(глубокая ночь, окрестности Ерушалаима, кусты у грота Кудесника неподалеку от Масличной горы)

...Пустынная жара, изнуряющая тело днем, ночью превращалась в плотную духоту, стискивая горло невидимой петлей. На поверхности кожи мелким бисером выступал пот, а рот, дергаясь, как в агонии, пытался глотать раскаленный воздух. Начиная с вечера, Калашников и Малинин засели в кустах у Масличной горы, наблюдая за входом в грот. Небольшое ведро, в котором они дальновидно принесли запас воды, быстро пустело – влагу кружку за кружкой хлестал даже Малинин, ранее искренне считавший, что эту жидкость следует употреблять исключительно для стирки белья.

– Прошу прощения, повелитель, – зашептал казак. – Вы не спросите у местных – мы тут не сможем достать водки? Любой – хоть тутовой, хоть кизиловой – а пусть даже и виноградной. Ужасно хочется напиться – ощущение полнейшей безысходности. Почему, как только мы где-то появляемся – в Раю, Аду или на Земле, обязательно случается убийство? Так надоело... Охота взять веревку и вон на той осине пойти повеситься.

– Вон та осина предназначена для одного из апостолов, – глубокомысленно заметил Калашников. – Но в целом, братец, я тебя поддерживаю. Ты думаешь, мне охота этих приключений? Лежал бы себе сейчас на перине с Алевтиной и горя не знал. А так я ее даже предупредить не успел, что к ужину не успею. Сплошной экшен. Только приземлились: сразу в бой, затем на встречу с прокуратором-гомосеком, и на десерт – пуля в лоб апостолу.

...По направлению к гроту пронеслась летучая мышь. Вдали виднелись помпезные романские виллы: их освещали свечи в виде пальм, сделанные в натуральную величину – мода, пришедшая от патрициев Лондиния.

– Любопытно, вот из-за чего? – бесцельно пожевал лист Малинин.

– Тому, братец, существует несколько объяснений, – Калашников беззвучно прихлопнул комара на колене. – Первое из них – наше тотальное невезение. Знаешь, бывает такое – на обычной дороге один человек обязательно поскользнется и сломает ногу, а другой пройдет без проблем. Мы из тех, кто ломает. Скажем, если бы Шеф послал в Ерушалаим Дзержинского или Моцарта, у тех бы, может, и все нормально вышло: приземлились бы во дворце у прокуратора, подбросили компромат да и уехали со спокойной душой. Но с нами этот номер не проходит. Второе объяснение не лучше, но логичнее. Чисто теоретически можно представить, что мы с тобой не существуем на самом деле, а являемся персонажами мистического триллера.

В кедровом леске неподалеку жалобно завыл заблудившийся шакал. Малининские глаза разом вспыхнули, словно у сиамского кота – экзотическая версия повелителя повергла казака в состояние шока.

– То есть? – едва не свалился он с корточек. – Как я могу не существовать, повелитель? Я же все чувствую и помню: и баб, и вкус водки, и комаров этих долбанных. Вы не слишком долго сегодня на солнцепеке стояли?

– Видишь ли, братец, – трагично вздохнул Калашников. – Здесь нужно мыслить не напрямую, а отвлеченно. Как считается, всеми нами управляет Голос, придумавший Вселенную. Для него наш мир типа как бильярдный шарик. Захочет – покатит туда, захочет – сюда. Ученые выдвигают гипотезы о существовании параллельных миров, и хрен знает, в каком именно пространстве мы сейчас с тобой находимся. Возможно, это вообще Марс, а не Земля. Давай представим – нынешний Ерушалаим в таком виде тоже может быть придуманным миром, существующим в голове определенного писателя. А если мы с тобой персонажи триллера – то это многое объясняет. Триллер пишется по особым канонам, с харизматичными главными героями. Народ привыкает к этим героям намертво, требуя от автора продолжений. Бабулька-следователь мисс Марпл в книгах Агаты Кристи прожила лет двести: умирать ей было никак нельзя, читатели такого финта не поймут – да и издатели тоже. Поэтому, стараясь угодить публике, автор пишет про тех же героев, помещая их в новые пикантные ситуации. Закон жанра, братец. Он, может, вообще не рад, что связался. Но куда ж ему деваться-то, бедному.

– О, тогда есть надежда, – заулыбался Малинин. – Значит, автор от нас зависит? Стало быть, можно успокоиться – с нами ничего не произойдет. Распутаем преступление – и, как обычно, вернемся в Ад триумфаторами.

– Не факт, братец, – покрутил головой Калашников. – Случается, что сам автор сатанеет от однообразия и режет персонажей, как кур, чтобы больше про них не писать. Например, тот же Конан Дойль убил сыщика Шерлока Холмса, сбросив его со скалы во время схватки с профессором Мориарти.

