Глава 5
Для собрания членов коалиции князь Войчетутский отвел парадный зал своего замка, сам же и выступил в роли председательствующего, как хозяин и главный пострадавший от османийцев. Паркетные полы, зеркала, большие окна и веселеньких цветов обои на стенах настраивали собравшихся, скорее, на игривый лад, чем на деловой. Тем не менее, дела в зале решались серьезные и страсти кипели нешуточные. Их светлости, себрийские князья мерились муж…, пардон, воинскими достоинствами. И если в общем вопросе – воевать или нет, согласие было достигнуто быстро, то в конкретных – кто, сколько войск и денег на войну выделит, возникли разногласия.
Гжешко и Алекс присутствовали на заседании вдвоем. От участия еще и Мартоша полковник категорически отказался. Во-первых, подполковнику и так забот хватало, а во-вторых, пусть обойдется астро-угорская разведка без информации из первых рук. В самом начале Гжешко заявил о присоединении «Свободной Себрии» к княжеской коалиции на правах полного участника. В дальнейших дебатах они участия не принимали, предпочитая только слушать.
– А они не подерутся? – выразил свою озабоченность Алекс.
– Все может быть, – откликнулся себриец, он эту публику знал лучше.
От преждевременного развала коалицию спасло появление в зале новых действующих лиц. Первым их заметил сам князь Войчетутский. Добившись, что далось ему нелегко, относительной тишины, председательствующий объявил.
– Романский посланник господин Думитриелу с супругой.
С появлением этой парочки дискуссия затихла, всем присутствующим стало как-то не до Южной Себрии и коалиции по ее освобождению, а все потому, что госпожа Думитриелу была чудо, как хороша. В зале не осталось мужчины, который не захотел бы познакомиться с ней поближе. И чем ближе, тем лучше, вплоть до полного слияния с объектом интереса. Восхитительная, великолепная, роскошная брюнетка, купаясь в потоках мужского внимания, проплыла через зал. В наступившей тишине было слышно, как шуршат ее юбки и легко постукивают по паркету каблучки. Женщина грациозно опустилась на стул, любезно предложенный ей князем Войчетутским, сверкнула бриллиантом в мочке ушка, обожгла присутствующих карим взглядом из-под пушистых ресниц.
– Господа, приношу свои извинения, за наше опоздание! Прошу вас, продолжайте.
Только сейчас все обратили внимание на неприметного господина в сером сюртуке. Не сразу все поняли, что это и есть романский посланник. Господин Думитриелу просто терялся на фоне своей блистательной супруги, зато, видимо, единственный из всех присутствующих мужчин обладал иммунитетом от ее чар. Заседание, прерванное появлением новых персон, продолжилось.
Часа три спустя, когда высокие договаривающиеся стороны успели вдрызг разругаться, высказать друг другу все накопившиеся за семь веков соседского проживания претензии, кое-кто успел даже хлопнуть дверью и вернуться, коалиция наконец-то сумела договориться о количестве и составе сил, выделяемых каждым княжеством для освобождения Камского пашалыка. После чего приступили к обсуждению еще одного немаловажного вопроса. Председательствующий князь Войчетутский своим хорошо поставленным голосом провозгласил.
– Слово предоставляется представителю комитета «Свободной Себрии».
Гжешко поднялся, обвел присутствующих взглядом, чуть задержавшись на госпоже Думитриелу, уж больно была хороша чертовка, и внес свое предложение.
– «Свободная Себрия» предлагает назначить главнокомандующим полковника Барти.
Сначала изумленные взгляды скрестились на Гжешко, затем сместились на Алекса, ему как-то сразу стало неуютно. Потом поднялся такой гомон, хоть уши затыкай, всем вдруг захотелось высказаться, причем сразу и одновременно.
– Господа! Господа! Господа!
Председательствующему с большим трудом удалось восстановить порядок.
– Господа, предлагаю дать слово самому полковнику Барти.
– Да, да, – тут же подхватили собравшиеся, – пусть выскажется.
Ошеломленный столь неожиданным предложением Алекс поднялся, ноги вдруг стали ватными. Не поднимая глаз от крышки стола, он сумел выдавить из себя.
– Я беру самоотвод, поскольку не готов к такой ответственной должности.
И сел. Гомон поднялся еще громче прежнего, всем захотелось высказаться одновременно. Князь Войчетутский вынужден был применить колокольчик, чтобы присутствующие, наконец-то, заткнулись.
– Очень жаль, полковник Барти, офицер с вашим опытом и репутацией, я думаю, устроил бы большинство здесь собравшихся. Предлагаю на сегодня закончить, а завтра продолжить в одиннадцать.
В этом вопросе князь, кровно заинтересованный в успехе, поступил мудро – еще одной дискуссии за один день, а она грозила быть весьма горячей, наспех сколоченная коалиция могла и не выдержать. Народ зашумел, загремел креслами по полу. Алекс тоже начал выбираться из-за стола. И тут до его ноздрей долетел будоражащий воображение и пробуждающий древние инстинкты запах женских духов.
– Господин посланник, госпожа посланница.
Алекс учтиво поклонился романскому дипломату и его супруге. Все шесть с лишним часов эта парочка просидела молча, только посланник что-то время от времени что-то записывал в свой блокнот. Первой, как ни странно, заговорила женщина.
– К большому сожалению, мой муж не знает руоссийского, но мы с ним хотели бы засвидетельствовать почтение такому талантливому офицеру, как вы, полковник Барти.
– Никогда не думал, что за моими талантами следят в Романии. А где вы так хорошо изучили руоссийский?
– Мой отец был секретарем посольства в вашей стране, я выросла в Руоссии.
Между сочных, красиво очерченных губ блеснули белоснежные зубки. Многие из присутствовавших в зале князей сейчас готовы были отдать половину своих княжеств, только бы улыбка госпожи посланницы была адресована им. А еще эти духи, возбуждающие такие непристойные фантазии… Усилием воли Алекс стряхнул с себя наваждение. В этот момент господин посланник коснулся локтя своей супруги, та тут же спохватилась.
– Полковник, мы с моим мужем хотели бы познакомиться с вами поближе, а потому, приглашаем вас сегодня на ужин в семь вечера. Мы остановились в той же гостинице, что и вы.
У Алекса не было никакого желания сводить близкое знакомство с господином посланником, но его супруга – совсем иное дело. Какая жалость, что она уже замужем и на полголовы выше его.
– Непременно буду!
– Будем вас ждать, полковник.
