Глава двадцать третья. Моркет

«Если падшие утешатся,

горние – умалятся».

Пророк Ананаэл

Каменный завет

Амма не могла ни стоять, ни сидеть, ни говорить. Она могла только лежать на холке лошади, к которой ее притянули одеялом, и шептать. Произносила одно или два слова на выдохе, и несколько секунд приходила в себя. Но еще до того, как Рит с помощью Шаннет омыла и переодела ее, она сумела произнести одно слово – «меч».

– Что «меч»? – не поняла Шаннет. – Никуда он не денется. Никто и задаром его не коснется.

– Нет, – выдохнула Амма и, набравшись сил, добавила. – Он не сможет его забрать только в том случае, если я буду держать меч за рукоять.

– Он? – удивилась Рит. – Кто «он»? Хозяин меча? Откуда он здесь возьмется? Мы уже порядком отдалились от Фризы.

– Я – хозяйка меча, – обессилено прошелестела Амма. – Но он помнит его силу и помнит нанесенную ему обиду. Он может прийти за ним. Атраах может прийти за ним.

– Ну и что? – не поняла Шаннет. – Если он придет, что ему помешает забрать у тебя меч? Не знаю, может, Ло Фенг сможет с ним сразиться еще раз, но ты-то что ему сделаешь? Да он заберет его у тебя вместе с рукой!

– Я не его тень, – засмеялась, забулькала хрипом в горле Амма. – Я тень Адны… Убивать меня – уязвлять Адну. Он не сделает этого. Хотя и заносчив и не слишком умен. Пока не сделает… Зачем ему я? У него есть свои тени… Одна тень еще есть…

– А кто тогда мы все, если ты чья-то тень? – прошептала в ответ Рит, но ответа не дождалась. Амма посмотрела на нее так, словно Рит снова висела распятой на стене Водана, только некому было вступиться за нее.

Ло Фенг подошел к Амме уже в конце дневного перехода, когда Рит показалось, что отряд должен был запутать самого опытного следопыта, и в глубине можжевеловых зарослей удалось сделать стоянку и даже разжечь небольшой костерок. Подошел, дождался, когда она откроет глаза и чуть ослабит побелевшие пальцы на рукояти меча, и спросил:

– Значит, ты тень Адны?

– Была ею, – процедила сквозь стиснутые зубы Амма.

– Давно? – поинтересовался Ло Фенг.

– До всего, – прошептала Амма. – До дня Кары Богов, до Острова Теней, до Обители смиренных.

– Хороши девы Обители смиренных? – присел рядом с прорицательницей Ло Фенг.

– Ты ведь не о красоте спрашиваешь? – тяжело вздохнула Амма. – Они другие. Отличаются от эйконцев. Я стала другой, и их сделала другими. Этого достаточно? Впрочем, я давно там не была. Может, они стали лучше. А может, и вовсе позабыли все мои наставления. Ты ведь не об этом хотел спросить?

– Сколько у Адны было теней? – спросил Ло Фенг.

– Четыре, – сглотнула Амма. – Осталась я одна. У каждого высшего умбра было четыре тени. У каждого. Вестника, наездника, называй как хочешь. И все четверо теней у каждого – тоже умбра. И тоже вестники, наездники и прочее. Но слабее. Мы все беглецы, поэтому курро. А они – наши правители. Хотя и сами тоже тени. Только тени богов. Все расставлено в соответствии с силой. Ты ведь уже это понял?

– Если воин слабее, чем нужно, он копит силу, полнит умения, ищет особое оружие, – заметил Ло Фенг. – Если его не устраивает высота ступени, на которой он стоит, то воин поднимается.

– И я коплю силу… – скривила губы Амма. – Копила, пока ее не забрали. Только как бы ни копила силу та же мышь, ей крысой не стать. Это ты хоть понимаешь?

– Есть, наверное, кто-то, кто обращает мышей крысами? – спросил Ло Фенг.

