Глава двадцать восьмая
— Фил!
Я открыл глаза. Медленно. Неохотно. Пока я спал, кто-то извлек наружу мои глазные яблоки, вывалял их в песке и снова вставил обратно в глазницы.
— Фил!
Великий человек. Он стоял около моей кровати в темно-серой тройке. Гарри выглядел свежим, бодрым и жизнерадостным. Будь у меня в руке «кольт», я бы с удовольствием его пристрелил.
— Фил, — сказал он, — уже четверть седьмого.
— Угу.
— Пора вставать. Вспомните про сэра Дэвида. Вставайте и отделайте его.
— Угу. — Я закрыл глаза. — Да. Вы идите, Гарри. Я догоню вас внизу.
— Фил, я же ваш секундант. Мы должны прибыть вместе.
Я опять открыл глаза и посмотрел в потолок. Он висел надо мной, подобно огромному молоту, готовому того и гляди обрушиться.
— Ладно, хорошо. Сейчас.
Я со стоном скатился с кровати и заставил себя встать на ноги. Все мускулы свело, суставы скрючило.
Солнечный свет робко проникал в комнату. Англия находится всего в нескольких милях от Северного полюса, и летом там дни длиннее с обоих концов, хотя такого права им никто не давал.
Я проковылял мимо Великого человека в ванную комнату. Стащил пижаму, залез в ванну, встал на четвереньки и включил холодную воду. Подставил голову под струю. Она ударила мне по затылку, как кувалда.
— Подождите немного, Гарри, — сказал я. Я уже был одет, и мы стояли как раз напротив двери в апартаменты госпожи Аллардайс и мисс Тернер. Дверь была закрыта. Я постучал. Подождал. Снова постучал.
— Мы опоздаем, Фил, — нетерпеливо заметил Великий человек.
Я дернул дверь. Заперта. Повернулся к Великому человеку и кивком показал на замок.
— Проявите свое мастерство, Гарри.
— Фил! — Он смотрел на меня так, будто только что узнал, что у меня чума.
— Это важно, — сказал я. — Нам надо туда проникнуть. До горничной.
— Зачем?
— Расскажу позже. Действуйте.
На двери все еще висела маленькая карточка с именами госпожи Аллардайс и мисс Тернер. Великий человек уставился на нее.
Я совсем забыл, что он не знал, кто в какой комнате живет. Он знал только свою дверь, а больше он ничего не знал или не хотел знать.
Гарри взглянул на меня.
— Эти две женщины что, в опасности?
— Очень может быть.
— Вы точно не знаете?
— Это важно, Гарри.
— Но, Фил!
— Мы опоздаем. Поторопитесь.
С хмурым лицом он вытащил бумажник, достал оттуда отмычку, наклонился и вставил отмычку в замочную скважину. Клик. Он выпрямился, все еще хмурясь, повернул ручку и открыл дверь. Тут же отступил назад. Я вошел в комнату.
Постель госпожи Аллардайс была пуста, простыни и одеяла — отброшены в сторону. В матрасе образовалось большое углубление, как будто здесь только что валялся бык.
Я прошел в комнату мисс Тернер. Великий человек шел за мной. И наверняка хмурился.
Валик все еще лежал под одеялом. Мисс Тернер ловко все устроила, даже при свете дня он напоминал спящего человека. Я встал одним коленом на кровать и нагнулся, чтобы взглянуть на одеяло. И увидел восемь узких разрезов примерно в футе от подушки, каждый шириной в дюйм, на расстоянии двух-трех дюймов друг от друга.
— Что это, Фил?
— Одну минуту.
Я сбросил одеяло и простыню и присмотрелся к валику. Он был мягкий, обтянутый атласом и набитый пухом. В чехле были хорошо видны восемь узких разрезов, идентичных тем, что я увидел в одеяле. Я сунул палец в один из них. А когда вынул его, к нему прилипло крошечное перышко. Она недолго плавало в воздухе, затем опустилось на валик, вздрогнуло и затихло.
— В чем дело, Фил?
— Кто-то проткнул этот валик ножом сегодня ночью.
— Ножом?
