Глава 30

Смею надеяться, что я довольно широко эрудированный человек. Мне, например, известно, что теоретические основы троичной системы счисления заложил Леонардо Фибоначчи. Жил он давно, аж за пару столетий до более известного Леонардо, это который да Винчи, и прославился еще какими-то числами имени себя, про которые помнил со школы в первой жизни, но что это такое, успел давно и основательно забыть. Ну, а про троичную систему я услышал позже, когда писал диплом. В процессе этого занятия пришлось познакомиться с ЭВМ «Сетунь», совершенно антикварной уже тогда, в середине семидесятых.

Эта машина работала в троичном коде, то есть оперировала символами «1», «0» и «-1». Для моего диплома такое было очень удобно, ведь именно три команды нужны для управления электроприводом – «вперед», «стоп» и «назад». И, уже независимо от того диплома, для прямого представления азбуки Морзе тоже, ведь она не двоичная, как кажется с первого взгляда, а именно троичная. Кроме того, в троичной системе многие вычисления, включая сложение и вычитание, не говоря уж о логарифмировании, получаются быстрее, чем в двоичной с элементами того же быстродействия. Все это мне рассказал обслуживающий машину инженер, и он же упомянул про Фибоначчи. А я запомнил, и сейчас на посту императора мне это, похоже, может пригодиться. Помните, в качестве одного из приоритетных направлений будущего развития России я обозначил электронно-вычислительную технику? И вот, кажется, настало время делать первые шаги.

Сейчас подобные устройства можно было пытаться слепить или на реле, или на магнитных усилителях. Лампы со сроком службы в десятки часов не позволяли задумываться даже о простейших калькуляторах, куда уж там чему-то более сложному. Транзисторы пока даже на горизонте не маячили – но, правда, была надежда на то, что точечные германиевые диоды скоро удастся запустить в серию, в лабораторных условиях их уже делали. Однако математику-то для подобных изделий можно начинать разрабатывать уже сейчас. Правда, я в ней, мягко говоря, не очень, и это значит, что надо искать специалистов. Эх, жалко, что Вышнеградский давно помер! Как министр финансов он был не совсем на своем месте, но как математик… впрочем, у него должны остаться ученики. Ну, а сам я вполне в силах заняться железом – то есть для начала прикинуть, как должны выглядеть элементарные логические ячейки на реле и магнитных усилителях.

Хм, но ведь вычислительные машины могут быть не только цифровыми. Я не про предков «Железного Феликса», кои уже вовсю выпускаются. Аналоговые тоже имели свою нишу – правда, появились они позже – и, например, когда я в той жизни только-только пришел в авиастроение, они там еще использовались. Но ими пусть Колбасьев занимается. Нарисую ему схему дифференциального усилителя на лампах, а дальше уж он, наверное, и сам справится. В крайнем случае подскажу про сумматоры и перемножители. А вот насчет интеграторов промолчу из принципа – если уж без меня тут не смогут придумать даже такую простую схему, то, значит, вся моя возня была зряшной. Но это вряд ли.

Итак, суммируем. Пора начинать разработку вычислительной техники по четырем направлениям – совершенствование механических арифмометров, плюс создание электронных, то есть аналоговых, цифровых троичных и цифровых двоичных. Причем освещение результатов должно однозначно показать, что первое направление уже доказало свою перспективность, второе и третье тоже весьма интересны, четвертое же – тупиковое. А это значит, что с самого начала вместе с инженерами должны работать специалисты по представлению информации в заранее обусловленном ключе. Кстати, за время сидения на троне лично я, кажется, неплохо повысил квалификацию именно в этой области.

Жалко только, что в кибернетике я разбираюсь даже хуже, чем в подводных лодках. Примерно так, как в балете до знакомства с Юлей и женитьбы на Рите. То есть знаю страшные слова типа «архитектура», «шина», «операционная система» и даже «эр-эс двести тридцать два», умею их сравнительно связно применять, но вот детально объяснить, что они означают – увы. Как-то в прошлой жизни мне это не требовалось ни по работе, ни в хобби. Впрочем, мало ли чего я не знал и не умел в той жизни! Придется узнать и научиться в этой, только и всего.

