Глава 11
У КАЖДОГО СВОИ СКЕЛЕТЫ В ШКАФУ
Старательно припадая к окнам, я пыталась разглядеть, что же там внутри, в темноте.
Мрачные стекла отказывались раскрывать тайны ведьминой избушки, и, как ни силилась, рассмотреть хоть что-нибудь не смогла.
— Черт, неужели придется внутрь лезть?
Этого делать совсем не хотелось, но и бросать на произвол судьбы неведомую Голубушку нельзя.
— Эх, ладно, рискнем.
Подхватив камень с земли, осторожно постучала по стеклу. Услышит Яга или нет?
Не услышала.
Уверившись, что Кощей самозабвенно отвлекает ее внимание, стукнула посильнее. По мутному окну пробежала трещинка. Отлично. Еще немного…
Расширив образовавшийся раскол, удовлетворенно выдохнула. Осталось дело за малым.
С опаской просунула руку и, стараясь не зацепить острые края, нашарила задвижку. Щелк! Окно распахнулось.
— Ну вот и все, — шепнула я, задирая юбки повыше.
Подоконник узкий, особо не встанешь, не обопрешься, не ровен час, нога поедет. Посопев — больше для вида, чем по делу, — забралась внутрь комнатенки.
Гм, и где это я? Судя по расположению избушки, в самой задней части. Надо осмотреться и той же дорогой выбираться обратно. Глядишь, и не заметит старуха, что незваные гости пожаловали.
А темнота-то, хоть глаз выколи! Свечу бы или огарок, на худой конец.
Я поморщилась — ничего не разглядеть. И как прикажете искать пропавшую царицу, если даже собственных ног не видно?
Да и вообще, почему тут так темно? За окном день, стало быть, хоть пара лучиков, но должна вовнутрь попадать. Неужто магия? Значит, есть у ведьмы носатой тайны. Вот бы разузнать!
Я нащупала мешочек, что постоянно висел на поясе. Многие девки такие носили, платочки да зеркальца складывали. Вот и я мелочовку при себе держала. Конечно, в зеркале надобности не было, а вот заветное перышко да куколка-красавица всегда под рукой были.
Развязала шнурок и зажмурилась — так ярко перо никогда не светилось! Даже Варенька глазки ручонками прикрыла, отвернулась.
— Куда это ты попала, хозяюшка? — спросила она.
— Тише! — предупреждающе зашипела я. — В избушке Бабы-яги мы.
— Поймала?!
— Нет, сами пришли. Ты помолчи пока, я тут осмотрюсь немного.
Варвара кивнула и опасливо в самый угол мешочка забилась.
Вытащив перо, я подняла его повыше и едва не охнула от удивления. Комнатка, в которой мне посчастливилось находиться, оказалась спальней старухи.
Кровать огромных размеров находилась прямо посередине, у стены — комод, подле двери — шкаф. Если приглядеться, можно различить висящий на стене портрет в позолоченной раме. Неизвестный художник искусно запечатлел молодую девушку в небесно-голубом платье. Красавица беззаботно улыбалась и застенчиво теребила в руках венок из полевых цветов. Неужели это Яга в молодости? Н-да, что с людьми время делает. А сейчас стала старухой в бурой одежонке, и куда только вся красота делась?
Повздыхав еще немного о чужой ушедшей молодости и подумав, что надо бы особо поберечь свою, направилась к дверям. Где же Голубу искать? А может, не врала бабка и впрямь ее тут нет?
Только собиралась дверь толкнуть, как послышались чьи-то шаги. Наскоро сунув перо в мешок, затянула его потуже и к груди прижала. Сердце забилось сильно-сильно.
— Темень какая… Хоть бы лучину зажгла, — раздался хрипатый голос Кощея.
— Зачем? Чтоб твоя девица все в окна разглядела? — усмехнулась Яга.
Я застыла от ужаса. Догадалась, что меня послали не коня поить! Ох, лишь бы сюда не заглянули!
— Да что она разглядит-то, — Кощей откашлялся, — походит кругами, в стекла поскребется. Не беда.
— Не беда… На вот, держи. Да крепче! Видишь, сквозь пальцы сыплется.
Послышался шорох.
— Одного я не понимаю, Кощеюшка, зачем ты ее с собой приволок?
— Она бы все равно пришла. Одна либо со мной.
— Чегой-то?
— На тебя глянуть захотела.
— Хе-хе, и что, глянула?
— Глянула. Сама видела, девка аж побелела со страху.
— Видела, полюбовалась. Это, значит, со страху она начала про невесту вещать? — Голос Яги звучал насмешливо.
— Ой, не бери в голову!
