Вне бункера
…Юлия открыла глаза и убедилась, что находится на софе в кабинете своего покойного отца. Впрочем, где она могла еще находиться? Ведь бункер, в котором она только что снова побывала, был всего лишь ее сном.
Ее личным кошмаром.
Потянувшись, Юлия вдруг почувствовала, что тело у нее затекло от неудобной позы. Усевшись на софе, Юлия стала разминать поясницу, как вдруг услышала шаги.
На этот раз это были самые реальные шаги, да и находилась она вовсе не во сне, а снова в самом настоящем из миров.
И в этом самом настоящем из миров никаких шагов в особняке ее родителей быть не могло. Потому что она находилась в доме одна — и никого другого здесь элементарно и быть не могло!
Осторожно встав с софы, Юлия обернулась в поисках подходящего оружия. Жаль, что отец не коллекционировал кинжалы и не держал в ящике стола «Смит энд Вэссон». Под руку попался толстенный том — бросив мимолетный взгляд на обложку, Юлия убедилась, что это «Маленькие трагедии» и другие драматические произведения Пушкина.
Что же, не исключено, для кого-то в самом деле станет трагедией, причем явно не маленькой, встреча с ней. Ну, или для нее с тем, кто осторожно шел по коридору.
Юлия ощутила, что ей по-настоящему страшно. И только сейчас она обратила внимание на то, что в комнате темно.
Выходит, что она проспала до позднего вечера, сама этого не заметив?
Но это занимало ее меньше всего. Расширенными от ужаса глазами Юлия следила за тем, как ручка двери пошла вниз, и сама дверь приоткрылась.
И вдруг женщину обуял животный страх. Он пришел. Пришел, чтобы забрать с собой. И съесть.
Он — Великий Белк.
Юлия замахнулась книгой, понимая, что если вдруг неведомый монстр странным образом перенесся из ее повторяющегося кошмара в реальность, то его уже ничем не остановить, и уж точно не пьесами Пушкина.
Впрочем, у нее в запасе имелись еще пушкинские же «Повести Белкина», однако этой тоненькой книжечкой вряд ли кого-то можно было серьезно покалечить. И несерьезно, впрочем, тоже.
Жаль, что отец так не любил Достоевского — объемные романные опусы Федора Михайловича сейчас бы ой как пригодились, хотя бы в качестве солидных метательных средств.
Юлия швырнула Пушкина в того, кто показался на пороге, и незваный гость ойкнул, а Юлия узнала в вошедшем Романа.
Страхи, которые только что полновластно держали ее в своих удушающих объятиях, вдруг бесследно исчезли.
— Рома? — произнесла она, бросаясь к мужу, совершенно забыв, что она с ним вообще-то в ссоре. Только какое это теперь имело значение.
Правильно, никакого.
Что ни говори, но бросок у нее был мастерский — томик «солнца русской поэзии» угодил супругу прямо посередине лба. Муж, охая, прислонился к стенке и по ней же тихо сполз на ковер. Юлия заметила струящуюся у него между пальцев алую кровь.
— Солнышко! Это же я…
— Господи, с тобой все в порядке? — произнесла Юлия, а муж слабым голосом ответил:
— С Господом, думаю, да, а вот со мной нет. Солнышко, ты что же книжками бросаешься?
— Покажи! — потребовала Юлия, но муж кочевряжился. Ей чуть ли не силой пришлось отвести его руку, и она заметила зигзагообразную ссадину на лбу супруга, из которой струилась кровь.
— Вообще-то это должен был быть не Пушкин, а Гарри Поттер! — заявила Юлия, а муж простонал:
— Почему?
Поцеловав мужа в губы, Юлия ответила:
— Потому что у него тоже был шрам в виде молнии, дурачок. Я сейчас принесу аптечку.
Она выбежала в коридор, проследовала в родительскую ванную и распахнула навесной шкафчик. Вместе с легким запахом любимых духов мамы на нее нахлынули воспоминания. Однако стряхнув их, Юлия отыскала йод и пластырь, а также ватные тампоны и перекись водорода.
Когда она вернулась в кабинет, то Роман уже переместился к отцовскому столу и просматривал лежавшие на нем бумаги. Заметив, что рука мужа тянется к пакету, где находилось досье с анализом автокатастрофы, в которой погибла ее мама, Юлия скомандовала:
— Так, живо на софу! И голову положи на подушку. Сейчас твое швыряющееся книгами солнышко будет тебе рану обрабатывать.