Кстати, моя монополия на электронные лампы кончилась в начале тысяча девятьсот седьмого года. Ли де Форест изобрел-таки свой триод и запатентовал его. Я же в патентные дела не лез. Как и с Люмьерами, мне не хотелось обворовывать изобретателя. Ну и главное – патент наверняка нарушил бы секретность, что вряд ли могло быть компенсировано выплатами по нему. А вот тетроды, пентоды и комбинированные лампы патентовать можно, все равно их так или иначе скоро изобретут и без меня. Но кто именно это сделает, я не знал, поэтому совесть моя была спокойна. Раз хозяин неизвестен, то это, если вдуматься, не воровство, а находка.

Ну, и на всякий случай не помешает объяснить, с чего это я решил заняться всякой вычислительной электроникой именно сейчас. Причем в двух словах не получится, так что прошу набраться терпения.

Итак, в этом мире русско-японской войны не было. Может, она еще когда-нибудь и вспыхнет, но в четвертом и пятом годах точно был мир. А также в шестом, да и сейчас, в седьмом, признаков надвигающейся войны не замечается. Почему так? У меня есть ответ. Возможно, он не совсем точный, но другого пока все равно нет. Он звучит так – мне удалось доказать японцам, что победа в грядущей войне весьма проблематична. А после заявления Вилли английская помощь тоже оказалась под сомнением, и японцы задумались. Да, у них весьма высок воинский дух, но при нулевых шансах даже самые отъявленные самураи в драку не лезут – тем более, что это можно было сделать без потери лица, я ведь не только побряцал оружием, но и пошел на уступки в корейском вопросе.

Так вот, теперь передо мной встал вопрос из той же оперы. На носу Первая мировая война, как ее можно предотвратить? Ответ, к сожалению, однозначен – увы, никак. Но можно и нужно сделать так, чтобы участие России в этой бойне сопровождалось минимальными потерями, принесло максимальную выгоду и не привело ни к каким революциям. Чем бы таким помахать перед потенциальными противниками и союзниками?

До сих пор никому неизвестны танки, реактивные минометы и крылатые ракеты. Причем первые два наименования лучше раньше времени в оборот не вводить, ибо они могут быть легко воспроизведены противником и использованы против нас, а вот с крылатыми ракетами дело обстоит не совсем так. Их, во-первых, будет очень непросто скопировать. А во-вторых, даже если это у кого-то и получится, особого вреда нам они все равно не нанесут. Потому как крылатая ракета, сделанная на теперешнем уровне развития техники, вообще никому не способна причинить хоть сколько-нибудь существенного вреда – разве что своему расчету, если взорвется на старте. Даже сделанная на несколько более высоком техническом уровне Фау-1 не нанесла англичанам существенных потерь. А я в прошлой жизни имел возможность познакомиться с пульсирующими воздушно-реактивными двигателями. Сначала как авиамоделист, а потом уже в качестве инженера, одно время занимавшегося обслуживанием летающих мишеней. В общем, сделать что-то этакое я, пожалуй, смогу и здесь, включая даже пусть и убогое, но все же работающее подобие схемы управления. Ну, а потом потребуется грамотная показуха. И уж в чем – в чем, а в этом силен любой советский инженер-оборонщик, и я не исключение. Доводилось участвовать в работе полутора десятков комиссий, причем по обе стороны добра и зла. Не только как сдающему определенное изделие, но и как как представителю заказчика.

Итак, что же я помню про Фау-1?

Снаряженная масса – около двух с половиной тонн. Примем для нашего изделия как исходную точку.

Вес боевой части – тонна. А вот здесь, похоже, осетра надо урезать раза в полтора, все равно бабахнет здорово.

Задатчик курса – трехосевой механический гироскоп. Это можно сделать и в теперешнем времени. Точнее, немцы нам его сделают. И автопилот, особая точность тут не нужна. Кстати, у прототипа ее и не было.

