Глава 9

В питейном заведении, из которого был изгнан проходимец-банкомет, в этот вечер, как и в предыдущий, было шумно и многолюдно. Мужчины пили виски, ругались, обнимали женщин; те визжали, стонали, кричали, суетились к бегали по обширному помещению. Пьяные ковбои гонялись за ними, лапали своими сильными ручищами. Женщины шутливо отбивались, ругались, но вся эта ругань только распаляла желание ковбоев. Официанты суетились, разнося подносы с напитками, они мелькали то там, то здесь, к подносам тянулись руки, доллары переходили из карманов ковбоев в карманы на фартуках официантов.

— Еще виски!

— Сюда пару бутылок! — слышались разгоряченные голоса.

Музыкант, который развлекал публику, уже давным-давно был в стельку пьян и валялся в углу, прислонясь головой к стене.

За инструментом сидел Кристиан Мортимер, его тонкие четкие пальцы меланхолично пробегали по клавишам, как бы нащупывая нить мелодии. Вместо нотной тетради на пюпитре стояла уже знаменитая на все питейное заведение изящная серебряная чашка, из которой, не отрывая левой руки от клавиш, Кристиан иногда неторопливо делал несколько глотков.

Сандра, прислонясь к спине Кристиана, смотрела в прокуренное помещение, прислушивалась к разгоряченным голосам. В ее руках тоже был большой бокал, наполненный виски, и она время от времени прикладывалась к нему. На ее лице было разочарование, но иногда девушка чему-то улыбалась…

А пальцы Кристиана Мортимера продолжали перебирать клавиши фортепиано. Инструмент отвечал на легкие прикосновения немного дребезжащими, но все же стройными аккордами. Мелодия плыла, заполняя помещение. Кое-кто из пьяных ковбоев поднимал голову, пытаясь понять, что же происходит здесь, но услышав мелодию, вновь падали головой на руки.

— Что ты такое играешь, Кристиан? — спросила Сандра.

— Я и сам не знаю. Я ничего не играю, играют мои руки и моя душа.

— Что-то очень знакомое и грустное, от этой музыки мне хочется плакать.

— Ну что ж, не стесняйся, плачь, на это никто не обратит внимания. Все подумают, что мы с тобой уже надрались в стельку.

Да и в самом деле, мужчина и женщина были уже немного пьяны.

Кристиан уже давно не думал сдерживать себя. Он предчувствовал, что скоро его не будет на этой земле — болезнь прогрессировала. Только он никому в этом не признавался, даже Сандре ничего не говорил. Но та каким-то шестым чувством догадывалась, что творится в душе ее возлюбленного, и переживала. Она понимала, что никакие слова утешения Кристиан не воспримет, а только озлобится и сделается еще более мрачным и молчаливым, поэтому она вела себя так, как хотел мужчина.

Сандра не была приучена заглядывать в будущее. Если ей сегодня было хорошо, она вполне этим довольствовалась. А ей действительно было хорошо и спокойно с Кристианом. Правда, иногда ее душа начинала нестерпимо болеть. Она чувствовала, что это счастье будет недолгим, но думать о том, когда к как оно закончится, ей не хотелось.

Она просто наслаждалась, впитывала в себя все те чувства, которые дарил ей этот странный человек. Ведь с подобными мужчинами ей никогда в жизни не приходилось сталкиваться. Большинство ее поклонников были наглыми, желчными и озлобленными жизнью, и к женщинами относились с крайним презрением, как к рабочему инструменту. Даже со своими лошадьми мужчины, жившие на этой выжженной солнцем земле, обращались с куда большим уважением и почтением. Во всех случаях больше их жалели к больше за ними ухаживали.

Сандра понимала, что то положение, которое занимает она в обществе, не дает право на почтительное отношение со стороны мужчин. И только теперь она как будто вырвалась на волю, как будто вдохнула глоток чистого и свежего воздуха…

А пальцы Кристиана нащупывали новую мелодию, и старый добитый инструмент покорно исполнял все то, что требовал от него исполнитель. Меланхоличные аккорды плыли среди голубоватых клубов едкого табачного дыма.

На глаза многих наворачивались слезы.

Женщины пытались как можно скорее их утереть, а мужчины прикрывали лица руками и говорили, как тяжело дышать в прокуренном помещении. Их руки сами тянулись к бутылкам, бутылки опорожнялись, а услужливые официанты подносили новые. Казалось, что этому пьянству не будет конца.

В глубине зала у дальней стены было абсолютно тихо. Там за столом, обитым зеленым сукном, сидел Ретт Баттлер. Его черный сюртук висел на спинке стула, шляпа лежала рядом, а перед ним были разложены колоды карт и фишки. Его руки быстро тасовали карты, затейливо перебирали их, банкомет бросал наметанный взгляд на своего соперника и предлагал делать ставку. Соперник Ретта Баттлера задумывался, смотрел в потолок, в клубы дыма, как будто там могло появиться какое-то магическое предсказание, а потом судорожно выхватывал из кармана пачку банкнот и бросал на стол.

— Ставка принята, — на глаз определяя сумму денег, говорил Ретт и спокойно и уверенно сдавал карты.

В ходу было все — и фишки, и наличность, и акции на серебряные рудники. В столе Ретт Баттлер уже собрал изрядную сумму денег. Ему и сегодня, как прошлой ночью, чертовски везло.

Жак Монро стоял, прислонясь спиной к стене, наблюдая за тем, честно ли ведется игра. Но это было лишним, потому что взгляд Ретта Баттлера был наметан. И сегодня, как и вчера, он не жульничал, а играл абсолютно честно. Он понимал, что лучше играть честно, надеяться на свое профессиональное умение и на удачу. И удача от него не отворачивалась. Казалось, что она прочно пристроилась за спиной Ретта Баттлера, прикасается чуткими пальцами, помогает снимать колоду, выбирать карты и вытаскивать одну единственную, именно ту, которая нужна, чтобы комбинация стала выигрышной.

Единственное, что немного сбило и вывело Ретта Баттлера из устойчивого равновесия, это появление окружного шерифа под руку с Розалиной. Женщина приветливо махнула Ретту Баттлеру рукой. Он ответил легким кивком и занялся игрой, стараясь не отвлекаться на посторонние мысли.

И как ни странно, с появлением Розалины Ретт Баттлер впервые в этот вечер проиграл. Обрадованный соперник подвинул к себе пухлую пачку банкнот.

— Хватит! Больше не играй! — закричали его приятели.

— Нет, нет. Удача, по-моему, повернулась ко мне. И сейчас нашему банкомету перестало везти. Я буду играть еще на все.

И радостный соперник двинул всю свою наличность на середину стола и испытующе посмотрел на банкомета.

Ретту Баттлеру ничего не оставалось делать, как кивнуть и негромко сказать:

— Ваша ставка, мистер, принята. Отвечаю такой же суммой.

Ретт Баттлер положил деньги.

— Карты открываем сразу, и у кого больше комбинация, тот к забирает банк.

— Я согласен, — бледнея, бросил соперник и потер вспотевшие ладони.

Он был не очень сильным игроком и уповал только на то, что к нему придут хорошие карты.

Ретт Баттлер медленно перетасовал свежераспакованную колоду карт и предложил сопернику снять. Тот на мгновение задумался, какой же рукой снять. Потом заулыбался.

— Моя мама всегда говорила: той рукой, которая ближе к сердцу, — и указательным пальцем левой руки сдвинул колоду.

Ретт Баттлер аккуратно переложил две почти равные стопки карт и сдал по пять карт себе и своему противнику. Тот дрожащими руками вначале сдвинул все карты вместе, а потом по одной принялся просматривать их.

Ретт отложил в сторону колоду и жестом профессионального игрока развернул веером свои карты и тут же захлопнул.

А соперник все еще продолжал изучать свои карты, будучи не в состоянии сообразить, сколько ему обменять. И если бы не помощь бородатого приятеля с толстой золоченной витой цепочкой на бархатном жилете, возможно, он так ни на что бы и не решился. Но тот потрепал его по плечу и зашептал на ухо.

Ретту Баттлеру показалось, что этот шепот слышат даже в другом конце заведения. Но его соперник затряс головой.

— Что? Как ты говоришь? Нет-нет, так нельзя, — и он резко бросил карты на стол.

— Меняю все.

— Ты что, Джек, ошалел? — закричал бородатый. — У тебя мог бы быть фулль.

— Да пошел ты к черту, — закричал игрок, принимая пять карт из колоды.

И опять уставился в новые карты, понимая, что когда меняешь все карты, ничего хорошего уже не придет.

Ретт следил не за выражением лица игрока, а за тем, как двигаются его пальцы, перебиравшие карты, как они подрагивают. Казалось, что по этому дрожанию Ретт Баттлер безошибочно определяет, какая карта сейчас в пальцах соперника.

И действительно, когда тот повернул веер, бросив на сукно, там оказалось всего лишь тройка десяток. Ретт Баттлер улыбнулся и одну за другой перевернул свои карты.

— Стрит, — сказал бородатый и, вытащив из кармана свои массивные серебряные часы, щелкнул крышкой.

— Я думаю, Джек, тебе пора. Жена сейчас задаст тебе. Я тебе говорил, что пора тебе сматываться, когда ты выиграл.

— Дьявол! — прокричал проигравшийся и принялся рыться в карманах.

Но там, как и водится в подобных случаях, ничего уже не было. А ему все еще чудилось, что где-то под подкладкой должна была завалиться крупная банкнота, при помощи которой он смог бы отыграться.

Но чудес в подобных ситуациях не бывает. Ретт Баттлер сгреб деньги к себе и небрежно опустил в выдвижной ящик своего стола.

Напуганные таким крупным проигрышем никто уже больше не хотел садиться за стол к Ретту Баттлеру. Хотя все присутствующие были абсолютно убеждены в том, что этот банкомет играет исключительно честно. Просто ему дьявольски везет, везет уже второй день.

И мужчина с толстой цепочкой, хлопнув по спине своего приятеля громко объявил:

— Возможно, завтра или послезавтра я займу твое место. Но вначале я должен дождаться, чтобы девица по имени Удача ушла от этого парня. И тогда я, может быть, смогу выцарапать из его стола твои деньги. Но они, Джек, уже будут моими, — и бородатый громко расхохотался, высоко закинув голову.

Он радовался тому, что проиграл его друг, а не он сам. Ведь они перед игрой очень долго спорили, кому из них первому сесть сегодня за зеленый стол.

— Завтра, так завтра, — сказал вконец проигравшийся мужчина, покидая проклятое место напротив Ретта Баттлера.

Жак Монро положил свою руку на плечо компаньона.

— По-моему, очень даже неплохо. Но вряд ли, Ретт, кто-нибудь сегодня вечером еще решится сесть напротив тебя.

— А ты, Жак? — скривил в улыбке тонкие губы Ретт.

— Я? Пожалуй бы сел, но не хочу тебя обыгрывать.

— А ты попробуй, может быть и сможешь.

— Знаешь, Ретт, в нашей игре нет смысла, мы же будем играть и проигрывать свои же деньги, и никто из нас не обогатится.

— Вот это точно, мы с тобой попусту растратим свой талант и умение. И еще, Жак, я боюсь, что моя удача устанет и завтра я останусь один на один со своим соперником.

— A по-моему, — зашептал Жак на ухо, — твоя удача смотрит тебе прямо в глаза.

— Ты это о чем? — слегка повернув голову, осведомился Баттлер.

— А ты посмотри вот туда к стойке.

Ретт Баттлер медленно поднял голову и вновь встретился с обжигающим взглядом Розалины. Та подмигнула ему и улыбнулась. Сна совсем не смущалась тем, что рядом с ней стоит окружной шериф и держит ее за талию.

Ретт Баттлер улыбнулся, но в его душе уже поселилась ревность, к его улыбка получилась немного презрительной и даже злой. Но от этого Розалина, которая все понимала, развеселилась еще больше. Она даже показала ему кончик языка, а рукой нарисовала в воздухе дверь и словно бы постучалась в нее кулачком.

