Глава 29
Несмотря на будний день и небольшое население города Полыново, в местном торговом центре клубился народ. Судя по номерам припаркованных на стоянке машин, большинство праздно шатающихся прибыли из Москвы. Ну и какой презент можно купить для абсолютно чужого человека, чье имя даже не знаешь?
Я застыла в раздумье в круглом холле, из которого лучами расходились галереи.
— Нужна пара платьев, — зачастил за моей спиной женский голос, — пальто, шуба, пуховичок…
— Зима закончилась, — прогудел в ответ мужчина.
— У нас до июня стоят морозы.
— Ты будешь носить мех до лета?
— Почему нет? Посмотри журналы. Все звезды Голливуда вышагивают в соболях по красной дорожке.
— Так они миллионы за фильмы зарабатывают. И у тебя шмотья полно. Шкаф скоро треснет.
— Хочу проявить милосердие. Раздать свой гардероб бедным, нищим, голодным. Просто так, без денег. Пусть носят. Но голой на улицу не могу выйти. Нужно одеться. А во что, если все отдано тем, кому есть нечего?
— Ну, знаешь! Если бедные носят твой пятьдесят восьмой размер, то они не голодают, — возразил муж.
— Идиот! Дурак!
Я обернулась, увидела красную толстую женщину, упакованную в дорогую дубленку.
— С тобой жить невозможно, — заорала она, — ты думаешь исключительно о себе. Ходим по магазину два часа! Сделали покупку для тебя. А что мне?
— Имеешь в виду носки? — уточнил супруг.
— Две пары! — топнула ногой его жена.
— По цене одной, — отметил муж, — а тебе приобрели браслет и серьги.
— Это не одежда, — начала разливаться соловьем тетушка, — голой в бриллиантах не пойдешь.
— О! Чистая правда, — согласился муж.
— Двигаем в бутик, — обрадовалась жена.
Но супруг развернулся и пошагал к выходу. С воплем: «За что я должна жить со жлобом!» — толстуха кинулась следом, а я направилась в небольшой магазинчик, решив, что шарф — прекрасный подарок, много денег не потрачу и он всем подойдет.
Лавку я покинула через четверть часа, так и не подобрав ни шаль, ни кашне. Все товары были украшены надписями на разных языках, лишь на одном шарфике я обнаружила сообщение на русском: «Если положишь в мою копилку сто рублей, получишь нежности на тысячу». Надпись показалась мне неуместной. Я не владею родным наречием Шерлока Холмса, что указано на других товарах, не понимаю, лучше не рисковать. Хорошо помню, как одна моя знакомая щеголяла в майке с иероглифами, а потом один китаец растолковал ей, что на ней написано: «Тушонка Великая стена продается тут».
Следующий час я шаталась по галереям и в конце концов пришла в уныние. То, что не стыдно вручить незнакомому человеку, стоило дорого, а сувениры за нормальную цену выглядели ужасно. Окончательно добила меня «Копилка для тещи».
— Бросаете в прорезь монетку, — весело объяснил продавец, — а вынуть ее нельзя.
— Придется разбить керамическую свинку? — вздохнула я. — Жаль уничтожать фигурку. Если уж и заводить хранилище для денег, то многоразовое, которое открывается.
— Не! — радостно заржал парень за прилавком. — Хрюшка железная, хоть молотком по ней стучи, ее не повредишь. И дырка хитро сделана, захочешь рубли вытащить, год тряси, ничего не вывалится.
— Зачем такая штука? — поразилась я. — Как из нее деньги вытащить?
— А никак, — расхохотался юноша, — она же для тещи. Так ей и надо.
Мне стало жалко торговца.
— У мамы вашей жены сварливый характер, это не очень приятно. Но подружиться можно даже с гюрзой. Главное…
— Раньше сорока я не женюсь, — перебил меня парнишка, — не хочу конем на чужую бабу пахать. Вот в старости, когда мне помощь понадобится, подыщу себе молодую, красивую, богатую, с папашей-миллиардером.
Я молча ушла из лавки, увидела кафе, подошла к стойке с пирожными и заметила фигурку размером с мою ладонь — цветок из шоколада.