– Есть, наверное, – чуть слышно хмыкнула Амма. – Только тот, кто может, тому – это не нужно. Или он так слаб, что и о себе не может позаботиться. Да и подниматься мне некуда. Я не хочу никуда подниматься.

– Чего же ты хочешь? – спросил Ло Фенг.

– Покоя, – ответила Амма. – Дышать. Есть. Пить. Может быть, любить. Я тебя удивила?

– Стать матерью? – спросил Ло Фенг.

Она не ответила, стиснула зубы, поджала губы и каким-то чудом удержала слезы в глазах. Не пролила их. Только дышать стала глубже, словно пробежала несколько лиг и пыталась восстановить дыхание.

– Ты же…

Ло Фенг выдержал долгую паузу. Такую долгую, что Рит, которая сидела тут же, рядом с Аммой, показалось, что он уже больше ничего не спросит, ни о чем не скажет. Но он продолжил.

– Ты же не человек.

Амма закрыла глаза и тоже заговорила не сразу. Разомкнула губы и прошептала, не поднимая веки.

– Один мой приятель… который вроде меня… отметил одну странность. Люди, которые никогда не видели богов, не знают, что это такое – боги, которые даже таких как я никогда не видели, а если видели, к примеру тех же жнецов, долго не жили, так вот эти люди относятся к богам как к людям. Приписывают им качества человека. Жестокость и мягкость. Доброту и злость. Любовь и ненависть. Мудрость и простодушие. А это не так. Боги – не такие.

– А какие боги? – спросил Ло Фенг.

– Они не такие, – скривила губы Амма. – Вот представь себе стекольщика. Чтобы сварить стекло, он смешивает известь, морскую золу и песок. Песок – это люди. Стекольщику нет дела до отдельной песчинки. Понимаешь? Он даже не думает о ней. Так и боги.

– Вы, значит, известь? – проговорил Ло Фенг. – Или морская зола? А известь – жнецы? И что же за стекло получится из этакой смеси?

– Не знаю, – прошептала Амма и посмотрела Ло Фенгу в глаза. – Может быть, и не должно получиться никакого стекла, а должно получиться варево, чтобы насытить ненасытное чудовище? И люди – не песчинки, а ячневые крупинки? Все пойдет в ненасытную глотку, все.

– А ты тем временем хочешь дышать, есть, пить и любить, – заключил Ло Фенг.

– Я стала человеком, – прошептала Амма. – Почти человеком. Трудно не стать человеком, если падаешь ниц. Оставь свои расспросы, Ло Фенг. Мне нужно поспать.

– Подожди, – попросил Ло Фенг. – Сколько вас?

– Разве я не говорила? – удивилась она. – Это то немногое, что я знаю наверняка. Тринадцать. Но не все такие, как Адна, большинство такие, как я.

– Она придет в себя? – спросил Ло Фенг у Рит, когда они отошли к костру.

– Не знаю, – пожала плечами Рит. – Она околдована. Не просто обессилена, а околдована.

– Ты можешь что-нибудь с этим сделать? – нахмурился Ло Фенг.

– Я только об этом и думаю, – призналась Рит. – Но это не обычная ворожба. Она словно… оплетена корнями, которые проросли сквозь ее плоть. И даже если бы я могла ухватиться за что-то и вырвать эти корни, боюсь, я бы лишила ее жизни.

– Почему Адна не расправилась с нами всеми? – спросил Ло Фенг.

Рит обернулась к костру. Шаннет о чем-то вполголоса расспрашивала Кшаму. Кенди с Руором и Думом встряхивали в пригоршнях и бросали на хвою кости. Фаре, обняв сына, гладила его по руке.

– Ей нужно, чтобы мы дошли, – наконец ответила Рит. – До Опакума. Почему – не знаю. Те, кого она напустила на нас у водного менгира, не могли быть препятствием. Если только проверкой для Аммы и для кого-то еще, кто мог оказаться среди нас.

