Глава вторая
Я отстраненно смотрела через окно кареты на медленно просыпающиеся улицы Гроштера.
Всегда любила поспать подольше. И вот ирония судьбы – уже второй рассвет встречаю на ногах.
Фарлей и Орландо сидели напротив меня. Орландо украдкой зевал, а Фарлей привычно морщил лоб.
– И какая же у тебя есть догадка? – неожиданно спросил он, посмотрев на меня.
– Что? – не сразу поняла я, о чем он.
– Ты сказала, что у тебя есть некая интересная догадка, – терпеливо повторил Фарлей. – О чем?
– Понимаешь ли, я подумала, что человек, который зачаровал медальон графа Ириера и который поставлял девушек для Деера, скорее всего – один и тот же, – затараторила я. – Как там говорилось у нас на курсе теоретических основ построения заклинаний? Самое простое объяснение чаще всего является самым верным. Потому как иначе получается, что против нас действует целая банда ментальных магов-преступников.
Фарлей чуть поморщился, как будто его чем-то покоробили мои слова. Но промолчал.
– Помнишь, когда мы в первый раз осматривали дом Вайнера, дворецкого не было? – продолжила я. – А что, если в этот момент он расправлялся с подельником? Причем, заметь, Вайнера убили тем же способом, что и Грегора. Тогда получается, что именно этот дворецкий – и есть главный убийца и бяка! Но остается вопрос: почему Рейчел приняла чашку кофе из его рук?
– Прости, Агата, я слегка не поспеваю за полетом твоей мысли, – перебил меня Фарлей. – Причем тут кофе?
– Если она с ним встречалась и передавала медальон мужа, то обязана была узнать, – торжествующе сказала я. – А ты бы принял что-нибудь из рук человека, который убил твоего мужа и любовника?
– Хвала небесам, у меня не было, нет и никогда не будет ни мужа, ни любовника. – Фарлей негромко хихикнул над моим неловким выражением, но тут же посерьезнел. Мягко проговорил: – Во-первых, Агата, Рейчел сама сказала, что не сможет узнать человека, который зачаровывал медальон. И дело даже не в том, что было темно, а он кутался в плащ. Сама посуди. Если этот человек и тот ментальный маг, которого мы разыскиваем, одно лицо – то самым простым и надежным для него было бы использовать иллюзорные чары.
Я пригорюнилась. Ох, а об этом я и не подумала! Стыдно признаться, но из-за одного замечания Фарлея вся моя стройная гипотеза рухнула подобно карточному домику.
– Тогда получается, что это разные люди, – внезапно подал голос Орландо, который, оказывается, внимательно следил за нашим разговором.
– Аргументируй! – потребовал Фарлей, посмотрев на него.
Орландо, как и ожидалось, тут же смутился. Опустил голову и замямлил, с трудом подбирая слова:
– Если ментальный маг умеет менять внешность, то зачем ему этот маскарад? Зачем ему надевать на себя плащ и шляпу? Было бы гораздо легче принять внешность абсолютно незнакомого для Рейчел человека – и всего делов-то.
– Все-таки ты невнимательно прочитал главу про способы маскировки, – сурово попенял ему Фарлей. – Орландо, как завершим расследование – готовься. Гонять тебя буду по всем азам сыскного искусства.
После столь сурового предупреждения несчастный рыжий дознаватель совсем закручинился. Повесил голову и принялся горько вздыхать, видимо, заранее оплакивая прежнюю спокойную жизнь.
– А разве он не прав? – рискнула я подать голос в его защиту. – Действительно, зачем тогда преступнику потребовались все эти сложности? Плащ, шляпа…
– Потому что, драгоценная и проницательная моя, магия иллюзий имеет немало ограничений, – снисходительно пояснил мне Фарлей. – Чары могут, конечно, убедить тебя, что перед тобой другой человек. Но он должен быть хотя бы сходной комплекцией с образцом для подражания, так сказать. Никакой толстяк под воздействием иллюзорного заклинания не превратится в стройного поджарого красавца. Голос подделать можно. Изменить цвет волос, их длину. Даже внешность подкорректировать. Но вес… Крайне сомнительно.
– И что? – Я фыркнула, не совсем убежденная его возражениями. – Большинство людей среднего роста и веса. Среди всех, кого мы можем подозревать в этих преступлениях, нет ни слишком полных людей, ни чрезмерно худых.
– А во-вторых, – продолжил Фарлей, словно не услышав моих слов, – иллюзорные чары практически не подействуют, если перед тобой человек, которого ты хорошо знаешь. У всех нас есть особая манера поведения, которая выделяет нас из толпы. Обычный наклон головы, привычка поправлять волосы или почесывать нос.