Госпожа Думитриелу подарила Алексу еще более очаровательную улыбку, и слегка покачивая бедрами, поплыла к выходу под ручку с мужем. В зале наступила тишина, и прекратилось всякое движение, пока она не скрылась за дверью. Выпав из-под воздействия ее чар, Гжешко выразил общее восхищение ее красотой.
– Хороша чертовка!
– Не то слово, – поддержал его оценку Алекс. – А что им нужно от меня?
– Могу только предполагать.
– Излагай, – потребовал полковник.
– Во время прошлой войны они оттяпали у османийцев провинцию. Пока вы с ними бодались, ввели войска и заняли. Под конец объявили Османийской империи войну и закрепили ее за собой в мирном договоре. Сейчас, видимо, хотят повторить подобный трюк.
– Так я-то им зачем?
– Ты им не нужен. Им нужно, чтобы мы поскорее утвердили главнокомандующего силами коалиции и начали войну, а у тебя самые большие шансы занять эту должность. Князь Войчетутский ни за что не допустит, чтобы его войсками командовал офицер армии княжества Ясновского или, упаси господи, сам князь Ясновский. На тебя же он вполне согласен. Ты – фигура компромиссная и от всех равноудаленная. К тому же, собственных сил у тебя нет и скинуть тебя в случае чего будет нетрудно.
– Спасибо за разъяснения. Думаешь, будут агитировать?
– А что же еще! Эх, хотел бы я с тобой поменяться, чтобы меня госпожа Думитриелу в чем-нибудь поубеждала, да видно рылом не вышел.
– Пустые надежды. Была бы она одна, а при муже ничего не получится.
Идти на ужин как-то сразу расхотелось, но по здравому размышлению Алекс все-таки решил сходить. Во-первых, итак весь день без обеда. Во-вторых, пообещать и не прийти без уважительной причины, было бы верхом неприличия. Наспех освежив щеткой сапоги и одернув мундир, полковник отправился на рандеву с дипломатической парой.
– Присаживайтесь, полковник. Здесь не самая лучшая кухня, но для Себрии сгодится. Могу рекомендовать ребрышки ягненка на углях.
Поскольку господин Думитриелу руоссийским не владел, его супруга щебетала за двоих. Женщина была не только ослепительно красива, но и умна, к тому же хорошо образована, беседовать с ней было сплошное удовольствие. Алекс чувствовал, что выстроенная им защита дает трещину.
– И не называйте меня госпожа посланница, для вас я просто Луминитса.
В зале ресторана заиграл небольшой оркестр. Играли что-то легкое и танцевальное.
– Алекс, почему вы не приглашаете меня танцевать?
– Не знаю, как испросить разрешения у вашего мужа. К тому же, разница в росте…
– Боитесь показаться смешным?
– Ничуть.
В ладонь полковника легла нежная, теплая ручка, левая рука легла на тонкую, гибкую талию Луминитсы. Алекс ощущал, как ее женские флюиды мягко обволакивают его, лишая воли и подчиняя себе. Невольно вспомнился его первый публичный танец. Ему тогда было четырнадцать. Партнерша была подругой его матери, тоже выше и намного старше, хоть и не так ослепительно красива, но ощущения были очень похожие.
– Алекс, музыка уже закончилась.
– Прошу прощения.
Смущенный Алекс проводил красавицу к их столу. Второй танец Луминитса танцевала с мужем, а он сидел и жутко ее ревновал. Он завидовал этому невзрачному господину. Вот пристрелить бы его и приударить за вдовой. На всякий случай, Алекс сдвинул кобуру револьвера подальше за спину положил руки на стол. Когда зазвучала третья мелодия, полковник решительно шагнул к красавице, она протянула ему руку, и они вновь закружились в танце.
– А вы всегда с револьвером на званый ужин ходите?
Тяжесть «гранда» стала настолько привычной, что идя в ресторан, полковник про него просто-напросто забыл, пришлось выкручиваться.
– Только если меня приглашают дипломаты. Скажу вам по секрету, я их жутко боюсь.
Алекс глазами указал на господина Думитриелу.
– А меня вы не боитесь?
– Но вы же не дипломат.
Красавица рассмеялась так, что Алекс даже осмелился «случайно» коснуться виском ее щеки. Но тут танец закончился, и чудесный вечер внезапно перестал быть таковым.
– Мой муж извиняется, но нам уже пора идти.
И что, все? А где же агитация? Полковник был разочарован. Уж если сама госпожа посланница при муже стесняется, то хоть бы денег предложили что ли? Или еще чего-нибудь.
Алекс хотел заплатить по счету, но господин Думитриелу решительно настоял на том, что это сделает он, за что полковник возненавидел его еще больше. Луменитса упорхнула вместе с мужем оставив его в одиночестве. Алекс плюхнулся обратно за стол.
– Официант, водки!
Принесли какую-то виноградную палкарскую гадость, к тому же теплую. Алекс хлопнул рюмку не почувствовав, что там такое обжигающее скатилось по пищеводу. И в самом деле, на что он рассчитывал? Соблазнить замужнюю женщину на глазах у ее мужа? Глупо, такая красавица вряд ли интересуется липовыми полковниками. Дальше пить как-то сразу расхотелось. Просидев в ресторане еще четверть часа, он бросил на стол пару монет и отправился к себе.
Подойдя к двери своего номера, Алекс замер – внутри явно кто-то был, рука автоматически легла на кобуру револьвера. Судя по еле слышному шороху, этот кто-то не очень сильно хотел скрыть свое вторжение. Тем не менее, поскольку гость был незваным, Магу потянул оружие из кобуры, щелкнул взведенный курок. Офицер осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь.
Тусклый свет керосиновой лампы выхватывал из темноты великолепную обнаженную спину, возвышавшуюся над ворохом нижних юбок. В этот момент женщина выдернула из своей прически последнюю шпильку и спина ее была скрыта обрушившимся сверху водопадом черных волос. Для мужского взгляда зрелище было просто убийственным, никто не собирался спрашивать его мнения, с кем он проведет сегодняшнюю ночь. Вздохнув, Алекс осторожно спустил курок «гранда» и вернул револьвер в кобуру. Для предстоящей битвы ему потребуется совсем другое оружие.
Черноволосая богиня обернулась к вошедшему, лампа подсветила восхитительный профиль высокой груди увенчанной темной пуговкой соска.
– Заприте дверь Алекс, я не хочу, чтобы нам помешали.
Офицер прикрыл дверь и сдвинул засов, ему и в голову не пришло поинтересоваться, каким образом госпожа посланница оказалась в номере, дверь которого он лично запер сегодня утром. Когда он повернулся, госпожа Луминитса Думитриелу уже стягивала с себя очередную нижнюю юбку. Те, что она сняла раньше, пышной белой пеной лежали у ее ног.