– Да, – кивнул Ло Фенг. – Наверное, там что-то есть в Опакуме, что нужно Адне. Интересно, сколько таких, как она?

– Пять, – твердо сказала Рит. – Пять всадников, пять жнецов, пять божественных образов, пять посланников. Все кимрские сказки об этом.

– Все сходится, – проговорил Ло Фенг. – Пять умбра. Двадцать теней умбра. Или курро, неважно. Всего двадцать пять. Осталось тринадцать. Двенадцать сгинули. Хмельная падь…

– Двенадцать окаменевших героев, – вновь обернулась, посмотрела на поникшую Амму Рит. – Былое, ставшее сказкой. Почему ты вспомнил об этом?

– Амма права, – задумался Ло Фенг. – Они ведь и в самом деле, наверное, почти стали людьми. Умерли они, во всяком случае, почти как люди.

На второй день пути отряд Ло Фенга едва не попал в беду. Стоило эйконцу подняться на прикрытый редколесьем холм, как следующий за ним Руор разразился проклятьями, ухватившись за загривок. Затем зашевелились, заерзали в седлах остальные. Жжение заставило Рит прижать руку к груди, к трем камням, что погрузил в ее плоть Ло Фенг.

– Надо остановиться, – прохрипела Амма. – Нельзя уходить дальше к югу. Старая гебонская дорога закрыта для нас.

– Но на северном тракте фризы и те же геллы! – воскликнула Кенди.

– А на юге – жнец, – с трудом выпрямилась в седле Амма. – Я чувствую. И он нас может почувствовать. Если уже не почувствовал. Пойдем на восток. Надо будет искать дорогу через топь. Там есть тропы. Пойдем или по кабаньим следам, или найдем вешки.

– Я сейчас, – поджала губы Шаннет, подала лошадь к основанию одинокой сосны и набросила уздцы на торчащий сук. – Посмотрю. Заберусь наверх и посмотрю.

– Помоги мне, Рит, – попросила Амма, глядя, как черноволосая фризка карабкается на вершину дерева. – Нож, дай мне нож.

– Нож? – обернулся Ло Фенг.

– Не тот нож, что отдала тебе, – закашлялась Амма. – Он мне не нужен, да и не опасен, пока он в твоих руках.

– Я вижу горы и белую крепость! – крикнула сверху Шаннет. – И, кажется, людей. Много людей. Не могу разглядеть каждого, но они идут сплошным потоком. В крепость и куда-то дальше. На восток.

– Жнец гонит их, – кивнула Амма. – Такого раньше не было… Значит, что-то изменилось. Что-то новое… Спускайся! Это Фрига. Нам нельзя туда. Там смерть. Спускайся… Ну крикните же кто-нибудь ей!

Она обессилено опустила голову, затем подняла руку, вытерла пот со лба, посмотрела на Рит.

– Ты права, это магия Адны. Она лучше других управляется с силами, что таятся в корнях и стеблях, но то, что во мне – не корни. Это яд, морок, паутина, которая оплетает изнутри. Никто не поможет мне. Ни я сама, ни кто-то из умбра, ни кто-то из курро. Может быть, мертвый менгир, что в Опакуме. Или же сама Адна.

– Я что-то слышала о мертвом менгире, – нахмурилась Рит. – Но он ведь… мертвый? Он никому не помогает?

– Он не полнится и ничего не отдает, – скривилась Амма. – Но он забирает. Или не он, но что-то есть там странное. Когда я зачаровала Остров Теней, я еле доползла до эти мест. Отдача от того заклинания едва не превратила меня в высушенный труп. И я сама пристала своим духом к собственным костям намертво. Но в Опакуме… стоило коснуться камня, как морок спал с меня. Объяснить это невозможно. Да и мало кому известно это свойство тамошнего менгира. А те, кому известно, не могу объяснить этого. Он словно пропасть. Или под ним пропасть. Или подземная река, что уносит все, словно озеро вокруг Водного менгира, но мертвый менгир не исцеляет. Он только берет. Больше я никуда не смогу сбросить то, чем наполнила меня Адна.