– Это точно, – невольно поддакнула я. – Ты, например, когда серьезно задумаешься, начинаешь покусывать нижнюю губу.
– Правда? – искренне изумился Фарлей. – Никогда за собой такого не замечал. Впрочем, ладно. Суть в том, Агата, что все эти мелочи нарушают вязь заклинания. И оно истончается само по себе. Хм-м…
Фарлей вдруг запнулся и уставился поверх моей головы отсутствующим взглядом. Принялся покусывать нижнюю губу, и мы с Орландо понимающе заулыбались. Сдается, блондину только что в голову пришла весьма занимательная идея. Жаль только, что он с нами не поделится. В отличие от нас, Фарлей никогда не выставлял, так сказать, на суд общественности свои соображения.
Между тем карета дернулась и остановилась напротив двухэтажного длинного здания, в окнах которого несмотря на столь ранний час еще горели огни. Или будет вернее сказать – уже?
Фарлей тут же выскочил на улицу. Я, кряхтя, попыталась повторить его подвиг, одной рукой цепляясь за дверцу, а другой держась за грудь, в которой опять что-то опасно закололо.
– С ума сошла! – ахнул Фарлей и вновь подхватил меня на руки.
– Да что ты со мной носишься, как будто я калека? – сипло запротестовала я. – И в конце концов, нас кто-нибудь может увидеть!
– И что? – переспросил Фарлей, легко шагая к дверям больницы. – Ты меня стесняешься, что ли?
И в его голосе зазвенела нескрываемая обида.
– Сдурел, что ли? – фыркнула я. – Я за твою репутацию переживаю. Где это видано, чтобы королевский дознаватель на руках основную подозреваемую таскал?
– Тяжело раненую важную свидетельницу, – исправил меня Фарлей. – Тем более после признания графини Ириер заключение тебе и впрямь вряд ли грозит.
– Ага! – торжествующе воскликнула я, да так громко, что Фарлей едва не оступился от неожиданности. – Признаешь-таки, что теперь не имеешь никакого права запирать меня под замок?
– Зачем же так орать-то? – укоризненно проговорил Фарлей. – Я ведь тебя чуть не уронил с перепуга. – Помолчал и с нажимом добавил: – Вообще-то, я на все имею право. Как запереть тебя, поскольку тебя пытались убить, а следовательно, твоей жизни может грозить опасность. Но, полагаю, куда ужаснее для тебя будет то, что теперь я имею полное право держать тебя подальше от расследования.
Мои губы аж затряслись от обиды. Как это – запереть? Как это – держать подальше? Это же несправедливо!
– Но ты ведь так не сделаешь? – попросила я.
Фарлей шел и молчал. И я пару раз притворно всхлипнула, силясь разжалобить его суровое сердце.
– Не сделаю, – наконец, с тяжелым вздохом проговорил он. – Но учти: если целители решат, что тебе нельзя геройствовать – то тебе все равно придется остаться в больнице. Но я обещаю тебе, что ты обо всем узнаешь первой.
– Не решат, – самоуверенно заявила я.
Фарлей хмыкнул, но ничего не сказал.
В этот момент мы как раз достигли дверей больницы. Орландо ускорил шаг, вырвавшись вперед, и предусмотрительно распахнул их перед нами.
Фарлей аккуратно внес меня в ярко освещенный холл. Из-за небольшого столика, полностью заваленного бумагами, встала пожилая седовласая женщина в темном платье, к груди которого был приколот знак целителя высшей категории: серебряная брошь, в центре которого алела капля граната.
– Господин? – вопросительно прошелестела она.
– Я Фарлей Икстон, – коротко представился блондин. – Хочу, чтобы вы осмотрели эту девушку. Она пострадала при попытке задержать опасного преступника.
– О, конечно же. – Женщина склонилась в вежливом полупоклоне. Взмахнула рукой, предлагая следовать за ней. – Пройдемте в палату.
Спустя неполную минуту я уже возлежала на кровати, застеленной белоснежным хрустящим бельем. Фарлей, аккуратно сгрузив меня на нее, отошел на пару шагов. Орландо вообще остался в коридоре, видимо, постеснявшись зайти.
– Полагаю, вам лучше выйти, – предложила женщина. – Я хочу осмотреть место, в которое угодило заклятье.
– Нет! – завопила я, заметив, как Фарлей покачнулся было назад. – Пусть останется!
– Но… – В голосе целительницы прорезалось сомнение. – Вам придется раздеться… Не думаю, что это хорошая идея.
В глазах Фарлея запрыгали смешинки, и он спрятал в уголках губ озорную усмешку.
– Знаю я его, – ворчливо проговорила я, не вслушиваясь в возражения женщины. – Он же сразу к той девице рванет. Только его и видели.
