Глава 15. Долг платежом красен

Едва снаружи затихли голоса и топот ног, я попробовал освободиться. Тонкая полоска пластика больно врезалась в кожу. По ладоням потекли тёплые, липкие струйки крови. Я попытался ещё раз, напряг немеющие руки, зашипел от боли – и бросил бесполезные попытки порвать хомут. «Можно хоть до утра тут сидеть, терзая запястья, ничего из этого не выйдет. Нужен нож, осколок стекла, ну или хотя бы обломок кирпича с острыми гранями».

Я посмотрел по сторонам в надежде найти что-нибудь подходящее. Как назло, ничего стоящего не нашлось: стеклянное крошево, кирпичи да цементная пыль – вот всё, что меня окружало. Даже торчащих из пола гвоздей не было в этом доме.

Рядом лежал большой фрагмент кирпичной кладки. Я заёрзал, придвигаясь к нему, попробовал на ощупь перетереть пластиковый ремешок о неровную грань кирпича, но только сильнее разодрал кожу на руках.

Волна отчаяния накрыла меня с головой. Пожалуй, ещё никогда за всё время пребывания в Зоне я не попадал в столь безвыходную ситуацию. Как бы хреново ни было раньше, у меня всегда оставался шанс на спасение, но, похоже, не в этот раз. Видимо, лимит везения был исчерпан. Я не знал, сколько у меня времени оставалось до того, как наёмники или другая группа спецназа явятся по мою душу, но в том, что это произойдёт именно в этот день – не сомневался. К тому же в любой момент могли нагрянуть мутанты, те же псы, например. Вряд ли та стая ушла далеко.

– Что, тварь, довольна? – крикнул я в потолок. – Теперь никто не сможет надрать тебе задницу. Так и будешь расползаться, поглощая новые территории.

На улице колоколом загудела водонапорная башня. Порыв ветра ворвался в дом, поднял с пола пыль, закружил в маленьком вихре. Длинный язык наполовину оторванной ДВП закачался, поскрипывая краями и выползающими из дерева гвоздями, и свесился ещё ниже. Что-то тёмное и узкое с шорохом скатилось оттуда по наклону и, звякнув, упало на пол.

Я согнул ноги, попробовал встать, упираясь спиной в стену, но ничего не получилось: тело ныло после побоев, а занемевшие руки отзывались болью на каждое движение. Тогда я упал на бок, перевернулся на живот, со второй попытки встал на колени и пополз на них к упавшему с потолка предмету, который оказался обломком ножовочного полотна (его, по-видимому, когда-то случайно оставили строители).

– Спасибо! – чуть слышно прошептал я, обращаясь неизвестно к кому. С трудом подцепив затёкшими пальцами кусок пилки по металлу, я принялся скрести им по пластику «наручников».

Снаружи опять громко загудела водонапорная башня. Очередной порыв ветра пронёсся по дому, хлопнул дверью в соседнюю комнату. Я закашлялся от поднятой сквозняком пыли, продолжая пилить хомут. Когда ремешок лопнул, вверху раздался пронзительный скрип, и лист ДВП свесился ещё ниже, едва не стукнув меня по голове.

Я выбрался из-под держащейся на честном слове потолочной обшивки, помассировал руки, восстанавливая кровообращение. Тёмно-синие полосы на запястьях постепенно бледнели, а под кожей словно засновали толпы огненных муравьёв.

Бандиты забрали у меня всё. Единственное, что оставалось в изобилии – это кирпичные обломки. Я наклонился, подобрал с пола один, а когда выпрямился, увидел в проломе ту самую облезлую суку. Она стояла на задних лапах, опираясь передними на край частично разрушенной стены. Свора топталась на улице, нюхая влажными носами воздух. Собака запрыгнула в дом, прихрамывая, направилась в мою сторону, глухо рыча. Вязкая слюна капала с её жёлтых клыков. Тварь медленно приближалась ко мне. Я тоже не стоял на месте и медленно отступал, стараясь одновременно решить две задачи: не подпустить псину на расстояние прыжка и не поворачиваться спиной к её сородичам.

На улице вдруг загрохотали выстрелы. Оставшиеся снаружи мутанты с жалобным воем бросились врассыпную. Я оглянулся посмотреть, кто открыл по ним огонь. Плешивая бестия словно ждала этого момента. Она с рычанием кинулась ко мне, легко увернулась от брошенного в неё камня и сбила меня с ног. Я схватил слепую тварь за горло. Зловонная морда с розовыми пятнами лишая замаячила в сантиметрах от моего лица, брызжа слюной и злобно рыча. Когтистые лапы заскребли по комбинезону, оставляя на нём глубокие царапины. Я сжал пальцы свободной руки в кулак, ударил собаку промеж ушей и отшвырнул от себя. Тварь отлетела на пару метров, грохнулась на кучу кирпичных обломков, заскулила, скребя лапами.

