Глава 12. Спасти любой ценой
После всего, что что произошло за последние сутки, Северу не верилось, что это конец. Когда они выбрались из пещеры, все закрутилось очень быстро и обнадеживающе организованно. Люди Армейцева забрали Сандру, чтобы отвезти ее в лучшую больницу Китая. Все остальные от госпитализации отказались.
Проект был окончен, и они вернулись домой. Каждый приходил в себя по-своему, друг с другом они не связывались. По крайней мере, Север ни с кем не говорил – а порой так хотелось! Он знал, что в Китае и России ведется расследование, призванное закрыть пробелы в истории. Им обещали сообщить результаты, но с каждым днем в это верилось все меньше.
А зря. Не прошло и недели, как его вызвали в офис Тронова. Придя туда, он обнаружил в конференц-зале еще двоих участниц: Алису и Веронику. Алиса пришла с незнакомым ему мужчиной явно азиатского происхождения, судя по тому, как они вели себя друг с другом, ее мужем или просто сожителем. Вероника, как всегда, держалась обособленно. Она кивнула ему – и ничего больше.
– Спасибо, что нашли время на эту встречу, – обратился к ним Тронов. – И простите за задержку. Мне необходимо было убедиться, что я знаю все, прежде чем приглашать вас.
– Узнали? – осведомилась Алиса.
– Да, хотя китайская сторона некоторое время не слишком охотно делилась с нами информацией. Тем не менее сегодня существует официальная законченная версия.
Дело, в которое они оказались втянуты, началось вовсе не с Инны. Корни преступления уходили на много лет назад – к китайцу по имени Ли Ван. На тот момент он был ремесленником, чинил технику, но особого дохода от этого не имел. Маленькая семья, он, жена и дочь, выживали в большей степени благодаря сельскому хозяйству. Однако часть этого скромного дохода Ван все равно откладывал, чтобы отправить дочь учиться.
Он не думал, что в его небольшой деревеньке у него вдруг появится шанс разбогатеть – а шанс появился. Мингжу, из показаний которой все это удалось узнать, понятия не имела, как на отца вышла международная мафиозная группировка. Базировалась она в Китае, но тесно работала с русскими «коллегами».
Группировка занималась тем, что Интерпол зовет human trafficking – торговлей людьми. Чаще всего будущих рабов перегоняли из южных регионов Китая в Россию и, наоборот, русских красавиц продавали в Азию. Ван не был руководителем, от него требовалось составлять маршруты на вверенном ему участке, проверять, не обосновались ли где-то люди, не появилось ли новых полицейских патрулей. К тому же он передавал информацию от одного подразделения группировки другому.
Первое задание Вана было настоящей церемонией инициации. Он лично участвовал в убийстве группы рабынь, которые в путешествии заболели и потеряли свою ценность. Он помог спрятать их тела в пещерах, там, куда люди обычно не ходили, и этим подтвердил свою лояльность. Стоило ему предать своих нанимателей – и он сам был бы обвинен в преступлении.
Однако Ли Ван не собирался никого предавать. Он наконец сумел вырваться из безнадежной бедности, даже став обычной пешкой в этой игре, он хорошо зарабатывал. Он построил большой дом, его жена родила ему двух долгожданных сыновей, которых он в будущем планировал приобщить к делу.
А Мингжу ожидал удачный брак. Теперь, когда она не была единственным ребенком, Ван хотел для нее более традиционной женской судьбы. В идеале – стать женой кого-то из его боссов, это облегчило бы жизнь самому Вану.
Но его первоначальные устремления вырастить дочь сильной и самостоятельной теперь аукнулись. Мингжу быстро разобралась, что отец занимается чем-то странным. Многое она узнала от матери, кое-что – от самого Вана: выпив чуть больше, чем следовало, он любил поболтать, считая, что семья должна гордиться им.
Мингжу не гордилась. Юная девушка еще верила в справедливость, в добро и зло и не собиралась понимать и принимать то, что творил ее отец. Она считала, что он должен остановиться. Мингжу пребывала в полной уверенности, что если Ван провалит очередное задание, то с ним перестанут сотрудничать, его боссы просто найдут кого-то другого на эту работу. Она верила: он знает так много, что его не тронут, а оставят в покое.
Его новым заданием стала передача секретной информации. Курьер привез в его дом карту памяти, на которой хранился огромный набор данных по местам поставок и хранения наркотиков, оружия и живых рабов. Вану предстояло придержать информацию у себя, а в назначенный час передать партнерам. Мингжу, подслушавшая разговор, решила украсть карту и спрятать, но не уничтожить. Она хотела, чтобы флешка была в доступном месте, если вдруг отцу начнут угрожать.
Вот на этом этапе в игру, сама того не ведая, вступила Инна Золина. Точнее, она занималась совсем другой игрой. Для нее это было главное испытание ее верности компании, возможность для прорыва в карьере. Ей надоело ходить в секретаршах, она знала, что способна на большее, и хотела доказать это с помощью «Сердца Мидаса».