Глаза целительницы округлились, став совершенно совиными. Она с изумлением обернулась к Фарлею, молчаливо требуя пояснений. Тот, однако, прикрыл ладонью рот, явно стараясь изо всех сил не расхохотаться.
– Простите Агату, госпожа Марибель, – наконец, совладав с весельем, проговорил он. – Видимо, у нее шок после нападения, и она боится оставаться одной. Надеюсь, вы не будете возражать, если я действительно останусь, но отвернусь, чтобы не смущать ее во время осмотра.
– Как вам будет угодно, господин Икстон, – прохладно проговорила целительница. И мне показалось, что она из последних сил сдерживается, чтобы не покрутить указательным пальцем у виска, тем самым выражая все свое мнение о нашей странной компании.
Фарлей в тот же миг развернулся к закрытой двери, и женщина осторожно расстегнула мою рубашку. Хмурясь, приложила ладонь к моей груди и замерла, словно прислушиваясь к чему-то.
Ее прикосновение приятно холодило мою кожу. Я ощущала, как уходит чувство сдавленности, а дыхание становится ровным и свободным.
– Ничего серьезного, – наконец, вынесла свой вердикт целительница. – Вижу, вам оказали первую помощь. И вполне квалифицированно. Полагаю, давящей повязки будет достаточно. Плюс несколько дней я бы рекомендовала вам воздерживаться от физической активности.
– Это вы мне постельный режим, что ли, прописываете? – недовольно осведомилась я.
Только не это! Тогда Фарлей точно оставит меня здесь, а сам займется расследованием в одиночку. Такой несправедливости я не переживу! Ишь как уши навострил! Хоть и не смотрит в мою сторону, но аж приплясывает от нетерпения.
– Нет, думаю, в этом нет острой необходимости, – поспешила успокоить меня целительница, и до меня донесся полный сожаления вздох Фарлея. – Просто на пару дней вам следует забыть про физические нагрузки. Не бегайте без особой нужды. Не прыгайте. Побольше отдыхайте. Ну и, конечно, про крепкий здоровый сон не забывайте. Не меньше восьми часов в сутки. Сон, как говорится, наилучшее лекарство.
– Восемь часов, – мечтательно вздохнул Фарлей. – Моя самая заветная мечта!
Целительница изумленно вскинула бровь, но никаких уточнений не дождалась.
После этого осмотр был завершен в кратчайшие сроки. Женщина быстро намазала мне грудь какой-то мятной мазью, затем крепко перебинтовала ее. Прошло, наверное, не больше двух минут, как я уже встала с кровати.
– Спасибо, – поблагодарила я целительницу, которая вытирала руки от остатков мази накрахмаленным полотенцем. Затем кинула уже Фарлею: – Ну что, идем к твоей девице?
Целительница как-то странно кашлянула, но в очередной раз промолчала.
Фарлей предложил мне было руку, но я лишь свирепо взглянула на него. Обойдется. И без того таскал меня вон сколько времени. Теперь я вполне справлюсь без его помощи.
Блондин пожал плечами и первым вышел из палаты. За ним рванула и я.
– Я же сказала – не усердствуйте в нагрузках! – полетел в мою спину укоризненный возглас целительницы.
Ага, как же, не будешь тут усердствовать. Фарлей чуть ли не бежал по коридору, видимо, стремясь как можно быстрее встретиться с единственной выжившей жертвой подлого Вайнера Ириера. Наверняка досадует, что потерял столько времени, возясь со мной. За ним даже Орландо поспевал с огромным трудом. Что уж говорить обо мне. Мне только и оставалось, как пытаться не потерять его из вида. А то буду бестолково толкаться во все палаты подряд.
В общем, не было ничего удивительного в том, что. когда я достигла нужных дверей, Фарлей уже скрылся за ними. Орландо, однако, остался в коридоре.
– Я, пожалуй, побуду тут, – хмуро буркнул он, старательно не глядя на меня. – Не хочу…
И запнулся, не завершив фразу. Но его эмоции выдали ярко пламенеющие уши. Видимо, молодой дознаватель понимал, что услышит нечто в высшей степени неприятное. И не желал присутствовать при допросе.
Я понятливо кивнула и сунулась было в палату, но дорогу мне перегородил высокий темноволосый юноша, которого, должно быть, приставили охранять пострадавшую.
– Не так быстро, милочка, – пробормотал он. – Посещения этой больной запрещены.
– Но… – растерялась я.
– Пропусти, Дарек, – послышалось изнутри, и парень тут же посторонился, выполняя приказ начальства.
Я тут же шмыгнула в палату. Но на самом пороге притормозила и быстро мазнула по незнакомому магу взглядом. Дарек. Интересно, мы не встречались в академии? Почему-то он кажется мне знакомым. Может быть, младшекурсник какой? Впрочем, неважно.
