Глава 8
ИСПЫТАНИЕ
Честно сказать, происходящее со мной, а точнее — внутри меня, удивляло и настораживало. Но это проявилось не сразу. Сначала я чувствовала себя просто прекрасно. После несостоявшейся попытки убийства, второй по счету в этом мире, я как ни в чем не бывало занималась ребенком, когда в дверь раздался быстрый-быстрый стук.
— Даяна, открой! Это Панен.
Не услышать испуганные нотки в голосе женщины было просто невозможно, поэтому я быстро отодвинула сундук и впустила ее.
— Вирну нашли мертвой в северной башне! Ты что-нибудь об этом знаешь?
Сердце ухнуло в пятки. Почему-то моя память будто вычеркнула это событие, и, не напомни мне о нем, я бы даже и не вспомнила, что не одна поднималась в северную башню и совсем не для того, чтобы поболтать с привидением.
Я тяжело опустилась на кровать. Что теперь будет?
— Как это произошло? — Панен присела рядом, обняв меня за плечи.
— Она под предлогом «поговорить» пришла сюда, а потом, приставив к боку кинжал, отвела в северную башню и приказала прыгнуть из окна, — прошептала я.
— Она лежала под шкафом, поднять который не смогли бы и пятеро мужчин, там только дверцы весили больше нас с тобой вместе взятых. Разбирали его при помощи чар. Один из учеников поднялся в башню и увидел шкаф, неизвестно почему лежащий посреди комнаты. Сам не справился, позвал кого-то из наставников, вот тогда-то и обнаружилось под шкафом тело молодой чародейки, — рассказала женщина. Она явно хотела услышать, как шкаф оказался лежащим на полу.
— У меня иногда в критических ситуациях происходит выброс силы. Меня в ниадском дворце пытались утопить, я каким-то образом вскипятила воду в купальне. Потом, плывя сюда, мы попали в шторм, и я смогла успокоить море. Вот и сейчас даже не знаю, как это произошло! — Я закрыла лицо руками. Мне не хотелось врать, но почему-то говорить всю правду не хотелось еще больше.
— Не переживай. Я не считаю, что кто-то подумает на тебя, все-таки дара у тебя нет. А что касается ее смерти… Ты защищала свою жизнь. А твоя жизнь, с учетом полной зависимости младенца от матери, намного ценнее. — Панен притянула меня к себе; вслед за одним моим судорожным всхлипом следовал другой. Я ведь не истеричка, и нервы у меня крепкие, почему же я не могу унять рыдания? Мне как никогда необходимо сохранять присутствие духа, надо собраться, а я продолжаю плакать.
Эти вопросы я задавала себе все время, пока слезы непрерывным потоком текли из глаз, но ответа, конечно, не находила. Успокоившись и немного приведя себя в порядок, я спросила у своей сообщницы, чем это может для нас обернуться.
— Трудно сказать, — ответила Панен. — Безусловно, просто так дело не оставят, будут пытаться выяснить обстоятельства гибели Вирны. Но чародеи, к нашему счастью, отнюдь не всемогущи. Они могли бы, конечно, на время поднять ее из мертвых, пока не окончательно погиб мозг, но тело слишком повреждено и, насколько я слышала, голова тоже. Поэтому спросить непосредственно у северянки о том, что случилось, невозможно. Какие есть еще методы, я не знаю, но если вас вместе не видели, скорее всего, никто не свяжет ее гибель с тобой. Может, на неудачный эксперимент или тренировку спишут.
— А если свяжут? — спросила я.
И в этот момент дверь, которую мы в смятении забыли припереть сундуком, открылась. На пороге стояли Ожён и Дэйс, за их спинами еще несколько чародеев. Сердце сжалось в предчувствии беды.
Мужчины вошли без приглашения и молча разошлись по комнате, внимательно все осматривая, будто пытаясь что-то найти или увидеть.
— Даяна, — слово взял Ожён, — сегодня обнаружено тело Вирны в северной башне. А непосредственно перед этим тебя видели выбегающей оттуда.