— Что, понравился? — спросила девушка на кассе. — Прекрасный подарок. Всегда уместный. Стоит всего триста рублей, а удовольствия доставит на миллион…
Из подсобного помещения появилась черноволосая женщина, похожая на сердитую ворону.
— Екатерина! Сто разов говорено! Убери свою дрянь из моей кондитерской. Не место ей тут. Я запретила барахлом торговать! Никому из посетителей эта гадость не нужна. Они сюда зачем явились? Сладкого поесть. И что? А?
— Нина Яковлевна, — заныла девушка, — ну, пожалуйста, дайте мне шанс. Это отличный соаповый продукт.
— Не в моем кафе, — возразила владелица, — заведи свое, там чем хочешь торгуй.
— А вот женщине изделие очень даже по вкусу пришлось, — пробормотала Катя, глядя на меня. — Правда?
Мне стало жалко начинающую шоколатье, поэтому я решила ее поддержать:
— Симпатичный тюльпан. Сделан со вкусом и…
Я замялась, больше слов для похвалы не нашлось. И тут меня выручил телефонный звонок.
— Лампа, — зашептала Киса, — ты где?
— В магазине, покупаю подарок для тайного медведя, — объяснила я.
— Через полчаса день рождения санатория начнется, — шептала Киса, — беги скорей. Я одна без подарка, всем остальным родители уже их принесли.
— Ты сказала, что мероприятие будет завтра утром, — напомнила я.
— Перепутала. Сегодня. Сейчас.
— Странные люди, — возмутилась я, — нет бы заранее родителей предупредить…
— На ресепшен объявление висит.
— Да ну? — удивилась я. — Не видела.
— Лампа, ну скорей беги!
— Киса, надевай костюм, — закричал из трубки незнакомый голос, — потом будем бумажки тянуть. Подарок у тебя?
— Да, — не колеблясь, соврала девочка и отсоединилась, не забыв прошептать: «Скорее».
— Дайте цветок, — быстро решила я.
Хозяйка кондитерской закатила глаза и ушла.
— И охота вам всякую дрянь брать! Хотя спасибо, теперь в зале перестанет лавандой вонять. Ненавижу эту отдушку.
— Упакую в красивую коробочку, — пообещала Катя, когда начальница удалилась, — перевяжу фирменной ленточкой. Как вас зовут?
— Евлампия, — представилась я.
— Прикольно. Вы покупатель моего юбилейного десятого шедевра, — вещала девушка, — поэтому следующее свое крутое соаповое изделие я назову, как вас. Можно? Соап Евлампия.
— Конечно, — разрешила я, не спрашивая, что такое соап, и получила картонный сундучок, украшенный красной тесьмой с надписью «Кондитерская Элен».
Держа подарок обеими руками, я понеслась к машине. Надо нажать на газ, Киса, наверное, от волнения места себе не находит.
Едва я вошла в зал, как ко мне бросились две тетушки с воплем:
— Она живая!
Я хотела спрятаться за колонну, но женщины оказались проворнее. Одна из них, в зеленом платье расцветки «вырви глаз», мигом схватила меня за рукав.
— Вы писательница.
— Нет, — ответила я.
— Ой, не обманывайте! Дайте автограф! Понимаю, вы соблюдаете ин когтя.
— Не на чем, — ответила я и попыталась высвободиться.
«Ин когтя» это, наверное, инкогнито.
Незнакомка открыла сумку, выудила оттуда толстое издание в бумажной обложке и протянула мне:
— Вот, только что купила.
Я уставилась на обложку. «Гермоген Евсеевич Ростовский-Удальцов. Великие стихи о смысле жизни в прозе».
— Простите, я не пишу стихов.
— Ой, не шутите, — захихикала незнакомка, подавая мне ручку.
— Это произведение принадлежит не женщине, — продолжала я.
— Ерунда, вы на нем фамилию черканите, — перебила тетушка.
Я поняла, что она не отстанет, и аккуратно написала на первой странице: «Вместо Гермогена Евсеевича Ростовского-Удальцова тут отметилась Евлампия Романова».