— Да что не брать-то, Кощеюшка? Давай-ка руки подставляй, я тебе еще вот отсюда отсыплю… Чего в голову-то не брать? Рассказывай уж все. А то гонца нежданно-негаданно прислал, предупредил, что в гости с невестой едешь, да велел молодость вспоминать, завлекательно на тебя поглядывать. А я, знаешь, когда завлекательно в последний раз на мужика глядела? Что морщишься? То-то и оно… Чуть глаз дергаться не начал, пока взгляд репетировала. Так что давай рассказывай, чего удумал, зачем девке голову морочишь?
— Я сказал, что ты одна из невест моих… бывших.
— Что?! Ой не могу! Ой дурак ты, Кощей! Ой насмешил! Смотри, даже рассыпала все из-за тебя. Ты чего ересь-то такую городишь? Ну какая из меня невеста?
— Бывшая! — По голосу слышно, что мужчина сам едва сдерживает смех. — Девяносто лет назад невестилась.
— Ой, ну тогда ладно. Девяносто лет назад я еще о-го-го была! Помнишь, поди?
— Помню, как не помнить. Яга, опять мимо сыплешь!
— Да не я мимо, а ты. Руки-то подставляй. Подставляй, говорю! Ну соседушка, ну позабавил. И что? Поверила она?
— А что ж не поверить-то? Я ей, значит, говорю, что раньше дань с лесов брал…
— Откуда?
— С лесного края. Она не здешняя, невдомек, что такого отродясь не было. Ну вот, мол, раньше брал, а после Яги больше не беру.
— Чегой-то? Не понравилась я как невеста? — Старуха весело хохотнула.
— Не понравилась. — Кощей поддержал смех. — Девка теперь думает, что ты до сих пор меня на себе женить хочешь.
— Да на кой ты мне сдался, пень лысый?
— На той же, на кой и ты мне, коряга старая.
Вновь раздался хохот. Я закусила губу, от обиды едва слезы не выступили. Зачем? Ну зачем опять спектакль?
— И зачем это все? — словно услышав мои мысли, поинтересовалась Яга.
— Да девка замуж хочет.
— Ну так найди жениха. Мало у тебя в царстве красавцев осталось?
— Она за меня хочет.
Какое-то время царила тишина, лишь легкое шуршание говорило, что книжные злодеи все еще рядом.
— Ты не шутишь? — Яга первой подала голос.
— Какие шутки…
— Значит, она все знает?
— Нет.
— И Марфа не сказала?
— Марфа настаивала, сетовала, что тайн развожу много. Но… пробовал я несколько лет назад сказать правду, не поверили. Так что пусть пока ничего не знает. И ты, слышь, молчи!
— Да молчу, молчу… Девка-то неплохая. Мне понравилась.
— Марфа тоже так сказала.
— Ну так чего медлишь? Коли мы с сестрой невесту одобрили, то тебе-то уж и подавно нос воротить не следует.
— Думаешь… свадьбу?
— А чего нет-то? Я же вижу, как у тебя глаза горят. Вон даже рожа подчистилась. Чего? Рожа она и есть рожа. Помолодеешь, тогда лицо будет, а пока рожа, ты уж мне поверь.
— Чего она во мне нашла?
— Да кто ж знает, девки народ странный. Но раз замуж сама хочет, и про… гм, особенность твою не знает, то…
— Думаешь?
— А чего думать-то? Уверена. Раз до сих пор не сбежала, стало быть, судьба. А вообще, знаешь что, Кощеюшка… Так, вроде все ссыпала, завязывай мешок. Знаешь, Кощеюшка, любовь вещь сложная, не каждому известная. А настоящей-то любви и подавно не дождешься. А тебе повезло, если уж молодеть начал, значит, не просто так невеста замуж рвется, значит, и вправду есть любовь.
— Только молодею урывками.
— А ты как хотел, родимый, в одно мгновение красавцем стать? Так не бывает. Любовь по крупице растет. Из ничего рождается, крошечной капелькой живет, силы набирается. А после бережно взращивается обоими. Слышишь, горемыка, — обоими! А коли ты только нос воротить будешь да отталкивать ее от себя, то настоящей любви так и не дождешься.
— Яга…
— Не перебивай, Кощеюшка, я, чай, тоже когда-то любила и ведаю в этом деле поболе твоего. Ты девку должен не страхом брать, а уважением да лаской.
— Да ты что говоришь-то! Чтобы я да с лаской?
— А что такое? Не человек ты, что ли? Или она для ласки не годная?
— Да просто я же… Зоряна ведь…
— А-а-а, вот ты о чем… Чуть с лаской подошел, так с башни выкинулась, да? Так тогда любви и не было. Слова оказались пустые, а чувство горячее, искреннее не появилось.
