Глава 54
В понедельник после обеда Серафима затолкала вещи в спортивную сумку, распрощалась с соседками по палате, обменяла выписку на коробку шоколадных конфет и поднялась в хирургию. По лестнице. Потому что отсутствие физических нагрузок еще никому не помогало во время зомби-апокалипсиса.
Возле лифта уже ждали Аргит и тактично зевающий Игорь.
– Что? Вампиры заели? – участливо поинтересовалась Серафима.
– Хуже, – кандидат филологических наук тряхнул головой в тщетной попытке прогнать сонливость, – студенты. Ну и зима, коллеги болеют, приходится подменять… А вампиры – ерунда, выучил, сдал.
Улица встретила морозной оплеухой и снежной крупой за шиворот. Солнце грелось где-то за серо-пуховым одеялом облаков, оставив город и его обитателей на милость декабрьской стужи. Серафима фыркнула, сунула в рукава моментально озябшие пальцы и, не выпуская из поля зрения Аргита, последовала за Игорем к машине. Плюхнулась с сумкой на сиденье за водителем. Пассажирское досталось самому высокому.
Игорь сдал назад, вырулил с парковки и встроившись в медленно ползущий поток меченных зимней грязью машин, спросил:
– Вы получили приглашение Максимилиана?
– Если «приходите – угорим», – хмыкнула Серафима, – считается приглашением, то да, Теперь осталось решить, хочу ли я встречать год в толпе вампиров. Хотя Дашка, конечно, не простит.
Светофор подмигнул, разрешая двигаться дальше.
Серафима откинулась на прохладную кожу сидения, вспоминая поток смайликов и восклицательных знаков, обрушившихся на нее, когда она спросила у рыжей о новогодней вечеринке в «Маскараде». У Даши узнавшей, что можно провести еще одного гостя, немедленно созрел коварный план по окончательному захвату некой мускулистой и кареглазой цитадели.
– Не простит чего?
– Оказывается, это прям какая-то альфа и омега тусовок года, и чтобы попасть хоть в плюс один в ход идет все: вплоть до шантажа и подкупа. В общем, хочешь осчастливить кого-то – приглашай.
Осчастливить хотелось. Маму, которая после инцидента с Андреем ни разу не позвонила. Отца, который, в кои- то веки решил встретиться с младшим сыном и поговорить по-мужски. В солидном, обставленном тяжелой с позолотой мебелью кабинете, Станислав Владимирович внезапно хлопнул Игоря по спине, сунул в руку бокал с коньяком, указал на массивное кресло и накрыл бетонной плитой ультиматума. Его не волновала конфликт между братьями. Наоборот, Игорь показал характер. А то, прям, как девку воспитали! Но всю эту ерунду с учительством пора было прекращать. В подчинение к Андрею его, конечно, не поставят, драки на рабочем месте
– ха-ха – не нужны, а вот главе департамента внешнеэкономических связей через пару лет на пенсию. Так что давай, сынок, включайся. И в бал тоже, неча мать волновать.
Игорь попытался рассказать о новой работе и стажировке в Лондоне. Его перебили. Повторили нелепое предложение. Шантажировали. Угрожали и в конце концов дали время на размышление. Неделю.
Сазонов – это в первую очередь ответственность перед семьей. А если он тут самый умный, пусть катится на все четыре и живет на учительскую зарплату.
Игорь попрощался с отцом, выкурил три сигареты и вечером сел планировать бюджет, чередуя в руке карандаш и стакан с коньяком.
Два столбика. Две жизни. Старая, с обедами и праздниками в кругу семьи. Суетливыми объятьями матери, равнодушными, хотя, уже нет, рукопожатиями отца, искусственными улыбками Тамары и поддевками Андрея. Достойными претендентками на роль супруги. Хорошими ресторанами и дорогой одеждой.
Сытая, комфортная. Чужая.
Его утрамбовывали в это прокрустово ложе с самого детства. С первого укора за испачканные брючки, с нотной тетради вместо рогатки, с одобренного матерью списка увлечений, друзей. Что в этой жизни было от самого Игоря? Лишь придурь, которую ему позволяли. До сегодняшнего дня.
Он посмотрел на второй столбик, прикидывая, удастся ли сохранить все эти вещи в распорядке Игоря Сазонова любящего сына и продолжателя семейного бизнеса. Сигарета на размышления. Еще одна – вспомнить события последних месяцев. Решение он принял на половине третьей.
