Глава 18
Доброе утро

Это было… отвратительно. Все это.

Я боялся этого и подспудно ощущал неизбежность срыва, но не ожидал, что все случится настолько быстро. Надеялся, что Рина хоть что-то поняла из моих слов, и мы сможем какое-то время существовать так, как было до сих пор. Но, судя по поведению, ни ржавого гвоздя она не поняла! Девчонка… Дура! Зачем она полезла? Зачем дотронулась? Зачем позволила к себе прикоснуться?

И, главное, что делать теперь?!

Я отчетливо понимал, что теперь не смогу оставаться с ней наедине, потому что при первой возможности докончу начатое. Стоило на мгновение замереть, позволить мыслям течь свободно, и внутри поднималась тяжелая волна возбуждения, грозящая вновь затопить разум, пальцы явственно ощущали нежную девичью кожу, а ноздри дразнил сладкий самшитовый запах.

Все тщательно возведенные границы, все разделение мира на черное и белое полетело в бездну, следом за ними отправились надежды и удовольствие от близости и тепла чужой Искры. Даже сейчас, когда Рины не было рядом, я хотел ее до боли в паху и темноты перед глазами. И с мучительной отчетливостью сознавал, что моя мания перешла в иное качество. И долго контролировать я ее не смогу. Безумие всегда найдет выход, а в этот раз ему, увы, нужна была конкретная жертва. Я хотел не какую-то женщину, а вполне определенную.

У Рины оставался единственный выход: бежать как можно дальше, не оглядываясь. Лучше всего бежать за границы Вираты — только тогда у нее был бы шанс выжить. Потому что здесь… Рано или поздно — скорее, рано, — я не удержусь и приду к ней. И вряд ли эта нежная, юная девочка подобное переживет. Хуже того, подобное добьет и меня: я точно знал, что жить с этим меня не заставит уже никакой долг.

Если у нее, конечно, получится от меня сбежать. Если она догадается и если успеет.

И почему мне совсем не верится в ее благоразумие?

Черное, ядовитое, заполняющее все мое существо чувство обреченности — меня самого и этой наивной девочки — вылилось в злость, которую надо было сорвать хоть на ком-то. Или на чем-то, поскольку никто мне под руку благоразумно не попадался. Мебель, бумаги, стены, покрывшиеся сеткой трещин, несмотря на всю защиту, — все это расплатилось за человеческую наивность и глупость.

А потом дворец, явно обладавший чувством самосохранения, открыл мне дверь в мою собственную ванную. Очень мило с его стороны; я бы, конечно, и так добрался до покоев, но какой ценой?

Не знаю, сколько я отупело просидел под холодной водой. Выбрался только тогда, когда меня уже перестало колотить, а руки и ноги почти потеряли чувствительность.

Будет забавно — сдохнуть сейчас от переохлаждения…

Но вода все же сделала благое дело, потому что сейчас мне уже не хотелось ничего. Оставшихся сил хватило только на то, чтобы доползти до постели и рухнуть на нее с тоскливой надеждой, что утро, может быть, хоть что-то изменит. Может быть, я хотя бы смогу придумать, как спасти от себя Рину. Может быть, утром будет иметь значение и волновать меня тот факт, что дана почему-то умудрилась рассмотреть мою галлюцинацию.

Снилось, предсказуемо, нечто омерзительное, какой-то кровавый кошмар с кучей трупов и невообразимыми уродливыми тварями, пожирающими их, и из этого пира Агоний никак не получалось вырваться. Впрочем, это все равно было лучше, чем если бы я видел во сне продолжение вчерашнего вечера.

Однако, несмотря на этот сон и чудовищное окончание вечера, пробуждение оказалось неожиданно приятным. Меня не терзали мрачные мысли и предчувствия, напротив, настроение было каким-то удивительно оптимистичным и радужным, а голова — светлой, пустой и легкой.

Единственным мелким недоразумением, которое портило приятность утра, оказались пряди пахнущих самшитом волос, щекочущие нос и губы. Я поморщился, чуть отодвинул голову и с удовольствием огладил ладонью бедро лежащей в моих объятьях женщины — обладательницы беспокойной шевелюры. Ощущение мягкой, нежной кожи под пальцами с лихвой компенсировало досадную неприятность. Ладонь скользнула на талию, я осторожно прижал женщину крепче и понял, что вполне настроен начать хорошее утро с чего-то чрезвычайно приятного… и вдруг окончательно проснулся.

Я шарахнулся назад, открыл глаза и рывком поднялся на постели, огляделся. Нижний дворец, отлично знакомая спальня, сброшенная на сундук одежда. А в моих объятьях — действительно спящая девушка. Более того, хорошо знакомая девушка, с мыслями о которой я вчера засыпал.

