Глава 14

До машины шли молча. Глухая тишина накрыла их войлочным колпаком, отгородив от суеты ярмарочного сборища. Игорь часто дышал, хмурился и чудом не налетал на прохожих. Не говоря ни слова он открыл багажник, помог Серафиме сгрузить пакеты и уже в салоне сказал негромко:

– Больше так не делайте.

Пристегивавшаяся Серафима отпустила ремень, развернулась, смерила мрачного, как дождливое небо, мужчину долгим внимательным взглядом.

– Меня задели, я ответила. Ваши дела с Мариной меня не касаются, но плевать ядом в мою сторону она не будет.

– Вы могли повредить ей руку, – с нажимом сказал Игорь.

В карих глазах тлели угольки недавнего пожара.

– Я могу сломать ей руку, – невозмутимо заметила Серафима, – но мне тяжело представить ситуацию, в которой я это сделаю.

– Вы… – Игорь снял очки, устало потер переносицу. – Это ужасно. То, что вы говорите.

Она рассеянно барабанила пальцами по приборной панели, между бровями залегла складка, а крылья носа нервно подрагивали.

– Игорь, я ценю вашу попытку пробудить мое коматозное человеколюбие, но сейчас не лучший момент.

Ровно десять секунд в салоне было тихо.

– Пристегнитесь, – наконец бросил Игорь, заводя двигатель.

Прикрыв глаза от облегчения, Серафима потянулась за ремнем.

Занеся в квартиру пакеты, Серафима объявила: сегодня день оливье, поставила вариться овощи и отправилась за недостающими продуктами. Дождь сменился мерзкой моросью, за день вода заполнила выбоины на уставшем от людей и машин асфальте, и нужно было держаться подальше от проезжей части, чтобы не попасть под грязно-коричневый душ. Потолкавшись между рядами в поисках горошка и соленых огурцов, предъявив внезапно бдительной кассирше паспорт, Серафима сгрузила в пакет покупки, распечатала новую пачку сигарет и отправилась домой.

По невидимым водным нитям, связавшим сегодня небо и землю, на город медленно стекали сумерки. Дома расцветали огнями, улицы щетинились светом фонарей. У подъезда несмотря на непогоду ошивался сосед Ванька и компания. Двое с ногами забрались на лавочку и плевали в собравшуюся под ней лужу. Третий грузно топтался рядом. Молодые и дерзкие оглашали округу заливистым ржанием.

– Симуля, – оскалился сосед, – угости сигареткой.

– Сегодня в меню только живительные пендели, – не сбавляя скорости бросила Серафима.

– Слышь, подруга, ты че борзая такая? – здоровяк отклеился от скамейки, преграждая дорогу.

У него были мокрые темные вихры, плоский чуть вздернутый нос и пухлая нижняя губа. Она спелой долькой грейпфрута нависала над скошенным подбородком, за которым просматривался второй. Близко посаженные глаза смотрели нагло, оценивающе.

– Тебя как зовут? – устало поинтересовалась Серафима.

– Сэм.

– У меня был тяжелый день, Сэм, не нужно его усложнять.

Серафима сделала шаг влево, парень сдвинулся вместе с ней. Шаг вправо – тот же результат. Она замешкалась, раздумывая, в какую категорию определить хамоватого тинэйджера: еще к детям, которых бить нельзя, или уже к взрослым, которых можно, а иногда и нужно.

– Н-н-ну? – парень сложил на груди крупные руки. – И че?

В этот исполненный шекспировского драматизма момент у Серафимы зазвонил телефон.

– Ваня, убери его, – холодно сказала она, выуживая из кармана мобильный. – Я не шучу. Да?

– Има? – раздался в трубке знакомый голос. – Привет.

– Привет, Аргит.

Серафима скосила глаз, наблюдая за соседом, который белкой подскочил к приятелю и начал что-то торопливо объяснять.

– Игор учить меня звонить, – произнес Аргит на ломаном русском.

– У тебя получается. Хорошо.

Она попыталась обогнуть спорящих подростков.

– Тебе кто-то разрешал уйти? – прогундосил Сэм, хватая Серафиму за куртку.

В трубке раздалась фраза на странном языке, а потом Игорь переспросил:

– Серафима, вы где? У вас все в порядке.

– У подъезда, все нормально, скоро бу…

И тут мясистая пятерня вцепилась в запястье, отводя руку с телефоном от уха.