Обращение к родителям Игорь писал с филологической скрупулезностью.
Когда он зачитывал вступительную часть с благодарностями за все, Виолетта Георгиевна умилительно вздыхала, а Станислав Владимирович довольно подкручивал пшеничный ус. А вот продолжение их ошарашило. Он готов помогать семейному бизнесу, но не в ущерб своей работе. Готов участвовать в светской жизни, но не в ущерб жизни личной.
И просит с уважением отнестись к его выбору.
Всхлип. Слезы. Нашатырь.
Разочарование в отцовском взгляде.
Резкие слова, занозами засевшие в памяти.
Бегство.
Коньяк и сигареты.
Пустота там, где раньше жило что-то важное.
Больно признавать, что тебя не любят. Точнее, любят, но не тебя.
– Игорь? – голос Серафимы стряхнул пепел воспоминаний.
– Извини. Ты что-то сказала?
– Спросила, – внимательный серый взгляд отразился в зеркале заднего вида, – Какие планы на остаток дня? Прежде чем ответить, он перебросился несколькими фразами с Аргитом.
– Занятие, а потом, – он хотел отговориться тренировкой, работой или подготовкой к командировке, но призрак грядущего вечера в одиночестве подтолкнул быть честным, – не знаю.
Несколько секунд она смотрела на городской этюд в грязных тонах, потом отчего-то перевела взгляд на затылок сидящего впереди Аргита, улыбнулась и решительно заявила:
– Значит, потом будем праздновать.
Не то чтобы он успел хорошо изучить ее за два неполных месяца, но и эта улыбка и интонации в обычно резком голосе, были определенно в новинку. Впрочем, больницы, действительно меняют людей. Особенно после встречи с упырями. Игорь поежился, вспомнив присланную Гаяне фотографию. Нет, такая работа определенно не для его.
А Серафима только пожала плечами и философски хмыкнула: «Бывает и хуже».
– Праздновать что?
Игорь не заметил, как улыбнулся в ответ.
– Что мы живы, – пожала плечами Серафима.
Дом встретил звонким лаем и охами-вздохами. Айн прыгал кузнечиком, одновременно радуясь возвращению хозяев и жалуясь на нерадивого Тему, который выгуливал его мало, только вокруг дома и всегда на поводке. Савелий причитал над отощавшей Серафимой, кланялся Аргиту, что уберег неразумную девку, и немедленно порывался накормить всех, включая любимого барина, пирожками.
Их домовой от волнения напек четыре противня.
Отвлекающим маневром Серафима вручила ему выписки, которые Савелий принялся изучать, водя по строчкам коричневым пальцем, отправила мужчин учиться, забросила в стирку больничные вещи, заварила чашку крепкого кофе и пошла на балкон.
Дым щипал ноздри. Тонкой вуалью повисал перед глазами, добавляя серого в и без того унылый пейзаж за окном.
Квартира дышала привычным сонным спокойствием, бросала под ноги знакомые порожки, изредка гудела трубами, обнимала теплом и родными запахами. Ничего не изменилось.
Серафима прошлась пальцем по гребню на спине керамического цмока Вавельского. Подышала, как в детстве, на окно, глядя, как размывается и тускнеет мир по ту сторону. И вывела на стекле гнущийся лебединой шеей знак вопроса.
Вздохнула.
Посмотрела на бегущих по запястью серебряных псов.
Аргит напомнил о браслете еще в больнице, а когда Серафима, перерыв пакет с отданными медицинской сестрой личными вещами, достала украшение, сам закрепил на ее запястье мгновенно потеплевшее серебро. И попросил не снимать – пока браслет на ней, он всегда сможет ее отыскать. Даже в городе с населением в почти двенадцать миллионов человек.
Это было странно. Непривычно. Приятно.
Глупо, наверное.
Но сейчас ей хотелось делать глупости.
Она слишком долго пряталась от жизни за горечью и сигаретным дымом.
Хватит.
Серафима решительно затушила начатую сигарету, резким движением протерла стекло и вышла с балкона.
Кофе с пирожком оказался тоже неплох.
К ужину заявился Тема.
С ноутбуком и ворохом вопросов.
