Глава 56
Расписанное мартовской слякотью полотно дороги нехотя ложилось под колеса автомобиля начальника Первого отдела Управления ноль Гаяне Церуновны Арумян. По-зимнему бледное солнце, явившее с утра свой сонный лик, к полудню вновь скрылось за серой периной облаков. Дворники ритмично очищали лобовое стекло от противной мороси, а нарочито бодрый диджей зачитывал важнейшие новости. Гаяне опаздывала.
Она обещала Зое приехать до обеда, но разбуженный сборами Саша, перехватил супругу на выходе из душа. И попросил задержаться. Настойчиво так, на полтора часа и кофе, который Гаяне допивала уже в машине. Не то, чтобы переведенная под домашнее наблюдение Зоя могла ее не дождаться, но нарушать обещания бывший старший инспектор не любила. Да и эти визиты раз в две недели ей нравились.
В первый раз она пришла после Нового года.
На лаконичном скандинавском стуле возле зарешеченного окна сидела тень, оставшаяся от некогда цветущей женщины: серые ввалившиеся щеки, безжизненные волосы, погасший взгляд.
Застыв надгробным изваянием, Зоя слушала рассказ Гаяне о нападении на Серафиму и Аргита о расследовании и уликах, которые связали Глеба с ритуалом, три года назад забравшим жизни тринадцати человек. О грандиозной игре, где Зое было отведено не последнее место.
Зоя слушала. Спокойно, лишь веки иногда вздрагивали, да обкусанные почти до мяса ногти скребли по клеткам казенного пледа. Ожила она, только когда Гаяне упомянула Киена.
– Он…
Голос, и без того хриплый, сорвался подбитой птицей.
– Жив. Сотрудничает.
Тогда вечером, на ее сообщение в мессенджере, Киен ответил почти мгновенно.
– Хороший мальчик, – Гаяне откинулась на спинку стула, не сводя глаз с оживающего лица Зои, – думаю забрать его.
– Забрать? Куда?
– Работать, Зоя-джан, работать. Сообразительные, а главное, – она прищурилась, – мотивированные сотрудники всегда нужны.
Зоя моргнула и невидимая маска треснула. Осыпалась трухой.
– Разве это возможно?
Гаяне думала, что нет. Она шла к Константину Константиновичу, почти настроившись на отказ, и потому не смогла скрыть удивления, когда отказа не услышала.
Он никогда не просил прощения словами.
И теперь это было уже неважно.
А такое извинение ее вполне устроило.
– Киен очень помог нам. И, в конце концов, он чужак и его использовали. Не ты, – добавила Гаяне.
Рука Зои была холодной. И голову она подняла не сразу.
– Послушай, Зоя, нельзя хоронить себя заживо только потому, что тот, кого ты любила, оказался мудаком. Ты сделала глупость, но не бери на себя чужую вину и чужую ответственность. Вот, – она достала из сумки белый прямоугольник в прозрачном целлофане стандартного файла, – меня просили передать.
На рисунке был ее дом. Летние сумерки поглаживали засыпающие цветы вьюнка на столбиках беседки. Золотили конек крыши и декоративные ставни. Стекали по стволам абрикосов и яблонь.
Она достала рисунок из чехла. Потрогала шершавую бумагу, оставляя на подушечках пальцев частицы пастели, дошла до надписи в самом низу и разрыдалась.
Качеством асфальта небольшая, стиснутая разномастными заборами улочка давала форы столичному шоссе – местные жители постарались.
Вишневую «Хонду» Гаяне заметила издали – Серафима приезжала к Зое раз, а то и два в неделю. Учиться.
Внезапная стычка с марой, перетекшая в девичьи потрынделки в парке, которые прервала оперативная группа во главе с Гаяне, закончилась для Серафимы в больнице. Опять.
Нет, порез оказался пустяковым, Гаяне опасалась более тонких повреждений и не отказалась бы получить ответ, как нулевая по всем тестам Серафима смогла обратить перерождение мары. Более того, пусть на короткое время, но вернуть призраку память.
