Глава 8
О злых адептах замолвите слово
Аллогичный
Демон,
Ежегодно
Проверяющий
Терпение
Общежитие вымерло. Такой тишины здесь давно не слышало ни одно ухо. Адепты отсыпались после бурной трудовой недели, полной лишений и наказаний. И только те несчастные, что не отбыли сроки в кухонном рабстве, сонно брели в места не столь отдаленные, чтобы спустя два, а то и три-четыре часа толпы довольных и выспавшихся получили свой завтрак.
Но не все были столь милосердны, чтобы спать до обеда. Вита, милый жаворонок-переросток, вскочила едва ли не раньше несчастных, огласив комнату радостным кличем, полным жизни и любви. Ей вторил мой, не слишком счастливый, зато честный. Увы, честность – не всегда лучший путь к взаимопониманию, а потому и мне пришлось пострадать за правду: подушка у кикиморы была большой, мягкой и пуховой. Обратно не получит, сама ею в меня швырнула.
Вот так, обнявшись с чужой собственностью, я спала до самого обеда, напрочь игнорируя попытки соседки отобрать свою подушку. Да и на провокации не поддавалась, дремля едва ли не до полудня.
Наконец Вита отчаялась и оставила меня в покое. И, как будто издеваясь, сон ушел, бросив меня наедине со страшной реальностью. Воспоминания накатили мгновенно: и про вчерашнюю ночь с акробатическими этюдами, и про сегодняшний вечер в компании демонюги. Я сглотнула, но… Где наша не пропадала? Переживем.
Памятуя о том, что хороший аппетит – залог здоровья, я оделась и отправилась в столовую. Да уж, поистине место встречи изменить нельзя. Столовая собирала всех: и непримиримых врагов, и неуклюжих адептов, и знатных прогульщиков, и самых неуловимых преподавателей, которые просто зашли «чайку попить». Нет, я не спорю, в обычных универах современного города существует еще и курилка, но здесь курили разве что гербарий, а палиться на таком противозаконном деле… Нет, дураков не было. Как и бессмертных: миледи Клио, дриада, что вела знахарство, отличалась тяжелой рукой и полным отсутствием снисходительности.
Тапки смешно покачивали ушками, пока я спускалась по лестнице. Бывало, вот в первые дни, когда мне только-только доставили этот подарок от Ваничны, на меня едва ли не как на восьмое чудо света смотрели. Но время меняет не только идеалы, но и людей. Более того, самые модные товарищи заимели такие же, и бедные тапочки с ушками стали слишком уж популярны. Так популярны, что я рискнула сходить в них в столовую. Благо, идти было близко, а над переходом из общежития в Академии поколдовали, оградив от грязи, дождя и снега.
В столовой царило молчание, изредка сменяющееся смехом. Присутствующие разделились, но все неизменно за кем-то следили. Даже мой приход остался незамеченным, что заставило самолюбие уязвленно дрогнуть.
Ныне в столовой царили три лидера по привлечению внимания. На первом месте с наибольшим количеством просмотров находилась Эленари. Да уж, голод – страшная штука, если она решила явиться на всеобщее обозрение с крапивницей и неровно остриженными волосами, часть которых и сейчас отсвечивала бледно-розовым. На наше второе место эльфийка старалась не смотреть.
А там… Я перевела взгляд на второе место и усмехнулась: знала, что из нашей мести что-нибудь да выйдет. Правда, не думала, что за столик болотников пересядет кто-то из иномирцев. Но это случилось. В нашем полку прибыло, и, судя по улыбке Джейса, уже не убудет. Болотники ведь идут до конца, а девушка ему явно симпатична.
И наконец, третье место занимал Жан. Со старательно замазанным тональником фингалом, взглядом побитой собаки и толпой фанаток вокруг, он рассказывал о своей трагической судьбе, несчастной деве и злобном брутальном орке, который эту самую деву похищал и который случайно, в процессе сопротивления главному герою, ударил того в глаз. Дева, разумеется, была спасена, вследствие чего шею рыцаря украшала отметина водостойкой помады. Интересно, кого он в долю взял? Водостойкая-то только у наших! Местные предпочитают более действенные способы указать, что мужчина занят.
Прошмыгнув мимо зрителей, я гордо направилась в самый эпицентр. Меня даже завистливыми вздохами проводили – так велика у местных красавиц была любовь к сплетням. Да и сильная половина явно желала узнать новый щекотливый факт. Это они только с виду такие незаинтересованные, газетки почитывают. И в дырочки совсем-совсем никто не смотрит и вверх ногами не читает. И вообще, не приставайте к серьезным людям и нелюдям!
Я хмыкнула, наблюдая весь этот детский сад, подошла к своим, отставила стул – Киру на него не пустили – и положила голову на стол. Щеку приятно холодила столешница, а я поняла, что, даже провалявшись до полудня, едва ли выспалась.
– Доставка завтрака? – предположила я, не очень-то надеясь на подобный исход: все же выходные, а с подносом бегать – удовольствие едва ли выше плинтуса.
Все закономерно промолчали. Только Вита, добрая душа, отломила мне половину булочки. Но есть всухомятку, да еще с утра…
Я побрела за компотом и супчиком, все же время обеденное.
Подхватила поднос и медленно поплелась вдоль раздачи, выбирая свой обедозавтрак и с тоской вспоминая ужин. Даже в лучшие дни здесь никто так не готовил. Что и говорить про выходные, когда повара назначали и при любом удобном случае «счастливчик» пытался передать сию почетную миссию другому.
Грустно плавали в киселе сопливой консистенции вялые сухофрукты, суп был остывшим, а мясо – жестким. Да уж, нельзя ходить в столовую сразу после готовки личного повара. Постепенно привыкать надо, по чуть-чуть.
Выбрав суп поприличнее (если это выбором можно назвать – всего-то два), я взяла хлеб, недавно мытую, а потому еще мокрую ложку и отправилась мучить еду.
Плывет по морю кораблик под названьем «Макаронка», а ему навстречу – айсберг, потому что суп остыл.
Оценив на глаз, где место получше, я зачерпнула супчика. Как оказалось – удачно, здесь еще теплилась жизнь и варево не превратилось в желе. И почему мне так не везет? Все же нормально булочки себе отхватили… Да уж, спать долго – вредно.
Тут я вспомнила, что проспала меньше положенных восьми часов, и призадумалась. «И мало спать – тоже вредно, – решила я, глотая холодный суп. – Все стоящее разобрали, а нового еще не приготовили».
– О чем говорили? – пытаясь хоть как-то отвлечься от несправедливости бытия, поинтересовалась я, медленно засовывая в себя разваренную морковь. И это мне вчера казалось, что в столовой можно питаться? Да уж, как я могла так заблуждаться!
Судя по разочарованным гримасам старшекурсников, произошло что-то из ряда вон выходящее. Неужели практиканта назначили? У-у-у, если он учился хуже, чем болотник за границей, то да… Нам не позавидуешь.
Мне ткнули уже изрядно потрепанный листик.
– Куратор с утра вот это принес. Они совсем с ума посходили! Чтобы мы – и в общественной жизни участвовали?!
– А мы разве не участвуем? – с намеком на некоторые происшествия сказала я и вспомнила: – А Альтар вам наказание назначил. Тем, кого застукал.
– Да мы в курсе уже, – с неохотой признал Джейс. – Сообщили.
– И?
– Договорились, что отработаем. Пообещали месяц без проделок. Комендант согласился и едва не прослезился от выпавшего ему счастья.
– Поэтому скучаем?
Я взглянула на страдающего над тетрадкой Трейса.
– Угу, – признал болотник.
– Мы можем развеяться и поучаствовать! – наставительно изрекла Вита. – К тому же ее величество советовала уделять больше времени учебе.
– А мы разве не уделяем? – усмехнулся Джейс и с нежностью взглянул на Киру.
Да уж, чую, скоро ему и притворяться не нужно будет, чтобы колы получать. Любовь – она такая. Жестокая.
Я только головой покачала: с ними совершенно невозможно о чем-то серьезно говорить. Листок же… он был занимателен. Администрация Академии настоятельно просила всех адептов поучаствовать в конкурсе театральных зарисовок. Якобы для сплочения коллектива и знакомства с иномирской культурой. А раз знакомство с другой культурой, то и репертуар подобрали соответствующий – иномирский. Желающим поучаствовать и откосить на полгода (все же в деканате не дураки сидят, понимают, что за «спасибо» адепты работать не будут!) от всех наказаний предлагался список пьес.
– Уже решили, что ставим?
– Зачем?
– Как – зачем? Если вам скосят все провинности на полгода вперед, разве вы не сможете шкодить, когда вздумается? – Трейс заинтересовано приподнял голову. Хм, он что, не читал? – И без всяких последствий и санкций, – закончила я.
– И что требуется?
– Поучаствовать в постановке, – как маленькому, объяснила я.
Болотник задумался, прикинул, сколько сил потребуется, и поинтересовался:
– А когда мероприятие?
– Через три недели, – сверившись с собственными записями, откликнулась Вита и усмехнулась: – Участвуем?
– И ты еще спрашиваешь? – возопил Трейс, который мгновенно забыл о своей лени.
– Тогда определимся с репертуаром… – начала прорабатывать организационный момент Вита.
В результате коллективного чтения фольклора народов мира (не здешнего) мы остановились на доброй и вечной сказке про, разумеется, болотников. Итак, честь быть поставленной самой аутентически верной расой выпала «Царевне-лягушке». После многочисленных споров и консультации со стороны Киры мы сменили название на более соответствующее. «Царевна-Жабка», так мы назвали наш проект на стыке культур.
Ради масштабности действия Вита обещала даже связаться с самой Кохой Весновой и договориться о ввозе настоящей ездовой жабы. Или же, если улыбнется удача, попросить способствовать договору аренды. Вопрос остального реквизита обещали решить Трейс, Джейс и примкнувшая к ним Кира. Мне же отвели роль главного пинателя и мотиватора, а по совместительству – и помощника Виты. Она сама меня выбрала помогать, видимо, не желая все доверять Кире.