После его внезапного знакомства с изнанкой привычного мира, Серафима быстро сообщила куда следует, чтобы сотруднику Седьмого отдела организовали доступ к ознакомительным материалам. И сейчас, чертыхаясь, устанавливала и настраивала необходимые программы и приложения – инструкции в письме, предписывающие сделать это в течение суток, Тема начисто проигнорировал. Напоминания, включая повторные, тоже.
И пока мужчины наслаждались коньяком и приятной беседой, низведенная до роли эникейщика Серафима ковырялась в непривычной операционной системе, срывая злость на ни в чем не повинной клавиатуре. Поспать Тему к «Гуглу» язык не поворачивался, но времени было все-таки жалко. Поэтому увидев сообщение со знакомого номера, она ответила немедля и с коварным прищуром пошла открывать окно.
– Это еще кто?
Максимилиан строго кивнул в сторону Темы, впервые в жизни узревшего переход вампира из нетопыриного состояния в антропоморфное. Лицо доктора Даманского выражало такую степень удивления, что Серафима тут же почувствовала себя отмщенной, но пару фото все же сделала – пригодится.
– Мой сосед, Артем Даманский, Седьмой отдел, базовый доступ выдан четыре дня назад, – объяснила она, закрывая окно и плюхаясь обратно на диван.
Ноутбук так и остался лежать рядом.
– Но, – продолжила она с коварной улыбкой, – поскольку эти четыре дня Артем был очень занят и, вообще, компьютер – это скучно, он решил перепоручить настройку другу, то есть мне. А информацию получить из первых рук. Вот Савелий ему про домовых рассказывает…
Максимилиан уже пожал руки Игорю и Аргиту, кивнул вытянувшемуся, как швейцар при «Национале», домовому, и, перехватив подначивающий взгляд Серафимы, остановился перед Темой.
– Привет, – улыбнулся он во все клыки, – я Макс.
– к-к-кто?
Артем Петрович Даманский вжался в спинку дивана.
– Вампир, Тема, – довольно потянулась Серафима, – вампир обыкновенный.
– Эй!
– Ладно, необыкновенный.
– Вампиров не бывает, – сказал Тема, нервно выуживая из-под футболки серебряный крестик и на всякий случай отгораживаясь им от странного парня.
Максимилиан улыбнулся еще шире.
Рука хирурга дрогнула.
– Понимаю, это трудно принять, – в голосе нарушившего драматическую паузу Игоря слышалось сочувствие, – но Макс действительно вампир. И мой начальник. Но ты не волнуйся, – поспешил добавить он, глядя, как наполняются ужасом синие глаза Темы, к которому начал демонстративно принюхиваться глава дипломатической службы, – на нашей территории вампиры пьют только донорскую кровь.
Зловещую тишину разбил звонкий шлепок.
– И-и-игорь, – протянул Максимилиан, отрывая ладонь от высокого лба, – ну на фига?!
Он цапнул с тарелки несколько пирожков, воспарил в позе лотоса и принялся печально ими жонглировать, косясь на все еще впечатленного Тему.
– Как жизнь?
Сдобный снаряд полетел в сторону Серафимы.
– Нормально, – она поймала подачу – вот, видишь, плюшками балуемся. Ты по делу или так?
– Я, – второй снаряд стукнулся о светлый джемпер Игоря и уже на полу был экспроприирован Айном, – убедиться, что вы опять никуда не вляпались.
Максимилиан перехватил блеснувший удивлением взгляд Аргита и едва заметно качнул головой.
– Тема, да? – третий пирожок медленно полетел в сторону ошалевшего доктора. – Тебя Эвелина на работу брала?
Пирожок Тема поймал, сжал в кулаке, пачкая руки капустным соком, и с запозданием ответил:
– Да.
– А ты в курсе, – хитро прищурился Максимилиан, – что она ведьма?
Фотографируя повторно впечатленного Тему, Серафима отвлеченно подумала, что пора таки заказать новый диван – на старом вновь прибыло пятен.
Несмотря на нервное начало, закончился вечер на позитиве. Серафима вручила пошатывающемуся от сорокаградусного успокоительного Теме готовые для погружения в прекрасный новый мир ноутбук и телефон, а застращавший его до икоты и оттого довольный Максимилиан вызвался отвезти домой непривычно тихого Игоря.
– Я, между прочим, – фыркнул он на все удивленные взгляды, – водить умею и люблю. Только в этом благословенном пробками городе на своих двоих все же быстрее.