На это раз Ретт Баттлер улыбнулся искренне и открыто. Теперь у него и у Розалины была общая тайна, связывающая их.

Розалина вопросительно указала на себя пальцем, как бы спрашивая, возьмет ли Ретт Баттлер ее с собой в тайное путешествие за зеленую дверь в белой стеке, туда, где находится райский сад.

Ретт Баттлер, поняв адресованный ему беззвучный вопрос, кивнул.

— О чем это ты с ним перемигиваешься? — осведомился шериф.

— А у меня с ним есть своя тайна.

— Когда это ты успела?

— Не надо так долго спать по утрам, шериф. И ты смог бы узнать очень много любопытного.

— Но зато я выспался, дорогая. А это тоже приятное занятие.

— Каждому — свое, — пожала плечами Розалина и освободилась от руки шерифа.

Она вежливо кивнула седовласому Джеку Добсону, который прошел рядом с ней.

Начальник городской полиции галантно поклонился актрисе и пожал руку окружному шерифу. Он неторопливо подошел к столу, за которым сидел Ретт Баттлер, и, заглянув в глаза банкомету, сказал:

— Слушай, Ретт, тебе не кажется, что если ты побудешь у нас в городке еще неделю, то обчистишь карманы местных жителей. А им это может не понравиться.

— Что же, Джек, я ведь никого не принуждаю садиться напротив меня. Все люди делают это только по своей воле.

— Я понимаю, что у них в крови горит желание обыграть тебя. Но ведь они не знают, кто ты такой и как хорошо играешь.

— Знаешь, Джек, в последнее время я играю абсолютно честно.

— Что ты, Ретт, об этом нет разговора. Я совсем не это имел в виду.

— А что тогда? — вставляя в рот сигару и зажигая ее, поинтересовался Баттлер.

— Мне кажется, что, перестав ловить преступников, ты зарабатываешь куда больше, играя в карты.

— Я же тебе объяснил, Джек, что я решил сменить род деятельности. Играть в карты менее рискованно и приносит куда больший доход, да и работа не пыльная — сидишь, потягиваешь кофе и спокойно перебираешь карты. И к тому же ты, наверное, знаешь эту старую ковбойскую присказку, что деньги всегда тянет к деньгам.

— О да, ковбойские присказки! Мне эти ковбои уже вот где сидят, — и Джек Добсон провел ребром ладони по своей небритой шее. — Особенно меня допекают эти мерзавцы с желтыми повязками.

— Ну, я могу тебе предложить кое-что.

— Что? — Джек Добсон напрягся.

— Купи в лавке синие шелковые платки, я видел там есть дюжин пять и одень всех ковбоев. Может, тогда они будут раздражать тебя меньше.

— Знаешь, Ретт, я бы это предпринял, даже не жалея собственных денег, но думаю, что это не изменит положения вещей. И бандиты все равно останутся бандитами.

— А удачливые люди останутся удачливыми, — пошутил Ретт Баттлер.

Джек Добсон положил свою руку на плечо Ретту Баттлеру и несильно сжал пальцы.

— Я хочу дать тебе один совет, — Джек Добсон наклонился к уху Ретта, — если соберешься уехать из Клостер-Тауна, то никого об этом не предупреждай, а уезжай тихо. И никому не говори, в какую сторону направишься. Ведь при тебе будет изрядная сумма денег, акций, да и просто золота и серебра.

— Я воспользуюсь твоим советом, Джек, обязательно воспользуюсь. Хотя я никого не боюсь.

— Я знаю, Ретт, что ты смелый и отчаянный человек, но все равно воспользуйся моим советом — не пожалеешь.

— Спасибо.

— К тому же ты не один, с тобой девушки.

— О да, — Ретт Баттлер задумался. — За их безопасность я сверну шею кому угодно.

— Не сомневаюсь.

— Послушай, Джек, ты, наверное, заходил в салун напротив?

— Да, я только что оттуда. А что?

— Как идет дело у моего приятеля?

— Ты имеешь в виду полковника Брандергаса?

— Конечно его.

— Знаешь, у него дела идут получше, чем у тебя.

— Да? — изумленно вскинул брови Ретт Баттлер.

— Да. Выдвижной ящик его стола уже забит доверху.

— Тогда, действительно, нам не стоит задерживаться в вашем городке. И, возможно, завтра утром мы его покинем.

— Тише, тише, — зашептал Джек Добсон и опасливо оглянулся по сторонам.

В помещении уже было достаточно напившихся ковбоев с желтыми повязками. Их шляпы были лихо сдвинуты на затылок, а у некоторых, наоборот, надвинуты на самые глаза. Мужчины расхаживали по питейному заведению, блуждали среди столов, явно нарываясь на скандал. Но их главарь, Ричард Баллоу, еще не давал команды.

Он сидел и опрокидывал бокал за бокалом. Но казалось, что виски его не берут. Без старшего брата он чувствовал себя хозяином всего городка. Его не смущало присутствие в питейном заведении начальника полиции и окружного шерифа. Ричарда вообще ничего не смущало. Он чувствовал себя вполне спокойно. Ведь кругом шастала почти дюжина его отъявленных головорезов, готовых в любой момент броситься на обидчика.

А над всем залом плыла мелодия. Пальцы пианиста двигались по клавишам быстро, буквально парили над ними, и инструмент, издавая легкое дребезжание, рождал прозрачно чистую мелодию. Казалось, что сыплются капли слепого дождика, поют в ветвях деревьев птицы, шелестит ветер, и по синему небу несутся легкие белые барашки облаков.

Сандра, мечтательно положив голову на плечо Кристиана, смотрела в потолок, туда, где клубился голубоватый табачный дым.

Пошатываясь и держа в руках полупустую бутылку и стакан, к пианисту подошел молодой широкоплечий парень, на потном лице которого как две капли смолы горели черные глаза.

— Что ты такое играешь? Мне плакать хочется, — сказал он, обращаясь к Кристиану.

— Знаешь, приятель, я играю то, что мне хочется.

— А ты не мог бы играть побыстрее и повеселее?

— Нет, приятель, это не я сочинил музыку.

— Не ты? — изумился ковбой и сделал несколько больших глотков их своего стакана.

— Конечно же не я, — сказал Кристиан, не отрываясь от клавиш.

— Тогда кто же сочинил эту музыку?

— Был когда-то очень хороший композитор, звали его Моцарт.

— Моцарт? Что-то я не слышал подобной фамилии в наших краях.

— Он был не местный, приятель, но сочинял очень хорошую музыку, — и Кристиан быстро пробежал пальцами по клавишам.

Показалось, что рассыпалась тысяча крупных капель дождя, и в окна ворвался свежий ветер, а где-то зажурчали ручьи.

— А все равно здорово, — бросил мужчина, заглядывая в глаза Сандре и пытаясь ее поцеловать.

Та выставила перед собой правую руку и оттолкнула парня. На его лице появилась озлобленное выражение.

Наконец, из-за своего стола выбрался Ричард Баллоу. Он как сомнамбула прошел сквозь прокуренное помещение. Ему явно хотелось глотнуть свежего воздуха, все расступались, уступая дорогу пьяному. Да и вообще, с этим человеком никто из жителей Клостер-Тауна связываться не желал.

Ричард выбрался на крыльцо, широко развел руки и посмотрел в темное, усыпанное звездами ночное небо. Из открытых окон питейного заведения долетали обрывки мелодий. А Ричард Баллоу, воздев к небу руки, замер, пошатываясь из стороны в сторону:

— Господи, как мне хорошо, — прошептал он и сплюнул себе под ноги.

Его потная рубашка липла к телу, а широкополое сомбреро болталось за спиной.

— Мне никогда не было так хорошо. Наверное, это чертова музыка навеяла на меня такое настроение, — проговорил он.

Оглядевшись по сторонам и не найдя к кому прицепиться, Ричард выхватил из кобуры вначале один револьвер и поводил им из стороны в сторону, выбирая мишень, потом вытащил из другой кобуры еще один револьвер. Зажав оружие в руках, несколько раз пьяно повернулся вокруг своей оси. Но на глаза ничего стоящего не попадалось. Тогда он вновь задрал голову к небу, в его маслянистых глазах отразилось два огромных пятнистых лунных диска.

— О, вот это то, что мне требуется, — проревел он, как раненный зверь, и принялся стрелять из револьверов в небо.

Люди, которые прогуливались этим поздним часом по площади, испуганно шарахнулись к стенам домов, побежали в укрытия.

А Ричард Баллоу продолжал палить в медный сверкающий диск.

— Попал! Попал! — кричал он, заслышав эхо каждого выстрела. — Ты почему, сволочь, не падаешь? А ну, быстрее.

Его пьяный разъяренный голос, казалось, заполнял всю площадь. Он расстрелял все патроны в барабанах, механически перезарядил оружие и снова стал палить в звездное небо.

Но, наконец, до него дошло, что даже такой искусный стрелок, как он никогда не сможет попасть в сверкающий диск. И он, пьяно крутанувшись на одной ноге, из двух револьверов выстрелил в фонарь. На землю посыпались осколки стекла, фонарь погас.

— О, это другое дело. Вот свидетельство того, что рука моя крепка, а глаз зорок.

Ричард Баллоу опустился на колени и принялся перезаряжать оружие. Пальцы тряслись, гильзы падали в пыль, бандит чертыхался, проклиная себя и этот чертов Клостер-Таун.

В питейном заведении, услышав эту беспорядочную стрельбу, все посмотрели на окружного шерифа, даже Розалина. А тот продолжал невозмутимо потягивать виски из своего бокала. Наконец, и он не выдержал.

— Кто там стреляет? — спросил он у хозяина питейного заведения.

Тот замялся, но потом сказал:

— Младший Баллоу.

— А, понятно.

— Шериф, наверное, ты должен как-то отреагировать на шум и выстрелы, — обратился к нему Джек Добсон.

Тот тоже замялся и посмотрел на Ретта Баттлера, меланхолично перебиравшего карты.

— Дело в том, что все происходит в городе, — развел руками Клод Бергсон, — и это, конечно же, дело городской полиции.

Он указал рукой на Джека Добсона.

— Наверное, мне придется идти разбираться, — недовольно проворчал начальник городской полиции и, положив руку на рукоять револьвера, не спеша направился на площадь.

Ричард Баллоу продолжал вертеться, стреляя то в фонарь, то в светящееся окно. Сыпалось стекло, гремели выстрелы, умноженные гулким эхом.

— Хватит! — прямо с крыльца, негромко крикнул Джек Добсон.

— Кто это сказал? — послышался голос Ричарда и вслед прогремело два выстрела.

И вновь посыпалось стекло, двойное эхо прокатилось над спящим Клостер-Тауном.

— Это говорю я, начальник городской полиции, — окрепшим голосом прокричал Джек Добсон, неторопливо спускаясь с крыльца и вытягивая из кобуры револьвер.

— А, шериф. Так я же ничего плохого не делаю. Просто стреляю в то, что мне не по душе.

— Ты нарушаешь спокойствие жителей, Ричард. Я предлагаю тебе сдать оружие.

Ричард Баллоу посмотрел на сверкающие револьверы в своих руках, взвесил их, как будто собираясь купить, а потом ловко подкинул и револьверы, описав дуги, вновь оказались в его руках, только на это раз один из них он держал не за рукоятку, а за ствол.

— Что ж, шериф, если хочешь забрать — возьми. Но ты же знаешь, у меня еще есть револьверы.

— Знаю, Ричард, знаю. Но эти я у тебя заберу.

Продолжая держать револьвер прямо перед собой нацеленным в грудь бандиту, начальник полиции двигался через площадь к Ричарду Баллоу.

А тот как будто бы на несколько мгновений отрезвел и каким-то странным голосом крикнул:

— Я уважаю закон, шериф, ты же это знаешь!