С тяжелым сердцем я возвращалась в нашу комнату. Я скучала, отчаянно скучала по своей милой Жабке. Как она там, на болоте? Грустит? Вспоминает меня? Не болеет ли, маленькая? Все ли пупырышки на месте?
А на часах уже было пять вечера. Потянувшись и закатав рукава, я отправилась наводить красоту. Точнее, ее кикиморский вариант. Благо, клей у Виты был в открытом доступе, как и накладные прыщи.
Долго ли, коротко… Много ли, мало… А в дверь комнаты постучали. Требовательно, настойчиво, обещая стучать и дальше, пока не откроют. А часы меж тем пели серенады, означая начало нового круга большой толстой стрелки.
Дверь открылась, и в комнату вошла недовольная Вита. Она держала книжку в глянцевой обложке, на которой, старательно закусив стрелу, на листе кувшинки изволила брать всякую гадость в рот большая лупоглазая лягушка.
– Просвещаешься?
– Нужно знать, с чем имеем дело. Команду я записала, так что пути назад нет.
– А Жабка? – рисуя фиолетовые круги под глазами, поинтересовалась я.
– Коха обещала поспособствовать, так что в грязь лицом не ударим. – Кикимора взглянула на мои приготовления и усмехнулась: – Хочешь произвести впечатление?
– Незабываемое, – усмехнулась я, размазывая тушь по свеженарисованным синякам. – Ну как тебе?
– Стильно, – выбрала наиболее нейтральное слово кикимора. – Не задерживайся, нам еще роли распределять. Опоздаешь к полуночи – будешь Жабкой.
– Всегда мечтала, – рассмеялась я и походкой хромой лошади (скользкий пол в ванной порой бывает на руку) выпорхнула в коридор.
Меня ждали. Явно готовились. Вон как зубы сияют! А как крылья выхолены! Он бы еще сережку в ухо вставил! Приглядевшись, поняла, что последнее пожелание невозможно. Ибо там и так все было. Четыре серьги блестели разными камнями. И как только ухо не отвалилось?
– Интересно выглядите, – оценил мои приготовления Наон.
– И вы, – в тон ответила я.
Да уж, смотрелись мы незабываемо. Я – как на Хэллоуин, он – как на королевский бал.
– И где будет проходить «отработка»? – выделила последнее слово.
– Узнаете.
– Вне себя от восторга, – сухо проинформировала я и протянула демону руку.
Что ж, посмотрим, куда на этот раз меня потащат. На королевском приеме я уже и так была. Что там дальше? Свадьба? Похороны? Или, может, пытка театром? Помнится, в Средние века представления шли и по пять-шесть часов, а мне к двенадцати домой. Чую, придется, аки Золушка, прицельно теряя туфли, мчаться в родную Академию. Ну ничего, где наша не пропадала?
Не пропадала наша в цирке. Это я поняла, едва мы вывалились из экипажа, схлопотали странный взгляд от кучера и направились прямиком к фейс-контролю. На входе в цирк стояли двое: шкафчик, на котором едва-едва сходилась ливрея (я поняла, что цирк начинается с самого входа!), и низенький лысеющий дяденька с пухлой папкой в руках и моноклем, висящим на шее.
На площадке перед ними толпился народ разной степени зажиточности и пафоса. Были здесь купцы с женами, которые волком смотрели друг на друга, гладя лис на воротниках, были особы поважнее и поэлегантнее, дожидающиеся своих папиков, а были и вовсе – эльфы. Что здесь потеряли – уму непостижимо. И были мы, кикимора и демон, который презрительно оглядел дожидающихся и затащил меня прямо в холл, даже не обмолвившись словом с охраной. Чувствую себя моделью: опять таскает кто ни попадя и даже на недовольное мычание не реагирует.
Попробуем иначе.
– Это намек? – поинтересовалась я, едва меня отпустили и дали возможность отдышаться.
– Намек?
Удивление на лице демона было столь неподдельно, что я засомневалась в его искренности.
Вокруг нас, по странному стечению обстоятельств, не наблюдалось ни единого человека, словно весь этаж выкупили. Или в ложу, куда меня притащил этот демон, пускали очень немногих? Скорее, верно второе. И не всех, и не со всеми.
– Ага, в театр вести стыдно, а в цирке и своих хватает. Так что мои старания даже не заметят.
– А вы старались? – притворно удивился Наон, напрочь игнорируя первую часть фразы.
«Джентльмен», – думала я, пока он не продолжил:
– А цирк… Таких, как вы, здесь больше нет.
Я задумалась. Крепко так, с интересом разглядывая интерьер.
– Ваз здесь тоже нет, – усмехнулся демон. – По соображениям безопасности.
– Уже случались, – я прикусила губу, размышляя, как бы покорректнее выразиться, – прецеденты?
– Здесь? Нет, что вы. Те, кого приводят наверх, редко опускаются до тривиального швыряния ваз. Скорее – яд или отравленные цветы. Хотя, помнится, и веер неплохо подошел.
– Вы так часто посещаете это место? – нахмурилась я.
– Приходится по долгу службы.
– Сочувствую, – тихо сказала, а сама обратилась в слух: по лестнице кто-то шел. И, как мне показалось по темпу продвижения, цель находилась именно здесь.
Шаг, еще один, еще… Показалась макушка.
Светловолосая девушка в синем платье с лентой на поясе и тяжелыми серьгами в ушах выпорхнула пред наши очи. Остановилась, заметив демонюгу, улыбнулась, будто он был алмазным колье, и увидела меня. Деву перекосило. Меня перекосило просто из солидарности и любви к искусству.
– Наондаль, – низким грудным голосом сказала дева. И откуда только звук шел? Кожа да кости, смотреть страшно. Там даже собаке глядеть не на что, не говоря уже о демонах.
– Фиона, – усмехнулся демон и приобнял меня за талию.
Ладно, пусть обнимает. Сочтемся.
В голове начала складываться головоломка: так вот зачем он меня сюда приволок! Надеялся, что дева отстанет! Или нет? В любом случае я предпочитала верить в лучшее, а значит, эта милая девушка напротив сейчас жаждет моей мучительной смерти. Наверняка от обжорства: уж слишком презрительно смотрит. Или ей прыщи не угодили? Сейчас проверим!
Я сделала пару шагов в сторону перил и начала старательно, пыхтя от усердия, давить накладной прыщ. Отвернувшись от демона, чтобы не видел, бедняга.
– У-у-у, – не сдержалась наблюдательница, но улыбка на ее лице расцвела сказочная. Хоть сейчас срезай – и на продажу.
– Милая, тебе нужна помощь? – учтиво осведомился демон, подходя ко мне и вновь обнимая бедную талию.
Я едва не подавилась. Ну вот чем он помочь может? Прыщ подержать, пока я другой цеплять буду? Нет уж, ты там постой.
– Нет, дорогой, я прекрасно сама справляюсь. Не отвлекайся, твоего общества жаждут милые леди, и я не вправе им мешать.
– Любимая, ты мне никогда не мешаешь, – с вибрирующими нотками, как кот от удовольствия, проговорил демон.
– Даже ночью? Когда тебе приходится забирать меня с очередного раута?
– Особенно ночью, – расплылся в шальной улыбке Наон.
– Пожалуй, я пойду, – приняла верное решение леди и удалилась.
– Руки! – хмуро напомнила я, чувствуя чужие конечности на своей талии. Демон усмехнулся, но позиций не сдал. – Зачет без ответов на вопросы – и весь вечер я буду мило улыбаться вашей знакомой.
– Идет, – легко согласился Наон, а я пожалела, что не потребовала нечто более ценное.
Хотя если зачет в кармане, нужно ли ходить на пары? Вечный студенческий «А зачем?» дал молниеносный ответ.
– И куда мы теперь? – кое-как вывернувшись из кольца его рук, поинтересовалась я.
– Смотреть представление, разумеется, – не стал менять планов демон.
– А долго еще ждать?
– Ты спешишь?
Подумав, отрицательно покачала головой: ни к чему противному манипулятору знать, что мне нужно кровь из носу вернуться в общежитие к полуночи. Еще условия ставить начнет. Нет уж, сегодня победа должна быть моей!
Мы вошли в ложу первыми. То ли Фиона просто поднялась «поздороваться», то ли ее ждали в соседней ложе, то ли она и вовсе передумала. Как бы то ни было, ее отсутствие на горизонте радовало меня едва ли не больше, чем обещанный бонус. Вот только от компании кого-нибудь еще я бы не отказалась.
Не знаю, что там говорил этикет по поводу взаимоотношений парня и девушки, но не думаю, что он разрешал им ощутимые вольности на публике. И если ручку я готова была позволить лобызать еще энное количество раз, пока совсем мокрой не станет, то целоваться с демонюгой по-настоящему…
Я глубоко задумалась. Любопытство – порок, с трудом выводимый, и у кикимор явно в крови. К тому же сравнить братьев… Нет, мы кикиморы приличные, мы по сторонам не смотрим и намеков не понимаем! И хватит уже на ушко шептать! Все равно ничего не слышу! Не слышу, я сказала! Но покраснела… Хотя и не понимала, что он там хочет до меня донести, но шепоток был интимный.
– Вижу, и вы решили посетить сегодня представление. Нас прервали. И, наверное, к лучшему, ибо мои щеки уже готовы были выставить хозяйке счет за постоянную красноту или устроить забастовку, навсегда отучая меня смущаться. Но только я возликовала, как память, эта мелкая пакостница, которая отказывает в нужный момент и находит скрытые ресурсы в ненужный, подсказала мне, кто почтил нас своим вниманием.
– Не ожидал вас увидеть здесь, – не скрывая досады, проговорил демон, вынужденно отступая от меня на шаг.
Ага, значит, вот какой должна быть граница при близких отношениях. Учтем.
– И я… не ожидал, что решу посетить это место, – отстраненно, как будто его вообще ничего не интересовало, подчеркнуто вежливо ответил Альтар и занял место в первом ряду (впрочем, здесь был только один).