Я отстранился еще, ощущая волной поднимающийся изнутри страх… и все.

К моему изумлению, ощущения не изменились совершенно. Никуда не делись ни хорошее настроение, ни обнаженная женщина, ни характерное напряжение в паху.

И, самое главное, ничего, кроме этого, не появилось!

Несколько секунд я сидел неподвижно, прислушиваясь к себе и не веря собственным чувствам. Этого не могло быть, но — было. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Да и… как она вообще сюда попала?

Может быть, я все еще сплю? Может, это новый виток болезни, и я вижу то, чего нет? На самом деле нет ни девушки рядом, ни этих ощущений, а есть только забвение…

— Рина? — негромко, неуверенно позвал я, склонился к ней ближе, осторожно отвел пряди волос с лица.

Медленно очертил пальцами контур ушка, едва касаясь, погладил шею, коснулся безобразной отметины на плече. Без труда вспомнил, при каких обстоятельствах она появилась, — и вновь нервно отдернул руку, прислушиваясь к собственным эмоциям, ожидая волны темного, удушливого вожделения.

Жалость. Нежность. Стыд. Было даже эстетическое неудовольствие оттого, что красивую нежную кожу испортила такая вот гадость.

Больше того, мне хотелось коснуться отметины губами, прося прощения за причиненную боль.

Довольно долго я не двигался с места, разглядывая Рину и тщетно отыскивая в себе то, с чем давно смирился и научился жить. Признаки безумия. Привычные, знакомые симптомы. Пытался отделить эту фантазию от реальности, понять, где заканчивается одно и начинается другое.

Потом набрал в горсть рассыпавшиеся по подушке волосы, уткнулся в них носом, принюхиваясь. Потом все же коснулся губами плеча девушки, поцеловал шею, осторожно прихватил зубами мочку уха. Рина в ответ дернула пяткой и что-то недовольно проворчала во сне, предприняв вялую попытку отползти. Ощущения были объемные, плотные, полностью настоящие. Прежде я даже при желании не мог касаться своих галлюцинаций. Они никогда не были такими яркими, подробными и… приятными.

Если это видения, я не хочу обратно в реальность.

Я оставил пока девушку в покое, сел на постели, потер ладонями лицо, пытаясь взбодриться и проснуться. Окинул себя взглядом и пришел к выводу, что это — по-прежнему я. Ощущения тоже не менялись, оставаясь удивительно настоящими, и девушка не спешила исчезать.

Если допустить, что это все не сон, то что происходит и как вообще в моей спальне оказалась юная дана?

Рину вечером увел Райд, и уж наверняка мальчишка догадался отвести ее в Верхний дворец. И единственный возможный вариант заключался в том, что Рина пришла сама. Причем именно в таком виде, поскольку никакой одежды, кроме моей, я что-то не наблюдаю. Я представил себе, что девушка одна, обнаженная, среди ночи пересекла весь парк и добралась до моей спальни через половину Нижнего дворца, и даже головой тряхнул, отгоняя эту фантастическую картину. Полный бред. Она бы никогда не решилась на такое, а даже если бы решилась, ни за что не дошла бы!

Кстати вспомнилось вчерашнее явление моей неизменной галлюцинации, которое в кои-то веки сослужило полезную службу. Вчера я не задумался об этом, но сегодня голова была пугающе ясной, и я вспомнил, что Рина на моей памяти единственная, кто отреагировал на это видение. Может быть это как-то связано с моим удивительно ясным в это утро сознанием? Или, наоборот, чересчур помраченным?

Может, я вчера все же убил ее, и теперь разум пытается спрятаться за другими, приятными образами?

Понимая, что такими темпами можно додуматься до чего угодно, я решил пока поверить в реальность происходящего и отталкиваться именно от этой мысли. А если все это правда, то ответить на мои вопросы может только одно существо.

— Рина! — позвал я, легонько потрепал девушку за плечо. Она предприняла попытку отгородиться от меня подушкой, но я был настойчив. Отобрал подушку, потряс сильнее, окликнул громче.

Дана вздрогнула, проснулась, обернулась…

— Ой! — тихо выдохнула она. — Что ты здесь делаешь? — почему-то шепотом спросила она, прижимая к груди одеяло. Выглядела Рина бледной и заспанной, под глазами залегли глубокие тени, на щеке отпечатался край подушки. Почему-то все это вместе с ее изумлением показалось мне настолько забавным, что я не удержался от улыбки.

— Я здесь живу. А вот как сюда попала ты — уже большой вопрос.

«Реальность. Это все на самом деле», — билась в голове все более настойчивая и уверенная мысль. Хотя поверить ей по-прежнему было трудно.