С утра Алекс был совсем сонным, ночью жена романского посланника заездила его до полного изнеможения, уснуть удалось под самое утро. Проснулся он с чугунной головой, от женщины остался только едва уловимый запах духов и пара черных волос на подушке. С трудом отыскав часы, он убедился, что времени до начала заседания осталось в обрез, а опаздывать на столь представительное собрание было моветоном. Гжешко начал стучать в дверь, когда Алекс уже смывал оставшуюся после бритья пену.
– Что-то не очень ты похож на выспавшегося.
– Это мой обычный вид, – буркнул Алекс, натягивая мундир.
Они успели. Госпожа посланница со своим невзрачным мужем уже сидели на своих местах. Алекс учтиво поклонился им, супруги дружно кивнули в ответ. Луминитса выглядела безупречно и свежо, будто всю ночь спала в супружеской постели с законным мужем. И как только это ей удается?
Поднялся председательствующий, обвел взглядом зал.
– Итак, приступим. Полковник Барти, вы имеете, что-нибудь сказать нам?
В глубине души офицер надеялся что этот вопрос не прозвучит, а, следовательно, и отвечать на него не придется. Отодвинув тяжелый деревянный стул, он поднялся на ноги.
– Да, ваша светлость, имею!
Алекс буквально физически почувствовал, как все взгляды скрестились на нем. Собственно, со вчерашнего дня ничего не изменилось, он по-прежнему не считал себя готовым для этой должности, но ночью, в один весьма пикантный момент близости с госпожой Думитриелу женщина буквально вынудила его дать согласие стать командующим коалиционными силами. Тогда он ни о чем другом думать не мог, кроме как… А сейчас его опять охватили сомнения. Согласиться или сделать вид, что ничего не было?
– Ваша светлость, – язык с трудом ворочался во внезапно пересохшем рту, – я согласен.
Прочистив горло, повторил уже громче и четче.
– Согласен принять командование коалиционными силами.
Стихнувший на короткое время шум от множества разговоров после этих слов возобновился и стал куда сильнее. Председательствующий вынужден был пустить в дело колокольчик.
– Господа! Господа! Ставлю вопрос на голосование! Кто за то, чтобы назначить полковника Барти командующим!
Голосование было открытым, и много времени не заняло. К удивлению Алекса, против был только один из князей, еще один воздержался. Гжешко, как и большинство, с довольной рожей проголосовал за него. Позже, когда многие закулисные интриги организации коалиции всплыли на поверхность, Алекс узнал, что романский посланник Думитриелу за короткий промежуток времени между концом заседания и ужином в гостинице времени даром не терял. Он успел встретиться с пятью князьями, и у четверых смог получить согласие на назначение командующим полковника Барти. К семи часам вечера ему оставалась сущая мелочь – добиться согласия самого полковника. А с этой задачей блестяще справилась его ловкая супруга. И чего только не сделаешь для карьеры мужа.
– Поздравляю вас, господин полковник, с назначением! Ваше слово!
От него ожидали какой-то речи, благодарностей за столь высокий пост, оглашения целей и задач, заверений в неизбежной победе над подлым и коварным врагом.
– Ваши сиятельства! Господа!
Внезапно Алекс понял, что ему нечего сказать присутствующим, он просто не готов к решению свалившихся на него задач. Пришлось импровизировать и выкручиваться.
– Буду краток. Завтра, в девять ноль-ноль жду представителей вооруженных сил вошедших в коалицию княжеств у себя в штабе для разработки плана боевых действий и обеспечения взаимодействия между войсками коалиции. На этом прошу разрешения отбыть.
Князья с присными разочарованно пошумели, но разрешение дать соизволили.
– Одного бросаешь? – нашелся еще один недовольный.
– Вы тут пока делите шкуру, – парировал Алекс, – я же пойду думать, как добыть медведя. Экипаж пришлю обратно.
На выходе из зала офицер тайком посмотрел на Луминитсу Думитриелу. Коварная красавица о чем-то мило беседовала с одним из княжеских придворных чинов, и на уход Алекса не обратила ни малейшего внимания.
Дорога от княжеского замка до дома, где размещался комитет «Свободная Себрия» не занимала и пяти минут, но проделать путь пешком – означало умалить собственное достоинство, приходилось гонять туда-сюда экипаж. Возле выезда из княжеского дворца крутилось несколько приметных личностей – газетчики, мельком глянувшие на выехавший экипаж и тут же потерявшие к нему интерес, ждали выхода князей. Добравшись, до ставших уже привычными стен, Алекс поспешил испортить настроение Мартошу, пребывавшему еще в счастливом неведении о своем неожиданном повышении по службе.
– Господин подполковник!
После такого официального обращения угорец вынужден был принять строевую стойку и слушать дальше.
– Поздравляю вас назначением на должность начальника штаба коалиционных сил! И примите мои искренние соболезнования. Вольно!
Мартош выдохнул и осторожно поинтересовался.
– А кому досталась честь управлять всем этим цирком?
– Мне, – признался Алекс. – Не ожидали? Я тоже, да вот пришлось. К девяти ноль-ноль завтрашнего дня подготовьте ваши соображения по формированию штаба. Управление генерал-квартирмейстера, тыловое и так далее. К квартирмейстеру отберите самых толковых. Возможно, удастся решить за счет князей проблемы саперов и медиков. Ну и артиллерий какой-никакой, я думаю, разживемся. А то три четырехфунтовых пушки на пять тысяч штыков – право смешно. К этому времени прибудут представители княжеских армий, с ними эти вопросы и обсудим.
– Будет исполнено, господин полковник.
Вид у угорца был не самый довольный.
– А дозволено мне будет задать один вопрос?
– Спрашивайте, Мартош.
– Жалование мое также возрастет пропорционально увеличившимся обязанностям?
– Понятия не имею. Финансами у нас Гжешко заведует, вот у него и спросите.
Зимой в девять утра в Себрии еще довольно темно. Алекс обругал себя за то, что назначил совещание на столь ранний час, но делать было нечего, все собрались, начинать пришлось при свечах. От князей прибыли три полковника два и два генерала. Еще два месяца назад капитан Барти наверняка стушевался бы перед столь высокими чинами. Но за последнее время Алекс уже обвыкся со своим полковничьим званием, а потому, начал совещание с того, что выставил за дверь всех адъютантов вновь прибывших.
– И так места мало. Ну что же, господа офицеры и генералы, начнем с подсчета выделенных для операции сил и средств.
