Глава 11. Моя Мария

Обычно она вела себя иначе. Вероника привыкла встречать опасность лицом к лицу. Не рисковать своей жизнью бездумно, но и не скрываться от угрозы, как бы страшно ей ни было.

А тут ей пришлось бежать. Умом она понимала, что так лучше, роль защитника взял на себя Север. Но это как-то… противоестественно теперь, что ли: проявлять слабость вместо силы. Однако тут она действовала не одна, она невольно стала частью команды. И поступать Вероника должна была так, как лучше всем, а не приятнее или привычнее ей.

Север справится лучше, чем справилась бы она. Все правильно. Но сколько бы Вероника ни убеждала себя в этом, совесть уже бунтовала из-за того, что она оставила его в опасности одного.

Запутанная этим, выбитая из привычного ритма, она и сама не заметила, как они с Алисой разделились. Они не договаривались, куда побегут, их гнала вперед паника. Да еще, как назло, за большим залом оказалась сложная система коридоров, ветвившихся во все стороны.

Вероника вырвалась вперед ненамеренно, похоже, Алису что-то задержало. А когда она обернулась, подруги уже не было. Нигде, даже свет ее фонаря не мелькал вдалеке!

Вероника замерла в нерешительности, не зная, как быть. Пойти обратно? Но она не была уверена, что найдет это «обратно». Да и не факт, что Алиса там. Вряд ли она просто взяла и остановилась, скорее, побежала дальше. Позвать ее? Это не самое разумное поведение для тех, за кем охотятся!

Им нужно было держаться вместе, а они разделились, но это уже не исправишь. Немного посомневавшись, Вероника решила продолжить движение вперед, никуда не сворачивая. На месте, где она обнаружила отсутствие Алисы, она нарисовала крест и стрелку в том направлении, куда пошла.

После всего, что уже случилось сегодня, она не могла больше чувствовать страх. Нервы были натянуты, как струны, и только. Однако она невольно отметила, как хорошо продолжает работать тело, не поддаваясь чудовищному стрессу. Тот, кто никогда не учился ходить заново, не смог бы понять этой ее маленькой радости, а она не собиралась объяснять.

Подземные коридоры были темными, напрочь лишенными естественного освещения. Ей повезло, что она взяла с собой несколько фонарей, иначе Вероника просто не выдержала бы всего этого. Но даже так она все равно двигалась медленно. Она понятия не имела, куда идет и чего можно ожидать. Может, тот китаец, что напал на них, не один пришел, и где-то здесь прячутся его сообщники! Или Белых… с ним тоже не все понятно. Что, если именно здесь, в этой крысиной норе, он решил отсидеться, пока его ищут в городе? Стоит ей столкнуться с ним – и все, даже ее труп потом не найдут.

Но даже теперь она не плакала, Вероника вообще редко позволяла себе слезы. С тех пор, как поняла: заплакав перед лицом смерти, ты уже не будешь рыдать, сломав ноготь. Все действительно познается в сравнении.

Она старалась ориентироваться на движение воздуха, но оно тут оказалось совсем слабым, а звуков не было вообще. Веронике хотелось перемен окружения, она боялась, что ходит по кругу. Там, где ветер, там свобода, но здесь ветра не было. Она почти потеряла надежду, когда луч фонаря наконец перестал утыкаться в темные стены пещеры; она оказалась в новом зале.

Вот только радости ей это не принесло. Пробираясь через темный лабиринт, Вероника была уверена, что люди сюда не ходят. Зачем, если есть более просторные и светлые залы? Кто пойдет в эту ловушку добровольно? Но вот она смотрела вперед и видела доказательства того, что не она первая попала в череду тоннелей.

В этом зале, довольно тесном по сравнению с теми, что были расположены ближе к выходу из пещеры, замершую от страха Веронику встречали трупы. Точнее, скелеты – свежих тел здесь не было. Хрупкие кости в истлевшей одежде были выложены аккуратными рядами, некоторые – завернуты в простыни и одеяла. Это исключало вероятность того, что они, как Вероника, забрели сюда случайно или были оставлены здесь умирать. Нет, кто-то принес в подземелье уже мертвые тела, а время и влажный воздух пещер сделали свое дело.

Вероника почувствовала, как озноб пробегает по коже, хотя было совсем не холодно – наоборот, в лишенной ветра пещере воздух оставался горячим и тяжелым. Она смотрела на эту картину, надеясь, что ей мерещится, и знала, что все реально. Этот зал заканчивался тупиком, другого выхода из него просто не было, и ей следовало бы развернуться и искать новый путь. Она же не могла оторвать глаз от подземного кладбища.

Судя по комплекции, одежде и остаткам волос, в большинстве своем это были женщины. Одеты очень бедно, в какое-то тряпье, и дело тут совсем не в разрушительном влиянии времени. У некоторых были сломаны кости. На многих телах сохранились остатки кожи, и они чем-то напоминали мумии. Вероника понимала, что это нелогично, но в ее душе нарастал ужас от ожидания, что они вот-вот двинутся.

Пол в этом зале был покрыт слоем землистой пыли, и именно она указывала, что недавно здесь кто-то был. Не сегодня так точно, потому что на следах успела осесть новая пыль, но этот слой отличался по высоте от основного. Судя по размеру следов, здесь побывала женщина. Неужели Инна? Или та, которую китаец упоминал – Вероника не запомнила ее имя. Она прошла по следам и оказалась перед одним из истлевших трупов. Кожа на сухом лице треснула в районе щек, челюсть была повреждена, и Вероника сразу поняла, что здесь происходило.

Казалось бы: какое ей дело? Она могла развернуться и уйти, продолжить поиск выхода. Однако Вероника понимала, что это было бы неразумно. Неизвестно, кто победит, Север или Гань. Если она найдет то, что нужно китайцу, она сможет помочь своим спутникам.

Преодолев страх и брезгливость, Вероника попыталась открыть рот мумии. Она уже пожалела, что надела перчатки без пальцев, удобные для спуска, и теперь ей приходилось чувствовать живой кожей мертвую, сухую, словно пергамент.

Челюсть поддалась легко, потому что открывалась не первый раз. Тому, кто делал это изначально, пришлось приложить намного больше сил. Сделано все было настолько неаккуратно, что порвались мышцы и треснула кость.

Но для чего это делалось, стало понятно сразу. Во рту мертвой женщины Вероника обнаружила небольшой предмет, завернутый в тонкий шелковый платок. Развернув материю, она увидела прямоугольную карту памяти из серебристого металла.

