В лагере бандитов в Волчьей Дубраве пленённых танкистов заперли в одном из вагонов, а точнее – в обшарпанном сарае, когда-то бывшем товарным вагоном.

Вскоре наступил вечер, и обитатели «тюрьмы» расположились на разбросанной по полу соломе. Никакой мебели в сарае не было, лишь в углу стояла грубо сколоченная из досок лавка, на которую сел Кошкин.

А вот Лиду Катаеву отвели в другой сарай, стоявший поблизости. Видимо, Тарас Маркин решил держать её отдельно, чтобы в случае чего вновь использовать в качестве заложницы.

В это время сам Тарас Тимофеевич в своём почтовом вагоне и не пытался скрывать гнев. Он с криком обрушился на Дмитро:

– У тебя что, глаза не смотрят?! Ты трактор от танка отличить не можешь?!

Сказать, что бородатый бандит пребывал в замешательстве, – это ничего не сказать.

– Так кто ж его знал-то? Не видать же было.

– А не видать – не замай! – стукнул кулаком по столу Тарас Тимофеевич. – Ты бы ещё бронепоезд мне пригнал!

– Какой бронепоезд?

– Какой-какой… Набитый чекистами!

Дмитро не понял иронии главаря и попробовал огрызнуться:

– Батя, а танк что – плохая добыча?

Главарь банды сплюнул:

– Голова твоя где? Ты же медведя загнал, и он тебя схавает! Он – тебя. А не ты – его! Вот что мне делать теперь с такой добычей?

– Да что потребно, то и сделаем, – сказал Дмитро.

– Сделаем, – передразнил его Тарас Тимофеевич. – Вот дурачина! Их же искать будут! Днём с огнём… Пока не найдут! Нас не найдут! Неужели, не понятно?!

Только тут до Дмитро дошло, что он дал маху. На его физиономии появилось выражение потрясения, пожалуй, даже откровенного горя. Он вопросительно взглянул на главаря. А тот, почесав в затылке, приказал:

– Избавляться от них потребно. А потом сниматься и уходить к чертям на болота… Хорониться до второго пришествия!

Обитатели лесной «тюрьмы» сидели, кто где, и только лейтенант Пётр Мизулин бродил по сараю, пиная сапогом пучки соломы.

– Охотой живут да разбоем, – предположил Кошкин. – Советскую власть не приняли, двадцать лет по лесам прячутся.

– Недобитки проклятые! – злобно выругался лейтенант. – Убьют они нас.

– Могут, – согласился Кошкин.

– Чего же сразу-то не убили? – вмешался в разговор Василий Кривич.

– Побоялись, видать, что с техникой не справятся, – сказал Кайрат Жамалетдинов.

Этот заводской механик-водитель очень нравился Кошкину своей решительностью и готовностью отдать все ради успеха дела. В этом они были похожи. А еще Кайрат прекрасно разбирался в танках, а особенно в их двигателях. Короче говоря, это был незаменимый человек, на которого всегда и во всем можно было положиться.

– Верно, – подтвердил Кошкин. – Им же надо было своему вождю добычей похвастаться. А он не такой дурак, как они. Соображает, что два танка советская власть просто так никому не подарит.

– Так может – отпустит? – спросил Кайрат.

Кошкин отрицательно мотнул головой.

– Не отпустит. Я же говорю – он не дурак. Я бы ему пообещал, что мы про него никому ничего не расскажем, только он не поверит. Мы же ему правду про нас не рассказываем. А без правды – какая вера.

– Бежать надо, – ударил кулаком по стене лейтенант Мизулин.

– Есть такое дело, – согласился Кошкин. – Но как бежать? И мы же не можем оставить им танки… Без танков нам, даже если и убежим, крышка…

Один из лесных бандитов стоял на посту уже очень давно. Про него главарь, похоже, совсем забыл. Было так холодно, что тонкое пальто не могло уже больше согревать, и бандит дрожал всем телом…

Он и не заметил, откуда появился человек, безбоязненно шагнувший прямо к нему.

Бандит поднял обрез трёхлинейной винтовки и щелкнул затвором. Незнакомец остановился в шаге от него. Он не выглядел испуганным. Тусклый свет от висевшего над головой бандита керосинового фонаря освещал на его лице спокойную улыбку.

