Глава 14. Неравный бой

Стены бетонного коллектора были покрыты толстым слоем бурого налёта. Влажная, блестящая в свете фонарика слизь свисала уродливыми сталактитами с потолка, сползала волнистыми наплывами. Там так сильно воняло, что забористые запахи просачивались даже сквозь фильтры противогаза, туманя разум и вышибая слёзы из глаз.

Утопая по середину голени в вязкой жиже, я приближался к перегороженному массивной решёткой концу трубы. Последние шаги по зловонной клоаке я проделал с выключенным фонариком: серый свет раннего утра на несколько метров проникал в глубь тоннеля сквозь ячейки решётки.

Расстояние между толстыми прутьями было настолько велико, что любой человек без труда мог просунуть сквозь них не только руки, но и голову. Я, стараясь не прижиматься к склизкой решётке, выглянул наружу. Впереди, насколько хватало глаз, тянулось бескрайнее, изрытое оврагами и суходолами поле. Унылый пейзаж разбавляли тёмные пики осокорей, компактные островки тальника и рваные шары кустарников. Проходящая наискось через всё поле длинная цепочка приземистых бетонных пеньков обозначала линию водопровода для искусственного орошения сельхозугодий. Когда-то на эти основания опирались толстые трубы, но за прошедшие с момента первой аварии годы толпы мародёров порезали нитку водовода на куски и сдали в металлолом.

Рядом с одним из таких пеньков ржавел корпус старого БТРа с открытыми люками, вырванным из башни пулемётом и спущенными колёсами. Чуть поодаль от брошенной военной техники гнил грузовик с обломками досок вместо кузова и без кабины, которая по фары вросла в землю рядом с перевёрнутым набок двухосным прицепом.

На горизонте серой неровной линией растянулся лес. Перед ним, почти на пределе видимости, темнели силуэты заброшенных домов. Среди практически равных по высоте построек особенно выделялась старая водонапорка. По форме она смахивала на воткнутую рукояткой в землю немецкую гранату, а по углу наклона мало чем отличалась от Пизанской башни. Я не раз бывал в той деревне и видел, что в таком положении постройку удерживали две уцелевшие из четырёх стальные растяжки. Натянутые до предела тросы при сильных порывах ветра звенели, как струны. Кислотные дожди и облепивший стальные нити «жгучий пух» медленно разъедали металл, грозя когда-нибудь истончить его до такой степени, что растяжки, не выдержав натяжения, лопнут, и тогда башня с грохотом исчезнет в тучах поднятой падением пыли.

Внизу громко плеснуло. Я опустил голову. Прямо под трубой, у подножья высокого холма, из которого выходил канализационный слив, разлилось дурно пахнущее озеро, кишащее белыми глянцевыми червями. Навскидку от трубы до водоёма расстояние было около трёх метров. А это означало, что, как бы я ни старался сохранить себя в чистоте, мне всё равно придётся искупаться в дерьме. Но сперва ещё нужно было разобраться с решёткой.

Возле бетонного края трубы на прутьях налипло много всякой гадости. Я порылся в подсумке, достал зелёный «лимон» РГД, воткнул в мохнатый ком грязи. Немного подумал, вытащил ещё одну гранату, для верности, и пристроил рядом с первой. Отойдя на безопасное расстояние, вскинул «калаш», прицелился. Грохот одиночного выстрела усилился раскатистым эхом громкого взрыва. Дымное облако затянуло выход, покатилось в глубь трубы. Внутри клубящейся серой пелены защёлкали по стенам осколки, отрывисто шлёпали, падая в жижу, сбитые кусками металла и взрывной волной пласты слизи. Несколько увесистых шматков грязи хлопнулись рядом со мной, обрызгав чёрным ботинки и штаны комбинезона.

Густая завеса постепенно просачивалась сквозь отверстия решётки наружу. Уже через полминуты в толще сотканной из дыма вуали появились прорехи, сквозь которые проступили призрачные штрихи прутьев. Ещё через какое-то время видимость улучшилась настолько, что стали видны произведённые взрывом разрушения. Прутья с палец толщиной погнуло так, словно они были не из железа, а из пластилина. Размеров пробоины как раз хватало, чтобы человек моей комплекции мог без проблем выбраться на волю.

Загребая густую муть мысками ботинок, я приблизился к решётке, взялся за торчащий бивнем погнутый прут и перелез на ту сторону. Мой прыжок с трёхметровой высоты не остался незамеченным. Громкий шлепок привлёк внимание бродящей неподалёку стайки пучеглазок. С радостными визгами мутосвиньи кинулись к озерцу, по колено погрузились в зловонную жижу и, чавкая, стали поглощать её извивающихся обитателей.

По уши изгвазданный, я восстал из центра лужи, подобно голему, и двинулся к берегу. Жидкая грязь плавными тягучими потоками стекала с меня и с отрывистыми смачными шлепками возвращалась в родную стихию. Мутанты ошалело пялили гляделки в мою сторону, потом вдруг одна из свиней икоточно хрюкнула и рухнула под ноги товаркам, шумно расплескав грязь. Остальные пучеглазки, будто очнувшись, разом истерично заверещали и понеслись прочь, сверкая копытами.