— Когда мисс Тернер здесь не было. — Я отошел от кровати.
— Ножом?
— Да. — Я огляделся. Ничего.
— Но зачем?
— Чтобы убить мисс Тернер. Судя по всему.
Он перевел взгляд на кровать, потом снова на меня.
— Вы шутите, Фил?
— Я все расскажу по дороге.
Слуга, на этот раз незнакомый, во всяком случае мне, сообщил, что все ждут во дворике около оранжереи. Когда мы с Великим человеком подошли, я увидел, что действительно собрались все.
Даже лорд Боб присутствовал.
Ночью или ранним утром кто-то взял на себя труд нанести на траву белым порошком (наверное, известняк) ровный квадрат в сторонке от дворика. Квадрат был размером с боксерский ринг — каждая сторона длиной около двадцати четырех футов. Ограждения не было, но в противоположных углах стояли два деревянных кресла. Рядом с каждым стоял деревянный стул с прямой спинкой, а возле стула — маленький столик с увесистым стеклянным бокалом, хрустальным графином с водой и грудой белых полотенец.
Публика расселась на стульях, расставленных по трем сторонам квадрата, футах в двух от него. Сзади расположились низкие столы с большими кофейниками и чайниками. Почти все были одеты в черное, многие болтали, держа в руках фарфоровые чашки. В общем, обстановка была довольно веселая.
Мисс Тернер, госпожа Аллардайс и госпожа Корнель сидели втроем слева, с южной стороны ринга. Леди Перли, Сесилия и доктор Ауэрбах расположились впереди, с западной стороны. На кофейном столике перед ними кроме чайника лежал большой медный колокольчик, какой вешают на шею коровам.
Сэр Артур стоял рядом с леди Перли и, наклонившись, внимательно ее слушал. Мадам Созострис с мужем сидели справа, на северной стороне. Между этими двумя группами стояли лорд Боб и сэр Дэвид Мерридейл и беседовали. Сэр Дэвид был без пиджака, ворот рубашки расстегнут, рукава закатаны. Черные усы и вьющиеся волосы блестели в раннем утреннем свете. Он выглядел весьма импозантно.
Когда лорд Боб заметил нас с Великим человеком, он что-то сказал своему собеседнику и поспешил к нам.
— Гудини! Бомон! Рад вас видеть! — Несмотря на ранний час, его черный костюм и белая рубашка были тщательно выглажены. Все пуговицы правильно застегнуты, и галстук расположен точно по центру над жилетом. Он казался таким же энергичным и жизнерадостным, как всегда, пожалуй, даже чересчур. Но румянец исчез со щек — они приобрели желтоватую, восковую окраску. По бледной коже маленькими змейками вились темные вены. Кожа под воспаленными глазами была цвета жареной печени. Он повернулся ко мне и с гордостью махнул рукой в сторону ринга.
— Неплохо, верно?
— Я потрясен, — заверил его я.
Он просиял.
— Это все сэр Артур с моей женушкой. Встали чуть свет вместе со слугами. Здорово, а? — Он погладил усы и повернулся к Великому человеку. — А? Что скажете?
Великий человек кивнул и улыбнулся.
— Впечатляет, лорд Перли.
Лорд Боб ухмыльнулся.
— Алиса вчера вечером мне все растолковала. Боксерский поединок. Вы и Мерридейл. Великолепная мысль, подумал я. Даже символичная, не находите, а? Буржуазия против аристократии. И какое развлечение для гостей, а? Поможет забыть про старую свинью, призраков и прочую чушь. — Он внезапно нахмурился, как будто вдруг что-то вспомнил.
Лорд Боб бегло взглянул на остальных и снова повернулся к нам.
— Насчет прошлого вечера. — Он нахмурился и покачал головой. — Я просто возмутительно себя вел. Скандально. Уже перед всеми извинился, теперь вот хочу извиниться перед вами. Чертовски огорчен, что так случилось. Не знаю, что на меня нашло. Кварта или больше «Наполеона», а? — Он хмыкнул, но как-то безрадостно. И продолжал наблюдать за нами из-под колючих бровей. Я думаю, ему было стыдно, и еще я думаю, что он не привык стыдиться. Такое с ним случалось редко.