Часовой растерянно покачал обрезом и уставился на стоявшего перед ним человека. А тот усмехнулся и сделал еще один шаг в его сторону. Затем незнакомец знаком показал, что хочет что-то сказать…

Через минуту часовой заглянул в вагон главаря банды.

– Там это… Какой-то неместный. Говорит, что хочет беседовать с главным. Что с ним делать? Пристрелить?

Тарас Тимофеевич буквально испепелил взглядом Дмитро:

– Ты же, урод, сказал мне, что всех поймали.

Бородатый бандит недоумённо пожал плечами.

Незнакомцем был Гоззо. Уверенный в себе и в правильности принятого решения Гоззо. Не дожидаясь приглашения, он вошел в дом-вагон, быстро определил, кто тут главный, и уселся напротив Тараса Маркина. Рядом тут же встали Дмитро и часовой. Гоззо подчёркнуто небрежно вынул из кармана пачку денег и положил её на стол.

Тарас Тимофеевич сурово посмотрел на пришельца и спросил:

– Кто таков будешь? И что это ты передо мной мошной трясёшь?

– Я-то? – демонстративно зевнув, переспросил незваный гость. – А какая тебе разница?

– Есть разница, если спрашиваю. Чего надобно?

– У меня к тебе дело есть!

– Дело – это хорошо. И что за дело?

– Я тебе деньги плачу.

– Так деньги просто так никто никому не даёт.

– А кто сказал, что просто так?

– Просто – непросто, а ты хоть цену мою знаешь?

Гоззо усмехнулся:

– Почём покупают, такова и цена. Что-то не вижу тут у тебя большой очереди.

Главарю совсем перестал нравиться этот разговор, и он повысил голос:

– Я, вроде, тебя, парень, к своему лотку не зазывал.

Гоззо положил руку на лежащую на столе пачку денег. Другая осталась в кармане куртки.

– Так тут и не рынок. А совсем наоборот. Тихая жизнь в тихом месте. Никто не знает, никто не ищет. Благодать. Хорошо бы всё так и осталось. Верно?

Главарь банды от такой наглости начал выходить из себя:

– Пугать меня собрался?

– Боже упаси…

Так могло продолжаться ещё какое-то время. Но не бесконечно. Несмотря на видимую непринуждённость беседы, нервы присутствующих были напряжены. Всё вокруг веяло враждебностью. Но через мгновение прозвучало ключевое слово «танк», и всё стало предельно ясно.

Тарас Тимофеевич немного расслабился:

– А тебе танки на что? Воевать собрался?

– Что собрался, то никого не касается. Что же касается танков, то они мои, – решительно ответил Гоззо.

– Так ты хозяин?

Гоззо сунул вторую руку в карман, и бандиты вновь напряглись. Но «хозяин» вынул вторую пачку денег и положил ее на уже лежавшую на столе пачку.

– Теперь достаточно?

– Да. Теперь в аккурат столько и будет. Но за каждый танк в отдельности!

Взгляд Гоззо помрачнел, а губы его сжались и побледнели.

– Хорошо бы нам не поссориться, дядя…

– Хорошо бы, – подтвердил Тарас Тимофеевич. – Только я тебе не дядя. Так что ты давай, ступай туда, откуда пришёл. Давай-давай! Шукай денюжку. Найдёшь – приходи.

Гоззо неохотно встал. Протянул руку, чтобы забрать свои деньги со стола. Но «Бородатый» мгновенно навёл на него револьвер системы Нагана образца 1895 года. Хороший револьвер, солдатский, дореволюционный… Гоззо поспешно убрал руку.

– Ступай смелей, – поставил точку в разговоре главарь бандитов.

Гоззо вышел из вагона в сопровождении Дмитро и часового. Последний немного согрелся, перестал дрожать, нагло сплюнул себе под ноги и процедил:

– Ходють тут всякие…

В расположение своей группы в лесу Гоззо пришёл мрачный и озлобленный. Подойдя к лошади, он расстегнул вьючный мешок. Остальные «геологи» обступили его, но вопросов никто не задавал. У них это не было принято.

– Переговоры прошли неудачно, – сказал Гоззо. – По-хорошему и тихо с ними ничего не получится.

– Значит, будет по-плохому, – констатировал один из диверсантов.

– Именно так! На рассвете готовимся к штурму, – скомандовал Гоззо. – Пулемёты на фланги. Огонь по моему первому выстрелу. Перебьём тех, кто будет рыпаться. Остальным предложим сдаться. Как только сложат оружие, перебьём и этих.