Муж беспрекословно исполнил ее приказание и даже закрыл глаза, так что Юлия быстро взяла пакет и спрятала его в нижний ящик стола.
Она не хотела, чтобы муж узнал об этом, во всяком случае, не здесь и не сейчас.
— Как истинное солнышко ты выбрасываешь время от времени протуберанцы… — произнес муж, морщась, хотя она еще и не приступила к обработке раны.
Настал черед Юлии задать вопрос:
— Почему?
— Потому что солнышки все такие. Полны энергии, которая время от времени вырывается с их поверхности и уносится в космос. И тем, кто находится на пути этого солнечного ветра, не позавидуешь…
Смочив тампон в перекиси водорода, Юлия положила его на рану и выждала пару минут, пока в него с шипением втягивалась кровь. Потом, смазав йодом лоб мужа, она наклеила поверх раны пластырь.
— Все, солнышко? — голосом мученика произнес супруг, а Юлия, усевшись рядом с ним и нежно прильнув, ответила:
— Все. Можешь глаза открыть. Только вот как ты сюда попал?
Муж, разлепив сначала один глаз, а потом другой, заметил:
— Я тебе ведь сто раз звонил, но ты не отвечала. Поэтому решил приехать сюда, хотя ты и хотела остаться одна. А ключи у меня завалялись с… с… — Он запнулся и добавил: — С тех пор, как я помогал твоему отцу с похоронами твоей мамы…
Да, он был прав. А что делала тогда она? Юлия поняла, что не помнит. Опять провал в памяти…
Юлия осмотрелась в поисках мобильного и поняла, что оставила его лежать на кухне. Потом поднялась наверх, закрутилась с документами, уснула — и, разумеется, пропустила все звонки мужа.
— Извини, — сказала она и прижалась к мужу. — А я когда твои шаги услышала, то решила, что это пришел Велик…
Она прикусила язык, так как на полном серьезе хотела сказать, что вообразила — дверь откроется и в кабинет ворвется, вращая клешнями и щупальцами (или что там ему полагалось иметь) монструозный Великий Белк.
— Кто-кто? — переспросил явно озадаченный муж, а Юлия быстро добавила:
— Ну, велик… То есть тачка… Я хотела сказать, что на каком-то транспортном средстве заявился незваный гость…
— Я гость хоть и незваный, но другого выхода для себя не видел, солнышко. И приехал, конечно, не на велике, хотя идея неплохая. Отчего бы нам на пару не проехаться на велосипедах по какому-нибудь интересному маршруту?
Юлия едва сдержала вздох радости — муж ничего не понял! И вдруг почувствовала себя мерзко-премерзко. Получается, что она врет собственному мужу, причем врет, скрывая свои фантастические идеи.
То есть ведет себя как типичная сумасшедшая.
— Нет, никакой ты не непрошеный, — ответила Юлия, и в этот момент муж ее поцеловал. Секс, который последовал за этим, прямо на софе в кабинете покойного отца, был коротким, страстным и незабываемым. Когда все было закончено, Юлия, приводя себя в порядок, сказала:
— Не сердись на меня, Рома. Я знаю, что я бываю странной. Причем в последнее время все чаще и чаще. Но даю тебе слово, что не буду создавать тебе проблем…
Поцеловав ее в плечо, все еще голый муж ответил:
— Солнышко, я на тебя не сержусь. Просто я очень о тебе беспокоюсь. Потому что я не хочу потерять тебя… Очень не хочу…
Снова последовали минуты, полные страсти, однако Юлия вдруг поняла, что темнота за окном рассеивается.
— Скажи, который час? — спросила она мужа в самый неподходящий момент.
Роман, нагнувшись, выудил из кармана мобильный и ответил:
— Почти четверть седьмого утра.
Юлия охнула и поинтересовалась:
— Неужели уже воскресенье?
— Солнышко, да, уже воскресенье. Представь, как я себя чувствовал, когда весь вчерашний вечер и всю ночь не мог до тебя дозвониться. Я хотел ночью же и ехать, но мне Вероника Ильинична не разрешила. Сказала, что еще одной трагедии в семье ей не нужно.
Все желание как рукой сняло. Извинившись перед Романом, Юлия прошла быстро в ванную, оставив обескураженного супруга лежать голым на софе.