– Прошу.
Демону не оставалось ничего другого, как предложить и мне выбрать место.
Всего кресел было пять. Альтар сел на центральное, таким образом лишая нас шанса сесть отдельно от него. Мне оставалось только выбрать, с какой стороны от мага приземлиться. Подумав (не признаваться же, что считалочкой решала), я ткнула пальцем налево. Ага, вот вечное лево у меня.
Альтар фыркнул, но промолчал. На лице его застыла скука и… презрение. У меня чуть прыщи не слезли от удивления: таким я мага видеть не привыкла. Да и не показывал он мне эту сторону. На душе стало как-то тяжко, но здравый смысл, который у болотников шел вкупе с безответственностью, не позволил горевать дольше положенных трех минут.
Выдохнув, я принялась изучать партер. Людей туда уже пускали, и можно было наблюдать, как они муравьями снуют в проходах, норовя испачкать соседу парик пирожным или наступить на подол. Да уж, если не можешь оставить след в истории, ты всегда можешь оставить его на истории.
– Пирожное хочу, – завистливо глядя на совсем не ценящих сладости людей (иначе не роняли бы соседу на штаны!), протянула я.
Демон мгновенно поднялся.
Ага, значит, есть плюсы в том, что он как бы мой кавалер. Интересно, на сколько его терпения хватит? Увы, вопрос остался без ответа, откочевав в долгий ящик.
– Какое? – спокойно спросил Наон.
– Шоколадное, – мгновенно сориентировалась я.
– Подожди минутку, – ласково почти прошептал демон и быстрыми шагами покинул ложу, наградив напоследок Альтара странным взглядом.
Повисло тяжелое молчание. Не знаю, как у мага, но я едва грыжу не заработала от сидения в тишине. И кто бы предупредил, что молчать так тяжело? Не тем спортсмены занимаются. Ох, не тем.
– Дана…
– Что?
Мы начали одновременно. Я ошарашенно повернулась к нему, Альтар же – усмехнулся. Да уж, этого ничем не проймешь.
– Я бы хотел извиниться за вчерашнюю ночь.
– А я – за утро, – решила оказать ответную любезность и покаяться.
– Я вас не виню, – усмехнулся маг. – Простите… прости моего брата. Он слегка несдержан на язык.
– И на мысли, – из чистого вредительства добавила я.
– И на мысли, – согласился наш благородный лорд и протянул мне руку: – Мир?
Я не стала вставать в позу и демонстративно отказываться. Все же нужно ценить чужую заботу.
– Мир. Улыбнулась в ответ, и…
– Твое пирожное, милая.
Если после такого мне скажут, что это болотники вечно всем мешают, я познакомлю их с демоном. Вот уж кто приходит как нельзя некстати и рушит всю романтику! И пусть романтики в нашем случае не наблюдалось, но спокойно поговорить стало невозможно.
– Спасибо, дорогой.
Я расплылась в улыбке столь очаровательно-кровожадной, что Наон сглотнул и спешно протянул мне пирожное. Правильный выбор! Но почему он вздрогнул?
Неужели имеются случаи покусания кикиморами честных граждан? Хотя… зная свой характер… Нет, такого просто быть не могло.
Демоны грязные, мало ли чем болеют, что трогают! Ну их, еще лечись потом.
Пирожное было вкусным. Это приподняло мое настроение, которое резко скакнуло вниз после того, как Наон сел рядом и взял меня за руку. Подлокотники кресел были не сказать чтобы мягкими, а я любовью к мазохизму не отличалась.
Скривившись, выдернула бедную конечность и продолжила есть пирожное, разглядывая зрителей. Некоторые отвечали взаимностью и рассматривали меня. Даже смеялись. Ровно до того момента, пока не натыкались взглядом на одного из сидевших по обе руки от меня мужчин. Тут уж все вспоминали о своих делах. Ну и славно.
Демон протянул мне чистый носовой платок:
– Держи. Вот здесь.
Наон показал на свою щеку, намекая, что какой-то зеленый поросенок измазался шоколадом.
– Здесь? – переспросила я, вытирая указанное место.
Пирожное мирно покоилось в желудке, но его следы все еще были при мне. А точнее – на. Но с губ я предпочла шоколад съесть, а не вытирать. И со щеки бы предпочла, но язык кикиморы сродни человеческому, а никак не жабкиному. Не дотягивается он. К сожалению.
– Дорогие зрители, просьба отключить ваши…
Моя голова дернулась в сторону сцены прежде, чем я успела подумать. На арене стоял ничем не примечательный молодой человек в черной мантии, в руках он держал волшебную палочку, а весь зал ржал. Ибо любой дурак знает, что волшебная палочка – признак непрофессионализма. Впрочем, как усилитель звука работала она отлично. Это нам и доказал милейший паренек.
– …предрассудки. Мы начинаем.
И, что логично, они начали. Погас свет – это он специально, чтобы Наон поближе присел и руку мне за талию просунул (как только без руки не остался!), – и заиграла музыка. Позади нас открылась дверь. Потянуло сквозняком, и… дверь закрылась. Альтар усмехнулся, словно был причастен.
А потом… Нет, я в цирк ходила. Дома, в своем мире. Но местный цирк-то использовал все возможности магии. А уж какие иллюзии… И цветы, которые подарил мне гимнаст, не исчезли, хотя демонюга очень старался их от меня отцепить. Не отдала. Прижала к груди и счастливо улыбалась. Потому что хотела, потому что было тепло и радостно, и сказка была не сказкой, а реальностью. И… я заплакала. Смеялась и плакала как сумасшедшая, хотя… я ведь кикимора, а кто нас поймет. Если мы сами себя не понимаем.
Представление кончилось слишком рано. До полуночи оставалось всего десять минут, а мне было как-то все равно, что меня ждут болотники и что самая противная роль достанется мне. Просто… было очень хорошо, но грустно. Вот только заставить себя не переживать я не могла. И, наверное, тогда впервые подумала, что этот мир стал и моим. Потому что отказаться от всего этого: волшебства, кривляющихся болотников за завтраком, Ваничны, выделившей мне свой сарафан, седеющего магистра-ректора, который иногда строго на нас смотрел, преподавателей (даже вредного Ганса), демона, покупающего пирожные, Альтара, кормящего меня ужином, от ядов, которые получались у меня великолепно, и от несчастных работ на грядках, которые нам еще только предстояли, было невозможно. Просто я уже не представляла без них свою жизнь.
Преставление кончилось, но мы не стали спускаться в холл – замерли на своем этаже. Я смотрела вниз, на равнодушно расходившихся людей, которые даже не понимали, какое чудо им показали. Для них все было обыденным и привычным, хотя и там, среди них, мелькал восторг, но тут же затихал в толпе озлобленных личностей, борющихся за право первым вырвать из гардероба свое пальто.
– Идем?
Демон предложил мне руку, отвлекая от разглядывания возни. А с высоты нашего положения это казалось именно муравьиной возней.
– Но…
Я беспомощно указала на холл: идти туда сейчас было сродни самоубийству. Боюсь, даже короля не пощадили бы в этой толкучке.
– Для гостей ложи есть другой выход, – усмехнулся Альтар и взглянул вниз, чуть склонив голову. Внезапно ноздри его дернулись, будто он унюхал (словно имел в роду оборотней) кого-то. Маг нахмурился, прислушался, желая получить подтверждение, и предупредил:
– Леди Фиона идет сюда.
Наон снисходительно ему улыбнулся.
– С княгиней Шатской и ее дочерью, – добавил маг и самым неподобающим образом перемахнул через бортик. Похоже, возможность переломать ноги ничего для него не значила. Хотя, видя, как изящно он приземляется там, где, казалось, и яблоку упасть негде, я всерьез задумалась: а не прогадали ли мы, когда замешкались на доли секунды?
– Милорд, какое счастье, что мы успели вас застать!
Столько патоки в одном месте никогда не собиралось, и я полагала, что и не соберется. Ошиблась.
Пожилая дама, чьи локоны имели к этой леди весьма условное отношение, а густые ресницы и вовсе казались инородными телами, шмыгнула острым лисьим носиком и подняла на демона большие, как у стрекозы, глаза, скрывающиеся за толстыми линзами очков. Ее платье больше походило на старую скатерть, а меховой воротник был так поеден молью, что я не бралась определить возраст костюма.
Рядом с леди стояла невысокая, слабо напоминающая матушку девушка лет двадцати. С маленьким ротиком, неуклюже намазанным помадой, и большим, с горбинкой, носом. Светлые глаза были совершенно никакими – ярче выглядело даже выцветшее платье княгини. Хотя… сравнивать глаза и платье – неэтично.
Впрочем, судя по недовольным ухмылкам обеих родственниц, я им тоже не понравилась. А на мои прыщи и синяки под глазами они смотрели с таким благодарствующим вожделением (такой подарок судьбы! Рядом со мной любая моль королевой станет!), что я начала переживать за собственную психику.
– И я рад вас видеть, дамы.
Как он им руки целовал! Я думала – удавится. Интересно, а от мамочки нафталином пахнет? Или это только для антуража хрупкой старушки? Вот подсказывало мне шестое чувство, что силищи у почтенной фрау едва ли не больше, чем у демонюги. Только выглядит хрупким одуванчиком. А если надо…
Я вспомнила позорное бегство Альтара и тяжело вздохнула. На кого ж ты меня покинул, сирую и убогонькую? Как мне теперь жить-поживать? Всякий может сиротку обидеть, да не всякий выживет… Стоп, это уже из другой оперы.
– Милый, ты обещал этот вечер мне! – надув губки, отчего на нижней части лица отчетливо проступили все складочки треснувшей штукатурки (ну я же хорошая девочка, готовилась к свиданию!), напомнила я. – Простите, леди, но сегодня Наондаль – мой.
Даже имя вспомнила, чтобы правдоподобней вышло. Фиона, наблюдавшая за безобразием, прищурилась. Ой… Надеюсь, здесь «Молот ведьм» еще не писали. В противном случае могу представить свой приговор.