Выйдя на берег, я первым делом сорвал пучок травы и почистил «калаш». В Зоне, как и на войне, от исправности оружия зависит качество и продолжительность жизни. Ты можешь быть грязным как чёрт, но содержать в чистоте оружие обязан, если хочешь дожить хотя бы до вечера, не говоря уж о завтрашнем дне. Потом я попытался стереть с себя грязь, но только размазал её по всему комбинезону. При всём желании без воды было не обойтись. Места мне были знакомы, я не раз бродил здесь в одиночку и с группами таких же, как я, сталкеров, водил сюда туристов, так что без проблем взял курс на заболоченную речушку.

Как я уже сказал, места тут были исхожены мной вдоль и поперёк. Я знал расположение ловушек с точностью до сантиметра, поэтому шёл, не используя своих способностей. Правда, время от времени, когда детектор аномалий начинал пищать, всё-таки останавливался, чтобы проверить путь традиционным способом. Не доходя до ржавеющей техники, я повернул налево и, обогнув неглубокий овражек, потопал к зелёным островкам ивняка. За ними по дну извилистой балки когда-то текла неглубокая речка. Со временем она заилилась, ряска затянула водную гладь, а заросли рогоза и камыша облюбовали берега.

Я так и не включил КПК, опасаясь преследования со стороны таинственных стрелков, а потому счётчик Гейгера молчал как партизан на допросе. Но я и так знал, что от заболоченной речки фонит, как от брошенных машин на Кладбище техники. Но, поскольку другого источника воды поблизости не было, я зашуршал камышами.

Проваливаясь в толстый слой ила, я по колено вошёл в чёрную маслянистую воду. Каждый шаг поднимал со дна цепочки разных по размеру пузырей. Они лопались с едва различимыми звуками, наполняя воздух вышибающим слезу запахом тухлых яиц. Пока смывал с себя грязь, я сто раз пожалел, что выбросил противогаз на берегу образованного стоками озера. Забитые чёрной жижей фильтры вряд ли могли чем-то помочь, но психологически, наверное, мне было бы легче.

Насилие над обонятельными рецепторами и барахтанье в мутной воде ни к чему толком не привели. Нет, я, конечно, избавился от грязи, но это не дало желаемого результата: от меня несло, как от свинофермы, если не сказать ещё хлеще. Поначалу я подумал, что меня преследует запах речушки, но, даже отойдя от неё на приличное расстояние, я чувствовал исходящее от моего комбинезона амбре. «С таким ароматным шлейфом меня не то что преследователи – мутанты за три версты почуют», – обреченно подумал я. Хотя в последнее время я всё больше склонялся к выводу, что уж кого-кого, а мутняков мне следует опасаться в последнюю очередь. Взять хотя бы тех же зомби в подвале научного корпуса. С какой-то радости они ведь решили меня защищать, а один так ещё и путь на свободу показал.

Как бы ни хотелось мне быстрее добраться до Ржавого леса и взорвать к нюхачьей матери этот «чёрный тюльпан», а без визита в схрон и добычи «ведьминого зуба» было не обойтись. К счастью, за время пребывания в Зоне я подготовил для себя много потайных местечек, где всегда мог не только пополнить быстро тающие в дальних ходках запасы провианта и боеприпасов, но и переждать при случае выброс или поменять комбинезон. Одно из таких убежищ как раз находилось в той самой деревне с падающей водонапорной башней.

Жаль, что добыть «ведьмин зуб» было не так просто, как забрать заначку из тайника. И дело тут было вовсе не в угрызениях совести из-за кровожадного способа получения ценного артефакта. Если честно, я вообще не переживал по этому поводу. Бандитов в Зоне – как грязи, и они без раздумий убивали любого ради даже копеечной наживы. По сути, я бы просто отомстил за невинно убиенных сталкеров, загнав бандюков в ловушку. Меня больше волновал другой вопрос: «Будет ли «зуб» обладать той же силой, если в деструктив попадут подонки с частично поджаренными мной мозгами? Вдруг добытый таким способом артефакт получится слабым или вообще заработает в обратную сторону? В смысле, не будет защищать от пси-воздействия, а наоборот, усилит его».

Как бы там ни было, другого выхода у меня не было. Вряд ли нашёлся бы доброхот, желающий подарить мне «зуб» или продать его.

Решив не забивать больше голову пустыми размышлениями, я двинулся в путь и спустя десять минут оказался возле старого моста через речку. Две цепочки чёрных пеньков вели к противоположному берегу, отражаясь в стоячей воде. Когда-то на опорах лежали доски, по которым сталкеры перебирались на ту сторону, но с тех пор, как посреди речушки обосновалась «поганка», желающих пользоваться этой переправой не осталось.

В любом баре, стоило только заикнуться об этой аномалии, можно было услышать рассказы про Лузера – первого беднягу, на пути которого попался неизвестный ранее деструктив. В считаные дни этот сталкер из когорты везунчиков скатился на самый низ негласного рейтинга, где и прозябал с такими же, как он, неудачниками, пока Тёмный Сталкер не прибрал его к себе. Как по мне, так это всё сказки, местный фольклор. Я считаю, что просто перегорел парень, вот удача и отвернулась от него. Даже на моей памяти такое бывало не раз, а сколько ещё таких случаев произойдёт – одной лишь Зоне известно. Что поделать? Людям свойственно во всех неудачах винить всех подряд, но только не себя.