Все совпадало. Именно это разыскивал здесь Гань Ийнгджи, а вовсе не карту сокровищ. Что записано на этой карте, Вероника не знала, да и не хотела знать. Она торопливо убрала свою находку в рюкзак и собралась уходить, когда услышала голос из темноты.

– Вероника! Алиса!

Она узнала его сразу и обрадовалась. Жив все-таки и не ранен, раз пришел за ними! Ей стало стыдно за то, что она сомневалась в нем, ей следовало верить сразу.

– Я здесь! – крикнула она. – Север!

Он уже был в коридоре, который вел к ней, и свернуть в сторону не мог. Скоро Вероника увидела его и поняла, что бой дался ему не так легко, как она надеялась. Он снял куртку, и стало видно, что рукав джемпера под ней полностью пропитан кровью. Это не замедляло Севера и точно не могло его остановить, но его кожа уже начинала приобретать нездоровый оттенок. Из-за постоянного движения рана не смогла закрыться, и кровь продолжала капать на каменный пол.

Понятно, что он сейчас в состоянии аффекта и не чувствует боли. Но из-за этого от рискует умереть от сущей мелочи!

Он увидел ее издалека благодаря фонарику, который она держала в руках.

– Вероника! – Его радость была искренней, и это льстило.

Она подалась вперед, и он несколько смутился, думая, что она хочет обнять его. Но Вероника лишь поддержала его, помогая сесть на ближайший камень.

– Зачем? – изумился Север. – Я в порядке! Где Алиса?

– Мы с ней разминулись.

– Тогда нужно найти ее!

– Я знаю. Но сначала займемся твоей раной.

– Это не рана, а царапина, ничего мне не будет!

Он попытался встать, но Вероника задержала его. Он был сильнее ее, даже после всего, через что он прошел, он мог был легко оттолкнуть Веронику, если бы захотел. И все же Север эту силу не использовал, он предпочел подчиниться, хотя вид сохранял возмущенный.

– Зачем?!

– Поверь мне, так надо, – объяснила Вероника. – Будет гораздо хуже, если ты потеряешь сознание! Я все сделаю быстро. Зашить в таких условиях не получится, но я должна обработать рану и остановить кровь. Пуля внутри?

– Нет, говорю же, это ерунда!

– Не ерунда. Сними свитер, я рукав так высоко не закатаю.

Пока он готовился, Вероника достала из рюкзака аптечку. Как она радовалась сейчас, что не выгрузила эту небольшую коробочку, не сочла лишним грузом! Здесь было все необходимое как раз для открытых ран – от дезинфицирующего средства до эластичного бинта.

Рана, оставленная пулей, была не слишком глубокой, но с рваным краем. Хирургу придется подрезать кожу, а Веронике пока требовалось хотя бы очистить ее, потому что из-за беспечности Севера туда набились кусочки ткани и пыль.

Он и сам уже понял, что она поступает правильно. Север больше не возражал, сидел, чуть горбясь, ждал, пока она закончит. На нее он не смотрел, и Вероника понятия не имела, о чем он сейчас думает.

– Прости, что так получилось, – тихо сказала она.

– Что именно? – удивился Север.

– Ну, я и Алиса вроде как втянули тебя в эту историю…

– А вас втянул Тимур. Но меня никто никуда не втягивал, я сам пришел сюда, зная, что могут быть неприятности. Если уж на то пошло, может, от меня и все проблемы! – засмеялся он. Веселья в этом смехе не было. – У меня с кармой всегда загвоздки были.

Вероника, только приступившая к очистке раны, замерла, пытаясь понять, о чем он. Может?…

Север не заставил ее гадать, он продолжил:

– Ты извини, что я весь проект на тебя зверем смотрел, да еще и хамил.

– Я не обиделась, даже не заметила этого! – заверила его Вероника.

– Да я не со зла, честно. Я и сам не понимал почему. Сначала понял, потом этот вариант отмел, потому что посчитал, что это на меня не похоже. Но первый вариант – всегда верный. За это и извиняюсь… Ты ведь мне ничего не сделала, а вся твоя вина в том, что ты мне одного человека напоминаешь… Из прошлого.

– Кого же? – еле слышно произнесла Вероника, не сводя глаз с раны. Она практически кожей чувствовала, что он смотрит на нее. Еще бы, ведь он говорит о чем-то важном для него! Вероника не любила такие моменты, они делали ее уязвимой. Она не просила о таком доверии.

– Единственную девушку, которую я любил… Это давно было. Я мальчишкой был, она совсем молоденькая, девчонка. Дети оба. Мы встретились и как-то очень быстро сошлись, это был как раз тот период, когда ты только-только перестаешь думать о простой дружбе. Я до сих пор помню, как ее звали… Мария Крестовская. Красиво, да? Так солидно, и сама она была такая аристократичная, что я никогда не звал ее Маша. Только – моя Мария. Мне, пацану, это очень нравилось… Тебя не напрягает, что я тут ерунду болтаю?

– Нисколько, и это не ерунда. Говори, это отвлекает тебя от боли, и ты меньше дергаешься при перевязке.

Она соврала сейчас. Она не поэтому хотела, чтобы он продолжил – ей действительно было интересно. Вероника не знала, готова ли она услышать это, имеет ли право, но какая разница, если он уже начал?

– Никогда в жизни, ни до, ни после нее, меня никто так не понимал. Конечно, она была очень красива. Я обожал ее волосы, они были как золотое облако: вились мелкими кудряшками и как будто парили в воздухе, такие легкие и нежные были. Одуванчик! – Север улыбнулся собственным мыслям, наконец отведя взгляд от нее. – Я лучше всего помню ее волосы, если честно, намного лучше, чем лицо. Черт, я и не заметил, когда стал таким старым! Столько лет прошло, как мы расстались, для кого-то это целая жизнь… Поэтому я не могу вспомнить ее, зато я знаю: она была красивой. Но эта красота была не так редка, как ее душа. Я потом в жизни огромное количество красивых женщин встречал, но с такой душой – ни одну. Моя Мария как будто видела меня насквозь, я даже сейчас не могу сказать, как мелкая девчонка наловчилась это делать лучше взрослых женщин. Она никогда не использовала это свое умение против меня, только мне на пользу: поддерживала, объясняла мне, что произошло, когда я сам себя не понимал. Во мне тогда страсти бушевали будь здоров, а она как-то усмиряла их – не подавляла, а… Знаешь, как ветерок в жару подует, и тебе сразу легче? Вот она таким ветерком для меня была. Именно благодаря ей я не забросил картины. У меня тогда сомнения появились: может, глупости это все, не мужским делом занимаюсь? Но она не дала мне отступить. Иногда людей с солнцем сравнивают… В большинстве случаев это пустая метафора. Но моя Мария была именно такой.

