Пятница. Возвращение Брайана.

Хорошо было бы подъехать на машине и встретить его в аэропорту, но машины больше не было. Рейчел продала ее, когда въезжала сюда вместе с Брайаном: к квартире прилагалось только одно парковочное место. Поэтому, если надо было куда-то добраться, она брала напрокат автомобиль в агентстве «Зипкар». Это было невероятно удобно, тем более что один из «зипкаровских» гаражей был в квартале от их дома. Но затем последовали приступ в «Данкин донатс», приступ в фуд-корте и облевывание сайентолога, и тогда Брайан попросил ее некоторое время не водить автомобиль.

Потом она захотела продлить водительские права. Результатом стала одна из самых яростных стычек между ними. Рейчел не могла представить себе, что останется без прав, Брайан же возразил, что она обязана – обязана! – позаботиться о его душевном покое.

– При чем тут ты?! – кричала она ему через барную стойку на кухне. – По-твоему, ты должен вмешиваться во все? Даже в это?

Мистер Невозмутимость хлопнул ладонью по стойке:

– А кому они звонили, когда ты застряла в фуд-корте? А когда ты?..

– Значит, ты злишься, что тебя беспокоят? Отнимают у тебя время?

Рейчел закрутила посудное полотенце вокруг руки так сильно, что та покраснела.

– Нет уж, нет уж, этим ты меня не проймешь.

– «Нет уж, нет уж», – передразнила она, чувствуя, что ведет себя глупо, но при этом радуясь ссоре, назревавшей уже неделю.

На долю секунды ей показалось, что в глазах Брайана мелькнул гнев, чуть ли не ненависть, но затем он очень медленно и протяжно вздохнул:

– Лифт не ездит со скоростью шестьдесят миль в час.

Она все еще не могла успокоиться из-за этого выражения в его глазах. «Неужели я на миг увидела настоящего Брайана?» Затем стало понятно, что это не повторится – по крайней мере, до следующего дня. Она бросила полотенце на стойку:

– Что ты сказал?

– Приступ паники в лифте, в магазине, или, там, в парке, или просто на улице не создает смертельной опасности. Но в машине…

– Когда я веду машину, у меня не бывает приступов.

– Они начались у тебя не так давно. Откуда ты знаешь, как будет выглядеть следующий? Я не хочу услышать по телефону, что тебя намотало на придорожный столб.

– О господи.

– Это необоснованные страхи? – спросил он.

– Обоснованные, – согласилась Рейчел.

– Такая вероятность существует?

– Существует.

– Представь, что тебе трудно дышать, глаза залиты потом, ты почти ничего не видишь. Запросто можно сбить кого-нибудь на переходе.

– Ты меня запугиваешь.

– Да нет, просто спрашиваю.

В конце концов они пришли к компромиссу. Рейчел продлила водительские права, но обещала не пользоваться ими.

Но вот теперь она прогулялась по пассажу, проехалась на метро, прошлась мимо Старой Южной церкви и по Копли-Сквер, прокатилась в дождь на такси, посидела в переполненном полуподвальном ресторане – а сердце билось все так же ровно, и не было даже намека на спазмы в горле. Будет ведь классно, если она подкатит на автомобиле к пункту выдачи багажа в Логане? Брайан, конечно, взъерепенится, но гордость за нее, конечно же, возьмет верх над негодованием. Она даже обновила свою учетную запись в «Зипкаре», поскольку указанная там кредитка больше не действовала, но тут вспомнила, что Брайан уехал в аэропорт на своем «инфинити» и оставил его на долгосрочной парковке.

Ничего не поделаешь. Рейчел была рада передать эстафету, и это пробудило в ней чувство вины. Она чувствовала себя слабой, безвольной, и, может быть, на самом деле не стоило садиться за руль, если было хоть малейшее сомнение в благополучном исходе.

Когда Брайан вошел, он выглядел слегка потерянным, как человек, отвыкший от обычной жизни – без аэропортов, отелей, горничных и непрерывной смены обстановки. Он уставился на подставку для журналов, стоявшую около дивана, словно не мог понять, откуда она взялась, – а понять действительно было трудно, потому что Рейчел купила подставку во время его отсутствия. Откатив свой чемодан в угол, он снял плащ медного цвета и произнес с неуверенной улыбкой:

– Привет!

– Привет.

Рейчел подошла к нему, тоже чуть неуверенно. Когда его не было больше суток, то по возвращении случалась небольшая заминка, неловкая попытка восстановить порядок вещей. Ведь он как-никак прерывал их совместную жизнь, проходившую под знаком «мы», и целую неделю каждый существовал как «я». А когда они начинали привыкать, совершалось воссоединение, и было сложно понять, где кончается «я» и начинается «мы».

Их поцелуй был сухим, почти целомудренным.

– Устал? – спросила она, поглядев на него.

– Ох, да. – Он посмотрел на часы. – Тут, я смотрю, уже за полночь.

– Я приготовила тебе поесть.

Впервые после появления он улыбнулся непринужденной брайановской улыбкой.

– Деваться некуда. Окружаешь меня домашней атмосферой? Спасибо, малыш.

Он опять поцеловал ее, на этот раз чуть более пылко. Напряжение внутри Рейчел ослабло, и она поцеловала его в ответ.

Оба принялись за лосося, приготовленного в фольге, с шелушеным рисом и салатом. Брайан спросил, как она проводила время, Рейчел спросила о Лондоне и о совещании, которое, похоже, прошло не очень удачно.

– Они создали правление, желая объявить на весь мир, что им наплевать на окружающую среду и на соблюдение этических норм при заготовке леса. В правление набрали идиотов-промышленников, которые хотят только перетрахать всех местных девиц и устроить так, чтобы ничего не делалось. – Он потер глаза ладонями и вздохнул. – Ммм… очень печально. – Он опустил взгляд на пустую тарелку. – А что с тобой?