Диверсанты не заставили себя долго ждать и принялись вытаскивать из поклажи боеприпасы, собирать пулемёты.

А в это время в логове лесных бандитов Тарас Тимофеевич открыл дверь сарая, в котором сидели его пленники, и «миролюбиво» сказал:

– Надо мне было, хлопцы, с того начать, что сразу в болоте вас всех утопить.

Потом он подошел к сколоченной из досок лавке, на которой сидел Кошкин.

– А ну, подвинься.

Кошкин подвинулся, и главарь уселся рядом.

– Слушай, тут за танками твоими покупатель пришёл.

– Какой такой покупатель? – не понял Михаил Ильич.

– Сам не знаю. И что скажешь? Продавать?

Кошкин вопросительно посмотрел на главаря бандитов. Потом переглянулся с остальными. Все явно не понимали, о чём идёт речь.

– И всё же, что за покупатель?

Тарас Тимофеевич пожал плечами:

– Да шут его знает. Я вот тебя и хотел спросить. Такой… Как бы сказать… Молодой, наглый, деньгами швыряется. Мои, говорит, танки. Продавай, а то, говорит, убью.

Кошкин покачал головой:

– Вы это серьёзно?

Маркин усмехнулся и достал из кармана деньги.

– Видал. Залог мне оставил.

Кошкин пребывал в совершенном недоумении и, как ни силился, не мог понять, что бы это значило. И в это время в разговор вступил Пётр Мизулин.

– Вот, Михаил Ильич. А вам всё казалось, что у нас врагов мало.

Главарь бандитов резко повернулся к нему:

– Что за враги? Кто такие?

– Да кто же их разберет, папаша, – ответил лейтенант, – из вашей-то тюрьмы?!

– А ты предположи, – не унимался Тарас Тимофеевич.

– Да какая разница?! Враги! Эти танки позарез нужны нашей стране, и завладеть ими может хотеть только враг. Скрытый, тайный враг, а потому ещё более опасный и коварный…

– У таких, как ты, все кругом враги, – сказал Тарас Тимофеевич. – Сначала с немцами воевали, потом сами с собой начали… Сколько народа зазря перебили! И что, стали жить лучше? Построили ваше светлое будущее?

– Строим!

– Двадцать с лишним лет уже строите, да простой вещи не понимаете: построить светлое будущее человечества без Бога, без веры – невозможно.

– Зато ты, папаша, тут отлично устроился…

– Как сумел, так и устроился. Живём себе потихоньку. Во всяком случае, своих не обижаем. А если чужое порой отнимаем, то и ваша власть этим всегда занималась… Научила…

По команде Гоззо двое диверсантов ударили с двух сторон из пулемётов. Под прикрытием их огня остальные перебежками стали приближаться к лесному городку из железнодорожных вагонов.

План Гоззо был предельно прост: обрушить на бандитский лагерь в Волчьей Дубраве всю мощь пулемётно-автоматного огня, смять бандитов, а когда пройдёт напряжение первых жутких минут нападения, пустить в ход штык-ножи. Раненых было решено не оставлять, пленных не брать.

Застигнутые врасплох бандиты принялись суматошно отстреливаться из обрезов и винтовок. Кругом свистели пули, летели щепки и куски разбиваемой утвари. Бандиты погибали один за другим. В конце концов, диверсанты были лучше обучены и лучше вооружены, но бандитов было значительно больше. К тому же элемент неожиданности быстро прошёл. Люди Маркина, хоть и были теми ещё вояками, сражались как одержимые за свою жизнь, они лучше знали местность, и это давало им преимущество.

Гоззо предусмотрительно залёг вторым номером в пулеметном расчёте, в укрытии. Первый номер стрелял, не переставая. Шли выстрелы и в ответ, и несколько пуль впились в деревянное перекрытие над самой головой Гоззо.

Диверсантов было мало, но они тщательно поливали свинцом пространство впереди себя.

Пули продолжали дырявить доски «тюрьмы». Кругом – суматоха, пальба и крики. Бандиты, охранявшие сарай, лежали тут же и отстреливались через щели.

Никто никому не предлагал выйти из укрытия и бросить оружие. Снаружи стреляли, по-видимому, не для острастки. Лесные бандиты вели огонь в ответ, но едва ли попали в кого-нибудь, так как атаковавших не было видно.