– Сволочь этот автор, – помрачнел Малинин. – Морду бы ему набить.

– Да хер с ним, – махнул рукой Калашников. – Сейчас вовсе не это главное. Стоит раскинуть мозгами: как лучше расследовать убийство апостола?

Малинин отвел от лица колышущуюся ветку кустарника.

– Я не понимаю, – недовольно сказал он. – А с какой стати мы вообще должны в этом участвовать? Пущай Кудесник сам с ним разбирается.

Калашников скорчил гримасу, словно сидел в кресле у дантиста.

– Кудеснику, братец, только этого сейчас для полного счастья не хватало, – жестко бросил он в лицо Малинину. – У него в Ерушалаиме совершенно другое предназначение и отвлекаться он не станет. Может, поэтому все скопом решили, что апостола убила молния, и разошлись. Однако у покойника-то в голове сидит именно пуля. Кто-то, возможно, лежа в этих кустах, застрелил Иакова с небольшого расстояния. Ты пойми, что мне плевать на сам факт смерти, я в здешней полиции не работаю. Но меня раздирает тревога пополам с любопытством: откуда в античном Ерушалаиме, в I веке нашей эры, за полторы тыщи лет до появления огнестрельного оружия взялся человек с настоящим пистолетом? Что ему здесь надо?

– Я не знаю, повелитель, – смутился Малинин. – Но, с моей скромной точки зрения, не следует ввязываться в расследование. Я понимаю, раньше – ну Ад, Рай... вызвали, приказали... Тут-то все по-другому... для чего на себя хомут надевать по доброй воле? Какое нам дело до смерти апостола? Помер и помер.

– Самое прямое, – возразил Калашников. – Если у Масличной горы нарисовался убийца с огнестрельным оружием, то и мы тоже можем, что называется, под раздачу попасть. Переберем варианты. Допустим, Шеф задумал двойную игру с изменением будущего и послал нас сюда для отвлечения внимания – в то время как его агент будет убивать апостолов. Цитируя Станиславского – «не верю». Ему невыгодно с криминалом связываться: Голос его потом по стенке размажет. К тому же зачем Шефу было ждать две тысячи лет, чтобы так поступить? Шансы и куда получше подворачивались – например, искушение Кудесника в пустыне. Апостольская смерть нарушает сложившиеся за тысячелетия правила честной игры между Шефом и Голосом, Шеф с этого больше потеряет, чем обретет. Следующий вариант – Шеф заранее знал, что так случится. Поэтому он придумал благовидный предлог для отправки надежных людей в Ерушалаим. Но почему же тогда он не предупредил нас об этом? Секретничать ему совершенно незачем. Отметается. Последнее предположение самое верное, и потому – опасное. Профессиональный киллер прибыл в Иудею для ликвидации ВСЕЙ группы апостолов. Тоже из Ада, как и мы? Исключено. Ты видел – путешествия в прошлое происходят только с личной санкции Шефа. Этот парень из будущего.

Калашников сделал легкое движение кистью руки, подобно шулеру, достающему из рукава туз. Между костяшками пальцев блеснул металл.

– Я выследил, в какой пещере захоронили тело, – цинично поведал Алексей. – Заглянул туда без свидетелей, но с молотком, и достал пулю из черепа. Вот она, эта пуля. Калибр – 9 миллиметров, отдельная нумерация арабскими цифрами: похоже, сделана специально для наградного пистолета «люгер». Это довольно старый пистолет, с обоймой на восемь патронов, длина ствола – 98 миллиметров. Состоял на вооружении офицерского состава Китая, Ирана, Югославии, Норвегии, Германии, Греции, Чили и Алжира, в 1942 году был снят с производства. У частных коллекционеров по всему миру таких пистолетов до хрена и больше. Его можно хранить в промасленной тряпочке лет пятьдесят – он и тогда будет стрелять. Из какой эпохи киллер, уже примерно понятно. Свое дело он знает – уложил беднягу Иакова ночью, пусть и вблизи, но зато одним выстрелом точно между глаз.

Малинин впал в глубокое разочарование.

– Ну и что? – с грустью заметил он. – Если мы и верно в триллере, так там киллеры завсегда крутые – домохозяек на это дело нанимать не принято.

– Нам же лучше, – Калашников прикончил двух комаров одним ударом. – Ты сам понимаешь – Иаковом дело не ограничится. Нет смысла убивать единственного апостола – кому он мог помешать? Скорее всего, задумано умертвить как минимум всех учеников Кудесника. Цель? Начнем с того, что это могут быть посланцы любого конкурирующего религиозного учения. Вот только как они умудрились сюда попасть? Вряд ли нам сейчас удастся это выяснить. В Иудее мы находимся в полнейшем информационном вакууме.