— А у Верико есть… чувство?
— Верико… Имя-то какое дивное, не как у нас. И девка твоя не как наши, а может, такая и нужна? Чтоб тебя не боялась, в предрассудки не верила? Подумай, Кощей. Вдруг счастье отталкиваешь? Проворонишь, другого раза может и не быть. Ну ладно, заболтались мы с тобой. Завязал мешок-то? Вот и славно. Пойдем, самовар поставлю. Да эту… зови, все окна наверняка уж проглядела. Пойдем-ка чайку попьем, соседушка. Я знаешь какие плюшки испекла!
Из окна я вылезала медленно. Не столько из-за того, что опасалась нарушить тишину, сколько из-за отказывающихся слушаться ног.
Обида тяжелым грузом опустилась на плечи, придавливая к земле, не давая вздохнуть, выпрямиться, поднять голову. Казалось, что жизнь в очередной раз подставила подножку, желая поглядеть, как я буду вставать и вновь карабкаться наверх. А в том, что стану карабкаться, сомнений не было. Кощей предал, обидел, оскорбил пренебрежением и издевкой, но это мелочи по сравнению с тем, что творило мое самолюбие.
Так поступить со мной! Да как он мог? Да я же ради него… яйцо перестала искать. Замуж собралась! И не важно, что замужество и поиск Кощеевой смерти взаимосвязаны. Я боролась, стремилась, мечтала. А он, он…
Закусив до крови губу, шмыгнула носом и медленно распрямила спину. Больно… Тянет досада вниз, но надо перешагнуть через нее, переступить. Не достоин злодей моих чувств. Ничего он не достоин. Даже своей длинной, бессмертной жизни.
Стоило так подумать, и сразу дышать вроде как легче стало, лицо запрокинулось вверх, к солнцу, к свободе. В конце концов, разве этого я хотела? Разве к этому рвалась?
Ну уж нет, пусть весь мир канет в бездну, но собственное достоинство надо беречь.
Я одернула юбку, поправила мешочек и направилась вглубь леса. Что там Кощей говорил? Избушка Яги — это третья дорожка от камня? Ну и отлично, выйду к ней, а там и до замка недалеко. Найду яйцо, отнесу в Лукоморье и спокойно вернусь домой.
А сказка… Сказка пусть кончается как хочет. Не у всякой истории хороший финал бывает, даже главных героев иногда надо с облаков на грешную землю спускать.
Нужная тропинка никак не хотела отыскиваться. По которой пришли — вижу, по которой уйти можно — нет.
— Верико! — послышался голос Кощея. — Ты где?
Быстро же обо мне вспомнил.
— Верико!
Мужчина шел меж деревьев, торопился. Я грустно усмехнулась. Сейчас он не походил на того старика, которого увидела в самом начале. Сапфировые очи горят молодецким задором, широкие плечи натягивают царскую рубашку. Кажется, даже поправляться начал, не выглядит худым и изможденным. Эх, Кощей, Кощей, зачем же ты так со мной…
— Верико, ты зачем ушла? Не ровен час, заблудишься. — Мужской голос звучал тихо и как-то по-новому. — Яга зовет чай пить. Пойдем?
— Нет, не пойду.
— Почему?
Я пожала плечами.
— А с чем чай-то? С плюшками?
— Вроде бы… Что с тобой такое? Побледнела… Неужели к старухе ревнуешь? Не следует, не нужна она мне, — сказал и улыбнулся.
А мне так захотелось его огреть чем-нибудь тяжелым, вот по этой самой ухмыляющейся роже! Так чтоб одним махом стереть неуместную улыбку.
— Не нужна, говоришь… А я? Я тебе нужна? — прищурилась, обиду поглубже спрятала, не время еще скандалить, пускай на вопросы ответит, а вот потом… — Чего молчишь? Нужна?
Кощей нахмурился. Видимо, не ожидал такого вопроса.
— Ну… нужна.
— О как, любопытно. То нужна, то нет. А потом — р-раз — и снова нужна. Весело.
— Да что с тобой?
— Вот скажи, разлюбезный жених, если спрошу, ответишь?
— Что спросишь?
— Все что угодно. Просто пообещай ответить.
— Обещаю.
— Зачем ты к Яге гонца посылал и комедию с бывшей невестой разыгрывал?
Мужчина замер.
Не ожидал, царь-батюшка? А я еще и не такое умею.