Огонь снаружи всё усиливался. Ударила ещё одна длинная пулемётная очередь. Пули прошили стены сарая, во все стороны полетели щепки и куски дерева.

Тарас Тимофеевич длинно выругался, и смысл его слов означал примерно следующее:

– Надо было вас сразу утопить… Вместе с вашей техникой… А теперь – да чёрт бы всех побрал…

Очередная очередь резанула по стене сарая. Успев грохнуться в пыль, главарь бандитов проворно пополз в угол.

– Испугался, папаша? Кишка тонка воевать по-настоящему? – ехидно усмехнулся лейтенант Мизулин.

Кошкин залёг рядом с Маркиным на полу вагона.

На короткое время выстрелы прекратились.

– Выпускай нас, атаман, – сказал Кошкин. – Перебьют они твоих. А мы добежим до машин и подсобим тебе решительным манёвром.

«Батя» рявкнул в ответ:

– Лежи!

Находившийся рядом Кайрат поддержал Михаила Ильича:

– Из орудия жахнем, отец!

– Так я вам и поверил, – злобно прошипел Тарас Тимофеевич.

– Да какие варианты тут ещё могут быть?! – взорвался Кошкин. – Смотри сам, других вариантов нет!

Маркин ещё продолжал сомневаться.

Но тут пулемётная очередь прошила стенку вагона в нескольких сантиметрах от него. Лежа на соломе, Тарас Тимофеевич посмотрел на пробоины и насчитал их целых девять.

А Кошкин лишь неловко махнул рукой:

– Ладно. Чего я, действительно. Давай здесь помирать. Нам-то всё равно…

Тарас Тимофеевич Маркин был далеко не дурак и многое пережил на своём веку. В любом случае, помирать ему явно не хотелось, но он видел, как один за другим погибают его люди. И к нему, видимо, наконец пришло осознание, что у него действительно нет иного выбора.

– Чёрт с тобой, – нехотя сказал он Кошкину. – Дуй до своих танков.

Кошкин тут же вскочил:

– Кайрат! Василий! Быстро!

Все мгновенно бросились к выходу.

Кошкин и механики-водители под градом пуль, пригнувшись, быстро побежали к танкам. А вот лейтенант Мизулин без всякой команды кинулся совсем в другую сторону.

– Куда?! – бросил вдогонку Кошкин.

– Я сейчас. Начинайте без меня!

Лейтенант бежал, совершая точно такие же скачки из стороны в сторону, как на стрельбище НКВД во время учений. Пули свистели над его головой. Они были не прицельные, но зато такие могли случайно попасть в любого человека, как бы он ни передвигался.

Трассирующие пулемётные пули рикошетили по броне танка и зло визжали, словно сердились, что не могут найти себе жертву.

Пётр бежал в сторону сарая, в котором сидела Лида. Подскочив к двери, он подобрал с земли большой камень и одним ударом отворил её, схватил испуганную девушку за руку и потащил к выходу.

– Куда мы? – крикнула она.

– На пляж.

В других обстоятельствах, шутка могла бы показаться вполне уместной, но не сейчас… Очередь прошила сарай. Петр упал на Лиду, закрывая её своим телом. Затем он вскочил и снова потащил её к выходу. И тут одна из пуль попала ему в левое плечо, немного пониже ключицы. Лейтенант пошатнулся. От резкой боли он даже не попытался выстрелить в ответ. В кого было стрелять, в пыли и грохоте было совершенно не видно… Да и стрелять было не из чего…

В это время Кошкин и Кайрат уже забрались в танк, и Михаил Ильич запустил двигатель.

– Насчёт из башенного шмальнуть, это ты, Кайрат, вовремя набрехал. Жаль только, что и правда жахнуть нечем. А сейчас бы это ох как не повредило.

– Почему набрехал? Сейчас поищем, Михаил Ильич, – отозвался Кайрат.

После этого он откуда-то из недр танка вытащил снаряд.

– О! Гляди-ка! Нашёл…

Кошкин не поверил своим глазам:

– Это ещё откуда? Зачем ты его с собой взял?

– Да, подумал… Может, салют когда дадим. Или ещё зачем.

– Ну ты, брат, даёшь…

Кайрат, хоть он и был механиком-водителем, ловко зарядил танковое орудие.

После этого танк медленно развернул башню, разрывая маскировочный брезент и роняя с брони поклажу.