Тем временем я подобрал с пола булыжник, которым меня вырубили бандиты, подбежал к псине и с размаху приложил её камнем по голове. Брызнула кровь. Собака оглушительно взвыла и попыталась цапнуть меня за руку. Я снова ударил камнем в то же место, потом ещё раз и ещё, и бил до тех пор, пока сука не захрипела, конвульсивно дёргая лапами.

Любые мутанты живучи, а «слепыши» особенно, иначе они давно бы уже передохли от глубоких язв, какими просто пестрят их тела. К тому моменту, как я вышиб дух из четвероногой бестии, её черепушка представляла собой безобразную мешанину из обломков костей и мозгов. Я выпустил липкий от крови камень из рук (булыжник с грохотом упал на пол), повалился рядом с неподвижной тварью. Схватка с собакой забрала у меня много сил, голова кружилась, кровь шумно стучала в висках. Возможно, так проявлялось недавно перенесённое сотрясение, а может, я просто перенервничал из-за потери термоядерного заряда и провала миссии.

На улице по-прежнему грохотали выстрелы. Тревожным набатом гудела ржавая башня. Похоже, пока я дрался с собакой, в деревню ворвалась целая орда мутантов. К лаю псов прибавился яростный визг пучеглазок, хриплое хрюканье мутохряков и рёв большенога.

Удивительно, как ощущение близкой опасности прочищает мозги. Я вдруг ясно вспомнил, что бандиты забрали всё моё имущество, но забыли обыскать своего же подельника, убитого мной. Подобравшись к трупу, я перевернул его на спину. Под телом обнаружился обрез двустволки, а в карманах плаща покойника я нашёл два десятка патронов. Помимо этого, я разжился ещё «макаром» с запасной обоймой и охотничьим ножом.

Настроение заметно улучшилось, даже голова перестала болеть. Конечно, это было не бог весть какое оружие, но всё-таки лучше, чем ничего. С камнями да палками много не навоюешь, а нож в умелых руках пострашнее любого огнестрела будет. Разве что со снайперкой не сравнится.

Я рассовал пистолет и боеприпасы по карманам, сунул нож за голенище ботинка (Чифа – жадная тварь! – снял с меня разгрузочный жилет), переломил пополам обрез. Патроны тускло блеснули жёлтыми донышками. Вернув оружие в боевое положение, я взвёл курки и по-пластунски подобрался к пролому в стене. Прячась за грудой камней, как за бруствером, осторожно выглянул на улицу. Отсюда хорошо просматривалась вся площадь.

В деревню на самом деле забрела целая орда мутантов, многие из которых уже были убиты и валялись на земле. Вместе с тварями Зоны на площади нашли последнее пристанище три человека в синем камуфляже наёмников. Это не могло быть просто совпадением. Я понял, что они явились по мою душу.

За водонапорной башней затрещал автомат. Чуть позже из-за наклонного железного основания выскочил человек, на ходу меняя опустевший магазин излюбленного оружия наёмников – зарубежной машинки LR-300. Наёмник перезарядил оружие, повернулся и чуть ли не в упор высадил длинную очередь в охотящегося на него мутанта. Секач, даже не замедлив хода, поднял человека на клыки, подбросил в воздух, пробежал ещё несколько метров по инерции и рухнул немногим позже упавшего на землю противника.

Тем временем в стороне от площади оглушительно взревел большеног. Раздался глухой удар, земля задрожала. С горы обломков, за которой я прятался, посыпались кусочки штукатурки и фрагменты кирпичей со следами раствора. Лист ДВП окончательно сорвался с потолка и грохнулся на пол, подняв тучи пыли. Похоже, где-то на околице деревни мутант воевал с наёмниками и пытался поразить их ударной волной, хлопая чудовищной руконогой по земле.

Чуть позже там снова случилось мини-землетрясение, а затем грохнул взрыв, потом ещё один. Опять заревел огромный мутант, но теперь в его воплях слышался не охотничий азарт, а невыносимая боль. Сухо затрещали автоматы. Видимо, наёмники добивали раненого взрывами монстра. Мутант издал пронзительный крик, больше похожий на плач. Земля снова задрожала, но теперь уже не от удара огромной пятерни, а от падения гигантского тела.