— А кто такая Зоряна и почему ты меня с ней сравниваешь? Что за ерунда такая, что ты ни с того ни с сего молодеть начал? А самое главное, и Яга, и Марфа, и даже Финист эту твою молодость как-то по особенному воспринимают. Вроде не чудо, словно так и должно быть, только улыбаются все, советуют что-то. Ты уж будь добр, Кощеюшка, объясни мне, что происходит? А то Яге объяснял, а мне нет. А я, знаешь ли, тоже хочу знать, что за дела в мире творятся.
— Верико…
— Что? Не вздумай, милый, уходить от ответа. Я ведь сейчас злая. Очень злая. Сорвусь, выскажу все, что думаю, слова неприличные вспомню, для сказки совсем неподходящие.
Кощей сглотнул. Нет, не от страха, тут я ему не соперник. Раздавит и не вспомнит даже. Но, видно, все же что-то задела своей речью, что-то затронула.
— Откуда ты узнала про гонца?
— К Яге в избушку пробралась. Хотела Голубу найти, тебе, дураку, помочь. А в итоге разговор интересный услышала. Что там тебе Яга отсыпала-то? — усмехнулась. — Не золото ли? А то, может, у вас совместный бизнес?
— Травку лечебную насушила. Поделилась. — Кощей внимательно вглядывался в мои глаза, стараясь уловить дальнейшие действия. — Я бессмертный, конечно, но вечной молодостью не наделен. Вот иногда спину прихватывает.
— Избавь от подробностей.
— Сама знать хотела.
— Я не про это спрашивала. Зачем гонца к Яге посылал? Врал мне зачем?
Кощей промолчал, лишь зыркнул невообразимо синими глазами и опустил взгляд в землю, словно там, под ногами, и впрямь есть что-то интересное.
— Ну ты же с Финистом… это… — невнятно пробухтел он. — Вот и я…
— Что? — Мне показалось, что ослышалась.
— Ну, Финист к тебе внимание проявляет, ты отвечаешь. Я подумал…
— Ты подумал? — Мне вдруг стало смешно. — Ты подумал и решил, что я тоже буду ревновать?
— А разве нет? — вскинул голову. Взор горит, васильковым пламенем пылает.
— Нет, не к Яге. К чернавкам ревновала, к Чаяне, даже к Маланьице. Но не к Яге.
— Выходит, зря?
— Зря, — вздохнула и улыбнулась. — Она говорила, что ты к отношениям непривычен. Правда, значит?
— Да у меня каждый год по три невесты!
— Но ни разу женат не был?
— Не был.
— А почему?
Кощей отвернулся. Я подошла ближе и, взяв за подбородок, потянула к себе.
— Почему? Обещал ответить.
— А что отвечать-то? Неужели сама не видишь? Кто за меня замуж по доброй воле пойдет?
— Я пошла бы.
— Ты только сейчас появилась. А до тебя лишь одна была такая, на свадьбу согласная.
— Зоряна?
— Да.
— Что с ней случилось? Расскажи.
— Не стоит тебе знать. Давно это было.
— Стоит! Я хочу! Мне нужно. Да пойми ты…
Мужчина вздохнул, но взгляда на этот раз не отвел.
— Два века уж прошло, забыть пора, а все не забывается. Я ведь внимание к ней проявлял, подарки дарил. Даже свадьбу назначил. Все по уму сделать хотел, по правилам. Да и она была не против. Улыбалась, шутила. Красивая… как ты. Я еще подумал, как старику могла такая молодка достаться? Как согласилась? А она говорит: не думай, мол, об этом, ерунда все, домыслы. Свадьбу сыграем и заживем. Я поверил. Я и правда поверил…
— А потом? — спросила я, заметив, что каждое слово дается Кощею все труднее и труднее.
— А потом, за день до свадьбы… Я к ней в покои зашел, подарок новый принес. А она, такая юная, стояла у окна, волосы расчесывала. Косу распустила, а волосы до самого пола струятся. Не ожидала, что приду, разрумянилась. А я… знаешь, подумал вдруг, что никогда такой красоты не видывал. Подумал, что моя она — вся моя, понимаешь? — до самой последней волосинки. И радость такая сердце охватила, словами не описать. Подошел ближе, руку протянул… А она замерла вдруг, словно от робости. Это уж потом я понял, что от отвращения застыла. Но тогда я же не хотел ничего дурного. По щеке погладил, по волосам, губ коснулся — едва-едва. И говорю: завтра моей станешь, душа моя, навсегда только моей. — Кощей вновь замолчал.
— А потом?