Подсчитали. Вышло солидно: девятнадцать тысяч штыков, две с половиной тысячи сабель. По меркам руоссийской армии получилась полнокровная дивизия. По артиллерии точных данных получить не удалось, количество пригодных пушек, и наличие снарядов к ним еще нужно было уточнять. Тем не менее, у Алекса сложилось мнение, что на полсотни артиллерийских стволов он может рассчитывать. Вероятность успеха в предстоящей операции росла на глазах.
О силах противника доложил подполковник Мартош.
– Войска османийцев, расквартированные в Камском пашалыке насчитывают около двадцати двух тысяч штыков и десять тысяч сабель. Кроме того, в ходе боевых действий возможен подход резервов противника…
После этих слов, в небольшой комнате тут же возник возмущенный гул. Выразителем всеобщего недовольства стал представитель княжества Черноскалия генерал-майор Карлич. Благообразный седой дедушка, по виду годившийся в отцы Мартошу, грозно сверкая золотыми эполетами, начал неприятно скрипучим голосом.
– Военная наука учит нас, что наступление на укрепленные позиции противника можно вести, имея не менее чем трехкратное преимущество. Никак не меньше! В противном случае, мы ничего не добьемся, кроме ничем не оправданных потерь!
После этих слов генерал бросил на Алекса уничтожающий взгляд. «Неужели, в его возрасте и я буду таким же напыщенным дураком? Нет, уж лучше до такого не дожить».
– В данном же случае, – продолжил скрипеть генерал, – мы даже несколько проигрываем османийцам по пехоте, а в кавалерии аж вчетверо! И это без учета возможности подхода к противнику резервов! Я считаю, что при таком соотношении сил наступление вести невозможно!
Все три полковника речь генерала Карлича поддержали, второй генерал по фамилии Гарич, представлявший Войчетут, продолжил сидеть с мрачным видом и не сказал ничего. Мартош хотел было уже возразить генералу, но Алекс подал ему знак «Молчи». Когда все выговорились, он поднялся, обвел взглядом присутствующих и предложил.
– Если других мнений не будет, я предлагаю совещание закрыть, а вам, господа офицеры и генералы, вернуться обратно и доложить их сиятельствам о невозможности воевать, а так же предложить коалицию распустить.
В комнате воцарилась полная тишина. Не за тем сюда этих офицеров прислали, чтобы они обратно вернулись с подобными предложениями.
– Предлагаю дослушать господина полковника до конца, – нарушил молчание генерал Гарич, – полагаю, у него есть на этот случай план, коли он собирался воевать с османийцами куда меньшими силами, чем те, что передаются под его командование сейчас.
– Благодарю вас, господин генерал. План у меня, действительно, есть.
Краем глаза Алекс заметил, как насторожился Мартош.
– Дайте карту, господин подполковник. Общая диспозиция такая. Из десяти тысяч сабель османийской кавалерии девять десятых – иррегуляры-башибузуки. В укреплениях они сидеть не будут, а в поле горазды резать только мирных обывателей. Тем не менее, обозы наши они могут пощипать, поэтому, часть сил нам придется отвлечь для их охраны.
Полковник сделал небольшую паузу, чтобы проверить реакцию слушателей. Еще полны скептицизма, хотя кое-кто уже выглядит заинтересованным.
– Что касается двадцати двух тысяч штыков османийской пехоты, то шесть тысяч из них – третьеочередной редиф. Эти могут нести гарнизонную службу в тылу. В крайнем случае, их поставят защищать укрепления. В поле их не выведут, я бы точно не рискнул.
Еще одна короткая пауза для проверки реакции. Оживились господа офицеры.
– Даже с учетом слов господина полковника, – опять влез генерал Карлич, – наши силы всего лишь уравниваются. Я не вижу, где наше превосходство?
«Очки купи», Алекс с трудом удержался от того, чтобы произнести едкий совет вслух. Выдохнул и продолжил.
– Наше превосходство в том, что мы собираемся наступать! Озчелик-паша не может полностью сосредоточить все свои силы в Каме, тем самым оголив Крешовское направление. Мы же можем сосредоточиться исключительно на Каме.
– Решили бить по шверпункту, господин полковник, – констатировал Гарич, – что же, вполне разумно. И какие силы будут противостоять нам на пути к Каме?
– Порядка четырнадцати тысяч штыков.
– И где вы здесь видите наше трехкратное превосходство? – выскочил с очередным вопросом генерал Карлич.
«Да когда же ты заткнешься наконец». Вдох, выдох.
– Из этих четырнадцати тысяч непосредственно в Каме находятся только десять, остальные стоят гарнизонами в Алзане и других пограничных городках, что дает нам возможность громить противника по частям.
– Ну хорошо, – вступил в дискуссию один из княжеских полковников, – а что по поводу возможного подхода резервов из внутренних районов империи?
К этому вопросу Алекс был давно готов.
– Османийская империя еще не оправилась от поражения, их армия хронически недофинансирована и содержится, в основном, за счет местных ресурсов. Во внутриимперских пашалыках больших резервов нет. К тому же, зимой большая часть перевалов закрыта, для их прибытия из внутренних районов потребуется время, которого мы им не дадим. Быстро берем Алзан, форсированным маршем выходим к Каме, три дня на подготовку и штурм!
Проглотили или нет? Вон как глазки у одного из полковников заблестели.
– А вы, господин полковник, представляете, какие потери будут при штурме?
Не проглотили.
– Да, представляю. Очень хорошо, представляю. Но войны без потерь не бывает!
После этих слов генерал Гарич даже со стула поднялся.
– А с кем вы собираетесь освобождать Крешов и удерживать Каму, после такого лобового штурма?!
– Все войска положим! В крови захлебнемся! – загалдели остальные офицеры.
Да, это тебе не штафирки из «Свободной Себрии». Собственного опыта у княжеских вояк немного, но военное образование они определенно получали не зря. «Придется открыть им план. Мартош, крыса эдакая, аж усами зашевелил, будто что-то почуял». Дождавшись, когда возмущенные крикуны угомонились, Алекс продолжил.
– Хорошо. У меня есть план, как взять Каму с минимальными потерями. Но, господа офицеры и генералы, ни одно слово из сказанного здесь, не должно выйти за пределы этой комнаты.
Ответом Алексу был еще один взрыв офицерско-генеральского возмущения. «Да за кого вы нас принимаете! Здесь шпионов нет! Мы люди чести!». Один только Мартош промолчал. Ну да ладно.
– Мартош, дайте схему укреплений Камы.
Дождавшись, когда большой лист плотной бумаги ляжет на стол, полковник вооружился карандашом.