Великий человек сказал:
— Не стоит извиняться, лорд Перли.
Лорд Перли усмехнулся.
— Рад это слышать. Да зовите меня Боб, а? — Он повернулся ко мне и поднял брови. — Бодр и крепок, а? Готовы к главному событию?
— Ага.
— Прекрасно. — Он наклонился ко мне и подмигнул. — Поставил на вас пятерку. Не подведите, а?
Сегодня я ему нравился больше, чем вчера. Или он просто разочаровался в сэре Дэвиде.
— С кем вы спорили? — поинтересовался я.
— С мужем мадам как-ее-там. Этим костлявым типом. Танни, кажется?
— Демпси, — улыбнулся я.
— Неважно. Так или иначе, удачи вам, а? — Он усмехнулся и встал в боксерскую позицию. — Следите за левой, а?
— Попытаюсь.
— Молодец. А, Дойл, вот и вы. Можно начинать, не так ли?
Дойл, возвышавшийся над всеми нами, кивнул большой розовой головой.
— Практически да, лорд Перли. Но мне необходимо перекинуться парой слов с господином Бомоном.
— Милости просим, — сказал лорд Боб. — Я удаляюсь. — Он повернулся ко мне, еще раз усмехнулся и поднял вверх сжатую в кулак руку. — За левой, а?
Я улыбнулся и кивнул, и он поспешил прочь.
— Вот что, — начал Дойл. — Господин Бомон, вы действительно хотите, чтобы поединок состоялся?
— Ага.
Несколько секунд его взгляд скользил по моему лицу, подобно лучу прожектора.
— Вы на самом деле уверены, господин Бомон? Не обижайтесь, но сегодня утром у вас несколько… усталый вид.
— Я в порядке.
Он кивнул.
— Прекрасно. — Слегка улыбнулся. — Может, без пиджака и галстука вам будет сподручнее?
Пока я снимал пиджак, Дойл повернулся к Великому человеку.
— Вы будете в углу господина Бомона? В качестве его помощника?
— Секунданта, — поправил Великий человек.
— Ну да, — не стал возражать Дойл. — Позвольте я возьму. — Он взял мой пиджак, перекинул его через руку, взял мой галстук и положил его сверху на пиджак.
— Значит, вы готовы? — обратился он ко мне.
— Ага. — Я расстегнул пуговицу на манжете левого рукава рубашки.
— Хорошо. Вы с Гудини отправляетесь в тот угол. — Он кивнул в северо-восточную сторону ринга. Великий человек одарил меня самой широкой своей улыбкой и направился к указанному углу.
Гарри уже забыл и про мисс Тернер, и про старого графа, и про все, о чем я успел ему рассказать, пока мы спускались с лестницы. Просто он был возбужден, как я думаю. Возможно, потому, что ради разнообразия он стал частью публики, и ему никоим образом не надо было конкурировать с главным исполнителем.
Дойл крикнул:
— Сэр Дэвид!
Пока я закатывал рукава, сэр Дэвид, высокий и гибкий, шел к нам по траве. Для человека его размеров он отлично двигался. Он поднял брови и улыбнулся мне. Я кивнул. Но ответного кивка не удостоился. Не опуская бровей, он повернулся к Дойлу:
— Да?
— Я хочу убедиться, что нам всем понятны правила, — сказал Дойл. Произнося эти слова, он переводил взгляд то на меня, то на сэра Дэвида. — Раунды по три минуты с перерывом в одну минуту. У каждого участника, упавшего в течение раунда, в запасе десять секунд, чтобы подняться без посторонней помощи. Стоящий на колене приравнивается к упавшему, и если по нему наносится удар, поединок засчитывается в его пользу. Никаких борцовских захватов. Нельзя бить ниже пояса, по почкам или сзади по шее. Нельзя лягаться и кусаться. Ясно?
Сэр Дэвид улыбнулся.
— Вполне.
— Господин Бомон, ясно?
— Ага. — Хотя таким образом я лишался многих приемов из моего запаса.
— Прекрасно, — сказал Дойл. — Тогда по углам, джентльмены.