Конечно, башню можно было поворачивать электромотором, но в данной экстремальной обстановке об этом было забыто, и крутили вручную рукояткой. И отлично получилось, а то электроповоротом ещё надо было уметь пользоваться, а тут была дорога каждая секунда.

Гоззо отлично видел, как танк поворачивает башню в его сторону. Потеряв дар речи, он попытался жестами привлечь внимание пулемётчика. Напрасно! Гоззо попробовал одним прыжком уйти в сторону, но это ему мало помогло. Ба-бах! Ствол пушки выбросил сноп пламени. Остро запахло пороховым дымом. Расстояние было небольшое, и на месте пулемётного гнезда взметнулся фонтан земли, и укрытие диверсантов в мгновение ока превратилось в ад кромешный, в котором выжить было совершенно нереально.

Уцелевшие к тому моменту бандиты отметили этот удачный выстрел радостными криками, а потом усилили огонь. Через некоторое время получил пулю в грудь один диверсант, потом упал замертво второй…

Последний из диверсантов, видя, что его окружают, бросился бежать в лесную чащу. Он бежал долго, сам не зная куда. Потом, зацепившись за обгорелое дерево, лежавшее поперёк дороги, он упал и в эту минуту увидел возле себя просторное дупло. Он вполз в него, а через несколько минут, отдышавшись и оправившись от страха, он услышал несколько выстрелов и чей-то крик недалеко от себя: «Ищите его, он не должен уйти!»

Пролежав долгое время и не слыша более никакого шума, уцелевший диверсант решился выбраться из дупла. Потом он долго оглядывался по сторонам, прислушивался и, наконец, не замечая больше никакого шума, направился к той поляне, на которой были оставлены лошади так называемых «геологов».

Операция, подготовленная Гоззо, с треском провалилась.

В это время в находившейся неподалёку деревне по улице нёсся на велосипеде милиционер в синей форме.

Бросив велосипед возле избы, выполнявшей функцию милицейского участка, он устремился к телефону, который настойчиво надрывался уже несколько минут.

Запыхавшийся милиционер поднёс трубку к уху.

– Не могу знать, товарищ капитан! Слышу, конечно.

Потом он несколько минут лишь испуганно кивал головой, потому что его начальник на другом конце провода осыпал его такими ругательствами, что бедный служитель порядка не знал, куда и деваться.

– Да что я могу один? – попытался вставить милиционер. – Там пальба такая… Как будто врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»…

Видимо, крики на другом конце провода продолжились, а закончилось всё жалким вопросом:

– Так а мне что делать-то?

Наконец ругательства стихли, и после секундного молчания милиционер нервно улыбнулся и сказал:

– Подкрепление – это другое дело. Конечно. Так точно. Жду.

Логово бандитов дымилось после штурма, а оставшиеся в живых люди Маркина пытались навести хоть минимальный порядок.

– Классно ты саданул! – восхищённо сказал Кошкин, обращаясь к Кайрату. – Где так научился?

– Учили нас хорошо. Правда, основной упор в училище делался на вождение танка, связь с командиром и обслуживание двигателя. Но и на полигон тоже возили, а там заставляли преодолевать препятствия, менять траки.

– И много стреляли?

– У нас там были как неподвижные, так и движущиеся фанерные мишени. Для них мы специальную узкоколеечку соорудили, а в блиндаже установили моторчик, который их перетаскивал.

– Здорово придумали!

– Главное было не перепутать бронебойные и осколочно-фугасные. А в остальном всё просто: толкнул снаряд в казённик и выбросил гильзу через люк, чтобы не надышаться пороховыми газами.

– Согласен, это в танке – большая проблема, – задумчиво сказал Кошкин. – Мы над ней давно бьёмся, а то ведь на испытаниях заряжающие иногда падают в обморок от этих газов. Просто угорают. И ладони многие обжигают, ведь выбрасывать гильзы надо сразу после выстрела, чтобы они не дымили. Мы пробовали использовать для удаления пороховых газов и вентиляции электрические вытяжные вентиляторы. Ставили их в передней части башни, прямо над казёнником пушки, ставили над стволом орудия, ставили на корме. Но эффективность всё время получалась сомнительной.

– Я бы ставил два вентилятора, – высказал своё мнение Кайрат. – И там, где скапливаются пороховые газы. А лучше всего – держать люк открытым.

Кошкин достал свой блокнот и стал там что-то записывать.

А в это время лейтенант Мизулин, стоя, старался перебинтовать покалеченное плечо. К нему подошла Лида и неуверенно сказала:

– Давайте, помогу?

