Глава двадцать девятая
— Ну что же, господин Бомон, — сказал инспектор Марш, — вы уже освоились в Мейплуайте. Ведь вы здесь с пятницы, как я понимаю. К тому же вы пинкертон, опытный сыщик, так? — Он улыбнулся. — Нам очень повезло, что вы оказались здесь.
Я решил, что он так шутит. Эта мысль постоянно приходила мне в голову во время разговора.
Он улыбнулся сержанту Медоузу.
— «Счастливый это день для нас с тобой, мальчуган; и мы за него отплатим добрым делом!» — Сержант кивнул, не сводя с меня глаз. Марш снова повернулся ко мне. — «Зимняя сказка». Вы знакомы с Шекспиром, господин Бомон.
— Лично — нет.
Он хихикнул.
— Прелестно. Мы с вами непременно сработаемся. — Он улыбнулся. — Стало быть, вы живете в этом доме уже два дня и были свидетелем всех таинственных событий. И, можно не сомневаться, держали ухо востро? Задавали вопросы одним, другим? Признавайтесь. — Он сухо улыбнулся, прищурился и погрозил мне тонким пальцем. — «В твоих глазах признание читаю», разве нет?
Я улыбнулся.
— Да, задавал вопросы одним, другим.
— Ну, разумеется, леопард никогда не меняет своих пятен, верно? Я другого и не ожидал. — Он уселся поудобнее, поддернул брюки, чтобы не смять стрелку и положил нога на ногу, правую на левую.
— Тогда, если не возражаете, просветите нас с сержантом.
Мы втроем сидели в библиотеке. Марш и сержант Медоуз заняли диван, я примостился в кресле. Сержант расположился слева от Марша с блокнотиком на широком колене. Ему было под сорок, одет в черный костюм, очень крупный мужчина, почти такой же широкий и высокий, как Дойл. Ранние залысины, редкие темные волосы, точно лаком, приклеены к квадратному черепу. Тяжелая челюсть отливала синевой: у него была такая борода, что успевала отрасти, пока он смывал мыло с бритвы. Поперек густой левой брови — заметный шрам, в форме запятой, нос сломан, по меньшей мере единожды, и плохо починен. Судя по всему, жизнь у английских сержантов полиции не слаще, чем у сержантов полиции в Америке.
Инспектору Маршу было за сорок. Нос ему никогда не ломали. Это был узкий, аристократический нос на узком же, аристократическом, подвижном лице. Нос был тонкий, как и остальные черты лица — волосы, густые и темные, брови, скулы, заостренный подбородок, небольшой, резко очерченный рот. Изысканный серый шерстяной костюм в утонченную полоску был подогнан по его стройной атлетической фигуре. Кончик светло-серого платка изящно выглядывал из нагрудного кармана пиджака. Марш выглядел до того деликатно-изысканным, что я стал опасаться, не воспарит ли он ненароком и не улетит ли прочь.
Но век деликатных полицейских недолог. Впрочем, глаза Марша, карие с зеленью, смотрели вовсе не деликатно. Хотя лицо казалось открытым и честным. Он улыбался, шутя со мной, складывал губы бантиком или покусывал нижнюю мелкими белыми зубами. Время от времени он двигал бровями — то опускал, то поднимал, — удивляясь или веселясь. Но, когда он смотрел мне в глаза, взгляд его становился холодным, рассудительным и пристальным.
Марш захотел побеседовать со мной наедине. Во дворике лорд Боб сам познакомился с инспектором и представил ему остальных: леди Перли, Сесилию, сэра Артура, Великого человека и сэра Дэвида, который уже поднялся с травы, но соображал пока еще туговато. Меня лорд Боб представил последним, назвав «телохранителем Гудини из пинкертонов».
Марш улыбнулся мне и сказал:
— Прелестно! Живой пинкертон. Замечательно! — Он повернулся к лорду Бобу, и его тонкое подвижное лицо внезапно помрачнело. — Лорд Перли, позвольте мне принести вам свои соболезнования. «Увы, потеря невознаградима. Здесь даже и терпенье не поможет». «Буря».
Лорд Боб моргнул.
— Да. Хорошо. Большое спасибо.
Марш наклонился к нему.