Конечно, Инна побаивалась везти с собой такую ценность, но босс убедил ее, что все будет хорошо, риск сведен к нулю. В компании была распространена информация, что Инна просто подготовит площадку для соревнований, а приз привезет с собой ее начальник. Но поскольку он сам хотел участвовать в игре, ожерелье передали с его ассистенткой. О том, что «Сердце Мидаса» у нее, знали только Инна и ее босс.
Но это внутри корпорации. За ее стенами знал еще один человек – Тимур Конин. Его Инна искренне любила, поэтому рассказала о том, что ей предстоит сделать. А Тимур увидел в этом возможность наживы. Он уговорил Инну пойти на его условия, передал ей подделку. Она решила не отказывать ему напрямую, а подумать, как лучше выкрутиться из ситуации. В Китай она направилась одна, хотя уже тогда знала, что Конин приедет вместе с остальной группой.
У Инны были контакты связного в Китае, он помог ей нанять людей для подготовки игрового маршрута. Естественно, об ожерелье никто даже не подозревал, и все-таки Инне было страшно, не меньше, чем раньше. Одна, окруженная чужими людьми, с такой ценностью на руках… Она боялась, что у нее сдадут нервы.
Она сорвалась, когда была в кафе, накричала на официантку, перепутавшую заказ. В тот день она и познакомилась с Мингжу. Китаянка покинула родную деревню ради хоть небольшого, но все же города. Она, получившая великолепное образование, свободно владела английским и смогла уладить конфликт. В итоге они поужинали вместе и договорились о новой встрече.
Им просто нравилось общаться, для Инны это было чем-то вроде успокоения, новая знакомая дарила ей уверенность, что она здесь не одна, ей есть к кому обратиться за помощью. А у Мингжу имелся и скрытый мотив.
Она не знала о «Сердце Мидаса», но Инна сообщила ей, что готовит развлекательную площадку для своих руководителей и планирует спуститься в пещеры. Это и было нужно Мингжу. Одна она ни за что бы не решилась пойти туда, особенно зная о трупах, оставленных в вечной тьме ее отцом. Но вместе с большой группой – другое дело.
Чтобы укрепить доверие Инны, она пригласила ее к себе на традиционный китайский обед. Ее родители были не рады, но и не сочли это причиной для скандала. Они видели, что иностранка не бедная, воспитанная, в каком-то смысле общение с ней было даже престижно перед деревенскими соседями.
Когда после этого Мингжу попросила взять ее с собой в пещеры, Инне было неловко отказать. Да и китаянка не доставила ей больших хлопот, она была полностью самостоятельна. Пока Инна и нанятые ею рабочие возились с обустройством головоломок, Мингжу вошла в лабиринт по карте, украденной у отца. Она увидела трупы, и это лишь укрепило ее решимость. Она считала, что проклятье этих людей будет довлеть над ее семьей, если она не исправит ошибки своего отца.
Инна не успела все закончить за один визит, финальную подготовку она проводила в другой день. Но Мингжу больше не присоединялась к ней, она ждала, что будет дальше. Ей было невдомек, что отец уже обнаружил пропажу.
Однако произошло непредвиденное. Он не мог обвинить в этом родную дочь, ему бы такое и в голову не пришло. Он сообщил своим кураторам, что карту украла Инна, когда была у них в гостях. В гостиницу к иностранке направили отряд, намеревавшийся выбить из нее признание, но что-то пошло не так в этот вечер, Инна умерла до того, как начался «допрос с пристрастием».
Тем временем за картой памяти пришли уже не наниматели Вана, а их партнеры. С ними разговор был короткий, они версии о том, что на карту позарилась юная русская девушка, не поверили. Вана обвинили в том, что он тайно вознамерился продать данные другой группировке. Мужчину пытали, потом убили и его, и всех членов его семьи, а дом подожгли.
Мингжу в это время гуляла среди холмов, и ее не стали искать – не сочли важной. Она сама все поняла, когда увидела огонь. Кинулась в дом, но никому помочь не смогла…
Теперь, когда семья Ли была мертва, оставался только один след, ведущий к карте, – Инна. Группировка поймала и допросила всех, кто сотрудничал с ней: команду, которая работала по ее заказу в пещерах. Однако несчастные рабочие понятия не имели ни о какой карте; домой никто из них не вернулся. Но именно от них преступники узнали, что Инна тесно общалась с Мингжу, и постепенно становилось понятно, кто настоящий вор. Вот только Мингжу уже была в коме, она не могла им помочь. Врачи даже не знали, очнется ли она, и карту приходилось искать другими путями.
Пока китайцы пытались понять, где она была и что делала, в город прибыла еще одна группа русских. Они получили ключ от номера Инны, ездили смотреть на ее тело, значит, они были связаны с ней.
Но теперь нападать напрямую преступники не спешили. Грубый подход дважды не сработал, лишив их важных свидетелей, нужно было менять тактику. Они подослали одного из своих бойцов, владевшего русским, к чужеземцам, чтобы втереться к ним в доверие. Так у них было больше шансов услышать правду, а не испуганную ложь.
Бойцом этим был Гань Ийнгджи. Он сошелся с Всеволодом Кадыченко, потому что уже заметил, что русский активно что-то ищет, но всегда держится один. Кадыченко обрадовался бесплатному помощнику, поверил ему. А Ганю достаточно было изображать смирение, чтобы получать нужные данные.