Вслед за начальником городской полиции на крыльцо салуна и питейного заведения вышли все, кого привлек шум выстрелов, и все, кому не терпелось увидеть развязку этой истории.

Зеваки почтительно расступились, пропуская вперед окружного шерифа и Розалину. Клод Бергсон казался невозмутимым, его не беспокоил шепот у него за спиной.

— А наш-то окружной шериф — трус, — негромко сказал один из бандитов.

Клод Бергсон даже не посчитал нужным обернуться.

Начальник городской полиции уже почти вплотную приблизился к Ричарду. Глаза бандита сверкали недобрым огнем, и Джек Добсон на всякий случай еще раз напомнил:

— Отдай оружие, Ричард, ты должен уважать закон.

— А кто тебе сказал, Джек, что я его не уважаю? Вот мои револьверы — возьми.

Но взять оба револьвера, не спрятав свой в кобуру, было невозможно. И Джек Добсон успокоившись и подумав, что Ричард пьян настолько, что не станет сопротивляться, опустил свой револьвер в кобуру.

Улыбка на губах бандита стала еще более злой.

— Ну, Джек, бери же. Чего ты медлишь? Еще чего доброго я передумаю.

Начальник городской полиции взял один из револьверов, но Ричард, резко повернув вторую руку, выстрелил в упор в его грудь.

Седой джентльмен качнулся и широко раскинул руки. На его груди зияла рана с черными краями — выстрел пришелся прямо в сердце.

Джек Добсон непонимающими глазами смотрел в пьяное лицо Ричарда Баллоу.

А тот громко смеялся, вращая на пальце револьвер.

Все словно окаменели — никто не ожидал такой наглости от бандита. В городе часто случались крутые разборки, но никогда еще вот так — прилюдно и нагло никто не покушался на жизнь блюстителя порядка и закона. Все вновь посмотрели на окружного шерифа. Розалина буквально вцепилась в его запястье и прошептала:

— Ты должен вмешаться, Клод.

Мистер Бергсон недовольно кивнул:

— Да, придется, — и его рука потянулась к револьверу, но на полпути застыла.

А Ричард Баллоу, пьяно пошатываясь, обошел неподвижно лежащего начальника городской полиции и, склонившись, закричал:

— Джек, ты что? Я же пошутил. Шуток не понимаешь? Поднимайся, — и пнул мертвого полицейского ногой. — Ну что ж, Джек, шутка не удалась. Ты мертв, извини.

В этот момент Ретт Баттлер бросился с крыльца. Ричард даже не успел вскинуть револьвер, как получил сокрушительный удар по черепу рукояткой и рухнул рядом с мертвым начальником городской полиции.

Окружной шериф тоже сбежал с крыльца, поняв, что опасность ему больше не угрожает, но зато пошатнулась его репутация. Теперь нужно было перехватить инициативу в свои руки и арестовать Ричарда Баллоу.

Но на крыльце оставались еще пять бандитов, которые хоть к побаивались, но понимали, что нужно вступиться за своего главаря. Их руки потянулись к револьверам и пятеро мужчин двинулись к Ретту Баттлеру, обступая его со всех сторон.

Тусклый свет луны отливал перламутром на стволах их револьверов.

Клод Бергсон на всякий случай отодвинулся в сторону, предоставив Ретту Баттлеру самому разбираться с бандитами.

А Ретт Баттлер, почувствовав опасность, подобрался, преобразившись прямо на глазах. Он был напряжен как пружина, ствол его револьвера метался, нацеливаясь то на одного, то на другого бандита.

И никто из них не мог быть уверен, что не он станет первой жертвой. Самым решительным из них оказался пожилой Карлос. Мексиканец разозлился на своих приятелей за их трусость.

— Кто тут раскомандовался над вами? — вскричал он. — Неужели вы не можете справиться с этим выскочкой?

Щелкнул взводимый курок револьвера.

— Это же Ретт Баттлер, — прошептал один из бандитов.

— А мне плевать на него, — Карлос сплюнул сквозь зубы на сапог Ретта Баттлера.

В это же мгновение вороненный ствол револьвера Ретта уперся ему в лоб. Казалось, бандит наткнулся на непреодолимое препятствие. Стоило ему сделать хоть одно движение, и пуля вошла бы в его череп.

— Всем отойти! Живо! — закричал Ретт Баттлер. — Всем опустить револьверы!

Но бандиты не спешили выполнять приказание:

— Клянусь богом! — проговорил Ретт Баттлер. — Еще один шаг и твоя голова разлетится на кусочки. Я вижу, они тебя слушаются, и поэтому ты прикажешь им отойти.

Карлос колебался, ему не хотелось показывать свой испуг перед другими бандитами. Но здравый смысл взял верх.

— Отойдите, — негромко приказал он.

Бандиты переглянулись, но никто из них не решался сделать первый шаг.

— Отойдите! — крикнул Ретт Баттлер и толкнул стволом в лоб Карлоса.

Тот пошатнулся, но устоял.

— У тебя сейчас во лбу будет дырка, приятель. Я не шучу и не промахнусь, будь в этом уверен.

— Отойдите! — уже нервно закричал Карлос.

Бандиты нехотя отошли на несколько шагов в сторону.

— Вот так-то будет лучше, — прошептал Ретт Баттлер.

В это время Ричард Баллоу поднялся на колени и принялся мотать головой, приходя в чувство. Но лишь только он попробовал встать, как вновь получил удар по голове и беспомощно растянулся в пыли.

Но даже после этого окружной шериф не решился вмешаться. Он спокойно наблюдал, как Ретт Баттлер пытается утихомирить пятерых бандитов.

На крыльце появился Кристиан Мортимер. Он сжимал в двух пальцах ручку своей знаменитой серебряной чашечки и потягивал из нее виски. В другой руке у него был револьвер.

— Ребята, я советую вам пошевеливаться. Проваливайте отсюда и оставьте своего приятеля правосудию.

— Кто это там еще вякает? — Карлос развернулся и встретил насмешливый взгляд Кристиана Мортимера. — A-а, это пианист-алкоголик! Да посмотрите на него, ребята! У него же руки дрожат. Он уже ничего не может, только пить.

Глаза Кристиана Мортимера зло сверкнули и револьвер намертво застыл в его руке. Хоть он и в самом деле был здорово пьян, но умел владеть собой.

Сандра подбежала к своему другу, забрала чашку с недопитым виски и сунула в руку еще один револьвер.

— Ребята, теперь у меня два револьвера, и я успею из них перестрелять вас всех, прежде чем вы опомнитесь. Так что проваливайте.

Бандиты переглянулись. Голос Кристиана звучал настолько уверенно и убедительно, что испытывать судьбу никому не хотелось. Неизвестно, чем бы это кончилось, возможно, и качалась бы перестрелка, но за спиной у всех прогремел выстрел.

Бандиты оглянулись и увидели, что на крыльце салуна стоит полковник Брандергас, как всегда безукоризненно одетый, с длинноствольным револьвером в одной руки и карабином в другой. Из ствола карабина медленно поднималась струйка дыма.

Все время, пока шли препирательства между бандитами, Реттом Баттлером и Кристианом Мортимером Чарльз Брандергас спокойно стоял на крыльце, держа на прицеле бандитов, а рядом с ним стол Жак Мокро, тоже готовый в любой момент нажать на курок. Но ни полковник, ни Жак не хотели лишних жертв.

— Все разойдитесь! — наконец-то закричал окружной шериф, понимая, что бандиты сломлены.

Те злобно чертыхаясь, спрятали свои револьверы и медленно попятились в темноту.

Окружной шериф склонился над мертвым начальником городской полиции, потом взглянув в звездное небо, громко сказал:

— Да, Джек, тебе не повезло, но ты умер, как настоящий полицейский.

Ретт Баттлер опустил свой револьвер. И в этот момент из темноты прозвучал голос Карлоса, который нетрудно было узнать по испанскому акценту:

— Мы с тобой еще встретимся, попомни мои слова.

— Встретимся, — зло бросил Ретт Баттлер.

А шериф уже распоряжался.

— Тело занесите в полицейский участок, а этого… — он брезгливо посмотрел на беспомощно лежащего в пыли Ричарда Баллоу, — посадите за решетку.

Наведя порядок, он вернулся к Розалине и нагнулся к ее руке.

— Ну вот видишь, тучи рассеялись, теперь в городе вновь спокойно.

Но женщина с восхищением смотрела на Ретта Баттлера, и не успел шериф притронуться губами к ее руке, как она сорвалась с крыльца и, подбежав к Ретту, обняла его за шею и поцеловала в губы.

Шериф растерянно улыбался, делая вид, что все идет как надо.

— Вот и герой получил то, что ему причитается, — процедил он сквозь зубы.

Но смельчаков, которые бы отважились затащить беспомощного пока Ричарда Баллоу за решетку, так и не нашлось. Все боялись, что бандиты беспощадно расправятся с тем, кто посмеет выполнить приказание шерифа.

Ретт Баттлер сам схватил полуживого полупьяного бандита за шиворот и поволок его в полицейский участок. Все присутствующие проводили его восхищенными взглядами. Наконец-то, у горожан появилась надежда, что хоть кто-то смог себя противопоставить себя банде желтых повязок.

Глава 10

Все в Клостер-Тауне ожидали, что наконец-то с бандой желтых повязок власти войдут в конфликт. Ведь Ричард Баллоу на глазах у горожан застрелил начальника городской полиции Джека Добсона.

Повсюду только и говорили о ночных выстрелах на центральной площади городка. Но, несмотря на такие настроения, смельчаков в городе не находилось, каждый надеялся на другого. Никому не хотелось самому выступать, давая показания против Ричарда Баллоу.

А тот, сидя в городской тюрьме, вел себя нагло и вызывающе. Он все отрицал, а доказать что-либо было невозможно — свидетелей как всегда не было.

Полковник Брандергас и его друзья собрались в бильярдной, расположенной рядом с салуном — в их планы совсем не входила борьба с преступниками и решение проблем жителей Клостер-Тауна. Их задача была проста: как можно скорее выиграть побольше денег и подобру-поздорову убраться из этого городка, переехав в другое место, где о них еще ничего неизвестно.

Полковник Брандергас надеялся купить участок земли, построить большой дом и выдать замуж своих племянниц. Он понимал, что ему осталось не так уж много жить и чувствовал ответственность за судьбу двух девушек — Молли и Терезы.

Полковник лениво гонял шары по большому бильярдному столу. Его противником был Ретт Баттлер, но игра шла вяло.

Все думали о событиях прошлой ночи.

— Что-нибудь слышно в городе? — наконец не выдержал Чарльз Брандергас и обратился к хозяину бильярдной.

Тот пожал плечами.

— Говорят, мировой судья не может найти свидетелей. И придется Ричарда Баллоу выпустить под залог.

— Да, — вздохнул полковник, — я думал, у вас в Клостер-Тауне люди посмелее.

— Чарльз, ты всех равняешь по себе, — возразил Жак Мокро. — У всех этих людей есть семьи, дома, им есть за что опасаться. Это ты можешь собраться за пять минут, если поймешь, что не в силах справиться с бандитами. А этим людям здесь жить всю жизнь.

— Но неужели они не понимают, что так жить нельзя? — воскликнул Брандергас. — Меня просто бесит их трусость.

— Так возьмись, Чарльз, и сам сразись с бандитами. У тебя это когда-то хорошо получалось.

Слова «когда-то» задели полковника за живое, он сосредоточился и прицелился кием по шару с цифрой шесть. Удар пришелся точно в цель, и шар, отскочив от бортика, легко соскользнул в лузу.

Чарльз с таким видом, словно уложил бандита, заулыбался и принялся натирать мелом кончик кия.

— Страшно только в начале, — глядя на расстановку шаров проговорил он. — А ведь можно бандитов убирать по одному. Со всей шайкой сразу справиться невозможно.