– Если она вся из себя такая солнечная, то почему ты говоришь «была»? – полюбопытствовала Вероника.

Мечтательное выражение, привлеченное прошлым, мгновенно исчезло с лица Севера, сменившись непонятной Веронике жесткостью.

– Потому что я ее бросил.

– Почему?

– По глупости. Я был слишком мелкий, не понимал, что это была любовь. Настоящая! Мне казалось, что любовь не может наступить так быстро и просто. В какой-то момент я начал опасаться этого чувства. Почему мои друзья все время меняют девушек, а я зациклен на одной? Я ведь из очень влиятельной семьи, там круг общения специфический. Я заметил, что веду себя не как мои друзья, испугался, что, сразу выбрав ее, потеряю что-то важное в жизни. Ее связь со мной, это абсолютное взаимопонимание… я не сумел оценить это. Я решил, что раз так быстро добился этого с Марией, то получу и от кого-то другого. Я был избалован лучшим. Я был у нее первым, но и она у меня первой была. Я решил, что это не нормально. А встречаться с ней и с кем-то еще… даже в своей глупости я не мог пойти на подлость. Я сказал ей, что мы расстаемся.

– А она?

– Спросила о причинах, я что-то блеял, но объяснить не смог. Другая бы на ее месте истерику закатила и глаза мне выцарапала, а она – нет. Снова поняла меня лучше, чем я сам. Она плакала, да только это были самые странные слезы, какие я видел. Они катились у нее из глаз, а моя Мария как будто и не видела их, она улыбалась мне. Я до сих пор все помню так, как будто это было вчера… Она коснулась рукой моей щеки, сказала, что будет ждать, когда я вернусь, и оставила меня одного. Мне бы задуматься: ну кто, кроме любящего человека, так отреагирует? А я разозлился. Решил, что, раз она не вопит, значит, ей все равно, что я ухожу. Я воспринял это как оскорбление! Я тогда не знал, дурак, сколько стоит умение ждать.

– Но, судя по тому, что она была в твоей жизни давно, она тебя не дождалась.

Он ощутимо вздрогнул, и Вероника одернула руку, которой наносила лекарство.

– Больно? – спросила она.

– Нет, я… Я не от того. Все сложнее, она меня дождалась… Это я не успел. Я начал встречаться с другими девушками. Многие были красивее ее. Я долго не выдерживал ни одной. Они бесили меня! Разговоры о шмотках, манерность, какое-то тупое хихиканье и вот эти аргументы «я же девочка». И постоянные просьбы нарисовать их! Я рисовал только Марию, потому что это было легко. Я был счастлив тогда. С ними этого счастья уже не было. Была статусность, секс, естественно, только для этого они и были хороши… Но чем больше времени проходило, тем яснее я понимал: не было в моих отношениях с Марией ничего типичного и заменимого. Мне просто сразу повезло влюбиться, а опыта ведь не было, и я все испортил.

– Но к ней ты все равно не возвращался?

– Гордость мешала. Страшная штука, на самом-то деле… Разрушительная. Как это я, да вернусь к ней! Что, извиняться, пресмыкаться? Нет, я лучше обойдусь без того тепла, что она дарила, и продолжу перебирать кукол! Сперва было очень легко делать это, с годами – сложнее. Я все больше узнавал самого себя, понимал, что мне нужно и что делает меня счастливым. Мне потребовалось чуть больше пяти лет, чтобы понять, что ее заменить нельзя. Я поехал к ней… но в прежней квартире она больше не жила, я не знал, где она, не мог найти никаких сведений. Я отыскал ее подругу. Она и сказала мне, что моя Мария умерла. От рака.

– Мне очень жаль, – прошептала Вероника. Она быстро моргнула, чтобы он не заметил слезы, накатившие на глаза. Как не вовремя они сейчас!

– Я не ожидал, что такое возможно… Даже не думал об этом! Может, я и злился на нее за покорность судьбе и готовность ждать, но все же не сомневался, что она дождется. Она и сделала это… Ее подруга сказала, что она ни с кем больше не встречалась. Я не помню, что сказал в ответ, что делал. Первые месяцы вообще не помню. Вроде пил, но это было неосознанное действие. Я никому не сказал о том, что произошло, даже родителям, и они с ума сходили, пытаясь разобраться. Но это теперь был мой крест. Я сам кое-как оправился, вернулся к жизни, однако с женщинами у меня по-прежнему не ладилось. Постель не пустовала, иногда жил с кем-то, и все равно всегда помнил, что могу заменить одну на другую, а разницы не будет. У меня как раз карьера вверх пошла, стало меньше времени, больше тусовок, знаешь, как это бывает. Только это была именно карьера. Мне все реже в кайф было рисовать, я просто делал привычную работу. Она бы этого не позволила… и не одобрила. Но без нее я по-другому не мог.

– Ты когда-нибудь пробовал найти ее могилу? – спросила Вероника. Она знала, что не имеет права на такие вопросы, а остановить себя не смогла. – С родными поговорить?

– Нет, никогда. Уже разговор с той подругой меня едва не уничтожил. Если бы я узнал от ее родни, что она страдала, увидел ее могилу… Сложно объяснить, но я не был готов к этому. Боялся, что не переживу – и это не пустой разговор о самоубийстве, я чувствовал, как близко оно подобралось. Трусил. Забыть у меня не получалось, и я просто прятался от прошлого. Потом моя сожительница родила ребенка, девочку… Не нужно говорить, как я назвал ее.

– Не нужно, – кивнула Вероника.

– Но, несмотря на это имя, особой любви не было. Знаю, стыдно, но я ничего не мог поделать. Моя дочь была похожа на свою мать и не похожа на меня… и Марию. Я любил ее, но это чувство не давало мне того удовлетворения и эмоций, которые дарила Мария. Вроде как и есть у тебя близкие, а душа пустая. Делает ли это меня чудовищем? Думаю, да, в какой-то степени. Карма догнала меня… Я тебе сразу сказал, что она у меня тяжелая.

– Что ты имеешь в виду?

– Моя дочь умерла от рака, Вероника. Как и моя Мария. Как будто я навлек это на нее… Не буду говорить, что было тогда и как я это пережил. Скажу лишь, что после я делал все возможное, чтобы у меня не было детей. Все мои сожительницы были предупреждены, что, если забеременеют, пойдут обратно к маме. А поскольку каждая из них хотела стать женой, они выполняли уговор. Расставались мы по другим причинам. Вот так-то… так что если и есть у меня проблемы сегодня, то виноваты в этом не вы с Алисой, а я сам. Судьбе есть за что наказывать меня.