Я крепче сжал обрез, готовясь встретить незваных гостей зарядами дроби. С околицы, где недавно кончился бой с толстокожим монстром, донеслось пронзительное повизгивание, хриплое хорканье и торопливый топот копыт. Опять затрещали автоматы, снова грохнул взрыв. Вскоре раздались крики людей, смешанные с воплями мутантов, и оборвались на пронзительной ноте.

Над деревней повисла гробовая тишина. Даже ветер утих и перестал раскачивать тросы. Они какое-то время ещё болтались, но уже не доставали до железных стенок накренившейся башни. Эхо тревожного набата уплыло вдаль над ведущей в деревню дорогой. Но, как бы ни хотелось мне поверить, что наёмники забрали с собой на тот свет всех мутантов, я знал, что чудес не бывает.

Снаружи послышался хруст сухой травы. Кто-то шёл не скрываясь. Поскольку прежняя позиция давала возможность застигнуть меня врасплох через оконный проём, я бесшумно перебрался к межкомнатной перегородке, прижался спиной к штукатурке с остатками синей облупившейся краски, выставил обрез перед собой. Отсюда я стопроцентно мог убрать любого, кто вздумал бы сунуться в дом через дверь, пробоину в стене или окно.

Спустя несколько секунд у меня не осталось сомнений в том, что сюда идёт не человек. Напряжённый слух уловил тихий перестук копыт, едва различимый на фоне тяжёлых шагов. «Вряд ли люди стали бы ходить в одной компании с мутосвиньями, – подумал я. – Скорее всего, явившиеся за мной наёмники нарвались на дирижёра с его свитой. Мутант одержал над противниками верх, но почувствовал излучение моего мозга и решил довести дело до конца».

Шаги на улице стихли. Псионик немного потоптался на месте и двинулся дальше. Затрещали кусты перед домом. Я крепче сжал обрез.

– Не стреляй, – сказал скрипучим голосом дирижёр. – Я вернулся. Долг. Помнишь?

У меня глаза полезли на лоб от удивления. Конечно, я его помнил. Это был тот самый суггестор, которого я спас от сушильщиков возле научного городка. А я и не знал, что у мутантов так развито чувство долга – ещё одно неожиданное открытие, сместившее чашу весов в пользу коренных обитателей Зоны.

– Ты уже сполна заплатил. Мы в расчёте, – сказал я, по-прежнему держа обрез перед собой. – Я смогу безопасно уйти?

– Сможешь. Потом. Я зайду. Отдать.

– Что отдать? – удивился я.

– Не стреляй. Отдать. Долг.

– Хорошо, заходи. – Я положил обрез на пол, но так, чтобы можно было схватить его в любой момент.

Коренастый мутант с непропорционально большой безухой лысой головой появился в стенном проломе не один. К его ноге жалась похожая на бочонок с паучьими ножками молодая пучеглазка. Одной рукой дирижёр гладил питомицу по уродливой башке (мутосвинья довольно похрюкивала от удовольствия, чуть ли не пуская пузыри из треугольного носа, при этом все три её глаза косили в разные стороны), а в другой держал «созвездие». Шестигранные кристаллы артефакта излучали мягкий лунный свет, а в глубине антрацитово-чёрной сферы алмазным блеском сверкали мельчайшие звёздочки.

– Сидеть! – проскрипел мутант.

Пучеглазка послушно плюхнулась плоским задом на гору обломков возле дома.

Хозяин одобрительно похлопал её по лысой морщинистой макушке, поднял ногу в порванной на колене синей штанине и шагнул в комнату. Грязные бинты на его груди напоминали намотанную крест-накрест пулемётную ленту матроса-революционера. Измочаленные повязки на руках закрывали старые шрамы. Глубоко посаженные глаза смотрели спокойно и даже несколько флегматично. Шумно втягивая воздух широким носом с вывернутыми наружу ноздрями, дирижёр протопал босыми ногами по кирпично-стеклянному крошеву, остановился в метре от меня, положил на пол артефакт и сказал: «Долг. Отдать».

Я реально опешил от такого подарка. Мутант легко отдал мне редчайший артефакт, многие из сталкеров такой и в глаза никогда не видели.

– Говорить трудно. Показать. – Дирижёр дотронулся суставчатым пальцем до своей головы.

Я понял, что он хочет телепатически передать мне информацию. Рискованно, конечно, было запускать его к себе в мозги. С другой стороны, хотел бы он мне навредить, давно бы уже превратил в зомби.

– Валяй, – кивнул я после недолгих сомнений.