И он нанес второй удар. Два шара, раскатившись в стороны, исчезли в лузах.

— Вот так! — воскликнул полковник. — Я уже начинаю жалеть, что дал сам себе обещание не рисковать своей жизнью. Моим девочкам в случае чего придется тяжело. Пока я не передал их в надежные руки, придется мне поостеречься.

— О Терезе позабочусь я, — сказал Жак Мокро и, спохватившись, добавил, — и о Молли тоже.

Чарльз Брандергас с укором посмотрел на Ретта Баттлера, но тот промолчал.

— Вот видишь, Ретт, никто кроме меня не позаботится о девочках. А теперь покажи-ка, на что ты способен?

Ретт Баттлер облокотился о край стола, несколько раз повел кием, прицеливаясь. Его удар был резким и точным — еще два шара скрылись в лузах.

— Совсем неплохо, Ретт, может, тебе сменить место и перейти играть на бильярд? Тут стол побольше. А главное, ты не растолстеешь, сидя в кресле.

— Последнее время мне во всем везет, я даже начинаю побаиваться, — заметил Ретт, обходя стол вокруг.

Жак Мокро терпеливо ожидал, кто из играющих первым выйдет из игры. Ему предстояло занять место проигравшего. На столе осталось всего пять шаров, расположенных в весьма невыгодных позициях.

Ретт Баттлер как ни старался, но так и не смог загнать со второго удара ни одного шара в лузу.

Полковник Брандергас потер руки, стряхивая с них остатки мела, и один за другим загнал три шара.

Дальше играть не было смысла. Он победил. И Жак Монро принялся расставлять шары на столе.

В такое раннее время большинство жителей Клостер-Тауна были заняты делами, и в бильярдной никого постороннего не было.

Для развлечений местные жители оставляли себе вечер и ночь. Поэтому приятели изумились, заслышав звоночек входной двери.

Их изумление стало еще большим, когда в помещение вошел мэр Клостер-Тауна Фрэнсис Дайвер. Это был грузный пожилой джентльмен с благородной сединой в пушистых бакенбардах. Правда, глаза его были какими-то бесцветными и не выражали никаких чувств.

Но по всему было видно, что это человек обстоятельный и привыкший ценить порядок. Он поприветствовал игроков.

— Доброе утро, господа. Как вам спалось?

— Прекрасно, мэр, — сказал полковник Брандергас.

— Я пришел поблагодарить вас за вчерашнюю смелость. Если бы не вы, то жертв могло быть больше. Я приношу извинения за нерешительность нашего окружного шерифа. Но, как сами понимаете, мое дело — город и повлиять на него я не могу. Это дело людей, выбравших его.

— Я понимаю, — сказал Брандергас, готовясь качать новую партию с Жаком Монро, — но не перестаю удивляться трусости местных жителей.

Мэр немного нахмурился, поняв, что упрек полковника относится и к нему лично. Но слова Чарльза Брандергаса были справедливыми, к тому же мэр пришел не только поблагодарить смельчаков, но и с конкретным предложением. Он снял котелок, и услужливый хозяин тут же принял его.

— Полковник, вы не могли бы погодить с игрой?

Чарльз Брандергас понимая, что сейчас последует предложение со стороны мэра, отставил кий и уселся в кресло. По его виду было понятно, что он не собирается соглашаться с тем, что предложит ему мэр.

Но Фрэнсис Дайвер уже пришел сюда и уходить без разговора было бы глупо.

— Полковник, зная вашу смелость и решительность, я хотел бы предложить вам должность начальника городской полиции.

Польщенный полковник предупредительно поднял руку:

— Не надо, мэр, говорить дальше. Ваше предложение, конечно, делает мне честь, но я не местный житель и, честно говоря, Клостер-Таун не тот город, где я хотел бы жить.

— Неужели вам не нравятся каш город?

— Нет, город хороший. Но люди… А это половина города… — полковник, не желая обидеть мэра, не стал продолжать.

— Я все продумал, полковник Брандергас, местным жителем вы можете стать сегодня же. Городской совет согласен передать вам в собственность один из домов и участок земли, прилегающий к нему, с условием, что вы дадите согласие стать начальником городской полиции.

Полковник Брандергас призадумался: предложение было довольно соблазнительно. Земля в этих краях стоила довольно дорого, да и дом ему нравился. Это было большое, просторное строение, возведенное совсем недавно и при надлежащем уходе он мог простоять лет сто. Дом окружал большой сад, спускавшийся к берегу реки.

Заметив колебания полковника, мэр добавил:

— Участок земли и дом совет передаст вам с условием, что вы можете продать его через три года.

Ретт Баттлер испугался, что может потерять своего друга. Ведь он заметил, как заблестели глаза Чарльза Брандергаса при упоминании о праве продажи земли и дома.

— Чарльз, — сказал Ретт.

Но полковник оборвал.

— Подожди, Ретт, я должен подумать.

А мэр, Фрэнсис Дайвер, продолжал:

— Полковник Брандергас, вы и ваши друзья за те несколько дней, что находитесь в Клостер-Тауне выиграли уйму денег. Конечно, не мое дело их подсчитывать, но поймите, жители города, вообще-то честные люди, а вы, в свою очередь, честно выиграли эти деньги, и было бы справедливо, если бы вы оказали городу определенную услугу.

Полковник Брандергас нервно крутил в руках сигару, не решаясь ее закурить. Он посмотрел на своих друзей, ища у них совета — соглашаться или нет.

Но лицо Жака Монро было непроницаемым, а Ретт Баттлер отрицательно покачал головой. Ему совсем не хотелось терять своего друга.

— Извините, мэр, но теперь скажу я, — произнес Ретт и выглянул в окно на пустынную площадь. — Еще неделю тому назад я и не подозревал о существовании вашего города. Он кичем не лучше других городов, разве что чуточку богаче. Я сам не из этих мест и мне не хотелось бы рисковать жизнью, защищая трусов. Извините, мэр, что я позволяю себе так называть местных жителей. Но вы не можете не согласиться, так око и есть на самом деле.

— Вам легко рассуждать, мистер Баттлер, а что делать мне? — и мэр беспомощно развел руками. — Меня выбрали люди, они доверили мне свою судьбу, и я отвечаю за их жизни. Не может же город жить без городского шерифа, без начальника городской полиции.

— Это понятно, — вздохнул Ретт, — но причем здесь мы. Неужели нет кандидатуры на столь привлекательный пост?

— Нет, — вздохнул мэр Клостер-Тауна. — Никто не согласен. Каждый понимает, что следующий удар придется по нему, как только он согласится занять место покойного Джека Добсона.

— Я подумаю, — сказал Чарльз Брандергас, но по его голосу мэр понял, что надеяться ему почти не на что.

— Извините, что отнял у вас время, — грустно произнес Фрэнсис Дайвер, принял котелок из рук хозяина бильярдной и двинулся к выходу. — Но все-таки я советую вам подумать над моим предложением. Ведь земля и дом стоят немалых денег, а уважение в городе вообще невозможно купить.

Когда дверь захлопнулась за мэром, Ретт Баттлер буквально набросился на своего старшего друга.

— Какого дьявола, Чарльз, ты сказал, что подумаешь? Думать здесь не о чем. Мы, действительно, заработали здесь уйму денег и, кажется, нам пора уехать из этого чертова Клостер-Тауна. Если ты, Чарльз, боишься за свою репутацию, то успокойся — через две недели после отъезда о тебе здесь забудут, забудут все. Разве что бандиты будут изредка вспоминать плохим словом.

— Вот это-то меня и угнетает, — пробормотал Чарльз Брандергас, закуривая сигару.

— К черту! К черту этот Клостер-Таун! — выкрикнул Ретт Баттлер. — Жак, ведь ты согласен, что нам нужно уезжать? И как можно скорее.

Но Жак неопределенно пожал плечами, его прельстило предложение мэра города. Он понимал, что и ему, пойди он служить в полицию вместе с полковником, дом и участок тоже достанутся почти бесплатно.

А Ретт Баттлер не собирался обосновываться на здешних землях и поэтому обозлился на своих приятелей.

— Вы ничего не понимаете в жизни. Город стоит на серебряных рудниках и поэтому здесь постоянно будет стрельба. Зачем тебе нужно это, Чарльз? Неужели ты хочешь посвятить остаток своей жизни разборкам с бандитами.

Чарльз Брандергас глубоко вздохнул и снял со спинки кресла свой черный сюртук.

— Ретт, когда ты доживешь до моих лет, то поймешь одну вещь — когда ты богат, то должен защищать свое имущество. Если ты позволишь бандитам одержать верх в Клостер-Тауне, то потом лишишься всего. Пусть даже уедешь в другой город. Вначале перед желтыми повязками падет Клостер-Таун, а потом, обнаглев, они двинутся в другие города. Если мы не покончим с ними сейчас, позже это будет сделать еще сложнее. Ведь ты видишь, как они обнаглели уже сейчас, чувствуя свою безнаказанность.

Ретт Баттлер понимал, что слова полковника справедливы, но так просто согласиться не мог. Ведь он привык принимать решения сам и не любил, когда на него давят даже самые близкие друзья.

Поняв, что Ретт Баттлер очень взволнован, полковник Брандергас решил его успокоить.

— Я еще не согласился и вряд ли соглашусь. Позволь мне помечтать о большом доме, о земле и спокойной жизни в Клостер-Тауне. Неужели, Ретт, ты хочешь отнять у меня мечту?

Ретт Баттлер улыбнулся.

— Нет, Чарльз, мечтай сколько угодно. Но только смотри, дорожи своей жизнью. Ведь как-то ты сам меня учил — доживи до моего возраста. А я хочу прожить до глубокой старости.

Полковник Брандергас оделся и, ничего не говоря своим друзьям, вышел из дома. Полковника удивило, что многие жители, встречавшиеся ему, почтительно раскланивались, словно он уже начальник городской полиции. Ему ничего не оставалось, как отвечать на приветствия.

Полковник Чарльз Брандергас и сам не представлял, куда он направляется. В душе было одно-единственное желание — взглянуть на городок другими глазами. И это ему почти удалось.

Клостер-Таун ему явно начинал нравиться. Ему даже нравились неразговорчивые, запуганные жители. Ведь он прекрасно понимал, что только разобравшись с бандой желтых повязок, можно изменить настроение жителей. Оки станут более общительными, разговорчивыми, не будут напрягаться, заслышав конский топот.

Свернув на широкую улицу, ведущую к голубеющим на горизонте холмам, полковник прислушался. До его слуха донесся топот лошадей и крики. Он остановился на дощатом тротуаре, облокотился на перила и задумался.

На улицу влетела дюжина всадников, На каждом из наездников развевалась на ветру желтая повязка. Послышались истошные вопли, испуганные крики, и люди, минуту назад шагавшие беспечно, бросились врассыпную. А всадники мчались, не обращая ни на кого внимания, издавая оглушительные вопли.

Полковник Брандергас следил за тем, как всадники с гиканьем и свистом несутся по улице. И тут он заметил посреди улицы ребенка, который застыл в ужасе, не зная, куда ему спрятаться. Было видно, что страх буквально парализовал его. А лавина всадников, готовая растоптать ребенка, неумолимо приближалась.

Полковник Брандергас перепрыгнул через перила, подбежал к ребенку, подхватил его на руки и едва успел прижаться к дощатой стене здания.

Мальчик истерично зарыдал.

К полковнику подбежала мать, бросилась на колени и принялась целовать руки полковника, благодаря за спасение ребенка.

А Чарльз Брандергас смотрел в расширенные от страха глаза мальчика, на его бескровные шевелящиеся губы.

— Мерзавцы! — крикнул он вслед удаляющимся бандитам.

— Спасибо вам, мистер. Спасибо. Вы спасли моего сына, моего единственного мальчика.

— Успокойтесь, миссис. Я просто выполнил свой долг.

