Растревоженный телефонным звонком Луизы, Гай вновь взялся за это расследование. Он временно отложил его, не представляя, как действовать дальше, но теперь этот лучик света побудил его подумать о продолжении поисков.

Обсудив свои находки однажды вечером на домашнем крыльце с матерью, молодой человек даже признался ей в шокирующем откровении Стюарта Хобкирка, и тогда она убедила его, что ему следует встретиться с Мейбл Роджерс.

— Вот ведь несчастье свалилось на бедняжку, — сказала миссис Салливан, сидя рядом с сыном за чашкой чая и наслаждаясь последними лучами солнечного света, пока его братья выпивали в пабе. — Эти военные медсестры проявляли редкую самоотверженность и храбрость, прямо как солдаты, хотя никто о том не упоминает. Разве их увидишь на праздничных военных парадах? И после всех пережитых тягот она потеряла единственное, что имела, — перспективу спокойного будущего со своей подругой…

— Это еще неизвестно, — заметил Гай. — У нее могло быть много подруг. И много других интересов.

— Мне это известно, — печально покачав головой, уверенно заявила его мать. — Поверь мне, ведь она много лет провела на войне. Немногие способны понять ее и то, через что ей пришлось пройти. Вероятно, у нее мало денег, и она, очевидно, страдает от одиночества… Ты должен навестить ее. Скорее всего, она будет признательна за любое дружеское сочувствие.

Как установили в ходе дознания, Мейбл Роджерс жила в районе Хаммерсмит на Куин-стрит в Карнфорт-лодж, и Гай даже записал в свой блокнот, что она заведует там хозяйством. Вскоре после разговора с матерью его послали дежурить на Паддингтонский вокзал, и он осознал, что оттуда до этого дома можно быстро добраться на автобусе, так что после работы внезапно решил заехать и повидать ее.

И он сразу убедился в правоте своей матери. Карн-форт-лодж оказался обветшалым, унылым зданием, тянувшимся вдоль шумной улицы. На чистых окнах висели чистые тюлевые занавески, свидетельствуя о достойных обитательницах, но колонны по бокам от входной двери потемнели от копоти. О бедности здания сообщалось на фасаде крупными буквами, используемыми в газетных заголовках: «Объединение медсестер Хаммерсмит-энд-Фулхэм, поддерживаемое добровольными пожертвованиями». Последние два слова пришлось написать более мелкими буквами, чтобы они уместились на стене. В соседнем доме активно хлопали двери паба «Шесть склянок» — с той же дикой невероятностью женский монастырь мог соседствовать со скотобойней. Странно, что имевшая средства Флоренс Шор предпочла поселиться в таком месте.

Резко открыв входную дверь, Гай вступил в тускло освещенный холл. На приоткрытой двери виднелась вывеска «Консьерж», и полицейский тихо постучал в нее.

— Да? — отозвался мужской голос.

Салливан вошел в служебную комнату. Человек, сидевший на деревянном стуле рядом с беспорядочно заваленным столом, залпом осушил кружку. При виде Гая он и не подумал встать, а просто поднял на него взгляд.

— Чем могу помочь?

Этот мужчина показался Салливану знакомым, хотя молодой человек не сразу вспомнил, где его видел. Именно он, вроде бы, поддерживал Мейбл во время первого дознания.

— Я хотел бы видеть здешнюю сестру-хозяйку, мисс Мейбл Роджерс, — сказал Гай.

Консьерж поставил кружку.

— По какому делу? — поинтересовался он.

— По личному.

— Она знает о вашем визите? — Мужчина поднял брови, окинув взглядом униформу Гая.

Полицейский подумал, что этот человек ведет себя грубовато, но если именно он поддерживал ее на дознании, то, вероятно, они с мисс Роджерс дружили. Возможно, после смерти мисс Шор к ее подруге пытались прорваться нежеланные посетители, охочие до скандальных событий.