Значит, она проспала не меньше двенадцати, а то и всех пятнадцати часов. И сама этого не заметила. Юлия подумала, что, похоже, начинает терять чувство времени. Говорить об этом Роману она не решилась, зачем тревожить мужа.
А потом, ворвавшись в кабинет, крикнула:
— Я мерзкая, мерзкая, мерзкая дочь! Сегодня же папе сорок дней, надо съездить на кладбище…
Роман, застегивая рубашку, произнес:
— Съездим, но не сегодня. Потому что сегодня будут поминки. Вероника Ильинична все организовала еще вчера. Сегодня в три избранные гости соберутся у нас в пентхаусе. Думаю, это намного лучше, чем заказывать ресторан, тем более уже и времени на это элементарно не было.
— Но я не хочу ничего отмечать! — заявила Юлия. — Понимаешь, папа был против подобных вещей…
— Солнышко, так надо. Тем более я не настаиваю на церковной составляющей. Кстати, Вероника этим тоже займется, у нее отличные контакты с настоятелем одного из столичных приходов. Они сегодня на службе помянут, или как это все называется, а также раздадут сладости и деньги в церкви…
— А контактов среди кардиналов римско-католической церкви у нее нет? — съязвила Юлия. — На следующий конклав она особого приглашения еще не получила?
Лицо мужа дернулась, и Юлия поняла, что он наверняка думает, что «это опять началось»!
— Солнышко, конечно, это твои родители и тебе решать, как лучше отмечать все эти религиозные вехи. Не хочешь — не надо. Я сейчас позвоню Веронике Ильиничне и велю ей все отменить. Думаю, фирме по организации сабантуев, которую она уже подключила, придется выплатить какую-то часть гонорара, но это совершенно второстепенно. Нет так нет… Но приглашенные не поймут, Вероника их всех обзвонила. Ничего, обзвонит и скажет, что все отменяется, потому что… Потому что тебе нездоровится. Они должны понять.
Говоря это, он вынул мобильный и даже стал что-то на нем набирать, а Юлия быстро произнесла:
— Нет, пусть все останется как есть. Сорок дней так сорок дней… Тем более вы всех обзвонили…
— Не мы, а Вероника Ильинична, солнышко. Она же тебя любит как родную дочь. И я дал ей «добро» на эту акцию, потому что считал и, извини, считаю, что это единственно верное решение. Потому что у твоих родителей было много друзей…
И по крайней мере, один враг — тот самый, который отправил их на тот свет.
Великий Белк.
Юлия шумно вздохнула, не зная, что сказать, а муж, подойдя к ней, произнес:
— Тебе все же надо помириться с Вероникой. Конечно, она приставучая и властная, однако на нее можно положиться. Да и нашу семью она любит больше, чем свою собственную.
— Еще бы, за такую зарплату я бы тоже любила! — вырвалось у Юлии, а муж, строго посмотрев на нее, ответил:
— Солнышко, если она уйдет, то найти ей адекватную замену будет нелегко. Поэтому я приехал суда, чтобы забрать тебя и отвезти в Москву… — Помолчав, он добавил: — И убедиться в том, что все в порядке…
Юлия поправила ему пластырь на лбу и заявила:
— Надо заехать по пути в аптеку и купить бесцветную эмульсию, чтобы скрыть ссадину. А то все будут интересоваться, что с тобой случилось…
— Скажу, что бандитская пуля, — улыбнулся муж. — И ведь поверят!
С Вероникой Ильиничной Юлия снова помирилась, сделав это снова с неохотой. Причин дуться на экономку не было, однако, смотря за тем, как сноровисто и властно Вероника отдает приказания прибывшим из фирмы по организации званых мероприятий, Юлия вдруг подумала, что та ведет себя в ее квартире как полновластная хозяйка.
И все же она должна была быть благодарна Веронике, как, конечно же, и Роману. Они беспокоились о ней, а она вела себя как махровая эгоистка.
Наверное, она и была махровой эгоисткой. Причем не наверное, а очень даже точно.
Они даже расцеловались с Вероникой, но Юлия приняла решение, что выждет еще пару-тройку недель, возможно, чуть дольше, а потом уволит эту несносную особу. Что ей в ней больше всего не нравилось?
То, что она взяла бразды правления в свои руки. И, кажется, на полном серьезе решила стать для нее, Юлии, второй матерью. Но ей не требовалась вторая мать — потому что ее мама, единственная и неповторимая, была мертва.