В палате царил сумрак. Гардины были плотно задвинуты, не давая лучам встающего солнца потревожить несчастную девушку. Лишь в изголовье кровати тлел небольшой магический шар. Он был не в состоянии осветить все помещение. Лишь выхватывал из мрака бледное, словно мел, лицо бедняжки, ее заострившиеся скулы, запекшиеся от жара губы.
Фарлей глазами показал мне на стул, стоявший в самом темном углу. Выразительно приложил указательный палец ко рту, запрещая мне какие-нибудь вопросы.
Впрочем, я и без того понимала, что предстоящий разговор выдастся ой как непростым и нелегким. И для несчастной, в памяти которой еще слишком живы все перенесенные страдания и издевательства, и для Фарлея, которому придется, образно говоря, расковыривать эти раны.
Фарлей между тем бесшумно подвинул кресло к кровати. Сел в него и накрыл своей ладонью руку девушки, безжизненно лежащую поверх одеяла.
– Лесси? – негромко проговорил он. – Лесси Шоушер?
Ресницы девушки дрогнули. Она издала тихий прерывистый стон. Затем резко распахнула глаза, и я увидела сполох ужаса, заметавшийся на дне ее зрачков.
– Не бойтесь, вы в полной безопасности, – поторопился заверить ее Фарлей и чуть сильнее сжал ее ладонь, словно пытаясь успокоить.
Я отчетливо видела, как кончики пальцев Фарлея призрачно засветились. Должно быть, он использовал какую-то успокаивающую магию.
– К-кто… – запинаясь, выдохнула Лесси.
– Меня зовут Фарлей Икстон, – мягко, словно говоря с маленьким испуганным ребенком, представился Фарлей. – Я королевский дознаватель и возглавляю отдел по борьбе с незаконным применением магии. – Помолчал немного и уже тверже добавил: – И я обязательно найду всех, кто причастен к тому, что с вами случилось. Клянусь вам.
Лесси вздрогнула, словно от удара. Зажмурилась, и я подумала, что сейчас она разрыдается. Но почти сразу она вновь распахнула глаза, и на дне ее зрачков я увидела мрачное зарево ненависти.
– Я знаю, что Вайнер Ириер мертв, – проговорила она. – И по-настоящему счастлива от этого. Скажите, я ужасный человек, раз так радуюсь чужой гибели?
– Нет, – с заминкой отозвался Фарлей. – Не ужасный. Но откуда вы знаете про смерть Вайнера?
И в бесстрастном голосе блондина проскользнуло явственное недоумение.
Я тоже нахмурилась. Как-то странно. Неужели кто-то из подчиненных Фарлея выболтал эту тайну жертве ужасного преступления, силясь успокоить ее? Тогда несдобровать этому доброхоту. Уверена, что Фарлей ему голову живьем откусит и даже не подавится при этом.
– Это она мне сказала, – прошептала Лесси. – Она пришла за пару часов до того, как меня нашли. Я не видела ее. Было слишком темно. Слышала только голос. И она дала мне немного воды. О небо, я сочла ее за посланницу милостивой богини! Я не пила до этого момента уже несколько дней. Наверное, если бы не она – то я не дождалась бы освобождения. Смерть представлялась мне освобождением от боли. А она своими словами дала мне надежду.
– Кто – она? – В магическом свете я видела, как глубокая вертикальная морщина прорезала переносицу Фарлея.
– Она не назвала своего имени. – По губам Лесси скользнула даже не улыбка – лишь намек на нее. – Но у нее был молодой голос. И мягкие теплые руки. Она сказала, что помощь уже в пути. Мне осталось терпеть совсем немного. А потом добавила, что Вайнер умрет этой ночью. И я поверила ей.
– Девушка, стало быть, – пробормотал себе под нос Фарлей.
Я хотела ему сказать, что это ничего не значит. Сам же в карете сказал, что при помощи иллюзорных чар легко изменить голос. Но лишь крепче сжала губы. Если я сейчас вмешаюсь – то Фарлей мне этого точно не простит.
– А как вы вообще познакомились с Вайнером? – продолжил расспрашивать несчастную Фарлей.
– Обычная история. – Лесси горько хмыкнула. – Я родилась в маленьком городке. И с самого раннего детства мечтала о столичной жизни. Мне казалось, что я задыхаюсь от скуки. Каждый день одно и то же. Помощь матери по хозяйству, забота о младших братьях. Конечно, у меня были ухажеры. Обычные парни из обычных семей. И мне было больно осознавать, что все в моей судьбе предопределено. Я выйду замуж, нарожаю кучу детишек и погрязну в быту. Никогда я не увижу огней больших городов, никогда не почувствую вкус свободы, никогда не узнаю блеск и роскошь званых приемов. И я… – Лесси низко опустила голову, прерывисто вздохнув.