— Нет, — признался Салливан, — но я задержу ее всего на несколько минут.

— Ладно, я провожу вас, — смилостивился консьерж.

Он провел Гая по коридору и громко постучал в одну из дверей.

— Входите, входите! — послышался из-за нее голос.

Войдя, они увидели сидевшую за письменным столом Мейбл, которая озабоченно рылась в одном из его ящиков.

— Погодите минутку, — приглушенно произнесла она, — никак не могу найти… Ах, вот же они… — Выпрямившись, женщина торжествующе подняла пару ножниц для ткани, и выражение ее лица тут же изменилось. — Кто вы?

— Извините, если напугал вас, мисс Роджерс, — смущенно произнес Гай. — Меня зовут Гай Салливан. Я служу в лондонской железнодорожной полиции Южнобережной Брайтонской линии.

Комната выглядела непритязательной и чистой. На каминной полке стоял небольшой горшок с фуксиями, а на полу лежал выцветший ковер. Сама Мейбл странно контрастировала с этой обстановкой: унылое платье висело на ее тощей фигуре, как на вешалке, а тонкие волосы, стянутые на затылке в строгий пучок, подчеркивали удлиненные черты осунувшегося лица, лишенного, казалось, малейших надежд на какие-либо жизненные удовольствия.

— Вы можете идти, Джим, — сказала она консьержу, и тот, кивнув, удалился с явно неохотным видом, хотя и оставил дверь приоткрытой.

— Итак, чем я могу вам помочь? — спросила мисс Роджерс.

Гай опустился на стул, стоявший перед ее столом. Возможно, ему показалось или стул действительно был низковат — в любом случае под пристальным взглядом Мейбл ее гость почувствовал себя каким-то маленьким.

— Гм, в общем… на самом деле, мисс Роджерс, мне не нужна никакая помощь, — начал Салливан, не в первый раз пожалев, что не продумал заранее ход разговора. — Напротив, я пришел выразить вам соболезнование по поводу кончины Флоренс Шор. Понятно, что прошло уже некоторое время, но… — Его голос сошел на нет, когда он осознал, что его слова звучали весьма неуместно.

Мейбл взглянула в сторону сада, видневшегося за открытыми балконными дверями. Две курицы что-то выклевывали в траве.

— Я думаю о Фло ежедневно, — печально произнесла она. — Мы обе не успокоимся, пока не узнаем, что случилось.

— Разумеется, — согласился Гай и умолк, раздумывая, как бы потактичнее выразиться. — Я знаю, что вы с ней давно дружили…

— Больше четверти века, — уточнила Роджерс.

— Я хотел сказать вам, что хотя официальное следствие пока, видимо, зашло в тупик, я продолжаю искать новые зацепки.

— Неужели? Если вы пришли допросить меня, то, должна сказать, что мне на самом деле больше ничего…

— Нет-нет, — поспешил полицейский успокоить пожилую женщину, — вовсе нет. Я знаю, что вы всё уже рассказали в суде. Хотя мне интересно, не слышали ли вы когда-нибудь о человеке по имени Роланд Лакнор?

— Надо признаться, мистер Салливан, что я сама прошла через две последних войны, но смерть моей дорогой подруги подействовала на меня более сокрушительно, чем все, что мне довелось пережить в Африке или во Франции, — сказала Мейбл, вставая из-за стола. — А сейчас, извините, я должна попросить вас уйти.

Гай пришел в ужас, осознав, что она едва не плачет.

— Я лишь хотел выразить вам сочувствие, — смущенно ответил он, — по-дружески. Дать вам понять, что мисс Шор не забыта. Я намерен отыскать преступника.

— Тот преступник убил не только Фло, — на миг прикрыв глаза, заявила мисс Роджерс. — Он убил и меня тоже. Мне больше нечего ждать от этой жизни. Спасибо вам, мистер Салливан, за вашу доброту. Она многое значит для такой старой дамы, как я.