А что, если он вернется?

Рейчел лежала на кушетке, закрыв глаза, но при этой мысли сразу же села.

Что, если он войдет в квартиру и поймет, что она все знает? Закон запрещает иметь несколько жен, а также выдавать себя за другое лицо с корыстной целью. Рейчел плохо разбиралась в юриспруденции, но присутствовала при расследовании нескольких преступлений и подозревала, что человек, ведущий двойную жизнь, не будет благодарен тому, кто его разоблачит.

Она прошла в кладовую и пошарила на верхней полке, где Брайан держал часть коробок с обувью. За ними лежал пистолет. Маленький Р380 был чуть больше мобильного телефона и тем не менее, как уверял ее Брайан, мог уложить любого грабителя, не надевшего бронежилет.

Но пистолета не было. Встав на цыпочки, Рейчел пошарила с левой стороны, пока ее рука не коснулась стены.

Раздался щелчок у входной двери. Или ей только послышалось? Кто-то открыл дверь? Грабитель? А может, не было никакого щелчка?

Пистолет отсутствовал. А это значило…

Нет, вот же он. Обхватив пальцами черную резиновую рукоятку, она вытащила оружие, сбросив с полки мокасин Брайана. Пистолет был на предохранителе. Рейчел вытащила обойму, проверила, есть ли патроны, и вставила ее обратно. Они с Брайаном ездили на стрельбище в Дорчестер, на Фрипорт-стрит. Брайан шутил, что если в городе есть место, где жителей не надо учить стрелять из пистолета или прятаться от пуль, то это именно Дорчестер.

Ей нравилось бывать на стрельбище, слышать по соседству с собой треск винтовочных выстрелов и хлопки пистолетных. Менее приятным казался грохот штурмовых винтовок – он напоминал об убитых школьниках или посетителях кинотеатра. А вообще, все это было похоже на фантастический военный лагерь для слишком агрессивных школьников. Большинство приезжавших сюда уже не нуждались в оттачивании мастерства; многим нравилось представлять, что они убивают грабителя или бывшего бойфренда, который доставил слишком много неприятностей, либо расправляются с бандой гангстеров. Ей давали пострелять и из другого оружия, помимо Р380, и выяснилось, что она хорошо стреляет из пистолета. С винтовкой получалось хуже, а Р380 оказался идеальным вариантом. Вскоре все семь пуль – шесть из магазина и один из патронника – стали ложиться кучно, в центре мишени. После этого Рейчел перестала ходить на стрельбище.

Проверив входную дверь, она увидела, что цепочка наброшена: звуки, которые она слышала, не могли означать, что вернулся Брайан. В кухне она открыла ноутбук и набрала в «Гугле»: «Олден минералс». Это была горнодобывающая компания с головным офисом в Провиденсе, штат Род-Айленд, владевшая всего одним рудником в Папуа – Новой Гвинее. Согласно последней оценке консалтинговой фирмы «Борго инджиниринг», ресурсы шахты составляли четыреста миллионов тройских унций. Свежая заметка в «Уолл-стрит джорнэл» гласила, что, по слухам, хьюстонский концерн «Виттерман коппер энд голд», который доминирует в горнодобывающей промышленности Папуа – Новой Гвинеи, планирует дружественное поглощение компании «Олден минералс».

«Олден минералс» была семейной фирмой под управлением Брайана и Николь Олден. Фотографий не прилагалось, но они и не требовались. Рейчел знала, как выглядят Брайан и Николь.

Она позвонила Глену О’Доннелу из «Глоба», с которым работала вместе – не только там, но и в «Пэтриот леджер», еще до этого. Рейчел освещала работу следственных органов, Глен был бизнес-обозревателем. Минут пять они обменивались любезностями и новостями. Оказалось, что Глен и его партнер Рой удочерили девочку из Гватемалы и купили дом в Дракате. Затем Рейчел спросила, не накопает ли Глен для нее что-нибудь об «Олден минералс».

– Ну конечно, – ответил он. – Как выясню, сразу позвоню.