Так он выяснил, что русские ничего не знают о карте. Но это не означало, что они ее не найдут! Дочь Вана много времени проводила с Инной, да и сам Ли Ван указал на нее. Возможно, в одном из тайников, обустроенных иностранкой, и хранится потерянная флешка.
Гань видел, что Кадыченко преуспевает в своем расследовании. По крайней мере, такое складывалось впечатление. Он хотел сопровождать Всеволода в пещерах, убивать иностранца он не собирался. Наоборот, ему было выгодно, чтобы Кадыченко оставался в живых!
Но судьба распорядилась иначе, Кадыченко утонул. Ганю пришлось искать новый контакт, и им неожиданно стал Север. Так Ийнгджи узнал, что русский интересуется деревней, пожарищем и связью Инны и Мингжу. Это могло рано или поздно вывести его на группировку, нельзя было позволять ему и дальше разбираться в той истории.
Поэтому всех русских было решено допросить и убрать. Для этого прислали специальную команду, ту же, что охотилась когда-то за Инной. Они устранили Михаила Миронова и схватили Ланфен, чтобы узнать у нее, как много известно русским. Выбор их был прост: только Ланфен свободно владела китайским.
Гань между тем сопровождал Севера, собиравшегося в пещеры. Он хотел сохранять инкогнито до последнего момента, потому что знал: добровольно люди работают гораздо лучше, чем под дулом пистолета. Но по приходу в пещеру обнаружилось, что Сандра тяжело ранена. А значит, ни о каком поиске тайников и речи не шло, русские хотели выбраться и вызвать врачей и полицию. Гань не позволил им.
Он не ожидал такого сопротивления. Они с Севером сцепились в зале у озера, девушки убежали. За ними последовал Арсений, который вышел из отеля одновременно с Севером, но задержался из-за того, что добирался до пещеры пешком, а не на машине.
Зато теперь он не медлил. Он, очевидно, решил, что Север справится и сам, – о том, что думал, оставалось только догадываться, напрямую он ничего не сообщил. Арсений отправился в лабиринт и вывел оттуда Алису. Вероника же забрела на «кладбище», обнаруженное Мингжу, и нашла там карту, о которой они так много слышали.
Карту передали Интерполу для дальнейшего расследования. Проект Тронова был завершен, и, как ни странно, не из-за недавних кровавых событий, а потому, что решилась его главная задача. Алиса и Арсений нашли ожерелье.
Вопреки заверениям Тимура, оригинал хранился именно там. Очевидно, Инна так и не решилась поставить крест на своей карьере и стать преступницей ради сожителя. В тайник, описанный ему в письме, она спрятала копию. Оригинал Инна задействовала в игре, как и планировалось. Теперь же «Сердце Мидаса» вернулось к законным владельцам.
– Победителями этого этапа официально объявляются Алиса и Арсений, – сказал Тронов. – Приз будет разделен между ними в равных долях. Это делает Алису трехкратной победительницей всего проекта. Поздравляю.
Алиса улыбнулась, сдержанно кивнула. Север не чувствовал злости или зависти, хотя это было странно: он привык побеждать во всем, за что бы ни брался, и сюда пришел именно за победой. Но он не был удивлен. Он чувствовал странное умиротворение внутри, которое появилось в пещерах и не оставляло его до сих пор.
Ему все еще было тяжело поверить, что он открыл Веронике – по сути, посторонней! – одну из самых важных тайн своей жизни. Но, как ни странно, именно это подарило ему покой. Он наконец-то рассказал кому-то… и стало легче.
Третий этап проекта был завершен для всех, даже для тех, кто в нем не участвовал. Ганя Ийнгджи ожидал суд, и приговору, скорее всего, предстояло быть суровым. Но другим представителям группировки повезло еще меньше: все они были убиты на месте, не выжил никто из людей, похитивших Ланфен.
А вот Мингжу осталась в живых. Однако за свою смелость и наивное желание спасти отца любой ценой она заплатила слишком дорого. Пожар лишил ее не только семьи, но и зрения – ее глаза сгорели в том пламени.
Северу было жаль ее, даже при том, что она принесла неприятности ни в чем не повинным людям. Он уже отдал ей те деньги, что получил от проекта, и добавил кое-что от себя. Этого должно было хватить на достойную физическую реабилитацию, а уж что делать со своей душой – пусть решает сама.
Деньги он и Вероника получили не от Тронова. Им заплатил Александр Армейцев, когда узнал, что они спасли его дочь. Ни он, ни Вероника в этих деньгах не нуждались, но Армейцев настаивал. Вероника вроде как тоже собиралась перевести свое вознаграждение кому-то.
Тело Всеволода Кадыченко доставили на родину. Близких родственников у него не было, а дальняя родня поверила, что это был несчастный случай, и не задавала лишних вопросов. Север не представлял, полагалась ли им компенсация, и не интересовался этим. Но он слышал, что похороны оплатил Тронов.
Арсения Север не видел с момента возвращения из Китая. Его мать обрадовалась выигрышу, семье нужны были деньги. Что чувствовал от этого сам чудик, никто бы не понял, а Арсений не спешил им объяснять.