Он прикрыл глаза и устало откинулся на каменную стену. Чувствовалось, что сказал он не все. Умолчал о том, как сложно было писать картины после таких потрясений. Как он ушел в мишуру карьеры и славы, чтобы убежать от прошлого. Об этом Вероника могла лишь догадываться, она не относилась к людям, которых он готов был впустить в свою душу. То, что она ему кого-то напомнила, значит для него не так уж много. Но своей интуиции Вероника верила, чувствовала, что способна его понять.

Он потому и пришел в проект – за вторым шансом. Такие люди обычно ищут второй шанс везде и почти никогда не находят. Нет ничего более окончательного, чем смерть. У Севера был шанс понять это.

Она осторожно коснулась его лба, и Север удивленно открыл глаза.

– Что ты делаешь?

– Проверяю температуру. Похоже, у тебя жар, нужно быстрее найти врача, а Сандре – тем более.

– Жар… потому и несу всякий бред! – горько усмехнулся он. – А как же Алиса?

– Мы не можем блуждать по лабиринту вечно. Для начала проверим, не вернулась ли она в большой зал. Она могла, пока мы сидели здесь! Если же ее там нет, я сама пойду искать ее, а ты останешься с Сандрой.

– Четко у тебя все распланировано, – фыркнул Север. – Но нам бы самим сначала выбраться отсюда! Я заметил, что часть пути ты пометила крестиками и стрелочками всякими там. Но в начале тоннеля я их не видел!

– Потому что их там нет, я не сразу сообразила, что нужно ставить метки. Ничего страшного, они нам и не нужны.

– Почему это?

Вероника посветила фонариком в каменный коридор, из которого он появился:

– Мы пойдем обратно по следу из твоей крови.

Ланфен была поражена, что ей таким ударом череп не раскроили. Она еще не знала, удача это или нет, что она выжила. Она боялась узнать, что ее ждет, и не спешила открывать глаза.

К ее собственному удивлению, она вспомнила все быстро. Как Михаил вызвал ее, его мертвое тело, нападение сзади… Она не сомневалась, что это сделал Максим Белых. Тронов сказал, что он не оставляет своих партнерш в живых. Он не пожалел ее, он просто решил поразвлечься перед ее казнью. Это пугало Ланфен больше смерти: он не понимала этого человека, не знала, чего от него ожидать.

Однако, открыв глаза, Ланфен увидела перед собой совсем не то, что ожидала. Она была не в отеле, а в каком-то пустующем складе – относительно большом помещении с серыми стенами и бетонным полом. Ее привязали к неудобному металлическому стулу, другой мебели здесь и вовсе не было. Над головой у пленницы горели две лампочки, их бледного света хватало, чтобы вырвать из мрака центр зала. У стен сохранялась темнота, и в ней укрывались люди, окружавшие Ланфен.

Их было человек пять, наверно. Четырех она видела в тени, один стоял перед ней. Все китайцы, и пленников, кроме нее, нет. Никого из них Ланфен прежде не встречала.

– Проснулась? – обратился к ней тот, что стоял ближе. Говорил он на китайском. – Давно пора, тебя не так сильно ударили, чтоб столько в отключке валяться!

С этим можно было поспорить. Голова Ланфен разрывалась от боли, она чувствовала среди волос и на шее корку засохшей крови. Они были не слишком осторожны!

Однако доказывать им это бесполезно. Она помнила, что случилось с Михаилом. Она понимала, что могло произойти с ней… что должно было произойти. Они позволили ей увидеть их лица, услышать их голоса. Они не собирались оставлять ее в живых.

И все же поверить в это было сложно, почти невозможно. Это же ее жизнь, которую Ланфен давно научилась контролировать! Как в нее ворвались эти события? Хотя… Нельзя сказать, что в ее судьбе раньше не было таких кардинальных поворотов. Но тогда они были к лучшему, а сейчас…

Сейчас она достигла точки невозврата: она ввязывалась в историю, из которой нет выхода, и должна была заплатить. Это отзывалось в душе не страхом даже, а онемением. Обычный человек не знает, как быть в такой ситуации, никто к этому не готовится!

– Кто вы такие?

Это был единственный вопрос, который она могла задать. Ланфен попробовала украдкой пошевелить руками, но веревки держали крепко.

– Тебя это волновать не должно. Ты должна давать ответы, а не получать их, это в твоих интересах.

– Чего вы хотите от меня?

– Карту, но я сомневаюсь, что ты мне ее дашь.

Ланфен попыталась сообразить, о какой карте идет речь, но вариантов было немного. Увидев ее замешательство, китаец засмеялся:

– Не пытайся понять! Я знаю, что тебя не посвятили во все тайны. Та, что приехала сюда первой, наверняка знала. Но ты не знаешь.

– Тогда зачем вы похитили меня?

– Ты все равно можешь быть полезна. Ты – одна из главных среди своих.

– Я координатор проекта, – уточнила Ланфен.

У нее не было никакого плана, и надежды тоже не было. Она просто не готова была сдаться, она и сама не знала почему.

– Вот и выполни свою роль. Нам нужна информация обо всех, кто приехал с тобой. Все, что ты знаешь! Начни с того, где они сейчас.

– Нет.

Он был удивлен ее ответом. Ланфен и сама не ожидала от себя такой решимости. Однако она не сомневалась, что поступает правильно.

Дело было даже не в том, что она не знала точно, где сейчас находятся участники проекта. О чьих-то действиях она догадывалась, могла предположить с большой долей вероятности. Но она не собиралась говорить даже об этом.

Ланфен уже точно знала, что умрет. То, что сделали с Михаилом, не оставляло ей сомнений, да и теперь ей никто не обещал, что она останется в живых. Поэтому она собиралась молчать до конца.

Она понимала, что за это ей придется заплатить высокую цену. Сейчас речь шла не о выживании, а о том, насколько мучительно она умрет. Но Ланфен надеялась, что удастся продержаться до конца.

Она делала это не только для участников проекта. Хотя для них – тоже. Многие из них были ей симпатичны. Она не успела как следует узнать этих людей, но чувствовала, что они особенные. У них еще есть шанс спастись, если она будет достаточно сильной!

И все же в первую очередь Ланфен думала о себе. Она своей гордостью не поступалась никогда. Почему она должна помогать тем, кто отнимет у нее жизнь? Они решили просто использовать ее, а потом устранить… Этого не будет! Молчание было для нее последним проявлением непокорности.