– Но я не хочу, чтобы ты…

– Брось, я сделаю это с удовольствием. Сейчас нет никакой срочной хрени. Жди звонка.

Немного позже, налив еще бокал «Пино» и сев у большого окна в гостиной, Рейчел наблюдала за тем, как спускается ночь на Арлингтон, Кембридж и реку, окрашивая весь мир сначала в бронзовый цвет, затем в синий, – и обдумывала свою жизнь без Брайана. Как только пройдет это отупение, размышляла она, вернутся приступы паники. Все, чего она добилась за последние полгода, пойдет псу под хвост. Она боялась, что из-за постоянных нападок – «О, у твоего мужа есть другая жена?», «О, у твоего мужа есть другая жизнь?», «О, ты даже не знаешь настоящего имени мужа?» – ее психика перейдет в свободное падение. К горлу уже подкатил небольшой ком – понемногу впадая в истерию, Рейчел думала, что придется опять вступать в тесные контакты с миром, с незнакомыми людьми, которые не смогут помочь ей и отвернутся от ее боли, как только учуют ее. («Стадо надо проредить, стадо надо проредить!») В один прекрасный день она опять не сможет войти в кабину лифта, и придется заказывать продукты с доставкой на дом. Через несколько лет она забудет, когда в последний раз выходила из дома. Она будет неспособна совладать с собой и со своими страхами.

А откуда у нее в последнее время брались силы? Конечно, она сама постаралась, взяла себя в руки. Но силу ей давал также Брайан. Их любовь. Точнее, то, что она принимала за любовь.

Актер! Ее Брайан был актером. Он чуть ли не ткнул ее носом в этот факт, когда во время препирательства после его возвращения из «Лондона» упомянул Кларка Рокфеллера. Все это значило, что Брайан – не только не Брайан, но и не Делакруа. Это не укладывалось у нее в голове.

Она снова вошла в интернет и набрала: «Брайан Делакруа». Биографическая справка подтверждала то, что он ей рассказывал: сорок лет, работает в «Делакруа ламбер», канадской компании по продаже лесоматериалов с собственностью в двадцати шести странах. После перехода в меню «Картинки» появились четыре фотографии, на которых был ее Брайан: те же волосы, тот же подбородок, те же глаза, тот же – нет, не тот же! – нос.

На носу ее Брайана была шишка в том месте, где кончается перегородка и начинается кость. Анфас ее не заметишь, только в профиль – и то если присмотреться. Но, присмотревшись, убеждаешься, что она существует.

А у Брайана Делакруа на экране ничего такого не было. На двух снимках в профиль – никакой шишки. Рейчел стала вглядываться в глаза Брайана на фотографиях, снятых анфас, и чем дольше делала это, тем больше убеждалась, что раньше никогда в них не смотрела.

Ее Брайан Делакруа, то бишь Бретт Олден, был актером. Эндрю Гэттис, его друг из прошлого и незваный гость, тоже был актером. Калеб прекрасно знал их обоих. Отсюда следовал вывод о том, что и Калеб был актером.

Река между тем окуталась тьмой. Рейчел послала Калебу эсэмэску: «Есть минутка, чтобы заглянуть ко мне?»

Через минуту пришел ответ: «Без проблем. А что нужно?»

«Немного физической силы. Надо кое-что подготовить к возвращению Брайана».

«Буду через пятнадцать минут».

«Спасибо».

Телефон завибрировал. Глен.

– Привет.

– Привет, – отозвался он. – Слушай, а какое отношение ты имеешь к этой компании?

– Да в общем, почти никакого. А что?

– На первый взгляд это допотопное предприятие, владеющее захудалой шахтой в Папуа – Новая Гвинея. Однако… – Было слышно, как он щелкнул два раза мышью. – Однако может оказаться, что шахта не такая уж захудалая. Ходят слухи, что некая консалтинговая фирма оценила ее ресурсы аж в четыреста миллионов тройских унций.

– Да, я видела эту цифру, – сказала Рейчел. – А что такое, собственно, тройская унция?