Сандра быстро шла на поправку. Травмы, которые она получила в пещере, были серьезны, но излечимы. Поговаривали, что, очнувшись в больнице, она стала вести себя намного спокойнее, чем раньше.
– Как дела у Ланфен? – спросила Алиса.
Лю Ланфен была последним человеком, который общался с Белых. О той встрече она говорила сдержанно и мало, чувствовалось, что она подавлена. Север сочувствовал ей, хотя слабо понимал, что произошло.
– Она нуждается в отдыхе, – признал Тронов. – Я виноват перед ней. Вот только… Она не исключает своего дальнейшего участия в проекте. Меня это удивило, но я был бы рад работать с ней снова.
– Она классная, – кивнула Алиса. – А Тимур? Эту скотину нашли?
– Ищут, но пока безуспешно. У нас даже нет сведений, вернулся ли он в Россию.
Этот человек Севера как раз совсем не интересовал. Тимур – жалкая личность, вор, но не более того. В Россию ему лучше не возвращаться, потому что Александр Армейцев всегда был известен своей злопамятностью и мстительностью.
– Чувствуется, что с самого начала он был настроен на реализацию личных целей, а не работу, – добавил Тронов.
– Что вы имеете в виду? – уточнила Вероника.
– Я имею в виду его операторскую работу. Он отснял лишь половину того материала, на который мы рассчитывали.
– Так что, шоу не будет?
– Будет. Кое-что мы добавим в виде графики, но в целом необходимый минимум у нас есть. Ожерелье также было возвращено. Это хороший результат.
Как ни странно, шоу Севера больше вообще не волновало. Он даже рад был бы, если бы оно не вышло! Неожиданно для него эта поездка стала чем-то большим, чем он мог ожидать. Он еще не знал, сожалеть об этом или нет.
Он украдкой посмотрел на Веронику, но она следила глазами за Троновым, слушала его, кивала. Больше она ни на кого не обращала внимания. С чего бы? Между ними в пещере не произошло ничего необычного. А его откровения… вряд ли Вероника поняла их истинный смысл и ценность.
Север знал, что лучше будет забыть ее. Разумнее так точно! Но он сомневался, что у него получится.
И что через пару дней он не захочет снова стать частью этого проекта.
++++++
Все, что ни делается, действительно к лучшему. Тимур нисколько не жалел, что ему пришлось покидать Китай нелегально, полностью положившись на помощь Вепря. Да и то, что его будут искать или уже ищут, тоже не волновало будущего обладателя пятисот тысяч долларов.
Именно столько ему было обещано за «Сердце Мидаса». Неважно, что на рынке ожерелье стоит больше, зато какая тут поддержка! Тимур не слишком хорошо знал Вепря, друзьями они не были. Однако он слышал, что это человек с немалым авторитетом в криминальном мире, с таким лучше не ссориться.
Поэтому он заволновался, когда умерла Инна. Дело было не в ее смерти как таковой, эта дура его уже порядком достала своими разговорами о морали и лояльности. Пришлось убеждать ее, как принцессу, что ожерелье нужно украсть, так поступил бы любой нормальный человек. Тимур не был уверен, что сам не придушил бы ее, если бы она не утонула в ванне.
Его спас проект, хотя там тоже не все было гладко. Изображая оператора, Тимур постоянно отвлекался на участников, и это отнимало время. Он едва улучал моменты, чтобы ходить в пещеры и искать ожерелье. Инна не дала ему точные координаты тайника, просто сказала, как он выглядит.
Когда же Тимур нашел нужный камень, его ожидал сюрприз: лаз был слишком узким для него. Инна сдержала свое слово: достать «Сердце Мидаса» они могли только вместе. Ему пришлось вести туда Сандру, разыгрывать перед ней спектакль, делать вид, что он лишь примерно знает, где тайник.
А толку? Ослица все равно заартачилась, он был вынужден использовать силу. Потом другие девки, те, что поумнее, влезли под руку, а Север так не вовремя набросился на него в отеле… Словом, все покатилось в непонятном направлении. Тимур бежал оттуда в чем был, оказался один в чужой стране. Хорошо, что у него был с собой телефон, а в телефоне – номер связного Вепря.
Его вывезли из Китая, вернули в Россию. Спрятали даже, чтобы его не смогли опознать в случае розыска! Но эти мытарства завершились, и вот его ожидала финальная встреча с Вепрем. Он знал, что получит деньги. Первое время он еще сомневался: вдруг его убьют на месте, а ожерелье просто заберут? Но если этого не сделали сразу, то уже и не сделают.
Должно быть, Вепрь перестраховывался. Он ведь не знал, оставил ли Тимур кому-то сведения о том, кому повез ожерелье, на случай своей смерти. Чтобы обладать такой вещью, можно было и заплатить.
Тимура привезли в большой придорожный ресторан у загородного шоссе. Несмотря на расположение, заведение было оформлено дорого, хотя и не слишком стильно. Машин здесь не было, на воротах красовалось объявление о том, что заведение закрыто на спецобслуживание. Из трубы шел дым, а в воздухе пахло едой.