— Спасибо. Говорят, вы согласились стать начальником городской полиции…

Чарльз Брандергас напрягся.

— Знаете, я еще никому ничего не обещал… — сердито ответил он женщине, но в это же мгновение понял, что согласится и выступит против банды желтых повязок.

Он погладил ребенка по волосам, присел рядом с ним и, заглянув в глаза, сказал:

— Малыш, ничего не бойся. Скоро в Клостер-Тауне будет тихо, и ты сможешь гулять, где тебе заблагорассудится.

Мальчик перестал плакать, своими ручонками обнял полковника Брандергаса за шею и прижался к его щеке. Эта и была последняя капля, решившая судьбу полковника. Он поклонился женщине, резко по-военному развернулся и направился к зданию городского совета, чтобы предстать перед мэром Клостер-Тауна и объявить о своем решении.

Подходя к площади, он услышал, что бандиты освободили Ричарда Баллоу и увезли с собой, застрелив двух охранявших бандита полицейских.

Войдя в кабинет мэра, он сразу же сообщил:

— Я согласен взять на себя обязанности начальника полиции.

Мэр от неожиданности подскочил со своего места и тут же принялся трясти руку полковника Брандергаса.

Уже через четверть часа полковник Брандергас вышел на крыльцо городского совета. На лацкане его сюртука была приколота шестиконечная звезда шерифа. Но пока еще он прикрыл ее плащом.

Первым делом полковник отыскал Жака Монро и объявил ему о своем решении. Тот поддержал полковника и согласился стать его помощником.

Вечером, когда все жители Клостер-Тауна вернулись с работы, мэр города Фрэнсис Дайвер и полковник Брандергас, теперь уже являющийся начальником городской полиции, провели собрание жителей города.

Оно состоялось на площади под открытым небом. После пространных объяснений мэра слово взял Чарльз Брандергас. Он стоял на крыльце, широко расставив ноги в начищенных до блеска сапогах, и теперь звезда шерифа горела на лацкане его сюртука.

Он смотрел на толпу, собравшуюся на площади. То тут, то там мелькали желтые повязки. Ведь официально невозможно было никого привлечь за повязки желтого цвета.

И тогда Чарльз Брандергас оповестил всех о своем первом решении, принятом им на новом посту.

— Для того, чтобы в Клостер-Тауне прекратилась стрельба и перестали гибнуть люди, вам всем придется сдать оружие.

По толпе прошел недовольный ропот, тут же послышались крики. Но полковник поднял руку:

— Никто не говорит, что вы не имеете права располагать оружием, чтобы защищать свою жизнь. Но на улице нельзя ходить вооруженным. Если кто-нибудь появится на улице Клостер-Тауна с оружием, он будет арестован. Я требую, чтобы оружие сдали все: и те, на ком есть желтые повязки, и те, кто считает себя честным человеком.

Вновь пронесся недовольный ропот, хотя жители и поняли справедливость слов нового начальника полиции. Чтобы окончательно переломить нерешительность толпы и привлечь ее на свою сторону, полковник выкрикнул:

— Ни один бандит с оружием не появится на улицах города! С оружием будут ходить только блюстители порядка. Я беру на себя ответственность за вашу безопасность.

Мэр с опаской посмотрел на собравшихся людей. Сказать такое тут, на Западе, было небезопасно. Тут каждый мужчина гордился тем, что при нем один или два револьвера. И он всегда может постоять за себя, за свою жизнь.

Но Клостер-Таун был все-таки исключением из местных городков. Здесь было много контор, управлений рудниками, и поэтому жители согласились с предложением полковника Брандергаса. Двое полицейских стояли рядом с новым начальником городской полиции.

— И еще, я хочу представить вам своего нового помощника, Жака Монро.

Конечно же, жителям хотелось бы видеть в этой должности Ретта Баттлера, о котором они столько слышали и о котором ходили легенды.

Но Ретт Баттлер стоял в толпе, прислонясь спиной к фургону и недовольно морщился. Он понял, что и ему придется расстаться с оружием. К нему подошел Кристиан Мортимер со своей неизменной серебряной чашечкой, до половины наполненной виски.

— По-моему, наши друзья сошли с ума, — заявил без предисловий Кристиан, предлагая Ретту Баттлеру выпить.

Но тот отказался.

— Я понимаю Чарльза, — вздохнул Ретт, — но мне от этого не легче. По-моему, наша компания начинает разваливаться.

— Почему? А мне этот городок нравится. Здесь неплохо было бы поселиться и провести остаток своих дней, — грустно закончил Кристиан. — Ну что, Ретт, послушаемся Чарльза? Ведь он мудрый человек и знает, что делает.

— Я в этом уверен. Но мне от этого не легче, — Ретт зло поджал губы.

— Как хочешь, — не церемонясь, расталкивая горожан, Кристиан Мортимер пробрался к крыльцу и картинно сдал два своих дорогих револьвера в руки Чарльзу Брандергасу и, склонившись к его уху прошептал:

— Если понадобится моя помощь, всегда можешь на меня рассчитывать.

Затем он осушил серебряную чашечку и спустился с крыльца, покручивая ее на пальце.

За ним сдали свое оружие еще несколько человек.

— Через два часа ни у кого на руках не должно быть оружия! — громко объявил полковник Брандергас.

И те, кто не решался сдавать свои револьверы, карабины, поспешили по домам. Толпа разошлась, и, странное дело, на улицах больше не видно было людей с желтыми повязками. Все бандиты словно улетучились.

Мэр Клостер-Тауна Фрэнсис Дайвер стоял у окна своего кабинета и с тревогой смотрел на город. Он нервно курил сигару, все время сбивая с нее едва успевший образоваться пепел.

Полковник Брандергас сидел у стола, закинув ногу за ногу, и любовался носком своего безукоризненно начищенного сапога.

— Неужели все так просто? — задумчиво спросил мэр.

— Не все так просто, мэр. Но это первый вынужденный шаг.

— Я все-таки удивляюсь, полковник, как быстро вас послушались горожане. Если бы я это предложил или же Клод Бергсон, навряд ли бы они согласились.

— Вполне возможно, — бросил Чарльз Брандергас, — зато теперь я имею право каждого, кто имеет оружие на руках на улице, арестовать. А безоружный человек совсем по-другому ведет себя.

— Неужели вы думаете, полковник, что бандиты приедут в город без оружия.

— Я уже распорядился, чтобы при входах в салуны и питейные заведения все сдавали свое оружие владельцам. Никто не сядет за карточный стол, никто не притронется к выпивке, пока его кобура не станет пустой.

— Логично, — согласился мэр Клостер-Тауна с новым начальником городской полиции.

В присутствии Чарльза Брандергаса он чувствовал себя увереннее.

Дверь распахнулась и в кабинет ворвался Ретт Баттлер, на его поясе висело два револьвера. Мэр строго посмотрел на вошедшего. Ему было интересно, как поведет себя полковник Брандергас со своим другом, явно не собиравшимся расставаться с оружием.

Полковник медленно, раздумывая с чего начать разговор, поднялся с кресла и подошел к Ретту.

— Ретт, я вижу, ты не слышал моего обращения к горожанам?

— Я прекрасно все слышал. Все что ты сказал, Чарльз. И мне это представляется безумством. Люди теперь безоружны перед бандитами.

— Ретт, но и бандиты теперь находятся в положении обыкновенных горожан. Я имею теперь полное право разоружать их.

— Неужели, Чарльз, ты думаешь, что это легко будет сделать?

— Думаю, нелегко. Но я сумею настоять на своем. А теперь, Ретт, сдай свое оружие.

Ретт медлил. Полковник посмотрел на мэра. Мэр сказал:

— Я понимаю ваши чувства, мистер Баттлер. Но закон должен быть одинаков для всех. Даже несмотря на то, что вы лучший друг полковника.

— Не спешите, мэр, — остановил его полковник, — быть может, Ретт Баттлер пришел поступить на службу в полицию. Я его с удовольствием приму, и тогда он может оставить себе оружие.

— Ну вас всех к черту! — выкрикнул Ретт Баттлер и выдернул свои револьверы.

Они с грохотом легли на стол.

— Чарльз, ты еще пожалеешь о том, что ввязался в это.

— Возможно, пожалею. Но я принял решение и отступать не собираюсь.

— Мистер Баттлер, — вновь попытался уговорить Ретта мэр Клостер-Тауна, — если бы вы согласились последовать примеру полковника Брандергаса, то городской совет, будьте уверенны, подыскал бы участок и дом для вас. И вы бы могли навсегда обосноваться в Клостер-Тауне. А здесь большие перспективы. Я уверен, наш город вскоре будет одним из самых больших центров Запада, ничем не хуже, чем Сан-Франциско.

— Пусть оно так и будет, мистер Дайвер, но у меня совсем другие планы.

— Но почему вы не хотите защитить честных людей?

— Потому что, господин мэр, каждый должен быть сам за себя, каждый должен сам решать свои проблемы. Я же ничего от вас не требую.

— Мистер Баттлер, бандитов очень много, и они будут терроризировать не только Клостер-Таун, но и соседние города, где нет таких смелых людей, как полковник Брандергас.

— А я думаю, господин мэр, что мои друзья смогут разобраться с желтыми повязками и без моей помощи. А я уже давно решил жить спокойной жизнью.

— Мэр, — обратился к Фрэнсису Дайверу Чарльз Брандергас, — не тратьте красноречие, с моего друга хватит того, что он уже сдал оружие.

— Чарльз! — выкрикнул Ретт, — вы с Жаком Монро сошли с ума. Я уверен, что бандиты не оставят в покое Клостер-Таун, а твое распоряжение только придаст им смелости.

— Ну что ж, тогда им придется иметь дело со мной. В моей смелости ты, Ретт, не сомневаешься?

— Но их очень много, Чарльз. Ты рискуешь не только своей жизнью, но и жизнью племянниц.

— А вот это ты позволь, Ретт, решать мне. Ведь только ради них я все это и затеял. Ты не можешь понять меня, Ретт… Ты один, у тебя нет семьи, дома, земли. Ты спокойно можешь рисковать своей жизнью ни перед кем не отчитываясь. А я должен все это защищать. Мне куда ближе сейчас нерешительные горожане, чем твоя отчаянная смелость.

— Да ну тебя к черту, Чарльз. Я пошел в салун, пока вы с мэром не запретили играть в покер, и я спешу делать деньги. Еще неизвестно, какая блажь взбредет вам в голову завтра. Я чувствую, завтра ты распорядишься сдать все карточные колоды и игральные кости, а послезавтра сожжешь все бильярдные столы и разобьешь все бутылки со спиртным.

Мэр расхохотался.

— А что, мистер Баттлер, это неплохая идея. Каждый пил бы только дома.

Ретт Баттлер, зло хлопнув дверью кабинета мэра Клостер-Тауна, сбежал по лестнице и пересек площадь.

В салуне первой, кого он увидел, была Розалина. Правда, встречу омрачило то обстоятельство, что рядом с ней опять был окружной шериф. Ретт Баттлер успел заметить, как женщина выдернула свою ладонь из пальцев Клод Бергсона.

— Розалина, ты, наверное, сейчас двинешься в объятия этого героя? — презрительно улыбнулся шериф.

Розалина гордо тряхнула головой и, не считая нужным отвечать на подобные замечания, подошла к Ретту Баттлеру и поцеловала его в щеку.

Конечно, в этом было что-то театральное, в жесте женщины не было интимности. И это смутило Ретта.

Розалина отстранилась от мужчины и посмотрела на лацканы его сюртука.

— Ты еще не обзавелся блестящим значком? Он бы был тебе к лицу.

— Я не женщина и не люблю украшений.

— Ты вчера поразил меня, — призналась она, увлекая Ретта Баттлера за столик.

Окружной шериф, оставшись в одиночестве, улыбался как бы оправдываясь перед присутствующими. На него и так после вчерашнего вечера и после собрания на площади смотрели с насмешкой. Клод Бергсон обратился к хозяину.