— Потом? А ничего потом не было. Этой же ночью убежала на башню, да и кинулась вниз. Вот такой вот… опыт. — Кощей усмехнулся. — После этого решил: хватит с меня любви. Невесты пусть приходят, традиции менять незачем, да только по существу не нужны они стали. Поживут недельку, я скуку развею, а после позволяю сбежать. Хотя они редко домой доходят. Приткнутся где-нибудь, замуж выйдут и живут себе припеваючи. А если и возвращаются под родительский кров, то молчат о том, где были да как сбежали. Боятся, что найду и назад верну, как будто мне это надобно. Вот и все. Говорю же, рассказывать нечего.
— Любил ты, значит…
— Любил — не любил, какая разница? Давно было. Да и негоже вспоминать такую глупость.
— Почему глупость?
— Да потому что не выходят юные красавицы за стариков. По крайней мере, по любви не выходят. А без любви… Без обоюдной любви все без толку.
— А если любовь со временем придет?
— Ты сама-то в это веришь?
— Да, — кивнула я, во все глаза глядя на мужчину, который открывался с новой, совершенно не виданной ранее стороны. — А со мной зачем играешь? Я не Зоряна.
— А ты, невестушка, мне всю жизнь отлаженную сломать хочешь. Все вверх дном перевернуть. Зачем-то замуж просишься, сбегать отказываешься, даже бояться перестала.
— Я и не боялась никогда. Это все Марфа твоя чары наводила. Кстати, кроме промывки мозгов, что еще она наколдовала?
— Да так, по мелочи.
— А именно? — Сестра Яги не может колдовать по мелочи, это я точно знаю.
— Она почему-то решила, что ты, вот глупость, сможешь женой мне стать. Она решила, не я! Ну и для того, чтоб ты поменьше о побеге думала, затуманила помыслы о родине.
— Это как?
— Чтоб дом родной не вспоминала, не рвалась. Легкие чары, давно уж развеялись.
— И все?
— И все. Чиста в остальном, я проверял.
Я хмыкнула, — проверял он.
— Пойдем чай пить, Верико. Яга ждет. — Кощей протянул руку. — Раз уж ты все знаешь, думаю, и остальное скрывать смысла нет.
— Еще что-то расскажешь?
— Просто поговорим. Кто знает, может, о чем и договоримся. Я тут подумал насчет свадьбы-то… Почему бы и нет? Ты ведь девка неплохая — бедовая, правда, но славная. Меня, опять же, не чураешься. Да и Яга говорит…
— Ах Яга говорит? У самого, значит, мозгов нет, делаешь, что Яга скажет? — Обида вновь захлестнула с головой. — Когда я тебя о свадьбе прошу — это ты не слышишь, а раз Яга сказала, то все — пир горой!
— Верико, ну что ты к словам придираешься, — поморщился Кощей. — Сама же хотела за меня замуж. Уговаривала, рвалась. Вот я, наконец, почти согласился.
— Ты согласился?
— Почти, — осторожно поправил он. — Ты так уговаривала, доводы приводила. Вот я и подумал…
— Уговаривала, потому что дурой была! — воскликнула я. — А сейчас — все, хватит. Вылечилась.
— Что ты хочешь сказать?
— Хватит! Ты прости, но я замуж больше не хочу.
— Верико…
— Не перебивай, слушай! Ты хороший. Правда хороший, хоть и дурной. И внешность твоя и возраст — это все ерунда на самом деле. И слова твои про молодок, что за стариков не идут, тоже глупость. Брак — он же не только на красоте да молодости строится. В нем честность нужна. Честность, забота и доверие. А я… понимаешь, я перестала тебе доверять.
— Верико, но ведь…
— Нет, не говори ничего! — Я сделала шаг назад. — Хватит. Устала.
— Верико, я…
— Говорю же — хватит! Просто замолчи. Иди попей чаю с пирогами, поговори с Ягой, может, даст тебе очередной совет, которого ты послушаешься. Она, в сущности, бабка неплохая, даже мудрая местами. Поймет, объяснит, чего ты понять не сумел.
— А ты?
— Не знаю, Кощей. Правда не знаю. Пойду поброжу, прогуляюсь.
— Заблудишься. А тут волки.
— Не заблужусь. Я же бедовая, помнишь? От меня даже волки сбегут. Ты иди, не переживай.
Едва заметно улыбнулась я и пошла по зеленой траве, туда, где пели птицы, где стрекотали кузнечики и лес жил полной жизнью. Туда, где никто не будет лгать и обманывать, где никого не придется убеждать и дарить тепло, ничего не получая взамен.
А позади меня на поляне молча стоял одинокий и растерянный мужчина. Стоял и смотрел, как вторая в его жизни Зоряна уходит вдаль. Исчезает в небытие, не позволяя больше заключать себя в объятия и дарить нежность. Уходит из-за того, что он сам — своими руками, словами и действиями обидел, растоптал, предал.