Других слов не требовалось. С учетом всего произошедшего и того, как я бежала к сыну, переполняемая эмоциями, заметить кого-либо могла, только столкнувшись с ним нос к носу.
— Я ее не убивала! — И это абсолютная правда.
— Я верю, так как ты просто не могла бы это сделать, — ответил глава общины. — Я хочу знать, кто ее убил?
— Я не знаю, кто это сделал. — И это правда.
— Даяна, мы не желаем тебе зла. Ты же знаешь, как важны для нас ты и твой ребенок. Но каждый член общины тоже важен. Мы не можем оставить без внимания убийство кого-то из своих.
Дэйс присел передо мной на корточки, взяв мои руки. Терпеть его прикосновения в этот момент сил у меня совершенно не было. Я, не стесняясь, выдернула руки и скрестила их на груди. Взгляд мужчины тут же стал тяжелым и пронизывающим. Маска простачка и добрячка вновь дала ощутимую трещину.
— Повторяю, я не убивала Вирну и даже не имела такого намерения. Кто ее убил, я тоже не знаю. — Я смотрела Дэйсу в глаза, зная, что он может отличить правду от лжи. Интуиция или чары — не важно, но этой способности у него не отнять.
— В первом я не сомневаюсь, а что касается последнего, ты не договариваешь, — уверенно резюмировал он. — Ты видела, кто убил Вирну?
— Нет.
— Ложь, — не задумываясь, сказал Дэйс. — Ты видела. Опиши его.
— Не могу.
— Даяна, я понимаю, что Вирна, скорее всего, сама виновата в своей смерти. Мы обязательно разберемся, поверь. Если это была защита матери Нового бога, то никаких ответных мер не примем. Но нам нужно узнать правду.
Слова чародея имели какое-то гипнотическое действие, на мгновение мне захотелось все-все рассказать, добавив, как я испугалась, как стояла около подоконника, видела летящий шкаф. Но титаническим усилием воли я стряхнула с себя наваждение. «Моя воля сильна и несгибаема», — твердила я себе, глядя в голубые как небо глаза.
— Я не знаю, кто убил Вирну, и не могу его описать. Его было плохо видно. — И в целом не солгала же! Попробуй разгляди полупрозрачную сущность. Но Дэйс уже сделал выводы, к сожалению, не в мою пользу.
— Ты покрываешь убийцу, — сказал другой убийца, на счету которого явно не одна зарвавшаяся северянка.
— И имею на это полное право! — решила не молчать я. — Вирна, угрожая кинжалом, привела меня в башню и пыталась заставить спрыгнуть вниз из окна, чтобы обставить мою смерть как самоубийство. А ведь ты, прежде всего, обещал мне безопасность! Но не сдержал слово! Кто бы мне ни помог, он спас меня. Спас тогда, когда тебя рядом не оказалось.
— И почему же меня не оказалось рядом? — наигранно удивился чародей. — Может, потому что ты сама меня избегаешь?
— Выяснение отношений оставьте на потом, — вмешался Ожён. — Если предположить, что сказанное Даяной правда, это наша вина и недосмотр.
— Вы мне не верите? — поразилась я.
— Не верим. — Ожён смотрел прямо и жестко, а ведь тоже вначале пытался казаться милым и приветливым. — Ты явно лжешь, покрывая убийцу, значит, можешь обыграть факты и сейчас. Может, у вас состоялся честный поединок или ты сама спровоцировала Вирну?
Я чуть дара речи не лишилась от столь диких предположений.
— Какой поединок, о чем вы? Меня пытались убить, зачем передергивать факты? Придумывать какой-то бред?
Но все мои слова прошли мимо. Я здесь чужачка, пусть и обладающая неким статусом, весьма зыбким на поверку.
— Будь я членом вашей общины, вы бы не предъявляли мне столь глупых обвинений, — невесело улыбнулась я.
— Это можно исправить. — Ожён переглянулся с остальными присутствующими, едва заметно кивнувшими, выражая согласие. — В исключительных случаях возможно ускорить прохождение испытания. Скажем так, настоять на появлении двери внепланово. Если ты хочешь освободиться от всех подозрений, испытание проведем сегодня ночью. Закатная крепость не примет в свои ряды недостойного.