— Вы, вероятно, посчитаете меня не очень учтивым, и я покорнейше прошу меня извинить, но не найдется ли у вас укромного уголка, где я мог бы уединиться с господином Бомоном? Нам надо кое-что обсудить. — Он понизил голос и опустил брови. — Очень важные вопросы, сами понимаете. Тихо-тихо.
Лорд Боб как будто удивился. То ли просьбе, то ли самому инспектору Маршу. И то верно, инспектор Марш мог удивить кого угодно. Но, как истинный джентльмен, лорд Боб сказал:
— Разумеется. Есть библиотека.
— Библиотека! — воскликнул Марш, раскрыв глаза от удовольствия. — Замечательно! — Он наклонил голову. — «Найди же нужную средь книг моих и горе позабудь…» «Тит Андроник».
Лорд Боб уставился на него. Марш повернулся ко мне.
— Вы знаете, где библиотека? Я кивнул.
— Прелестно. Леди Перли, лорд Перли, дамы и господа, надеюсь, вы простите нам это вторжение. Вы наверняка думаете: полиция, бюрократизм, неприятные вопросы, и я готов с вами согласиться. Надеюсь, однако, вы потерпите, пока я ненадолго уединюсь с господином Бомоном. А потом буду с нетерпением ждать возможности побеседовать с каждым из вас.
Теперь на него таращился не только лорд Боб. Марш повернулся ко мне и улыбнулся:
— «Смелей, Макдуф, не трусь!»
Устроившись в библиотеке, я, все еще без пиджака, спросил:
— Начинать сначала?
Он улыбнулся так, будто я высказал мысль, до которой он сам бы не додумался, но которая пришлась ему по душе.
— Да, с самого. Так с чего же все началось? Господин Гудини нанял вас в Соединенных Штатах, правильно?
— Да. — Я рассказал ему все: о Великом человеке и Цинь Су в Буффало, о неудачном покушение в «Ардморе» в Филадельфии, о нашем путешествии в Париж, о телеграмме из агентства, где говорилось, что Цинь Су, возможно, приплыл из Нью-Йорка в Роттердам.
Марш слушал меня, положив голову на спинку дивана и уставившись в потолок. Его правый локоть опирался на подлокотник дивана, рука была поднята, а указательный палец вытянут и кончиком касался изысканного углубления в правой щеке.
— Гм-м, — произнес он, не сводя глаз с потолка. И задумчиво поджал губы. — Значит, по сути у вас нет доказательств, что этот другой иллюзионист вообще прибыл в Англию?
— Нет, — согласился я. — Но маршрут турне Гудини был напечатан в американских газетах еще до его отъезда. Потом телеграмма из агентства. Думаю, он знал, где его искать.
Марш наклонил голову и улыбнулся.
— Но, дорогой мой друг, разумеется, вы правы. Я вовсе не пытаюсь вас критиковать. Я с глубоким уважением отношусь к вашей конторе и уверен, вы действовали наилучшим образом. Совершенно уверен. Я лишь пытаюсь расставить все по местам. — Он улыбнулся и взмахнул рукой. — «Как дети расшалившиеся, мысли повиноваться мне уж не хотят». «Троил и Крессида».
Я кивнул.
— Итак, — сказал он, — вы прибыли сюда в пятницу вечером.
— Правильно.
— В котором часу?
Я ответил. И рассказал о знакомстве с другими гостями и о том, как мы с Великим человеком ушли из гостиной в свои апартаменты. Рассказал, как я обнаружил, что кто-то рылся в моем чемодане, и как Великий человек заметил, что кто-то пытался залезть и в его чемодан.
— Ага, — сказал он, — дело принимает крутой оборот. Что-нибудь украли? — спросил он.
— Нет.
— Вам не показалось это странным?
— Нет. Там нечего было брать.
Он улыбнулся сержанту Медоузу:
— «Лишь нищий может счесть свое именье».
Обращаясь ко мне, он сообщил:
— «Ромео и Джульетта».
— Угу.
— И что вы сделали? Сообщили кому-нибудь о попытке ограбления? Лорду Перли, например?
— Нет. Ничего же не украли. Я лег спать. И посреди ночи услышал женский крик.