Убита кем-то. Возможно, Великим Белком. Так же, как и отец.
Эти мысли Юлия оставила при себе — и о том, что намеревалась уволить Веронику, и конечно же о насильственной смерти родителей. А главное — о причастности к этой смерти Великого Белка.
Наблюдая за мужем, который в черном костюме с синей рубашкой и без галстука выглядел потрясающе, Юлия подумала о том, что на его бы месте засунула супругу, заикнувшуюся о подобном бреде, в психушку.
— Тебе помочь с «молнией»? — спросил Роман, обращаясь к жене, и та повернулась к нему спиной. В узком стильном черном платье, которое она надела, она была на похоронах и мамы, и отца.
Интересно, что в ее не самом маленьком гардеробе состоятельной столичной дамы было всего одно черное платье, которое можно было бы надеть на траурные мероприятия. Она купила его в прошлом, кажется, году, потому что была приглашена на вечер памяти какого-то скоропостижно скончавшегося олигарха, на который в итоге так и не пошла.
И надела его только на похороны собственных родителей. Занятно, она помнит, что надела на похороны, но сами похороны не помнит. Как будто их и не было.
Как будто все это был дурной сон и выдуманная реальность.
Раздался звонок домофона — начали прибывать первые гости.
Но в этом-то и ужас: реальность была именно здесь, хотя Юлия многое бы отдала, чтобы реальностью стал ее кошмар с бункером. А московская жизнь обернулась бы затяжным сном, который закончится пробуждением.
Фирма, организовавшая этот скорбный прием в пентхаусе, справилась с задачей на все сто. Зал, в котором, тихо беседуя, циркулировали облаченные в темные тона гости (их было около тридцати — Вероника хотела пригласить не меньше сотни, но Роман напомнил ей о том, что он с этим как супруг Юлии не согласен), был декорирован белыми гладиолусами и желтыми розами.
Ненавязчиво проскальзывали облаченные во все черное официанты, разносившие напитки, шведский стол был выше всех похвал: и не слишком много, и не мало, и меню было разнообразным.
Юлия отстраненно принимала соболезнования, жала руки, подставляла щеку для поцелуя, принимала комплименты и заверения в том, что она может «в любой момент обратиться», и «рассчитывать на любую помощь», и «не стесняться звонить в любое время дня и ночи».
Пожимая чью-то очередную руку и выслушивая чью-то стандартную фразу, Юлия думала о том, что все, произносимое в подобные моменты, насквозь лживо. Вряд ли бы этот банкир обрадовался, если бы она, следуя его заверению требовать у него все, что угодно, потребовала от него переписать на нее все его многомиллионное состояние, а потом залезть на вершину одного из небоскребов в Москва-Сити и сигануть вниз. А деловая дама, партнер отца по бизнесу, точно не была бы рада, если бы Юлия, следуя ее уверениям звонить в любое время, позвонила бы ей в два часа ночи и стала бы рассказывать историю о Великом Белке.
Юля даже слабо улыбнулась, представив себе реакцию этой дамы, а Роман, подошедший к жене, тихо произнес:
— Как хорошо, что у тебя хорошее настроение, солнышко. Все ведь идет отлично?
Если бы муж только знал, по какой причине у нее было отличное настроение! Юлия механически кивнула и взяла с подноса проходившего мимо официанта бокал шампанского. Лицо официанта показалось ей смутно знакомым, однако она не придала этому значения.
Потягивая шампанское, Юлия рассматривала собравшихся гостей и не могла отделаться от мысли, что Великий Белк — один из них. Она не могла сказать, отчего так считала, она была просто в этом уверена.
Ведь весьма высока вероятность того, что человек, заказавший убийство ее родителей, находился сейчас в ее пентхаусе, поглощал оплаченную ею еду и пил оплаченное ею спиртное.
Но весь вопрос в том — кто из них Великий Белк?
Раздался звонок, Юлия увидела спешившую к двери Веронику, которая была в плохо сидевшем на ней черном платье, с нелепой сложной прической, ради которой она в воскресенье вызвала на дом парикмахера, и вдруг подумала о том, что экономка могла убить ее родителей с единственной, хотя совершенно идиотской целью: играть важную роль на их похоронах и всех этих бесчисленных мрачных приемах, которые следуют за погребением.