— Верико…
Тонкий голосок доносился словно из пустоты.
— Верико! Хозяюшка!
— Варенька? — Я поспешно развязала котомку. — Что случилось?
— Да ничего, хозяюшка, не беспокойся. Просто спросить хотела: ты сейчас совсем от Кощея отказалась, да?
Я на мгновение запнулась. Не сказка, а соцсеть какая-то, чуть слово скажешь, уже все всё знают.
— Сказать тебе хотела… Позволишь ли?
— Ну говори.
— Ты вот Кощея обвиняла в обмане, в предательстве. Хорошо говорила, ладно все в твоих словах выходит, да только…
— Что?
— А сама-то ты честна с ним была? Ты не думай, я тебя не осуждаю, не по чину мне хозяев судить. Но я ведь подле тебя давненько, не один день, кое-что увидела, кое-что услышала, а остальное сама додумала. — Варенька качнула светлой головушкой. — Поправь, коли не права буду, да только ты тоже не всю правду Кощею поведала. Главное-то утаила.
— Это чего я утаила? — нахмурилась я.
— А ты думаешь, никто не видит, что неспроста ты замуж за царя собираешься, не от любви большой свадьбу торопишь?
Вокруг пели птички, светило вечернее солнышко, освещая последними лучами подневольный мир. Варенька мирно сидела в котомке, выставив наружу лишь очаровательное личико с толстой пшеничной косой. А я внимательно глядела на куколку и пыталась понять, где же так прокололась?
— Кхм, это только ты поняла или всем известно?
— Окромя меня только Чаяна, думаю, догадалась. Она девка не по годам мудрая.
— Ну я бы так не сказала.
— А ты не на внешность смотри, хозяюшка. Не на слова и поведение. Ты в душу к людям учись заглядывать, в самое нутро. Вот Чаяна как раз это умеет.
— Только что меня с Зоряной двухвековой давности сравнивали, а теперь с Чаяной, — хмыкнула я. — Ну и что же ты поняла про меня?
— Ты сама запуталась, хозяюшка, не ведаешь, что творишь, о чем думаешь. — Варя взмахнула ресницами. — Забыла уж, поди, зачем к царю в жены набивалась?
— А ты, значит, знаешь?
— А как не знать-то? Запамятовала, с кем дело имеешь? Я ответами на все вопросы владею.
Точно, как я могла забыть? У меня же есть ходячая энциклопедия, Интернет древнерусского разлива.
— Варвара, тогда я хочу задать тебе вопрос, — серьезно произнесла я.
— Задавай, это второй будет. Всего один останется, так что подумай хорошо. — Куколка приосанилась.
— Почему Кощей молодеет?
— Это все, что тебя интересует?
— Да. Отвечай.
Варенька хихикнула.
— А до сих пор сама не догадалась? От любви его внешность зависит! От любви! К чувству крепкому да искреннему привязана. Коли личина изначальная возвращается, значит, любит кого-то Кощеюшка. Только любовь тут не на словах должна быть, по-настоящему полюбить надобно, понимаешь?
— Кажется, понимаю. А почему не сразу, а по чуть-чуть?
— Эх, а говоришь, что понимаешь… Влюбился Кощей, да не просто влюбился, тут дело иное, редко на его веку встречаемое. Взаимна любовь-то оказалась! Его любят!
Я нахмурилась. Это кто ж его смог полюбить, интересно? Неужели… Да нет, быть того не может. Нет, нет, нет, глупости!
— Вижу, так и не поняла ничего, хозяюшка?
— Варя, не нарывайся! Все поняла я. Нашлась-таки краля неизвестная, что в Кощее мужика разглядела. Вот только чего он сразу красавцем-то не стал? Почему по частям молодеет?
— Потому что настоящая любовь только так и рождается, — улыбнулась куколка. — По долям, по каплям.
Я вновь закусила губу. Ужасный жест в последнее время вошел в привычку, скоро шрамы останутся.
Каков Кощей, а? Прынц заколдованный! Жаль, сказка не на большом волшебстве построена, одним поцелуем отделаться не удастся, тут и впрямь любить надо. А как любить-то, если он, гад такой, вредничает подчас сильнее, чем я сама? Хоть соревнуйся с ним в язвительности да обидчивости. И все-таки интересно, кто его преобразить сможет? Ведь не я эта глупышка влюбленная. Точно знаю, что не я. Меня Кощей интересует только как обладатель высокого царского знания и несметных богатств. Только так, и не иначе! Ведь правда? Не могу же я старика… брр, нет, не могу! Хотя, если представить… Возможно… Господи, да о чем это я? Книжный персонаж! Известный с детства Кощей Бессмертный! Глупости какие, о каких чувствах может идти речь?