Девушка испуганно огляделась, потом перевела взгляд на меня. С лица он скользнул на грудь, потом ниже, а потом дана стремительно залилась краской и поспешно отвела глаза, натянув одеяло до подбородка. Я с удовольствием понаблюдал за этими метаморфозами, и опять опустился на кровать, лег набок, подпер голову ладонью и вопросительно уставился на свою утреннюю гостью.

— Рассказывай. Что случилось, как ты здесь оказалась и почему я до сих пор с тобой разговариваю?

— То есть — разговариваешь, — пробормотала она, старательно отводя взгляд.

— Хм. Вчерашней демонстрации того, как обычно происходит мое общение с женщинами, было недостаточно? — спросил насмешливо. — Думаешь, проснувшись с обнаженной девушкой в объятьях, я бы отреагировал иначе? Так вот, сообщаю: нет, мы бы уже вернулись к прерванному занятию.

— Получается, ты — выздоровел? — Рина перевела на меня изумленный взгляд, но тут же опять отвернулась.

— Получается, да. Или все это мне кажется, — проговорил я негромко. Медленно провел кончиками пальцев по ее руке от локтя к плечу, не столько лаская, сколько наслаждаясь почти забытым ощущением легкого прикосновения к нежной женской коже.

Под моей рукой дана замерла, вновь настороженно уставилась на меня, но не отшатнулась. Удивительно, но страха в ее глазах я не видел.

— Ив, оденься, пожалуйста, — попросила она. — Ты меня смущаешь.

— Знаешь, я совсем не уверен, что хочу это делать, — ответил честно. Во мне сейчас боролись два противоречивых желания: с одной стороны, хотелось выяснить все, что знала девушка, а с другой — еще раз доказать себе, что я действительно не сплю. Второе желание было острее. — Ты не представляешь, насколько приятно мне сейчас любоваться твоей смущенной мордашкой и дразнить тебя. Страшно, что это может в любой момент закончиться. Не верится, что все взаправду. Но удержаться сложно, даже невозможно… Больше того, я сейчас задам тебе один очень глупый и неуместный вопрос. Если хочешь, вместо ответа можешь съездить мне по морде, но… Рина, можно я тебя поцелую? — негромко проговорил я, склонившись ближе.

Несколько мгновений девушка растерянно, недоверчиво таращилась на меня, а потом вдруг медленно кивнула, не отводя взгляда.

Признаться, от такого ответа я растерялся. Я не ожидал всерьез, что она действительно отвесит мне оплеуху, хотя это было бы кстати и позволило бы утвердиться в реальности происходящего не меньше поцелуя. По моим представлениям Рина должна была зажмуриться и затрясти головой. А она взяла — и согласилась. И теперь неловкость испытал уже я.

Запоздало вспомнились слова Пастушьей Свирели о том, что девушка в меня влюблена, и я почувствовал болезненный укол совести. Да, я сейчас пребывал в состоянии, близком к эйфории, и не вполне отдавал себе отчет в собственных действиях, но… вот именно сейчас это меня совсем не оправдывало.

А заодно получилось, что я сам себе отрезал путь к отступлению. Потому что передумать сейчас будет еще хуже, чем воспользоваться доверчивостью этой девочки.

«Один поцелуй. Просто для собственного успокоения. И надо срочно брать себя в руки», — решил я и склонился ближе.

Все страхи испарились мгновенно, от первого же прикосновения к теплым, живым и настоящим губам. Сначала я целовал осторожно, с трудом вспоминая, как это вообще делается, и внимательно прислушиваясь к собственным ощущениям в надежде успеть отреагировать, если что-то внутри изменится. Изменилось, да. Но совсем не так, как я боялся.

Мягкие нежные губы манили обещанием удовольствия. Через несколько мгновений Рина неуверенно, робко ответила на поцелуй, ее ладонь коснулась моего плеча, скользнула по нему к шее, тонкие пальцы запутались в волосах.

Поцелуй стал глубже, увереннее, уже не таким невинным. Я обнял девушку за талию, прижимая к себе; она не сопротивлялась, послушно прильнула к моему телу. Не противилась, когда моя ладонь скользнула ниже, на бедро, не укрытое одеялом, аккуратно сжала ягодицу.

Неумелый, но искренний ответ на мои прикосновения, ее отзывчивость и податливость пьянили, туманили разум. Чем дальше, тем сильнее хотелось большего. Не только целовать, но ласкать стройное тело губами, ни о чем не задумываясь, наслаждаясь просыпающимся и крепнущим в девушке ответным желанием.

Я прервал поцелуй, но коснулся губами шеи, и Рина доверчиво запрокинула голову, позволяя мне все, что захочу. А я уже точно знал, что хочу ее всю. Целовать, гладить, брать — медленно, с наслаждением, ощущая искренний отклик и вот это жаркое, чистое желание без малейшего оттенка безумия. Это ведь было, много лет назад все это уже было, и я до умопомрачения хотел вновь ощутить себя нормальным.