Причина абсурдная, но ведь и пришла она в голову той, которая, похоже, не совсем нормальна…
Юлия схватила еще один бокал шампанского и в один присест опорожнила его.
Затем она заметила, как в холл поспешно прошел Роман, которого Вероника призывала странными жестами, смешно выпучив при этом глаза. До нее донеслись повышенные голоса, и Юлия, поставив бокал на поднос официанту, который, как она снова отметила, был на кого-то похож, сама направилась в холл.
Не хватало еще, чтобы Вероника устроила скандал с каким-нибудь нерадивым работником фирмы по обустройству праздника или курьером, привезшим цветы.
В холле она заметила четырех человек — двух гигантских девиц, блондинку и брюнетку, разодетых так, как будто они то ли собирались, то ли только что покинули бордель, причем далеко не элитный, а так, средней руки. Девиц, которых Юлия не знала, сопровождали отлично известные ей субъекты — это были два Игоря, Игорь-отец и Игорь-сын, два невысоких коренастых крепыша с короткими рыжими волосами и рыхлыми лицами.
Игорь-старший был некогда компаньоном отца, однако потом они с ним рассорились, и Игорь-старший, для Юлии просто дядя Игорь, подал на отца в суд, который тянулся через множество инстанций несколько лет и закончился его полным поражением. Но это не мешало дяде Игорю на каждом перекрестке и в основном на каждом ток-шоу, куда он часто захаживал, поливать грязью Юлиного отца и обвинять его в том, что он отобрал у него разбойными методами крайне выгодный бизнес.
А Игорь-младший, как две капли воды похожий на отца, только на двадцать лет моложе, числился некогда в ее женихах. Заметив, что Игорь-младший, которого она когда-то ласково, а затем иронично звала Игорек, держит под локоток брюнетку, Юлия успокоилась. Что же, он, похоже, нашел ей замену, хотя, когда она дала ему отставку, не мог с этим смириться, даже устроил телефонный терроризм, бомбардировал ее сообщениями с угрозами и следовал за ней по пятам, однажды заявив в лицо, что если она не вернется к нему, то он ее убьет.
— Дядя Игорь, Игорек, добрый день. Давно не виделись. Какая, надо сказать, честь! — произнесла Юлия. — Насколько я в курсе, вас в списке приглашенных нет!
Дядя Игорь, который откровенно лапал за выпуклый задок блондинку, заявил:
— Так-то оно так, Юлюсик…
Юлию бросило в жар. Юлюсик! Ее так никто не называл, за исключением… За исключением дяди Игоря!
И Великого Белка.
— Ты даже не соизволила пригласить нас на похороны ни твоей матушки, ни твоего батюшки. Но мы ведь прислали и в тот, и в другой раз венок…
Юлия вопросительно посмотрела на Романа, а тот сурово произнес:
— Радуйтесь, что ваши выходки с венками, снабженными похабными двусмысленными надписями, не вышли вам боком. Но сейчас, сдается мне, самое время засадить вам в глаз…
Роман был не на шутку разъярен, а Юлия, не желавшая скандала, точнее, скандала, который дядя Игорь и Игорек могли бы использовать потом в своих собственных корыстных целях, холодно заявила:
— Раз пришли, то мы вас не выгоним. Проходите. Однако если будете вести себя неподобающе, то мой муж…
— Спустит нас с лестницы? — глуповато хихикая, спросил ее бывший жених, Игорек.
— Сбросит из окна вниз. А мы на сорок втором этаже, юноша, — произнес, обнажая крепкие белые зубы, супруг. И Юлия не усомнилась, что это не было пустое обещание.
Оба Игоря, сопровождаемые своими вульгарными спутницами, прошли в зал и сразу же стали объектом общего внимания. Пока дядя Игорь лобызал старых друзей, а Игорек делал дамам сомнительные комплименты, Юлия произнесла, обращаясь к Роману:
— Спасибо тебе. А ты правда готов выбросить их в окно с сорок второго этажа?
— И не только в окно. В форточку, — пояснил муж.
Юлия, улыбаясь, взяла еще один бокал шампанского все у того же казавшегося ей знакомым официанта, а муж быстро произнес:
— Солнышко, это уже третий…
— Ты что, считаешь? — заявила громче, чем следовало, Юлия. — Да хоть тридцать третий!
Муж, протянув руку к бокалу, заявил:
— Давай я приготовлю тебе коктейль. Безалкогольный…
— С добавлением препарата для психов? — сказала Юлия, не отдавая ему бокал. — Нет, покорно благодарю!