Он прошел внутрь, прижимая к груди шкатулку с ожерельем. Тимур волновался, но не слишком, его успокаивали мысли о том, на что он потратит эти деньги.
Вепрь сидел за столом, и было очевидно, что его обед в самом разгаре. Слева от него примостилась едва одетая пьяная девица. Справа сидел сухонький старичок в строгом костюме, напряженный и смущенный своим окружением.
– Принес? – поинтересовался Вепрь, стирая жир с подбородка полотняной салфеткой.
– Вы ведь знаете, что да. Ваши люди проверили все еще в Китае.
– Ничего они не проверили по-настоящему, просто посмотрели, что у тебя есть безделушка. Не было у них таких полномочий! А ты доставил мне проблем, Тимурка. Мы не договаривались, что придется вытаскивать тебя из другой страны!
– Так сложились обстоятельства.
– Обстоятельства! – хохотнул Вепрь. – Обстоятельства у него! Твои обстоятельства обошлись мне не в одну штуку. Я это вычту из твоего гонорара.
– Как вам будет угодно, – смиренно ответил Тимур.
На самом деле никакого смирения не было, вынужденная потеря денег его бесила. Но пререкаться он не смел, знал, что по-прежнему рискует.
– Если бы гемор был только с твоим выездом из Китая, так нет же! – Вепрь возмущенно стукнул кулаком по столу. Ложки и тарелки жалобно звякнули, сухонький мужчина поморщился. – Мне сообщили, что тебя не только менты ищут, но и Сашка Армейцев. А это серьезный мужик! Не знаю, что ты натворил, но зуб он на тебя сильно точит.
Удивления не было, только раздражение. Значит, девки выжили и все рассказали Армейцеву… Нужно было просто убить их на месте, но Тимур не решился, да и не был уверен, что у него получится справиться с тремя. У него всего-то нож с собой был, а опыта убийств – никакого!
Между тем криминальный авторитет продолжил:
– Спасать тебя от него я не собираюсь, Армейцев – не тот человек, с которым нужно ссориться. Сам от него бегай, бабки у тебя будут!
– Я уеду.
– Не сомневаюсь, главное, именем моим не прикрывайся! Я, если что, тебя не знаю. А теперь показывай товар, посмотрим, зря я старался или нет.
Тимур хотел передать шкатулку лично, но ему не позволили подойти вплотную к столу. Груз забрал один из охранников и поднес к Вепрю.
Ожерелье было там, оно никуда не пропало. Тимур убеждался в этом постоянно, не реже чем раз в час. Если бы оно вдруг исчезло… вот это был бы кошмар! Не хотелось и представлять, что с ним сделали бы.
Но нет, все прошло хорошо. Едва Вепрь открыл шкатулку, как вокруг него разлетелись блики света, отраженного драгоценными камнями. «Сердце Мидаса» предстало перед ним во всем своем великолепии.
Девица, сидевшая рядом с мужчиной, восхищенно охнула и захлопала в ладоши.
– Зая, можно мне поносить эту штучку?
– Нет.
Сам Вепрь поражен не был. Он не испытывал эстетического восторга при виде таких вещей, они были для него вложением капитала и показателем статуса.
Тимуру хотелось побыстрее получить свои деньги и просто свалить отсюда, однако торопить преступника он не решался. Сейчас настал очень важный момент: он выполнил свою роль и стал не нужен, его вознаграждение зависело лишь от доброй воли криминального авторитета.
Вепрь передал шкатулку сухонькому мужчине. Тот достал из чемоданчика какие-то линзы и сквозь них начал рассматривать ожерелье, подсвечивая его маленьким фонариком. В ресторане стало так тихо, что Тимур отчетливо слышал, как бьется его сердце.
Наконец мужчина отложил ожерелье и посмотрел на Вепря:
– Никаких сомнений быть не может. Это подделка. Причем та подделка, которую я лично достал для вас.
Тимур ушам своим поверить не мог. Он даже не думал, что такое возможно! Их договор с Инной, тайник… все прошло по плану! Шок оказался насколько сильным, что он и слова произнести не мог, чтобы оправдаться.
А вот Вепрь поражен не был, он мрачно кивнул.
– Чего и следовало ожидать. Мои источники докладывали мне, что ожерелье вернулось хозяевам, но я хотел проверить, насколько наглым он может быть.
– Я… – прохрипел Тимур и замолчал. Он не знал, что тут можно сказать; он был напуган.
Неужели… неужели это все из-за Инны? Как проклятье, что ли… Так не бывает. Но он ведь это заслужил!
– Убрать его. Так, как мы договаривались, – велел Вепрь своим охранникам. Затем он перевел взгляд на Тимура: – Наглость иногда ведет к успеху, поэтому ее как таковую я не наказываю. Но тебе должно хватать мастерства на задуманное, нельзя лажать вот так! Хотя, если тебе станет легче, могу сказать, что я бы убил тебя в любом случае.
++++++
Серебристый свет зимнего солнца падал на ее лицо, делая его более бледным, чем обычно. А может, оно действительно стало бледным? Ланфен давно не спала, ночью в голове кружило слишком много мыслей.