– Где? – с испугом переспросил Малинин.

– В вакууме, – повторил Калашников. – Даже плохонькой обратной связи с Городом нет, а Интернет-библиотек в античном мире отродясь не водилось. Придется действовать в одиночку. Утром, как и хотел Шеф, мы напросимся к Кудеснику в ученики. И тогда я со всей этой апостольской компании в гроте уж точно глаз не спущу. На правах новичка можно будет пообщаться с остальными, задать вопросы. Ведь мы тоже будем считаться апостолами.

– О, это здорово, – обрадовался Малинин. – Я в своей станице коровам хвосты крутил и даже не подозревал, что после смерти окажусь в учениках самого Кудесника – заделаюсь апостолом. Возможно, меня и в Библии упомянут?

– Всенепременно, – согласился Калашников. – Быть апостолом – очень завидная перспектива, братец. Все они, за исключением двоих, умерли мученической смертью. Одного распяли вниз головой, второго проткнули палками, с третьего живьем содрали кожу. Я от души тебя поздравляю.

...В кустах состоялась краткая, но весьма оживленная беседа. Малинин заявил, что ему было секундное озарение: он недостоин превратиться в апостола, но всегда готов изобразить непритязательного денщика.

– Конечно, это что-то новое – апостол с денщиком, – заметил Малинин. – Однако я никогда не чурался экспериментов. Но, для чего же тогда самим вести расследование? Пойдем сейчас да и расскажем все Кудеснику.

– Представляю, – развеселился Калашников. – Вваливаемся мы к Кудеснику в спальню с вот такими рожами, как в песне про Элис, и с порога говорим: мы посланцы Ада, нас телепортировал сюда ваш главный противник. Кстати, пока не забыли, тут некто из будущего – иранец или грек, в кустах у грота с «люггером» спрятался. Ты хотел попасть в Библию? После такого монолога мы туда точно попадем, в раздел чудес – «исцеление Кудесником двух идиотов от психического расстройства». Чего ему мешать? Сказано тебе – у него своя миссия. Он должен умереть за наши грехи и умрет в любом случае. Увы, это важнее, нежели смерть любого апостола.

– Хм, – задумался Малинин. – Кудесник умер за грехи две тысячи лет назад? Странно, что с тех пор он больше не приходил умирать снова. Грехов-то, повелитель, за это время у людей накопилось – вагон и маленькая тележка.

– Кудесник сообразил, что это дело бесполезное, – моргнул уставшими глазами Калашников, напряженно вглядываясь в грот. – Сколько не умирай, а грехи людские растут как снежная лавина. Сейчас их миллиарды. Эдак ему пришлось бы конвейер устроить и каждую неделю на крест влезать. Светает. Похоже, мы бодрствовали зря – этой ночью ничего не произошло. Надо вернуться в казармы Пилата. В полдень ты состроишь ему глазки...

Малинин, впав в отчаяние, вылил на себя из ведра остатки воды.

– И мы отпросимся на развлекательное шоу, – невозмутимо продолжал Калашников. – В городе развешана реклама, по базару ходят «люди-сэндвичи» с плакатами на спине: приглашают на воскрешение Лазаря из мертвых. Поучаствуем в историческом событии и заодно постараемся оказаться в гостях у Кудесника. Попадем в грот, попьем чайку с апостолом Матфеем. Если он отошел от шока, вызванного смертью Иакова, то наверняка сможет припомнить подробности, которые забыл рассказать.

...Бесшумно выбравшись из кустов, окружавших грот, они босиком пробрались на мощеную дорогу, тихо матерясь, долго надевали осточертевшие сандалии. Калашников, перевернув кожаный футляр на поясе, вытащил из чехла песочные часы. Он рассчитывал добраться до резиденции прокуратора минут за тридцать. Расчеты Алексея не оправдались. Их путешествие продолжалось совсем недолго – наверное, метров триста. Прямо из предрассветной дымки на пути напарников неожиданно возникла сгорбившаяся, худощавая, низкорослая фигура, чем-то напоминающая сказочного гнома, по самые глаза закутанная в темную ткань. Рукава бесформенного одеяния развевались на ветру как крылья огромной птицы.

– Стойте, – произнесла фигура надтреснутым голосом.

Сами не зная почему, Калашников и Малинин остановились.

– У меня к вам разговор, – сказало существо в одеянии.

– А ты кто? – с опаской вопросил Калашников.

– Скоро узнаешь, – пообещало существо.

...Оно прикоснулось к руке Алексея, выпростав тонкие пальцы из черного рукава хламиды. Он почувствовал обжигающий, могильный холод, расползающийся по мускулам. Вместо пальцев, цепко охвативших его запястье, в полумраке виднелись кости с остатками гниющей плоти...