Дирижёр вытянул руку, растопырил длинные пальцы – и я сразу мысленно перенёсся в сосновый лес на залитую солнцем полянку. Посреди зелёной лужайки в вихре «круговерти» медленно плавали сухие веточки, несколько шишек и травинки. Я подошёл к аномалии, достал из кармана «созвездие», бросил в деструктив. Артефакт плавно закружился внутри вихря, постепенно набирая скорость. Из кристаллов вырывались белые молнии. Они ударяли в стороны, раздвигая границы потемневшего смерча. Внутри чёрной сферы артефакта появилось слабое свечение. Оно постепенно усиливалось, пока «созвездие» не засияло, как маленькое солнце. Секунду ослепительный шар стремительно летал внутри бушующего вихря, а потом исчез в яркой вспышке вместе с «круговертью». На месте исчезнувшей аномалии словно из воздуха образовался переливающийся радужными цветами огромный пузырь. Я вошёл внутрь пространственной аномалии и оказался на заросшей травой и бурьяном холмистой равнине. Вдали темнели развалины домов, левее виднелся ржавый скелет железнодорожного моста через реку. За ним на восток уходил густой лес, над которым пальцами торчали трубы ЧАЭС.

Видение исчезло. Я снова оказался в разрушенном доме, сидящим на полу, спиной к межкомнатной перегородке. Мутант стоял передо мной, держа руки по швам.

– Пора. – Дирижёр медленно повернулся и собрался уходить.

– Подожди! – Я встал (обрез так и остался лежать на полу), шагнул к артефакту, взял в руки. – Его в любую «круговерть» можно бросать?

– Да, – проскрипел мутант, по-прежнему стоя ко мне спиной. – Один.

– Что – один? Один человек может пройти или один раз можно использовать?

– Один, – повторил дирижёр, подходя к разрушенной стене. – Место. Думать. Потом идти, – сказал он и вышел за пределы дома к поджидавшей его мутосвинье.

Та радостно взвизгнула, потёрлась уродливой башкой о ногу хозяина и засеменила рядом.

– Вот чурбан корявый, всё из него клещами надо вытягивать. Откуда я знаю, что «созвездие» так можно использовать. Знал бы – не спрашивал. Тяжело сказать по-нормальному, что ли? – пробормотал я, глядя, как к псионику подтягиваются остатки своры: три «слепыша», мутохряк и две пучеглазки, гораздо крупнее его любимицы. За мутосвиньями, шатаясь, ковыляла пара зомби в комбинезонах наёмников, волоча автоматы по земле, – видимо, это были те ребята, что недавно преследовали меня.

Похоже, дирижёр явился в деревню отдать должок и, сам того не ведая, спас меня от верной гибели. Вряд ли бы мне удалось голыми руками отбиться от профессионалов. К тому же утрата возможности воздействовать на психику противника на расстоянии лишила меня главного козыря и поставила на одну ступень с другими людьми.

Впервые за несколько лет я ощутил себя беспомощным. Внутри разливалась мертвенная пустота, словно тот второй я, монстр с отвратительной мордой, что жил всё это время внутри, ушёл. Бросил, оставив меня один на один со своими проблемами. Холодный озноб пробил тело. Я привык быть на высоте, знать, что легко могу повелевать судьбами других людей, уничтожить любого врага за доли секунды, не прибегая к оружию. Привык настолько, что перспектива стать обыкновенным сталкером – слепым, глухим, нечувствительным к аномалиям, – пугала. То, что я задумал, то, о чём просил меня Семакин, было не под силу простому человеку. Возможно, профессор догадывался, кто я есть на самом деле, потому и поручил именно мне расправиться с Зоной. А я подвёл его, подвёл Настю, подвёл всех, кого убила проклятая Зона, потому что лишился бесценного дара отца. Дара, из-за которого я постепенно превращался в чудовище, но получал шанс исправить ошибки прошлого, остановить экспансию Зоны, не дать ей превратить планету в сплошную территорию отчуждения.

Злость и отчаяние захлестнули меня с головой. Я схватил кусок кирпича, с криком швырнул его в стену. Обломок брызнул красным крошевом, оставив в стене глубокую выбоину.

Внезапный приступ ярости сделал своё дело. Я смотрел на отколотый пласт штукатурки (он разбился от удара об пол на маленькие кусочки) и всем телом чувствовал, как постепенно уходит ощущение безнадёжности. Пальцы уже не дрожали и были не такими холодными, как минуту назад. Дыхание выровнялось. «В конце концов, кто из легендарных сталкеров мог похвастаться тем, что он полумутант? Никто, – подумал я уже более спокойно. – А ведь эти ребята творили такое, так перекраивали Зону, что ей потом долго икалось после их проделок, как и всем населяющим её существам, впрочем. И делали они это без всяких там супер-пупер способностей. Просто верили в то, что могут это сделать, и шли до конца, не считаясь ни с чем.

