Глава 32

На «Счастливчике» уже четвертый день царила тишина. Бриг направлялся в порт очередного государства, чтобы высадить на берег остатки команды «Алиани». После того, как всех живых выловили из воды и доставили на борт «Счастливчика», Лоет, окинув двенадцать мужчин непроницаемым взглядом, нагнулся над капитаном Верта, сжавшимся в комок у мачты, но махнул рукой и ушел. Верта сейчас никого не замечал. Он сидел, закрыв лицо ладонями, и судорожно всхлипывал, повторяя:

– Всех… всех… мои парни, моя команда, что я скажу… Немного погодя, когда на палубу позволили выйти Тине, девушка приблизилась к боцману, которого перевязывал Бонг. Она присела на корточки и дрожащим голосом позвала: – Господин Лериа, – боцман поднял на нее мутный от боли взгляд. – А Мартель, он…

– Разнесло на части, – без всяких эмоций ответил Лериа, закрывая глаза. А через мгновение до девушки, замершей каменным изваянием донесся сиплый голос мужчины…

– Почему дьявол притащил тебя именно на наш корабль?

– Не слушай, – велел Бонг. Но Тина распахнула глаза, с недоверием глядя на мужчину, который когда-то дружелюбно подтрунивал над Сверчком, по-отечески трепал по плечу и относился с пониманием к желанием «мальчишки» освоить морскую премудрость.

– Я… – срывающимся голосом начала она. Лериа повернул в сторону мадемуазель Лоет голову и смерил взглядом, которым, наверное, смотрит судья на преступника, чья вина доказана.

– Это все твой чертов неуемный зад, – все так же сипло произнес боцман.

– Ты притащила к нам на борт эту дрянь, ты втянула нас в гонки за сокровищами. Это твоими стараниями наши парни сейчас кормят рыб… если осталось, чем кормить. Это ты… Бонг коснулся шеи Лериа, и тот свесил голову набок, потеряв сознание. Лекарь вскинул взгляд на девушку, но она уже отошла от боцмана. Тина добрела до каюты, села на койку, подтянув колени к подбородку, обвила их руками, сцепив пальцы, и уставилась невидящим взглядом в темноту. Слова Лериа все еще звучали в ее голове. Душа противилась им, ведь она не специально тогда оказалась у колодца, ее отпустили! И разговор подслушала случайно… или же сознательно? – Чертово любопытство, – пробормотала она, не замечая, как первая слезинка скатилась по щеке. А потом вспомнилось, как еще вчера она кричала Альену, что все это благодаря ей. Ей! ЕЙ!!! Она влезла туда, куда стоило лезть, она схватила карту, она принесла ее на борт «Алиани» и уговаривала Альена, который не хотел ввязываться в сомнительное мероприятие.

Она уверяла, что терять им нечего. Она участвовала в уговорах капитана. До этого плаванья шхуна не попадала ни в одну переделку, пока на борту не проявилась она. Все она, везде она, только она, Тина Лоет виновата в том, что старый Мартель превратился в прах.

Перед глазами девушки встал старый моряк, со своей вечной трубкой с длинным мундштуком, с забавной беззубой улыбкой и вечными байками. После вспомнился кок, вспомнилась его брань и затрещины. И пробежка по палубе от взбешенного мужчины, оказавшегося на поверку славным малым.

Лица команды «Алиани» проплывали перед внутренним взором Тины. Она вспоминала их имена и прозвища, кусая губы, пытаясь сдержать рвущиеся наружу рыдания.

– Это судьба… – попыталась уговорить себя девушка. Однако тут же вспомнила другой случай, в Алгардте, когда ее затея привела к тому, что Дина ударили по голове, связали и хотели продать, Альена ранили, и саму ее чуть не подвергли отвратительному насилию. И снова все сходилось на ней, и только на ней.

– Они погибли из-за меня, – простонала Тина.

– Ах, зачем я только не потерпела один день? Папенька забрал бы меня из пансиона и ничего, ничего-ничего бы этого не было. Тут же девушка вспомнила всю цепь событий, что привели ее на борт шхуны, начиная от безрассудного детского поведения семнадцатилетней девицы, лазающей по заборам и торчавшей среди матросов. Она столько времени мечтала о море и приключениях, и получила их, погубив целый корабль. А «Счастливчик» и его команда? А Альен? Дин? Бонг? Папенька?! Они ведь могли сейчас тоже лежать на дне, потому что, как и «Алиани» вступили в борьбу с тем, кого провела маленькая… мартышка.