Я направился к моему креслу. Вокруг воодушевлено приплясывал Великий человек, усмехаясь и потирая ладони. Я повернулся и взглянул в сторону сэра Дэвида. У него секундантом был доктор Ауэрбах.
— Дамы и господа, — объявил Дойл. Его низкий голос раскатился по всей лужайке. — Добро пожаловать на состязание. Сегодня состоится боксерский поединок из десяти раундов по скорректированным правилам маркиза Куинзберри. Каждый раунд продлится три минуты. За временем будет следить леди Перли. Раунд заканчивается, когда она зазвонит в колокольчик. Леди Перли, покажите, пожалуйста.
К медному колокольчику сверху была привязана красная лента. Леди Перли улыбнулась и подняла колокольчик за ленту, вроде как за ручку. Стукнула по нему железным молоточком. Раздался резкий приятный звук, который, разлившись по широкой пустой лужайке, вскоре затих.
— Благодарю, — сказал Дойл. И повернулся к остальным. — Я буду судить поединок, и мои решения окончательные.
— Слушайте, слушайте! — воскликнул лорд Боб и захлопал в ладоши. Все тоже зааплодировали.
— В этом углу, — объявил Дойл, — у нас сэр Дэвид Мерридейл из Лондона.
Люди вежливо похлопали. Великий человек из-за моей спины крикнул:
— Бу-у-у!
Головы повернулись в его сторону. Громче всех, кажется, хлопала Сесилия Фицуильям. Леди Перли наклонилась к ней.
Дойл улыбнулся и кивнул в сторону каждого стола.
Полагая, что его в первый раз не услышали, Великий человек снова крикнул:
— Бу-у-у!
Аплодисменты смолкли. Дойл хмуро взглянул на нас.
— А в этом углу, — сказал он, — у нас господин Бомон из Америки.
За моей спиной Великий человек энергично захлопал в ладоши.
— Ура Филу! — завопил он.
Гости снова вежливо похлопали. Все, кроме Сесилии, — она сидела, сложив руки на груди. Леди Перли наклонилась к ней.
— Ура! — закричал Великий человек.
Я повернулся к нему и вполголоса попросил:
— Полегче, Гарри.
Он с ухмылкой наклонился ко мне. И сказал, перекрикивая собственные хлопки:
— Такова уж индустрия развлечений, Фил!
Он первым начал аплодировать и последним закончил.
— Джентльмены, — обратился к нам Дойл и жестом пригласил нас с сэром Дэвидом на ринг, — пожмите друг другу руки, пожалуйста.
Сэр Дэвид протянул руку. Я взял ее. Он решил показать, насколько крепок его захват, но я этого ожидал. Он улыбнулся. Вежливо.
— Не желаете сказать последнее слово, Бомон? — спросил он.
— Я слышал, мисс Тернер вам вчера отказала. Не повезло.
Он продолжал улыбаться, но кожа в углах его рта натянулась.
Он не посмотрел на мисс Тернер, но у меня создалось впечатление, что ему этого хотелось.
— Назад по углам, джентльмены, — распорядился Дойл. — Начинайте схватку, когда зазвонит колокол.
Я вернулся в свой угол. Великий человек ухмыльнулся и похлопал меня по плечу.
Небо было бледно-голубое, безоблачное. В свежем, чистом воздухе пахло нагревающейся землей. Вдалеке, на краю лужайки, друг за дружкой гонялись рыжие белки.
Дойл отошел к северной стороне ринга, ближе к лорду Бобу и леди Перли. Я оглядел собравшихся. Госпожа Корнель наблюдала за мной. Мисс Тернер тоже. И Сесилия. Сесилия тут же отвернулась.
Леди Перли подняла колокольчик и ударила по нему молоточком.
Я шагнул за черту ринга.
Сэр Дэвид держался прямо, откинув широкие плечи и красивую голову. Он приподнял и слегка выдвинул вперед руки и крепко сжатой в кулак левой стал описывать в воздухе круговые движения. Правая была поднята и прижата к подбородку. Левой ногой он ступал вперед, правая находилась под прямым к ней углом, уравновешивая его вес. У сэра Дэвида явно было плоскостопие, но все равно он двигался отлично.