– Сбежали, – завершил за нее Фарлей.
– Да, – глухо отозвалась она. – Я считала, что достойна большего. Я ведь настоящая красавица. Была…
Я до боли в костяшках стиснула кулаки, услышав, сколько отчаяния и невыплаканных слез прозвучало в последнем слове.
Лесси надолго замолчала. Фарлей тоже не торопился нарушить затянувшуюся паузу, терпеливо ожидая, когда она успокоится после воспоминаний о прошлом.
– На мое восемнадцатилетие родители подарили мне деньги, – наконец, негромко сказала она. – Хотели, чтобы на ближайшей ярмарке я купила себе обновок. Наверное, хватило бы только на платье да туфли. Но и эта сумма для нашей семьи была значительной. У меня ведь еще трое младших братьев. А я… Я сбежала. Выскользнула из дома на рассвете, покидав в сумку какие-то тряпки. И отправилась в Гроштер.
– Неужели пешком? – нарочито изумился Фарлей.
– Нет, – тихо ответила Лесси. – За пару дней до этого в наш городок приехала женщина. В возрасте, седовласая, постоянно в темном платье. Я случайно столкнулась с ней на улице, когда шла за молоком. Она рассыпалась в комплиментах, мол, не думала, что в нашем захолустье встретит такую прелестницу. Потом погрустнела. Сказала, что недавно овдовела, а детьми боги их союз не благословили. В общем, слово за слово – и я сама не заметила, как оказалась у нее дома. Мы пили чудесный душистый чай на веранде, она угощала меня пирогами. Затем позвала в гостиную показать семейные магиснимки. Мне было сначала неудобно. Мол, что навязалась в гости к незнакомому человеку. Но только я порывалась уйти – как у нее чуть ли не слезы на глаза наворачивались. И я подумала, что ей просто очень одиноко, а от меня не убудет, если я немного посижу с нею и послушаю истории из ее прошлого.
Лесси сделала паузу. С гримасой провела языком по пересохшим губам, и Фарлей тут же налил ей воды из графина, который стоял на столике рядом.
– Спасибо, – поблагодарила она. Пила долго и жадно, и я слышала, как ее зубы отбивают отчетливую дробь по стеклу. Фарлей так же ловко забрал у нее стакан, и девушка продолжила свою исповедь: – Она действительно показала мне альбом с магиснимками. О, когда я их увидела – у меня аж дыхание перехватило! Ребекка, а она представилась мне именно так, категорически запретив называть на «вы», побывала во множестве местах! А главное, было видно, что она не нуждается в деньгах. Я видела ее в роскошных нарядах. Правда, с балов снимков не было. Ребекка, смеясь, сказала, что ее муж был слишком ревнив, поэтому не отпускал ее на рауты. Боялся, что она увлечется кем-нибудь помоложе. А теперь, когда он умер, ей и самой не хочется блистать в обществе. В общем, за разговорами время пролетело незаметно. И я ушла от нее поздно вечером, но Ребекка взяла с меня строгое обещание навестить ее на следующий день.
– И вы пришли, – без тени на вопрос сказал Фарлей.
– Конечно. – Лесси печально улыбнулась. – Улизнула втихаря, пока мать не нагрузила домашними хлопотами. И опять был чай, пироги, снимки и рассказы о прошлой шикарной жизни. А потом… – Замялась, и ее лицо исказил оскал боли. Лесси со свистом втянула в себя воздух и завершила фразу: – Потом Ребекка спросила, не скучно ли мне в этом захолустье. Сказала, что приехала сюда немного отдохнуть от столичной суеты, но уже на стену готова лезть.
– Полагаю, вы поделились с ней своей мечтой, – ровно проговорил Фарлей.
– Да, – тихо выдохнула Лесси. – И Ребекка сделала мне воистину потрясающее предложение. Стать ее компаньонкой. Точнее, даже не так. Она сказала, что всегда мечтала о дочери. И я могла бы… В общем, она готова была…
Лесси опять надолго замолчала. Ее губы кривились от сдерживаемых с трудом рыданий.
Фарлей без лишних просьб налил ей еще воды. Но теперь Лесси сделала лишь глоток, потом глухо произнесла:
– Она попросила лишь об одном: ничего не говорить родителям. Да я и не собиралась. Прекрасно представляла, какой скандал устроит мать. А взамен она обещала мне все блага. Вывести меня в свет, найти подходящего жениха. Показать настоящую жизнь.
Я беззвучно хмыкнула. О да, Ребекка действительно показала несчастной настоящую жизнь. Полную грязи, унижений и извращений.