– Мартышка и есть, – с горечью произнесла Тина.

«Ты притащила к нам на борт эту дрянь, ты втянула нас в гонка за сокровищами».

– Я, – прошептала она.

«Это твоими стараниями наши парни сейчас кормят рыб… если осталось, чем кормить».

– Они погибли из-за меня, – давясь рыданиями, произнесла мадемуазель Лоет.

– Я убила их.

Я… Я. Я!!! Дверь в каюту распахнулась, и на пороге появился запыхавшийся Альен, словно он бежал долго-долго. Плечи его судорожно вздымались и опадали, встревоженный взгляд синих глаз остановился на Тине, ничком лежавшей на койке и молотившей руками по подушке.

– Все из-за меня! – истерично выкрикнула девушка.

Альен пересек каюту, подхватил ее и прижал к себе, но Тина уперлась ему в грудь кулаками, отчаянно мотая головой и бессвязно выкрикивая, чтобы он не приближался к ней, потому что она – зло.

– Я, гадина, ядовитая гадина! – надрывалась девушка, вырываясь из рук Альена.

– Мое дыхание отравляет воздух! Я несу всем только несчастья, уйди! – Она вдруг вцепилась в жилет молодого человека и заглянула ему в глаза.

– Ты должен бежать от меня, иначе я погублю тебя.

– Да куда же я от тебя денусь, если в тебе моя жизнь? – ответил молодой человек, с силой прижимая голову мадемуазель Лоет к своему плечу.

– Глупая. Твоей вины нет ни в чем произошедшем, слышишь? Тина!

– Все из-за меня, – снова выкрикнула она, выворачиваясь.

– Все из-за меня, – снова выкрикнула она, выворачиваясь.

– Это все я, одна я! Молодой человек только крепче сжал девушку, пока ничего ей не говоря и не доказывая, давая выплакаться и затихнуть. Но Тина продолжала обвинять себя, умоляла забыть о ней, просила остановить ее, как угодно.

– Мне нельзя жить, – хрипела она.

– Я приношу одни несчастья. Я еще никого не сделала счастливей, только расстраивала. Маменьку, папеньку, дедушку Мовильяра, бабушку и дедушку Ламбер. А наказание, а не сокровище. Я приношу только разрушаю…

– Тогда почему я почувствовал себя живым только рядом с тобой? – тихо спросил Альен, зарываясь пальцами девушке в волосы.

– Почему я чувствую себя счастливым, когда ты рядом?

– Ты ошибся, Альен Литин, – выдохнула Тина.

– Выбирай Луситу, она больше подходит тебе. А я… я… – Голос ее вновь сорвался, и девушка разрыдалась с новой силой. Вэйлр Лоет стоял с другой стороны, прижавшись лбом к двери, сжимая и разжимая кулак. Лицо его исказилось болезненной гримасой, пока он слушал выкрики и самобичевание дочери. Затем поджал губы и, чеканя шаг, вышел на палубу. Обвел взглядом тех, кто остался в живых после гибели шхуны и произнес спокойно, не повышая голоса, но его услышали все:

– Если еще хоть одна сволочь посмеет обвинить мою дочь в своей трусости, глупости и нерешительности, клянусь всем, что для меня свято, я растерзаю его на куски и скормлю свиньям в ближайшем порту. Это же какими ублюдками надо быть, чтобы свалить на девицу вину за то, что не осмелились быть мужиками, когда пришло время. И за то, что, как слепые щенки на запах молока матери, полезли вперед, когда вам было сказано дать сначала атаковать «Счастливчику», и лишь потом идти на подмогу. Вы, бараны, запороли все, а виновата Тина?! Я не держал вас, и вы могли убраться в Пьен сразу, как только мы убрали пиратов. Сохранили бы, и корабль, и большую часть команды. Но вы повели себя, как девица, которую вините в своих бедах, и потащились следом, решив, что вы герои. А вы слюнтяи, черт вас всех дери!

– Они резали глотки парням и кидали их в воду, – глухо отозвался Верта.

– И вы побоялись задеть мертвецов? Моя дочь сильней, отважней и отчаянней вас. И мне не жаль, ни вас, ни ваших людей, Верта, потому что в море выживает тот, кто может подыхать, но цепляться за жизнь зубами, вгрызаясь до костей, и кто ударит первым, потому что, – Вэй невесело усмехнулся и закончил. – Потому что жизнь пирата такова, или ты, или тебя. Благодаря этому закону даже слабая женщина становится сильней самого воина.