Она не была уверена, что у нее получится. Давать себе героические обещания легко, а потом приходится их выполнять… Ни с чем подобным Ланфен раньше не сталкивалась, она не знала, какую боль способна вынести, что они будут делать. Однако она хотела испытать себя.

Она вдруг подумала, что смерть Инны вряд ли была случайностью, хотя полицейский эксперт написал именно так. И что ее, Ланфен, не могли вынести из отеля незаметно для персонала. Сколько же жителей города на службе у этих людей? А может, речь идет не о службе, а о контроле через запугивание? Она ведь чужая, никто ради нее не будет рисковать собой и своими близкими!

Китаец отнесся к ее отказу спокойно; по крайней мере, он никак не выдал свой гнев. Он медленно обошел ее по кругу, нарочно задержался у нее за спиной, вне поля ее зрения. Обычное психологическое давление, оно Ланфен нисколько не беспокоило. Хотя бы в этом, в знании человеческой природы, за ней оставалось преимущество.

– Ты хоть понимаешь, что происходит? – поинтересовался он. – Во что ты влезла?

– Нет. Никто же мне не объяснил.

– Но, даже не зная, ты считаешь, что можешь позволить себе отказ? Как наивно.

Он снова остановился перед ней, заглянул ей в глаза. Ланфен выдержала этот взгляд, стараясь показать всю свою решимость.

Тогда он ударил. Наотмашь, сильно, как бьют животное, а не равного противника. Этого удара хватило, чтобы опрокинуть стул, и Ланфен упала на пол. Болью отозвались локти и колени, голова снова гудела, и Ланфен почувствовала, как сочится кровь из носа и разбитой губы.

– Поднимите ее!

Двое его подчиненных вынырнули из теней, вернули стул на место и снова отдалились. В комнате действительно было пять человек, больше Ланфен никого не видела.

– Поняла теперь?

– Этого недостаточно, – тихо ответила она.

– Тебе что, нравится?

– Нет. Но этого недостаточно, чтобы заставить меня помогать вам.

– Сумасшедшая баба, – покачал головой китаец. – Исход уже предрешен, и ты все скажешь. Зачем тебе проходить через это? Скажи сразу – и боли не будет.

– Нет.

– Ради чего тебе терпеть? Что, родня твоя там? Любовники? Кто? Или ты все-таки знаешь, что происходит?

– Я ничего не знаю. Но я несу ответственность за этих людей.

– Наш человек уже вышел на многих из них, они скоро будут мертвы. Ты ничего не изменишь!

– Если бы я ничего не могла изменить, вы бы убили меня в отеле, а не допрашивали.

Новый удар, но теперь стул устоял. Да и Ланфен подготовилась к этой боли, насколько такое вообще возможно. В глазах ненадолго потемнело, и все-таки она выдержала без крика.

Мужчина не был впечатлен:

– Думаешь, раз ты способна терпеть, мы тебя не сломаем? Есть методы, которые не выдержит никто.

– Я все-таки рискну.

– Даже мужчина не сдержался бы. Мне просто не хотелось тратить время, испытывая их на тебе. Но ты сама напросилась… Этот вечер будет для тебя долгим! – Он достал из-за пояса рацию и произнес: – Цао ко мне! Пусть принесет инструменты.

Она хотела быть сильной, но внутри все сжалось от этих слов. Ланфен жалела, что ей недоступна такая роскошь, как непонимание их языка. Тогда от нее почти ничего не зависело бы, если они, конечно, не знали русского.

Китайские методы пыток не зря стали достоянием истории. В том, что ей предстояло столкнуться с этим, было что-то неправильное, неуместное в ее жизни. Как сон, который должен закончиться, а точнее, ночной кошмар.

Она слышала, как открылась дверь у нее за спиной. Возникло желание просто сказать им все и покончить с этим, но Ланфен сдержалась. Она должна молчать! Только так она могла сохранить последнее, что у нее осталось: гордость.

Китаец смотрел только на нее, чувствовалось, что он предвкушает то, что сделает с ней.

– Инструменты мне! – велел он. – Сейчас посмотрим, как на что годится женская смелость.

Но никто не спешил выполнять его приказ. Вместо этого прозвучали выстрелы – и силуэты, скрывавшиеся в тенях, беззвучно повалились на пол. Кто-то стрелял метко и быстро: даже если они были вооружены, они просто не успели воспользоваться этим.

Как и их лидер. Видя, что произошло с его подчиненными, китаец потянулся к пистолету, но получил пулю в руку. Простреленная кисть разжалась сама собой, и оружие упало на пол. Ланфен слышала шаги за спиной, но больше ничего различить не могла: мешало собственное испуганное сердцебиение и учащенное дыхание. Она практически задыхалась от страха и ничего не могла с этим поделать.

А китаец не собирался сдаваться просто так. Он, лидер, тоже был гордым. Желая достичь хоть чего-то, он выхватил нож единственной уцелевшей рукой и кинулся к Ланфен. Не она убила его людей, но она находилась ближе к нему и не могла сопротивляться. Видимо, он считал это местью тому, кто, как он решил, пришел ее спасти, китаец верил, что у него все получится, иначе и быть не может.

Очень зря. Могучая рука перехватила его за горло с потрясающей ловкостью. Ланфен не ожидала такого от Белых – а между ней и китайцем теперь возвышался именно он. Весь проект он двигался так показательно медленно, неуклюже, что ему сложно было не поверить.

Впрочем, она знала его и с другой стороны. В ту их единственную ночь вместе он не был медлительным и неповоротливым. Он прекрасно владел своим телом, в нем чувствовалась хищная грация, которую он подавлял в присутствии других. Однако тогда Ланфен была не в состоянии удивиться этому, она даже не думала о той странности.

Она не ждала его здесь. Он снова застал ее врасплох, снова показал, что она ничего о нем не знает.

– Ты… кто? – прохрипел китаец.

– Я не понимаю тебя, – спокойно произнес Белых на русском. – Но это ничего бы и не изменило.

Не тратя больше времени, он свернул противнику шею и отбросил обмякшее тело в сторону. Ему это было несложно – как будто взрослый мужчина ничего не весил! Такая сила поражала.

Он повернулся к ней. Его лицо не выражало ничего, словно было вытесано из камня. Он поднял нож, оброненный китайцем, и обошел стул. Ланфен почувствовала, как ослабевают на ней перерезанные веревки, но боялась двинуться. Она понятия не имела, чего ожидать.

– Иди в отель, – сказал он. – Там сейчас безопасно.

– Миронов мертв… Ты убил его?

– Наивный вопрос. Они, конечно.

Она и сама знала, что они, просто хотела услышать, как он это скажет. Белых по-прежнему не терял самообладания.