– Мера веса золота. Шахта напичкана золотом. Впрочем, владельцы вряд ли очень рады. У них есть соперник в этом регионе, опасный и фактически единственный – компания «Виттерман коппер энд голд», которая занимается совсем не безобидными играми в своей песочнице. «Виттерман» никогда, ни при каких обстоятельствах не допустит, чтобы кто-нибудь другой владел в этих краях такими запасами золота. Рано или поздно произойдет поглощение, и отнюдь не дружественное. По этой причине «Олден минералс» не афишировала результаты, полученные консалтинговой фирмой. Но им, к сожалению, требовались деньги, и они обратились к группе «Коттер-Маккан».

– А это кто?

– Венчурная компания. На прошлой неделе они арендовали несколько участков земли около Аравы в Папуа – Новой Гвинее, весьма подходящих для промышленного строительства. Тебе это говорит о чем-нибудь?

Рейчел выпила слишком много вина, для того чтобы это ей о чем-нибудь говорило.

– Даже не знаю…

– А мне это говорит о том, что «Коттер-Маккан» ссудили компании «Олден минералс» приличную сумму – вероятно, в обмен на немалую долю собственности на шахту. Когда шахта начнет давать прибыль, они уберут «Олден минералс», как будто этой фирмы и не было. Настоящие акулы, даже хуже. Акулы хотя бы останавливаются, насытившись.

– То есть «Олден минералс» проиграет.

– «Проиграет» – не то слово. Будет раздавлена. Либо «Виттерманом», либо «Коттер-Макканом». «Олден минералс» в одночасье перешла из разряда новичков в высшую лигу, и я сильно сомневаюсь, что она сможет соревноваться на равных.

– Ага. – Ей было трудно по достоинству оценить эту информацию. – Большое спасибо, Глен.

– Не за что. Слушай, Мелисса сказала, что ты снова выходишь в свет.

Рейчел едва не вскрикнула:

– Да?..

– Зайдите как-нибудь к нам. Посмо́трите на Амелию. Мы будем очень рады.

– Мы тоже, – ответила Рейчел, борясь с охватившим ее отчаянием.

– Слушай, ты в порядке?

– Да-да, просто немного простужена.

Ей показалось, что ответ не удовлетворил Глена, но он, поколебавшись, сказал:

– Пока, Рейчел. Всего тебе хорошего.

Калеб позвонил в дверь, и Рейчел впустила его.

Она положила свои улики на стойку кухонного бара, поставив рядом бутылку бурбона и бокал, но Калеб не обратил на них внимания, когда вошел. Он выглядел усталым и рассеянным.

– У тебя найдется выпить?

Она молча указала на бурбон.

Он сел за стойку и налил себе бурбона, но и тогда не заметил всего, что лежало на стойке.

– Не день, а черт знает что.

– О, у тебя тоже?

Он сделал большой глоток.

– Иногда я думаю, что Брайан был прав.

– Насчет чего?

– Насчет женитьбы, детей… Ничего постоянного, надежного, куча всякой ерунды. – Он взглянул на вещи, разложенные на стойке, и рассеянно спросил: – Так что надо перетаскивать?

– Вообще-то, ничего.

– Тогда зачем же?..

Глаза его сузились, когда он наконец заметил привезенный Брайаном авиабилет, квитанцию из магазина, отпечатанное селфи Брайана, якобы снятое возле отеля «Ковент-Гарден», и кассету с фильмом «С тех пор, как я влюбился в тебя».

Калеб сделал еще глоток и посмотрел на нее.

– Вы написали дату в неправильном порядке. – Она указала на квитанцию. Калеб озадаченно улыбнулся ей. – Вы написали сначала месяц, потом число, потом год. А в Британии пишут число, месяц и год.

Он взглянул на квитанцию, потом на Рейчел:

– Я не понимаю, о чем ты…

– Я поехала за ним, – сказала она. Калеб опять приложился к бокалу. – И добралась до самого Провиденса.