– Но мы не пираты! – закричал капитан Верта.

– Тогда сидите на берегу и не лезьте в игры братства, – рявкнул Лоет и развернулся, чтобы уйти.

– Мы хотели спасти наших парней, – отозвался один из матросов с погибшей шхуны.

– В Алгардте, – Вэй остановился и ответил, не оборачиваясь, – Тина стала свидетелем сговора негодяев о похищении дочери мэра. Кто ей была та девчонка? Никто, пустое место, но моя дочь поспешила спасти ее, чуть сама не став добычей. Но я горд, что у моей девочки чистое благородное сердце. И я не позволю ни одному собачьему потроху растоптать это сердечко своими грязными сапогами. Я все сказал.

И он покинул палубу, чтобы вернуться к каюте Тины, на мгновение замереть, слушая ее судорожные всхлипы, а после решительно вошел, забрал дочь из рук Альена и показал взглядом на дверь. Как бы не хотелось молодому человеку остаться, но он кивнул и молча вышел, оставляя отца и дочь наедине.

Закрыв за собой дверь, Альен прижался к переборке спиной и закрыл глаза, вслушиваясь в тишину, нарушаемую только всхлипами Тины и едва слышным воркованием большого, сильного и опасного мужчины.

– Хон и Вэй ее успокоят, – прошептал молодой человек.

Мадемуазель Лоет сидела на коленях отца, как в недалеком детстве, крепко обхватив его руками за шею. На голове ее усердно работал лапками паук, а теплая ладонь папеньки скользила по спине, все более погружая девушку в состояние странного покоя и апатии. Все произошедшее вдруг показалось страшным сном, только Тина знала, что ничего ей не приснилось. Была шхуна, на которой она провела столько увлекательных дней, были люди, с которыми она разговаривала, смеялась, слушала байки. Был старый Мартель…

– Это было его последнее плаванье, – прерывисто вздыхая, произнесла Тина. – У него есть внук, с которым он хотел выходить в море рыбачить.

– Кто? – спросил Вэй, целуя дочь в висок.

– Мартель… Старик – матрос с «Алиани». Он был такой добрый, такой… – голос девушки сорвался, она вжалась лицом в плечо отца, тихо подвывая.

Лоет прикрыл глаза. Он всегда чувствовал себя беспомощным, если плакала женщина, раздражался и говорил гадости, но это было не по злобе, а от бессилия. А сейчас ему было просто тяжело и до крика жаль девчонку, искавшую в нем защиту. Его дочь, его чудо, его маленькое сокровище, наконец, столкнулась с тем, к чему она так стремилась. Увидела истинное лицо жизни братства, овеянного в девичьей головке духом романтизма и приключений, а он, так опытный и мужественный, не мог найти слов, чтобы успокоить ее. И все-таки это был урок, жизненный, важный, необходимый девчонке урок. И они все, кто сейчас находился на «Счастливчике», получили такой урок в свое время.

Он, Вэйлр Лоет, когда столкнулся с предательством товарищей на королевской службе, и шел связанным ко дну, читая молитвы и выпутываясь из веревок. Впрочем, сколько этих уроков и оплеух он получила за время своей насыщенной жизни? А сколько их еще получит его девочка, сотрясающая в рыданиях на отцовских коленях? И не оградишь, не спасешь, не защитишь. Как бы не старался, она отхватит все, что уготовила ей жизнь, и остается уповать только на то, что сегодня Тина получила самую сильную оплеуху.

– Если бы я не притащила эту проклятую карту…

Вэй отодвинулся, внимательно разглядывая дочь. Приподнял ее голову за подбородок, осторожно стер с покрасневшего личика слезы и сурово сдвинул брови.

– Так это ты притащила Ржавого и второго пирата к тем складам?

– Что? – опешила Тина.

– Не могла выбрать другого места? Вечно ты не думаешь, что творишь, мартышка пустоголовая, – продолжал Лоет, все больше издеваясь и ерничая. – Бедный Лени, ты рукой Ржавого зарезала его, а потом заставила подыхающего Лени выкинуть себе под ноги карту. А где ты вынудила покойника раздобыть эту карту? Тоже кого-нибудь пришила? Глотку вспорола или брюхо? Хотя я знаю, с чего ты начала. Ты водила рукой милого Беса, когда он рисовал свою карту и шифровал послание на обратной стороне. Все сделала, чтобы сегодня потопить «Алиана» Даже бедолаге Верта рот ладонью накрыла, чтобы не отдал приказ палить в «Зарю» из всех орудий.