Неожиданно отрезвил меня негромкий стон удовольствия даны, когда я уже совершенно уверенно и не задумываясь о постороннем целовал ее грудь, отбросив в сторону одеяло, которое она уступила также без малейшего сопротивления. Я замер, отстранился, и разочарованный вздох даны отозвался во мне новым всплеском возбуждения. Но, к счастью, разум уже включился.

— Прости, — проговорил негромко, крепко обнимая девушку.

Она спрятала пылающее лицо у меня на груди, доверчиво прижалась и негромко спросила:

— За что?

— Увлекся, — признался честно. — Сложно остановиться. Все слишком хорошо для того, чтобы получилось в это поверить. Я… отвык от таких ощущений.

— Я тоже… увлеклась, — пробормотала Рина смущенно.

Я не удержался от смешка и возразил:

— Тебе простительно. А с моей стороны это не лучший поступок.

— Почему? — полюбопытствовала она.

— Потому что… — проговорил я и запнулся, не зная, как ответить, чтобы не обидеть. — Потому что я пока не в себе и цепляюсь за любую возможность удостовериться в реальности происходящего и в том, что именно во мне действительно что-то изменилось. Ты сама же потом пожалеешь, а я не хочу, чтобы все было вот так и не хочу пользоваться тобой.

— Спасибо, — тихо пробормотала она.

— Рина, расскажи мне, что случилось? Как ты здесь оказалась? — спросил я, предпочитая сменить тему, и отстранился, выпуская девушку из объятий.

— Во сне? — неуверенно предположила дана, вновь натягивая одеяло до подбородка, и отвела взгляд.

— Поясни, — попросил ее.

Когда я слез с кровати и направился к сундуку с одеждой, появилась твердая уверенность, что Рина украдкой наблюдает за мной. Удержаться от хулиганства оказалось совершенно невозможно, поэтому двигался я неспешно, плавно, как на тренировке. До хруста потянулся всем телом, стараясь не пропустить ни одной мышцы, и поймал себя на неожиданном ощущении ломоты, как будто всю ночь я не спал, а работал физически. Память на эту тему помалкивала.

Девушка пересказывала свой странный сон, периодически запинаясь и замолкая. Было забавно и приятно сознавать, что причиной этих запинок являюсь именно я, а еще больше забавляла собственная реакция на взгляд и внимание даны. Я чувствовал себя мальчишкой-подростком, который вдруг обнаружил, что нравится симпатичной девушке. Хотелось покрасоваться, порисоваться, как говорят, «распустить хвост».

Дожил, называется, до сорока лет…

Запретив себе увлекаться, я быстро оделся и достал еще одну тунику для утренней гостьи. Нам явно требовалась помощь, не заставлять же девушку встречаться с малознакомыми людьми, завернутой в покрывало! Ощутив, что забота об удобстве Рины имеет ревнивый оттенок — если бы мы и дальше оставались вдвоем, я бы о таком и не подумал, — я не удержался от смешка.

Похоже, когда я все же приду в себя, близкое знакомство с даной имеет все шансы продолжиться с прерванного места.

— Получается, это был не совсем сон? — предположила девушка неуверенно.

— Получается, не совсем, — согласился я и протянул ей одежду. — Держи. Ванная там, а я пойду, позабочусь о завтраке и позову помощь.

— Халу Пустую Клетку? — улыбнулась Рина.

— Больше некого, — развел руками в ответ. — А что, ты против?

— Нет. Просто вчера Райд тоже за ним бегал, когда… в общем, вечером.

— И что он сказал? — слегка насторожился я. Вряд ли, конечно, дан распускал язык, но… мало ли?

— Что ничего не знает, а что знает — не расскажет. — Девушка нахмурилась: — Ив, кто это был? Тот мужчина в бинтах.

— Искаженное больной фантазией воспоминание. Забудь, — поморщившись, посоветовал я и спросил, хмурясь: — Ты хорошо себя чувствуешь?

Девушка побледнела еще больше и как будто немного покачивалась.

— Не знаю… Слабость. Пока лежала — ничего, а сейчас села, и голова закружилась, — пробормотала она.

— Я даже не знаю, что будет с моей стороны хуже — предложить тебе помощь или не предлагать, — со смешком сообщил я, внимательно наблюдая за ее неуверенными движениями.

— Думаю, я справлюсь сама, — твердо заявила Рина, заливаясь краской.

— Очень на это надеюсь, — с сомнением проговорил я. — Если вдруг понадобится помощь — зови. И поаккуратнее, ладно?

— Угу, — кивнула она.