– С Алзанского направления мы можем штурмовать Каму только с севера, где нас и ждут. Если же мы выйдем на дорогу, ведущую в Крешов, то с одной стороны можем блокировать османийские подкрепления оттуда, с другой стороны, мы частично обходим укрепления на высоте Тактамыдаг повернутые фронтом на север. Вся установленная там артиллерия становится для нас не опасной! Тогда нам останется взять высоту Ападагпар, а с нее сам город и старая цитадель будут для нас как на ладони.
Впечатлились, оживились, заводили пальцами по карте. Ну, кто задаст следующий вопрос. Генерал Карлич? Отлично.
– А как вы планируете выйти на Крешовскую дорогу?
«Надо пережить еще один приступ возмущения. Надеюсь, последний».
– Вот через этот перевал.
– Не пройдем! Там узкая тропа! Снежные завалы! Лавины!
– Одну минуту, господа. Вы лично проходили этот перевал?
Затихли, смотрят друг на друга. Что, никто не ходил? Отлично, продолжим.
– Для вас это всего лишь тонкая пунктирная линия на карте. Исходя из ее толщины и прерывистости, вы и делаете заключение о доступности данного перевала. В прошлую войну на…, руоссийские генералы посчитали Шиповский перевал в зимнее время непроходимым, а в результате… В результате Эник-паша провел через него целый корпус и осада Коварны затянулась на несколько месяцев.
После этих слов дальнейшее обсуждение обошлось без возмущенных криков.
– Сколько войск? Полагаю, пяти тысяч штыков будет достаточно. Подполковник Мартош сделает более точный расчет. Нет, повозки не пройдут. Недельный запас продовольствия солдаты понесут на себе. Нет, на внезапность рассчитывать не приходится, такую массу войск османийцы обязательно обнаружат. И артиллерии у них тоже не будет. Тяжелые пушки просто не провезти, а от горных при штурме Камы толку никакого. Осадный парк будет с теми частями, которые подойдут к Каме от Алзана. При штурме с тыла северные укрепления долго не продержатся. Да с координацией штурма могут быть проблемы, но решить их нам по силам. Еще вопросы, господа?
Итог подвел генерал-майор Гарич.
– План господина полковника не без недостатков, но вполне выполним. Именно так я и доложу его сиятельству. Господин полковник, войска княжества Войчетутского в вашем распоряжении.
После таких слов всем остальным оставалось предложенный план только поддержать, даже генерал Карлич не решился высказаться против.
– Кроме того, господа, у меня есть еще один способ повысить наши шансы на благополучный исход нашего дела.
– Это какой же? – первым заинтересовался Карлич.
– Попросите их сиятельств увеличить количество сил, выделенных в наше распоряжение.
– Непременно так и сделаю, – улыбнулся Гарич.
Дальше началась обычная штабная рутина – сколько, куда и как все это обеспечить. Образованных офицеров Мартошу для организации штаба выделили. С инженерным обеспечением вопрос решили. С медициной у всех оказалось плохо, решили поставить перед их сиятельствами вопрос организации полевого госпиталя. Когда список обсуждаемых вопросов подошел к концу, Алекс обратился ку присутствующим.
– Господа офицеры и генералы, еще раз напоминаю вам о необходимости сохранения наших планов в тайне. Кроме того, я проведу личную инспекцию выделяемых войск и проверю уровень их подготовки.
– Это сколько угодно, господин полковник, – ответил генерал Гарич, – только боюсь наши солдаты вас разочаруют.
На этой оптимистичной ноте совещание и завершилось. Княжеские представители откланялись. В последний момент Алекс перехватил подполковника Мартоша, пытавшегося выскользнуть следом.
– Мартош, стоять!
Полковник подошел к нему вплотную, взял за отвороты мундира, прижал к стене и прошипел прямо в лицо.
– Мне нужно три недели. Три. После этого можешь опубликовать план в любой местной газете. Узнаю, что донес раньше – повешу. Вниз головой, чтобы подольше мучился. Понял?!
Судя по тому, как побледнел угорец, серьезность угрозы до него донести удалось. Нет, не боец он, привык в теплом штабе воевать, куда пули не долетают. Еще раз тряхнув напоследок, отпустил подполковника и подтолкнул к выходу. «Все, дело сделано, кости брошены, осталось дождаться, кому какие очки выпадут».
На выходе самого Алекса атаковала большая группа местных и иностранных журналистов. В многоголосом и разноязыком гомоне слух уловил два выкрика на родном руоссийском.
– Полковник Барти, буквально два слова для «Столичного вестника»!
– «Руоссийский инвалид», можно взять у вас интервью!
Как назло, Драгана нигде видно не было, приходилось рассчитывать исключительно на собственные силы.
– Господа, я не даю интервью! Дайте пройти!
Уже почти пробившись из журналистского окружения, Алекс заметил, как какой-то человек нацелил на него объектив большого фотографического аппарата, установленного на массивной треноге. Полковник едва успел уклониться от ненужной процедуры, спрятавшись за одним из борзописцев, еще до того, как вспыхнул магний.
– Совсем обнаглели!
Наконец-то пришла помощь в лице верного себрийца, и полковнику удалось пробиться к экипажу, ведя за собой неугомонный хвост пишущей братии. Один из писак, воспользовавшись заминкой, пока Драган взбирался на козлы, запрыгнул на подножку.
– Господин Барти, это правда, что вы являетесь агентом руоссийского генштаба?
Ответить Алекс не успел, утвердившийся на облучке себриец, кнутом перетянул наглеца поперек спины. Тот упал, едва не угодив под колесо тронувшегося с места экипажа, сопроводив падение крепкой словесной тирадой на родном языке. Похоже это и был корреспондент «Столичного вестника» – бульварной газетки, кормившейся обывательскими и светскими слухами, собираемыми по все столичным салонам. Ни один серьезный человек в руки ее не возьмет. А вот «Руоссийский инвалид» – официальное издание военного ведомства, совсем другое дело. Ее в офицерской среде читают многие, кто-то из знакомых может сопоставить описание внешности командующего коалиционными силами с неизвестно куда пропавшим капитаном в отставке. От этого корреспондента следовало держаться как можно дальше. Благо, со следующего дня полковник Барти начал объезд вверенных ему войск.
Княжеские гвардейцы четко печатали строевой шаг и лихо финтовали винтовкой с примкнутым штыком, но вопрос «Насколько они обучены стрельбе и рассыпному строю?», вызвал у гвардейских офицеров замешательство. Впрочем, никто не собирался посылать опору княжеского трона в дальний поход, да еще и под неизвестно чьим командованием. Гвардия осталась нести караульную службу в столицах, полковник Барти посетил казармы армейских полков. Первое, что его удивило, было количество вставший в строй солдат.
