Глава десятая
— Как спалось? — спросил я мисс Тернер.
— Прекрасно, спасибо.
Мы сидели в другом ресторане нашей гостиницы, в юго-западном ее крыле, рядом с огромным фойе. Мисс Тернер только что присоединилась ко мне. Я пришел раньше времени, а она на несколько минут опоздала. В это утро на ней был облегающий серый хлопчатобумажный жакет, серая юбка, белая хлопчатобумажная блузка и черный шелковый галстук. Весьма деловой наряд, если не обращать внимания, как это делал я, на то, что под ним.
Сегодня впервые после нашего приезда в Германию не было дождя. За окном солнце омывало Парижскую площадь и массивную колонну Бранденбургских ворот за нею. Люди сновали по улицам и тротуарам с легкостью, которой раньше у них не наблюдалось.
— Кофе хотите? — спросил я ее.
— Благодарю, я уже выпила чаю у себя в номере, спасибо. Заказала еще с вечера. — Она улыбнулась. — Но я бы что-нибудь съела. — Она поправила очки и глянула мне в тарелку. — Яичницу с ветчиной.
— Годится.
— Звучит любезно.
Я жестом подозвал официанта, и, когда тот подошел, мисс Тернер сделала заказ.
— Итак, — сказал я, когда официант отошел, — как провели вечер?
Она покачала головой. Сегодня волосы у нее были распущены до плеч.
— Мисс Грин в кабаре так и не появилась.
— А я думал, она там работает.
— Да, но, по словам управляющего, работница из нее не самая добросовестная.
— Чем она занимается?
— Продает сигареты и подменяет барменшу, когда та уходит на ужин. Иногда подпевает в хоре.
— В каком еще хоре?
— Ну, — мисс Тернер небрежно махнула рукой, — в какой-то незатейливой программе — поют себе и танцуют.
— Управляющий мог бы, наверно, легко найти ей замену. Почему он ее не уволит?
— Она ему приглянулась. Он называет ее «англичанкой-финтифлюшкой», хотя и говорит это с улыбкой.
— Пуци дал мне ее адрес и номер телефона. Днем позвоним.
Мисс Тернер склонила голову набок.
— А что, если нам снова разделиться? Вы с господином Ганфштенглем побеседуете с мисс Грин, а я встречусь в институте с доктором Гиршфельдом — может, он выведет меня на Грету Нордструм.
— Сестру помощника Геринга. — Я напрочь забыл про нее. — Проститутку.
— Да.
— А институт, который вы упомянули, — и есть тот самый Институт сексологии?
— Да. — Она улыбнулась. — Боитесь, я не смогу достойно вести себя в Институте сексологии?
— Думаю, сможете.
— Значит, согласны?
— Не уверен.
— Но почему? — спросила она.
Я рассказал ей, что произошло вечером на задворках «Микадо». Я немного пригладил рассказ, но не слишком. Она имела право знать все.
Мисс Тернер слушала, не задавая вопросов. Когда я закончил, она сказала:
— Но ведь с вами все в порядке? Они вас не тронули? И господина Ганфштенгля?
— Просто не успели. Я же сказал, Рём подоспел как раз вовремя.
— Вам повезло. Они могли уложить вас обоих.
— Не думаю, что они собирались нас убивать. Для этого хватило бы и одного молодчика с «пушкой». Думаю, они просто хотели нас слегка помять.
— Но зачем? И кто они такие?
Я полез в боковой карман пиджака, достал удостоверение, которое передал мне Рём. И показал ей.
— Это тот, кого убил Рём.
Она взяла удостоверение, взглянула на него и нахмурилась.
— Тут все на русском.
— Да, — подтвердил я. — Это удостоверение моряка.
— Они что, коммунисты? Большевики?
— Рём считает, так оно и есть.
Она вернула мне удостоверение.
— Но откуда они узнали, что вы собрались в «Микадо»?
— По-моему, — ответил я, — тут есть несколько вариантов. Первый — Рём кому-то сказал, второй — ваш приятель фон Динезен кому-то сболтнул…
— С какой стати ему-то болтать?
— Я не сказал, что это сделал он. Я сказал, что и такое возможно.
— Он не мог. Он все время был со мной.
— Именно он передал Пуци слова Рёма. Он знал, что Рём будет ждать нас в «Микадо». Он мог шепнуть об этом кому-нибудь в баре «Дикий Запад».
— Но зачем?
— Говорю же, я вовсе не утверждаю, что это сделал он. Я просто предполагаю.
Мисс Тернер снова махнула рукой и быстро проговорила:
— Ладно, согласна. Он мог кому-то шепнуть. Как насчет третьего варианта?
— Они сели нам на хвост еще здесь, в гостинице, и всю дорогу следили за нами.
Она нахмурилась.
— Разве за нами кто-нибудь следил?
— Это всего лишь один из вариантов.
— И какой же из них вам кажется наиболее вероятным?
— Не знаю. Но теперь придется действовать с оглядкой. Будем менять такси, пересаживаться из одного в другое, куда бы ни ехали. Так что не знаю, стоит ли вам работать в одиночку.
Мисс Тернер откинулась на спинку стула.
— А будь я мужчиной, вы сказали бы то же самое?
— Не знаю.
Она смотрела на меня, ожидая продолжения.
— Нет, наверно, — признался я.