Справедливости ради стоит отметить, что «поганка» на самом деле оказывала негативное влияние. Насчёт человека я уже высказал своё мнение: враки всё это, – а вот артефакты… Ловушка высаживала их в ноль, превращая толковые вещицы в бесполезные булыжники. Я сам неоднократно видел «протухшие» приблуды.

Едва заметный пузырь аномалии дрожал над стоячей водой, слегка искажая очертания противоположного берега. Артефактов у меня с собой не было. Я мог бы попытаться перейти на тот берег, прыгая аки козлик с пенька на пенёк, но вид гнилых столбиков не вызывал доверия. Поскольку лимит на купание в гниющей воде был уже исчерпан, я двинулся к скрытой зарослями ивняка излучине. За ней, прямо посреди заболоченной речушки, из чёрной воды огромным горбом выпирал покатый валун, к которому с обоих берегов вели тёмные от времени доски.

Внезапно мне показалось, будто кто-то следит за мной. Я резко обернулся, инстинктивно присев, стянул с плеча автомат. Стараясь не шуметь, снял оружие с предохранителя, так же тихо передёрнул затвор. Ветер шелестел узкими листьями ивняка, шуршал жухлой растительностью на склоне ведущего к берегу холма. Я всматривался до рези в глазах в пучки поникшей травы и коричневые кустики бурьяна в надежде разглядеть возможных преследователей, но так ничего и не увидел. Зато напряжённый до предела слух уловил едва различимый шорох чуть позади и слева от меня.

Я оглянулся. За миг до того, как сушильщик материализовался из воздуха, краем глаза я увидел, как на вершине холма приподнялись кустики травы и над землёй показалось оружие, обмотанное маскировочной лентой с бахромой из местной растительности. Мутант громко зарычал, растопырив щупальца и сверкая глубоко посаженными глазами на дынеподобной башке, взмахнул когтистой лапой.

«Я не враг тебе!» – мысленно крикнул я и перекатом ушёл с линии огня. В ту же секунду тихо застрекотали автоматы с глушителями. Пули взрыли берег там, где я недавно находился, срубили ветки с кустарника и зашлёпали по воде.

Мутант оказался не столь проворен. Несколько пуль попали сушильщику в грудь, на что он ответил пронзительным криком боли, ярости и ослепляющей злобы. Словно разъярённый бык, монстр вспахал пахнущую илом землю трёхпалыми ступнями и бросился вверх по склону на обидчиков. Уже через пару шагов он пропал из виду, перейдя в режим невидимости. Только размытые линии окружающего ландшафта да оглушительный рык выдавали местоположение чудовища. Правда, сушильщик недолго оставался незаметным. Мои преследователи открыли по нему огонь, прямые попадания забрали у мутанта много энергии на регенерацию, так что на холм он взобрался во всей своей двухметровой красе и сразу же кинулся на обидчиков.

За спиной затрещали кусты. Сбоку, в считаных сантиметрах от меня, промчались три расплывчатых силуэта. Я даже ощутил дуновение ветра от резкого движения рядом со мной и почуял исходящий от мутантов слабый чесночный запах. Я вломился в ивняк, упал на усыпанную прошлогодней листвой землю и принялся палить короткими очередями по одетым в маскировочные костюмы «леший» преследователям.

Это точно были не сталкеры, и в Зону, похоже, они попали совсем недавно. Будь у них хоть немного опыта выживания в землях отчуждения, они бы не бегали кругами от сушильщиков, отстреливаясь на ходу. Даже зелёным «отмычкам» известно, что двуногие пиявки предпочитают нападать со спины, а значит, их надо встречать лицом к лицу и держать на определённом расстоянии от себя, прицельно расстреливая боезапас.

Я потратил примерно четверть магазина, помогая неожиданным союзникам, но потом перестал жечь патроны. Сушильщики неплохо справлялись и без моей помощи. Я поставил «калаш» на предохранитель. Хотел было уже под шумок перебраться на тот берег и топать к схрону, но потом передумал. Похоже, эти же парни в лохматых маскировочных костюмах воевали с зомбарями в научном городке. Мне было чертовски интересно узнать, как они вышли на мой след, я ведь выключил свой КПК, а потому решил подождать, пока монстры удовлетворят свои охотничьи и пищевые инстинкты и покинут поле боя. «Наверняка у кого-то из этих ребят найдётся в карманах что-нибудь, способное пролить свет на эту историю», – подумал я.

Ждать пришлось недолго. Мутанты быстро потеряли к поверженным противникам интерес. Поначалу сушильщики ещё забавлялись с жертвами, выпуская им кишки и ломая кости ударами могучих лап, но вскоре, что-то удовлетворённо бормоча, кровопийцы побрели прочь от реки и скрылись из виду.

На всякий случай я выждал ещё несколько минут и только после этого выбрался из кустов. Держа «калаш» перед собой, взобрался на вершину холма, прижался к стволу уродливой сосны, посмотрел по сторонам. Никого из мутантов поблизости не было.