Марш взглянул на сержанта Медоуза.
— Все круче и круче, а, сержант? — Он повернулся ко мне. — И вы решили выяснить, кто кричит и почему. — Он улыбнулся своей хитрой улыбкой и снова погрозил пальцем. — Если я составил правильное мнение о пинкертонах, то вы наверняка это выяснили.
— Да, кричала мисс Тернер. Она живет в соседней комнате. — Я не стал упоминать, что я тогда не спал, а беседовал с Сесилией Фицуильям. Я рассказал только о сцене с участием мисс Тернер и госпожи Аллардайс, а затем с сэром Дэвидом и госпожой Корнель.
— Потрясающе! — воскликнул он, радостно улыбаясь и всплескивая руками. — Привидение! Обожаю истории с привидениями. Как, говорите, его звали? Лорд Реджинальд?
— Она так сказала. Не я.
— Ну да, — согласился он, — вы не говорили. — Он откинулся назад. — И какой это был призрак? Нельзя ли поточнее? Может, он из тех, кто бродит с собственной головой под мышкой?
— Нет.
— Гремел цепями?
— Нет, — повторил я. — Вы хотите, чтобы я продолжал? И рассказал все, что узнал об этом призраке?
Он резко отмахнулся.
— Нет, нет и нет. Пожалуйста. Я предпочитаю факты. «Речам правдивым ни к чему прикрасы». — Даже если он не говорит вам, откуда цитата, вы все равно понимаете, что это цитата. Голос его становится тогда более четким, более изысканным.
— Скажите, — попросил он, — а мисс Тернер каким-нибудь образом пострадала от этого… визита?
— Нет. Она испугалась. Дрожала. Но не пострадала.
Он кивнул.
— И что потом?
— Я ушел к себе и лег спать.
— Больше никаких призраков?
— О других ничего не знаю.
— Жаль. А на следующий день? В воскресенье?
В дверь библиотеки постучали.
— Войдите! — крикнул Марш.
Дверь открылась, и появился Бриггз. В это утро у него на лице снова не было никакого выражения, зато он нес мой пиджак и галстук, перекинув и то и другое через руку.
— Извините, джентльмены. Господин Бомон, леди Перли пожелала, чтобы я отнес вам ваши вещи.
Я встал.
— Спасибо, господин Бриггз. — Он пересек комнату и торжественно протянул мне галстук, как будто это был государственный флаг. Затем, так же торжественно, подал пиджак.
— Спасибо, — сказал я. — И поблагодарите за меня леди Перли. — Я перекинул галстук и пиджак через спинку стула и снова сел.
— Непременно, сэр. Она также желает знать, не хотите ли вы, чтобы вам подали сюда и ваш завтрак?
— Да. Это было бы здорово, господин Бриггз. Скажите ей, это очень мило с ее стороны.
— Да, сэр. — Бриггз повернулся к Маршу. — И она велела, сэр, спросить вас, не желаете ли вы и другой джентльмен что-то на завтрак.
Марш улыбнулся.
— Замечательная мысль. — Он повернулся ко мне и признался. — Мы оба умираем с голоду. Ни маковой росинки во рту после отъезда из Лондона. «Если любовь, этот хамелеон, питается воздухом, так я-то питаюсь пищей и с большой охотой подзакусил бы». — Он повернулся к Бриггзу. — «Два веронца».
Бриггз кивнул. Возможно, он уже знал это.
— Да, сэр, — сказал он, — я распоряжусь, чтобы Хиггенз скорее сюда кого-нибудь прислал.
— Замечательно. И, Бриггз, вас ведь так зовут?
— Сэр?
— Бриггз, будьте добры, спросите лорда и леди Перли, не соблаговолят ли они присоединиться к нам здесь, скажем, через час?
— Да, сэр. Слушаюсь, сэр.
— Большое спасибо.
Бриггз повернулся и вышел. Закрыл за собой дверь.
Я перекинул петлю галстука через голову и заправил его за воротник.
— Вы хотите, чтобы я соскочил, когда сюда придут леди и лорд Перли?
В первый раз старший инспектор Марш искренне смешался.
— Соскочил с чего? — спросил он.
Я улыбнулся.