Наступило молчание – такое же, как в здании вокруг них. «Золотого мальчика» наверняка не было дома, иначе она слышала бы его шаги. Владельцы других квартир на пятнадцатом этаже тоже отсутствовали. Создавалось впечатление, что они сидят в доме на уединенном холме посреди лесов, в каком-нибудь дальнем уголке планеты.

– У него беременная жена. – Рейчел налила себе вина. – Он актер. Но это тебе известно. Потому что, – она обвиняюще ткнула бокалом в его сторону, – ты тоже актер.

– Не понимаю, о чем ты…

– Вранье. Все вранье.

Она опустошила бокал наполовину. В таком темпе скоро пришлось бы открывать вторую бутылку. Но это ее не беспокоило, потому что позволяло излить свой гнев и создавало иллюзию силы. А пока что она была рада поверить в иллюзию – та защищала ее от ужаса.

– И что, по-твоему, тебе удалось узнать? – спросил Калеб.

– Оставь этот свой долбаный тон.

– Какой тон?

– Снисходительный.

Он поднял руки вверх, как будто Рейчел наставила на него пистолет.

– Я видела, как Брайан ехал в Провиденс, – сказала она. – Как он заходил в «Олден минералс», а потом заезжал в фотомагазин, в банк и за цветами. Я видела его и его беремен…

– Что значит «заезжал в фотомагазин»?

– Остановился у фотомагазина и вошел в него.

– В тот, что на Бродвее?

Рейчел сама не знала, как ей удалось попасть в больную точку, – но она попала. Калеб нахмурился, посмотрел на свое отражение в мраморной крышке стойки и на свой бокал, затем схватил его и осушил.

– Что там такое, в этом фотомагазине? – Он молчал, и тогда Рейчел сказала: – Калеб…

Он поднял палец, призывая ее к молчанию, и набрал на телефоне чей-то номер. Послышались гудки. Ее покоробил его презрительный жест – поднятый палец, напомнивший ей о докторе Феликсе Браунере. Тот в свое время тоже остановил ее этим жестом.

Калеб сбросил вызов и сразу же набрал другой номер. Снова не получив ответ, он с такой силой сжал телефон в кулаке, что, казалось, сейчас раздавит его.

– Расскажи, что еще ты… – начал он.

Рейчел отвернулась от него, взяла новую бутылку, стоявшую на стойке, неподалеку от духовки, и, по-прежнему не глядя на Калеба, налила себе вина. Это, конечно, было мелочно с ее стороны, но тем не менее доставляло ей удовольствие. Когда она повернулась к Калебу, сердитое выражение на его лице сразу сменилось типичной для него улыбкой – мальчишеской и чуть сонной.

– Расскажи, что еще ты видела в Провиденсе?

– Ты первый. – Она поставила свой бокал на стойку.

– Мне нечего рассказывать, – пожал он плечами. – Я ничего не знаю.

Рейчел кивнула:

– Тогда уходи.

Сонная улыбка превратилась в сонную усмешку:

– С какой стати?

– Если ты ничего не знаешь, то и я ничего не знаю.

– Вот как? – Он отвинтил крышку бутылки с бурбоном, налил себе на два пальца, завинтил крышку и взболтал спиртное в бокале. – Значит, ты абсолютно уверена, что видела, как Брайан заходил в фотомагазин.

Она кивнула.

– И сколько времени он там пробыл?

– Кто такой Эндрю Гэттис?

Калеб наклонил голову в знак того, что сдается, и глотнул бурбона.

– Актер.

– Это я знаю. Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю.

– Он поступил в репертуарный театр «Тринити» в Провиденсе.

– При нем есть школа актерского мастерства.

Он кивнул:

– Да. Там-то мы все и познакомились.

– Значит, мой муж актер.

– Да, в основном. Вернемся к фотомагазину. Сколько времени он там пробыл?

Поглядев на него несколько секунд, Рейчел наконец ответила:

– Минут пять, не больше.

Калеб закусил губу:

– Он что-нибудь вынес оттуда?

– Как зовут Брайана на самом деле?

Черт побери! Она не могла поверить, что спрашивает такое о своем муже. Просто невообразимо.

– Олден, – сказал он.

– Бретт?