Я присел перед первым попавшимся мне телом, больше похожим на труп покрытого лишайниками йети. Перевернул мертвеца на спину. Стараясь не смотреть на сухое, обтянутое серой кожей лицо с глубокими провалами глазниц (погибший оказался одним их тех, кто пошёл «пиявкам» на обед), я раздвинул на груди трупа длинные пряди джутовых нитей зелёных, жёлтых и коричневых оттенков. Под маскхалатом я обнаружил форму спецназа США. Разглядев нашивки, я понял, что роюсь в карманах капрала Хоккинза. К сожалению, мёртвый американец ничем не смог мне помочь, равно как и двое других солдат. Я уже собрался приступить к обыскам ещё одного трупа, как вдруг возле приземистого кустарника, в десяти метрах от меня, раздался чуть слышный стон.

Я подтянул автомат к себе, нацелил на лежащее головой в кустах тело. Стон повторился, но теперь он звучал уже чуть громче.

– Воды! – попросил раненый с сильным акцентом. (Это прозвучало как «ватчи».) Голос показался мне смутно знакомым.

Я, пригнувшись, подобрался к парню, всё время держа его на прицеле. Приблизившись на достаточное расстояние, похлопал свободной рукой по его ноге в мохнатой штанине, не снимая палец со спускового крючка:

– Эй, ты как себя чувствуешь? Руки, ноги целы?

– Воды! – снова повторил спецназовец.

– На, пей! – Я отцепил от пояса фляжку, положил раненому на грудь. Тот даже не пошевелился и спустя несколько секунд снова попросил пить. – Ты русский язык понимаешь? Фляжка у тебя на груди, бери и пей.

Тот по-прежнему не реагировал на мои слова. Я положил автомат рядом с собой. Отстегнул клапан застёжки, чтобы в любой момент можно было выхватить нож, схватил раненого за ноги и вытащил из кустов. Лицо американца скрывала мелкоячеистая сетка, раскрашенная в те же цвета, что и джутовые пряди маскхалата. Не сводя глаз со спецназовца, я забросил сетку на шлем, такой же мохнатый, как и защитный костюм, и чуть не присвистнул от удивления. Меня преследовал не кто иной, как Бобби Сандерс собственной персоной. А я-то думал, что уже никогда не увижу его каменную физиономию.

– Какого хрена ты тут делаешь, Бобби?

– Мистер Колдун?! – Американец удивился не меньше моего. Он не мог видеть меня у переправы, поскольку его позиция находилась с другой стороны холма. Наверное, Сандерс прикрывал снайпера с тыла. – О, Джизус! Что за мерзкий запах?

Я немного подвинулся в сторону.

– Не отвлекайся, Бобби, нюхач бы тебя побрал! Вообще-то я первый тебя спросил. Зачем ты и твои ребята снова явились в Зону? Кто вас сюда послал?

Говоря это, я скрутил крышку и, прежде чем Сандерс что-либо ответил, приложил горлышко фляги к его губам. Американец сделал несколько громких глотков, слегка шевельнул головой, давая понять, что напился, хотя большая часть воды двумя струйками стекла по его подбородку и шее на грудь.

– Нас отправили сюда с заданием найти и уничтожить опасного преступника, – заговорил, отдышавшись, Сандерс. – Этот парень несёт угрозу не только Соединённым Штатам, но и всему миру.

– Каким образом, Бобби? Что он такого сделал?

– Не знаю, сэр. Нам это на брифинге не сказали. Полковник Рейнольдс сообщил лишь, что преступник чрезвычайно опасен, и велел остановить его до того, как он доберётся до Ржавого леса.

– Давно вы здесь? Удалось вам выйти на его след?

– Мы прибыли в Зону вчера днём, нашли преступника по сигналу маячка и шли за ним, пока не нарвались на сушильщиков. Мистер Колдун, прошу, помогите обезвредить преступника. Возьмите мой коммуникатор и найдите плохого парня.

Сандерс мне нравился. Нормальный мужик, крепкий, сильный, простой в общении. Всегда помогал мне, когда я водил его группу с экскурсией по Зоне, на рожон не лез, схватывал всё на лету. Из него мог бы выйти неплохой сталкер, родись он тут, а не за тридевять земель. Мне вдруг стало интересно, с какой целью Бобби бродил по Зоне туристом: по собственному желанию сюда приехал или по приказу командования проводил рекогносцировку местности?

– Выполнял задание, – ответил американец и сразу спросил: – Так что вы скажете, мистер Колдун? Кроме вас, мне некого просить о помощи.

Я подумал, что будет полезно покопаться в памяти его прибора, и протянул руку:

– Ладно, Сандерс, нюхач с тобой, давай свой коммуникатор.

– Он в нагрудном кармане, сэр, – иностранец сделал попытку улыбнуться, но лишь немного скривил свои толстые губы. – Я не могу… не чувствую тела, – виновато сказал он.

Сандерс и в самом деле всё это время лежал неподвижно. Похоже, кто-то из щупальцеротых ударом лапы повредил ему шейный отдел позвоночника, что привело к параличу от плеч до кончиков пальцев ног.

– Хорошо. – Я достал коммуникатор, мельком глянул на экран, где на карте местности моргал красный огонёк рядом с зелёной точкой. Сунул прибор в карман комбинезона и уже собрался уходить, но Сандерс остановил меня.