Дальность Фау я помню точно – двести восемьдесят шесть километров. Всего километра фашисты не дотянули до сакрального числа! Мы, конечно, постараемся эту вопиющую недоработку исправить. Даешь триста шестьдесят два км, и ни сантиметром меньше!*

Вот только старт с паровой катапульты мы повторять не станем. Это, конечно, решение довольно дешевое, но сейчас экономить копейки не нужно, много изделий все равно делаться не будет. Значит, что? Правильно – стартовый ракетный ускоритель как первую ступень! Строго по идеям Циолковского. Причем разрабатывать начнем одновременно и твердотопливный, и жидкостный, какой раньше дойдет до готовности, тот и запустим в производство. На будущее пригодятся оба варианта, причем без дураков.

И, наконец, последнее – точность. Наш автопилот наверняка не даст даже половины той, какой достигли немцы в предыдущей истории. Но ведь перед ними стояла задача реально бомбить Англию! А перед нами – всего лишь убедительно показать, что мы это сможем сделать. Кроме того, тут сработает еще и субъективный фактор, заключающийся в том, что в бытность свою авиамоделистом кордовыми моделями я занимался всего полгода, а радиоуправляемыми – четыре с небольшим. И нормальное радиоуправление я смогу сделать даже на тех убогих лампах, что есть у нас сейчас.

В общем, от автопилота потребуется всего лишь привести ракету примерно в район предполагаемого удара. А дальше управление перехватит оператор, заранее посаженый в хорошо замаскированное укрытие с достаточным обзором, он и обеспечит попадание в цель. Мне же останется с умным видом плести что-нибудь насчет магнитного наведения, если целью будет корабль. Или про пьезоэлектрические сверхточные гироскопы, благодаря которым бортовой вычислитель может точно поддерживать курс по заложенной в его память карте, если надо будет разнести что-нибудь на суше. Даже якобы открывать ничего не придется, и прямой, и обратный пьезоэффекты открыты еще четверть века назад.

Кроме самой ракеты, для превращения потенциальных противников в потенциальных же друзей нужен носитель ее пусковой установки. Ну, для сухопутного варианта все ясно – это не такой уж тяжелый гусеничный транспортер. Если не страдать перфекционизмом и не пытаться сразу сделать хорошо, то сойдет любое устройство, способное протащить груз весом тонны четыре перед зрителями, и все. Если одну или даже две штуки, то сделаем сами, без проблем и быстро.

Железнодорожный вариант получится совсем просто, тут и думать не о чем.

Однако для произведения должного впечатления на Англию, а уж тем более на Штаты нужен вариант морского базирования. Если бриттов еще можно достать с суши – правда, для этого придется сначала как-то решить вопрос с Францией или Голландией, то Штаты – фиг вам. Значит, нужен быстроходный корабль с большим запасом хода, но вовсе без брони, чтобы не мешала процессу стремительной ретирады после пуска ракет. Это и у нас смогут построить, но немцы управятся быстрее, так что этакий легкий крейсер лучше заказать им. Или даже два, причем со скидкой за документацию на ракеты.

Учитывая, что по обе стороны Атлантики уже наверняка задумываются о войне за передел мира, секретить ракетную тематику надо на отвяжись и спустя рукава, чтобы самый бесталанный агент хоть что-то, но про нее узнал. В этом смысле ПУВРД близок к идеалу – небольшой движок, с которым в первой юности я возился во Дворце пионеров, верещал так, что его работу было слышно от универмага «Москва». Да еще каким противным скрежещущим визгом! А это была совсем небольшая труба весом в полкило и тягой кило триста. И не было в ней ничего сложного, я такую (ну или почти такую) здесь смогу собрать дня за три. Но, пожалуй, лучше не спешить и повозиться пару-тройку недель, дабы слепить девайс раза в два, а то и в три побольше. Тогда, если этакое орало заработает в Гатчине, слышно его будет как минимум в Царском Селе. Потом установить движок на летающую модель с взлетным весом килограммов семь-восемь и не спеша, всерьез отрабатывать радиоуправление, оно в будущем обязательно пригодится.

Да, но не самому же всем этим заниматься! Значит, работу надо начать с того, что придумать, кому все это поручить.