Она не держала зла на Тронова и радовалась тому, что участники вернулись домой. Ланфен бы хотела лично поздравить их, однако ей сейчас было не до этого. В ее жизни появилось более важное дело, вопросы, на которые она хотела получить ответы.
Максим Белых был мертв. Это ее нисколько не волновало. Она даже не была знакома с этим человеком.
Его тело нашли на чердаке фермы. Кто-то задушил его, а потом спрятал внутри крыши, между внешним и внутренним слоями досок, где раньше было утепление. При холоде, стоявшем на улице, замедлилось разложение, да и изоляция сыграла свою роль: внешнюю часть тайника заколотили, не давая запаху распространяться. Так что очевидных указаний на то, что там хранится тело, не было и не появилось бы до весны.
Между тем Белых был убит давно, почти месяц назад. Тот, кто участвовал в проекте под его именем, прошел электронный тест, еще когда фермер был жив. Возможно, настоящий Белых ни о чем не подозревал. Когда же стали известны результаты и Тронов пригласил его на собеседование, самозванец избавился от фермера.
Однако большой жалости судьба Белых не вызывала. Следствию уже было известно, что именно он убивал женщин в подвале, и не один год. Психологический портрет, составленный на основе его жилья и описаний соседей, был верен: наглый, неряшливый, не слишком умный и агрессивный. Он грамотно заметал следы своих преступлений, его успех объяснялся выбором жертв: он заманивал к себе придорожных проституток, которых никто не станет искать. Рано или поздно он бы попался, но жизнь подготовила для него совсем иной вид правосудия.
Гораздо больше Ланфен волновал тот, кто пришел к ним на проект; он был другим. На людях он неплохо изображал Белых, неуклюжего и замкнутого. Но с ней наедине он был собой, в это она хотела верить. И те вещи, которые он рассказывал ей о своем прошлом, не совпадали с историей Белых. Конечно, высока вероятность, что он просто врал. Однако Ланфен не покидало ощущение, что он открылся ей больше, чем можно было представить.
Полиция долго не хотела ничего сообщать ей. Но Ланфен использовала связи, настояла, и вот сегодня ее ожидала встреча со следователем. Поэтому теперь она ждала, наблюдая, как сонные люди идут куда-то в поздний зимний рассвет.
Ее отвлек щелчок замка: следователь выглянул в коридор и понуро уставился на нее.
– Это вы Лю Ланфен?
– А разве не очевидно? – улыбнулась китаянка.
– Заходите.
Она прошла в тесный, захламленный кабинет. Несмотря на то что мир привык полагаться на компьютеры, здесь хватало бумаг – они громоздились стопками. В воздухе пахло канцелярской пылью и дешевым кофе.
Следователь плюхнулся на расшатанное компьютерное кресло; Ланфен присела на стул для посетителей. Рабочая часть Т-образного стола была завалена документами, но за гостевой еще можно было говорить.
Они с этим следователем не встречались, показания она давала другому полицейскому. Этот был раздражен ее визитом и всем своим видом показывал, что его вынудили говорить с ней.
– Зачем вам это нужно? – поинтересовался он. – Вы ведь понимаете, что ваша близость с ним – это уже подозрительно?
Он хотел задеть ее, заставить уйти. Ланфен не собиралась попадаться на такие примитивные трюки.
– Я была убеждена, что знаю, с кем имею дело. Вы правильно сказали, я сблизилась с ним. Именно поэтому я хочу знать, кто он такой.
– Не вы одна! Но тут я вам не помогу.
– А вы постарайтесь.
– Мы и сами не знаем, кто он, – пояснил следователь. – Нет подозреваемых, реальных имен нет! У нас даже нет четкого понимания его преступлений. Мы просто объединили серию убийств, имеющих общие черты, и предполагаем, что это он был. На данном этапе дело тупиковое. Я вообще об этом говорить не стал бы, но у вас друзья настойчивые обнаружились, так что… Нате, смотрите!
Он протянул ей большую папку с фотографиями и текстами.
– Это не официальный документ, это я для себя сделал, – добавил полицейский. – Так проще. У меня есть все дела в нормальном оформления, а так… Просто надеюсь выделить что-то еще.
– Значит, имен у вас нет?
– Нет. Знаете, как мы его между собой зовем? Гробовщик. Не наша идея, понятно, журналюги так прозвали на паре убийств. Не могу сказать, что мне это нравится, но как-то же его обозначать надо! И вот что я вам скажу… Если это все действительно сделал он, то этот сукин сын орудует больше двадцати лет.
Первая общая черта в преступлениях была очевидна: все жертвы сами были преступниками.
Педофил, изнасиловавший и задушивший семь мальчишек в возрасте от семи до десяти лет. Директор рынка, убивавший нелегалок, что приехали работать на него. Женщина, которая настолько ненавидела мужчин, что устраивалась официанткой в кафе, чтобы подсыпать в заказы отраву. Профессор анатомии, проводивший вивисекции. И много, много таких случаев… Четырнадцать в папке следователя. Но сколько их было на самом деле, никто не знает. Все – в разных городах и в разное время. При этом лишь некоторые из жертв привлекали внимание полиции, однако их вина доказана не была. О преступлениях остальных никто и не догадывался, пока не приходили к ним домой, не находили тайные записи на работе и другие неочевидные улики.