– Последняя просьба, сэр. – Глаза американца светились решимостью. – Я не раз видел здесь зомби и знаю, как ими становятся. Ошейник моего ларингофона снабжён небольшим зарядом взрывчатки. Кнопка детонатора – под нашивкой на воротнике, нажмите её и уходите. Задержки в три с половиной секунды должно хватить.

Он говорил с ужасным акцентом и сильно коверкал слова. Но даже разговаривай он по-китайски, я бы и так понял, что ему от меня было нужно.

Американец закрыл глаза, повернул голову набок, чтобы мне было удобнее добраться до кнопки взрывателя. Я дотронулся до воротника раненого, нащупал бугорок под вышитым зелёными нитками знаком различия, сжал пальцы. Послышался тихий щелчок, будто вскрыли ампулу с лекарством. Я схватил автомат, бросился прочь от парализованного спецназовца. За спиной раздался громкий хлопок. Воображение живо нарисовало, как оторванная взрывом голова катится к кустам, глядя остекленевшими глазами в свинцовое небо, пока трава и слой палой листвы под обезглавленным телом приобретают красный оттенок.

Перед тем как отправиться к схрону, я залез в коммуникатор Сандерса. Мои надежды не оправдались: кроме боевой задачи и координат места эвакуации в памяти прибора ничего не оказалось. Я шагнул на самодельный мостик, добрался до валуна, тремя ударами приклада превратил электронное устройство в груду бесполезных обломков, смахнул их в чёрную воду и перебрался на тот берег.

Пока шёл к деревне по заросшему бурьяном полю, всё думал о том, как американцам удалось нацепить на меня маячок. После смерти Насти я ни с кем не общался, да и до этого с иностранцами дела не имел, не считая туристов. Сандерс мог закрепить на мне маячок во время своего первого визита в Зону, но тогда бы он так не удивился, увидев меня. Да и комбез тот, что был на мне во время экскурсии, в лагере остался, сейчас на мне был модернизированный «варяг», некогда подаренный Семакиным.

Возле могильного креста, на перекладине которого висел старый противогаз, я остановился на мгновение, привычно пожелал неизвестному бродяге хорошей охоты в чертогах Тёмного Сталкера и повернул к полупрозрачной рощице. Через десять минут островок из тонких осинок остался у меня за спиной. Впереди маячили полуразрушенные дома и ржавый, криво стоящий резервуар для воды. Вихрь из растительного мусора, птичьих перьев и сухих ягод кружил рядом с раскидистым кустом шиповника. Я взял правее, обходя большую «круговерть», и зашагал к деревне, хрустя ломкими кустиками бурой травы.

Мысли о слежке за мной не давали покоя, и я принялся дальше шевелить извилинами. По всему выходило, что маячок был установлен в моём комбинезоне уже тогда, когда партия «варягов» прибыла в научный городок. Кстати, Семакин хвастался, что защитные костюмы были приобретены на деньги Международного Института Исследования Зоны и предназначались они как для штатных и внештатных сотрудников научного городка, так и для военных сталкеров. Можно было бы заподозрить профессора в сговоре с американцами, но Семакин не давал мне какой-то определённый комбинезон, я выбрал его сам. Выходит, маячки были вшиты во всю амуницию из той партии, а значит, американцы отслеживали все перемещения сотрудников института и военсталов. Наверняка у них имелся и доступ ко всем файлам в компьютерах учёных. Иначе откуда бы они узнали о работах профессора и его намерении уничтожить «чёрный тюльпан».

В том, что дело связано именно с «тюльпаном», я нисколько не сомневался. Если учесть, какие деньги зарабатывали заокеанские корпорации на торговле оружием и военной техникой, созданных с использованием артефактов, да и просто при продаже найденных тут приблуд, становилось ясно, зачем они разгромили научный городок и решили избавиться от меня. Им плевать было на то, что здесь гибли люди, а Зона росла, как раковая опухоль. Их интересовала только прибыль. Уничтожение «тюльпана» могло привести не только к уменьшению Зоны или даже её исчезновению (хорошо бы!), но и к сокращению добычи артефактов и, как следствие, к падению доходов, что для толстосумов равносильно смерти.

Я ускорил шаг. «Надо быстрее избавиться от комбинезона, ведь тем, кто послал Сандерса за мной, наверное, уже известно о провале миссии, а значит, по мою душу отправили новый отряд», – размышлял я на ходу.

Под ногами застучал старый растрескавшийся асфальт, зашуршали коричневые лодочки прошлогодней листвы. Когда-то в деревню вела ровная асфальтированная дорога с рядами пирамидальных тополей вдоль широких обочин. За годы забвения природа постаралась максимально уничтожить оставленное человеком наследие. Бесхозные деревья изрядно вымахали, толстые корни взбугрили некогда ровное покрытие и местами торчали уродливыми горбами, норовя не вовремя подвернуться под ноги. Гибкие тычины тощих деревцев и кустарников росли прямо из трещин разбитой дороги, продолжая начатое зелёными исполинами дело.

Я перешагнул через лежащий поперёк дороги деревянный столб с обрывками проводов и через несколько минут вошёл в деревню. С обеих сторон потянулись полусгнившие заборы, за которыми прятались дома без окон, дверей и зачастую без крыш. Почти все постройки в деревне были из дерева, не считая двух кирпичных домов в центре посёлка. К одному из них я и держал сейчас путь.