– Папенька, что вы такое говорите?! – воскликнула девушка, возмущенно глядя на отца.

– Правду, – пожал плечами Вэй. – Это же все ты. А кто еще? Если хорошенько порыться в истории, твои грехи возрастут стократно.

– Да как вы можете иронизировать?! Люди погибли…

– Они гибнут каждый день, – отчеканил Лоет. – На море отдать жизнь можно тысячами способов. Шторм, судороги, пираты, королевский флот. К дьяволу, Тина, это жизнь! Какого черта ты взваливаешь на свои хрупкие плечи непомерную тяжесть вселенской вины?

– Но если бы я не попала на «Алиани»…

– Отлично! Теперь еще и я виноват! – воскликнул Вэй.

– О чем вы, папенька?

– Если бы я не отправил тебя к деду, ты бы не попала на «Алиани», – буркнул мужчина, но тут же мотнул головой.

– Хотя, нет, во всем виновата маменька.

– Маменька-то как?! – вскричала Тина, хватаясь за голову.

– А кто еще? Если бы она меня отговорила, я бы не послал тебя к деду, и ты бы не оказалась на «Алиани». – Пояснил Лоет. – А что это мы так мелко плаваем? Давай углубим. Тут все гнездо Мовильяров виновато. И Ламберы заодно. А что? Если бы в моей крови не было родового упрямства, если бы дед не казался последним оплотом, если бы Марк не оказался свиньей, если бы мой брат лучше воспитывал сына, если бы Дульчина и Ансель оказались иными людьми и иначе воспитали твою матушку… Ах, да, еще кое о ком забыл. Литин! Во всем виноват Литин, а не мы. Это ему вздумалось ехать по той дороге, где шла ты. И ведь подлец такой, он тебя потащил на «Алиани» Да если бы не он…

– Довольно, папенька! – воскликнула Тина. – Альен тут не причем, он не тащил меня силком, только предложил поработать на него.

– Значит, Мовильяры и Ламберы?

– Нет!

– Тогда виноватых нет, выходит, – пожал плечами Лоет.

– Я виновата…

– Адамантина Лоет! – гаркнул Вэй, и девушка невольно сжалась на его коленях, а Альен за стеной вздрогнул. – Хватит нести чушь! В чем ты виновата? В цепи случайных событий? В том, что ты такая, какая есть? Тогда вини нас с твоей матерью, потому что в тебе наша кровь и наше воспитание! Ты хочешь оскорбить меня, сказав, что мы дурные люди, раз вырастили такую дурную дочь?! Твоя единственная вина в нежелании думать. Любой поступок – это ответственность. Что касается проклятого Беса, его карты и желания братства завладеть его золотом, то из-за этих сокровищу же сто лет гибнут люди и тонут корабли. Сколько их? Тысячи, Тина! Команды выкашиваются одним махом. Да проклятый остров уже омыт кровью, и в этом ты тоже хочешь обвинить себя? Когда ввязываешься в игры больших мальчиков, будь готов сам стать, как они, или сложи руки на груди и покорно прими ядро, как это сделала команда «Алиани». Они позволили себя уничтожить без боя, подставили борт, даже не огрызнувшись. Ты им не дала влупить хотя бы пару ядер по бригантине? Ты задула фитили? Они погубили себя своей нерешительностью, а вину возложили на голову глупой девчонки, только узнающей жизнь. Да ко всем чертям! Ржавый ждал мой бриг, он хотел вырезать мою команду, и он нападет снова, мне тебя в этом обвинить? – Тина испугано молчала, жадно слушая все, что говорил ей отец. – Ржавый – это Ржавый. Он пират и живет по законам братства. Знаешь, что это за законы? Никаких законов, дьявол его дери. Он режет людей, как свиней, мстительный, злопамятный, жестокий. И это тоже твоя вина? Я знал во что ввязываюсь, потому ответственность за это плавание на мне. Я не бегу от нее и буду драть мерзавца под хвост при каждой возможности. Твоя же задача – извлечь урок из всего произошедшего и повзрослеть, наконец. Все ясно, Сопляк?