С сомнением покосившись на бледную дану, я все-таки вышел, оставив ее в одиночестве. Надеюсь, и правда все не так плохо.

Выйдя в приемную часть покоев, я позвал слугу, велел накрыть завтрак на троих и по возможности срочно пригласить ко мне Халу, а сам остановился у открытого окна, под которым раскинулся сад.

Похоже, я действительно потихоньку начал верить собственным ощущениям, а те погружали меня в совершенно эйфорическое упоение жизнью. Все ощущения казались настолько острыми и яркими, что от них буквально кружилась голова. Будь то поцелуй, свежий ветер, несущий запах моря, вид утреннего сада; да даже чувство голода было сильнее обычного и казалось… приятным.

На удивление, Хала явился очень быстро. Как только ушли слуги, сонный и помятый Пустая Клетка возник на пороге, разглядывая меня с жадным любопытством.

— Смотри-ка, помогло! — проговорил он наконец, восхищенно прицокнув языком.

— То есть это все-таки реальность? Не сон? — напряженно спросил я.

Хала выразительно ухмыльнулся и развел руками, и у меня отлегло от сердца.

— Помогло что? — уточнил я уже спокойнее и кивнул на кресло. — Присоединяйся.

— Не знаю что, но что-то помогло, — беспечно отмахнулся Хала. — Впрочем, подозреваю, что здесь как-то замешана эта милая девочка, Рина. А кого мы ждем?

— Ее и ждем, — признался я.

Спросить Хала ничего не успел, потому что в комнату как раз вошла, шлепая босыми пятками по полу, упомянутая дана, на ходу пытавшаяся просушить полотенцем свою роскошную гриву. Умывание явно пошло ей на пользу, девушка выглядела заметно бодрее.

Все-таки это преступление — постоянно собирать такую красоту в узел.

Хала восхищенно присвистнул при виде даны и удивленно вытаращился на нее, потом медленно перевел взгляд на меня и обратно.

— Подойди к нему! — коротко велел Пустая Клетка опешившей Рине. И столько властности было в голосе тщедушного дана, что он в одно мгновение перестал напоминать придворного дурачка, каким порой казался — не по собственному желанию, из стремления спрятаться под маской, а попросту оглушенный огромным количеством людей вокруг.

Рина подошла, остановившись рядом с креслом, и я с огромным трудом удержался от того, чтобы приобнять ее за бедра — для поддержки и собственного удовольствия. Жест казался таким естественным, таким правильным, что я совершенно растерялся.

— Ржа меня побери, — пробормотал Хала и ошеломленно качнул головой. — Всякое видел в этой жизни, но чтобы так…

— Что случилось? — в голос спросили мы, переглянувшись.

Я жестом предложил Рине сесть в соседнее кресло. Та послушно устроилась в нем, подобрав под себя ноги и устало положив голову на спинку кресла. Выглядела она в этот момент уязвимой, беззащитно-хрупкой, и я вдруг ощутил прилив нежности. Остро захотелось взять девушку на руки, баюкая, ладонью согревая босые стопы…

Я ошарашенно тряхнул головой, пытаясь избавиться от странных эмоций. Что-то я не припомню за собой подобных порывов даже в далекой юности.

— Еще бы я знал, — кашлянул Хала. Пару мгновений помолчал, собираясь с мыслями, а потом все же заговорил: — Вы слышали про Голос дана? Так вот, со всей ответственностью заявляю, подобное случается.

— Ив — мой Голос? — смущаясь, предположила Рина. — И это я его вылечила, да? Поэтому я сейчас чувствую себя такой уставшей?

— Скорее всего, да, именно ты. И про усталость я бы поспорил. Учитывая проделанную работу, можно сказать, что ты бодра и весела, — с ехидством в голосе сообщил Хала. — При другом раскладе лежала бы пластом, а ты сама ходишь. Присутствие рядом Голоса отлично объясняет такую прорву энергии и вашу общую удивительную бодрость. Ну и, насколько я вижу, предположения оправдались, скрытая грань твоей Искры действительно содержала дар лекаря душ, и сейчас она вполне проявилась. А вчера этого еще не было, только некоторые признаки.

— Признаки чего? Пробуждения Искры? А почему вы не предупредили меня сразу?! — возмутилась Рина.

— Во-первых, кажется, мы были на ты. А во-вторых, зачем предупреждать? Что бы от этого изменилось? Имею в виду, в лучшую сторону. Ты начала бы дергаться, нервничать, еще испортила бы что-нибудь. А так Искра сама проснулась и сделала все, что требовалось. Что до Голоса — да, все именно так. Меня немного удивляет внезапное возникновение такой… Хм. Связи. Обычно все происходит более плавно и постепенно. Но рискну предположить, что дело все в той же скрытой грани Искры. Пока она оставалась в спящем состоянии, Искра была как бы неполноценной, а сейчас все встало на место. Полагаю, именно благодаря этой связи и чувствам, очень искреннему и сильному желанию помочь, тебе и хватило сил на одном наитии, вот так с ходу, одолеть его болезнь. Но это все ерунда, потому что укладывается в рамки обычного. А вот кто ты теперь для Ива — большой вопрос.