Калеб покачал головой:

– Брайан. Бретт – сценическое имя. Моя очередь.

Рейчел тоже покачала головой:

– Нет. Ты скрывал от меня правду с тех пор, как мы познакомились. Я только сегодня начала узнавать ее. Поэтому давай так: один вопрос на два моих.

– А если это меня не устраивает?

– Тогда проваливай, дружище. – И Рейчел указала пальцем на дверь.

– Ты пьяна.

– Я под мухой. Что там у вас в кембриджском офисе?

– Ничего. Это офис одного нашего друга. При необходимости мы декорируем помещение, как сцену. Например, когда нас предупреждают, что можешь появиться ты.

– А кто такие молодые сотрудники?

– Это уже третий вопрос.

Но в этот момент ответ пришел к ней сам, словно спустившись с небес в неоновом сиянии.

– Актеры, – сказала она.

– Бам! – Калеб ударил в воображаемый колокол. – Приз в студию! У Брайана было что-нибудь в руках, когда он вышел из фотомагазина?

– Я не видела ничего такого.

Он внимательно посмотрел ей в глаза:

– А в банк он заезжал до фотомагазина или после?

– Это второй вопрос подряд.

– Ну, прояви человеколюбие.

Рейчел расхохоталась так, что ее едва не вырвало, – смех человека, выжившего после наводнения или землетрясения. Она смеялась не потому, что Калеб сказал нечто забавное, а потому, что в этом не было ничего забавного.

– Человеколюбие? – переспросила она. – Человеколюбие?

Калеб сложил ладони домиком и опустил на них голову. Смиренный проситель. Мученик, ждущий, что скульптор примется работать над его изваянием. Когда от скульптора не последовало указаний, он поднял голову. Лицо его посерело, под глазами образовались темные круги. Он старел на глазах.

Рейчел взболтнула вино в бокале, но пить не стала.

– Как ему удалось подделать селфи из Лондона?

– Это я подделал. – Он повернул стоявший на столе бокал, сделав полный оборот. – Брайан прислал мне сообщение о том, что тебе нужен его снимок. Я сделал это, пока ты сидела напротив меня в «Гренделе». Все просто: нажать несколько кнопок на телефоне, выбрать изображения и пропустить их через программу обработки. Если бы я вывел изображение на экран приличного монитора с высоким разрешением, ты, вероятно, заметила бы подделку. А селфи в телефоне, будто бы снятое при слабом освещении, – другое дело.

– Калеб, – произнесла она, чувствуя, что вино наконец ударило в голову, – во что вы меня втянули?

– О чем ты?

– Сегодня утром я была женой Брайана. А теперь я… кто? Одна из его жен? В одной из его жизней?

– Ты – это ты, – ответил он.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ты – это ты, – повторил он. – Какой ты была, такой и осталась. Тебя это не затрагивает, ты не изменилась. Ну да, твой муж не тот, кем ты его считала. Но это ничего не меняет. – Он потянулся через стол и обхватил ладонями ее руки. – Ты – это ты.

Рейчел высвободила руки. Калеб не стал убирать свои ладони со стола. Она посмотрела на свой палец с двумя кольцами – обручальное кольцо с бриллиантом, а под ним другое, платиновое, с пятью бриллиантами. Однажды она отдавала кольца в чистку ювелиру на Уотер-стрит (как она теперь вспомнила, обратиться к нему посоветовал Брайан), и старик, увидав их, присвистнул.

– Тот, кто купил вам эти камни, – сказал он, вставив в глаз лупу, – должен очень сильно любить вас.

Сейчас ее руки задрожали, когда она посмотрела на них и на эти камни. Рейчел спросила себя, есть ли в ее жизни хоть что-нибудь подлинное. В течение трех последних лет она выбиралась из пещер безумия – сначала ползла, а затем карабкалась, устремляясь к свету, пытаясь восстановить нормальную жизнь и свою личность. Это были шаги ребенка, который учится ходить, шатаясь под вихрем сомнений и ужаса. Или шаги слепой женщины, бредущей по бесконечным коридорам незнакомого здания и не знающей, как она сюда попала.