— А если я откажусь? — Честно сказать, такая спешка меня не радовала.
— Тогда тебя возьмут под стражу. Будешь проводить все время под арестом в этой комнате, выходить только с сопровождением.
А вот это совсем не вариант. Значит, и выбора у меня нет. Я посмотрела на Дэйса, поднявшегося и отошедшего от меня к своим. Вот и вся любовь, заверениями в которой он так кидался. Нормальный мужчина в подобной ситуации встал бы на сторону любимой женщины. Впрочем, о какой нормальности может идти речь?
— Значит, сегодня ночью я пройду ваше испытание! — запальчиво ответила я.
— В таком случае мы уходим готовить все необходимое. Панен, тебя я также прошу удалиться. — Впервые я реально поверила, что Ожён — глава общины, привыкший командовать и отдавать приказы. — Возле дверей мы поставим стражу. На всякий случай, привыкай к такому положению дел. — Я стиснула зубы, чтобы не сказать лишнего.
Все вышли. На прощанье погладив меня по руке, ушла и Панен. Мы остались с Вовкой одни. Я легла на кровать, положив сына рядом с собой, и взяла его крохотную ручку. Эта ладонь с малюсенькими пальчиками стала для меня самой настоящей соломинкой, не дававшей упасть в пучину страха и отчаяния. Почему у меня не может быть все хорошо и просто? Почему обязательно так трудно и сложно? Только-только жизнь, кажется, налаживается, как обрушивается другая неприятность. Мне так хотелось отдохнуть, просто расслабиться и плыть по течению. Наверное, если бы на кону стояла лишь моя жизнь и судьба, я бы так и поступила. Но за ребенка я обязана бороться. Пусть мне придется выступить против всех чародеев разом, я не сверну. Не имею нрава. Размышляя таким образом, я не заметила, как сон сморил меня.
Проснулась резко, будто кто-то перерезал ниточку сновидений, и вот я опять в своей комнате. За окном темная глубокая ночь, только одинокая свеча на прикроватном столике желтым светом разгоняет тьму. Рядом с кроватью стоял Дэйс, но не настолько близко, чтобы прикоснуться. Значит, я проснулась от одного его взгляда. Впрочем, такой тяжелый и испытывающий взор трудно не почувствовать. Я села на кровати, ребенок завозился и заплакал.
— Если ты не изменила решение и не согласилась рассказать нам всю правду, то пора идти, — бесстрастно произнес чародей.
— Не изменила, — ответила я. — Мне нужно покормить сына, после этого я выйду сама. Подождешь за дверью? Пожалуйста.
Мне очень хотелось побыть эти минуты с Вовкой без присутствия этого ненавистного человека. Тратить моральные и физические силы на игру в хорошее отношение я просто не могла. Дэйс, вопреки моим ожиданиям, вышел молча.
Оттягивать неизбежное смысла не имелось, так что я надела жилет-переноску, аккуратно закрепив в нем ребенка, и открыла дверь. В коридоре меня ждал Дэйс и еще два чародея, несшие караул возле моей комнаты. Я обязана стать членом этой проклятой общины, иначе картина с двумя надзирателями станет обычной.
Мы спустились на первый этаж, где прошли в западную часть крепости, и я узрела очередное местное чудо. Дверь.
Что необычного может быть в двери? Все. У этой двери вообще не имелось ничего обычного. Во-первых, двери в этом месте раньше не существовало, она появилась буквально из ниоткуда. А главное — вела в никуда. С обеих сторон от нее находились окна, из которых можно было видеть ночное море и светивший в небе Кашур. Я, не до конца воспринимая реальность, подошла к окну и убедилась: за дверью ничего нет, кроме обрыва скалы и моря внизу, разумеется.