Около них возник Игорек, явно прислушивавшийся к их перепалке.
— Что, скандал в благородном семействе, Юлюсик?
И этот называет ее так же! Тем же сюсюкающим имечком, как и Великий Белк. Похоже, сын от отца недалеко ушел. И как она могла всерьез когда-то считать эту рохлю и мямлю, причем явно опасную рохлю и мямлю, своим избранником?
— Отчего же? Мой муж готовит отличные коктейли и хочет приготовить сейчас для меня. Безалкогольный. Тебе, Игорек, тоже. Ведь ты, судя по всему, уже изрядно набрался?
Роман, воспользовавшись ее согласием, забрал у Юлии бокал с шампанским и удалился с ним на кухню. Игорек покраснел, так как проблема с алкоголем у него была еще в те времена, когда она числилась у него в невестах.
Сопровождавшая ее несостоявшегося супруга гренадерского роста брюнетка, хлопая накладными ресницами, затараторила:
— Ах, Игорек больше не пьет! Ну, или почти! Он ведет теперь исключительно здоровый образ жизни…
Кивнув на изрядный живот своего неудавшегося жениха, Юлия со смешком заметила:
— Ну да, это видно по его излишнему весу.
— Нет у меня никакого излишнего веса! Я не жирный! — завизжал вдруг, наливаясь багрянцем, Игорек, причем так дико, что все прекратили разговоры и уставились на него.
К ним поспешно придвинулся дядя Игорь вместе с баскетбольного роста блондинкой.
— Юлюсик, ты опять провоцируешь моего сына?
Ты не изменилась с тех пор, как почти стала моей невесткой.
Юлюсик… Это ужасное обращение резало ей уши.
— Вы, дядя Игорь, тоже. Впрочем, у вас раньше был все-таки какой-никакой, но вкус. А сейчас он вам окончательно изменил!
Юлия выразительно посмотрела на блондинку и брюнетку, которые, покачивая огромными, явно силиконовыми бюстами, затянутыми в узкие-узкие лифы, захохотали, сочтя колкость Юлии отчего-то комплиментом.
При этом на бюсте брюнетки на толстенной золотой цепи, модели «лихих девяностых», закачалась огромных размеров буква «С», усыпанная блестящими камушками — только конечно же не бриллиантами, а наверняка стразами.
— О, да вы еще и на букву «эс»? — произнесла Юлия, принимая из рук подоспевшего (и явно не желавшего надолго оставлять ее в компании обоих Игорей) мужа коктейль.
Юлия улыбнулась, а брюнетка, нисколько не обидевшись (и, скорее всего, даже не поняв, что нужно обижаться), схватила ручками с невероятной длины накладными ногтями сверкавшую литеру и, поворачивая ее в разные стороны, томно заявила:
— Это подарок Игорюнчика. Золото двадцать четыре карата и брюликов на тридцать два карата. Стоит уйму деньжищ!
Юлия не стала разочаровывать бедняжку — и то, что это не золото двадцать четыре карата, и уж точно не брюлики.
— А почему «эс»? — спросила Юлия, странным образом испытывая к сопровождавшим обоих Игорей дамам симпатию.
— Потому что я — Стрелка! — гордо заявила та. А вот она — Белка. Поэтому у нее и буква «бэ». Правда, все пристают и спрашивают, не означает ли буква «бэ» что-то другое…
Девицы дружно захихикали.
Юлия окаменела, но не из-за более чем сомнительного, хотя радостно-откровенного, признания брюнетки.
— Белка? — выдавила она с трудом, переводя взгляд на блондинку, державшую в руках сверкавшую фальшивыми бриллиантами букву «Б».
— Ну да, мы же «Белка и Стрелка». Самый крутой сейчас дамский дуэт на российской эстраде. Что, разве вы нас не слышали?
И обе особы тотчас затянули попсовый, состоявший из пары-тройки глупых рефренов мотивчик, который Юлия в самом деле временами слышала на улице, в магазинах и по радио.
— Вы на поминках! — рявкнула на них возникшая из ниоткуда Вероника Ильинична. — И ведите себя подобающе!
Белка и Стрелка ойкнули, и Стрелка поддела пальчиком Игорька:
— Игорюнчик, а что же ты сказал, что мы идем на крутую вечеринку с коксом и садо-мазо-сексом? Или это здесь «легенда» такая — поминки?