— Они все такие смелые, воображают себя героями. Но я посмотрю, что с ними будет, когда в город ворвется банда.

Хозяин согласно закивал, но по лицу его было понятно, что он всецело на стороне полковника Брандергаса и его друзей.

— Наш антрепренер, — сказал Розалина, — договорился с мэром, что мы дадим здесь еще несколько спектаклей. Поэтому я тут задержусь. Ты не рад, Ретт?

Женщина пристально посмотрела в глаза мужчины. А Баттлер, злясь на самого себя, ответил:

— Розалина, я собираюсь уехать. Мне больше нечего делать в Клостер-Тауне.

— Ты не останешься здесь даже ради меня?

Ретт Баттлер задумался. Предложение было соблазнительным, но он вспомнил, что Розалина хоть и очень нравится ему, но очень далека от образа идеальной женщины.

— Так ты не ответил, — и Розалина положила свою ладонь на запястье Ретта.

И мужчина понял, что не найдет сил отодвинуть свою руку в сторону, настолько приятным и волнующим было это нежное прикосновение.

— Розалина… я подумаю, — внезапно сказал Ретт и накрыл своей крепкой рукой хрупкую ладонь актрисы. — Может быть, мы уедем вместе?

— Извини, меня ждут.

Но жалея Ретта Баттлера, она направилась не к окружному шерифу, а к Кассио, скучавшему за угловым столиком.

— А я хотел плевать на всех! — в сердцах выругался Ретт Баттлер и пошел к карточному столу.

Нужно было, пока не поздно, зарабатывать деньги, ведь неизвестно, что может случиться завтра или даже через час.

Глава 11

Мэр Клостер-Тауна вообще-то был оптимистом и первые успехи нового главы городской полиции окрылили его. Ему казалось, что с бандитами покончено навсегда и по поводу такой крупной победы он решил устроить в городе праздник.

Сколько ни отговаривал его полковник Брандергас, Фрэнсис Дайвер не соглашался. К тому же, ему вторил Клод Бергсон, посчитавший, что праздник с оркестром и танцами повысит его пошатнувшуюся репутацию.

Члены городского совета, посовещавшись, решили отдать организацию развлечения на откуп шерифу округа Клоду Бергсону. К тому же он и сам вызвался финансировать часть этого предприятия. Он задумал устроить грандиозное гулянье, достойное такого богатого города как Клостер-Таун.

Мэр города, посовещавшись с городским советом, решил, что все развлечения на празднике будут бесплатными. К городу примыкал поросший травой холм, обнесенный земляным валом — остатками некогда грозного форта. Здесь обычно жители Клостер-Тауна устраивали гуляния, собрания и ярмарки, для которых на улице было слишком тесно. Один из склонов холма спускался к реке, и с любого места здесь открывался вид на много миль вокруг. Этот живописный уголок и должен был стать ареной подвигов окружного шерифа Клода Бергсона.

Он в отличие от мэра понимал, что затишье в городе временное, что банда желтых повязок собирается с силами, чтобы нанести ответный удар. Но он хотел использовать дни затишья, чтобы поправить пошатнувшуюся репутацию. Он велел расклеить по городу длинные розовые афиши, гласившие, что вечером будут устроены разного рода игры и нанял целый отряд рабочих, за которыми наблюдал сам.

Под руководством Клода Бергсона они установили вымазанные салом шесты для лазанья, которые увенчивались копчеными окороками и овечьими сырами местного производства. Рядом Клод Бергсон распорядился поставить барьеры для бега с препятствиями и для конских скачек. А через неширокую здесь реку перекинули скользкую жердь и на другом берегу привязали живую свинью. Свинья должна была достаться тому, кто изловчится перейти по жерди на другой берег. Также заготовили тачки для гонок, построили помост для бокса, борьбы и прочих кровавых развлечений. Собрали мешки для прыганья в мешках.

Кроме того, Клод Бергсон решил устроить грандиозное угощение и приглашал всех горожан на это дорогое пиршество. Правда, спиртное поставить он не решился. Столы расставили у самого подножия вала бывшего форта и над ними растянули тент. По другую сторону холма установили шатер из покрышек разных цветов и размеров, подвязанных как попало к переплетающимся стволам деревьев.

Теперь окружной шериф успокоился, полагая, что подготовился к празднику отлично. Но к вечеру необычайно ясное небо заволокло тучами, погода грозила испортиться и подул жаркий, но сырой ветер. И член городского совета, окружной шериф Клод Бергсон, пожалел, что был так уверен в устойчивости ясной погоды.

Но было уже поздно что-либо отменять или откладывать, и поэтому гулянье началось, несмотря на то, что пошел дождь. Он усиливался незаметно и спустя час превратился в монотонное бичевание земли небом, в потоки воды, которым не было видно конца.

Горстка гуляющих, не побоявшихся того, что на Клостер-Таун могут налететь бандиты, и не испугавшихся дождя, геройски держались на поле. Но в сумерках Клод Бергсон понял, что его гуляние провалилось и не принесло ему никаких дивидендов в виде уважения местных жителей. С окороков на шестах капала коричневая жидкость, разбавленная водой копоть. Свинья дрожала на ветру, вся промокнув, а шероховатость досок на столах ощущалась под прилипшими к ним мокрыми скатертями, так как дождь проникал под тент, а подвешивать боковые стенки было уже бесполезно.

Местность за рекой скрылась из виду, ветер играл на веревках тента и наконец принялся дуть с такой силой, что все сооружение рухнуло на землю и всем тем, кто искал здесь защиту от дождя, пришлось выползать на четвереньках.

Но вскоре буря утихла и жаркий ветер стряхнул влагу с деревьев. Клоду Бергсону показалось, что намеченную программу все-таки удастся выполнить. Тент снова натянули, оркестр вызвали из убежища, где он скрывался от дождя, и окружной шериф приказал ему играть. Там, где стояли столы, освободили место для танцев.

— Но где же люди? — недоумевал Клод Бергсон, глядя на то, как целых полчаса танцуют всего лишь двое мужчин и одна женщина. — Я же сам видел, все лавки закрыты, так почему же никто не приходит?

Один из членов городского совета пожал плечами:

— Наверное, люди боятся бандитов и предпочитают сидеть по домам, а может быть, пошли развлекаться в салун.

Клод Бергсон нахмурился. Он подумал, что, может быть, дела идут лучше возле шестов, может быть, кого-то соблазнили окорока, купленные на его кровные деньги. Но и тут картина была неутешительная. Двое-трое молодых парней принялись было карабкаться на шесты, чтобы окорока не пропали даром, но зрителей у них не было, и картина производила такое унылое впечатление, что окружной шериф приказал окончить гуляние, разобрать столы, а угощение раздать беднякам.

Вскоре на поле не осталось ничего, если не считать барьеров, тента и шестов.

А в это время вечерняя жизнь Клостер-Тауна, несмотря на обещание окружного шерифа повеселить публику, шла своим чередом. В салуне было многолюдно, особый интерес у посетителей вызывал карточный стол. Здесь обосновался Кристиан Мортимер со своей неразлучной Сандрой. В театре представления сегодня не было, и поэтому Розалина выступала на сцене салуна. Она пела немного меланхолическую песенку о любви. Кристиан как всегда выигрывал и как всегда к позднему вечеру был уже изрядно пьян. Но разум его работал отлично, и все ставки переходили к нему.

Наконец, желающих сразиться с ним в покер почти не осталось, лишь стойко держался пожилой мексиканец с седой бородой из банды желтых повязок Карлос. Он никак не терял надежды отыграться, хотя в его карманах осталось не так много денег. Кристиан Мортимер лениво попивал виски из серебряной чашечки, Сандра то и дело подливала ему спиртное, глядя на мужчину влюбленным взглядом.

Карлос поставил на кон пятьдесят долларов и тут же проиграл их. Он страшно злился на себя, но еще больше раздражал его невозмутимый вид Кристиана Мортимера. Его раздражало в поведении молодого человека буквально все: его аккуратная прическа, напомаженные усы и вызывающая улыбочка. А еще больше Карлоса раздражало то, что рядом с Кристианом сидит великолепная женщина, и он понимал, что Сандра находится рядом с Кристианом не потому, что у него много денег, а потому, что любит его.

Жак Мокро держался немного в стороне, ведь теперь, когда он носил значок помощника шерифа, ему было не к лицу садиться за карточный стол. Он радовался успехам своего приятеля, но его беспокоило то, что Кристиан Мортимер напивается. В последнее время Кристиан, казалось Жаку, не знает меры в спиртном. Но он не знал настоящей причины, побуждавшей молодого человека искать спасения на дне бутылки.

Жак уже хотел было подойти к Кристиану и забрать у него серебряную чашечку, как прозвенел колокольчик входной двери, и на пороге в черном плаще возник мрачный Ретт Баттлер.

Розалина, завидев Ретта, махнула ему рукой и запела чуть громче. Мрачное выражение тут же исчезло с лица Баттлера, и он тоже махнул ей рукой.

Жак Мокро изменил свое первоначальное намерение и вместо того, чтобы подойти к Кристиану, приблизился к Ретту Баттлеру.

— Как тебе певица, Ретт? Я вижу, ты уже без ума от нее, только не забывай, Розалина ни за что не бросит окружного шерифа.

— Ничего голосок, — не очень дружелюбно ответил Ретт Баттлер, — а на Клода Бергсона мне плевать, я его и за человека не считаю.

— Я думаю, Ретт, он отвечает тебе взаимностью и не упустит случая, чтобы поквитаться с тобой.

— Но ведь у меня есть друзья, — Ретт хлопнул по плечу Жака Монро.

— Ты не забывай, Ретт, что мы с Брандергасом в какой-то мере подчиняемся ему, ведь он член городского совета.

— Я думаю, у вас, ребята, есть свои головы на плечах и вы ни за что не позволите помыкать собой этому никчемному человеку.

Полковник Брандергас тоже находился в салуне, но не хотел афишировать свое присутствие. Чарльз Брандергас держался в тени, опираясь на стойку бара. В его руке был небольшой стаканчик, до половины наполненный янтарным виски, а под седыми усами на губах полковника блуждала улыбка. Он уже явно свыкся со своей ролью начальника городской полиции и даже не так уж часто бросал свой взгляд на сверкающий значок, прикрепленный к лацкану его сюртука.

Все присутствующие были безоружны, кроме полковника Брандергаса и Жака Монро. Даже те, кто приезжал в город из дальних селений, сдавали свое оружие на хранение бармену, чтобы в случае чего не началась перестрелка. Может, именно поэтому люди в салуне вели себя довольно сдержанно и не слышно было оскорбительных выкриков.

Единственный, кто не мог смириться с тем, что пришлось отдать оружие, был Карлос. Си то и дело опускал руку под стол и недовольно кривился, нащупывая пустую кобуру. Ему не терпелось выхватить револьвер и наставить его на ехидно улыбающегося Кристиана Мортимера, ведь тому чертовски везло в этот вечер. Как ни старался Карлос, как ни присматривался к рукам своего противника, но тот играл абсолютно честно, придраться было совершенно не к чему. А в шулерстве Карлос знал толк, правда, он не рисковал вести нечестную игру против такого искушенного в покере игрока, как Мортимер. Ведь тот, несмотря на то, что был пьян, видел подлую душу бандита Карлоса насквозь.

Придвинув к себе очередной выигрыш, Кристиан Мортимер позволил себе расслабиться и откинулся на спинку стула. Его замутненный взгляд встретился со взглядом Ретта Баттлера. Прочитав в глазах своего друга укор, Кристиан улыбнулся.

— Боже мой, какие люди наведались в салун! А я и не подозревал, что за мной следят.

Ретт Баттлер не спеша подошел к своему другу и положил ему на плечо руку.

— Я вижу, тебе чертовски везет, ты уже определился с игрой и не собираешься никому проигрывать.