– Я не Сопляк, капитан, я – Лоет, – слабо улыбнулся Тина.

– Вот именно, девочка, – подмигнул ей папенька. – Умник, я знаю, что ты там. Зайди.

Дверь через мгновение открылась, и на пороге появился Альен. Вэй поманил его, поднялся на ноги и вручил Тину.

– Держи, доверяю, – проворчал он. – И чтоб без глупостей мне тут.

Вэйлр направился к двери, но на пороге обернулся и укоризненно покачал головой, видя, как колени отца сменяются коленями молодого человека. Вэйлр видел, как Литин заключает лицо мадемуазель Лоет в ладони, поглаживая ее скулы большими пальцами и заглядывая в глаза. Видел, как дочь кладет ладони на плечи молодого человека, как жадно вглядывается в его глаза, и капитан отвернулся, стремительно покидая каюту. В другой раз Лоет не преминул бы колко высказаться и согнать Тину с рук Альена, но сейчас он промолчал, как-то вдруг понимая то, что родительское время уходит, и начинается взрослая жизнь, когда птенцам пора становится на крыло и вить собственные гнезда. Детство самой младшей из его детей шло ко дну вместе с обломками шхуны, время делиться своим сокровищем было уже слишком близко. Слишком…

– Дьявол, – выдохнул Вэй и поднял лицо кверху, пряча единственную слезу столь нежданно посмевшую обнажить душу бывшего пирата.

Тина отошла, она больше не рыдала, не винила себя, но на палубе почти не появлялась, только в сопровождении Альена или Дина, если Литин был занят. Своих занятий с последним Вэй не отменил, еще больше усилив напор. Теперь, когда Ржавый сумел вывернуться из ловушки, встреча с ним была неминуема. Рано или поздно, но он должен был объявится, и Лоет хотел, чтобы мальчишка мог защитить себя и Тину, если отца не окажется поблизости. Он был доволен своим подопечным, но это не мешало Вэю рычать, ворчать и выговаривать Альену за малейшую ошибку. Терпению и железной выдержке молодого человека не изумлялся только ленивый. А разгадка была проста. Литин понимал то, о чем думал капитан, как понимал, что противником ему может оказаться вовсе не лесной разбойник или изнеженный столичный житель, повеса и любитель дуэлей.

После провала канониров бриг был весь поставлен на уши. Когда Лоет не гонял Альена, упражнялись матросы, сменяя друг друга. Что касается канониров, то им пришлось выслушать настолько жесткую отповедь, что уши пылали даже у тех, кому довелось слышать брань и похлеще. Лоет не жалел никого, он даже горастанцев заставил встать друг против друга, и все, кто находился на палубе, открыв рот следили за их странными «танцами», настолько плавными были движения принца и лекаря. Порой они казались тенями, расплывавшимися в пространстве, и Красавчик, почесав подбородок, решил вслух:

– С этими я связываться не буду.

– Хорошо пляшете, – сухо заметил Лоет, – а теперь на саблях с моими парнями.

Дин оказался более слабым бойцом, Бонг легко и быстро справился с двумя противниками, выставленными против него капитаном.

– Принца нужно натаскать, слишком спешит, порывист и горяч. Азарт ему только мешает. Колдун, займись, – распорядился Вэй. – Если придется схлестнуться с пиратами, а нам придется, мальчишка встанет со всеми вместе. Одной девчонки на борту больше, чем достаточно.

За всем происходящим в хмуром молчании следили матросы с погибшей шхуны. Они сбились в кучку, почти ни с кем не разговаривали, друг на друга тоже не смотрели. Слова Лоета об их трусости и нерешительности задели мужчин, но сказать против было нечего. Слишком оказались взволнованны предстоящей схваткой, вели себя бестолково и при виде своих товарищей, которым резали глотки на «Заре», и вовсе впали в ступор, заворожено глядя на полет очередного тела с борта бригантины в воду.

Остался в стороне от остатков своей бывшей команды только капитан. Он перебрался к корме и о чем-то напряженно думал, вяло реагирую на Самеля, когда тот приносил ему еду, не разговаривая со своими матросами, но следя пристальным взглядом за Лоетом. Верта не решился сказать того, что происходило на борту шхуны с того мгновения, как корабли разошлись. Хотя… это началось раньше.