Девицы прыснули, а Роман, прихватив обе половинки модного дамского дуэта под локоток, поволок их к двери.
— Эй ты, оставь наших девушек в покое! — заверещал Игорек, а дядя Игорь, посмотрев прищурившись на Юлию, заметил:
— Ты плохо выглядишь. Еще бы, такая трагедия… И мамашка, и папашка отдали богу душу. Ну, может, и не богу даже, а черту…
Юлия выплеснула ему в лицо остатки коктейля.
Дядя Игорь облизнул губы и, сверкая глазами, заявил:
— Я тебе не соболезную, Юлюсик, потому что твои папашка и мамашка получили то, что заслужили. Он меня надул, а она его на это подначивала. И наверняка тебе в голову вбила, что мой Игорек тебе, нашей рублевской прынцессе, не пара.
Мама в самом деле была настроена по отношению к Игорьку более критически, но рассталась Юлия с ним не из-за этого.
А потому что узнала, что он не меньше двух раз в месяц весело проводит время с девицами со сниженной социальной ответственностью, снимая для себя и своих дружков какую-то подозрительную сауну.
Юлия, не веря своим ушам, прошептала:
— Это вы… Это вы их убили, дядя Игорь?
Тот, выпучившись на нее, проронил:
— Ты что, сбрендила, Юлюсик? Твоя мамаша погибла в автокатастрофе, которую сама же и учинила. А папаня твой свернул ласты, так как был диабетиком. Надо было в детстве меньше пирожных лопать! Вот мне в следующем году шестьдесят, а я трех женщин за ночь удовлетворяю. По три раза! И никаких болячек нет!
Юлия пыталась понять, говорит ли дядя Игорь правду или нет. Похоже, он был ошарашен, услышав от нее, что она обвиняет его в смерти родителей.
Или просто умело играл свою роль?
Роль Великого Белка?
Но это не значит, что он не знал об истинной подоплеке их смертей — просто был изумлен, когда она бросила ему это в лицо.
Значит, дядя Игорь и есть… Великий Белк?
— Вы не ответили на мой вопрос, дядя Игорь, — продолжила Юлия. — Это вы их убили?
В этот момент к нему со спины приблизился Роман и, бесцеремонно схватив дядю Игоря за локоть, потащил его к выходу.
— Ты что, оборзел, щенок! На кого руку поднимаешь!
Дядя Игорь даже попытался ударить Романа в лицо, но тот, поймав его кулак, так скрутил его, что незваный гость заскулил:
— Отпусти, изверг! Юлюсик, скажи своему амбалу, чтобы он меня отпустил! Иначе хуже будет!
Юлия, склонившись перед дядей Игорем, дыхнула ему в лицо:
— Так да или нет?
— Ты дура, дура, дура! Их смерть сама по себе прибрала… А-а-а…
Роман поволок дядю Игоря к входной двери, а через несколько секунд вернувшись, поправил пиджак и произнес, обращаясь к застывшим, словно мраморные изваяния, гостям:
— Будем считать, что это была не предусмотренная регламентом поминок развлекательная программа. Однако она закончилась. Могу ли предложить кому-то коктейли собственной встряски?
Посыпались заказы — все знали, что коктейли Роман готовит офигительные. Крайне неприятный инцидент с обоими Игорями был исчерпан. Юлия ринулась к двери, распахнула ее, а вынырнувшая откуда-то сбоку Вероника Ильинична сказала:
— Ушли, ушли, не извольте беспокоиться, Юлия Васильевна. Я и охрану предупредила, чтобы они этих, прости господи, охламонов с их, прости господи, потаскушками сюда никогда больше не впускали. Это же надо до такого додуматься…
То, что дядя Игорь мог додуматься и не до такого, Юлия знала не понаслышке. Тот был крайне злопамятным, жестоким и алчным субъектом, который был готов пойти в случае необходимости на самые крайние меры.
И даже на убийство?