Из больницы Серафима ушла на третий день. Через скандал и отказную. Чувствовала она себя хорошо, а на всякие тесты-анализы можно спокойно ездить из дома. И она ездила. Почти две недели, по окончании которых у специалистов Седьмого и Восьмого отделов на руках оказалось больше вопросов, чем ответов.
Юрий Гончаров, временно исполняющий обязанности начальника Восьмого отдела, предложил изолировать объект для дальнейших исследований. Гаяне резко возразила. Он настаивал, апеллируя к тому, что Серафима может представлять опасность для окружающих. Гаяне возразила еще резче и пошла к Эве Мединской. Глава Седьмого отдела язвительно похвалила ученого коллегу за чрезмерную осторожность, а Гаяне заверила, что если Серафима и представляет опасность, то в первую очередь для себя. Но изоляцию вполне можно заменить амбулаторным наблюдением, контрольными анализами и обязательной работой с наставником. И если бы Гаяне спросила ее месяц назад, она, учитывая необычность случая, однозначно рекомендовала бы на эту роль Зою.
А пока пусть твоя подопечная постарается не истекать кровью где попало. Особенно на кладбищах.
Гаяне думала сутки, а Константин Константинович – минуты три.
– Хорошо, – кивнул он, касаясь тонкой полосы губ сомкнутыми ладонями. – Так даже проще. Поговори с Зоей. И я хочу быть в курсе.
– А когда ты не был в курсе? – Гаяне откинулась на белую спинку дивана и устало прикрыла глаза.
Надо выспаться. Закончить с личными делами сотрудников. И переаттестацию провести как можно скорее, не говоря уже об инвентаризации. Подарок Саше заказать на годовщину.
– Ты ведь понимаешь, – голос мужчины вытряхнул из размышлений о вещах простых и понятных, – насколько она может быть полезна?
– Понимаю, – кивнула она, не открывая глаз, – но…
– Но?
Гаяне выпрямилась, поймала непроницаемо черный взгляд с едва заметной искрой любопытства.
– Девочка только начала жить, Коста, а мы опять вернем ее мертвым.
– Ты становишься сентиментальна, – покачал головой бессменный глава Управления ноль.
– Это все зима, – отмахнулась Гаяне. – И твой коньяк.
– Еще? – он потянулся к полупустой бутылке и, уловив ее колебания, добавил. – За твое повышение, Гая? Ты не рада?
– Рада, но… А, ничего. Давай. За меня?
– За тебя, алмазная моя. За тебя.
Коснувшись своим бокалом бокала мужчины, которого она когда-то любила до умопомрачения, Гаяне пригубила напиток. Улыбнулась, вспомнив, что Саша жаловался на тормозящий телефон.
Решено, купит ему новый.
Аккурат под водительской дверью оказалась лужа. Преодолев водное препятствие, Гаяне подошла к калитке, из- за которой доносились едва слышные голоса и заливистый лай. Рука в красной перчатке замерла в миллиметре от звонка. Руководитель Первого отдела осмотрелась по сторонам, хулигански прищурилась и одним прыжком перемахнула через забор.
– Привет, Гаяне, – кивнул Аргит, перехватывая атакующего Киена.
Получив подсечку, фомор приземлился на хлюпающий газон. И судя по состоянию его одежды, не в первый раз. Перепачканный по самые уши Айн принялся скакать вокруг поверженного бойца, пытаясь, похоже, подбодрить.
Киен сел, потрепал по загривку корги, отчего тот стал еще грязнее, полоснул взглядом невозмутимого Аргита, буркнул:
– Опоздала. Вы.
Добавил он, вспомнив неоднократные напоминания, не тыкать начальству при посторонних.
– И тебе привет, Киен-джан. Айн, не вздумай на меня прыгать.