Она прищурилась.
— Вы сказали, что вчера вечером не захватили с собой в ресторан пистолет.
— Да. — Я улыбнулся. — Верно. А вы свой взяли, не так ли?
— Да.
— Фон Динезену повезло, что он вел себя прилично.
Какое-то время она смотрела на меня невозмутимо, потом нахмурилась:
— Почему он вам так не нравится?
Я удивился. Решил, что с фон Динезеном мы закончили.
— Не скажу, что он мне не нравится.
— Но вы ему не доверяете.
— Нет.
— Не верите, что он экстрасенс.
— Я вообще не верю в экстрасенсов.
— Откуда же он узнал столько всего про вас? Про вашего брата, про то, что вы служили в армии. Откуда он узнал такие подробности обо мне?
— Есть два варианта.
— А именно?
— Первый — он умеет читать чужие мысли.
Она раздраженно качнула головой.
— Вы в это не верите.
— Второй — он каким-то образом получил доступ к нашим личным делам в Лондоне.
— Как же, ради всего святого, ему это удалось?
— Может, через Кодуэлла.
— Кодуэлла? Зачем Кодуэллу давать ему наши личные дала?
— Может, он и не давал их непосредственно фон Динезену. Может, он дал их кому-то еще, а тот передал их фон Динезену.
— Но зачем Кодуэллу давать кому-то наши личные дела?
— Понятия не имею.
— Но, даже если и так, зачем фон Динезену было выкладывать нам, что он о нас что-то знает?
— Пуци намекал, что фон Динезен может помочь в нашем деле. Вероятно, фон Динезен решил, что, если мы поверим в его уникальные способности, то примем его в нашу команду.
— Но зачем ему наша команда?
— Не знаю. Может, чтобы приглядывать за нами.
— Ну, вы же не знаете…
— Но собираюсь узнать.
Она откинулась на спинку стула, скрестила руки на груди и смерила меня взглядом, как будто решив определить навскидку, какого размера мой костюм.
— А как насчет…
Появился официант и поставил перед ней яичницу с ветчиной и апельсиновый сок. Мисс Тернер поблагодарила его. Руки она по-прежнему держала скрещенными. Когда официант ушел, она сказала:
— Он пригласил меня сегодня на ужин.
— Фон Динезен?
— Да.
— И вы приняли приглашение.
— В общем, да. Я попросила его позвонить портье в семь часов, но, как вижу, вы мое желание не одобряете.
— Думаю, это просто замечательно. Может, вам все-таки удастся выяснить, что ему нужно.
Мисс Тернер потянулась было за стаканом. Но передумала и положила руки на стол, ладонями вниз. Кивнула и поджала губы.
— Да, конечно, наверняка у него что-то на уме, иначе зачем ему приглашать меня поужинать.
— Я имел в виду другое.
Она вдруг склонила голову к тарелке, волосы волной закрыли ее лицо с одной стороны.
— Мисс Тернер, — сказал я.
Она взглянула на меня. Уголки рта были обиженно опущены.
— Я не то имел в виду, — сказал я. — Если фон Динезен действительно добрался до наших личных дел, а иначе, вы уж извините, я так думаю, и быть не могло, мне бы хотелось знать, как ему это удалось.
— Ну, конечно, если он водит нас за нос, то наверняка с радостью мне в этом признается.
— Нет, разумеется, но вдруг вы что-то узнаете.
— Если хотите, чтобы я пошла с ним ужинать и вела себя как… — Она не могла подобрать слово. Вряд ли слово было приличным, потому что она вдруг поморщилась.
— Как сыщик-пинкертон? — подсказал я.
Она взглянула на меня и тут же отвернулась. Глубоко вздохнула. Посмотрела вниз, на свою тарелку и еще раз вздохнула. А когда опять взглянула на меня, на ее губах играла едва заметная печальная улыбка.
— Порой, — сказала она, — я веду себя как полная дура.
— Не думаю.
— Ведь это как раз то, чем мы должны здесь заниматься.
— Выставлять себя круглыми дураками?
— Нет. — Она улыбнулась. — Быть полной дурой — мое личное хобби. Я хочу сказать, и при этом быть сыщиком-пинкертоном.
— Угу.
Мисс Тернер села поудобнее, поправила очки и снова взглянула на меня.
— Вас никогда не беспокоило?..
— Что?
— Ну…
— Притворство?
Она кивнула.
— В вашем случае, — заверил ее я, — никакого притворства. Он знает, кто вы и что.
— Да, но неужели вам никогда не хотелось быть рядом с каким-нибудь человеком и не… следить за ним? Я хочу сказать — как сыщик. Оценивать его.
— Конечно. Но, когда я работаю, об этом не думаю.
— Но неужели эта… бдительность никогда… неужели она, скажем так, никогда не нагоняет на вас тоску?
— Бывает, — признался я. — Иногда.
— И что вы тогда делаете?
— Дожидаюсь, когда доведу дело до конца, и ухожу в отпуск.
— Да, на каникулы, — сказала она. И улыбнулась. — Думаю, когда мы здесь все закончим, я тоже возьму отпуск.
— Давно пора. Думаю, это вполне можно устроить. А пока у нас куча дел.
— Вы имеете в виду сержанта Биберкопфа?
— Я имею в виду вашу яичницу.