– Значит, Адна действительно хотела, чтобы мы оказались в Опакуме, – поняла Рит. – Зачем? Ведь не для того, чтобы ты излечилась? Она знает об этом свойстве мертвого менгира?

– Кто ж ее поймет, – вздохнула Амма и протянула руку. – Сделай надрез на ладони. Да, демон тебя раздери, сделай надрез на ладони, чтобы кровь наполнила ее. А теперь быстро – у кого есть стриксы, обмакните в эту кровь. У кого нет – смочите хоть что-то – шнурок, нитку, ленту и повяжите ее на свою шею. Иначе или вы все присоединитесь к стаду, которое гонит жнец, или он сам за вами придет.

– Это кровь курро? – спросил Ло Фенг.

– У курро нет крови, – растянула губы в усмешке Амма. – Это кровь человека, как и тело, которое ты видишь перед собой. Надо уходить отсюда. Немедленно.

Топь встретила отряд Ло Фенга гудением гнуса, запахом гнили и глухими ударами, которые доносились с юга, со стороны Мглистых гор.

– Что там? – нахмурился Дум, правя лошадью вдоль края трясины. – Битва?

– Осада, – ответила Амма. – Замок Хайборг. Вот уж не думала, что топь разносит звуки, словно вода. Хотя она вода и есть… С грязью. До Хайборга довольно далеко отсюда. Хайборг и Опакум – два ключа к Беркане.

– Почему же? – не согласился Ло Фенг. – А вдоль моря? Перахта? Исида? Гебона?

– Слишком далеко на юг, да и горы там спускаются прямо к морю, крепости неприступны, – вздохнула Амма, вглядываясь в зеленое марево топи. – Исида – самое непокорное вандилское королевство.

– Не так давно самым непокорным вандилским королевством был Бальдар, – заметил Ло Фенг.

– Все проходит, – качнула головой Амма. – Я не вижу вешек.

– Вешек? – не поняла Кенди, опасливо вглядывающаяся в кружево болотного кустарника.

– Сколько мы проехали по краю трясины? – спросила Амма. – Не менее десятка лиг? Не увидели ни одной кабаньей тропы. Но зато нашли три засечки на сосне. Видишь? Это значит, что здесь есть охотничья тропа через топь. Уверена, в глубине леса можно даже найти старое кострище. Переход через топь тяжел, мало кто рискует углубляться в нее без отдыха. Но вешек нет. Можно, конечно, взять жерди и тыкать перед собой, но так мы будем переходить через топь месяц. Можно забрести в такой тупик, где с лошадью и не развернешься. Что будем делать?

– Тридцать монет, – раздался незнакомый голос.

Незнакомец появился внезапно, просто вышел из-за дерева, хотя Рит показалось, что он вовсе соткался из воздуха. Впрочем, она прекрасно знала, что и ее соплеменники были славны тем, что могли появляться словно неоткуда и исчезать в никуда. Но этот человек не походил на охотника. Он был не слишком высок, не слишком широкоплеч, но ровно настолько, чтобы казаться и высоким, и широкоплечим, и ладно скроенным воином или лесным добытчиком, на которого можно положиться, потому как всякая пакость оставляет следы на лице и теле, а на нем таких следов не было. На его округлом, слегка заостренном к покрытому щетиной подбородку лице жили веселые голубые глаза, и светлые волосы, которые едва-едва не достигали плеч незнакомца, словно подтверждали веселый нрав искателя лесных приключений. И вместе с тем и волосы, и взгляд, и даже легкая улыбка – все словно было подернуто тенью. Одет незнакомец был просто – длинный, по фризской моде, с отворотами на воротнике, рукавах и полах гарнаш топорщился под ремнем, на котором висел нож, сумка и моток веревки. Суконные порты прятались во внушительных болотных сапогах. Доспехов ни на руках, ни на ногах у незнакомца не имелось. Зато на одном плече висели сразу четыре не по весне жирных фазана, а на другом прошитый тканью и влажный от воды мех. А вот оружие у незнакомца оказалось редким. Насаженная на длинное, в два с половиной локтя древко, посверкивала изогнутым лезвием и крюком глевия.