– Сидела бы ты лучше в Харькове, Катаева, – огрызнулся Пётр, – была бы польза. А теперь уж разреши – я сам.

В это время к танкам подошёл главарь бандитов и грязно выругался. Смысл его слов был примерно такой:

– Исчезните вы уже с глаз моих, хлопцы, со своими танками, пока я, ей Богу, не передумал.

Василий Кривич в ответ кивнул на пробитые пулями запасные бочки, из которых вытекали последние остатки дизельного топлива.

– Далеко не уедем, атаман, – сказал он. – Видишь, чего приключилось пока мы за тебя воевали.

Тарас Тимофеевич разозлился:

– Эти чёртовы душегубы сюда за вашими танками пришли. Так что вы сами за себя воевали.

– А кто тебя просил, – не сдержался Кошкин, – наши танки захватывать? Не разбойничал бы, и проблем бы не было.

– С этим не спорю, – кивнул Тарас Тимофеевич. – Только, согласитесь, если бы мои орлы вас тем утром не повязали, прямо там бы вас и накрыли бы враги ваши.

Кошкин переглянулся с Василием. Тот улыбнулся – мол не поспоришь.

– Так мы ещё в долгу у тебя, отец? – сказал он. – Так что ли получается?

Главарь бандитов тяжело вздохнул:

– Пока, может, и нет. Но всё равно задолжаешь. Пойдём-ка…

И Тарас Тимофеевич жестом показал Кошкину, чтобы тот следовал за ним.

– Я с вами, Михаил Ильич, – вскочил с места механик-водитель.

– Не надо, Вася. Я не думаю, что в этом есть необходимость…

Но главарь бандитов, на удивление, охотно принял предложение:

– Пусть идёт. Пригодится.

Через несколько минут быстрой ходьбы они подошли к обшарпанному сараю, внутри которого оказалась наполовину вкопанная в землю цистерна, окружённая высокой травой, а кое-где и мелкими кустиками.

Василий ловко вскарабкался на старую цистерну, с трудом открыл люк, потянул носом и призывно помахал руками, предлагая Кошкину сделать то же самое.

– Да вы понюхайте, понюхайте! Быть не может!

Потом Василий зачерпнул топливо висевшим рядом ведром, растёр пальцами и снова понюхал.

– Поверить не могу. Авиационный керосин. Это откуда же тут?

Вместо ответа главарь бандитов шепнул Кошкину:

– Ты уж скажи дружку своему, чтобы вопросов мне не задавал, а то мне тоже много чего любопытно.

Кошкин усмехнулся и кивнул.

– А авиационный вам подойдёт? – спросил Тарас Тимофеевич. – Вы же всё-таки не на самолёте прилетели…

– Ты, отец, не сомневайся, – заверил его Василий. – Наш дизель может работать на любом топливе, включая бензины и авиационные керосины. Главное, чтобы была нужная вязкость, а уж мы подрегулируем рейку топливного насоса. Да, работа дизеля на бензине вредна для двигателя, но в особых ситуациях возможность стронуть танк с места важнее вопросов ресурса. Правильно я говорю, Михаил Ильич?

– Правильно, правильно… Только что-то много ты говоришь, Василий. Лишнее это.

Но главарь бандитов всё равно ничего толком не понял. Он лишь начал подгонять:

– Давай, хлопец, черпай живее. И чтоб танкетки твои от меня на другой край земли побыстрее укатились.

Пробитые баки кое-как отремонтировали деревянными чопиками, похожими на большие бутылочные пробки.

– Какое-то время продержится, а дальше видно будет, – сказал Кайрат.

– Главное – чтобы завёлся, – подтвердил Василий Кривич. – И потом не глушить. Мощность, понятное дело, упадёт, и двигатель будет работать «жёстко», но это ничего…

После этого танки, окутав всё вокруг себя сизоватым дымом, тронулись с места и вскоре вырвались из леса на «оперативный простор».

Сидя в головном танке, Кошкин взял журнал с записями и отметил в календаре крестиками прошедшие дни. Дата смотра в Москве неумолимо приближалась. Василий Кривич сидел за рычагами. Он бросил быстрый взгляд на Кошкина:

– Ну, что нам календарь говорит, Михаил Ильич? Успеваем?

Кошкин пожал плечами:

– Успеем. Должны успеть… Если дальше пойдёт без приключений…