Уши корги дрогнули, давая понять, что о таком кощунстве он и помыслить не мог. И вообще лучше сделать вид, что хозяину очень нужна вон та палочка. Подношение Аргит принял, после чего деревяшка моментально полетела в Киена. Тот отбил ее быстрым движением руки.
– Нет, – спокойно сказал потомок богини Дану. – Не бить. Уклоняться.
– Это палка!
В изумрудном глазу горел вызов.
– Да, – согласился Аргит, – плохо. Бадб учить копье.
Эта фраза заставила Киена задуматься. Он подозвал корги. Айн отыскал улетевшую в кусты смородины ветку и, вихляя задом, поскакал к Аргиту.
– Бросай, – скомандовал фомор.
– Ты ждать, – с едва уловимой улыбкой парировал Аргит. – Неинтересно.
И палка плавно полетела в другую сторону, чтобы закончить свой путь в собачьей пасти.
– Нужно поговорить, – Гаяне кивнула в сторону резного крыльца.
И потомок богини Дану протянул руку сидящему на земле фомору.
– Каковы шансы, – Гаяне присела на барный стул, – что они не поубивают друг друга?
Максимилиан подбросил эллипс шейкера, сверкнувший в неярком свете вампирской берлоги, ловко поймал, открыл и священнодействуя перелил голубоватую жидкость в коктейльный бокал.
– Пятьдесят на пятьдесят, – уверенно выдал он, опуская в напиток шпажку с коктейльной вишенкой. – Рискну предположить, что в присутствии дам, они не полезут меряться молодецкой удалью.
– Думаешь? – Гаяне пригубила коктейль. – М-м-м, хорошо. Как назвал?
– «Лазоревый грех».
Гаяне фыркнула в бокал.
– Макс, – она сняла салфеткой капли лазоревого греха с подрагивающих от сдерживаемого смеха губ, – тебе нужно читать поменьше женских романов.
– Но они же такие забавные, – театрально вздохнул вампир. – Представь себе романтическую любовь зомби к…
– Свежей печени?
– Фу, – аристократичная кисть дернулась, словно отгоняя неприятный запах. – К нежной деве, конечно.
– Нежная, это хорошо, – согласилась Гаяне. – Сочнее.
– Вот! – кивнул Макс, делая глоток из остро пахнущей кровью термокружки. – А встречу я подстрахую. В конце концов, классовые предрассудки надо изживать. О, Гай, а давай я тебе еще «Цепи грехов» сбацаю?
Гаяне прикинула список недоделанных дел, вспомнила о дежурстве мужа и кивнула. Несмотря на дурацкие названия, коктейли у Макса получались отменные.
Они встретились в Зоиной гостиной. Группа поддержки, хотя, скорее сдерживания, затаив дыхание, наблюдала, как заклятые враги минут пять сверлили друг друга взглядами, еще десять обменивались фразами на никому непонятном языке, после чего спокойно расселись в стоящие напротив кресла.
– Ну что, – в голосе оседлавшего стол Макса мелькнуло нетерпение, – драка будет?
– Потом, – убийственно серьезно произнес Киен, – сначала он будет меня учить. И я не просил! – добавил он, словно все его тут же заподозрили. – Он сам.
– Почему? – Серафима озвучила вопрос, написанный на лицах остальных наблюдателей.
– Я спросить, как отдать долг, – пожал плечами Аргит. – Он сказать поединок. Но он не уметь. Поединок сейчас и я его убивать.
– Не убьешь!
Потомок богини Дану спокойно посмотрел на шагнувшего к нему фомора, которого взволнованная Зоя схватила за футболку.
– Ты быть сильный, но ты не уметь отличать храбрость и глупость. Я учить ты, как Бадб учить я. А потом ты пробовать убивать.
В комнате повисла тяжелая пауза, которую разбил довольный голос Максимилиана.
– Я же говорил, пятьдесят на пятьдесят.
Серафима запустила в него диванной подушкой.