– Удобно ходить по трясине, – поймал незнакомец взгляд Рит. – Тут тебе и посох, и жердина, если в топкое окно шагнешь, и клинок, от поганой твари отбиться. Тридцать серебряных берканских монет, и я переведу вас на ту сторону. Дорога непростая, но других проводников здесь нет. Меня Моркетом зовут. Но деньги вперед.

– И давно ты тут торгуешь? – спросил Ло Фенг.

– Только начал, – пожал плечами Моркет. – Но думаю обосноваться на какое-то время. Другой дороги нет сейчас на восток. Там, – он кивнул на юг, – уже не пройти. Лесной люд, да геллы штурмуют бастионы Хайборга. Уж не знаю, улыбнется ли им удача, но дороги в обход нет. Только через топь.

– Я не вижу, чем ты бьешь птицу? – спросил Ло Фенг.

– Ничем не бью, – удивился Моркет. – Зачем же ее бить? Ее ловить нужно. Для этого существуют ловушки и силки. Кстати, готов поделиться. И никакой доплаты. Все в тех же тридцати монетах.

– И напиться дашь из меха? – подал голос Руор.

– Ну, пару кубков каждому выделю, – скорчил гримасу Моркет. – Райдонское, на том берегу брал. В Болотном дозоре. Трактир там неплохой. Холодненькое. Кунаю время от времени в воду, вот оно и охлаждается…

– Откуда сам? – спросила Рит.

– Какая тебе разница? – поднял брови Моркет. – Все одно проверить не сможешь. Ты ж не местная. Судя по лицу или кимрка, или степная геллка. Точно не скажу. Да и вся ваша братия издалека сюда пришла.

– И все-таки? – нахмурился Ло Фенг. – Мало ли, может еще кого встретим, так и справимся заодно.

– Да как хотите, – пожал плечами Моркет. – Я из Альбиуса. Из маленького городка на окраине Одалы. Как раз на излете Змеиного урочища, на берегу Манназа. Служил звонарем, но как эта пакость началась, пришлось искать другое занятие. Вот, вспомнил, что некогда ставил силки. Стер пыль со старой глевии и подался в эти края.

– Разве звонари не нужны в такое время? – спросила Рит.

– Ратуша в Альбиусе рухнула, – процедил сквозь зубы Моркет. – У кого хочешь можешь справиться. Дня через три, что ли, после начала всей этой беды так и развалилась. Не во что стало звонить.

– Почему мы должны тебе верить? – спросил Ло Фенг и посмотрел на Амму, которая словно окаменела, глядя на незнакомца.

– Зачем мне ваша вера? – удивился Моркет. – Я не храмовник, и не вандилский шаман. И уж тем более не меняла с йеранского рынка. Вот уж кому я бы и обглоданной кости не доверил. Я ж, считай, собой торгую! Куда я от вас в топи денусь? Платите деньги и идете следом. Верьте своим глазам.

– Имей в виду! – подала голос Кенди. – Рит отличный стрелок! Если вздумаешь скрыться, стрела догонит!

– Ты, прекрасная женщина, наверное, плохо знаешь, что такое топь, – расплылся в улыбке Моркет. – И захотел бы – не убежал. Если договоримся, то буду с вами ближайшие два, а то и три дня. А на ночь можешь привязывать меня за ногу. Сочту за честь! Только веревку подлиннее вяжите, чтоб можно было до ветру отползти.

– А почему так дорого? – прогудел Дум.