Дверь сплошная, без единой выпуклости, она могла показаться нарисованной, но при этом ощущалась вполне реальной. Я провела рукой по каменной стене, коснувшись двери. Кончики пальцев отреагировали на изменение материала, передав тактильное восприятие дерева, отполированного, гладкого, но однозначно дерева, а не камня. Стены, полы, предполагаю, даже потолки всегда теплые, а вот дверь оказалась очень холодной. Почти ледяной. И от нее исходило ощущение силы. Этого я вообще не могла объяснить, но чувствовала так же, как и идущий холод. И это ощущение силы мало того что казалось очень приятным, так еще и знакомым.
— Даяна Эйзенфотская, ты готова попробовать открыть дверь и пройти свой путь, дабы стать частью нашей общины и полноправным жителем Закатной крепости? — торжественно спросил Ожён.
— Готова.
Я действительно готова. Даже более того, мне хотелось открыть дверь. А в том, что я ее открою, не сомневалась.
— В таком случае, пусть испытание совершенно безопасно, мы предлагаем оставить ребенка любому члену общины. Так тебе самой будет проще. Ведь никто не сможет сказать, что ждет тебя по ту сторону двери.
Первое желание — отказаться. Но Ожён прав, тащить с собой неизвестно куда Вовку глупо. Я подошла к Панен, стоящей в первых рядах собравшейся толпы зрителей, и аккуратно передала ей ребенка, вытащив его из жилета, а затем сняв и сам жилет. Ужасно не хотелось оставлять сына. Выражение «сердце кровью обливается» приобрело для меня новое звучание. Я поцеловала Володю в лобик, пообещав, что скоро вернусь, и, с трудом оторвав от малыша взгляд, снова подошла к двери.
Все вокруг замерло, казалось, даже время замедлилось раз в десять. Как во сне я протянула руку и толкнула дверь. Та без труда подалась, открывшись настежь и ослепив красным светом закатного солнца…
Пальцы привычно сжимают руль. Из колонок звучит «Наше радио», на часах восемь сорок шесть — безбожно опаздываю. Я побарабанила пальцами по рулю. Пробка стоит глухо, на навигаторе впереди красуется значок аварии. Я вздыхаю, предвидя новые замечания и выговоры от начальства. Утро добрым не бывает.
— Помнишь этот день? — Я резко повернулась, не понимая, почему в моей машине посторонний человек.
Уже немолодой мужчина вольготно расположился на соседнем сиденье. Я бросила взгляд на кнопку блокировки дверей, она находилась в нужном положении. Когда ко мне подсели? Я точно никого не подбираю и не подвожу по утрам. Да еще не пристегнутый… Моя «Мазда» всегда реагирует на подобное непотребство категорическим писком протеста. Вопрос «Вы кто и откуда?» вертелся на языке.
— Как вы попали в мою машину?
— Сейчас вспомнишь, — улыбнулся мужчина.
Позади начали сигналить. Заглядевшись на пассажира, я не заметила, что впереди освободилось достаточно места. Я передвинула ногу с тормоза на газ, но нажать не успела. К счастью.
Дверь.
Закатная крепость.
Оставшийся в ней сын.
Другой мир — Кирдарий.
Авария и перенос в другое тело.
Призрак в моей машине.
— Это… — Слова застряли в горле. Но меня поняли и без них.
— Реальность, — улыбнулся старик, именно так я его воспринимала при последней встрече в северной башне. — Последние твои минуты в родном мире и в родном теле.
— Мы перенеслись в прошлое?
— Время столь же относительно, сколь и пространство. Мы переместились в пространстве, переместились во времени. В целом законы физики вполне работают, — спокойно ответил мужчина. — Я все-таки советую тебе проехать вперед. — Но кивнул он почему-то мне за спину.
В водительское окно постучали, я вздрогнула от неожиданности, обернулась и наткнулась взглядом на сердитое лицо мужчины. Впереди уже начали влезать в наш ряд другие машины. Я проехала немного вперед, не обращая внимания на негодование окружающих. Сейчас как-то не до таких мелочей.
— Почему сюда и в этот момент? — В голове вертелась куча вопросов, создавая в мыслях хаос и мешанину.
— Потому что именно отсюда еще не поздно все изменить, — ответил мой нежданный попутчик.
— Как изменить? — Разум и логика отказывали. Честно сказать, находиться в таком состоянии за рулем просто опасно. Даже хорошо, что стоим в пробке, при обычном трафике я бы ехать не решилась.