– Понимаете, если бы мне это предложил мужчина – я бы, конечно, отказалась. – Лесси подняла на Фарлея глаза, до краев заполненные слезами. – Но Ребекка производила такое приятное впечатление! Как добрая бездетная тетушка, опекающая любимых племянников.
Я насторожилась. Что-то в этой фразе девушки царапнуло меня. Какая-то мысль промелькнула, но так и не успела оформиться до конца, тут же растаяв.
– В общем, Ребекка увезла вас в Гроштер, – резюмировал Фарлей.
– Да, – опять выдохнула Лесси. – В дороге она была странно молчаливой. Уже не шутила и не рассказывала мне никаких веселых историй из своего прошлого. Один раз даже прикрикнула, когда я спросила у нее, долго ли ехать. Я удивилась, но не насторожилась. Подумала, что она просто плохо переносит дорогу. А потом… потом мы приехали.
Пальцы Лесси так сильно затряслись, что Фарлей аккуратно отнял у нее стакан, чтобы она не расплескала воду себе на постель. И опять повисла тягостная пауза.
Я прекрасно понимала, о чем Лесси сейчас расскажет. И внезапно пожалела о своем желании остаться на допросе. Не хочу слушать все те гадости, которые творили с несчастной девушкой. Пожалуй, я переоценила собственные возможности.
Но встать и выйти из палаты сейчас – это неминуемо привлечь к себе внимание. Несчастная пока даже не догадывается о постороннем присутствии. Боюсь, я испугаю ее, и она уже не захочет откровенничать с Фарлеем.
– Как понимаю, своих обещаний Ребекка не исполнила, – проговорил Фарлей, когда пауза затянулась сверх всякой меры.
– Меня поселили в какую-то старую лачугу за городом, где проживало еще с десяток таких же наивных дурех, как я, – тихо сказала Лесси. – Сначала я подумала, что произошла ошибка. О небо, как я хотела, чтобы все это оказалось неправдой! Лишь дурным сном, о которых не принято рассказывать родным. Но мои надежды оказались напрасны. Меня сразу же обыскали. Причем обыскивал незнакомый мужчина. Он казался обходительным и вежливым, но стоило мне только возмутиться – как отвесил такую пощечину, что в ушах зазвенело. И сказал, чтобы не рыпалась. Мол, личико мне портить не будут, но есть масса способов избить так, что следы не останутся. Он, скорее, ощупывал меня со всех сторон, как придирчивый покупатель выбирает товар и ищет, нет ли где изъяна.
В комнате было тепло, даже жарко. Но я видела, какая жестокая дрожь сотрясает сейчас несчастную.
– Как его звали? – сухо спросил Фарлей.
– Деер, – чуть слышно ответила Лесси. – Но нас он просил называть его дядюшкой. Сказал, что его отношение к нам всецело зависит лишь от нас. Если мы его расстроим плохим поведением – то он накажет нас, как наказывают непослушных детей. Если будем вести хорошо – то получим все, чего пожелаем. В рамках разумного, конечно же. Но первым делом у меня отняли одежду и деньги. – Лесси выразительно передернула плечами и добавила: – Я потом вечер прорыдала, вспоминая и вспоминая то, как Деер жадно лапал меня. Другие девушки пытались успокоить меня. Но от их слов я рыдала все горше. Потому что они сразу честно рассказали мне, какая участь меня ждет. Нет, их кормили и даже позволяли принять ванну, приносили косметику, выдали платья. Но комната постоянно была запертой. Окна – наглухо заколоченными. А когда Деер приходил за кем-нибудь, то его всегда сопровождал крепкий молчаливый мужчина. Безумно было мечтать о побеге в таких условиях. Но самое страшное: периодически кое-кто из моих сосестер по несчастью исчезал навсегда.
Прежде невозмутимый Фарлей скрипнул зубами так сильно, что даже я это услышала. Лесси вскинула на него испуганный взгляд, но блондин уже взял себя в руки.
– Не переживайте, Деер арестован, – процедил Фарлей. – И ему придется ответить за свои преступления по всей строгости закона. Обещаю вам, что его наказание будет более чем достойным.
Лесси позволила себе короткий вздох облегчения. Затем опять уткнулась взглядом в покрывало и монотонно заговорила.