– И какой у вас некомплект от штатной численности?
Себрийский полковник смог назвать лишь приблизительную цифру.
– Около трети. Зима, болеют многие.
Штабные планы в очередной раз не пережили столкновения с суровой действительностью. Если численность войск считали по штату, а не по факту, то коалиционная армия понесла большие потери, даже не успев выступить из казарм. Второй момент оказался ничуть не менее важным.
– А почему у них вид такой заморенный?
– Питаются плохо.
Тем же вечером Алекс высказал генералу Гаричу все, что накопилось за день. Генерал его выслушал без эмоций, он к такому положению уже привык.
– Финансы нам выделили, воров с объявлением военного положения прижмем, солдат немного подкормим. А новых взять негде, некоторые считают, лучше в княжескую тюрьму, чем в казарму.
На несколько секунд Алекс задумался.
– Проинспектируйте госпитали, господин генерал. Там наверняка немало тех, кто решил пересидеть зиму в тепле. Всех, кто может носить винтовку – в строй! Заодно и госпитали расчистим перед большим потоком раненых. И при выдвижении к границе сократите суточный марш на четверть, иначе еще треть ляжет до того, как увидит противника.
В остальных княжествах с пехотой обстояло приблизительно так же, где-то чуть лучше, где-то чуть хуже. Потому и предложенные для решения проблем методы были аналогичными.
Куда лучше дело обстояло с кавалерией и саперами. Будучи более привилегированными и приближенными к власть предержащим родами войск, содержались они в куда лучших условиях, особенно кавалерия. Хотя заморенные солдатики встречались и среди саперов, но в куда меньшем количестве, чем в линейной пехоте.
Особенно же тяжелое положение сложилось с артиллерией. На балансе княжеских армий числилось больше двух сотен артиллерийских стволов разных систем и еще более разнообразных калибров. Увы, первый же, самый поверхностный осмотр показал – стрельба из этого антиквариата будет куда более опасна для их же расчетов, чем для противника. Облегчало положение только одно – у противника ситуация с этим родом войск была ничуть не лучше. Но османийцам пушки никуда не надо тащить, себрийцы сами придут к их укреплениям.
Годными были признаны только две горные трехфунтовки, четыре полевые пушки и одна легкая гаубица. Неожиданно порадовал князь Ясновский, выкативший целую батарею из шести новеньких двенадцатифунтовых гаубиц. И где только денег взял на такую роскошь? Не иначе, из личных средств, поскольку, покупка этих орудий опустошала оборонный бюджет княжества на пару-тройку лет вперед.
Командовал гаубичной батареей целый подполковник в щегольском мундире и с лихо подкрученными усами. Его подчиненные радовали глаз любого военного бравым видом и строгой строевой выправкой. Орудия сверкали свежей краской. К каждой гаубице прилагался зарядный ящик и восемь здоровенных тяжеловозов.
– Подполковник Ясновский, – представился командир батареи.
– А-а…
– Владетельный князь – мой двоюродный дядя.
В этот момент одна из стоявших в орудийной упряжке лошадей задрала хвост и навалила кучу. В нос шибануло вонью свежего навоза.
– Понятно, – поморщился Алекс. – Ну что же, давайте посмотрим на ваших красавиц поближе.
При ближайшем рассмотрении восторги несколько поутихли – на замках гаубиц обнаружилась заводская смазка. Ее же полковник нашел и в стволах.
– А сколько раз вы из них стреляли?
– Гаубицы мы совсем недавно получили. Да и дорого очень… Но заряжание расчеты освоили. И наводку тоже. Теоретически.
– Вы же понимаете, что этого недостаточно?
– Так точно, господин полковник, понимаю.
Понимает он! Вот когда сам под артиллерийский обстрел попадет, тогда действительно поймет, как оно на настоящей войне бывает. Практически. Дальнейшее изучение батарейного хозяйства принесло еще одно разочарование.
– А сколько снарядов у вас запасено?
– Два десятка бомб и два десятка картечи на орудие, господин полковник!
– Именно столько у вас находится в зарядных ящиках. А я спрашиваю, сколько у вас лежит на складах?
– Ничего не лежит, – смутился подполковник Ясновский. – Так ведь дорого…
– Война, господин подполковник, вообще не самое дешевое дело, но экономить на подготовке к ней не стоит. Такая экономия действительно может обойтись очень дорого. В том числе и вам лично. Поэтому, убедите своего дражайшего двоюродного дядюшку приобрести хотя бы полсотни практических снарядов с зарядами и постарайтесь выпустить их с пользой для дела. Без этого, боевая ценность вверенной вам батареи мне представляется весьма сомнительной.
Хотя и сотня потраченных на обучение снарядов дело полностью не исправит, батарее нужен был настоящий боевой командир, а не этот придворный щеголь. Вот только, где его взять? Терзаемый этой мыслью Алекс вернулся к себе в штаб.
– Как прошел смотр? – поинтересовался Мартош.
– Прошел хорошо, если бы все не было так плохо. Отличные новые гаубицы, из которых не сделали ни одного выстрела и бравые артиллеристы, которые ни разу не стреляли из своих гаубиц. И на всю эту красоту – четыре десятка снарядов на ствол. Воюй, как хочешь! Теперь думаю, где для этой батареи хорошего командира найти.
– В этом я тебе могу помочь, – слегка улыбнулся отставной подполковник.
– Кто? Где? – встрепенулся Алекс.
– Тебя тут с утра один господин дожидается с рекомендациями от Гжешко, сейчас я его позову.
Мартош скрылся за дверью и спустя минуту, на пороге возник сурового вида господин в длинном черном пальто. Правый рукав был пуст и заправлен в карман, чтобы не болтался. В памяти тут же всплыла переправа через Мгупту, ожидание санитарного обоза и две старые бронзовые гаубицы.
– Штаб-капитан…
– Гараев, – подсказал вошедший, – в отставке, естественно, с правом ношения мундира и полной пенсией. Честь имею!
– Ка… Полковник Ма… Барти, командующий вооруженными силами «Свободной Себрии».
В который уже раз Алекс испытал неловкость, представляясь своим новым чином и чужой фамилией. Из-за плеча Гараева за этой сценой с большим интересом наблюдал Мартош.
– Господин подполковник, прошу оставить нас для конфиденциального разговора.
Оставшись наедине с одноруким отставником, Магу в очередной раз испытал чувство неловкости, на этот раз еще и от того, что у него обе руки были на месте. Надо было как-то заполнить возникшую паузу.