— Не попасть в другой мир. Остаться здесь. Продолжать жить нормальной жизнью. Приехать на работу, получить заслуженный нагоняй от начальства за опоздание, встретиться с заказчиками. Что там еще у тебя на сегодня запланировано?
— И что тогда будет? — В горле пересохло от подобной перспективы. Никаких покушений, никакой опасности, не придется никуда бежать через лес и горы.
— Для тебя все пойдет по-прежнему. Дом — работа. Обычная жизнь. Редкие визиты к родителям, чуть чаще — звонки. Встречи с друзьями. Поиск идеального мужчины. Ничего нового или неожиданного, — пожал плечами старик.
— А там? Что произойдет там? — Что будет здесь, я и так знала. Никакой аварии и комы, поседевшего отца и вмиг постаревшей мамы.
— А там ничего не произойдет. — Призрак, вполне материальный хотя бы на вид, кивнул, показывая, что можно проехать вперед, пока мне опять не начали сигналить.
— Как это — ничего? — Я боялась нажимать на газ. Ноги и руки казались деревянными. Движение получилось слишком резким, водитель впереди стоящей машины наверняка перетрухнул.
— Знаешь, как ищут родственную душу? Это как сито с мукой. Насыпают муки и просеивают, оставляя комочки. Только, что бы ты ни думала, родственных, действительно родственных душ не так уж и много. Найти хотя бы одну в короткий срок — большая удача. Я прикрою тебя. Сделаю так, чтобы ты с остальными песчинками проскочила через сито. Но тогда тело Даяны окончательно умрет, угаснет ее сила. Владимир не родится. Впрочем, это ведь не твои проблемы. Твоим сыном он стал случайно. Эту случайность мы уберем, и ты продолжишь жить в этом мире, в котором не нужно бороться со всеми и против всех. Все останутся на своих местах. Просто одним ребенком в одном мире будет меньше.
Передо мной появились две легковушки, не поделившие средний ряд. Я помню, что случится дальше.
— Сейчас я закрою тебя от поиска, и ты спокойно доедешь до работы, — предложил призрак.
Я не знала, правда ли он это может или его предложение всего лишь часть испытания, проверки. И все это — машина, радио, дорога — плод моего воображения, игры разума. Но и рисковать не могла.
— Нет, пока я не буду уверена в нормальном будущем моего сына, не смогу никуда вернуться. Владимир должен родиться, он уже родился. Что бы ни случилось, как бы ни сложилась моя жизнь, но он мой сын. Был, есть и будет.
— А родители? — прозвучал ехидный вопрос.
— Родители сами поступили бы так же ради меня. На то они и родители.
Перед глазами мелькнуло лицо. Сейчас я без труда узнала в нем Дэйса: большие голубые глаза, чуть курносый нос, пухлые губы. Если бы можно было действительно вернуться назад, я даже родить заново согласна, зато сколько всего удалось изменить. И вот опять мост, второе видение, и я начинаю терять контроль и управление над машиной вместе с ускользающим сознанием…
Я пришла в себя в башне, по всей видимости, западной или восточной — в одной из тех, где я так и не побывала из-за стоящего в них дозора. Лежала я на кровати поверх одеяла, под головой подушка, одежда та же, что и была, — свободная рубашка, схваченная на поясе, и длинная широкая юбка. Надеюсь, прыгать из окна меня никто не заставит, два раза за одни сутки — явный перебор.
— Очнулась, наконец! — Насмешливый голос вырвал меня из размышлений. Самое интересное, что голос принадлежал все тому же собеседнику.
Я осторожно села на кровати. Движения давались с трудом, будто приходилось преодолевать сопротивление воздуха, почти как в воде.
— Где мы? И почему вы все еще здесь? — Честно сказать, со всеми этими переходами я несколько дезориентировалась в пространстве и времени.
— Мы в центральной башне, — огорошил меня призрак, который сейчас снова был вполне материальным.
— Как в центральной? Почему именно в ней?