Кристиан хрипло рассмеялся.

— Я только нащупываю свой стиль, и ты увидишь, Ретт, деньги всего Клостер-Тауна окажутся в моих карманах, — и Кристиан похлопал ладонью по серебряной чашечке.

Сандра тут же плеснула ему виски. Мортимер неторопливо отпил.

— По-моему, ты пьян, Кристиан, — осторожно заметил Ретт Баттлер.

— А это ничего не меняет, Ретт, я могу играть даже во сне. Проснувшись, я обнаружу возле себя кучу денег.

Ретт хотел возразить, но его остановила Сандра.

— Ретт, Кристиан вполне в форме, я это говорю тебе как женщина.

Против такого аргумента возразить Ретту Баттлеру было нечего. А Кристиан вновь начал сдавать карты.

Карлос мял в руках одну из своих последних банкнот. Надежда выиграть все еще не покинула мексиканца. Он покусывал нижнюю губу, то и дело проводил языком по седой щетине и нетерпеливо ждал, когда же перед ним лягут пять карт. Но лишь только Карлос раскрыл их веером, его глаза тут же зло сверкнули: карты были паршивые, хуже не бывает.

— Ну что ж, — вздохнул Кристиан Мортимер, — пока ты думаешь, сколько карт поменять, я полюбезничаю с Сандрой. Ты не забыла о своем обещании?

— Нет, что ты, — улыбнулась женщина.

Ретт Баттлер вытащил из кармана пачку денег и подсел к столу. Карлос, увидев деньги, еще больше обозлился.

Сандра обняла Кристиана за плечи и прошептала так громко, чтобы ее слышали даже в самом дальнем углу салуна:

— Ты мой любимый мужчина, и знаешь почему?

— Конечно же знаю, — самодовольству Кристиана Мортимера не было границ.

— Потому что ты и трезвый, и пьяный великолепен. Ты никогда не позволишь себе быть грубым со мной.

— Эй, любимый мужчина, — грубо окликнул Кристиана Карлос, — мне четыре карты.

— Не слишком ли много ты собрался менять? — спросил мистер Мортимер, двигая к нему четыре карты.

— Это мое дело.

— Все равно проиграешь.

Карлос поднял свои новые четыре карты, и его лицо немного прояснилось, появилась хоть какая-то надежда на выигрыш.

Но Кристиан даже не стал менять карт, и когда два веера легли напротив друг друга, банк вновь должен был перейти в собственность Кристиана Мортимера.

Карлос разозлился настолько, что его нервы сдали. И когда Кристиан стал придвигать деньги к себе, бандит схватил его за запястье.

Взгляд Кристиана тут же стал абсолютно трезвым, но наглая улыбка не покинула его губ.

— Оставь в покое деньги, Карлос. Я понимаю, тебе тяжело с ними расставаться, но они мои. Я их выиграл, ведь никто тебя не заставлял садиться за этот стол.

— Честному человеку не может так везти! — воскликнул Карлос.

— Но ты же не станешь спорить, что мне везет? — рассмеялся Кристиан Мортимер и на удивление твердой рукой разжал пальцы бандита.

Карлос понял, что у него не хватит сил противостоять решительности Мортимера, к тому же рядом с ним сидел Ретт Баттлер и внимательно наблюдал за происходящим, готовый в любой момент вмешаться. Карлос осмотрелся по сторонам, ища поддержки.

Но кроме двух ковбоев с желтыми повязками, рассчитывать было не на кого. Ко и они, конечно же, были безоружными. Зато от стойки бара уже подходил к карточному столу полковник Брандергас, а в другом конце зала стоял наготове Жак Монро.

Бандит спрятал руку под стол и всю свою злость решил выместить в словах.

— Ни одному сукиному сыну, который играет честно, — закричал Карлос, — не может так везти, Это я знаю точно. Ты шулер!

Оскорбление было веским. Но Кристиан Мортимер, наверное, половину своей недолгой жизни провел за карточным столом и поэтому выслушивал такое чуть ли не каждый день. Он понимал, что спорить бесполезно, что Карлос раздосадован, лишившись всех своих денег. Но он-то, Кристиан, знал, что играл абсолютно честно.

Поэтому он говорил абсолютно спокойно:

— Наверное, Карлос, сегодня просто не твой вечер. Удача отвернулась от тебя, а завтра, возможно, ты обыграешь меня, и я разорюсь в пух и прах. Так что если хочешь, приходи завтра вечером, и мы вновь сразимся.

Правда, тут Кристиан Мортимер не удержался, чтобы не добавить:

— И прихвати с собой побольше денег.

Карлос, вспылив, выскочил из-за стола, но тут же услышал за собой шаги полковника Брандергаса. Тот, все еще сжимая в руке стаканчик с плещущимся виски, вплотную подошел к бандиту. Полковнику Брандергасу даже ничего не нужно было говорить, Карлос прекрасно понимал по выражению лица начальника городской полиции, что церемониться с ним не будут, если он продолжит скандалить.

И поэтому он избрал другую тактику.

— Он обжуливает меня в карты! — Карлос указал грязным пальцем на улыбающегося Кристиана Мортимера.

Полковник Брандергас промолчал.

— Вы тут все заодно! — заорал Карлос, теряя самообладание. — Вы все жулики, вы обыгрываете честных людей!

— Это ты честный? — процедил сквозь зубы полковник Брандергас и накрутил на палец конец желтой повязки, обвивавшей шею мексиканца.

— А что тебе не нравится, шериф? — заскрипел зубами Карлос.

— Мне не нравится твоя повязка и мне не нравится, что ты скандалишь.

— Ах, значит, жульничать в карты можно, обыгрывать честных людей можно? — кричал Карлос. — Забирать оружие можно? Где это написано, шериф, в каком законе? Я не имею права носить оружие? Покажи мне этот закон.

— Ах ты пьянь! — крикнул полковник Брандергас, явно выходя из себя. — Я тебе сейчас покажу такой закон! — и он, схватив Карлоса за плечо, толкнул его к стойке.

А потом обратился к хозяину заведения.

— Отдай ему револьверы и карабин и пусть убирается к чертовой матери. Только если я увижу, что ты шляешься по улицам, сразу же окажешься за решеткой.

— А ты смелый, шериф, кричать на безоружного.

Карлос опасливо покосился на полковника Брандергаса и на всякий случай отошел еще на шаг от него, все равно продолжая хорохориться.

Ретт Баттлер вскочил со своего места и схватил Карлоса за рукав.

— Сейчас же убирайся отсюда, мразь!

Карлос даже не успел придумать, что ему сказать в ответ, как возле него появились два его приятеля с желтыми повязками на шее. Они ласково улыбались Ретту Баттлеру, но глаза их были полны ненавистью.

— Успокойтесь, — спокойно сказал один из ковбоев, — бывает, выпил человек лишнего, проиграл деньги, так что, за это его еще и в тюрьму сажать? Он и так несчастный, ему бы бесплатной выпивки надо.

Карлос попробовал что-то крикнуть, но один из приятелей тут же толкнул его в бок и прошипел:

— Ты вспомни, что тебе говорил перед отъездом Фрэд Баллоу.

Заслышав это имя, Карлос сразу же подобрался и уже не обращая внимания ни на полковника Брандергаса, ни на Ретта Баттлера, попросил у бармена:

— Я сейчас уеду, так что отдай мои стволы.

Ретт Баттлер поняв, что инцидент исчерпан, вернулся к Кристиану Мортимеру.

— Я бы на твоем месте, Кристиан, вел себя поосмотрительнее.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Я бы не выигрывал у него все.

— Да он сам не может остановиться, — и Кристиан ногтем мизинца вновь постучал по выпуклому боку серебряной чашки, требуя себе виски.

Сандра приподняла бутылку и посмотрела ее на просвет.

— Кристиан, тут уже мало осталось. Если будешь пить такими темпами, то не дотянешь до полуночи.

— Дотяну, дорогая.

Виски полилось в чашечку, и Кристиан вновь жадно припал губами к ее краям. Он пил не останавливаясь, пока чашечка не опустела. На его лице во время питья появилось странное выражение, будто бы он пьет не алкоголь, а лекарство, дающее ему силы.

Ретт Баттлер смотрел на все происходящее с явным неудовольствием. Он понимал, что их слаженная компания разваливается. Вот полковник Брандергас решил податься в полицию, наводить порядок, бороться с преступностью. Кристиан Мортимер медленно спивается, а Жак Монро вообще забыл, ради чего он приехал в Клостер-Таун, и его мысли, скорее всего, заняты сейчас Терезой и тем, как он обустроит свой новый дом.

Ретт Баттлер начинал чувствовать себя чужим среди этих людей, еще недавно так близких ему. Он понимал, что их всех сейчас еще что-то объединяет, но пройдет еще несколько дней и им уже не о чем будет говорить между собой. Если бы тут на сцене не было Розалины, он вообще бы покинул салун и, может быть, поддавшись минутному настроению, оставил город навсегда, правда, предварительно перед этим поговорив с актрисой.

А женщина на сцене, казалось, не замечает того, что происходит в салуне. Она пела самозабвенно, ее голос звучал чисто и нежно. И это абсолютно не вязалось с тем, что Розалина рассказывала о себе Ретту Баттлеру прежде.

«Да, она и в самом деле великолепная актриса, — подумал Ретт Баттлер, — и я даже не знаю, какую я ее люблю: ту, что на сцене или ту, что в жизни».

И тут Ретт Баттлер спохватился: он впервые признался себе в том, что любит Розалину. Он осмотрелся по сторонам, словно кто-то мог подслушать его мысли, и тут увидел окружного шерифа Клода Бергсона, который после неудавшегося праздника зашел в салун поглядеть, что же соблазнило местных жителей провести вечер здесь, а не у подножия холма.

Клод Бергсон внимательно смотрел на Ретта Баттлера, как бы пытаясь отгадать, о чем думает Ретт, глядя на Розалину. Конечно, догадаться было несложно, ведь глаза Ретта блестели, а на губах блуждала легкая улыбка. Правда, эта улыбка сразу же исчезла, лишь только взгляды мужчин встретились.

Бармен, наконец-то, решился вернуть оружие Карлосу, и тот прилаживал свой широкий пояс на обширных бедрах.

— А ствол? — требовательно напомнил Карлос бармену.

Тот вытащил из-под стойки бара карабин, но прежде чем отдать Карлосу, переглянулся с полковником Брандергасом. Тот кивнул, и оружие оказалось в руках Карлоса.

Желающих играть в карты с Кристианом Мортимером больше не нашлось, и он уставшим голосом обратился к Баттлеру.

— Может ты хочешь сыграть со мной?

— Нет, Кристиан, тебе нужно отдохнуть.

— Я в форме, я совсем не устал, — пробормотал Кристиан, тяжело поднимаясь со своего места.

Его тут же шатнуло, и он ухватился руками за край стола. Сперва Баттлеру показалось, что Кристиан не может держаться на ногах потому, что пьян. Но через секунду он понял, что ошибся.

Быстрее других сообразила Сандра. Она тут же подхватила Кристиана под локоть, не давая упасть.

— Что с тобой, милый?

— Я в порядке, — попытался отстранить ее рукой Кристиан Мортимер, но тут его лицо сделалось смертельно бледным, и он зашелся в припадке кашля. — Прошу прощения, я поперхнулся, — наконец-то сдержав кашель, оправдался Кристиан Мортимер и тут же приступ повторился.

Теперь молодому человеку было уже не до того, чтобы следить, какое впечатление он производит на публику. Он перегнулся пополам и, еле успев выхватить носовой платок, прижал его ко рту. Кристиана буквально сотрясали конвульсии, Сандра едва удерживала его и, не переставая, шептала:

— Что с тобой? Что с тобой?

Кристиан только мотал головой и вновь кашлял. Потом замер, ожидая, что приступ повторится вновь, но на какое-то время он оказался все-таки сильнее болезни, смог выстоять.