Я пересадила Вареньку на плечо и пошла вперед быстрее. Скоро ночь, надо бы в замок успеть добраться.
Вскорости показался ручеек. Перепрыгнуть бы и дальше поспешить, но внезапно устали ноги, захотелось ополоснуть натруженные конечности в холодной водице.
— Притомилась? — озаботилась куколка.
— Есть немного. Ничего, сейчас отдохну и дальше пойдем.
— А куда идем-то?
— К Кощею во дворец возвращаемся.
— И ты знаешь, куда идти?
— Избушка Яги находится на одной из дорожек к камню, так?
— Так.
— Ну вот, сейчас на распутье выйдем, а там уж я дорогу найду.
Варенька округлила небесно-голубые глазенки.
— Ты чего, хозяйка? Забыла, что ли, сколько в Серебряное царство ехала?
— Долго, а что?
— Яга вплотную к владениям Бугомира живет. Ты до Кощеева края дня три пешком идти будешь.
— Ой…
И правда, чего это я? Словно разум помутился, очевидного не вижу.
— Та-ак, — протянула малышка, пристально вглядываясь в мое лицо. — Чую, приключения только начинаются.
— О чем это ты… — только и успела сказать я, как перед глазами появилось черно-серое марево, в ушах загрохотали барабаны, а во рту пересохло. — Что происходит?
— А то и происходит, хозяюшка, — пробормотала Варенька, стремительно забираясь обратно в котомку. — Похищают нас.
— Что ж ты раньше молчала! А еще всезнайкой зовешься!
— А ты не спрашивала!
Как только мгла рассеялась, я вскочила на ноги и насторожилась. Не знаю, что произошло, но это место определенно не было лесной полянкой.
Мрачные каменные стены, полумрак, тихо капающая вода откуда-то с потолка.
— Верико! — Громкий крик пронзил тьму помещения. — Верико, это правда ты?
Подле дальней стенки виднелись два девичьих силуэта.
— Верико, что случилось?
— Чаяна, это ты? — узнала я одну из пленниц.
— Да! Да! Как ты здесь оказалась? Тебя тоже украли? — Чаянка торопливо поднялась с грязного пола и подбежала ко мне. — Они тебе ничего не сделали?
— Нет, вроде бы нет. Где мы? Что происходит?
— В Подземном царстве мы, — подала голос вторая девушка. — Во дворцовой темнице.
— А это кто? — шепотом поинтересовалась я, указывая на незнакомку.
— Голуба, царица Серебряного, — ответила Чаяна. — Ее раньше меня сюда доставили.
— Ясно. Нашлась пропажа. А тебя-то как угораздило сюда попасть?
— Ох, Вера, долгая история.
— Как я понимаю, время у нас теперь есть, — философски заметила я, подходя к тому углу, который облюбовали пленницы. — О, вам даже ковер постелили? Видимо, все не так плохо. Убивать не будут?
— Не будут. Тут даже кормят неплохо, — хмыкнула Голуба, с интересом меня рассматривая. — А ты, значит, та самая невеста Кощея?
— Что значит «та самая»?
— Чаяна много про тебя рассказывала.
— Ну, стало быть, и впрямь «та самая». — Я скептически оглядела грязноватую подстилку, но все же села. — Думаю, протестовать сейчас бесполезно. Если вы тут и до сих пор не сбежали, значит, и мне нечего суетиться, да? Так и думала. Ну что ж, рассказывайте. Какими судьбами?
— Ой, Верка, я сама во всем виновата, — понурила голову Чаяна. — Знала же, что так просто ничего не бывает, но нет же, сунулась, думала, сдюжу.
— Давай-ка по порядку. Ты зачем вообще возвращалась в это твое Подземное царство?
Девушка вздохнула.
— Сестрица у меня тут малая, тринадцать недавно минуло. Красивая, работящая. Боязно одну оставлять было, вот и надумала к себе забрать, в Черноморово селенье.
— И где она сейчас?
— Рядом. В этом самом дворце служит. Из чернавок мы, помнишь же…
— Чаяна, вот только не говори, что выкрасть сестренку хотела!
— Хотела, да что уж сейчас… Только пробралась, сразу меня поймала стража, сюда кинули, вот и сижу. Даже одним глазком Еленьку не повидала.
Чаяна грустно шмыгнула носом. Жалко девку, ведь и правда никого, кроме сестрицы, нет.
— Давно бы сказала, объяснила, может, и я помогла бы чем-нибудь, — пробурчала я.
— Чем же, Вера? Не отпустил бы тебя Кощей.