В деревне царили умиротворение и покой. Если бы не выглядывающие из-за кустов разрушенные постройки и встречающиеся местами ржавые скелеты машин, она вполне могла бы сойти за курортный посёлок перед началом туристического сезона.

В тихом шелесте листвы неожиданно раздался громкий металлический стук. Потом послышалось ещё несколько звонких ударов – как будто неподалёку звонил колокол. Я проследовал мимо развалин сарая и деревянного дома с остатками некогда выкрашенных в синий цвет досок обшивки, свернул в заросший ольшаником проулок и вышел к накренившейся в сторону водонапорной башне. Обрывки тросов болтались на ветру и стучали по железному боку инженерного сооружения, производя тот самый металлический звук.

Теперь от цели меня отделяла всего лишь небольшая площадь, густо заросшая травой и упругими ветками молодой древесной поросли. Кустарники и молодые деревца облюбовали даже две легковые машины, трактор и автобус, что прочно вросли колёсами в землю рядом с выходящими к площади развалюхами.

Нужный мне дом находился левее рыжего «москвича». Часть стены от угла до первого окна здания отсутствовала. Отдельные кирпичи вместе с целыми кусками кирпичной кладки валялись на земле. Бело-розовые цветы на тонких нитях вьюна украшали живописную груду обломков, придавая ей слегка легкомысленный вид. В пробоине виднелась часть комнаты с остатками обоев на стенах и угол кирпичной печи с пятнами побелки на растрескавшейся штукатурке. С потолка свисал наполовину оторванный лист ДВП с островками чёрной плесени на декорированной под дерево лицевой стороне. Он покачивался на ветру, поскрипывая трущимися о соседние листы потолочной отделки краями.

Неожиданно из-за старой легковушки с лаем выскочили «слепыши». Собак оказалось не так и много: всего три облезлые суки и один хромой кобель. Короткая очередь охладила пыл мутантов, правда, не всех. Пегая псина с колтунами свалявшейся шерсти на впалых боках и гноящейся мордой – по-видимому, главная в стае – прыгнула на меня. Остальные ждали, чем закончится этот прыжок, в равной степени готовясь удрать или прийти заводиле на помощь.

На этот раз я посчитал лишним тратить патроны, отскочил в сторону и так сильно ударил тварь ногой в бок, что услышал, как хрустнули её рёбра. Собака взвыла, грохнувшись на землю, потом с трудом поднялась и поковыляла прочь, скуля и униженно опустив хвост. Её сородичей как ветром сдуло.

Держа автомат наготове, я добрался до заветного дома, обогнул затянутую вьюном груду обломков и сквозь пролом вошёл внутрь. Под ногами протяжно запели половицы, захрустела кирпичная крошка, заскрипели осколки выбитых стёкол. Вход в подвал находился в кухне, от которой меня отделяла комната с остатками мебельного гарнитура и маленькая спальня с погнутой сетчатой кроватью возле дощатой стены. Стараясь не ступать на кучи мусора и принесённую ветром сухую траву, я двинулся к двери в межкомнатной перегородке.

Дверное полотно со следами белой краски на рассохшихся досках со скрипом поплыло в сторону. В проёме возникла долговязая фигура в чёрном плаще с надвинутым на глаза капюшоном: тёмные штаны заправлены в высокие ботинки на толстой подошве, в руках обрез с потёртым прикладом. Заметив меня, бандит вскинул оружие, но я оказался быстрее. «Калаш» сухо закашлял, выплёвывая тёмные облачка сгоревшего пороха. Пули ударили мародёра в грудь. Он выронил ружьё из ослабевших рук и рухнул на пол лицом вниз.

Боковым зрением я уловил движение за окном. Резко повернулся, одновременно присев на колено. Прогремел выстрел. Заряд дроби просвистел у меня над ухом и выбил из стены здоровый пласт штукатурки. Висок полыхнул болью. За ухом к шее потекли тёплые струйки. Ещё один выстрел – и туча свинцовых шариков сорвала с моей головы капюшон вместе с кусочком скальпа. Макушку обожгло, словно там вспыхнул костёр. Алый поток хлынул мне на лицо, заливая глаза. На губах появился солёный привкус крови. Я закричал, выпустил очередь наугад, туда, где по моим прикидкам прятался враг.

Справа раздались торопливые шаги. Не снимая палец со спускового крючка, я повернул автомат в ту сторону, посылая пули широким веером. Свинцовый горох с треском расщепил остатки оконных рам и звонко застучал по стенам, раскалывая кирпичи и отбивая штукатурку.

– Держи, гад! – крикнул визгливый голос.

Что-то тяжёлое просвистело в воздухе, и по голове как будто ударили бейсбольной битой. В глазах потемнело, ноги подкосились, и я упал.

Резкие, хлёсткие удары по щекам привели меня в чувство. Я понял, что сижу на полу, со связанными за спиной руками. Макушку нещадно щипало, словно на неё насыпали соли, висок пульсировал болью. Лоскут сорванного выстрелом скальпа висел на боку. Колтун бурых от крови волос царапал щёку.

Я попробовал открыть глаза. Со второй попытки мне удалось расцепить склеенные кровью ресницы. Проморгавшись, увидел возле стены три расплывчатые фигуры в таких же длиннополых плащах, что и у лежащего на полу жмурика.