– А у кого-то из своих двоих только ноги, – пробурчала Серафима, протягивая Игорю собранный Савелием пакет со снедью.
– Печалька печальная. Я прямо разделяю твою боль. Ладно, падаван, пошли, у меня еще встреча через двадцать минут.
Игорь развернулся в дверях, но написанные на его лице сомнения озвучила Серафима.
– Тут только ехать полчаса.
– Ха! Да не тормози ты. Топай. Топай, сейчас учитель Макс сделает из твоего корытца «Тысячелетний сокол».
От нежного тычка Игорь пробкой выскочил в коридор.
– Пакеда, лапусики.
Воздушный поцелуй полетел в Серафиму за секунду до закрывающейся двери.
Игорь молча наблюдал, как Макс, пробежал цепким взглядом по приборной панели, положил пальцы на руль и закрыл глаза. Предложение высокого начальства пошатнуло и без того нестабильную в последнее время картину мира, и сейчас Игорь мучительно пытался сосредоточиться.
И подобрать приемлемую тему для беседы.
С Максимилианом было трудно. Игорь до сих пор не мог совместить образы легендарного в узких кругах руководителя дипломатической службы и тинейджера в растянутой не то зеленой, не то серой кофте, драных джинсах и ярко красных кроссовках, который в данный момент шептал, какая хорошая девочка его Игоря автомобиль.
– Ладно, – Максимилиан стартовал так, словно намеревался выиграть ралли, – рассказывай.
– Что? – недоуменно моргнул Игорь, только собиравшийся напомнить о скоростном режиме.
– Что случилось, – непривычно серьезно спросил Макс, лихо обгоняя едущую впереди машину.
Им вслед полетел гневный сигнал.
– Ну? Работа? Женщина? Семья? Значит, семья.
– Я ничего не говорил.
Игорь выпрямился на сидении, отчаянно стараясь придать лицу невозмутимое выражение. Хотя Макс на него даже не смотрел, сосредоточившись на мелькающих, словно в ускоренной съемке, автомобилях.
– Ты нет, а вот твое сердцебиение расскажет мне все, все, все. Так что давай не будем играть в угадайку?
– Это личное.
– Личное, но, если запустить, перейдет в профессиональное. Видишь пи, Игорь, – Макс, воспользовавшись вынужденной остановкой на светофоре, встретился с ним взглядом. И взгляд этот никак не мог принадлежать развязному подростку, – главное в нашем деле – ясность ума и душевное равновесие. И поскольку в ближайшее время ты мне нужен в наилучшей форме, ответ на свой вопрос я получу.
– Зачем? Я нужен в лучшей форме, – уточнил Игорь, пытаясь отвлечь неправильно серьезного Максимилиана от неудобных вопросов. Тот фыркнул, подстегнул коротким сигналом зазевавшиеся жигули и, тут же обходя их, ответил:
– Я хочу, чтобы, когда мы откроем проход, ты заглянул в гости к Туата де Дананн. Ты попросишь Аргита, он, конечно, не откажет. Пойдешь официально. В статусе посланника, со всеми надбавками за срочность, опасность и прочая, и прочая. Давай, две минуты тебе на переварить повышение, а потом я хочу услышать, что там у тебя.
Сперва Игорь порывался уточнить, не ослышался ли он, потом – не шутка ли это, а потом фраза Максимилиана взорвалась в голове праздничным салютом.
Ему? Пойти с Аргитом.
Побывать в Каэр Сиди и на Эмайн Аблах. Отведать угощение из котла Дагды. Услышать, как поет его арфа. Прикоснуться к легенде.
Да?
Да, черт возьми!
Он не видел, как в ответ на ускоряющийся бег его сердца улыбнулся Максимилиан, не видел летящих по опасно скользкой дороге машин. Город перестал существовать, а вместо него перед глазами Игоря вставала легендарная земля потомков матери Дану.
Растормошенный повторным вопросом Макса, он рассказал о драке с братом и ультиматуме отца. Об опеке матери, внезапно превратившейся из галстука в висельную петлю.
О собственной растерянности.
– Знаешь, что самое паскудное в долгой жизни? – спросил Макс, когда Игорь замолчал, и, не дожидаясь его реакции, ответил. – Рано или поздно тебе приходится задуматься, что ж ты на самом деле из себя представляешь.