– Первые пару дней меня не трогали, – сказала она. – Некоторых девушек уводили, потом через несколько часов приводили. И, понимаете, они были странными. Очень странными. Как будто спали на ходу с открытыми глазами. А потом ничего не помнили о том, где они были и что с ними делали. Одно радовало: их не били. По крайней мере, синяков на них не было. Хотя это было слабым утешением, поскольку я помнила слова Деера о том, что избить можно и без следов. А потом пришел мой черед. – Лесси гулко сглотнула. Затараторила, от спешки глотая окончания слов, словно боялась, что стоит ей только остановится – как она уже не сумеет продолжить: – Деер привел меня в комнату наверху дома. Там меня ждала Ребекка. Она… Она обняла меня. Прощебетала, что очень рада видеть меня. Я не знала, что и думать. Опять возродилась глупейшая надежда, что все произошедшее – какая-то страшная ошибка. Ребекка предложила выпить мне немного вина. Я согласилась и… И все. Больше ничего не помню. Очнулась я в комнате с остальными девушками.
Лесси сделала паузу, силясь отдышаться после своей тирады. Принялась зябко растирать плечи ладонями.
– Через пару дней меня вновь отвели к Ребекке, – проговорила она. – На этот раз я готова была выплеснуть ей вино в лицо, если она опять предложит мне выпить. Но Ребекка и не подумала этого делать. В этот раз она была очень серьезной. Сказала, что я вытянула счастливый билет. Мол, на меня обратил внимание один очень обеспеченный человек и готов сделать своей содержанкой. Естественно, я возмутилась. Я не собиралась спать не пойми с кем! Но Ребекка лишь рассмеялась. Начала меня убеждать, что это максимум, на который может рассчитывать необразованная провинциалка вроде меня. Разве не мечтала я о роскошной жизни? Вот ее и получу. Дорогие наряды, драгоценности, праздная спокойная жизнь. Да, взамен надо платить телом, но я ведь была готова к этому, иначе не отправилась бы с ней в Гроштер. Или я настолько наивная девочка, что думала, будто она готова удочерить ее? Я попыталась устроить скандал, но… Что-то случилось. Мое тело отказалось повиноваться, разум затуманился, как после того проклятого вина. И я отключилась. А пришла в себя уже в той жуткой комнате с кандалами.
И замолчала, нервно скомкав край одеяла.
В комнате было тихо. Так тихо, что я слышала лишь биение собственного сердца, громким пульсом отдающегося в ушах.
Фарлей с нескрываемым сочувствием смотрел на девушку, которая закрыла глаза и съежилась под одеялом.
– Все будет хорошо, – негромко сказал он. – Все уже позади, Лесси. Деер арестован. Вайнер, человек, который мучил вас, мертв. А Ребекку, обещаю, я найду. Обязательно найду в кратчайшие сроки.
После чего развернулся, намереваясь выйти.
Встала и я со своего кресла. Пожалуй, Фарлей прав. Нам незачем здесь больше оставаться. Лесси рассказала все. Вряд ли стоит требовать, чтобы она в красках описала, каким мучениям и издевательствам подвергал ее Вайнер, да пусть его дух вечно не найдет успокоения!
Я успела выскользнуть в коридор. Фарлей чуть замешкался, пропуская меня. И уже на пороге его настиг тихий оклик Лесси.
– Постойте, – проговорила она. – А как же другие девушки? Неужели они так и останутся в том жутком доме? Вайнер мертв, Деер арестован, но Ребекка-то пока на свободе!
– Не беспокойтесь, Лесси, – твердо заверил ее Фарлей. – Я найду их. Обещаю!
В его голосе при этом прорезалась сталь, и я невольно поежилась. Ох, не завидую я Дееру, ой как не завидую! Сдается, сейчас Фарлей рванет допрашивать его. И этому мерзавцу придется весьма несладко. Впрочем, и поделом ему!
Фарлей аккуратно закрыл за нами дверь. Некоторое время стоял ко мне спиной, положив обе ладони на стену. Он ничего не говорил, а я ничего не спрашивала. И без того понятно, какая буря эмоций бушует в нем сейчас.
– Фарлей? – негромко окликнул его Орландо. – С вами все в порядке?
– Нет, – глухо проговорил блондин. – Все в порядке со мной будет после того, как это дело окажется закрытым. Многое я повидал на свете. Но люди не перестают изумлять меня своей жестокостью друг к другу.
Еще несколько секунд простоял, не двигаясь, затем решительно обернулся.
– Едем в отдел, – буркнул он. – Самая пора побеседовать с Деером. И, Агата, на этом допросе ты не будешь присутствовать.
– Почему это? – скорее из вредности удивилась я.
– Потому что, – веско обронил Фарлей. – Не хочу, чтобы ты видела, как я разговариваю с мерзавцами.
При этом у него было настолько свирепое выражение лица, что я просто не осмелилась спорить.
Ну и ладно, не очень-то и хотелось, как говорится. Зато в кабинете у Фарлея очень вкусное печенье. К тому же, что скрывать очевидное, от этого Деера у меня мороз по коже.