– Ваня! Уйми его, – рявкнула Серафима. – Считаю до пяти. Раз.

– Сэм, пусти ее, – Ваня заметно нервничал.

– Два.

– Сэм, хватит.

– Да че она мне сделает?!

– Три, – Серафима поставила пакет с продуктами на асфальт.

Тяжелая металлическая дверь стремительно распахнулась и за спиной у спорщиков возникла высокая фигура.

– Аргит. Человек! Закон! – успела крикнуть Серафима в разгорающиеся холодной синевой глаза.

Ваня инстинктивно отшатнулся, обнаружив у себя за спиной незнакомого мужика. Сэм растерянно крутил лопоухой головой.

– Сэм, за тобой стоит мой друг, – спокойно, насколько это было возможно, сказала Серафима. – Он большой и очень сильный. Отпусти меня.

– Реально здоровый, чувак, – энергично закивал Ваня. – Пусти ее.

Когда Сэм разжал пухлые пальцы, Аргит просто взял его подмышки, как нашкодившего кота, приподнял, отчего подросток жалобно пискнул, и, шагнув, аккуратно отставил в сторону. Выбегавший из подъезда Игорь притормозил от удивления. Безмолвный зритель на лавочке судорожно сглотнул.

– Има?

Перед ней возник знакомый торс, обтянутый новехоньким регланом.

– Все хорошо, Аргит. Игорь, скажите, со мной все в порядке. Мы идем домой.

Серафима подхватила с земли пакет, взяла Аргита под руку и увлекла его подальше от притихшей молодежи.

Дверью квартиры она грохнула так, что несколько хлопьев штукатурки отцветшей сакурой облетели со стены подъезда. Держа над ковриком капающий пакет, Серафима буркнула, стряхивая куртку, а за ней ботинки:

– Заканчивайте занятие. Я займусь ужином.

Загремели кастрюли, что-то упало, всхлипнула дверца холодильника, а заглянувший на кухню Айн, выбежал оттуда испуганной рысью. Аргит встретился с укоряющим собачьим взглядом, невозмутимо сменил сапоги на новые тапочки и со спокойствием укротителя отправился в логово хищника. Серафима кипела в унисон с водой. В левой она держала горячую крышку от кастрюли с почти сварившейся картошкой, в правой – нож. Уже это должно было остановить от необдуманных действий любого. Но Аргит, то ли не осознавая опасности, то ли героически презрев ее, спокойно шагнул под теплый свет стоваттной лампочки.

– Има?

Очень медленно она отложила острый предмет, осторожно накрыла кастрюлю и только потом, сжав в замок руки, развернулась к непрошенному спасителю.

– Аргит идти учиться с Игорем, Има готовить еда.

Она дышала глубоко, суженые глаза отсвечивали полированной сталью.

– Има злится, – безошибочно диагностировал он. – Почему?

– Серьезно? – девушка прижала пальцы к виску. – Ты сейчас хотеть об этом говорить? – выдохнула по-английски.

– Да. От кивка волосы блеснули, как арктический ледник на ярком солнце. Аргит был чужим даже в обычных голубых джинсах и светло сером реглане. Но в короткий миг между двумя ударами сердца Серафиме стало на это совершенно наплевать. Она посмотрела на мужчину, замершего в дверном проеме, и сказала, вздернув острый подбородок:

– Игорь, переведите ему, пожалуйста. Во-первых, – она бесцеремонно ткнула пальцем в грудь воина Туата де Данан, – этот мальчик человек и я человек, а ты нет. Правила говорят, я могу его ударить, а ты нет. Во-вторых, он просто дурак, а ты слишком сильный. И в-третьих, это был мой бой! Мой! Да, я не соперник вампиру или оборотню. Черт, ты сам вырубишь меня с одного щелчка. Но я не беспомощна. И отказываюсь быть трепетной девой, которую нужно охранять круглосуточно и закрывать от каждого косого взгляда. Вчера ты спас мне жизнь, Аргит, но рано или поздно, ты вернешься домой.

Серафима походила на натянутую тетиву. Бросив последнее слово, она разжала кулаки, опустила голову, занавесив лицо упавшими прядями, и с шумом выдохнула. С каждым переведенным предложением Аргит хмурился все сильнее.

– Он поклялся защищать вас, – передал его ответ Игорь. – Это долг чести и, если с вами что-то случится, Аргит покроет свое имя позором.