— То есть? — переглянувшись, в голос спросили мы.

— Видишь ли, мой друг, связь обоюдная. Теоретически, конечно, может совпасть, что пара данов будут друг друга усиливать подобным образом. Но ведь ты — фир! И при этом она для тебя тоже Голос. Или что-то вроде, потому что я никогда даже не слышал о подобных связях у людей Железа.

— Куда меня дальше усиливать? — со вздохом уточнил я. — Я и с тем, что есть, с трудом справляюсь.

— Я не могу на глаз определить, что именно дает эта связь тебе, — развел руками Хала. — С Риной все ясно, подобные пары — дан и его Голос — я прежде встречал и знаю, как это выглядит. А с тобой… Ив, тебя не тошнит еще от собственной уникальности, нет? — Дан насмешливо ухмыльнулся.

— Тошнит, но что я могу с этим поделать? — со всей искренностью ответил я ему. — Ты сказал — не можешь «определить на глаз». А не на глаз? Теперь-то, полагаю, тебе не настолько противно будет копаться в моих мозгах, как прежде?

— Разумно, давайте посмотрим, — согласился Пустая Клетка. Даже как будто с энтузиазмом и предвкушением. — Только вы должны находиться рядом, а то я к своим многочисленным достоинствам еще косоглазие заработаю.

Рина, не дожидаясь просьбы, сорвалась с места и опять замерла рядом с моим креслом, бедром прислонившись к подлокотнику. Но в этот раз я уже не стал бороться с собой, обхватил ее за талию и настойчиво потянул ближе, усаживая на колени под насмешливым и всепонимающим взглядом Пустой Клетки.

К моему удовольствию, сопротивляться дана не стала и послушно устроилась у меня на руках. Я отбросил ее мокрые волосы в сторону, будто невзначай коснулся губами шеи и не удержался от довольной улыбки, когда щеки девушки окрасились румянцем. Обнял обеими руками, прижал крепче и отчетливо понял, что присутствие Халы уже кажется мне неуместным.

У Рины залились краской даже уши, когда она поняла, к чему именно прижимается бедрами. Даже наивно попыталась отодвинуться.

А я искренне пожалел о проявленном недавно благородстве. Пользоваться доверчивостью влюбленной девушки, да еще настолько усталой, конечно, нехорошо, но… как же хочется!

— Ив, я вам не мешаю, нет? — ехидно уточнил Хала.

— Мешаешь, но не прогонять же тебя теперь! — с горьким вздохом ответил я ему, отвлекаясь от полыхающей смущением даны. — Придется потерпеть ради благого дела.

— Я начинаю сомневаться, что здоровый ты раздражаешь меня меньше, чем больной, — расхохотался Пустая Клетка. — Имей совесть, железяка, это ты можешь позволить себе бездельничать, сколько влезет, а моя женщина — человек занятой и уже ушла на службу!

— Не ворчи, а делом занимайся, — одернул я дана.

Тот насмешливо фыркнул, а в следующий момент я почувствовал, как расплывается сознание и кружится голова, будто меня оглушили хорошим ударом, но не до конца; обычная реакция на направленное применение силы читающим в душах. Ощутил, как сжалась, испуганно охнув, Рина и крепко вцепилась обеими ладонями в мои руки, словно боялась упасть.

Какое-то время я чувствовал себя полностью дезориентированным. Кажется, единственным, что связывало меня с реальностью, оставалась девушка, которую я обнимал. Но в конце концов ускользнуло и это ощущение, и сознание кануло во мрак.

Не знаю, сколько прошло времени. Когда я очнулся и открыл глаза, то обнаружил напротив Халу, который, чуть запрокинув голову, зачем-то прижимал ко лбу серебряный кубок донышком.

— Я тебя ударил? — на всякий случай уточнил я, стараясь не шевелиться лишний раз: в висках ощущалась болезненная ломота, усиливавшаяся от малейшего напряжения.

В этот момент пришла в себя Рина и со стоном обхватила ладонями голову. Кажется, досталось не мне одному.

Дан скосил на меня взгляд и проворчал:

— Да вот не знаю. Может, лучше бы ударил… Больше не проси меня помогать вашей парочке и копаться в ваших головах!

— А что случилось? — пробормотала Рина.

— Ты хоть что-нибудь узнал? — одновременно с ней поинтересовался я.