Тем не менее, сцапав за руку демона, потащила его вперед.
– Поворот направо, – шепотом подсказал он, когда я остановилась.
Спину жег взгляд Фионы: ничего хорошего он не предвещал.
Поворот направо действительно имелся, вот только выходил он в служебные помещения, которые не принято посещать без приглашения. Впрочем, порой условности нарушались, но только ради близких родственников или…
– Лорд Наондаль, позвольте еще раз выразить…
…или спонсоров.
Я довольно улыбнулась, закрывая за собой дверь и едва удерживаясь, чтобы не подпереть ее стулом. Знаю, глупо, но эти две карги мне не понравились. На деюсь, мы больше не увидимся. В противном случае кто-то эту встречу запомнит надолго.
Перед Наоном стоял мужичок. Именно так: «мужичок». Он походил на соседствующих с болотом Ваничны селян, разве что выглядел понарядней. Лапти новые, плетеные, лиловый кафтан да шляпа широкая, с любовью сделанная. Хозяин с большой буквы, и никак иначе.
– Простите, не знаю вашего имени, – смущаясь, обратилась я к дяденьке.
Он добродушно усмехнулся в усы и представился:
– Кристоф я, леди. А вы?
– А я не леди, – бесхитростно призналась Данька, изображая дурочку.
Ага, я не я и хата не моя.
Дяденька на провокацию не поддался, усмехнулся так, что золотой зуб блеснул, и обратился к демону:
– Вам понравилось представление? Вы просили сделать все по высшему разряду. Еще и из канцелярии пришло уведомление. Не думал, что даже их высочества заинтересуются.
– Мультикультурные проекты всегда привлекают внимание, – уклончиво ответил демон.
Но я заметила главное. Представление он подбирал. Неужели для меня старался?
– Спасибо, – тихо шепнула я, зная на собственном печальном опыте, что слух демона позволяет услышать все произнесенные гадости, даже если они сказаны шепотом и на галерке. Особенно на галерке.
Демон не ответил, только коснулся моей руки, сжал пальчики и решительно повел меня к выходу мимо отскочившего с дороги старичка. Тот же усмехнулся в раскидистые усы и помахал нам вслед. Я оборачивалась – я знаю. И столько одобрения было в его взгляде, что я почувствовала: то ли меня сватают, то ли демона – мне. В любом случае моя личная жизнь начинает становиться достоянием общественности. И это при том, что у меня ее как таковой и нет. Казус, однако, но кому сейчас легко?
Тайный ход из обители циркового искусства проходил мимо клеток с тиграми. Бедные милые кисы томились в огромном подвале, изредка поднимаясь на арену и внося импровизацию в работу артистов. Зрители охали, ахали и отползали от арены подальше, а артисты трудились как ни в чем не бывало, зарабатывая лишние очки популярности. И вот сейчас нам предстояло повторить подвиг бесстрашных цирковых.
Раскрыв крылья и взяв на руки пушинку-меня, которая после пирожного успела сгонять демона за добавкой, Наон отправился в полет. Стремительный и печальный, скорый и… Сложно передать, сколько скорби было в умных глазах кошек, с вожделением следивших за тем, как движутся по небу четыре рульки. Наверное, если бы несчастным животным предложили загадать желание, они бы уменьшили потолки, ибо только из-за них нам удалось уйти со всем комплектом конечностей.
Или повезло тиграм? Тут уж как посмотреть. Демон в боевом обличии, мягко говоря, ужасен. Впрочем, природа всегда на стороне своих. Да уж, бедненькие тигрики. Покормил бы их кто…
Ночной воздух был прекрасен. Свежий, прохладный, вселяющий бодрость в мою уставшую душу. Да, устала скорее душа, нежели тело. Ведь от впечатлений именно ей становится тяжело. Хочется побыть в одиночестве, закрываются глаза в предвкушении близкого отдыха, останавливается время, становясь совсем незначительным и мимолетным.
– Спящая красавица, – шепотом проговорил демон, спуская меня с небес на землю.
Ноги ощутили твердую почву, дрема начала уходить.
«Сейчас бы попрыгать», – подумалось мне, но, представив, как это будет выглядеть, я поборола детское желание согреться. Вместо этого жалобно посмотрела на демона:
– Домой хочу…
– И даже не зайдем поужинать? – нахмурился демон.
Видать, у него еще были планы.
Сыто погладила животик, напоминая, сколько раз он бегал в буфет за добавкой.
– Я уже поужинала!
– Прожорливая хрюшка!
– Ага.
Я решила не спорить. В конце концов, сколько хрюшей ни назови, все равно я останусь зеленой и пупырчатой жабкой. По крайней мере, пока не смою макияж.
– В общежитие?
– Ага.
Приступ многословия окончательно меня покинул, и я предпочитала короткие, но емкие и понятные ответы.
– Иди сюда.
Я послушно шагнула к демону, привычно прижимаясь к его груди (сказывался опыт перемещения) и закрывая глаза. Мысли же витали вокруг его последних слов. «Иди сюда»… А сколько смыслов! Ведь это и угроза, и пожелание, и просьба, и… Да много всякого-разного.
А демоны – они вообще искусители те еще. Не так произнесут, и… попала бабочка на огонек. Ничего, любой огонь можно разжечь, а крылышки – один из способов. Главное – не опалить их раньше времени. Но зеленым и пупырчатым вряд ли что-то грозит.
Мы оказались на пороге общежития. Судя по всему, Наон не боялся слухов, раз «проводил» меня прямо ко входу. Впрочем, адепты едва ли отличались прилежанием и сидели субботними вечерами по общагам, а значит, встретить кого-то во дворе альма-матер куда сложнее, чем напороться в городе.
Продуманный, гад! О репутации печется и моем благополучии. В последнем я не сомневалась, зная, что у демонюги даже среди местных фей есть свой фан-клуб, который уже на год вперед распланировал все свидания с жертвой, но ей об этом не сообщил. Влезшим же без очереди, как, например, я, полагалась мучительная и болезненная кара. Впрочем, сомневаюсь, что феям хватит глупости лезть к болотным. А мы друг за друга, как показывает опыт, горой.
– Пока.
Решила обойтись без долгих прощаний. Время поджимало, и я это чувствовала.
– До встречи, – едва заметно поклонился демон и ушел, пренебрегая открытием порталов.
Я еще долго смотрела ему в спину, борясь с желанием подпереть ворота стулом. Ему все равно, а мне приятно. И только возможность отмщения ночных ходоков удерживала меня от этого произвола.
Убедившись, что демон исчез из виду, я быстренько шмыгнула в холл, крадучись пробралась на свой этаж и приложила ухо к собственной двери. Наивная. Лучше, чем пакостить и перекладывать ответственность, болотники умели шифроваться.
И я постучала в дверь собственной комнаты. Ответом стали тишина и темнота. Я включила свет, но ничего не изменилось. Комната была абсолютно пустой, и только шкаф подозрительно скрипел дверью. Решив, что уж в собственной комнате я имею право проверять шкафы, дернула дверцу и влетела непонятно куда, подхваченная за руки-ноги.
– Тс-с… – шепнули мне, зажигая свет.
Мглу развеял маленький, но очень яркий комочек синего цвета. Больше всего он походил на помидор, разве что болел в детстве, и красноты в нем не было вовсе.
В небольшом скругленном помещении кружочком сидели болотники, склонившись над чем-то неведомым в центре. Мало кто мог предположить, что эта компания с мерцающими в синем цвете глазами занималась богоугодным делом. Но я не относилась к большинству и знала, что все совершается во имя веры. Веры в нашу будущую победу.
– Конспирация? – шепотом осведомилась я.
Болотники дружно кивнули. Что показательно, Киры здесь не было. Я задумалась: а не сюда ли все пропадали? Помнится, когда я не могла отыскать Виту, братья за секунды с этим справлялись… Тайное место сбора? Возможно. И если меня пригласили, значит, признали своей. Победа! Я теперь даже самые тайные секреты знаю!
– И… – решила выяснить, на чем остановились мои коллеги.
– Роли думаем.
Джейс был немногословен и хмур. Расставание с Кирой и необходимость блюсти секретность не добавляли ему оптимизма.
– И как?
– Ты опоздала! – ехидно заметила Вита. – Так что получаешь суперприз.
– Мне уже страшно, – честно призналась я, присаживаясь между Витой и Трейсом.
– И зря, хорошая роль, непыльная. Посидишь на болоте, в кустах, потом стрелу словишь…
– Надеюсь, не в сердце? – опасливо осведомилась я.
– Не, не в сердце. Мы же не изверги! – оскорбился Трейс.
– Ладно, – припоминая подробности лягушачьей жизни в сказке, пробормотала я. – А кто Иван-дурак?
– Обойдемся без оскорблений! – хмуро попросил Джейс. – И вообще, мы сценарий переписываем. Надо же его к местным реалиям адаптировать. А то никто нам не поверит.
– Адаптация – это хорошо. А что хоть меняем? Этот вопрос меня особенно волновал. Хотелось знать, на что подписываюсь, и не предстоит ли играть труп. А на сцене, между прочим, холодно, сквозняк. Да и деревянная она, падать больно.
Мне припомнилась одна из лагерных постановок. В тот незабываемый раз мы ставили О. Генри, и массовка, куда затолкали всех представителей отряда независимо от желания, изображала трупы. То есть сначала они как бы были живы, ходили по сцене, общались, но конторку быстро прикрыли. Появился бледный господин в черной шляпе и с листом на груди с надписью «пневмония». Он ходил и косил нас, бедных жителей города, заставляя падать на холодный пол. Но не это самое главное.
Главным было то, что выключить весь свет нам не разрешили, и трупы уползали в полумраке, оглашая зал сдавленными стонами, а иногда и вескими словами: столкнуться с чужой пяткой было в порядке вещей.
– Кощея, – подумав, решила Вита. – Понимаешь, ну не стал бы уважающий себя повелитель смерти в лягушку превращать какую-то левую деву. Это только светлые могут. Для перевоспитания, так сказать.
– И я перевоспитаюсь?