– Я могу освободить его от клятвы? – устало спросила Серафима.

Брови Аргита удивленно взлетели, он посмотрел нее, как на ребенка-несмышленыша, и четко произнес по-русски.

– Нет.

В его голосе была спокойная уверенность горной гряды.

– Ясно, – глухо сказала Серафима, разворачиваясь к плите. – Игорь, заберите его заниматься. Пожалуйста.

Она прикусила губу и начала аккуратно опускать яйца в воду.

К ужину Серафима превратилась в обычную версию себя. Она ковырялась в купленном для Аргита планшете, лениво переругиваясь с Савелием, который сменил алую рубаху на канареечно-желтую с лавандовой тесьмой.

– Пожалуйте откушать, барин, – заулыбался домовой, подвигая к Игорю салатницу. – Вы уж не серчайте за такою «Оливью», чем богаты, как говорится.

Игорь, косясь на изображающую сфинкса Серафиму, зачерпнул ложку салата, плюхнул ее в тарелку и с некоторой опаской попробовал. Не мишленовский ресторан, конечно, но вполне съедобно.

– А что не так? – непонимающе переспросил он.

Девушка так выразительно закатила глаза, что Игорь тотчас пожалел о своем любопытстве, но было уже поздно.

– Ах, помилуйте, – вплеснул коричневыми ладошками Савелий, с презрением глядя в миску, будто вместо салата там лежала недожаренная саранча. – Да разве ж это «Оливья»? Ни тебе рябчиков, ни икры паюсной, ни омаров или раков на худой конец. И соус провансаль, тьху, химия одна! Вот, помнится, у купца Никанора Омельяновича «Оливью» готовили, не хуже, чем в «Эрмитаже», бородой клянусь. Нежнейшее, свежайшее…

– Тебе то какая разница? – не выдержала Серафима. – Ты ж его не ешь.

Савелий посмотрел на нее с искренним и неподдельным сочувствием.

– Вот на кой вам, девкам, высшее образование, ежели вы элементарных вещей не знаете?

– Это каких?

– Путь к сердцу мужчины, – домовой многозначительно поднял указательный палец, – лежит через его желудок.

– Путь к сердцу мужчины лежит через грудную клетку, – ехидно заметила Серафима, – и, если мне память не изменяет, тут не «Оливье» понадобится, а скальпель и…

Она случайно взглянула на зависшего над тарелкой Игоря, резко замолчала и улыбнулась виновато:

– Извините. У меня друг хирург, я иногда забываюсь. Савелий, хватит, а то пойдешь нудеть на площадку.

– Для тебя ж стараюсь, вековуха неблагодарная!

От праведного возмущения домовой стал похож на призового дикобраза.

– Зря, – пожала плечами Серафима, – у Игоря невеста есть.

Тот открыл было рот, чтобы возразить, но, столкнувшись со стальной стеной Серафиминого взгляда, быстро отправил в жевательный отсек ложку салата и принялся энергично работать челюстями.

– Да неужто?! – встопорщившаяся борода Савелия трагически опала.

– Ужто, – она отложила планшет и взялась за еду.

Аргит, закончивший тестировать нестандартные добавки к советскому варианту «Оливье», поинтересовался у Игоря из-за чего собственно шум, а когда тот добросовестно передал ему разговор, предложил еще несколько живописных маршрутов к искомому органу. Игорь сглотнул, отставил тарелку и резко встал.

– Все в порядке? – насторожилась Серафима.

– Да, – сдавленно произнес кандидат филологических наук, – душно просто. Я на балкон выйду на пару минут.

Савелий проводил барина сочувствующим взглядом, а потом набросился на озадаченного Аргита.

– Ты чего ему наплел, аспид белобрысый? Аж взбледнул сердешный. Пойду водички принесу. А ты, хозяйка, внушение ироду этому сделай. Пусть и не жених, а мужик хороший, неча ему нервы делать.

Бурча в бороду, домовой уковылял на кухню.

– Има, – Аргит недоумевая посмотрел на меланхолично жующую девушку, – Игор что?

– А что ты Игор говорить?

– Как достать сердце, – буднично ответил Аргит.

– Ясно.

Серафима облизала вилку, а когда та чуть слышно звякнула о закаленное стекло тарелки, произнесла роковую для всех мужчин фразу.

– Аргит, нам нужно серьезно поговорить.