– Я не уверена в персонале отеля…

– Персонал уже неважен. В отеле люди Армейцева, они ищут тебя. Им ты можешь доверять. Отсюда до отеля недалеко, иди вверх по улице, не сворачивая.

– А ты?

– Я, если не возражаешь, завершу это путешествие самостоятельно. Хотя твои организаторские способности не смею критиковать.

Она слышала, что он отдаляется. Разумнее всего было бы молчать, но она просто не могла.

– Кто ты такой?

Белых ненадолго остановился. Ланфен боялась обернуться и посмотреть на него.

– Я думал, тебе уже помогли сделать выводы.

– Нет. После того, что мне рассказали, я знаю лишь одно: тебя невозможно понять, даже если они думают, что все поняли.

– Может, оно и к лучшему.

Он покинул склад, это выдал щелчок замка. Ланфен не спешила за ним, но и здесь оставаться боялась. Одна среди трупов… а что, если придут другие? Кто тогда ее спасет? Поэтому она поднялась со стула и на дрожащих ногах побрела прочь из зала.

Снаружи тоже были трупы. Те люди, что охраняли этот склад, и еще седой китаец с чемоданчиком. Наверное, там были инструменты, предназначенные для ее пыток. Она не хотела проверять.

Все мужчины были убиты быстро и безжалостно, они даже не успели сообразить, что их ждет. У всех были ножевые ранения, он не стрелял, чтобы не выдать себя раньше срока, да и пистолет, скорее всего, взял у кого-то из убитых.

Один человек уничтожил почти дюжину. В его скорости и силе было что-то ненормальное, почти животное. То, что недоступно закомплексованному извращенцу и убийце проституток. Ланфен уже боялась знать, кем на самом деле было существо, с которым она провела ночь.

Но он спас ее, не тронул, хотя мог. Она надеялась, что однажды у нее получится понять, что это значит.

Алиса даже не заметила, как это получилось. Она сначала бежала рядом с Вероникой, на одной скорости, а потом отстала, когда они свернули в узкие коридоры. Ее рюкзак за что-то зацепился, и при скудном освещении она не могла понять, за что, и быстро отцепить его не получилось. Пришлось просто избавиться от него и бежать дальше налегке.

Но за это время Вероника скрылась из виду. Здесь это было несложно: не нужно было даже отбегать на большое расстояние, хватало поворотов, и они сбивали с толку. Алисе показалось, что она слышала, откуда доносятся шаги. Она побежала туда, однако Вероники нигде не было, похоже, ее все-таки обмануло эхо.

Она думала, что хуже уже не будет, но неудачи словно ополчились на нее: она все-таки упала. Споткнулась о какую-то выбоину и полетела на каменный пол. Алиса ударилась не сильно, однако у нее появилась серьезная проблема: она разбила фонарик.

Единственный! Теперь ее со всех сторон окружала полная темнота. Запасной фонарик у нее был, и даже не один, но осталось это все в рюкзаке, а где он, Алиса уже не бралась сказать. Сбросив его, она успела сделать несколько поворотов и, конечно, забыла маршрут.

Она кое-как поднялась на ноги и замерла, не зная, как быть. Мало кто из жителей большого города представляет, что такое абсолютная тьма. Это не ночь, потому что ночью есть фонари и звезды. Это не комната с закрытыми шторами, ведь в комнате чаще всего находится техника, дающая свет.

А здесь – никаких источников света, без которых глаза становились бесполезными. Пустота, в которой нет вообще ничего, ведь, лишившись зрения, разум словно теряет связь с пространством. В пещере еще и звуков совсем мало: только ее дыхание и ее шаги. Как будто она вдруг осталась совсем одна на планете… или умерла?

Алиса не относилась к тем, кто легко поддается панике, однако даже она не могла долго выносить это. Она была в состоянии выдержать многое, если знала, где конец испытаний, сколько ей нужно ждать. Теперь же ее поглотила неопределенность и время просто остановилось. Алиса понятия не имела, сколько она стоит здесь – час или пять минут. Дезориентация только усугубляла ее положение, заставляла почувствовать, насколько она беспомощна.

– Вероника… – попробовала позвать она и тут же осеклась.

Что, если ее услышит и тот китаец, что напал на них? Или… кто-то еще?

Память безжалостно подкидывала все фильмы о подземных чудовищах, которые она когда-либо смотрела. Тех монстрах с белесой кожей, совсем без глаз, с клыками… Безумных и безжалостных, готовых разорвать жертву на куски. Может, стены вокруг нее уже покрыты кровью, а она не видит?

Алиса попробовала осторожно двинуться назад. Она сильно сомневалась, что найдет путь, однако ей нужно было делать хоть что-то, знать, что она не стоит на месте и жизнь свою так просто не отдаст!

Она шагала вперед, касаясь стены кончиками пальцев, пока не достигла перекрестка. Тоннелей здесь было три, и, из какого она вышла, Алиса не представляла. В принципе она могла выбрать любой, идти по нему, но… где гарантия, что там нет пропасти? Как ни странно, она сейчас боялась даже не смерти, а того, что упадет туда, сломает позвоночник и будет обречена на долгие дни мучительного умирания.

Пещера пугала ее и замкнутостью, похожей на гроб, и бесконечностью космоса. А в центре всего этого – она, Алиса. Она не двигалась, но сердце все равно билось все чаще, и дыхание стало тяжелым. Так пусто… Так страшно… И одиноко. Она никогда не зависела от других людей, а теперь ей хотелось, чтобы хоть кто-то был рядом.

Дамир, например. С ним было бы не так страшно… с ним бы такого не случилось! Он, со своей рассудительностью, обязательно нашел бы выход. Но его здесь нет, он на другом конце планеты, и, если она умрет под землей, он даже не узнает… Никто не узнает!

От страха и жалости к себе ей хотелось плакать. Алиса по привычке смахивала слезы, хотя сейчас они не могли помешать ей видеть. Она стояла неподвижно, ждала, но чего – она и сама не знала.

Время, потерявшее форму, обволакивало ее, топило, как болото. Алисе показалось, что прошла целая вечность, прежде чем окружающее ее безмолвие нарушил звук.

Но и это не вызвало радости. Она знала шаги Вероники, и это были не они. И вообще не шаги, а как будто какое-то нечеткое шарканье. Может, она все-таки кого-то побеспокоила, даже своим молчанием?

Инстинкты велели ей бежать, потому что они жили по законам привычного ей мира. Но куда здесь бежать, если она совсем слепая? Как защитить себя? Нет, ей только и остается, что принять любой исход. Может, ей вообще почудилось и здесь никого нет!

