь. Я лишь сверяю с перечнем необходимых для оформления пропуска бумаг.
— А почему бы не сказать сразу, какие документы нужны? Ведь уже в пятый раз к вам возвращаемся.
Мы с Фомкой с раннего утра, едва очнувшись (Фомку пришлось безжалостно расталкивать), только и делали, что бегали в этот их центр, а потом шли в очередное специализированное учреждение, выстаивали очередь, приобретали нужный бланк, заполняли согласно форме и возвращались к строгой тетечке в очках.
— Я вам только что объяснила, неужели непонятно? И не хамите мне, девушка! Моя работа — просто принять. Я же пытаюсь помочь, потому что иначе вам вернут все бумаги с требованием донести и дозаполнить. Разве не вы желаете получить все прямо сегодня?! Разве не у вас вопрос жизни и смерти?! — И она так скривилась, словно была здесь единственной, кому эта самая смерть грозила, и к тому же исключительно по вине настырных сыщиков.
Не знаю, кого как, а меня подобная несокрушимая логика просто убивала. Теперь все понятней становилось, почему Пиванис застрял именно в Романтии и никак не мог продвинуться дальше в своих исследованиях. Я же все больше осознавала, что наши шансы добраться до артефакта стремительно приближаются к нулю.
— Одно счастье, Фом, — со вздохом повернулась к непривычно бледному напарнику, — возможно, нашего уничтожителя артефактов тоже задержали на самой границе.
— И на ковре быстрей перемещаться, — попытался проникнуться оптимизмом мой товарищ.
— Постойте! У вас отдельное транспортное средство и вы молчали? — тут же встряла в разговор строгая тетечка, а очки укоризненно блеснули. — Вам необходимо оформить разрешение!
Мне захотелось взвыть.
Смеркалось.
Уйма времени была убита на оформление документов, а к концу рабочего дня нас собрались вытурить из центра с настоятельной просьбой прийти завтра. Вопрос жизни и смерти мог потерпеть один денек ради более важного процесса, связанного с правильным оформлением необходимых бумаг.
Два взмыленных сыщика встретили это предложение без энтузиазма, а потом Фомка встал и со словами: «Я принесу все необходимое!» — исчез за дверью, оставив меня сидеть на стуле, в который я вцепилась изо всех сил, дабы не вцепиться в прическу строгой тетечки. Вернулся напарник минут через десять. В руках он нес большой торт, который водрузил на стол романтийской барышни со словами: «Это за вашу помощь».
Я смотрела на кремовое чудо ошалевшими глазами, понимая, что Фомка спустил на него последние монеты, оставшиеся после покупки плащей и ботинок для меня. Строгая тетенька, заметив мой взгляд, напряглась и быстро пододвинула торт к себе. После этого она с не замеченной ранее живостью достала из стола печать, подышала на нее и поставила большой жирный штамп в нижнем углу официального разрешения. Как по волшебству к нему тут же присоединились дозволение на вылет и пояснительная об осмотре русла реки Времени.
— Летите с миром, — добавила тетенька, махнув на нас рукой, а сама достала из стола большой нож и примерилась к невероятно вкусному на вид угощению.
Уже на улице я тоскливо взглянула на Фомку, а он пожал плечами и буркнул: «Если уж волколоты любят торт, то мегеры и подавно. Я пошел на крайние меры, Аленка. Все ради дела».
Мы летели над равниной, за которой, собственно, и начиналась гряда холмов. Летели и понятия не имели, что мы там найдем. По всем данным река пересохла и ее попросту не существовало. Впереди нас ожидали последняя ночь, полнолуние, а за ним тот самый рассвет, когда наш непоцелованный неугомонный дух удерет на свободу, а мы с Фомой склоним повинные головы на выкрашенном свежей краской и специально для этого случая увитом цветами помосте.
— Подлетаем, — информировал меня сыщик.
Он весь день сегодня был молчалив и непривычно бледен, а временами даже зелен. Кажется, лучший нектар Романтии казался таковым только Пиванису, поскольку бурундиец не успел попробовать других нектаров, а мне сильно повезло, что обошлась адским пойлом. По крайней мере, цвет лица сохранился нормальным, а захваченные в таверне любезного Брутуса пирожки совершенно свободно попадали в желудок и не требовали, чтобы их немедленно выпустили обратно.
Что и говорить, в наших совместных расследованиях Фомка всегда брал на себя самые сложные задачи и отдувался за двоих, поэтому я его искренне жалела.