— Здорово, — обрадовалась незнакомка, — теперь подпишитесь.
Я показала на свою фамилию:
— Уже.
— Но вы здесь накарябали… Ев… лам… как-то еще дальше… непонятно ваще-то…
— Евлампия Романова, — уточнила я.
— Это кто? — заморгала любительница чтения. — Не поняла…
— Не являюсь литератором, — еще раз пояснила я.
— Ой, да ладно, — зачастила тетушка, — никому не скажу, что здесь сама Зинаида Банкина! Ин когтя. Очень ваши романы люблю. И телепрограммы. Ни одной не пропускаю. Супер книги у вас. «Как солить огурцы», «Квашеная капуста и блюда из свеклы». Вы гений!
Мне удалось высвободить руку.
— Извините, я тороплюсь, — сказала я, двигаясь по проходу.
Но отойти далеко не удалось. Цепкие пальцы схватили меня за локоть.
— Можно селфи?
Я не знала, как отделаться от назойливой особы, и уж в который раз возразила:
— Простите, я не являюсь автором кулинарных книг.
— Меня зовут Веруся, — зашептала женщина, — я вас узнала. Понимаю, вы хотите отдохнуть в тишине, ин когтя, поэтому не признаетесь, что звезда, но ради меня сделайте исключение. Никому не расскажу правду. Честное слово. Только один разочек. Селфеюшечку. Плииз.
— Я не имею отношения к Зинаиде Банкиной, — отбивалась я.
— Ясно, ясно, — кивала Веруся, — честное слово, не выдам вас. Пусть меня режут, бьют, в кипятке варят! Ни гугушечки о том, что в «Теремке» сама Зинаида Банкина балдеет. Нема, как памятник великому поэту Маразму!
— Был такой? — поразилась я.
— Не знаете? — в свою очередь, удивилась фанатка солений. — Маразм Нотрдамский! Я ездила в Европу, видела его статую.
— Эразм Ротердамский, — догадалась я и совершила ошибку.
— Точно, — заликовала Верочка, — он самый и есть. Ну что, так и будете прикидываться, что не пишете великих книг? Только писатели про Маразма знают. Ну еще такие, как я, которые литературой и культурой увлекаются. Умоляю. Селфеюшечку. Одну!
Мне стало понятно: лучше назваться Банкиной, все равно тетка не отстанет.
— Хорошо, — сдалась я.
— У-и-и-и! — завизжала тетка. — У-и-и-и-и!
— Пожалуйста, тише, — попросила я.
— Ой, простите, — испугалась Вера, вынимая телефон, — от радости не сдержалась! Ща. Секундос. У меня трубка тормозная. Улыбочку, смотрим вместе в дырочку.
Я застыла с растянутыми губами и через секунд двадцать спросила:
— Все?
— Не-а, погодите, он думает.
В тот же момент раздался громкий щелчок, мне в глаза ударил яркий пучок света. Я вмиг ослепла.
В мою щеку ткнулось что-то мокрое, послышалось смачное: чмок!
— Вы душенька, — заорала прямо в мое ухо Вера, — такая же милая, как по телику. Только на лицо страшная и волосы как шерсть у мексиканской лысой собачки. Но ведь главное душа! Спасибо за доброту! Автограф подарили, селфюшечку сделали. Вы теперь мой двойной кумир! Не то что одна телеведущая! Так меня лесом послала, что я теперь икаю, когда она на экране вся красивая нарисовывается.
— Лампа! Ты принесла подарок? — закричало голосом Кисы странное существо, похожее на бильярдный шар, только размером с журнальный столик. Из шара торчали две тонкие ноги в желтых колготках и такого же цвета кроссовках.
— Да, — ответила я, подходя ближе. — Вы кто?
— Не узнала, — радостно заверещал шар. — Колобок! И я Киса. Видишь? Там дырочки сделаны. За ними мои глазки и рот. У меня самый лучший костюм. Купила подарок? Какой?
— Шоколадную фигурку в виде цветочка, — ответила я.
— Здорово, — обрадовалась Киса.
— Просим всех сесть, — ожил динамик. — Наш вечер, посвященный лучшему в Европе санаторию, начинается.