— Потому что это моя любимая башня, — сказал старик, — отсюда лучше всего виден закат. Можешь тоже посмотреть.
Я встала и подошла к большому окну. Действительно закат.
— Так меня почти сутки не было здесь? — ужаснулась я. «Как же там Вовка?!»
— Спокойно, ты отсутствуешь в реальности не более получаса, которые мы провели в машине. Пока что ты все еще «за дверью».
— Значит, это не реальность? А что тогда? — Все окружающее выглядело совершенно обычным. Если, конечно, не брать в расчет, что в реальности центральная башня завалена хламом. А за этим окном застыл неподвижный и, наверное, вечный закат.
— Это место вне времени и пространства, но представляет собой в некотором роде часть Закатной крепости. Тут много подобных комнат, целый коридор. Именно его и проходят испытуемые. Но для тебя я решил сделать исключение, раз уж мы познакомились и практически подружились.
— Вообще-то это я вас в гости звала, а получается, сама пришла к вам, — улыбнулась я.
— Да уж, прости, угостить нечем, налить тоже ничего нет. Впрочем, я и при жизни не пил ничего крепче компота, — усмехнулся мой собеседник.
— Вы создатель крепости?
— Я — нет, а вот тот, кем я был при жизни, действительно создал себе эдакую резиденцию. А заодно для всех своих последователей. Это был большой дружный дом, не община, но сообщество. Мне жаль, что впоследствии наши идеи так извратили. И не только эти идеи. И не только наши.
— Но ведь вы сейчас продолжение того, кем являлись при жизни, его дух, я правильно понимаю?
— Не совсем. Я лишь его малая часть, осколок души, которую он вложил в создание Закатной крепости и сознательно оставил в ней, чтобы потом поддерживать и присматривать за своим творением.
— В таком случае чародеи должны подчиняться вам, как Создателю, первопроходцу и одному из великих. — Последнее я кинула для проверки, станет ли он отрицать свою принадлежность к десяти пришедшим богам или нет.
— Не думаю, что они захотят кому-то подчиняться, — усмехнулся призрак, проигнорировав намек.
— Но чародеи хотят создать Нового бога.
— Уж точно не для того, чтобы ему подчиняться или тем более самим поклоняться, — возразил старик. — Чародеи теряют силу, а вместе с ней и власть. И именно власть толкает их на крайние меры — убийства, похищения. Все это не ради благой цели, а исключительно из корыстолюбия и стяжательства. Им все мало, нужно больше!
Призрак подошел ко мне и встал у окна, глядя на неподвижный закат. Гордый профиль с крупным, чуть крючковатым носом, высокий лоб, волевой подбородок. И грустный-грустный взгляд, устремленный в кроваво-красную даль. Интересно, какие чувства у него остались? Как он живет все эти годы — такой же, как и я, пленник крепости? Мне неожиданно стало жаль это существо. Я протянула руку, но пальцы прошли насквозь. Даже его теперешняя материальность лишь умелая иллюзия. Он улыбнулся моему наивному детскому жесту.
— Ничего, — сказал призрак, — осталось недолго, уже скоро многое изменится. Главное — продержитесь, хорошо? — Дух крепости смотрел на меня серьезно и требовательно.
— Продержимся, — пообещала я, — мы уже столько пережили, что просто обязаны продержаться, выжить и выкарабкаться.
— Тогда тебе стоит немедленно возвращаться, пока не случилось беды. — Старик будто прислушался к чему-то, недовольно покачал головой. — Иди! И будь сильной. Несмотря ни на что.
Я развернулась и пошла к двери, безропотно выполняя приказ. Да и кто я, чтобы возражать тысячелетнему духу? Хотя в центральной башне, существующей в иной реальности, мне настолько хорошо, комфортно и уютно, что хотелось задержаться подольше.
— Скажите, — напоследок обернулась я, — а вы правда могли перенести меня в прошлое и изменить все случившееся, закрыв от поиска Дэйса?
— Ты действительно хочешь знать? — улыбнулось привидение.
— Пожалуй, нет, — подумав, ответила я и дернула на себя ручку двери.
Пора заканчивать испытание.