Рядом со мной сидел на корточках ещё один мародёр – рангом пониже. Я понял это по его одежде – синим штанам и кожаной куртке. Похоже, это он хлестал меня секунду назад по физиономии.

– Фу! Ну и вонища! Ты чё, говнюк, в штаны наделал, что ли? – прогундосил он, зажав нос большим и указательным пальцами левой руки.

Ранения головы не проходят даром. Горячая кислая волна подкатила из глубины живота к зубам. В следующий миг дурно пахнущее содержимое моего желудка с громким рыком перекочевало на штаны сидящей рядом «шестёрки».

– Ты чё, мля, совсем страх потерял! – завопил бандюган, отскочив в сторону. – Да я ж тебя ща на куски порву!

Он выхватил из кармана куртки нож. Лезвие с громким щелчком выскочило из рукоятки, тускло блеснуло в дневном свете отполированным боком. Мародёр скривил рожу в злобной усмешке, шагнул ко мне, занеся руку для удара.

Я попробовал ментально воздействовать на бандита, попытался ударить его пси-волной, но ничего не получилось. Прежнее чувство контроля над глубинными участками моего мозга куда-то испарилось. Похоже, ранение в голову что-то нарушило там, и я разучился мгновенно подчинять своей воле других. Зато я ощущал присутствие инородных тел внутри черепушки (видимо, не вся дробь пролетела мимо) и то, с какой скоростью новые ткани обволакивают застрявшие в мозгах свинцовые шарики.

– Угомонись, Чифа! – раздался властный голос.

– Он обблевал меня, Кислый! А ещё Бязю завалил, сучонок! Да ему только за нашего пацана нужно выпустить кишки на волю!

– Я сказал: угомонись! – рявкнул главарь и вытащил из-под полы пистолет.

Чифа втянул голову в плечи, спрятал нож в рукав и слинял в сторону от греха подальше.

Кислый отделился от стены, возле которой стоял, сделал два шага вперёд. Его подельник взял лежащий на полу деревянный ящик из-под цинков, поставил за спиной главаря. Кислый сел на скрипнувший под его весом импровизированный стул, упёрся локтем в колено, положил подбородок на ладонь. Лицо бандита было скрыто чёрной тканевой маской. Я видел только холодные серые глаза, уходящую к вискам сеточку морщин и высокий лоб с выступающим из-под банданы завитком тёмных волос.

В голове крутились тревожные мысли, одна хуже другой. Судя по всему, бандиты нашли мой тайник и обчистили его. Проклятые мутанты оказали мне медвежью услугу. Стрельбой по ним я предупредил забредших в деревню мародёров и подписал себе смертный приговор. Если бы не «слепыши», мне удалось бы застигнуть бандитов врасплох и перестрелять до того, как один из них шмальнул в меня из дробовика, а другой метким броском вырубил меня. Увесистый булыжник размером с большую картофелину до сих пор лежал на полу.

– Что скажешь, чувачок? – Кислый прямо-таки лучился радушием.

– Ты о чём? – спросил я, пытаясь сдвинуться в сторону. Острые края кирпичных обломков давили в бедро, мешая нормально сидеть. – Может, прикажешь, чтобы меня пересадили, а то кирпичи в задницу давят.

Кислый смерил меня взглядом, потом щёлкнул пальцами свободной руки. Чифа нехотя подошёл ко мне, схватил одной рукой за плечо, другой за пояс, рывком поднял на ноги. При этом он исхитрился двинуть мне в бок, да так сильно, что у меня перехватило дыхание. Я закашлялся и тотчас отхватил от Чифы леща. Спустя мгновение, бандит подсечкой сбил меня с ног. Я грузно бухнулся на пол, стал заваливаться набок, но короткий удар ботинком под рёбра остановил падение. Превозмогая боль, я заставил себя сесть прямо, чтобы не доставлять «шестёрке» удовольствие ударить меня ещё раз.

– Ну, теперь тебе ничего не мешает? – поинтересовался Кислый, внимательно наблюдая за мной.

Я осторожно поводил головой из стороны в сторону.

– Зря ты с ним церемонишься. Пристрелил бы – и дело с концом, – сказал Чифа и сплюнул сквозь зубы.

Пузырчатый шарик его слюны попал в меня, что вызвало радостный смех бандита и недовольный кашель главаря. Один из его помощников, тот, что принёс ящик, вытащил из-за спины «узи». Чифа поперхнулся смехом, резко переменился в лице.

– Кислый, ты чего? Я ж не специально, так получилось.

– Смени Картавого на стрёме, а ему передай, чтобы шёл к водонапорке, – приказал предводитель.

Чифа кивнул и попятился к пролому в стене, не сводя глаз с бандита с пистолетом-пулемётом в руках. «Шестёрка» протопал по каменному крошеву, выскочил на улицу. Вскоре послышался свистящий шёпот, с каким он передал приказание Картавому. Чуть позже раздались торопливые удаляющиеся шаги, и в доме опять стало тихо.

– Теперь, когда нам ничего не мешает, ты ответишь мне на пару вопросов, и я освобожу тебя. Даю слово.

Я усмехнулся.

– Ты зря мне не веришь, – правильно понял меня Кислый. – Я не собираюсь тебя обманывать и на самом деле отпущу на волю, если ты пойдёшь мне навстречу. Для чего тебе это? – сразу перешёл к делу бандит.