– Дорого? – удивился Моркет. – По монете с носа за дневной переход, так и выходит. Вас – десять, три дня, вот и тридцать монет. И это еще со скидкой. Если народу меньше пяти человек, беру по две монеты за дневной переход.

– А если геллы тебя наймут? – процедила сквозь зубы Шаннет. – Скажут перевести их на ту сторону, их тоже поведешь? Чтобы они твой город осадили?

– Не наймут, – мотнул головой Моркет. – Врать не стану, мне плевать, кто платит. Я б и стаю волков перевел, если бы они платили и пасти на время перехода завязать дали. Но геллы меня нанимать не станут. Убьют, скорее. Или погонят клинками. Только геллы – горцы. Не полезут они в топь.

– До поздней осени собираешься кормиться здесь? – спросил Ло Фенг. – Пока топь не встанет?

– Нет, – с сожалением вздохнул проводник. – Может так статься, что уже и летом ни одного заказчика в округе не останется. Жатва, такое дело. Да еще и война. Вы бы придержали девицу! Да, которая с белым пухом на голове. Ранена, что ли? За ней кто-нибудь смотрит, или как? Она сейчас с лошади-то сверзится. Вырви мне глаз, сверзится.

Шаннет успела подхватить Амму первой. Та стала бледной под стать собственным волосам, но все еще дышала.

– Надо делать носилки, – покачала головой Кенди. – Мне, правда, кажется, что эта самая Амма тянет на нас несчастья, как кусок дерьма мух, но перекидывать ее через седло – не дело. Эй! Руор! Дум! Вот веревки. Полотнище тоже имеется. Главное, срубить две жердины подлиннее, да поровнее. Лошадь Аммы пристяжной пойдет, а впереди…

– Моя лошадь, – проговорила Рит, вглядываясь в бледное лицо Аммы.

– Ну так что? – кашлянул Моркет. – Пойдем или как? Уже полдень, время уходит.

– Пойдем, – кивнул Ло Фенг.

Моркет оказался веселым парнем. Жаловался, что от работы звонарем уши у него болят, мозоли показывал на руках от веревки, но не жаловался на жизнь. Причем, о чем бы ни заходил разговор, звонарь тут же находил причину для шутки или веселой истории. Оказалось, что он рано остался сиротой, поэтому не знает, ни сколько ему лет, ни откуда он, ни кто его родители, ни даже не помнит названия деревни, на окраине которой его подобрал один йеранский вельможа, который тоже вскоре умер, отчего его юный, пусть и смышленый слуга, вновь оказался на улице. Та же самая история случилась и со вторым хозяином, и с третьим, а вот с четвертым беда пришла с другой стороны – жена хозяина положила взгляд на молодого парня, да однажды и попалась с ним вместе своему муженьку. Так Моркет оказался на улице в последний раз, и если бы не добряк Троббель – альбиусский бургомистр, так бы и бродяжничал Моркет по дорогам Йераны, Одалы и других королевств. А всего-то и надо было оказаться в нужное время в нужном месте и подхватить захмелевшего старика, когда тот готов был вывалиться из седла. Барон и назначил Моркета звонарем. И вот – пять лет звона, в голове пустота, в карманах тоже, зато не вор, не бродяга, не разбойник.

– Что же он тебе другой работы не подобрал? – спросила Кенди, подбрасывая в костер прошлогоднюю осоку. – Ну, пока ратушу восстановят?

– Кто же ее будет восстанавливать? – помрачнел Моркет. – Жатва же. Да и Троббель… Отдал богам дух свой. Жнец его придушил. В тот самый день и придушил…

– А по мне, что бродягой, что вором – не самая плохая стезя, – подал голос Руор. – Нет, грабителем-то, конечно, не очень хорошо. Но может припереть так, что и выбора не останется.

– Не, – замотал головой Моркет. – Это не по мне. Я вот лучше буду через трясину переводить караваны, чем не заработок?