– Ты думаешь, Одноглазый оставит вас в живых? – насмешливо спросил пленник, глядя на Верта, прищурив один глаз. Капитан отвернулся, не слушая его, но пирата это не остановило. – Что ты знаешь о нем? Честный коммерсант? На его счету таких, как ты сотни. Использует и пустит шхуну ко дну. Думаешь, он захочет делиться с вами сокровищами Беса? Черта с два! Там столько, что у самого благородного человека проснется жадность. И даже если вы доберетесь до проклятого острова, вам не выбраться оттуда. Золото лишает разума всех, особенно, когда его много, а там его несметное множество, уж поверь мне.

– Молчи, – отозвался Верта, и это было его ошибкой, потому что одним словом показал пленнику, что прислушивается к нему. Нужно было просто приказать заткнуть ему рот, а лучше выкинуть за борт, но капитан не заткнул и не выкинул, а пират продолжал говорить.

Пират говорил много и складно, расписывая, как в братстве расправляются с неугодными компаньонами. И пусть Верта уговаривал себя, что Лоет – честный человек, но он был пиратом и остался им, сколько бы раз не назывался судовладельцем.

– Ржавый перережет нас еще быстрей, – буркнул капитан.

– Даже спорить не буду, – хмыкнул пират. – Урсус пустит вас ко дну при первой возможности, будь уверен. И людей твоих пустит в расход. У тебя нет выхода. Ты и твои парни покойники при любом раскладе.

Верта кусал губы. Ему не хотелось верить, мужчина уговаривал себя, что пленник что-то задумал, и нужно сейчас же прекратить этот разговор, но помимо воли продолжал слушать.

– Самым лучшим выходом для тебя обменять меня на своих задохликов и свалить, пока Ржавый и Одноглазый будут топить друг друга, – снова заговорил пират. – Опереди Лоета, предложи Урсусу обмен, скажи, что выполнил свою часть сделки. Потом появится Одноглазый, он нападет, и мой капитан будет вынужден сцепиться с ним. В это время твои люди успеют прыгнуть за борт. Ты подберешь их и уйдешь на полных парусах. Если бриг тебя опередит, то твоим людям вспорют брюхо.

– И какая выгода для тебя? – спросил Верта.

– Я тоже прыгну за борт и доберусь до своих. А там, как дьявол рассудит. Что ты теряешь? Пропасть ни за что, или спасти команду? К тому же, что тебе мешает прикрыть своих парней огнем из пушек? Так ты и Лоету покажешь, что помогал, и соберешь команду, и имеешь возможность избавиться от Ржавого, иначе он избавится от тебя.

– Да, в плане Лоета есть пробел, мои парни, – пробормотал Верта. – Они либо погибнут от ножей пиратов, либо пойдут ко дну вместе с «Зарей».

Капитан «Алиани» принял то, что говорил пленник, с одним «но», уходить он не собирался, желая помочь Лоету. Затем сказать, что шхуна уходит в Пьен. Сокровища Биглоу в тот момент интересовали Верта меньше всего. Теперь он знал, что глупая надежда на то, что его люди успеют прыгнуть за борт, пока «Алиани» атакует «Зарю», не ожидающую от шхуны предательство, хотя бы часть, но успеет, была тщетной и изначально обреченной на провал. Стоило довериться более опытному Лоету, а не слушать речи пленника. Но ему до зубовного скрежета хотелось спасти свою команду!

Вместо того, чтобы сбавить скорость, «Алиани» вырвалась вперед, и пират, освобожденный от пут, заорал, предупреждая своего капитана, а затем попросту сиганул за борт и сильными гребками направился к острову, а не к бригантине. А дальше случилось то, что случилось… «Алиани» разлетелась на щепы, люди погибли, и он, капитан Верта, безупречно служивший своей компании ни один год, потерял все и всех. Нет, в отличии от боцмана, мужчина не винил девчонку, он винил себя. И теперь Верта сжирало чувство вины и ожидание того, что ждет его по возвращении в Пьен. Судовладелец потребует возмещение стоимости погибшей шхуны, а гибель команды приведет к аресту и судье, который, скорей всего, приговорит его к виселице, потому что утрата людей и имущества произошло не в связи с нападением пиратов или шторма, а из-за действий капитана, позволившего втянуть себя в гонку за сокровищами. У его семьи конфискуют имущество, жена и дети окажутся на улице, покрытые позором своего мужа и отца. К его моральным терзаниям добавились поиски выхода из того капкана, в который он попал.