— Ты мужу своему могла бы пожаловаться.
— Я и пожаловалась. А он сказал: жди, когда из похода вернусь, тогда и Елю выкупим.
— Ну и чего не ждала?
— А ты смогла бы ждать? На месте сидеть, зная, что кто-нибудь сестрой родной помыкает?
— Наверное, не смогла бы.
— Вот и я не смогла. — Чаяна утерла выступившую слезу. — Но ладно, это мои горести, а ты как тут оказалась-то? Вот уж кого не ожидала увидеть, так это тебя. Как Кощей позволил любимую невесту украсть?
— Поругались мы.
— Ой ли! Милые бранятся, только тешатся.
— Мы не милые. Да и вообще не об этом речь, — нахмурилась я. Сердце неожиданно заныло при упоминании о Кощее. — Мы вот ее, — кинув, указала на Голубу, — искать приехали. Финист упросил к Яге идти, она, мол, царицу украла.
— И что? — Голубушка подалась вперед.
— Мы и пошли — я и Кощей. А там, слово за слово, повздорили немного. Я вышла прогуляться, а тут ветер налетел, темно стало. Глаза зажмурила, а когда открыла, уже с вами, в темнице оказалась. А кто украл и зачем, знать не знаю.
— Зато я знаю. — Царица откинулась назад, прислонившись спиной к холодной стене. На бледно-голубом платье появился новый пыльный след, но казалось, женщину это абсолютно не заботит. — Горислав, царь Подземного, овдовел недавно. Вот теперь, говорят, новую жену подыскивает.
— Жену? — Я вдруг почувствовала всю нелепость происходящего. — Серьезно? Жену новую захотел? Для этого тебя похитил?
— Ну да.
— Так ты же замужем!
— А его это мало волнует. — Голуба пожала плечами. — Дочери он давненько лишился, жену пару месяцев назад схоронил, вот и помутился рассудок. Ему не девица нужна, а статус.
— Как это?
— Знаешь, зачем меня украл? Потому что я мужем любима, потому что народом уважаема. Да и царство мое процветает, не то что здешнее. Горислав думает, что если на мне женится, то этим всему миру докажет, что тоже не лыком шит.
— Дурак.
— Неумен, да.
— А меня-то зачем похищать? Царства собственного не имею, с народом не знакома.
— А тобой сам Кощей заинтересовался, это ли не повод? — Царица окинула меня взглядом. — Отпустит теперь меня он. Уверена, отпустит. Ты добыча посерьезней.
— Только этого не хватало!
Что ни день, то новые события. Что за глупость такая? Зачем мне какой-то там Горислав, когда я за Кощея замуж собираюсь… раньше собиралась.
— Ты чего помрачнела? — озабоченно спросила Чаяна.
— Мы поругались же с Бессмертным.
— И что?
— Он меня теперь искать не будет.
— Глупости! Кощей с тебя глаз не сводит.
— Это было раньше. А сегодня… Ну, я сказала много чего, и он тоже…
— Так серьезно?
— Ага, — вздохнула я.
Не вовремя мы поссорились. Если честно, глупо все получилось. Ведь права Варенька, я сама много скрываю, недоговариваю, а от него правды требую. Во всем права Варенька… Варенька!
Я торопливо развязала котомку.
— Вылазь!
— Сейчас, хозяюшка, сейчас… Ой, Чаяна! Здравствуй, хозяйкина подруженька!
— Здравствуй, красавица. Значит, ты тоже с нами?
— Куда вы, туда и я, — улыбнулась Варя и повернулась к Голубе: — И тебе здравствовать, бывшая хозяйка, давно не виделись.
— Здравствуй, милая, — протянула руки женщина. — Как теперь тебя кличут?
— Варенькой.
— Вот и свиделись, Варварушка.
— А я говорила, что еще увидимся, но ты не верила, — рассмеялась куколка, перебегая к ней на ладони.
Я смотрела, как они ворковали, и незаметно для себя самой тоже улыбалась. Значит, Голуба в свое время пользовалась волшебными услугами? Любопытно, надо при случае расспросить ее подробнее, может, узнаю что дельное.
Только так подумала, как заскрипел дверной засов, приоткрылась тяжелая дверь и на пороге возник высокий стражник.
— Кто тут новенькая?
— Ну, предположим, я.
— На выход. Царь лично на тебя глянуть хочет.
Я усмехнулась. Глянуть хочет, значит. Ну что ж, пусть поглядит, за просмотр денег не берут.
— Вера…
— Не бойся, Чаяна. Я тоже поглядеть на него хочу. Интересно, что за самоубийца Кощееву невесту похищать вздумал!