Он поднял руку, пошевелил пальцами в воздухе. Второй помощник вышел в соседнюю комнату, откуда вернулся с моим рюкзаком. Я похолодел, глядя, как он достаёт бомбу.

– И второй вопрос: что это за хрень? – Кислый показал на пристёгнутое к цилиндру изобретение Семакина. – Как видишь, ничего сложного. Ты мне ответы, я тебе – свободу. Всё по-честному, без обмана.

Я молчал, глядя в одну точку перед собой и думая: «Какой смысл распинаться перед говнюком, когда финал один – смерть. Его обещание отпустить меня ничего не значит. Бандит легко нарушит своё слово, он всегда делает лишь то, что выгодно ему. Кислый может просто разнести мне выстрелом голову (никакая чудо-регенерация не спасёт). В его глазах это будет равносильно выполненному обещанию, ведь он отправит меня к Тёмному Сталкеру, освободив от жизни на этом свете».

– Не хочешь говорить? Думаешь, я такой тупой, что не смогу сам разобраться?

Кислый снова пошевелил в воздухе пальцами. Двое в плащах подскочили ко мне и стали бить ногами. Я упал на пол, поджал ноги к груди и постарался по возможности сильнее сгруппироваться. Бандиты били меня с воодушевлением, хекая и стараясь садануть как можно больнее. Несколько раз мне прилетело по лицу, так что, когда экзекуция закончилась, я стал выглядеть ещё страшнее: правый глаз заплыл, на левой щеке наливался большой синяк, а нижняя губа по форме и цвету напоминала сливу.

По знаку главаря один из бандитов схватил меня за руку, резко рванул, заставляя сесть. Не будь мои кисти стянуты пластиковым хомутом за спиной, он точно бы вырвал плечо из сустава, а так просто добавил ещё несколько мгновений пронзительной боли. Он и его напарник встали по бокам от меня, широко расставив ноги и убрав руки за спину.

– Ну что, помогли тебе мои хлопцы мозги прочистить? – наклонился ко мне Кислый.

– Пошёл ты… – Я улыбнулся окровавленным ртом. Хотел плюнуть главарю в лицо, но сил не хватило. Длинный тяж вязкой от крови слюны свесился с уголка губ.

– Как хочешь, – пожал плечами бандит. – Ты эту штуку в схроне хотел припрятать? Так я тебе помогу. От запасов твоих я тебя уже освободил, теперь вот и от неё освобожу. Пока мои ребята тебя учили, я немного поэкспериментировал. И вот что скажу: хорошую вещицу ты где-то отхватил, сталкер. Я так понял, она уменьшает вес любого предмета, к которому прикреплена. Цилиндрическую хрень я при случае толкну на сторону: судя по знакам на её боках, она очень опасна.

Кислый встал с ящика, отдал бомбу помощнику. Другой бандит в это время рылся в моём заплечном мешке. Нашёл в боковом кармане кожаный шлем Семакина, покрутил в руках.

– Тебе это надо, Кислый? – он протянул находку главарю.

– На фига мне этот хлам, Ржавый? Выброси его на хрен! И хватит уже сопли жевать, зови остальных, пора рвать когти.

Ржавый поспешно выкинул шлем, вышел из дома, что-то сказал Чифе. «Шестёрка» сразу заскочил внутрь и скрылся в соседней комнате – наверное, отправился забирать моё добро из схрона. Тем временем парень на улице негромко свистнул и помахал рукой, подзывая Картавого. Спустя несколько секунд снаружи раздался топот ног. Чуть позже оба мародёра вошли в дом и отправились туда же, куда не так давно ушёл Чифа.

Вскоре бандиты появились в комнате обвешанные оружием. За плечами у Чифы и Картавого висели набитые до предела рюкзаки. Похоже, грабители решили взять всё, вплоть до провизии и запасного комбинезона.

Главарь наклонился ко мне и тихо произнёс:

– Хоть ты и не сказал ничего, сталкер, я не буду тебя убивать. Помни мою доброту, если доживёшь до завтрашнего утра.

– Правильно, Кислый, так его, а то пуля в лоб – слишком лёгкая смерть для ублюдка, – хохотнул Чифа и тут же осёкся под взглядом предводителя.

Бандиты потопали к пролому в стене. Первыми на улицу вышли «шестёрки», потом мародёр, что звал Картавого на помощь. За ним дом покинул помощник Кислого.

Оставшись со мной наедине, пахан вытащил из-за пазухи наладонник.

– Да, чуть не забыл. Это я тоже забрал у тебя. Думаю, там найдётся много полезной информации. – Кислый сунул прибор в свой нагрудный карман. – Ну, бывай, сталкер. Не держи зла. Как говорят наши друзья за океаном: «Ничего личного, только бизнес».

Напоследок он подошёл к чёрному булыжнику, стукнул по нему мыском ботинка. Камень просвистел в сантиметре от моего уха, ударился в стену и упал на кучу битого кирпича.

– Держи, на память. Вдруг захочешь котелок расшибить.

Под ногами бандита заскрипели осколки стекла, захрустела каменная крошка. На мгновение он остановился возле пролома в стене, бросил короткое: «Лопух!», – и вышел из дома.