Но поскольку ее глаза стали бесполезны, слух работал особенно остро, Алиса не могла ему не верить. Звук, поначалу показавшийся ей призрачным, нарастал, становился более многогранным. Кто-то приближался к ней, знал, что она здесь, хотя света по-прежнему не было, а она даже дыхание затаила, чтобы не выдать себя.

Кто-то шел за ней. Если бы это были Вероника или Север, они бы уже позвали ее, даже китаец наверняка выкрикнул бы что-то угрожающее! Но существо, пришедшее сюда, не имело голоса.

Алиса сжалась, обхватила себя руками, готовясь принять неизбежное.

Она знала, что умрет. Снова вспомнился Дамир, и она не понимала почему. Ей хотелось, чтобы все побыстрее закончилось…

Свет вспыхнул внезапно, всего в паре шагов от нее. Это произошло настолько неожиданно, что Алиса невольно вскрикнула, попятилась и, не удержавшись на ногах, упала на холодный каменный пол. Но и там она не осталась на месте, попыталась отползти в отчаянной борьбе за жизнь. Даже когда все было предрешено, согласиться на такую чудовищную смерть не получалось.

Однако существо, пришедшее за ней, не спешило атаковать. Оно подозрительно напоминало человека, и свет в его руках был не призрачным сиянием, а фонариком.

Постепенно ее глаза, одурманенные темнотой, адаптировались к новым условиям, различали знакомые черты.

– Какого… – только и смогла произнести она. – Арсений?!

Это был не мираж и не галлюцинация. Перед ней стоял Арсений Седов собственной персоной. Такой же безразличный ко всему и скучающий, как и обычно.

– Как ты оказался здесь? – спросила она, уняв вспышку гнева. Злиться на Арсения было бесполезно, он только замкнулся бы в себе. А ей сейчас нужны были ответы!

– Пришел.

– Вместе с Севером?

– За ним.

– Он знает, что ты здесь?

Арсений отрицательно покачал головой. Он смотрел мимо нее, куда-то в пустоту, и не думал подавать ей руку. Алиса поднялась сама, отряхнулась, и только тогда он передал ей фонарик; у него с собой был второй.

– Как ты попал в эту пещеру?

– Шел за тобой.

– Почему именно так? Почему свет не включил?

– На звук проще.

Если бы перед ней был кто-то другой, она бы решила, что он врет, бравирует даже. Но Арсений говорил спокойно, потому что он действительно был спокоен. Он пришел к ней не грязным, не уставшим – похоже, в драке он не участвовал, да и здесь не блуждал. Полагаясь лишь на слух, Арсений уверенно прошел весь лабиринт, по которому она металась. Он не боялся ни подземных чудовищ, ни пропастей, да и Алисе сейчас было стыдно за те мысли.

Но ведь теперь она была не одна, время непроницаемой тьмы закончилось, а при свете все видится иным.

– Как там Север? – спросила Алиса. – У него все получилось?

– Не знаю. Я пошел, когда все началось.

Проскочить мимо двух дерущихся мужчин было не так уж сложно. Они не ожидали появления Арсения, вряд ли даже заметили его. Но то, что он и не думал помочь Северу, несколько возмущало. Хотя объяснять это ему было бесполезно.

– Нам нужно выбраться отсюда, – сказала Алиса. – Ты знаешь, как это делать?

Она не спешила верить в успех. У Арсения не было с собой никакой карты, он шел вслепую, надеясь только на слух. И все равно с его появлением здесь стало проще. То, что она несла ответственность не только за свою жизнь, но и за его, придавало Алисе сил.

– Знаю, – равнодушно ответил он.

– Так показывай!

– Нет.

– Что значит нет?

– Не хочу. Ты будешь идти за мной. Все равно что преследовать. Я не хочу, чтобы меня преследовали. Не хочу с этим справляться.

– Что ты несешь? – поразилась Алиса. – Если ты не хотел помогать мне, зачем пошел за мной?

– Просто так. Это все как-то сложно… Хочу погулять один. Не знаю, как справляться с ответственностью.

То, что творилось у него в голове, было просто невероятно, и восхищаться этим Алиса не собиралась. Напомнив себе, что перед ней всего лишь больной ребенок, она предприняла последнюю отчаянную попытку достучаться до него:

– Послушай… Сейчас нет времени на то, чтобы ты гулял один. Возможно, Северу нужна наша помощь. И мы не знаем, где Вероника! Пожалуйста, выведи меня в зал. Потом можешь делать что хочешь!

Однако Арсений был верен себе:

– Не хочу в зал. Там теперь все нервно. Не хочу с этим справляться.

И она не выдержала.

Понимая, что поступает неправильно, Алиса все равно с силой сжала его плечи и тряхнула худенького паренька, надеясь, что хоть это запустит его разум.

– Значит так, слушай сюда! – сквозь сжатые зубы произнесла она. – Мне совершенно плевать на то, с чем ты хочешь и не хочешь справляться! Какой там у тебя диагноз, это твое дело. Но ты согласился на участие в проекте, приехал сюда вместе с нами. Ты – часть группы, такая же, как и я! Поэтому мы оба должны помочь другим, раз мы в состоянии это сделать. Так что можешь засунуть куда подальше свои сомнения и незнание того, как с чем справляться. Делай то, что я тебе скажу, или я тебе сама голову оторву!

Лицо Арсения ничуть не изменилось, и в первые минуты было даже неясно, понял он ее или нет. Однако, когда она его отпустила, он развернулся и зашагал прочь, и Алисе только и оставалось, что следовать за ним. Ей казалось, что с той стороны она и пришла. Она не была уверена.

Арсений двигался абсолютно спокойно, ни на одном повороте он даже не замедлился. Судя по всему, его гениальный мозг, о котором столько говорила Ланфен, заполнил весь маршрут, до единого тоннеля. Арсений ориентировался здесь так легко, будто он провел в этих пещерах последние десять лет. Он видел разницу между совершенно одинаковыми коридорами и безошибочно определял нужный.

Вскоре они дошли до того места, где сиротливо висел рюкзак Алисы. Оказалось, между этим тоннелем и тем, где она упала, расстояние было совсем небольшое. Но она блуждала, а потом долго стояла в темноте, и это создало впечатление, будто она чуть ли не до ядра Земли добежала!

Велик был соблазн искать Веронику сразу, но Алиса не была уверена, сможет ли она уговорить на это Арсения. А бродить здесь в одиночестве, пусть даже со светом, она опасалась: слишком свежи были воспоминания об абсолютной темноте. Поэтому Алиса решила, что сначала поднимется на поверхность и вызовет помощь, а потом вернется за подругой. Так будет лучше для них обеих.