– Не-е-ет, – протянул Трейс. – Ты-то ни в чем не виновата! Это принц виноват. Из далекой провинции. Он так обидел мага, что тот его невесту превратил в Жабку. А чтобы никто не признал болезную, поместил на болото.
– А там ее спас Иван Царевич?
– Не-е-ет, Иван Царевич был болотником, и у него своя лягушка была, зачем ему чужая?
Я недоуменно поглядела на зеленых. Зеленые так же недоуменно взглянули на меня. Да уж, боюсь, работа над сценарием затянется.
Спать мы пошли ближе к обеду следующего дня. Никто не ушел обиженным! Все уползали в сладостном предвкушении, кляня себя за несговорчивость. В ходе переработки сюжета мы выяснили, что действующих лиц куда больше, чем болотников. Даже с привлечением Киры актеров все равно не хватало.
Итак, среди нас имелись: Царевна-Жабка (я), Иван Царевич, он же Не Дурак (Джейс), его невеста, принцесса сопредельного королевства (Кира), Баба-яга, пробравшаяся окольными путями и носящая звание «мудрейшая», по совместительству – главный казначей болотный и близкий друг Не Дурака (Вита), вестник (Трейс).
Итого, нам не хватало: злобного белого мага, играть которого отказались все напрочь, принца на белом лосе, прогневившего волшебника, и батюшки-короля, который вообще непонятно зачем нужен в этой сказке. Тем не менее мы были полны трудового энтузиазма.
В конце концов, для решения этих мелких проблем у нас есть целый один выходной и еще неделя будней, во время которой можно провести агитацию среди местного населения. На худой конец – сбегать в болотное посольство и запросить помощь. Теоретически.
От мысли, что придется идти на ковер, братья-болотники становились одного с прической цвета, а Вита теряла всякую тягу к жизни. Коллегиально (меня не спрашивали) было решено, что просить пойдет самый обаятельный и глупый, то есть я. Данька в очередной раз оказалась крайней, но да ладно, прорвемся.
Лично меня беспокоили только два нюанса: где взять лося и пустят ли нас с животным на сцену. Болотники утверждали, что пустят, но я еще помнила всякого рода значки на дверях супермаркета «С животным вход воспрещен».
Так и не решив, кто из нас прав (я или моя паранойя), я завалилась спать, едва не забыв смыть косметику с лица. Болотных она не раздражала, а я и вовсе о ней запамятовала. Все же «Сделано в болоте» – самая на дежная и гипоаллергенная марка.
Кто ходит в гости по утрам – тот поступает глупо. Летят в него подушки, храп, а то и чашки скупо. Но ничего, он джентльмен и подождать сумеет. А если плохо будет ждать – то быстро ласты склеит.
Да, глупая была идея у болотных братьев – собраться у нас перед завтраком. Глупая не потому, что мы не любили гостей и не желали их видеть. Просто Вита, никак не ожидавшая такой подставы, только начала приводить себя в порядок, крепя каким-то зельем настоящую прическу.
Сколько сил и времени она потратила только на то, чтобы волосы стали послушными, я не представляла, но сочувственно вздыхала, слушая ее недовольные вскрики. Болотники застыли за дверью, иногда подавая голос.
Наивные, они надеялись на прощение. Но за меньшее, чем новый суперстойкий лак (старый не выдержал столкновения с головой Трейса и намертво зафиксировал его шевелюру), Вита не готова была их простить. Кажется, у вестника Бабы-яги появились первые проблемы. И я не я, если под конец репетиций Трейс будет способен на что-то большее, нежели доползти до своего неприбранного ложа и уснуть, положив голову на матрас.
Успокаивать Виту пришлось долго. Не стоит думать, что если ты кикимора, то и вовсе лишена простых женских слабостей. А она еще и ночь не спала, варила свое чудо-средство. Не завидую я Трейсу, его дни сочтены. А ночи – учтены.
Наконец, когда кикимора совсем смирилась с потерей, мы решили немного попользоваться ситуацией и послали караульных за обедом, плавно переходящим в ужин. А что поделать, если спать легли поздно?
Болотники вернулись быстро, как будто только и ждали этого. Я их не виню! Сложно винить людей, которые обеспечили тебя вкуснейшим обедом. Да уж, видимо, путь к моему сердцу имеет одну тайную тропу – через желудок. Не прознал бы кто…
Желудок недовольно заурчал. Он был готов выдать все пароли и явки, лишь бы его продолжали кормить вкусно и сытно.
Стук в дверь прервал нашу трапезу. Мы с Витой переглянулись, одновременно отодвинули глиняные миски подальше, вытерли губы и хором, словно репетировали, позволили:
– Войдите!
Из-за двери показалась макушка Киры, а после и она сама проникла в комнату, аккуратно притворив за собой дверь, чтобы осталась щелочка для любопытствующих. Мы переглянулись и усмехнулись.
Парламентер.
– Кушаете?
Вопрос можно было считать риторическим, ибо к губам Виты прилипли крошки, а к моим… Даже не знаю, что выдавало меня. Голова-то прозрачностью не отличалась, а глаза не вращались во все стороны.
– Угу, – промычала я, придвигая миску.
– Репетировать сегодня будем? – перевела разговор в другое русло девушка. – Джейс сказал, вы доработали сценарий.
– Сегодня – нет, – подумав, ответила Вита. – Сегодня мы будем решать проблемы с реквизитом. Кроме того, нужно написать и повесить объявления о наборе в труппу нашего самодельного театра.
– Реквизит? – переспросила Кира. – А что нужно найти?
– Лося и Жабку. С последней проблем меньше – одолжим у посла. У него есть. Я видела, когда обдир… прореживала его кусты…
– …на добровольных началах, – закончила за нее я.
Впрочем, Кира тоже поняла и заговорщицки улыбнулась. Наша она, наша. Какие эльфы, я вас умоляю! Девушка идет по пути болотных.
– Настоящего лося? – уточнила зачем-то Кира, хотя все было очевидно. – А разве защитники животных позволят?
Мы с Витой переглянулись. Это уже становилось традицией.
– Здесь нет защитников животных. Животные себя сами защищают. Делают… хм… внушение обидчику с занесением в личное… тело.
Кира нахмурилась, но мы решили не обращать внимания. Пройдет еще немало времени, прежде чем она осознает, что защищать в этом мирке можно разве что себя и близких. И то… От близких за чрезмерное рвение по шапке получить можно.
– У тебя почерк красивый? – внезапно поинтересовалась Вита.
Я чуть не подпрыгнула. У меня как раз с почерком не ладилось – только загробные послания писать и влюбленных пугать.
– Разборчивый, – решила не бежать впереди паровоза девушка.
– Писать на местном уже учили?
– Да, – серьезно ответила Кира. – Я посетила полный курс.
– Пиши, – явно входя в роль великой и ужасной советницы, распорядилась Вита.
Она картинно махнула рукой в сторону раздраконенного черновика на тумбочке и отправила в рот ложку с супом.
– А что писать?
– Ну, например…
Думая, Вита поиграла бровками и начала диктовать. Кира усердно записывала. Когда она показала нам свою работу, на чуть помятом листке бумаги красовалось воззвание. Что примечательно, оно начиналось с самых важных слов:
Разыскивается за вознаграждение!
Молодые и симпатичные болотники ищут для участия в совместной работе людей существ индивидов, готовых пожертвовать личным временем и имуществом ради общего дела.
Плюшки, любовь и уважение гарантируем.
Требования к кандидатам: наличие собственного гужевого транспорта (лося), умение красиво вставать на одно колено. Дар речи приветствуется, но не является обязательным условием.
Собеседование будет проводиться в таверне «Три слона» с шести до семи вечера. Наличие и демонстрация лося является обязательным условием.
P.S. Рассмотрим заявки и без лося, но вы должны быть решительны и готовы на все (даже порочащее честь и достоинство мага).
Вита придирчиво прошлась по объявлению, не обнаружила ничего выходящего за рамки собственных слов и величаво кивнула, разрешая «ксерить» допотопным образом. От руки в нескольких экземплярах. Сама будущий «казначей» вернулась к прерванной еде. К облегчению томящихся за дверью болотных братьев, про лак для волос все успели забыть.
Добрая девочка Кира была очень ответственной. Она написала целых тридцать копий, которые предполагалось развесить по общежитию и местам большого скопления адептов и людей. Оригинал воззвания Вита взялась отнести в «Три слона», чтобы заодно обрадовать хозяина внеочередной прополкой его клумб гужевым транспортом. Разумеется, бесплатно.
Выдав по семь-девять штук листовок на брата, кикимора ушла, оставив нас страдать за правду. Мы решили разделиться и выходить с интервалом в четверть часа. Все же листовки были делом болотоугодным, но не поощряемым комендантом, которому это все срывать.
Обклеивать общагу полагалось мне. Не знаю, почему так выпал жребий. Видимо, у судьбы имелся на меня зуб размером с копье. Но ничего, кикиморы – не саперы. Один раз ошибусь – пойду по второму кругу.
Комендант не дремал. Или это его заместитель? Тем не менее по общежитию курсировал патруль в числе одного раздраженного субъекта, от которого предпочитали прятаться. Описывали его крайне нелицеприятно, и я даже было убоялась идти «на дело», но долг есть долг, страдать за правду – предназначение честного человека. Я страдать не собиралась, все же честность – не лучшее подспорье в антиобщажном деле, но возможность не исключала.
Спрятав в карман выданный братьями суперклей, я крадучись спустилась в холл, воровато (а как иначе?) огляделась, но никого не обнаружила. Выдохнула и потрусила к доске объявлений, клеить на которую мог только комендант или любой счастливчик, но с его разрешения. Разрешения у меня, сами понимаете, не было, что придавало пикантность нашим отношениям с доской.
Высунув язык от усердия, я принялась за дело. Доска скрипела и терпела, но пока не выдавала.
– Что здесь происходит?
Да уж, рано я начала ликовать.