Другим объединяющим фактором была филигранность исполнения. Нет, тела он не скрывал и часто даже демонстративно указывал на них. Но он никогда не оставлял следов – никаких отпечатков пальцев, даже смазанных. И само убийство проходило анатомически четко, под полным контролем. Чаще всего он убивал жертв так, как убивали раньше они сами. Никто из них не смог оказать ему достойное сопротивление.
И третий фактор, важный для полиции, но не такой заметный, как предыдущие два. В тех случаях, когда удавалось получить описание преступника от свидетелей или даже размытый снимок, становилось ясно, что виновным мог быть один человек. Всегда совпадали его внушительный рост и примерный возраст. А вот другие черты… Ими Гробовщик искусно манипулировал. Он не использовал грим и парики, это было бы слишком скучно для него. Он действительно менял себя: то набирал вес, то худел почти до анорексии, то демонстрировал идеальное тело атлета. Он красил волосы, отращивал их до плеч, брился налысо. Показания свидетелей указывали, что, возможно, он использовал инъекции и другие медицинские методы для того, чтобы на время изменить черты лица. К тому же он умел говорить с акцентом, менять стиль речи в зависимости от роли, которую выполнял, и никогда не выходил из образа.
Он был великолепен. Это Ланфен отмечала уже как профессиональный психолог. Она не ошиблась, заметив в нем гениальность, все то, что он проделывал, требовало огромного таланта и денег. Скорее всего, с доходами у него все было в порядке, раз он мог позволить себе такое.
– Значит, простых людей он ни разу не тронул? – уточнила Ланфен. – Только убийц?
– Да, только не надо тут его по-женски оправдывать! Мол, он хороший, он бил плохих… В этой стране есть закон, который должны соблюдать все! Узнал о преступлении – сообщи в полицию!
– Я никого не оправдываю, я просто узнаю объективные данные. Он сам проводил с нуля расследование, находил виновных, заметал следы… Вы не подозревали, что он полицейский?
– Слишком бурно кочует для полицейского! – хмыкнул ее собеседник. – Он убивает минимум одну жертву в год, готовится вот к этому, то брюхо отрастит, то похудеет. Тоже сроки немалые нужны! Что, в полиции бы этого не заметили?
Ланфен согласно кивнула; он все же был одиночкой во всех смыслах. И снова в памяти стояли его глаза, внимательные, изучающие… Она тряхнула головой, чтобы отогнать иллюзию.
– За двадцать лет – ни одного имени?
– Имен как раз хватало, – отмахнулся следователь. – Но все либо чужие, либо фальшивые. Есть вот тут одно дело, которое в нашу систему не вписывается, только я считаю, что это тоже Гробовщик был.
Он протянул ей папку, лежавшую в стороне. Ланфен взглянула на фотографии, но бегло. Рассматривать комнату, залитую кровью, и изуродованное тело на кровати ей не хотелось.
– Хронологически это самое первое из убийств, – пояснил следователь. – Убитый жестоко расправлялся с дальнобойщиками, потому что когда-то дальнобойщик изнасиловал его жену. Там и пытки были, и что хочешь… Но двадцать три года назад он был убит в придорожной гостинице, в которой работал. Тут совпадения с другими делами заканчиваются. Никто не выслеживал его открыто, просто ночью к нему в номер заявился незнакомец. Произошла драка, преступник был убит, но и его соперник получил ранения: в комнате нашли немало крови второй группы. К сожалению, тогда еще не было техники на сложный анализ, и данных по той крови немного. Подозреваемых не было. Но следующие по времени два убийства, которые мы относим к делу Гробовщика, произошли в том же районе.
– Его характерной чертой стали умелые, «чистые» казни, – задумчиво произнесла Ланфен. – Но двадцать три года назад он был совсем молод, практически подросток. Между этим, нулевым, убийством и следующим в деле промежуток почти в два года. Думаю, тогда, в гостинице, он напал впервые, получил ценный урок и провел работу над ошибками. Да, это вполне мог быть он.
– Вот и я так считаю, а толку? Его так просто не остановишь!
Ланфен не была уверена, что его нужно останавливать, и стыдилась собственных мыслей. Следователь ведь все правильно говорит: нужно соблюдать закон! И в то же время… Да, полиция, скорее всего, нашла бы этих преступников рано или поздно. Однако «поздно» в данном случае означало бы другие отнятые жизни. Что, жизни проституток и дальнобойщиков уже цены не имеют? А те педофилы… что они творили, Ланфен и представлять не хотелось.
Она старалась отгородиться от желания оправдать его, это ведь извращенная мораль. Но и ненавидеть его она не могла.
Зачем Гробовщику понадобился этот проект, сложно сказать. Может, он хотел посмотреть, как они будут расследовать преступление: он ведь и сам был во многом детективом. Может, хотел проверить, нет ли среди них убийцы, как это было на других этапах. Вот только знал ли он о тех этапах? Мог – он ведь наловчился находить преступников, которых не подозревают другие!
Вопросов было больше, чем ответов, но одно Ланфен знала наверняка: этот следователь его не поймает. Ему нужен другой противник, понимающий его.