– Присаживайтесь.
Алекс указал артиллеристу на стул.
– Благодарствую. А почему наедине, не доверяете своему офицеру?
– Не доверяю, – подтвердил Алекс, – шпион он астро-угорский.
– Как шпион?
– А вот так! Удивлены, что я продолжаю держать его при штабе? А где я другого грамотного штабиста найду? Кто этим всем воинством управлять будет? Здесь в Войчетуте шпион на шпионе сидит и болтуном погоняет. Разогнать их всех, так новые появятся. Сейчас я, по крайней мере, знаю, кто чей шпион, и кому что говорить можно. Примите это к сведению и будьте осторожны.
– Так точно, господин полковник! Признаться, меня предупреждали о том, что командующий неприлично молод, но увидев вас, был чрезвычайно удивлен. Слух был, что вы тогда в Мгупте утонули.
– Почти утонул. Воды нахлебался, был без сознания, да нашелся добрый человек, из воды вытащил, откачал… А вы руку свою там оставили?
– Там.
Чувствовалось, что тема эта очень тяжела и неприятна для Гараева, тем не менее, он продолжил.
– Осколком почти оторвало, на одних жилах висела. Я от потери крови в беспамятство впал. Очнулся уже в плену и без руки. Османийцы меня долго держать не стали, как только культя зарубцевалась, и смог сам ходить, так и отпустили. Понимали, в строй я уже не годен. Ну помыкался я туда-сюда на пенсии, семьи нет, я всегда одной службой жил, родню не видел давно… Пить начал. А тут как-то подошел ко мне молодой человек с себрийским акцентом, предложил должность командира полевой полубатареи, я и согласился. Подумал, лучше уж в бою голову сложить, чем спиться. Надеюсь, ваше предложение еще в силе?
– Уже нет, – отрицательно покачал головой Алекс, – но, у меня есть для вас шесть отличных двенадцатифунтовых гаубиц. Справитесь? Все-таки правая рука…
– Раньше же как-то я с гаубицами справлялся. А что касается руки, то я – левша, господин полковник.
Пообещать Гараеву должность командира батареи было легко, а вот исполнить обещание куда труднее. Перебрав в уме все возможные аргументы, он пришел к выводу, что ни один из них не будет весомым для того, чтобы князь Ясновский отстранил от командования своего родственника и назначить на его место однорукого руоссийца, каким бы опытным артиллеристом тот ни был.
На помощь пришел бюрократический опыт руоссийской армии, вызвав Мартоша, Алекс поинтересовался его мнением.
– Как вы думаете, может, нам стоит ввести должность заместителя командующего по артиллерии? Пушек у нас в последнее время прибавилось.
– Если вы считаете нужным…
– Считаю. Подполковник Ясновский будет отличной кандидатурой на эту должность, а место командира батареи займет присутствующий здесь штаб-капитан Гараев, любить не прошу, но жаловать его нам придется. Вызывайте княжеского племянника!
К удивлению Алекса, подполковник Ясновский не только не поспешил ухватиться за предложение, но еще и уперся.
– Я Королевскую артиллерийскую школу с золотой медалью окончил, восемнадцать лет на службе, погоны свои честно выслужил, потом и кровью, ни разу к связам при дворе не прибег! А когда мне предоставляется возможность свои умения в настоящем деле применить, вы мне предлагаете штабную должность?
Неожиданно оказалось, что под щегольским мундиром скрывается истовый служака, не лишенный честолюбия. Пришлось проигнорировать брошенный в свой огород камешек и надавить.
– Господин подполковник, это приказ! И извольте его выполнить!
Артиллерист оказался куда более твердым орешком, чем показалось вначале.
– Так точно, господин полковник, я выполню ваш приказ, но настаиваю на том, чтобы командиром батареи была назначена наиболее достойная кандидатура! В противном случае, я оставляю за собой право подать рапорт аго сиятельству!
– И как вы собираетесь, достоинствами мериться, господин подполковник?
– Мы будем стреляться. На гаубицах.
Состязание, предложенное подполковником Ясновским, выглядело несложным. Надо было попасть в небольшой скальный выступ, расположенный на склоне горы в паре верст от огневой позиции. Кто меньше бомб на это потратит, тот и выиграл. Чтобы не усугублять конфликт, пришлось согласиться. «Заодно и орудийные расчеты хоть немного потренируются».
Гараев к предложенному состязанию отнесся равнодушно.
– Вы же видели меня в настоящем деле. Справлюсь и сейчас.
– Да, помню, как вы тогда накрыли батальон османийцев в ложбине. Вот только баллистику тех гаубиц вы отлично знали, а из этой будете стрелять впервые.
– Как я понял с ваших слов, господин полковник, мой визави тоже из новых пушек еще ни разу не стрелял и таблицы для стрельбы у нас одинаковые, так что мы будем находиться в равных условиях.
– Желаю вам удачи!
Весть о предстоящем состязании мгновенно облетела офицеров Ясновского княжества. Поглазеть на него собралось довольно много сторонней публики. И хоть пустой рукав отставного капитана невольно внушал уважение, подавляющее большинство явно надеялось, что подполковник утрет-таки нос руоссийцу. Бросили жребий, первым стрелять выпало Ясновскому.
Громким, хорошо поставленным голосом подполковник скомандовал установки прицела, расчет, не мешкая зарядил орудие, замковой замер со спусковым шнуром в руке.
– Пли!
Окутавшись облаком дыма, ахнула, откатываясь, тяжелая гаубица. Десятки биноклей и подзорных труб впились в склон горы. Совсем не страшный с такого расстояния белый дымок вспух левее и ниже выступа, служившего мишенью. Чуть позже долетел звук разрыва.
– Недолет!
Вывороченная бомбой земля была отлично видна на заснеженном склоне, что облегчало корректировку прицела. Ясновский скомандовал новые установки.
– Пли!
На этот раз бомба взорвалась правее и выше. Неловко пристроив на коленях блокнот, однорукий капитан что-то записывал в нем простым карандашом.
– Вилка. Третьим выстрелом будет попадание, – напророчил Гараев.
Так и оказалось, группа княжеских офицеров огласилась радостными криками. Сам подполковник буквально лучился удовольствием, принимая поздравления присутствовавших офицеров, повторить его результат вполне можно было, хоть и не просто. А вот превзойти…
– Повторить сумеете?
– Попробую, – буркнул Гараев.
Руоссиец отстранил фейерверкера от прицела и сам повернул маховики наводки. Первая его бомба хорошо легла по высоте, но заметно правее. Расчет накатил гаубицу обратно и вновь зарядил ее. Однорукий офицер внес поправки в прицел и, взмахнув левой, скомандовал замковому.