– Это плохо?
– Отвратительно. Ты думаешь почему все вампиры так цепляются за все это барахло вроде пафосных тряпок и традиционных ценностей? Очень страшно, когда понятный тебе мир рассыпается в труху, и следующий за ним тоже, и так по-сто-янно. Я тебе не рассказывал про Алессандро?
– Кого?
– Значит, не рассказывал. Алессандро Борджиа уже четыреста лет долбит Святой Престол, чтобы тот допустил его к таинствам.
– Вампира?
– Алессандро – добрый католик, до обращения даже собирался принять сан, но любовь… Выскочила и поразила. Как молния или, этот, финский нож. Честно, – вздохнул Максимилиан, – я сочувствую всем поколениям святых отцов, вынужденных боксировать с ним по переписке: Алессандро та еще зануда. Но он хороший пример вампира, который нашел, свое что?
Он крутанул руль так, что Игорь смог ответить, только отодрав себя от пассажирской двери. И отдышавшись.
– Цель?
– Цель, – фыркнул Максимилиан, – цель это, так, материальное воплощение. Хотя цели важны. Правильные, а для этого нужно, как бы банально это ни звучало, ответить на вопрос: «Кто ты?» При этом желательно не прибегая к социальным, возрастным, должностным и прочим маркерам. Потому что они точно исчезнут, а вот ты… Тебе хорошо бы остаться.
Короткий остаток пути они пролетели в молчании. И уже выпорхнув в промороженное нутро подземного гаража, Макс достал телефон.
– Это, – сказал он, отправляя сообщение, – визитка Адрианы. Будешь связываться, скажи, что от меня. Я обязательно учту ее оценку, когда буду решать, отправлять тебя с Аргитом или нет.
Игорь рассеянно посмотрел под ноги, на зажатые в кулаке ключи от машины, на кривящиеся в знакомой дурашливой усмешке бледные губы, поймал последний задумчивый отблеск во льдисто-голубых глазах.
– Макс?
– Че?
Вопросов было множество, но Игорь почувствовал, что задавать одну половину – глупо, а вторую – бесполезно. И все же вопрос нашелся:
– А эта история, с исповедью, как думаешь, кто уступит?
– Ну… Вот я, например, верю в торжество личности над системой, – философски изрек Максимилиан, а потом бледные губы изогнулись в лукавой улыбке, – да и поставил я на это немало. Ладно, падаван, – он сунул руки в карманы потрепанных джинсов, – не скучай.
И, насвистывая, двинулся к выходу.
Игорь пропустил момент, когда светловолосый парень исчез, а нетопыриная тень, скользнув по стене, растворилась в декабрьской ночи.
Психотерапевт Адриана Ким согласилась принять Игоря на следующий же день.
О возвращении к прошлой жизни он больше не думал.
Ночью восставший по зову природы Тема обнаружил в собственной гостиной включенный телевизор и домового, задумчиво этот телевизор созерцающего. Доктор Даманский почесал светлую поросль на мужественной, как ему говорили, груди, ущипнул себя за предплечье, повторил собственное ФИО, и только потом спросил:
– Эй, Савелий. А ты чего тут?
– А тебе, охламону, жалко, что ли?
Услышав в строгом басе дедовские интонации Тема икнул и сразу пошел оправдываться:
– Да нет, просто, я думал, ты у Серафимы живешь.
Савелий вздохнул, ополовинил одним глотком литровую бутылку с молоком, и деловито пояснил.
– Жилье у меня есть, ведомственное, а за ней я по доброте душевной присматривал. Таперича, вот, за тобой буду.
От столь бесцеремонного вторжения в свое личное пространство Тема на мгновение онемел.
– Ну, чего встал статуей антишной? Топай в койку, давай, неча срамом светить.
Признав ситуацию временно безвыходной – не полицию же на домового вызывать – и пообещав себе завтра же узнать у соседки, как избавить себя от такого счастья, Артем Петрович Даманский отправился спать.
– Ничего, – довольно пробурчал Савелий, поглаживая сбрызнутую молоком бороду, – ее пристроил, и тебя, ходока, остепеню.
Когда перед рассветом он все же заглянул в соседнюю квартиру, Серафима спала, бесцеремонно забросив голую ногу на бедро потомка богини Дану. А тот читал с телефона, разбирая свободной рукой спутанные черные пряди.