Но это если в драке с китайцем победил Север. Если же он проиграл… ситуация становится еще более запутанной и опасной.

Чем ближе они подходили к выходу, тем внимательнее прислушивалась Алиса. Она хотела пойти медленнее, но Арсений не позволил ей, он даже не думал сбавлять шаг.

– Подожди ты! Разве ты не понимаешь, что там может быть опасно? – не выдержала Алиса.

– Нет, – коротко отозвался он.

– Откуда ты знаешь?

– Слышу.

– То, что тихо, еще не значит, что безопасно! Может, Север…

– Уже в лабиринте.

– Так… ну а это ты откуда знаешь?

– Видел следы. Мел и кровь. Нанесены в разное время. Я знаю звуки и запахи людей. Иди к воздуху. Наружу.

Его способности сейчас помогали им обоим, но от этого выносить его странности было не легче. Алиса решила следовать своему первоначальному плану. Сначала пусть сюда придут нормальные люди, пока на ее стороне только этот чудик, толку не будет!

Оказавшись в зале с озером, она увидела, что Арсений был прав. Севера здесь уже не было, а китаец был. Но он оказался привязан к камню, да и в сознание еще не пришел. Проверив темный зал, Алиса убедилась, что Сандра по-прежнему там, живая, пусть и не невредимая.

Она собиралась пойти к обрыву – ведь как-то же Север и его спутник туда спустились, канаты должны были остаться! Ей следовало поторопиться с вызовом помощи на случай, если сюда прибудут друзья этого китайца.

А вот Арсений никуда не спешил. Он стоял возле озера и смотрел вперед. Алиса подошла поближе, пытаясь понять, что привлекло его внимание.

– Что-то случилось? – спросила она.

Он указал не на воду, как она ожидала, а на свод пещеры.

– Этого там быть не должно.

Ничего очевидно подозрительного в указанном месте не было. Но, присмотревшись внимательнее, Алиса заметила контурный рисунок – очертания птицы. Символ головного офиса корпорации, на которую работала Инна. Изображение было нанесено серебристой краской, поэтому различить его оказалось не так просто.

А нанести туда – еще сложнее. Алиса не была профессиональной альпинисткой, но и она догадывалась, что пришлось бы строить систему из канатов и сильно рисковать. Ради чего все это? Только ради очередного тупика, ловушки для участников? Нет, слишком все незаметно, неочевидно, без Арсения она бы даже не заметила этот рисунок.

– «Сердце Мидаса» там, – прошептала она.

– Высокая вероятность.

Точнее, если учитывать, что ожерелье унес Тимур, и не отсюда, а из верхнего зала, там должна быть подделка, которую подложила Инна, или вообще ничего. Но и эту подделку Алиса хотела получить! Не из-за стоимости, просто это было главным условием проекта. Тронов ведь сказал, что приз достанется тому, кто принесет «Сердце Мидаса», он не уточнял, настоящее или копию.

Вода в озере была не просто холодной – ледяной, как это часто бывает с горными водоемами. Да и о подводном течении Алиса не забывала. Но она должна была рискнуть. Считалось, что с этим испытанием справятся игроки, выбранные корпорацией. Так что, она хуже, что ли?

Она торопливо разделась; устраивать тут стриптиз ей не хотелось, но сухая одежда после такого заплыва была нужнее, чем показательная скромность. Тем более что Арсений на нее и не смотрел, его взгляд по-прежнему был прикован к птице. Алиса поймала себя на мысли, что заметить этот рисунок можно было только под определенным углом. Скорее всего, в схеме Инны на него была другая наводка, вряд ли тайник с сокровищами был доверен воле случая. Но Инна ведь планировала работать с обычными людьми, а Арсения к ним не отнесешь.

Холод был настолько пронзительным, что Алиса едва не развернулась после первого шага. Как будто в жидкий азот ступаешь! Ощущение точно такое, и мышцы сводит почти до судорог… Однако упрямство не дало спасовать. Она ведь пока ни на что не повлияла, с тех пор, как она пришла в пещеру, только ее и спасают: сначала Север, теперь вот Арсений. Алиса хотела доказать в первую очередь самой себе, что еще не стала зависеть от других. У нее на многое остались силы!

Плыть в этом озере нужно было строго у поверхности. Там вода была не такой холодной, а если опустить ногу ниже, сразу чувствовалось закручивающее движение течения.

Оказавшись ровно под рисунком, Алиса первый раз нырнула. Погружаться в этот жидкий лед было тяжело, практически больно – мороз сдавливал виски. Однако ее усилия были не напрасны. Луч фонарика показал, что как раз на этом участке дна есть каменный выступ, на котором тонкими металлическими цепочками закреплялся небольшой ящик.

Достать его было несложно, а вот плыть с ним к берегу – почти нереально. Только Алиса не могла пожалеть себя и сдаться. В этот момент она и подумала, что Инна, должно быть, обеспечила бы участников лодкой. Но это было уже не важно.

Когда Алиса наконец выбралась из воды, ее колотило от холода. Она бесцеремонно бросила ящик на пол и кинулась к своей одежде. Она сейчас порадовалась, что у нее была возможность вытереться. Когда она снова была одета, стало проще. Алиса не сомневалась, что простудится, но сейчас это было меньшей из нее проблем.

Арсений ящик не тронул, оставляя за ней право первой взглянуть на заветный трофей. Внутри оказался непромокаемый пластиковый чехол, в котором на бархатной подушечке и лежало ожерелье.

Алиса обычно не восхищалась украшениями, особенно такими массивными, но это было действительно прекрасно. Его крупные детали были выполнены с таким изяществом, что об аляповатости и речи не шло. Кристаллы мерцали не ослепительно ярко, а со спокойным благородством. Кто бы ни делал эту подделку, он постарался на славу, Алиса ничего красивее еще не видела.

Но это точно муляж. Тимур нашел ожерелье слишком быстро и четко, безо всякой карты, значит, у него была наводка. Поэтому он и хотел убить Сандру – она знала об этом все.

– Классная штука. – Алиса осторожно провела пальцами по золотым листьям. – Жалко, что всего лишь копия, подделка под камушки…

– Настоящее, – невозмутимо возразил Арсений.

– Да ну, не может быть! Ты просто всего не знаешь…

– Не хочу знать. Вижу, что настоящее.

– А где тогда подделка? – не поверила Алиса.

– Не знаю. Не хочу искать, я не знаю, как с этим справляться. Но «Сердце Мидаса» у тебя в руках.