Туи мне вспомнилась… нет, даже не молодость, а самый, так сказать, возраст расцвета в первой жизни. Мне было тридцать шесть лет, когда я начал подрабатывать в центре научно-технического творчества молодежи. Вообще-то эти конторы были задуманы как насосы для перекачивания безналичных государственных денег в наличные на счетах его руководителей, именно там начинал свою карьеру небезызвестный Ходорковский. Но, по крайней мере поначалу, для приличия они иногда занимались и реальной деятельностью. Разумеется, без фанатизма, где-то в районе десяти – пятнадцати процентов от общего оборота. Мы там небольшим коллективом делали источник питания для мощного лазера, и даже с таким грабительским процентом он был разработан впятеро быстрее и обошелся втрое дешевле, чем запрашивал профильный НИИ. Так вот, почему бы здесь и сейчас не организовать нечто подобное? Разумеется, без воровства в позднесоветском стиле. Пусть студенты работают в свободное от учебы время за не такие уж маленькие деньги. Ребята молодые, горячие, многие склонны к идеализму… то есть обязательно разболтают, хоть их и предупредят о секретности. Что, в общем-то, и требуется.

Кто всем этим будет руководить? Менделеев уже старый, как бы не помер невзначай, в другой истории он скончался именно в седьмом году, я, к сожалению, не помню точной даты. Впрочем, он проходит регулярные обследования у Боткина, так что, наверное, проживет подольше, но только если не будет сильно напрягаться. Зато Жуковский в самом расцвете сил, вот на него и повесим руководство всей этой молодежной бандой.

В общем, при правильном проведении ракетной пиар-компании Англия, скорее всего, крепко задумается, прежде чем начинать подготовку к войне против стран, имеющих ракетное оружие, то есть России и Германии. Или по крайней мере начнет строить конкретные планы после того, как договорится со Штатами. Им-то ракеты не так страшны, хотя, конечно, тоже могут заставить задуматься – как исключить появление кораблей противника ближе двух-трех сотен километров от уязвимых целей на своих берегах.

Даже жалко, что на Кубе сейчас нет революционной ситуации, а то можно было попытаться устроить Карибский кризис, так сказать, с опережением плана, то есть раньше лет на пятьдесят. Без ядерного оружия он, конечно, получится не столь эффективным, но…

Тут я глянул на карту и понял, что с Карибским кризисом получается облом. Даже если удастся достичь дальности триста с небольшим километров, в радиусе досягаемости оказывается только Майами, а сейчас это дыра дырой, никому в общем-то не интересная, кроме какой-то тетки, разводящей там лимоны с апельсинами, мне про нее рассказывал Колбасьев. Зато с мексиканской территории можно достать до Лос-Анжелеса, а если немного проплыть на север, то и до Сан-Франциско! Это уже интереснее и, главное, я точно помню, что в Мексике скоро должна начаться революция. Правда, мои сведения о ней большей частью основывались на повести Джека Лондона «Мексиканец», но сейчас наверняка можно все разузнать и поточнее. Однако, несмотря на убогость моих сведений, я знаю, что революция там в иной истории началась перед Первой мировой, а закончилась уже после ее окончания. Что, кстати, явилось одной из причин позднего вступления Штатов в европейскую свару – не очень комфортно воевать на другом краю океана, когда у тебя под боком такой кипящий гадючник. И, значит, пусть он вскипит поосновательней, то есть пора разобраться, кто там кого угнетает и как поэффективней помочь угнетаемым. Кажется, в Мексике очень не любят американцев, слово «гринго» явно не комплимент.

В общем, Михаилу Рогачеву скоро сильно прибавится работы. Редигера тоже можно подключить, пусть изучит вопрос о финансовых аспектах поставок русского оружия в Мексику. Не задаром же гнать туда винтовки с пулеметами, не говоря уж об авиации. И, раз о ней зашла речь, ракеты надо разрабатывать сразу две. Кроме нормальной копии Фау, не помешает еще и уменьшенная в два раза, бомбардировщик с полутора тоннами полезной нагрузки у нас скоро будет. Кстати, при воздушном старте никакой ускоритель вообще не нужен, так что такая ракета, пожалуй, получится даже раньше полноразмерной.

Я быстро записал основные положения своего мозгового штурма и с чувством глубокого удовлетворения подумал, что, несмотря на все выверты судьбы, в душе я так и остался простым советским человеком, то есть всегда готовым к бескомпромиссной борьбе за мир во всем мире.