— А Белка со Стрелкой тоже ушли? — переспросила Юлия, и экономка энергично закивала:
— И эти, прости господи, шлюшки тоже. Нет, привести на поминки этих дряней! Это уму непостижимо…
Значит, ушли, хотя ей надо было переговорить со Стрелкой и Белкой. Точнее, только с одной Белкой…
Белкой…
Юлия не разделяла пуританские взгляды Вероники, однако сочла за благо не высказываться на этот счет. Девицы, несмотря на свои пролетарские ухватки, показались ей вполне адекватными, более того, далеко не плохими. То, что они спутались с обоими Игорями, вполне объяснимо: надо же как-то двигать карьеру и воплощать в жизнь собственные матримониальные планы. А дядя Игорь был в разводе, и Игорек до сих пор холост. Разве плохая двойная партия?
Конечно, не просто плохая, а кошмарная. Однако она хотела переговорить с Белкой не для того, чтобы предостеречь ее в отношении дяди Игоря и Игорька — в конце концов, девицы были взрослые, хваткие, наверняка не без царя в голове. Значит, сами разберутся. Не исключено, что, финансово потрепав дядю Игоря и Игорька, пошлют их туда, куда Макар и телят не гонял.
Было бы неплохо, если бы это все закончилось именно так.
Она хотела задать ей иной вопрос. Юлия, закрыв дверь и понимая, что момент упущен, задумалась над тем, что же она хотела узнать у блондинки с изумительным сценическим псевдонимом Белка.
Не знакома ли она с Великим Белком?
Наверное, и хорошо, что девицы ушли, потому что она их своими вопросами только напугала бы. В конце концов, разыскать этот дамский дуэт «Белка и Стрелка» не составит труда.
— А ты ловко ему в рожу коктейль выплеснула, — заявил Роман, появляясь с подносом, на котором стояли бокалы с разноцветными напитками. — Хочешь новый? — И, понизив голос, добавил: — Солнышко, я конечно же ничего в этот раз не добавлял. Клянусь своим школьным аттестатом!
Юлия, улыбаясь, рассеянно взяла стакан и прошла к гостям. После инцидента с дядей Игорем и Игорьком атмосфера, как это ни странно, разрядилась — теперь многие образовавшиеся группки смеялись, громко говорили, о чем-то спорили.
— Это не поминки, а какой-то день рождения! — заявила, поджимая губы, явно оскорбленная до глубины души Вероника Ильинична, а Юлия, поставив пустой стакан на поднос, подумала, что отец хотел бы, чтобы поминки по нему протекли именно в такой непринужденной атмосфере.
Наверное, он бы и то, что она плеснула дяде Игорю в лицо коктейль, одобрил. И даже пропетый не самыми плохими голосами и вживую, а не под фанеру, хит Белки и Стрелки.
Юлия прошла на второй этаж и, сняв туфли, прилегла на кровать. Неужели все это знак…
Судьбы? Высшей Силы? Зороастрийского гороскопа?
Или того, кто превыше всех и вся: Великого Белка?
Она имела в виду фактически прозвучавшее признание дяди Игоря. Да, такой мог вполне нанять киллеров, чтобы они устранили маму и отца. Прямой финансовой выгоды это бы дяде Игорю не принесло, однако он, может статься, из тех, который поедает блюдо под названием «месть» холодным.
Поедает так же, как Великий Белк грозился сожрать ее?
Но, с другой стороны, ведь с момента решения суда в последней инстанции прошло уже больше двух лет. Отчего только сейчас? Он бы мог натравить на родителей киллеров и намного раньше. Потому что дядя Игорь все-таки не из тех, кто долго ждет.
Поудобнее устроившись на кровати, Юлия стала перебирать имена прочих недругов отца — или тех, кто бы мог попасть в категорию таковых.
И быстро убедилась, что недруги у отца, конечно, были, как у любого крупного предпринимателя, с нуля построившего и железной рукой руководившего успешным бизнесом.
Но ни у кого из них не было веских причин убивать отца. И тем более маму.
Хотя, не исключено, что убить изначально планировалось только его, а мама была, так сказать, случайной жертвой: что называется — лес рубят, щепки летят.
Лес из дубов, в дуплах которых живут белки…
Великий Белк?
И когда при первом покушении погибла только мама, киллер довел заказ до конца — и убил уже и отца.
Юлия не знала, что и думать. Так признался ли дядя Игорь или нет? И если он и был убийцей, то был ли он одновременно и…
И Великим Белком?
Ведь он единственный, не считая Игорька, называл ее этим ужасным Юлюсиком.
Значит, она нашла убийцу родителей?
Ее неодолимо потянуло в сон, Юлия на мгновение — всего на мгновение, ведь внизу ждали гости! — закрыла глаза и…