— Какие предположения, Аленка? — позеленевший в очередной раз сыщик мужественно запрокинул голову, глотая свежий горный воздух, а я задумалась, как лучше сформулировать ответ.
— Полагаю, поступить следует так: отыщем пересохшее русло, а затем полетим к истоку, попытаемся обнаружить место, где река брала начало. Реки ни с того ни с сего не пересыхают. Может, произошел обвал, сформировалась искусственная плотина, река разлилась и превратилась в озеро или что-то подобное. У нас с тобой больше вариантов нет.
— Ищем, — кивнул Фомантий и судорожно сглотнул.
Я снова легла на живот и свесила голову, а сыщик настроил высоту полета, чтобы нам удобнее было обозревать поверхность.
— Вот оно! — указала я рукой на длинное узкое углубление с задернованными склонами и пересохшим дном. — Судя по карте, это точно река Времени, летим над ней, Фом.
Извилистая лента тянулась между холмами, солнце уже скрылось за горизонтом, на небе вовсю зажигались яркие звезды и красовалась полная луна. Я взглянула на круглый белый шар и закусила губу — никогда еще ночное светило не вызывало такого количества эмоций — от глухого раздражения до острого отчаяния. Кабы знать, поклоняются ли в Романтии божеству луны! Я бы тогда точно помолилась, чтобы она сегодня вообще не всходила.
— Впадина, Аленка. — Напарник указал вниз, а ковер начал стремительно снижаться.
— Это точно не исток, — заявила я несколькими минутами позже, когда мы обошли котлован по кругу, — мы летели не в том направлении.
— Устье, — с досадой подтвердил напарник.
— А знаешь, Фом, чем волколотики отличаются от мегер?
— Чем? — спросил жутко разочарованный сыщик.
— Они после получения тортика действительно отпускают с миром, а мегеры подсовывают карты с неправильными пометками.
— Дала нам первую попавшуюся, Аленка, чтобы мы поскорее ушли.
— Это уже не важно, поскольку время потеряно впустую и нужно лететь обратно.
И снова мы погрузились на ковер и помчались вдоль русла, стараясь не потерять его из виду, хотя все указывало на то, что река действительно пересохла. Однако отступить я не могла. Столько времени и сил было потрачено на погоню за артефактом, и каждый раз золотой шар ускользал, когда казалось, что вот-вот найдется, но мы опять заходили в тупик.
Я заскрипела зубами, прикрыла глаза и попыталась отключиться ото всех эмоций, усталости, злости, а потом выдохнула:
— Летим быстрее.
— Предельная скорость, Аленка. Да и нет там воды.
— Все равно летим.
— За воздух хватаешься, напарник.
Я молча сложила руки на груди и приняла самую решительную позу. Не сдамся. До последнего не сдамся.
Мы тщательно обследовали каждый камень горного завала, засыпавшего устье реки Времени и все растущие рядом кусты. Судя по представшей глазам картине, камни завалили источник, и река исчезла.
Я сползла с очередного валуна, обняла его и прислонилась к холодному камню щекой, позволив себе секундную передышку, и вдруг мне послышался шум. Сердце екнуло от волнения, я насторожилась, а потом быстро распласталась на земле и приложила к ней ухо.
Звук исчез.
Схватившись с досады за волосы, я тряхнула головой, а затем снова прижалась щекой к валуну — и вновь услышала монотонный журчащий звук.
Ведь не показалось, точно не показалось!
— Фом! — Мой крик разнесся далеко по округе, напарник выскочил из кустов, точно перепуганный кролик, заметил, что я лежу на земле, подошел и присел рядом на корточки.
— Что?
— Шум. Точно вода шумит, послушай.
Фомка прилег рядом и замер.
— Похоже.
— Она внизу, Фом, внизу! — Я настолько воодушевилась, что готова была рыть землю зубами, лишь бы добраться до журчащего источника. — Среди камней должна быть расщелина, река промыла себе дорогу и ушла под землю. Поэтому возле валуна так хорошо слышно.
— Мы можем не пролезть, Аленка.
— Давай искать лаз. Ведь антиволшебник должен был как-то спуститься. Уж его точно снабдили всем необходимым. Шумит здесь, значит, ищем поблизости.
На некоторое время мы с сыщиком уподобились двум вынюхивающим добычу гончим, рыскающим среди зарослей, потом земля рядом с одним камнем вдруг показалась мне слишком мягкой.
— Фом!
Набрав в грудь больше воздуха, я уперлась руками в камень, а подоспевший Фомка тут же оттеснил меня в сторону и в одиночку сдвинул валун.