Глубоко вздохнув, Кристиан воровато скомкал носовой платок и попытался незаметно опустить его в карман. Но Ретт Баттлер успел заметить, что платок весь перепачкан кровью. Кровью были запачканы и губы Мортимера.

В салуне все замерли, разговоры смолкли. Несколько десятков пар глаз следили за Кристианом Мортимером.

Сандра быстро собирала со стола деньги в саквояж своего любовника и время от времени бросала на него участливые взгляды.

А тот попытался извиниться за то, что нарушил царившее до его кашля в салуне веселье.

— Я в самом деле, господа, поперхнулся, я поперхнулся виски.

И тут его уже немного раскрасневшееся лицо вновь залила смертельная бледность. Схватившись рукой за грудь, Кристиан Мортимер как подкошенный рухнул на пол. Ни Сандра, ни Ретт Баттлер не успели подхватить его, так неожиданно это произошло.

— Кристиан, что с тобой? — склонился над ним Баттлер, несильно хлопая своего приятеля по щекам.

Кристиан Мортимер медленно приоткрыл глаза и уставился невидящим взглядом на Ретта Баттлера. Его губы что-то шептали, но Ретт не мог разобрать ни слова.

— Скорее! Монро!

Жак подхватил обессиленного Кристиана под руки, Ретт под колени, и они, пробираясь между столиками, двинулись к выходу.

Единственным человеком, которого позабавило и обрадовало несчастье, был Карлос. Он уже стоял во всеоружии с двумя револьверами на боках, сжимая в руках карабин.

— Эй, хозяин, ради такого случая налей-ка мне виски. Не знаю, куда они собираются его нести, но дорога этому типу уготована на кладбище. Вот за это я и хочу выпить.

Бармен не сдвинулся с места, такой цинизм поразил его. Тогда Карлос, гнусно улыбаясь, сам взял бутылку из-за стойки, зубами вырвал пробку и отпил несколько глотков из горлышка.

— Вот теперь другое дело, — промакивая рукавом губы, произнес бандит.

Его приятели захохотали. Они уже тоже успели забрать свои револьверы и поэтому чувствовали себя куда как увереннее.

Не успели Ретт Баттлер и Жак Монро с потерявшим сознание Кристианом Монро исчезнуть за дверью, и даже полковник Брандергас не успел распорядиться, чтобы сбегали за врачам, как Карлос, поманив грязным пальцем к себе бармена сказал:

— И поделом грязному подонку Мортимеру, обдурить меня хотел.

— Никто не обманывал тебя, Карлос, он играл честно.

— А ты что, сидел за столом со мной? — и Карлос, широко размахнувшись, ударил бармена по щеке. — И вообще, — он погрозил бармену пальцем, — когда тебя не спрашивают, не говори глупости, а то тебе придется иметь дело с братьями Баллоу. С ними шутки плохи.

Понимая, что под стойкой у бармена лежит револьвер, Карлос тут же передернул затвор карабина и стал медленно пятиться. Прикрывая его со стороны, принялись пятиться и двое его дружков.

Возможно, они и покинули бы салун безнаказанно, если бы на пути не возник полковник Чарльз Брандергас. Он спокойно поджидал, когда Карлос, забывший о существовании начальника городской полиции, приблизится к нему и тут же ловко ударил бандита рукояткой своего длинноствольного револьвера прямо в темечко.

Карлос коротко вскрикнул, выронил карабин и рухнул на пол. В руках бармена уже тоже был револьвер, нацеленный на бандитов.

— Сдайте оружие! — приказал полковник.

Бандиты переглянулись, но им ничего не оставалось делать. Хоть их и было двое, но они знали, что полковник Брандергас успеет выстрелить раньше, чем они попытаются взвести курки своих револьверов.

— Вы арестованы! — рявкнул полковник Брандергас и пнул ногой лежащего на полу Карлоса. — Вставай, пьянь, ты тоже арестован.

— Что, я? Кто меня смеет арестовывать?

— Я, начальник городской полиции Чарльз Брандергас, — и полковник поднял Карлоса за шиворот и поставил на ноги.

Окружной шериф издалека наблюдал за этой сценой и даже не попытался вмешаться. Он даже не удосужился достать свой револьвер из кобуры, а сжимал в руках тонкую трость со сверкающим набалдашником.

Розалина уже давно перестала петь, хотя пианист продолжал наигрывать мелодию.

Трех бандитов препроводили в городскую тюрьму. Мужчины в желтых повязках были мрачными, а все еще не протрезвевший Карлос мотал головой и не очень-то уверенно требовал вернуть ему оружие. На каждое такое требование полковник Брандергас отвечал руганью, и ствол его револьвера упирался в позвоночник Карлоса.

— Иди, не огрызайся, хоть проспишься в тюрьме.

Наконец, решетчатые двери были заперты большим ключом, и трое бандитов расположились в камере. Говорить о чем-либо им не очень-то хотелось, да и у Карлоса страшно болела голова. Поэтому бандиты решили воспользоваться советом полковника Брандергаса и устроились на соломенных тюфяках, чтобы проспаться.

Полковник Брандергас не мог долго оставаться в полицейском участке, наблюдая за своими пленниками. Да и те вели себя смирно и сносно. Никто из них не буянил, никто не требовал отдать оружие. Немного поворочавшись с боку на бок, бандиты уснули, и из-за решетки раздался пьяный храп трех глоток. Полковник еще раз проверил надежность замка и вполне удовлетворенный покинул участок. Ему надо было спешить, чтобы узнать, как себя чувствует Кристиан Мортимер, ведь Чарльз Брандергас очень беспокоился о его состоянии: не шутка ли, такой страшный кашель, да еще с кровью.

Но Карлос, несмотря на то, что был сильно пьян, не спал. Он тут же открыл глаза, лишь только хлопнула входная дверь, поскреб коротко обгрызенными ногтями свою седую бороду и негромко окликнул:

— Эй, Одноглазый Джон, ты что, в самом деле уснул, скотина?

В ответ прозвучал только храп, и Карлос, тяжело поднявшись, поплелся из своего угла к дальней стене, возле которой лежали, плотно прижавшись друг к другу, чтобы не замерзнуть, Одноглазый Джон и Билли. Оба бандита были молоды и поэтому спали крепко.

Карлос пнул ногой того, что лежал поближе. Им оказался Одноглазый Джон. Он недовольно заворочался и выругался.

— Вставай, скотина! — вновь рявкнул Карлос и Одноглазый Джон тут же подскочил.

Он не сразу сообразил, где находится и спросонья принялся тереть свой единственный глаз.

— Ты что, с ума сошел? — сказал Одноглазый Джон. — Какого черта не спишь?

— Ты еще будешь указывать мне, молокосос, что делать? У тебя курево есть?

— Так бы сразу и сказал, — Одноглазый Джон достал кисет и высыпал в подставленную загрубевшую ладонь мексиканца немного табака.

— Ну ты и отжалел, — сказал Карлос, выгребая пятерней чуть ли не полкисета у своего товарища. — Бумагу давай.

— А вот бумаги у меня и нет, я всю скурил в салуне.

— А у этого ублюдка? — поинтересовался Карлос, заглядывая в лицо спящего.

Одноглазый Джон обрадовался, что ему представилась возможность безнаказанно поглумиться над своим приятелем. Он зажал ему нос. Билли несколько раз дернулся, взмахнул руками и испуганно заморгал. Думая, что на него сонного напали недруги, Билл тут же принялся махать руками, защищаясь. Он ладонью больно ударил одноглазого Джона по носу. Тот выругался, схватил своего приятеля за руки и принялся трясти.

— Да проснись же ты, идиот!

— А, это ты, — недовольно пробормотал Билл, — чего тебе надо, Одноглазый?

— Не знаю, — пожал тот плечами, — это все Карлос, он меня разбудил.

Одноглазый уже забыл, ради чего будил своего приятеля, но Карлос напомнил:

— Бумагу!

Тот порылся в кармане и вытащил курительную бумагу. Трясущимися пальцами Карлос принялся сворачивать сигарету.

Наконец, все трое закурили, и камера с наглухо заколоченным окном наполнилась зловонным дымом.

— Как мы тут теперь спать будем? — недовольно поинтересовался Одноглазый Джон.

— А мы не будем спать, — наставительно сказал Карлос, чувствуя, что он тут старший и двое других должны беспрекословно ему подчиняться.

Уж таков был закон в банде братьев Баллоу. В отсутствии главарей всегда верховодил старший, даже если он был мексиканцем. Но кроме всего, у Карлоса был большой авторитет среди бандитов. Он его заслужил своей отчаянной смелостью и безжалостностью. А еще старого мексиканца побаивались из-за сумасбродных выходок, ведь хватив лишнего, он уже не разбирался, кто свои, а кто чужие, и спокойно мог пристрелить человека. Но потом его всегда спасало красноречие. Он мог доказать кому угодно, будь тот даже шерифом или самим Фрэдом Баллоу, что покойник его смертельно обидел, назвав грязным мексиканцем, лгуном или шулером. Конечно же, все эти грешки водились за Карлосом, но он умел постоять за свою честь, и никто из бандитов не садился играть с ним в карты.

Но сейчас ссориться со своими приятелями он не собирался, это не входило в его дальнейшие планы. Наоборот, он постарался расположить их к себе и поэтому принялся настраивать против пришельцев, так внезапно и некстати появившихся в Клостер-Тауне.

— А эти четверо совсем обнаглели!

Одноглазый Джон и совсем еще молодой Билли согласно закивали.

— Конечно обнаглели, особенно этот… — Одноглазый Джон никак не мог припомнить, как зовут Ретта Баттлера.

— Я знаю, о ком ты говоришь, — зловеще проговорил Карлос, — поверь, ему уготована страшная смерть, я уж об этом позабочусь.

— Послушай, Карлос, а если он пристрелит тебя, ведь уже один раз ему это чуть было не удалось.

— Чуть было, говоришь? — Карлос мелко засмеялся и огонек вывалился из его плохо скрученной сигареты. — Если ему не удалось, то мне удастся.

— Надо с ними скорее кончать, — воодушевился Одноглазый Джон, но тут же призадумался, ведь никто не подсказал ему, как это лучше сделать.

— Карлос, — осторожно спросил Билл, — а над нами не будут смеяться? Как мы покажемся на глаза братьям Баллоу? Нас было трое и нас упрятали за решетку. Особенно тебя, Карлос, тюкнули по башке и как мешок с дерьмом притащили сюда.

— Попридержи язык, щенок… А как самого младшего Баллоу посадили в тюрьму, а уж он-то прыткий парень и в обиду себя не даст?! Я думаю, смеяться над нами не будут, а если кто и попробует… — Карлос схватился за то место, где у него висела кобура, но тут же его пальцы поймали воздух. — Ах, черт! — и он принялся делать вид, что стреляет из несуществующего револьвера.

Одноглазый Джон и Билли расхохотались и тоже принялись палить друг в друга наставленными пальцами.

Но Карлос недолго веселился. Он вновь стал серьезен и мрачен.

— Завтра утром нас выпустят, ведь мы ничего не сделали. Ну поскандалили… Хотя, честно говоря, я не совсем помню, что говорил.

— Ты держался молодцом, — подбодрил Карлоса Одноглазый Джон.

— Ладно, до утра отдыхайте и только помните: никому ни слова, что с нами случилось. А там я найду способ уговорить Фрэда совершить налет на Клостер-Таун, и мы поквитаемся с этими пришлыми мерзавцами. Они будут знать, как выигрывать у честных людей последние деньги.

— А сколько у тебя было? — робко поинтересовался Билли, который был очень неравнодушен к деньгам, особенно к чужим.

— Все что было, — не стал вдаваться в подробности и уточнять Карлос, ему не очень хотелось признаваться в том, что он и сам не помнил, сколько денег просадил за карточным столом.

Назад: Глава 7

Дальше: Глава 12