Но нашелся тот, кто помог ей. Тот, кто взял ее за руку и прошептал: «Доверься мне». Она доверилась, и он вывел ее на солнечный свет.

Это был Брайан.

Брайан верил в нее, хотя остальные давно уже в ней разуверились. Он вытащил ее из безнадежного мрака.

– И все это была ложь?

Рейчел с удивлением осознала, что произнесла это вслух, и увидела, что на мраморную стойку, на ее руки, на кольца капают слезы. Капли, слегка жгучие, стекали по щекам и по скулам, заползали в уголки рта. Она хотела достать бумажный платок, но Калеб опять схватил ее за руки.

– Все нормально, – сказал он. – Тебе надо выплакаться.

Рейчел хотела ответить ему, что все ненормально и что не надо хватать ее за руки, но потом высвободила их сама и бросила:

– Уходи.

– Что?

– Я сказала: «Уходи». Я хочу побыть одна.

– Я не могу оставить тебя одну.

– Со мной все будет в порядке.

– Нет, – сказал он. – Ты слишком много знаешь.

– Я… что?

Она была не в силах повторить эти слова, в которых звучала угроза. Чем еще это могло быть, если не угрозой?

– Ему не понравится, если я оставлю тебя одну.

– Потому что я слишком много знаю?

Она все-таки смогла произнести это.

– Ну, ты понимаешь, что я имею в виду.

– Нет, не вполне.

Она оставила пистолет на кресле, около большого окна.

– Мы с Брайаном влезли в это дело очень давно, – пояснил Калеб. – Тут замешаны большие деньги.

– Насколько большие?

– Очень большие.

– И ты думаешь, что я могу кому-нибудь рассказать?

Он улыбнулся и хлебнул бурбона.

– Не думаю, что ты действительно станешь рассказывать об этом, но такая возможность не исключена.

– Понятно. – Рейчел подошла с бокалом вина к окну, и Калеб тут же последовал за ней. Оба стояли возле кресла и смотрели на ночные огни Кембриджа. Если бы Калеб посмотрел вниз, то увидел бы пистолет. – И именно поэтому ты женился на женщине, которая не говорит по-английски?

Он ничего не ответил. Рейчел старалась не смотреть на кресло.

– И не знает никого в этой стране? – добавила она.

Бедро Калеба слегка придвинулось к креслу, но он не отводил глаз от отражения Рейчел в окне.

– И поэтому Брайан женился на женщине, безвылазно сидящей дома?

– Все это может кончиться очень хорошо для всех, – сказал Калеб, встретившись с ней взглядом в темном стекле. – Не надо ничего портить.

– Ты мне угрожаешь? – спросила она тихо.

– По-моему, это ты сегодня угрожаешь нам.

Взгляд у него был такой же, как у Поля с Гаити, преподавателя и насильника.

По крайней мере, так ей показалось в тот момент.

– Ты знаешь, где Брайан? – спросила она.

– Я знаю, где он может быть.

– Можешь отвезти меня к нему?

– С какой стати?

– Он должен все мне объяснить.

– Или?

– Что «или»?

– Это я спрашиваю. Ты ведь имеешь в виду: «А иначе случится то и это».

– Калеб, – сказала она, ненавидя себя за нотки отчаяния в голосе, – отвези меня к Брайану.

– Нет.

– Почему «нет»?

– У Брайана есть кое-что, нужное мне. Моей семье. Но он ничего не говорит мне. Мне это не нравится.

Рейчел опять почувствовала, что вино мешает ей соображать.

– Брайан… что-то взял? В фотомагазине?

– В фотомагазине, – кивнул он.

– Так что?..

– У Брайана есть вещь, нужная мне. А Брайану нужна ты. – Калеб повернулся к ней лицом, стоя с другой стороны кресла. – Поэтому пока я не могу отвезти тебя к нему.

Рейчел наклонилась, схватила пистолет, сдвинула предохранитель большим пальцем и наставила дуло на грудь Калеба.

– Нет, можешь, – произнесла она.