— Вы хотите, чтобы я ушел? Оставил вас одних?
— Нет-нет. Разумеется нет, дружище. Мы же коллеги, не так ли? Союзники, у нас одна цель. «Оставшись здесь, обречены мы оба…» «Два знатных родича».
— Так и есть. — Я кончил завязывать галстук.
Он поджал губы.
— Разумеется, ученые сомневаются, вся ли эта работа была написана великим бардом.
— Угу.
— Итак, — сказал он, — мы собирались обсудить события субботы.
— Да. — Я поведал ему о завтраке с лордом Бобом и о прогулке с Великим человеком по гравийной дорожке. О встрече с мисс Тернер и ее лошадью. Рассказал я и о том, как мы сидели под деревом с бронзово-красными листьями вместе с госпожой Аллардайс и госпожой Корнель и как подъехал на мотоцикле лорд Боб. Рассказал, как из леса неожиданно выскочила мисс Тернер на лошади, которую ей едва удалось удержать перед нашим носом.
Марш смотрел в потолок, но тут снова перевел взгляд на меня.
— Почему у нее лошадь понесла? Вы знаете?
— Она сказала, жеребца напугала змея.
— Понятно. И что дальше?
В дверь снова постучали.
— Войдите! — крикнул Марш.
Это был слуга с тележкой на колесиках. Он водрузил около моего кресла низенький стол, затем снял с тележки тарелку, накрытую серебряной крышкой, и поставил ее на столик. Достал серебряные приборы, льняную салфетку, чашку с блюдцем и маленькие чайники с кофе и чаем. Затем он повторил ту же процедуру для сержанта и Марша, поставив все на кофейный столик. И спросил:
— Больше ничего не желаете, джентльмены?
Марш улыбнулся.
— Нет, большое спасибо.
— Рад слышать, сэр, — сказал слуга, кивнул и вышел из комнаты строевым шагом.
— Они прекрасно кормят, лорд и леди Перли. — Марш кивнул в сторону моей тарелки. — Пожалуйста, ешьте. Получайте удовольствие. Беспокойство во время еды плохо влияет на пищеварение.
Я снял крышку с тарелки. Яичница, бекон, колбаски, жареные помидоры, тост, намазанный маслом, дохлая рыба. Я взял в руки вилку.
Марш орудовал своими вилкой и ножом с точностью хирурга, разрезая белок яичницы на геометрически правильные квадраты. Он осторожно погрузил кончик ножа в желток, аккуратно размазал его по белку и положил результат своих трудов в рот. Вилку он держал в левой руке, как принято в Англии. И ел небольшими кусочками. Задумчиво. Деликатно. Проглотил, взглянул на меня и вытер рот салфеткой.
— Прибыла мисс Тернер, — сказал он. — Что произошло дальше?
Я проглотил ломтик колбаски.
— Кто-то выстрелил из винтовки.
Марш поднял брови.
— Выстрелил из винтовки. Откуда? — Он положил в рот еще один ровный квадратик белка.
Сержант Медоуз отложил свой блокнот и набросился на еду с таким рвением, будто он не ел с конца войны. Он наклонился над тарелкой, и его локти задвигались, подобно крыльям.
— Из леса, — сказал я. — Примерно со ста пятидесяти ярдов. Тогда я думал, что стреляли в Гарри. — Я отрезал ломтик бекона и положил в рот.
Марш осторожно размазывал желток по белку.
— Вы полагали, это был тот иллюзионист… как бишь его?
— Цинь Су. — Я проглотил бекон.
— Вы думали, из винтовки стрелял Цинь Су? — Он съел еще кусочек яичницы.
— Тогда — да.
Он пожевал. Очень аккуратно. Тщательно. Проглотил. Вытер рот салфеткой.
— Вы хотите сказать, что с той поры изменили свою точку зрения?
— Да.
— Освежите мою память, пожалуйста. Кто из гостей тогда развлекался там, на лужайке?
И снова в дверь постучали.
— Напоминает вокзал «Виктория», верно? — Марш улыбнулся. — Войдите! — крикнул он.
Дверь распахнулась, ударилась о фиксатор и отскочила назад. Великий человек придержал ее левой рукой.
— Фил, — сказал он, — мы уезжаем.