– Огонь!
В бинокль хорошо было видно, как из белого дыма полетели крупные куски скальной породы. Несколько секунд понадобилось, чтобы осознать произошедшее. Первым опомнился подполковник Ясновский. Подошел к Гараеву, подал для рукопожатия руку.
– Поздравляю! И примите мои извинения за то, что усомнился в вас!
Возникла небольшая заминка, так как себриец протянул правую руку, которая у руоссийца отсутствовала. Пока нового командира батареи поздравляли другие офицеры, Ясновский подошел к Алексу, четко щелкнул каблуками, хорошо отработанным движением взял под козырек.
– Господин полковник, прошу один день для передачи дел преемнику, после чего, готов приступить к исполнению новых обязанностей!
– Вольно, господин подполковник! Сдавайте дела, послезавтра жду вас в Войчетуте.
Еще раз, отдав честь, артиллерист удалился, а полковник взял победителя в оборот.
– Ваша батарея, по сути, и есть наш осадный парк, других тяжелых пушек у нас нет. И снарядов до крайности мало. Поэтому, надеюсь, в реальном бою вы продемонстрируете меткость не худшую, чем сегодня.
Штаб-капитан, так пока и ходивший в своем черном пальто, как-то грустно улыбнулся.
– Я лейтенантом еще в Южноморскую кампанию начинал. После выпуска в аккурат ко второму штурму успел. Тогда за день при орудии три-четыре фейерверкера сменялось. Как очередного убьют или ранят, так я к прицелу и встаю, пока замену не пришлют. А бывало и до ночи не присылали. И так две недели с рассвета и до заката. А в темноте бастион восстанавливали, если, конечно, союзники ночной вылазки не производили. Наша батарея тогда за день бомб выпускала больше, чем этот подполковник за всю свою службу. И никто, ни разу на меткость моей стрельбы не пожаловался.
– Прошу прощения, – смутился Алекс, – мне показалось, что вы моложе. Принимайте батарею, господин штаб-капитан! И смените пальто на что-нибудь более подходящее.
– Будет исполнено, господин полковник!
И в самом деле, такого артиллериста учить – только портить. Подполковник Ясновский все по науке сделал, а Гараев на собственный опыт опирался и победил. В настоящем-то бою противник может не оставить времени на еще один выстрел, там эти секунды решают, кому остаться жить, а кому чугунный гостинец выпишет билет на тот свет.
В Войчетуте Алекса встретил чрезвычайно довольный собой Гжешко.
– Удалось договориться с князьями?
– Да! Представляешь, они согласились! У нас будет своя, свободная Республика Себрийская!
Из пяти участвующих в коалиции княжеств, только два имели непосредственную границу с Камским пашалыком Османийской империи. Еще одно – княжество Боградское, предпочло в коалицию не входить и остаться нейтральным. Следовательно, три княжества из пяти никак не могли рассчитывать на территориальные приобретения по итогам войны. На их поддержку и полагал опереться Гжешко, предложивший всем отказаться от аннексий в пользу создания на освобожденных землях республики. К этой затее Алекс относился с большим скептицизмом, но себрийцу, похоже, удалось протащить свою идею.
– И все князья согласились?
– Все! Даже меморандум подписали!
Кем-кем, а филантропами местные князья не были, скорее, наоборот. Поэтому, Алекс счел своим долгом предупредить себрийца.
– Слабо верится, что местные монархи будут терпеть у себя под боком республику.
– А меморандум?
– Меморандум их ни к чему не обязывает, ни в какой суд с ним не пойдешь. Все будет решать количество штыков, которое ты сможешь выставить для поддержки своих требований.
– В этом деле будущая Республика Себрийская может рассчитывать на тебя?
– Не знаю. Я сюда ехал с османийцами воевать, а не участвовать в братоубийственной резне между себрийцами.
Политика политикой, а коалиционная военная машина со скрипом, треском и матом тронулась с места, понукаемая приказами, исходившими из штаба подполковника Мартоша и криками, носившегося по всем дорогам полковника Барти. За эти дни они почти не слазил с седла, охрип, простыл, но своего добился, ударные себрийские группировки сосредоточились у границ Камского пашалыка. Осталось только назначить дату начала наступления.
При возвращении в Войчетут его встретил Смирко.
– Горанович голубя прислал.
На немой вопрос четник отрицательно покачал головой.
– Плохо, – констатировал полковник. – Знал, что Озчелик глуп, но чтобы настолько! Надо его как-то подтолкнуть, время на исходе.
Вот только как? Случай подвернулся буквально в тот же день. Не успел полковник Барти появиться в штабе, как на него буквально наткнулся и генерал Гарич и немедленно потребовал разговора наедине. Убедившись, что никто не подслушивает под дверью, себриец заявил.
– Насколько мне известно, формирование отряда, идущего в обход Камы, почти завершено.
– Вас правильно информировали, господин генерал.
– Но еще не решено, кто станет его командиром, – продолжил Гарич.
– Вопрос решается, – подтвердил Алекс.
– Господин полковник, я настаиваю на своем назначении на эту должность!
Задумчивость командующего генерал истолковал по-своему.
– Лучшей кандидатуры не найдете. Там в основном части Войчетутского княжества, солдаты знают меня и пойдут за мной. И я достаточно немолод, чтобы поддаться искушению, забрать себе всю славу. Клянусь, штурм Камы начнется вовремя.
– И вам не претит выполнять приказы младшего по званию?
– Ничуть, – решительно отрубил Гарич.
– Хорошо, – согласился Алекс, – вы меня убедили, генерал. Я распоряжусь издать соответствующий приказ, а вы завтра же отправляйтесь к вверенным вам войскам.
– Благодарю вас, господин полковник. Когда можно ожидать приказ о начале боевых действий?
– В течение двух-трех дней, как только подтянутся отставшие и будет подвезено достаточное количество боеприпасов.
На этом генерал Гарич откланялся, вполне довольный исходом разговора. Проводив его, Алекс нашел Мартоша.
– Пишите приказ, подполковник. Назначить генерал-майора Гарича командиром…
«Уж если эти известия не заставят Озчелика-пашу шевелиться, то я и не знаю что предпринять». Ждать пришлось еще двое суток, и только когда ожидание стало почти невыносимым, заявился Смирко, тщетно пытающийся скрыть радостное выражение на лице.
– Османийцы вышли из Камы.
– Сколько?
– Четыре батальона при шести пушках.
– Дальше откладывать выступление нельзя, начинаем послезавтра на рассвете.