Я шел к нему полусогнувшись, опустив плечи. Мы медленно покружили друг вокруг друга. Я очень тихо сказал:
— Тебе, наверное, обидно было, а, Дэви?
Он ударил меня левой, но я уклонился. Он шагнул на меня и снова ударил, немного потеряв равновесие. Я качнулся вправо, сделал вид, что собираюсь ударить левой и нанес прямой удар правой в область сердца. Он попятился, но я все равно его достал. Он размахнулся правой, целясь мне в голову. Я отбил удар левым предплечьем и нанес два быстрых удара левой ему по носу. Он поднял руки, и я нанес ему серию ударов в живот — левой, правой, снова левой. Из носа у него текла кровь. Он открыл рот и опустил руки, и тут его настиг еще один мой левый хук в нос. Его голова откинулась назад, подбородок задрался, и, вложив всю силу в правую руку, я нанес удар от бедра ему в челюсть. Почувствовал, как выскочил сустав на костяшке одного пальца.
Дэвид, уставившись в небо, сделал шаг назад, но тут ноги под ним подкосились, и он упал. Рухнул на спину, широко раскинув руки.
Я стоял над ним под голубым небом посреди вселенской тишины. Все замерло.
Внезапно подскочил Дойл, и я отошел в сторону. Он взглянул на меня с непонятным выражением, затем наклонился над сэром Дэвидом и начал медленно считать, при каждом счете опуская руку.
— Раз, — сказал он, — два.
Я дернул за палец, поставив его на место. Если помедлить, образуется опухоль, и тогда это надолго.
— Пять. Шесть. — Теперь Дойл считал громче, возможно, надеясь, что если он будет кричать, то сэр Дэвид услышит. Может, он и услышал. Ноги его слегка дернулись. Но он так и не встал.
Зрители молчали. Даже Великий человек. Я обвел всех взглядом. Госпожа Корнель глядела в сторону. Мисс Тернер смотрела на меня, опустив уголки губ.
— Девять, — сказал Дойл. — И десять.
Сэр Дэвид лежал неподвижно.
— Победил господин Бомон. — Дойл мрачно сгреб мое запястье в свою лапищу и поднял мою руку вверх. У меня создалось впечатление, что, будь его воля, он легко, как цветочек, выдернул бы меня из земли.
Внезапно рядом оказался Великий человек. Он радостно прыгал, хлопал меня по плечу и кричал:
— Гип-гип, ура! Гип-гип, ура!
Остальные проявили меньше радости. Они аплодировали, но коротко и тихо. У некоторых, верно, одна ладонь даже не касалась другой. Даже лорд Боб, только что выигравший пять фунтов, выглядел так, будто предпочел бы оказаться в другом месте. Сесилия повернулась к матери и громко и четко спросила:
— И это все?
Мать наклонилась к ней.
Дойл отпустил мою руку и медленно опустился на колени рядом с сэром Дэвидом. Я слышал, как тяжело он дышал.
Сесилия отодвинулась от шепчущей матери и возмущенно проговорила:
— Так ведь их должно было быть десять, этих штук. И он сказал, что каждая должна длиться три минуты.
Лежащий на земле сэр Дэвид снова дернул ногой. Дойл взглянул на меня.
— Он приходит в себя. Думаю, с ним все будет в порядке.
Я кивнул.
— Отлично.
— Простите, — раздался за моей спиной незнакомый голос.
Я повернулся. Дойл и Великий человек последовали моему примеру. Во дворике появились еще три человека. Одним из них был Бриггз в черной униформе. Рядом стояли двое в штатском. Один из них был толстый и выше меня ростом. Другой пониже, он приветливо улыбался.
— Всем доброе утро, — сказал он. — Оно и впрямь превосходное, не правда ли? «Ночь тушит свечи: радостное утро на цыпочки встает на горных кручах». — Он снова улыбнулся. — Позвольте представиться. Инспектор Марш. А это мой помощник, сержант Медоуз. Мы прямо из Лондона. Из департамента уголовного розыска.