Раз они добивались цели, значит, смогу и я. Что я должен сделать в первую очередь? Правильно, вернуть бомбу. И чем быстрее я проверну это дельце, тем лучше. Места здесь знакомые, исхожены вдоль и поперёк. Может, успею нагнать подонков до того, как они выйдут за пределы изученной территории. Но сперва нужно избавиться от костюма, разжиться оружием и забрать КПК у какого-нибудь наёмника – на всякий случай».

Пока я занимался самоуспокоением и прикидывал план действий, дирижёр со своим стадом пересёк площадь, свернул за угол полуразрушенного дома и пропал из виду. Теперь всё население деревни состояло из меня и налетевших отовсюду ворон. Пернатые кочевники рассредоточились по крышам, развалинам домов и ветвям деревьев. Хрипло переругиваясь, они громко распределяли между собой свежие трупы мутантов и людей, время от времени вступая в шумные драки.

Слушать этот бесконечный грай было настоящей пыткой. Я решил поскорее покинуть мёртвую деревню, сунул артефакт в контейнер на поясе, защёлкнул крышку. Подобрал с пола шлем Семакина и обрез. На всякий случай заглянул в схрон – вдруг бандиты что-то оставили. Надежды растаяли как дым, когда я увидел пустой подвал. Мерзавцы не просто всё собрали, они оставили после себя полный разгром, даже зачем-то сломали стеллажи и разбили пустые бутылки из-под водки.

Обидно было, конечно, что мародёры наткнулись на моё тайное убежище и разграбили его, но в Зоне и не такое случается. Как бы ты ни маскировал тайники, чужаки рано или поздно их находят. Среди сталкеров действует негласный закон: нашёл чужой схрон – возьми нужное тебе, но обязательно оставь что-нибудь взамен, причём не ерунду какую-нибудь, а действительно что-то ценное: россыпь патронов, например, пару банок тушёнки или ту же аптечку, – а если нет ничего для обмена (бывает такое, что сам остался гол как сокол после очередной передряги) и чей-то схрон или тайник стал для тебя счастливым спасением, можешь хоть всё забрать, но потом не поленись, верни сторицей.

Все нормальные бродяги Зоны свято чтут это правило и не нарушают его. Верят, что Тёмный Сталкер каждому в итоге воздаст по заслугам. Встречаются, конечно, отморозки, но таких – единицы, и долго они не живут: то в аномалии попадут в тех местах, где их отродясь не бывало, то в болотах сгинут на проверенных годами тропах, то мутантам на зубок угодят, потому что оружие не вовремя заклинило или рюкзак в неподходящий момент прохудился и все патроны бесследно пропали. Подобные случаи происходили с нарушителями установленных правил регулярно, ещё больше укрепляя веру истинных сталкеров в сурового, но справедливого духа Зоны.

Думаю, бандиты наткнулись на моё тайное пристанище неслучайно. Наверное, какой-нибудь сталкер когда-то видел, как я вошёл в этот дом с полным рюкзаком и запасным оружием, а вышел налегке. Может, он потом неоднократно пользовался моим схроном (я находил там вещи, принесённые не мной) и даже, чем нюхач не шутит, пережидал здесь выбросы, пока слепой случай не свёл его с мародёрами. Отморозки застрелили беднягу, забрали его добро и палм с координатами моего убежища, потом пришли в схрон и грабили, пока я не помешал. Вернее, мог бы помешать, если бы не «слепыши».

Я вздохнул, глядя на оставленную бандитами разруху: «Столько времени потратил на обустройство тайника, и всё насмарку. Даже если я уничтожу всю банду Кислого целиком, сюда уже не вернусь, хоть и место здесь неплохое. Не дело это – возвращаться туда, где тебя настигло несчастье. Так можно навсегда приманить беду к себе, и тогда ничто уже не спасёт от длинной череды неудач».

С последним я не был до конца согласен. Всё же я остался жив после двух выстрелов в голову, пусть основные заряды дроби и пролетели мимо, и свита дирижёра спасла меня от группы наёмных убийц. Но традиции требовали, чтобы я оставил это место, и я не собирался их нарушать. Я решил: «Пусть другой бродяга обустраивает здесь запасную берлогу, а я себе новый подвальчик найду. В Зоне заброшенных домов и разрушенных строений – хоть пруд пруди. Подыскать местечко для нового гнёздышка особого труда не составит».