Позади, уперев руки в боки, с гневом на бледном лице стоял помощник коменданта. Он выглядел таким раздраженным и уставшим, что мне захотелось пригласить его на ужин, чтобы немного утешить. Это же надо – так попасть? Бедный, бедный парень.
– Георг, может, ты меня не видел? – с надеждой спросила я, оглядывая с ног до головы старого знакомого.
– Не видел тебя или нарушителя? – переспросил молодой человек.
И что в нем страшного только нашли?
– Нарушителя! – легко выбрала я.
– Ладно уж!
Сердце Георга, похоже, дрогнуло. Он вошел в мое положение. Слава солидарности! Стоп… Что он там говорит?
– Но отдирать сами будете! А сейчас – марш в кабинет коменданта. Узаконим наши отношения.
– Э…
– И без лишних разговоров. Твои подельники уже там, – довольно усмехнулся молодой человек. – Будем решать, что с вами делать!
– Может, чаю?
– И чаю тоже выпьем, – пообещал он и повел меня по известному, но всеми избегаемому маршруту. В логово коменданта.
Тайными тропами, по буеракам и рвам мы шли…
Лестница неуклонно поднималась, заставив меня проникнуться величием нашего главного и едва не споткнуться. Лететь вниз было бы больно и унизительно, так что я сдержалась.
Наконец мы остановились около узкой двери, через которую и мне было бы тяжело протиснуться. Не то что Георгу. Парень достал из кармана ключ едва ли не с его ладонь, засунул в замочную скважину и повернул. Дверца начала расти, словно переела «Растишки» с мгновенным эффектом.
– Проходи, – пригласил Георг, когда дверца доросла до размеров хорошей двухместной арки и открылась.
Я решила не спорить, к тому же нос уловил запах черного чая. Низкий старт пришлось отложить из соображений безопасности, но я ускорилась. К тому же держать самодельные листочки в руках было неудобно, а клей в заднем кармане брючек и вовсе вызывал справедливые опасения. Быть приклеенной хотелось меньше всего.
За столом, облюбовав чайничек, в котором, судя по всему, объем полезной жидкости уменьшился едва ли не втрое, сидели Кира и братья-болотники. На лицах последних застыла скорбь. Такая натуральная, такая искренняя, что верилось в нее с трудом.
– Итак, я требую объяснений. По какому праву, не согласуя действия с администрацией, вы начали вешать свои объявления?
Честная компания отвела глаза. Я, напротив, вылупилась на Георга, являвшего собой образец честного и неподкупного стража, которому дали недостаточную мзду.
– А нужно было согласовать? – ляпнула я.
– Необходимо! – громом среди ясного кабинета пронесся голос Георга. Пронесся – и сменился кашлем.
«Не отрепетировал», – поняла я.
– Мы не знали-и-и-и, – с подвываниями принялась объяснять я. – Но вы честный и справедливый, вы же не оставите нас без братской… отцовской поддержки? Вы же наставите на путь истинный? Вы же…
Остапа понесло. Это заметили все: болотники, которые изобразили нечто похожее на небезызвестное рука-лицо, и Георг, который подавился чаем и расплескал его на стол любимого (аж до зубного скрежета, я не вру!) руководителя.
– Конечно, не оставлю! – стал раздражаться парень. – Данька, да хватит уже причитать. Давай свою бумажку! Разрешение проштампую – и вешай. Только перестань по моим ушам ездить!
Я приободрилась и уронила кипу бумаги на стол. В ту его часть, где не успел отметиться чай.
– А вы, – Георг грозно глянул на вмиг раскаявшихся болотников, скрывающих улыбки за опущенными головами, – будете их сами потом отклеивать. – Вот договор на рекламу. – Перед братьями упал талмуд. – Подпишете в конце – и свободны.
– Мы не успеем его прочитать. Можно на дом взять?
Георг был непоколебим:
– Тогда и листочки свои тоже на дом возьмите. Как ознакомитесь, подпишете, так и повесите.
– Мы согласны, – спустя полчаса, которые я пила чай и кушала пирожки в компании с Георгом и Кирой, ответили болотники.
Вид у них был, как у линялых жабок в засуху, и их даже не прикончить хотелось – это казалось кощунством, – а сразу похоронить, чтобы останки не тревожить.
– Вот и славно. Подписи в конце.
Я тоже сунулась к талмуду расписываться, но была перехвачена Георгом. Он отрицательно покачал головой и сграбастал книгу прежде, чем остальные успели возмутиться.
– Отлично. Теперь можете клеить.
И он протянул наши стопочки, только теперь в углу каждого объявления значилось «одобрено Академией Колдовства». Далее шел адрес Академии. Вот так мы стали санкционированным собранием, а не просто сборищем болотных кадров. Печально, печально. Мы падаем все ниже, и с каждым разом восстанавливать репутацию все сложнее.
Болотники выбежали из кабинета, едва дверь сменила размерчик. Кира кивнула на прощание и тоже покинула комнату, видно, разделяя мои мысли, что без присмотра наших зеленых братьев оставлять нельзя.
– Данька, – окликнул Георг. Я обернулась и шагнула обратно, отходя от двери. – С учебой все нормально?
Заботится. Стало так приятно от слов мага! И я даже решила забыть, что видела его в не лучшие дни существования. Наверное.
– Все славно, – усмехнулась я. – И весело! – указала на листовки.
– Жаль, что ты с ними, – будто для самого себя произнес Георг.
– Не жаль. Болотники – они хорошие, ты бы только лучше их узнал, а?
– Не думаю, что оно того стоит.
– А ты не думай, ты действуй! – Я неожиданно рассмеялась. – Кира вон тоже не думала, а теперь они с Джейсом вместе завтракают. И… спасибо, что помог с объявлениями.
– А я не помогал.
Георг погладил переплет талмуда.
– В любом случае – спасибо!
– Для тебя – по старой памяти, – кивнул парень. – Но не думай, что моя благосклонность будет вечна!
– Ага. Не думаю – знаю, – согласилась я. – Заглядывай на чай, а то они твои запасы изрядно проредили.
– Загляну, – пообещал парень.
Вот только я почему-то была уверена, что он не зайдет.
Спускаться по ступенькам было куда проще. Не потому, что вниз идти всегда легче, но и от облегчения. Все же кабинет коменданта – место не очень приятное. Впрочем, если там будут наливать чай и развлекать интересной беседой без последствий в виде последующего мытья подоконников или сбора опавшей листвы… Может, что и изменится.
В холле толпился сонный адептовский люд, который наконец проснулся или просто дополз до альма-матер после хорошо проведенной субботы. Заметив направление, в котором я иду, многие перестали дышать. Последствия лапания доски объявлений были всем известны, а при стольких свидетелях… Они уже предвкушали мои отработки. Наивные!
Гордо расправив плечи, я протиснулась сквозь толпу, достала даже непотекший (слава тебе, господи!) клей и принялась за липкое дело. Зрители следили, затаив дыхание, ожидая, что вот сейчас примчится комендант, и…
Я закончила работу и отправилась к следующей доске. К ней же ринулась непонимающая толпа, которая быстро прочитала сообщение и споткнулась взглядом о печать. Все, конец репутации. Или… Да мы же теперь крутые! С одобрения самого коменданта рекламу вешаем. Так их! Уже к вечеру наше предложение будет известно всем.
Довольно улыбаясь, я шла по коридору Академии. Оставалось наклеить последнее объявление, и на душе было светло и радостно, как от полного удовлетворения собственными деяниями.
Мимо проплыл призрак почившей тещи сто какого-то директора Академии. За ним, размахивая иллюзорным сачком, пробежал адепт в одной тоге из простыни. Следом – еще один. Потом – еще…
Когда мимо меня, ругаясь на чем свет стоит, пронесся наш достопочтимый ректор с макарониной за ухом и перекошенной бородой, я даже не удивилась: творилось что-то странное. Покачав головой, я отправилась к аудитории сто тринадцать, где имелась еще одна доска с объявлениями. Обычно там вешали перечень записавшихся на факультатив или награжденных за вклад в развитие Академии, но порой возникали и писульки амурного толка. А потому это место любили все сплетники школы и навещали ежедневно согласно расписанию.
– Заблудились, юная дева?
Вопрос, заданный с романтическим придыханием, заставил меня истерически всхлипнуть. Ну сколько можно? То народ в тогах, то ректор со спагетти, то теперь этот…
Я обернулась, чтобы лицезреть нарушителя спокойствия.
Серый Волк!
– Что вы, что вы! – улыбнулась я во все зубы самой ласковой улыбкой. – Как можно! Я шла за вами!
– За мной? – удивился бедный оборотень.
Тому, кто напялил на него красные сапоги, хотелось руки оторвать. Был себе симпатичный парень, пусть и с хвостом в животной ипостаси, так никому ж не мешал! За что с ним так…
– Именно, любезный. За тобой. Зеленые просили присмотреть и наказать обидчиков.
– Обидчиков? Меня никто не обижал. – Тут он вспомнил что-то. – Это я кого хочешь обидеть могу! И сейчас…
Бедный парень задумался, вспоминая слова.
– Ты меня съешь, – подсказала я, начиная приклеивать объявление.
– Да… – растерялся мой мохнатый собеседник. – А ты откуда знаешь?
– У Красна Солнышка спросила да Ветра Могучего, – сдала я информаторов.
– Утвердили уже, – завистливо проговорил парень.
– Куда?
– А ты разве не с отбора?
– Нет, – не поняла прикола я. – Что за отбор?
– Так это… Старшие курсы в конкурсе участвуют. Постановку свою делают. Сегодня отбор на роли.
– А, смотрины, – наконец дошло до меня.
– Не ругайся. Сама везучая, а мне как быть?
– А ты на какую роль пробуешься? – заинтересовалась я.
Неужели нас ждет Красная Шапочка на новый лад?
– Волк Серый. Одна штука. В сапогах красных, – зачитал по бумажке бедняга.
– И?
– И там уже десять таких волков. У всех сапожищи как сапожищи, а у меня… – Он попытался прикрыть вышивку. – Пришлось у бабки одалживать.
– Снимай, – заявила я. – Это не для роли, это старшекурсники поиздеваться решили.
