Глава 42
Белая копейка, пофыркивая, заползла в сонный двор, пристроилась у заснеженной березы и замерла. Внимания на машину не обратили даже суетившиеся у кормушки воробьи. Водитель откинулся на сидении и, надвинув на глаза шапку, скрывшую огненного цвета шевелюру и черную ленту повязки, остановил взгляд на подъезде напротив.
Пусть удача, отвернувшаяся в ночь Самайна, сегодня встанет рядом с Киеном сыном Тойры. Он войдет в дом человеческой женщины, заберет сокровище Туата де Дананн, отдаст его Глебу, и тот, чтя уговор, позволит его народу прийти в этот мир. Прийти не слугами – равными.
Киен помнил растерянность, сковавшую тело, когда, выскользнув из клубящихся туманов перехода, он понял: меча, который еще мгновение назад сжимала рука, нет. Хлынувшая следом ярость шрамами осталась на стволах безвинных деревьев. Ведь если меч нельзя пронести в этот мир, Киен не сможет выполнить свою часть сделки.
И значит, все напрасно.
Когда-то его народ мог ходить между мирами. Когда-то они властвовали над холмами. И были свободны.
Воины фоморов пировали рядом с мужами племен, любили дев Туата де Дананн, радовались совместным детям. Пока король Брес – дитя двух народов – не свел бывших союзников во второй битве при Маг Туиред.
Металлическая дверь дрогнула, пропуская девушку в черном. За ней шел тот, кого он давно жаждал вызвать на поединок. Аргит сын Финтина, прозванный Молнией, – лучший среди молодых воинов Каэр Сиди. Не проиграй фоморы последнюю битву, на его месте был бы Киен.
Он прищурился, наблюдая за противником. Тот держался на полшага позади хмурящейся женщины. И не будь перед ним один из Туата де Дананн, Киен решил бы: он прикрывает ей спину.
Вишневая хонда, чихнув, потрусила по раскисшему снегу.
В Каэр Сиди шептались о странном интересе сына Финтина к смертным, приходившим из-за завесы. Редкие гости жили в его доме, как равные. Ходили не опуская взгляда, держались свободно – имя и слово Аргита были надежной защитой. А Руа сын Мидира, позволивший себе пнуть чужака, словно провинившуюся псину, после четыре луны не мог поднять копье. Новое, старое Аргит сломал, покрыв Руа позором. Этот бой Киену удалось увидеть.
Он едва не пропустил двух мужчин, неспешно идущих по двору. У одного за спиной был рюкзак, у второго в руках – большая спортивная сумка. Спокойно, не оглядываясь, они подошли к подъезду и, повозившись несколько мгновений, скрылись внутри. Киен лениво потянулся к термокружке.
Чай все еще был горячим.
Сладкий. Хорошо.
Он не стал дожидаться, пока те двое выйдут. Когда часы показали без трех минут два, Киен сын Тойры, взял с пассажирского сидения рюкзак и лисой выскользнул из остывающего нутра машины. Преодолев за несколько ударов сердца двор и затоптанные ступени лестничной клетки, он дернул охотно поддавшуюся дверь квартиры. Не заперто.
Киен шагнул внутрь и наткнулся на любопытный взгляд собачьих глаз.
Коротколапый было-рыжий пес с умилительно торчащими ушами рассматривал нежданного гостя, склонив набок длинноносую морду.
Киен замер.
Пес подошел ближе, потянул воздух. Зарычал.
Ругая Глеба последними словами, Киен завел руки за спину. И не отводя взгляда от скалящейся собаки, рванул с правой перчатку.
Мгновение, и длинные, графитово серые пальцы с черными треугольниками когтей, сжали меховый бок.
Пес взвизгнул.
Когда Киен выпрямился, собака уже не шевелилась.
В холле исследовательского центра их ждал Игорь. Максимилиан позвонил ночью, и тон у начальника был такой, что новоиспеченный атташе только успел бросить в трубку быстрое:
– Конечно.