– Со мной?

– Ты была какая-то не такая, когда мы говорили по телефону.

– Да нет, все нормально.

– Точно?

– Угу.

Брайан зевнул в кулак и устало улыбнулся, явно не веря ей.

– Пойду в душ.

– Давай.

Он поставил грязные тарелки в мойку и направился в спальню. Рейчел проговорила:

– Ну хорошо, расскажу, если хочешь.

Он застыл на пороге спальни и вздохнул с облегчением, потом протянул к ней руки:

– Это было бы замечательно. Конечно хочу.

– Я видела твоего двойника.

– Моего двойника?

Она кивнула:

– В понедельник. Он садился в черный «сабёрбан» позади башни Хэнкока.

– Когда я летел в Англию? – Он недоуменно смотрел на нее. – Подожди секунду, я не врубаюсь… Ага, ты видела типа, похожего на меня, и…

– Не похожего, а двойника.

– Так, может, это был Скотт…

– …Пфайфер из Графтона, штат Вермонт? Я тоже так подумала сначала. Проблема в том, что он был одет точно так же, как ты в то утро.

Он медленно кивнул:

– И ты решила, что это не мой двойник, а я сам.

Рейчел налила им обоим немного вина и подала Брайану бокал. Затем она прислонилась к спинке дивана. Он прислонился к дверному косяку.

– Да.

– Ага. – Он закрыл глаза, улыбнулся, и усталость, казалось, покинула его тело и втянулась в вентиляционное отверстие над его головой. – Значит, этот твой странный тон, эта просьба сделать селфи… Ты подумала… – Он открыл глаза. – А что ты подумала?

– Я не знала, что думать.

– Что либо Скотт Пфайфер явился в Бостон, либо я наврал, что улетаю за границу.

– Ну да, вроде этого.

Сейчас все это звучало страшно глупо. Брайан состроил гримасу и отпил вина.

– Ну так что? – спросила она. – Скажи что-нибудь!

– Ты думаешь, что у нас все так плохо?

– Нет.

– Ты решила, что я веду двойную жизнь.

– Я ничего такого не говорила.

– А что еще можно подумать? Ты будто бы видела меня на улице в Бостоне, а я в это время сидел в «боинге» и пролетал… не знаю над чем – над Гренландией, наверное. И ты стала допрашивать меня о том, где я нахожусь, капать мне на мозги за то, что я не зарядил телефон и…

– Я не капала тебе на мозги.

– Разве? А потом ты попросила меня прислать селфи – проверяла, черт побери, что я действительно в том месте, о котором говорил. Потом ты встретилась с моим партнером… и стала допрашивать его?

– Я не желаю выслушивать все это.

– Конечно! С какой стати? Но лучше признайся, что ты вела себя как дура. – Он опустил голову и устало приподнял руку. – Знаешь, я вымотался и вряд ли скажу сейчас что-нибудь толковое. Мне надо… обдумать все это. Ладно?

Рейчел не могла решить, продолжать возмущаться или нет, и не понимала, на кого она больше сердится – на него или на себя.

– Спасибо, что назвал меня дурой.

– Нет, я всего лишь сказал, что ты вела себя как дура. – Он скривил губы. – Разница небольшая, но существенная.

Она тоже улыбнулась Брайану – одними губами – и положила ладонь ему на грудь:

– Иди уже в душ.

Он закрыл за собой дверь спальни. Вскоре раздался звук воды, льющейся из крана.

Перед ней лежал плащ Брайана. Поставив бокал на пристенный столик, она удивилась, что не испытывает угрызений совести. Странно, ведь Брайан был прав. Это было оскорблением с ее стороны – думать, что муж, с которым она прожила два года, настолько нечестен, что врет ей насчет своего местопребывания. И все же Рейчел не чувствовала за собой вины. Всю неделю она убеждала себя, что сцена на Копли-Сквер была оптической иллюзией. Селфи Брайана подтверждало это. Вся их совместная жизнь, в течение которой он ни разу ей не соврал, подтверждала это.

Так почему же она чувствовала, что не ошибается? Почему не чувствовала себя виноватой? Разумеется, полной уверенности в своей правоте у нее не было. Но было легкое, назойливое ощущение: тут что-то не так. Брайан, как всегда, оставил плащ на спинке стула. Это раздражало Рейчел: почему бы не повесить его в шкаф в прихожей?

Она взяла плащ, залезла в левый карман и вытащила билет на рейс из Хитроу в Логан, датированный тем же днем. Еще в кармане лежали мелочь и паспорт Брайана. Она пролистала страницы с визами и штампами всех стран, где он побывал. Проблема была в том, что штампы ставились без всякого порядка, по усмотрению сотрудников паспортного контроля. Прислушиваясь к негромкому шуму воды, она листала паспорт – Хорватия, Греция, Россия, Германия, – пока не наткнулась на нужный штамп: Хитроу, 9 мая текущего года. Вернув паспорт на место, она вытащила из другого кармана магнитную смарт-карту отеля «Ковент-Гарден», Монмут-стрит, 10, а также крошечный, с ее большой палец, чек газетной лавки на Монмут-стрит, 17. Чек, выданный в 11:12 того же дня, 5/09/14, свидетельствовал о том, что Брайан купил газету, пачку жевательной резинки и бутылку «Оранжины», заплатил банкнотой в 10 фунтов и получил 4 фунта 53 пенса сдачи.

Шум воды прекратился. Рейчел положила магнитную карту обратно в карман и повесила плащ на спинку стула. Однако чек из магазина она сунула в задний карман своих джинсов. Зачем – она и сама не знала. Инстинкт.