Что произошло с Пустой Клекой, я уже догадался: перенапрягся. И нас перенапряг. Поэтому головной болью сейчас мучились все трое, а у самого Халы еще и кровь носом пошла. С чем он и пытался бороться при помощи холодного металла.

— Узнал, что скорее у меня мозги заржавеют, чем я сумею разобраться в этой путанице! — огрызнулся Пустая Клетка. Потом тяжело вздохнул и проговорил уже спокойнее: — Начнем с простого. По поводу Рины картина классическая, ты определенно ее Голос.

— А что это вообще такое? Ну, на самом деле, не по легенде? — спросила девушка.

— Сложно сказать, — Хала неопределенно повел плечами. — Близкий по духу человек, на которого по непонятной причине начинает отзываться Искра, он для нее как дыхание ветра — раздувает, заставляя сиять ярче. Это почти всегда человек противоположного пола, вызывающий у дана глубокие чувства совершенно определенной направленности. Считается даже, что первичны именно чувства, а реакция Искры появляется потом, но никто не знает наверняка. Может ли Голос не ответить взаимностью, а любовь к нему — оказаться несчастной? Честно говоря, я о таком никогда не слышал. Получается настолько сильное пламя, что не загореться в ответ может разве что мертвый кусок железа, и то вряд ли.

Хала бросил на меня исполненный ехидства красноречивый взгляд. Очень захотелось бросить в ответ что-нибудь тяжелое, но я благоразумно сдержался: живой Пустая Клетка гораздо полезнее.

— Ладно, а со мной-то что? — напомнил я. Головная боль, к счастью, потихоньку отступала. С откатами всегда так: достаточно пережить первые мгновения, а потом силы наполняют тело.

— С тобой… — Хала тут же посерьезнел и нахмурился. — Сложно. Во-первых, как ни страшно мне это представить, но с ней ты еще сильнее, как любой нормальный дан с Голосом. Во-вторых, она очевидно как-то тебя стабилизирует, поэтому контроль над силой должен теперь даваться легче. В-третьих, что касается разума… Насколько я могу судить, ты действительно вполне здоров. Не знаю, что будет потом, но сейчас не осталось никаких признаков болезни. А вот если связь порвется, с большой вероятностью все вернется в исходное состояние: твоя сила по-прежнему завязана на твою душу и разум. Так что на твоем месте я бы спрятал девочку как можно дальше и как можно надежнее: расстояние на связь не влияет, ее обрывает только смерть. Ну и кроме того, в энергетическом смысле вы сейчас как сообщающиеся сосуды, где убывает — там прибывает от другого. Поэтому Рина себя сейчас настолько превосходно чувствует, да и ты после такой тяжелой процедуры, как излечение серьезного недуга, чрезмерно бодр и весел. С учетом взаимного резонанса… В общем, повторюсь, я начинаю вас бояться. А вот как подобное получилось, не имею понятия. Если бы ты был даном, все было бы более-менее ясно, а сейчас… Ив, ты ничего не хочешь мне рассказать про свою силу? Как ты ее получил? — Хала посмотрел на меня исподлобья, внимательно и испытующе.

Некоторое время мы мерились взглядами.

И я вдруг с потрясающей ясностью понял, что не хочу сейчас врать и уходить от ответа. Надоело. Да и Идущая-с-Облаками не говорила, чтобы я молчал до конца своих дней, просто попросила не трепать лишний раз языком. Кажется, я с лихвой уже выполнил эту ее просьбу.

— Ты не ошибся. Я дан. Был им при рождении, — сообщил я под задумчивым взглядом Пустой Клетки.

— Как это? — ахнула Рина, чуть отстранившись. Покидать мои объятья она не спешила, сидела теперь боком, устроив голову на моем плече. И я ничего не имел против. — Разве может дан стать фиром? Это же свойства души!

Я пожал плечами, потом все-таки ответил подробнее.

— Не может. Но у меня вот получилось. Точно не знаю как, это… вышло случайно. Помнишь, ты спрашивала, почему я избегаю полного имени? Так вот, все просто: оно не мое. Рив Первый Дождь — мой старший брат, который погиб при Тауре. Когда его распределили в ту крепость, я удрал следом. Мне было уже восемнадцать, вроде бы взрослый парень, должен иметь свою голову на плечах. Но Рив заменил мне родителей, умерших, когда я был еще ребенком, всю жизнь возился со мной, я с детства был его тенью, привык, что он постоянно рядом и направляет меня, и просто не представлял, как смогу жить один. Рив, конечно, пришел в ярость, когда я явился. Орал, чтобы я проваливал, потому что военный объект для детей не место, и непременно скрутил бы меня и отправил подальше при первой возможности, только не успел, потому что наутро начался штурм.