Хорошо, сегодня расписание давало пространство для маневра.
Запыхавшаяся Зоя торопливо раздала гостям бейджи и, извиняясь за спешку, повела в переговорную, где ждали мужчина в костюме, мужчина в лабораторном халате и пачка бумаг на столе. Разрешения на исследования Серафима читала чуть ли не с лупой. Сначала свой экземпляр, затем Аргита. Наконец, когда подписи были поставлены, браслет перекочевал из рюкзака в металлический ящичек, а мужчины удалились, одарив слишком уж дотошную девицу испепеляющими взглядами, Зоя повернулась к гостям:
– Здесь скоро будет совещание. А в рекреационной зоне сейчас слишком людно. Обед. Поэтому подождать предлагаю у меня в кабинете. Попрошу секретаря принести что-нибудь перекусить. Кстати, – Зоя всплеснула мягкими ладонями, – мне вчера передали из архива один фолиант. Вам, Игорь, и Аргиту непременно стоит его увидеть.
Серафима представила себе полтора часа обсасывания древних текстов.
Вывод напрашивался один. Бежать!
Стремительно пятясь к двери и улыбаясь так, что сводило скулы, она заявила:
– Отличная идея, Зоя Александровна. Жаль, не смогу с вами. Подруга попросила встретиться. Она тут у вас работает. Как закончу, наберу.
Махнула на прощанье и пулей вылетела из переговорной.
Завидев топтавшуюся в коридоре подругу, Даша рванула к ней, как спринтер к финишной черте.
– Химера! Живая!
Серафима икнула, когда рыжее торнадо впечатало ее в стену.
Кулон нагрелся, подтверждая воздействие.
– Э? – дернулась Серафима.
– Стоять, – рявкнула Дарья, – я сканирую. Ну, все норм. Вот тебе для тонуса.
В руку лег извлеченный из кармана леденец.
– Пошли, – она потянула Серафиму в столовую. – Пока там весь шоколадный торт не размели. А то я с утра у стола, мозг требует сладкого.
– А это? – Серафима покрутила в руках конфету.
– Ой, не смеши меня. Это так, баловство. А мне нужны тяжелые наркотики.
Столовая исследовательского центра могла дать форы некоторым столичным ресторанам, что по чистоте, что по качеству обслуживания, что по уровню блюд. Не базируйся Восьмой отдел в такой глуши, Серафима каталась бы сюда на обед.
Большое в светлых тонах помещение было заполнено почти наполовину. Люди и не очень тянулись вдоль раздаточной линии, нагружая подносы дымящимися тарелками. От витающих в пронизанном сонными солнечными лучами воздухе запахов желудок требовательно подпрыгнул. Вспомнив, что завтрак в себя запихнуть так и не удалось, Серафима нагрузила поднос по расширенной программе. Первое, второе и компот. Ну и кофе. С десертом.
– Хорошо тебе, – мечтательно протянула Даша, запуская ложку в томатный суп, – ешь и не толстеешь.
– Ага, охрененно, – буркнула почти модель.
После инцидента в клубе легкомысленная, на первый взгляд, ведьма проявляла о подруге истинно родственную заботу. Даже порывалась приехать проведать.
– А с этим инспектором из Первого у тебя что?
С деликатностью папарацци поинтересовалась Дарья.
– С каким?
– О-о-о, так он у тебя не один?
Серафима перебрала в голове знакомых инспекторов Первого отдела. Наподдать хотелось всем.
– Если ты о Захаре, то мы встречаемся…
Рыжая приуныла.
– Раз в неделю, – невозмутимо продолжила Серафима, – в спортзале. И деремся.
– И все? – зеленые глаза просвечивали не хуже рентген аппарата.
– Еще он ведет мое дело, но это ты и так знаешь. О чем спрашивал, кстати?
– Да так, – Даша намотала на палец рыжий локон, – обо всем. Сказал, если вспомню что-то еще, позвонить. Серафима хмыкнула, прикинув эту схватку двух якодзун.