– Ага, поиздеваться. Они даже ректора пригласили оценивать. А я хочу играть! У меня, может, мечта такая! С детства!
– Снимай. Если мечта с детства, то знать должен. Репутацию потерять легко, а после только в цирк играть возьмут. По протекции. Третьего слона слева. Тебе это надо?
– Вот злая ты…
– Данька, – подсказала я. – И не злая, а честная. Если они актеров найти хотят, то и без сапог тебя посмотрят и оценят, а если поржать не с кого, так пусть с себя ржут.
– А ты со мной сходишь? – внезапно предложил парень.
У него даже хвост замер от тревоги. Вот уж довели ребенка! Застрянет так между человеком и волком. И что получится?
– Схожу, обязательно схожу, – пообещала я. Наконец доска поддалась, и мое объявление заиграло всеми красками своих чернильных разводов. Клей был на водяной основе, а я не встряхнула… – А призраки тоже кого-то играют?
– Нет, поэтому они обиделись и закатили истерику. Актовый зал три часа чистили. Даже ректор был. Но сбежал быстро. Кто-то из фракции некромантов решил помочь духам и готовил им снаряды. И где только нашел столько макарон быстрых!
Я не стала объяснять про великие «Доширак», «Роллтон» и прочие пластиковые заменители здоровой пищи. Не нужно ему это знать, тем более что ректора обычными спагетти обдали.
– И я не знаю, – протянула злобная я. – Ну что, идем твоих соперников смотреть? Только сапоги сними. А то стыдно рядом стоять.
Пробурчав себе под нос нечто малоприятное для меня лично, парень стянул красные чудовища с ярко-оранжевой вышивкой и поплелся за мной босиком. Пол был уже теплый: холода успели ударить. К тому же принимая во внимание расовую принадлежность… Нет, мне не должно быть его жалко. Ни капельки.
Актовый зал Академии располагался в другом крыле, и пришлось сделать небольшой круг, чтобы оказаться у его дверей. Более того, я вновь отработала приобретенный дома навык по прокладыванию пути в сложных социальных условиях. Больше всего он пригождается на распродажах или в фойе театров, когда нужно урвать свое пальто.
Здесь ситуация была почти такая же, только вместо вожделенного гардероба требовалось протиснуться к двери и пролезть внутрь, чтобы глянуть, кто там выступает перед сборищем кастинг-агентов местного разлива. И сделать это так, чтобы все местные Серые Волки, Красные Колпаки и Дровосеки-Любители не прознали о столь вопиющем нарушении их очередности.
Впрочем, протиснулись мы сквозь толпу хоть и с трудом, но без лишних дырок в организме. Бодро прошлепав в первые ряды, я уселась, рывком усадила своего Волка и принялась смотреть, как позорится на сцене бедный Серый Волк с порядковым номером «сорок семь». Если мне не изменяет память, за дверями стоит не меньше дюжины подобных Волков. Все как один в красных сапогах и со злодейскими харями.
– Попрыгайте, – попросил один из «агентов».
– Зарычите, – распорядился другой.
– Прыгни через голову, – выдал третий.
– Нет, пусть танцует. Видел, как это нимфы делали? – напомнил четвертый.
– Это скучно. Лучше пение. Давай, Серый. Может, нам именно ты подходишь!
– Да… идите вы! – наконец дошло до бедняги, и он едва ли не плюнул себе под ноги, уходя.
– Какой непрофессионализм, – попенял один из агентов. – Но, может, следующий готов на большее ради своей мечты?
И эти гады рассмеялись. Гады были разнополые. Это так, мелкое уточнение, чтобы было ясно, что и гадюки присутствовали.
Я быстро прикинула количество и роли. Выходил жуткий перебор, а значит, в лучшем случае счастливый соискатель получит роль канделябра в доме Бабушки где-нибудь на чердаке. То есть уже над сценой. Да, милые ребятки эти старшекурсники. Одно радовало: болотных среди них не наблюдалось.
– И ты хочешь в этом участвовать? – шепотом спросила я.
Волк собирался ответить, но нас перебили.
– Посторонних кто пустил? – гаркнул кто-то из кастингеров.
– Сами вошли! – проорала я для глухих. – Ножками, через дверь!
Парень стушевался. Видимо, ждал извинений. А я… Наверное, я тоже их ждала. Извинений. Хотя бы перед волчком, который тяжело вздыхал.
– Здесь частное мероприятие. Вход только для участников!
– И что проводим? – изобразила я живейшее любопытство.
– Подбор актеров.
– Куда?
– В постановку. – Это уже другой взял инициативу. – Будешь участвовать?
– В чем?
– В отборе!
– Нет.
– А зачем пришла?
– Посмотреть.
– Что?
– Постановку.
– Но здесь отбор!
– Разве? Я вижу постановку, – развела руками я, наслаждаясь недоумением на лице своего собеседника. Остальные его коллеги сидели просто злые, а этот краснел.
– Это отбор!
– Постановка! Только мы ей название сменим. На «Развлеки себя сам».
– Да как ты?!
Сомневаюсь, что дальше следовали приличные эпитеты. Уж слишком убогоньким оказался словарный запас рассерженных магов. Раз-два – и в ход пошли боевые чары. Упс… Чары я не просчитала. А стенка-то твердая! И если лететь с ускорением, то…
В мои математические выкладки вмешались, прервав их на корню. Зря, я даже формулу вспомнила, чтобы рассчитать силу удара.
– Что здесь происходит?
Этот насмешливый голос вечно влезал в мои планы.
Наон грациозно шествовал между рядами к сцене. Казалось, он находится в весьма благостном расположении духа, но прищуренные глаза и полное отсутствие зрачков выдавали крайнюю степень бешенства демона. Даже я его так не доводила.
Даже я.
– Отбор.
Тон «агента» мгновенно сменился, а заклятие угасло на корню.
– И что же это за отбор?
– На роль, – проблеял другой.
– И какую роль вы предлагаете, если ваш сценарий уже утвержден и не набрана только массовка? Как там сказано? «Держатель указателя», «заблудившаяся крестьянка», «чихание из-за сцены»…
– Мы…
– …пойдем и извинимся, а позже уберем всю Академию. Думаю, там, – Наон указал на холл, – вас уже ждут.
Старшекурсники поежились и переглянулись.
– И пока не забыл. За поведение, недостойное адепта, вас сместили в рейтинге. Вас распределят в последнюю очередь. Полагаю, излишне уточнять, какие варианты рассматриваются последними. Остальные адепты очень благодарны вам за залет.
Лица старшекурсников скисли. Пожалуй, сейчас их можно было без спецсредств кидать в цех по производству кефира. Молоко скиснет от одного только присутствия.
Тут Наон заметил меня, и я тоже скисла. Просто из солидарности, наверное.
– Дана? А что ты здесь делаешь?
Да, не спросить он не мог, но вот так… Ну не буду же при всех говорить, что пришла поязвить?
– Это… Она пришла меня поддержать. Я очень просил, – перевел огонь на себя мой смелый Волк.
– Вот как? – Демон с удивлением взглянул на меня. – Я и не подозревал, что леди не только хитрая, но и добрая.
– Вам ли не знать, – усмехнулась я.
Еще бы! Была бы злая, общался бы со своей Фионой.
Демон хмыкнул, но промолчал, выразительно взглянув на адептов. И протянул руку мне:
– Прошу.
– А может, я ножками?
– В холле скоро будет шумно и очень грязно. Не думаю, что вам хочется застирывать одежду. Да и запах… Слышал, кто-то из древесных не только вырастил, но и состарил томаты.
– А Волк?
Я покосилась на погрустневшего оборотня.
– За ним вернусь чуть позже. Вы же посидите здесь и подождете меня?
– Да, магистр, – с облегчением согласился парень.
– Вопрос решен, – сказал демон и, не спрашивая, взял меня за руку.
Что ж, пожалуй, не буду злиться. Время мне сэкономили.
Что и говорить, общественно полезные работы – вещь неприятная, но нужная. К понедельнику Академия пусть и не сияла, как при сдаче объекта, но выглядела не хуже, чем на следующий день после открытия. Адепты сновали по коридорам. Некоторые даже специально проверяли слой пыли, но были жестоко разочарованы. Все же выпускники владели бытовыми чарами куда лучше своих младших коллег. Да и под чутким надзором коменданта, прибывшего в свой выходной только ради них, особенно не поотлыниваешь.
Дожевывая блинчик с творогом и курагой, я в компании с Витой и Кирой поднималась на первую пару. Интересно, что новенького придумает наш возлюбленный Ганс и что ждет нас на теоретическом ядоделании? Насчет практического и так все понятно. Опять будем следовать инструкции. Кто-то напутает – и здравствуй, пол. Болотники успеют залезть под стол, кто-то долго будет причитать по испорченной одежде, а магистресса начнет усмехаться в кулачок. Порой мне казалось, что инциденты с зельями – ее рук дело, но обвинять без доказательств? Тем более своих она не трогала.
– О чем задумалась? – поинтересовалась Кира.
Она доедала булочку, и на весь коридор пахло вишневым вареньем. Что и говорить о нас, коривших себя за неоправданное попустительство. Нет чтобы еще и булочек захватить? Так теперь слюну глотать.
– О бренности жизни!
– Думаешь, Ганс что-нибудь устроит? – спросила Кира.
Повеяло вишней.
– Нет, там нам все равно ничего не светит. Да и не надо. Два – и два. А лучше и вовсе кол. Гении – они же или отличники, или кольщики, – проговорила я.
Повисла пауза, нарушить которую решилась только Кира, и то шепотом, окликнув нас, чтобы отошли.
– Но вы же не глупые. И конспекты даже лучше моих. Почему никогда не показываете?
– Так нужно, – пояснила Вита. – Все равно диплом КАКи у нас подтверждать нужно.
– Подтверждать? – вцепилась в новые сведения Кира. – А я думала, что…
– Подтвердишь, не беспокойся. Можешь летом с нами поехать, – подумав, предложила Вита. – Думаю, Джейс объяснит тебе порядок подтверждения оценок.