Все в крепости знали, что обречены и шансов выжить нет, но единогласно решили стоять до последнего. В отличие от брата, я особой храбростью никогда не отличался, и тут уже сам пожалел о том, что последовал за ним, и был готов бежать как можно дальше и быстрее. Я просил его уйти со мной, но Рив сказал, что не может оставить гарнизон. Мы с ним сильно повздорили тогда, он очень ругался — наверное, хотел, чтобы я обиделся и все-таки сбежал, а я слишком боялся остаться один. Это казалось даже страшнее смерти. Может, поэтому и галлюцинация из него получилась такая мерзопакостная? В любом случае, я даже начал приносить какую-то пользу по принципу «глаза боятся — руки делают». Умений у меня было немного, я никогда не был прилежным учеником, а вот силы хватало.

Потом сильно ранило Рива, он тогда уже совсем обессилел и не сумел защититься. Он бредил и все твердил, что нельзя оставить гарнизон. А потом вдруг очнулся, схватил меня за руку и ясно, уверенно сказал, что мы должны любой ценой остановить альмирцев, и он знает, что делать. Попросил отдать ему силу, а я понятия не имел, что это такое, и согласился. Наверное, он по-прежнему бредил, потому что объединить силу фира и дана, насколько я теперь знаю из учебников, невозможно. Однако у нас как-то получилось. Может, потому что братья. И результат был… чудовищным. Я толком не понял, что он и как делал. Кажется, это был обыкновенный ритуал для объединения сил двух фиров. Почему он сработал — не имею ни малейшего представления. Я отчетливо помню только свои ощущения, когда погасла Искра. Это… наверное, именно в тот момент я и тронулся умом. Было больно. Очень больно. А сила продолжала и продолжала нарастать, и боль вместе с ней, и в какой-то момент я просто отключился.

Когда меня нашли, долго не мог вспомнить, кто я вообще такой. Меня опознали по описанию брата, мы с ним всегда были похожи, к тому же я был неплохо физически развит для своих лет и вполне смог сойти за него. А потом во сне мне явилась Идущая-с-Облаками и недвусмысленно попросила не распространяться о произошедшем. Наверное, правильно сделала, потому что без ее слов я непременно попытался бы доказать, что я — это я, выяснить, что и как произошло. Если бы нашлись те, кто мне поверил бы, это могло кончиться очень плохо. Ну, и заодно богиня сообщила, что сила эта мне еще пригодится и найдет свое применение. Я думал, имелась в виду моя роль первого регента, но сейчас понимаю — это были цветочки. В общем, осталось мне тогда только смириться и забыть, что я на самом деле совсем другой человек. Правда, я так и не сумел заставить себя отзываться на имя брата, оказалось проще воспользоваться краткой версией, которая подходила нам обоим. Спасибо родителям, которые дали сыновьям созвучные имена.

— Стало быть, ты на самом деле Ивар? — задумчиво спросил Хала, слушавший меня с задумчивым выражением лица. — Это… радует. Теперь, когда я стану на тебя смотреть, у меня не будет возникать это противное ощущение, будто галлюцинации именно у меня. Конечно, любопытно узнать подробности и выяснить, как такое получилось, но если кто знает ответ на этот вопрос, то лишь боги. А они, как мы видим, не торопятся давать пояснения.

Во вдруг повисшей после этих слов тишине негромкий всхлип девушки прозвучал очень пронзительно, я даже вздрогнул от неожиданности. Дана так уютно и удобно устроилась на моих коленях, что я практически забыл о ее присутствии.

— Рина? — озабоченно позвал я, пытаясь отстраниться и заглянуть ей в глаза, но девушка неожиданно цепко держалась за тунику, настойчиво пряча лицо. Не применять же теперь силу! — Что с тобой?

— Плачет, — со смешком сообщил очевидное Хала, с большим интересом и даже как будто удовольствием нас разглядывая. Сама Рина давать пояснения не спешила, только еще раз совсем тихонько шмыгнула носом.

— Почему? — спросил я у того, от кого получить ответ было проще.

— М-да. Вроде вылечился, но как был железякой, так и остался, — укоризненно покачал головой Пустая Клетка. — Тебя ей жалко, чего непонятного-то? Брата трагически потерял, живешь чужой жизнью, Искру утратил — сплошные несчастья. Ладно, не сверкай на меня глазами, я и так понял, что Хала сделал свое дело и может уходить. Дальше-то, надеюсь, уже без моей помощи справитесь.

Он пакостно ухмыльнулся, похабно подмигнул и действительно вышел.

Я только тяжело вздохнул, качнув ему вслед головой. Никогда я не пойму этого человека.

Даже не знаю, кто из них сложнее — Пустая Клетка или Алый Хлыст. Первый старше, но у второго поле для деятельности гораздо обширнее…