Обратный путь до кареты наша троица проделала в полном молчании. Фарлей хмурился, и я не рисковала первой начать разговор. Он явно обдумывал услышанное. А возможно, планировал, какие вопросы будет задавать Дееру.
Еще бы быть уверенным, что тот на них ответит!
Уже на самом выходе из больницы амулет связи на груди Фарлея вдруг привычно засветился. Тот машинально накрыл его ладонью и через пару секунд неожиданно разразился такой бранью, что я испуганно подпрыгнула на месте.
Ой, что это с ним? Никогда его в таком бешенстве не видела! Даже представить не в силах, что обычно невозмутимого Фарлея может настолько вывести из себя.
Амулет погас, и Фарлей втянул в себя воздух, силясь успокоиться. Затем медленно выпустил его через рот.
– Прошу прощения, – буркнул, не глядя на меня или Орландо.
– Что случилось? – спросил рыжий дознаватель, опередив меня с вопросом буквально на какой-то миг.
– Деер мертв, – сказал Фарлей.
– Но… как? – спросила уже я, заикаясь от изумления. – Он ведь был в камере!
В голове тут же зароились самые жуткие подозрения. Неужели сообщники преступников есть и в городской полиции? Это же просто кошмар! Тогда Фарлею действительно не справиться с расследованием в одиночку!
– Он покончил с собой, – почти не разжимая губ, обронил Фарлей. – Как оказалось, в одну из пуговиц его рубашки была зашита капсула с ядом. Видимо, подлец понял, что на снисхождение суда ему надеяться не стоит. И поторопился самостоятельно свести счеты с жизнью.
– Или же его вынудили это сделать, – буркнула я. – Если против нас играет менталист, то он вполне мог внушить ему это желание на расстояние, испугавшись, что в противном случае подельник выдаст его с потрохами.
Фарлей с интересом глянул на меня. Открыл было рот, собираясь что-то сказать, но почти сразу передумал и на мгновение зажмурился, словно пытался собраться с мыслями. Затем кивнул, как будто соглашался сам с собою в каком-то мысленном споре. И негромко сказал:
– Орландо, возвращайся в отдел. Узнаешь все детали и доложишь мне.
– А что делать мне? – спросила я.
– Я бы отправил тебя к себе домой или с Орландо, – честно признался Фарлей. – Но ты ведь все равно заупрямишься. Поэтому поедешь со мной.
– Куда? – полюбопытствовала я.
Интересно, что задумал Фарлей? По-моему, только что оборвалась последняя ниточка. Граф Ириер, его мерзейший братец и не менее противная женушка мертвы. Подельник Деер тоже предстал перед судом богов, надеюсь, они будут к нему жестоки. Мужчина, отравивший графиню, сбежал. Ищи его теперь на улицах Гроштера.
Да, во всем этом есть и один плюс: мне больше не грозит обвинение в убийстве. Но смогу ли я спокойно спать, зная, что в каком-то доме за пределами города томятся в заточении несколько девушек, судьба которых – ублажать мерзких извращенцев? И глупо надеяться, что Лесси сумеет показать дорогу к этому вертепу. Девушка из провинции, не знающая округу… Нет, совершенно точно, она понятия не имеет, где находится этот проклятый дом.
– Виер Норберг Клинг приглашал меня на беседу, – процедил сквозь зубы в этот момент Фарлей, оборвав вихрь моих рассуждений. – Думаю, сама пора навестить его.
Ой. Ой-ой-ой. И я зябко поежилась. То есть, сейчас мы отправимся в гости к ректору гроштерской академии колдовских искусств?
– Но если ты против или устала – то езжай ко мне, – искушающим тоном добавил Фарлей. – Орландо закинет тебя по дороге в отдел. К тому же целительница ясно сказала, что переутомляться тебе сейчас нельзя. А Эйган приготовит тебе завтрак. И ты отдохнешь.
Мысль была соблазнительная, даже очень. Выпить бы сейчас горячего молока с теплыми ватрушками, а потом завалиться спать! Но меня тут же кольнуло раскаяние, когда я посмотрела на бледного от усталости Фарлея. Ну да, я буду, значит, дрыхнуть без задних ног, а он продолжит разгребать проблемы, в которые по большому счету именно я его и втравила.
– Ну уж нет, – нарочито бодро отозвалась я. – Мы вместе, забыл? От первого шага до последнего.
Фарлей не улыбнулся, нет. Но его глаза потеплели так, что я едва удержалась от желания шагнуть к нему и нырнуть в объятия.
– Тогда едем, – проговорил он.
– А ты уверен, что Норберг Клинг в такой ранний час уже на рабочем месте? – скептически вопросила я.
– Нет. – Фарлей одарил меня лучезарной улыбкой. – Поэтому мы отправимся в его родовой замок. Думаю, там мы его точно застанем.