Она могла бы стать таким противником. Но не хотела. Ланфен не оправдывала его, просто не чувствовала уверенности в том, что его нужно остановить. А без такой уверенности в своей правоте ничего не добьешься, потому что у него она есть.
– Довольны? – осведомился следователь. – Хоть какую-то пользу вам это принесло?
– Да.
– Вы же из чистого женского упрямства это говорите!
– Думайте что хотите.
– Слушайте, дамочка… Я видел случаи, и не раз, когда женщины буквально липли к маньякам. Как будто медом на них намазано! Вы так не делайте, взрослый человек же все-таки, образованный. Я читал ваши показания. Не хотите ничего добавить?
– Нет.
– Точно? Вы общались с ним ближе всех за эти двадцать лет! Попробуйте вспомнить что-то важное! Это поможет поймать его!
Ланфен могла дать им такие ориентиры. Все шрамы на его теле, те черты, о которых говорил его взгляд, след от выведенной татуировки… Приметы, которые не спрячешь гримом. Но она промолчала. Это не ее дело!
– Мне нечего вам сказать.
– Как знаете! Но если он попытается связаться с вами – сообщите!
– Он не попытается.
– Это серьезное дело! Если вы вздумаете укрывать его, сами отвечать перед законом будете! – злорадно напомнил следователь.
– Я знаю. Всего хорошего.
Она надеялась получить от этой встречи то, что нужно было ей больше всего, – презрение к этому человеку. Тогда было бы легче перешагнуть через эту историю и жить дальше.
А у нее не получилось. Все стало только хуже! Образ Максима Белых, насильника и извращенца, внушал ей отвращение. Но ведь тот, кто был с ней, уничтожил этот образ! Он избавил мир от Белых и многих ему подобных. Он был преступником, да, и жестоким, но Ланфен четко прослеживала его принципы и не могла не уважать их.
Она шла до дома пешком, по свежему зимнему морозу. Это отняло много времени, но Ланфен надеялась, что прогулка поможет ей очистить и упорядочить собственные мысли. Не вышло. Она казалась самой себе наркоманкой – человеком, который осознанно принимает зло, способное навредить и ему, и его близким. А иначе она пока что не могла.
Он не был похож на ее мужа. Нет, совсем другой человек! Но он по-своему сумел затронуть что-то в душе, разорвал кокон апатии, окружавший ее с тех пор, как она стала вдовой. Вот только к лучшему ли это?
Ланфен успокаивала себя тем, что он больше и сам к ней не сунется, ведь за ней будет следить полиция. Все закончилось.
Она вернулась домой – туда, откуда семья разлетелась. Ланфен впервые заметила, насколько здесь чисто и пусто. Как в павильоне мебельной компании! Все оформлено с идеальным вкусом, все на своих местах, а души нет. Чтобы в доме появилась душа, одних аксессуаров мало…
Она села за рабочий стол, хотела написать отчет для Тронова, но пока не получалось. Только задумалась о прошлом – и снова нахлынули воспоминания. Страха за свою жизнь, как ни странно, она не чувствовала.
Ее отвлек звонок домофона, показавшийся оглушительно громким в спокойной тишине ее квартиры. Ланфен никого не ждала, но все равно ответила. Из трубки звучал молодой, почти мальчишечий голос:
– Это служба доставки!
– Какой доставки? – удивилась Ланфен. – Я ничего не заказывала!
– Вам заказывали. Не волнуйтесь, все уже оплачено, вам только принять и подпись поставить!
Она открыла ему дверь подъезда. Потом подошла к окну, увидела, что внизу действительно стоит грузовичок курьерской службы, и только после этого отперла дверь квартиры.
Невысокий паренек в форме службы доставки едва удерживал корзину с крупными белыми розами. Цветы были свежими, словно открывшимися от зимнего холода, и наполняли подъезд тонким нежным запахом. Ланфен, которой раньше вручали на работе дорогие букеты, все равно никогда не видела розы в таком количестве – не на фотографиях, естественно. Их же тут сотня, не меньше!
Ошеломленная таким зрелищем, Ланфен автоматически поставила подпись на протянутом ей листке.
– От кого они? – только и смогла спросить она.
– Не знаю, нам такие вещи не сообщают, – пожал плечами курьер. – Но от чертовски богатого парня! Я таких букетов никогда еще не доставлял. Все, с праздником вас, или зачем там подарили это… Я побежал!
Ланфен уже не обращала на него внимания. Она не без труда подняла корзину, отнесла в комнату. Благородные цветы обрадовались теплу, они благодарили ее усилившимся ароматом. Ланфен бережно провела кончиками пальцев по упругим лепесткам и почувствовала среди них острый уголок.
Открытка, совсем небольшая, скрывалась среди бутонов. Текст на нее был нанесен компьютером – должно быть, кто-то набрал на сайте, а распечатали сотрудники цветочной компании.
«Ты сказала, что никогда не получала цветов от мужчины, который тебя любит. Я решил это исправить».
И все. Ни подписи, ни имени – ничего! Красивая завершающая нота…
Вот только Ланфен не могла избавиться от ощущения, что ничего еще не закончилось.