Вэйлр Лоет казался Верта единственным, кто мог дать дельный совет, помочь избавиться от призрака виселицы, петлю которой мужчина уже чувствовал на своей шее. Только вот заговорить было сложно, и Верта продолжал следить за капитаном брига внимательным взглядом, опуская голову каждый раз, как только Лоет смотрел в его сторону.

Так прошли четыре дня. Если не считать учебных схваток, то остальное время люди на борту «Счастливчика» оставались молчаливы и напряжены. Вахтенные напряженно вглядывались в горизонт, следя за появлением кораблей, но пока никто не преследовал бриг и не пытался напасть, потому в порт города Фредо «Счастливчик» вошел без ущерба и потерь. Отсюда моряки с «Алиани» должны были отправиться в Маранту. Лоет собирался нанять для них корабль и тем самым освободиться с чистой совестью и уже идти к острову Беса. До которого осталась не больше недели пути. Затягивать не было смысла, и чем скорей они закончат начатое, тем быстрей вернутся домой, где уже, наверняка, появилась Адалаис Лоет. Что могла подумать мадам Лоет, не застав дома ни мужа, ни дочери, ни «Счастливчика» у причала, Вэй даже боялся думать. Впрочем, по тем распоряжениям, которые он оставил, Аду должны были известить, что добрый папенька решил побаловать дочь морской прогулкой, но! Прогулка затянулась уже на два месяца, и сколько еще пройдет времени до возвращения, сказать было сложно. К тому же на пресловутую прогулку отправилась старая команда «Счастливчика», а это уже попахивало вовсе дурно.

– Ох, снимет с меня Ангел главное орудие, – как-то пожаловался Лоет Бонгу. – Срежет одним росчерком ножа.

– Твое орудие еще даст залп, – рассмеялся колдун.

– Уверен?

– Можешь мне верить, мой друг, – важно кивнул Бонг.

– А после залпа? Не снимет с борта? – насторожился Вэй.

– Тебе еще долго стрелять, – расхохотался господин Тин. – Я чувствую.

– У-у-уф, – с невероятным облегчением выдохнул Лоет, чем довел старого друга почти до истерики.

Изменились на бриге и вечера. Если до встречи с «Зарей» Вэйлр почти не занимался с дочерью, как обещал, ограничив ее только работой на корабле и занятиями с Литином, то вот уже четвертый вечер он проводил с Тиной. Лоет объяснял ей работу с картами, с навигационными приборами, а ночью выводил палубу и указывал на созвездия, поясняя, как определить курс по звездному небу. Девушка слушала отца, затаив дыхание, жадно впитывая все, что он ей говорил.

Отец радовался тому, что дочь оживает во время их вечерних занятий, но днем поджимал губы, наблюдая за прохладой, появившейся между Тиной и Альеном. Между ними росло напряжение, и Лоет никак не мог понять, что же произошло. Он помнил, как они смотрели друг на друга совсем недавно, и в злосчастный день, когда «Алиани» разлетелась на части. Но на утро Вэй почувствовал перемены в отношениях дочери и Литина. Единственный вывод, который смог сделать Лоет – это то, что причиной охлаждения стала Тина, слишком хмуро выглядел Альен для того, кто мог дать задний ход в своих намерениях. Нет, девушка не отказывалась от его общества, но ругалась, не гнала, не играла в молчанку, но держала на расстоянии. А на четвертый день и вовсе старалась быть больше с Дином и Бонгом, находя благовидные предлоги, чтобы не оставаться с Альеном наедине.

Спрашивать дочь Лоет пока не решился, спрашивать Литина не стал тем более, не желая показать, что и его трогает то, что происходит между молодыми людьми. Подумать только, а ведь он, Вэйлр, уже почти был готов ответить согласием на просьбу молодого человека о браке с Тиной, но теперь не знал, что с этим делать. Идти против воли дочери Вэй никогда не собирался.

Решив остаться в стороне и понаблюдать, до чего у них дойдет, Лоет немного успокоился, придя к выводу, что все не так плохо, и девчонка еще побудет под родительским кровом. За свой эгоизм Вэю даже стало стыдно… немного. И мужчина успокоил себя тем, что настоящая любовь обязательно все преодолеет, а если это пустая забава, то все происходящее к лучшему.

А с рассветом пятого дня прозвучал крик:

– Земля!

«Счастливчик» уверено шел к Фредо, своей последней стоянке перед заключительным переходом до цели этого путешествия.