– Так позвони.
– А ты точно не?
Жуя выловленную в тарелке фрикадельку, Серафима решительно мотнула головой.
– Пожалеешь ведь.
Даша вспомнила внушительные плечи инспектора. И руки. Такие, совсем мужские, с крупными ладонями.
Расправившись с первым и немедленно вонзив вилку в лоснящийся от масла вареником, Серафима пристально рассматривала замечтавшуюся ведьму.
– Только я планирую и дальше пинать его раз в неделю, – сообщила она, отправляя в рот произведение кулинарного искусства.
Даша, с трудом вынырнувшая из фантазий с собой и полуголым оборотнем на ведущих ролях, посмотрела на нее, как на больного щенка.
– Подруга, тебе срочно нужна личная жизнь.
– У меня собака есть. И домовой.
Щенку, представляемому на месте Серафимы, явно стало хуже.
– Химера, это не здорово, я тебе как доктор говорю.
Вспомнив обычное состояние Дашиных пациентов, Серафима хмыкнула:
– Спасибо, доктор, я в норме. Так о чем Захар спрашивал?
– Да, как обычно. С кем были? Как были? Почему там? Не заметила ли я что-то странного в твоем поведении?
– А ты заметила?
– Нет, ты была странная, как обычно. Знаешь, может, дело в цветовой гамме? Ты вся такая… Непоощряющая.
– Поможешь мне кое с чем?
– Ну, конечно, – расцвела рыжая. – Подберем тебе новый гардероб. И я тут думала, несколько контрастных прядей…
– Нужно узнать причину смерти, – судя по взгляду, энтузиазм подруги, Серафима оценила.
– Ты не-ис-пра-ви-ма, – расстроено протянула Дарья, приникая в поисках утешения к шоколадному торту. – Как давно?
– Сегодня ночью доставили в главную клинику Седьмого.
– Из наших?
– Нет, обычная.
Даша размышляла, нахмурив курносый носик.
– Сбрось мне потом инфу. Посмотрю, что смогу узнать.
– Спасибо.
– А ты мне, – заговорщицки начала рыжая, – расскажешь о Захаре.
Серафима собиралась пошутить о сногсшибательном ударе правой, но в последний момент передумала. Услуга за услугу.
– Даже видео покажу, если хочешь.
Кажется, на телефоне осталась запись их последнего спарринга.
Кабинет руководителя Восьмого отдела напоминал, скорее, гостиную: украшенный резьбой стол, уютный диванчик, кресло, мягкие стулья. Даже забитые папками антикварные шкафы были книжные. Для полноты картины не хватало только камина.
Уточнив гастрономические предпочтения гостей, Зоя давала указания секретарю. Игорь рассматривал старинные фолианты, занимавшие несколько полок, Аргит же замер напротив одной из многочисленных картин.
Простенький рисунок спящей собаки. Сильное поджарое тело расслаблено. Длинная морда покоится на мощных лапах. Сложная вязь ошейника. И уши двумя кровавыми каплями на идеальной белизне бумажного листа.
– Нравится? – с улыбкой спросила Зоя.
Аргит перевел взгляд с женщины на рисунок. Всмотрелся пристальнее.
– Да, – наконец, ответил он, поворачиваясь к собеседнице. – Кто делал?
– Не знаю, – ее пальцы нашли кончик переброшенной через плечо косы, – купила на Арбате. Давно. А вот эту картину, – она поспешно указала на огромный букет в вазе, – рисовала моя мама. Она, как на пенсию вышла, решила учиться живописи. Мою старую комнату под мастерскую переделала. Папа так ворчал поначалу, так ворчал, а сейчас помогает даже.
Словоизлияние прервал Игорь. Отвлек Зою вопросом, которого Аргит не расслышал.
На том рисунке спала Дилиш – любимая гончая Бодб Дирга, короля Туата де Дананн.