– Хорошо бы, – проговорила девушка, немного погрустнев.
Вот подсказывали мне шестое кикиморино чувство и самая безошибочная часть, что Кира планировала переезжать в болото.
– Мы поможем, – решила за нас обеих Вита. – Болотные своих не бросают.
– Но ведь я из ино…
– Ты одна из нас, – не согласилась кикимора. – А мы своих разглядим везде. Так что никому тебя не отдадим.
– Джейс тоже так сказал.
– Так верь ему! – подмигнула кикимора. – И поспешим, иначе потом придется верить в незлопамятность Ганса. Но чувствую я, что наша вера обречена.
– Бежим уже, – поддакнула я.
«Погода была ужасная, принцесса была прекрасная, днем, во втором часу, прогуляла она…» Додумать, что могла прогулять принцесса, мне не дали, отобрав тетрадку со всеми рисунками.
Ганс негодовал! Ганс топал ногами! Ганс обещал сослать меня на Колыму… Упс, это уже из другой оперы.
В общем, обещал сделать мою жизнь невыносимой и ужасной. Именно поэтому забрал мою тетрадь с рисунками и дал всем письменное задание. И конечно же, коршуном следил за его выполнением, а не читал украдкой мои записи. Гад! Я там такую мангу начала рисовать! Про отважного преподавателя пространственных перемещений и злого мага, которого он должен победить.
Да, знаю, нехорошо к начальству подлизываться, но разве дело, если он мне из вредности трояк поставит? Как я буду в глаза потомкам смотреть! Или пять, или кол. Третьего не дано. И мы будем стараться, чтобы не уронить честь семьи в болото.
– Купился, – шепотом прокомментировал Трейс, который видел мой графический шедевр.
Я погрозила ему кулаком и уткнулась в чистый лист. Заполнять его я не собиралась. Да и никто из болотников этому глупому порыву поддаваться не хотел.
– Пять минут до конца занятия, – напомнил оторвавшийся от чтения преподаватель. – На следующем занятии пишем промежуточный зачет. Найду шпоры…
Уточнять, что произойдет с любителями списывать, он не стал, а профессионалы и так знали: ничего. Ведь они не попадутся, а на нет и суда нет, как говорится. Это просто читалось по их насмешливым лицам.
Сдаваться мы шли с воодушевлением. Вся болотная делегация. Кира, которая решила окончательно отколоться от иномирцев и вступить в болотный клуб, шла рядом и несла такую же пустую работу, как и все мы. Гордости на ее лице было столько, словно она познала неведомую истину.
Мы выждали, пока адепты сдали работы, и накрыли их, положив свои чистые листы на все варианты. Дело было сделано, баллы мы уже предвидели.
Трейс ступил на первую ступеньку лестницы.
– Госпожа Вересная, задержитесь, – остановил меня Ганс. – Вы забыли. – Он протянул тетрадь. – Впредь будьте внимательнее на моих занятиях. Они могут пригодиться. Хотя бы как материал для ваших «работ», – намекая совсем уж не на контрольные и эссе, проговорил преподаватель и, бодро подобрав наши ответы со стола, покинул аудиторию.
– У тебя появился поклонник, – насмешливо заявил Трейс. – Смотри, еще личным цензором станет!
– Боже упаси!
Я даже перекрестилась, вызвав недоумение зрителей.
Джейс был более благодушен:
– Да ладно! Радоваться нужно, что талант Даньки оценили. А вы…
– …а мы рассказываем о последствиях, – закончил за него брат.
– А я расскажу вам о последствиях нашего опоздания на ядоделание, – усмехнулась Вита. – У нас осталось не так много времени, чтобы успеть.
– Вперед – марш! – распорядился Трейс и первым припустил в сторону заветного кабинета.
На яды мы успели. Как раз к началу вбежали в тихую, будто пустую, аудиторию, быстренько заняли свои места, обернулись к столу преподавателя и замерли.
На доске большими буквами значилось:
«Уехала на симпозиум. Занятий не будет. В следующий раз – контрольная. Задание на дом узнаете в конце занятия, если будете вести себя хорошо. До тех пор соблюдайте тишину и порядок. Теории не будет».
Мы переглянулись. Опять переглянулись… Сравнили разрез глаз друг друга, а потом сели на пол. Трейс и вовсе залез под стол, высунув голову с нашей стороны.
– Играем в угадайку?
– Идет, – оживилась Вита.
Игра была проста и непритязательна. Не требовалось пророчить судьбы стран или королевских династий, нужно было просто угадать домашку по ядоделанию. Постепенно игра распространилась и на другие предметы, а затем и вовсе перешла в бытовую сферу. Угадывали все – вплоть до вида каши, количества булочек или цвета брюк преподавателя по местной физкультуре.
– Делаем ставки, – привычно озвучила я.
Из-за слабой посвященности в многообразие учебных зелий я чаще всего выступала в роли арбитра.
– От пищевых колик.
Трейс был самым гуманным из спорящих, что могло показаться странным, если бы мы не знали его маленькую слабость – любовь к острому.
– От запора бы еще предложил, – усмехнулся Джейс.
– Засчитано, засчитано, – кивнув каждому из братьев, заверила я.
Джейс недовольно сверкнул глазами, но возмущаться не стал. Время ставок было объявлено, кто же виноват, что язык – его злейший враг?
– Ускоритель роста растений, – сверившись с конспектом, внесла предложение Кира.
– Ничего, – блеснула улыбкой Вита и открыла учебник по «общему ядоделанию» под редакцией профессора Январы.
Мы недоуменно на нее вылупились.
– Это еще почему? – не выдержала Кира.
– Потому что хорошо себя здесь никто не ведет. Условие не выполнено, следовательно, придется повторять все, без каких-либо подсказок. Да и не в духе болотном кому-то работу облегчать, – пояснила кикимора и погрузилась в чтение.
Как и предрекала Вита, спустя час двадцать учебного времени на доске расцвела красная надпись «Повторяйте все пройденное», которая ехидно померцала, пока все не ознакомились с волей преподавательницы, и исчезла, махнув на прощание хвостиком буквы «р».
Мало кто знает, что преподаватели тоже люди. В смысле, думают, чувствуют, переживают и ленятся ходить на пары. А когда приходится – с такой же неохотой ступают на песок стадиона, чтобы сорвать на адептах злость за выход на работу в свой выходной. А адепты тоже не горят желанием страдать и бегать и всячески пытаются сорвать пару.
В этот раз в обморок падала Гриза из дриад, а ногу от чрезмерного усердия подворачивал бедняга Аполинер, вытянувший короткую палочку на предварительной жеребьевке.
Мы в этой глупой забаве не участвовали. Я – потому что больно, для братьев это было ниже их чувства собственного достоинства, Кира поддержала меня, а Вита – из солидарности и нежелания портить прическу. Ей еще предстояло отбирать актеров с реквизитом, а потом терпеть нападки гномихи. Героическая женщина наша Вита!
– Ах, я умираю, – оповестила весь стадион Гриза, картинно закатывая глазки и падая на ровном месте. Соломка оказалась под дриадой чисто случайно, загодя уложенная плотным слоем.
– О, как! – ухмыльнулся наш любимый измыватель и гаркнул: – Бригада, закопать!
В стане дриад побледнели. Наметились настоящие обмороки.
– А может, в лазарет? – несмело предложила одна из древесных.
– Если она от ветерка падает, лазарет не поможет. Зачем продлевать агонию, если смерть рано или поздно придет за ней?
– Лучше поздно! – пискнула Гриза, подрываясь и уносясь в сторону беговой дорожки.
– Эх, хорошо бежит! – отметил тот, кто еще недавно хотел закопать. – Вот если бы вы мне все так нормативы сдавали…
Я промолчала. Успех у меня был всего один – с лошади перестала падать. В остальном физическая форма едва ли улучшилась хоть на грамм. Даже жаль. Может, на диету сесть? Набрать пару лишних кило? А то совсем тонкая стала: кожа, кости и шерсть зеленая. Да и та уже не так топорщится!
– Все на исходную. Бегом – марш! Кто срежет – будет бежать лишних два круга за каждую попытку! – предупредил в своей излюбленной угрожающей манере наш любимый преподаватель.
И мы побежали. А что оставалось делать? Все же методисты – плохие люди, чтоб им икалось. Поставить вместо теоретического ядоделания ЭТО… За что нам такое наказание?
– Темп держите! – напомнил преподаватель, и мы окончательно погрустнели. Уж лучше бы вовсе не пошли. Хотя, говорят, отработки у него еще более жесткие.
В душ первой попала Вита. Я, хоть и стонала мысленно от негодования, была вынуждена отступить. Кто, если не она, отправится на «дело»? Желающих встречаться с гномихой не было, и ванная оказалась в полном распоряжении мудрейшей из нас.
И самой чистой. Как Вита умудрялась не нахвататься пыли, не упасть в грязь и не измазаться в том, природу чего не хотелось определять, мы не знали. Кира предположила, что Вита обладает тайным знанием, выменянным у старшекурсников на чудо-средство от прыщей, которым кикимора пользовалась ежедневно. Я же только плечами пожимала, но в глубине души начала раздумывать над предложенным вариантом.
Вита выпорхнула из душа чистой и свежей. Я даже слегка позеленела от зависти, но быстро скрылась в заветной комнатке. Едва ли кикимора оценит мой вялый пессимизм, а грязная и потная, я была способна только на него.
Кое-как помыв голову (с десятого раза шампунь наконец подействовал!), приняв ванну и надышавшись успокаивающих травок, я, расслабленно улыбаясь, вернулась к жизни. И лучше бы не возвращалась!
Вита, сушившая волосы старым дедовским способом – на воздухе, – составляла календарь контрольных. Судя по всему, кроме сегодняшних объявлений имели место и озвученные ранее, а это означало, что деньки начались великие и плодотворные. Не в плане учебы, а в другом, более денежном. Болотные выходили на тропу шпорописания – исконный вид подпольной деятельности адептов.