– Конечно, – закатился хохотом под писк болотного гнуса Дум. – Пройтись по трясине пару раз, повыдергивать вешки, и вот уже только ты один знаешь дорогу, как тут не заработать?

– Пару раз мало, – сделал серьезное лицо Моркет. – Вешки тыкаются через полсотни шагов, редко дальше, а то и через два десятка, от тропы зависит. Идти тут не близко, так что, вешек выходит за тысячу. Или еще больше? Тут жить надо, чтобы все запомнить.

– Ладно, – попытался сдержать смех Руор, – ты другое объясни! За какие такие доблести тебя подбирали? Ну, хозяева твои бывшие? Может, ты в младенчестве на девку был похож? Волосы и теперь как у девки, косу можно заплетать!

– Косу? – удивленно взъерошил волосы Моркет. – Какую косу? Вот выберусь в Йеру или в Урсус, или еще куда, схожу к брадобрею и срежу это безобразие под корень. А потом год или два – никаких забот. А хозяева меня выбирали за глаза. Причем каждый мне говорил одно и то же, что никогда таких голубых глаз еще не видел!

– А последняя хозяйка тоже из-за голубых глаз на тебя запала? – криво усмехаясь, спросила проводника Фаре, которая словно оттаяла в последние дни.

– Вот этого я не спросил, – опешил Моркет и тут же подмигнул Эфу, что глаз с проводника не спускал. – Но кажется мне, что зацепилась она за что-то другое.

На этом месте рассказа проводника слушатели привычно закатились хохотом, но он выждал несколько секунд и извлек еще больше смеха, добавив:

– Но за что, убей меня, не помню.

Дум, Руор и Эф играли на привалах с Моркетом в кости, хотя на деньги играть он отказывался наотрез, грозясь вернуться за новыми заказчиками с полпути, потому как нельзя испытывать судьбу, которая и так слишком милостива к голубоглазому молодцу. Кшама заучивал шутки, веселые истории и пошловатые песенки на берканском языке, на которые Моркет был мастер. Шаннет, Кенди и Фаре обменивались с проводником колкостями. И даже Ло Фенг то и дело прятал улыбку в уголках губ. И только Рит, которая не отходила от Аммы, не могла смотреть на проводника без дрожи. Ей все время казалось, что Моркет чего-то недоговаривает, недосказывает, таит в себе. К тому же Амма, которая становилась бледнее день ото дня, словно все глубже погружалась в болезненные беспамятство и немоту. Не удавалось даже приоткрыть ей губы, чтобы влить в них хоть сколько-то капель воды. Рит закрывала глаза и видела сплетение невидимых корней, которые проросли не только через руки и ноги Аммы, но и казалось соединили ее губы и веки, забили липкими комьями уши.

– Что с ней? – спросил Ло Фенг перед последним переходом.

– Магия, – покачала головой Рит. – И она словно усиливается.

– Ничего, – сказал Ло Фенг. – Мы, конечно, выйдем где-нибудь ближе к Хайборгу, но, насколько мне помнится, по восточному краю топи хороший тракт до Опакума, три-четыре дня и мы будем в крепости.

– Ты думаешь, что Амма не ошибается насчет мертвого менгира? – спросила Рит.

– Заодно и проверим, – кивнул Ло Фенг.

– А что скажешь насчет Моркета? – спросила Рит. – Я ему не верю. Ты посмотри, он ни разу не потер шею, словно его жатва вовсе не касается!

– А зачем ему твоя вера? – повторил вопрос Моркета Ло Фенг. – Да и язвы не на всякую шею садятся. Уже сегодня в полдень мы должны выйти на твердую землю. Выйдем, расстанемся, и можешь продолжать не верить ему дальше. Не ступай в воду, унесет.

– Это твои слова? – не поняла Рит.

– Нет, – задумался Ло Фенг и посмотрел на Амму. – Они высечены над входом в главный храм моего клана. Так что, наверное, это ее слова.

– И что это значит? – нахмурилась Рит. – Ты так об этом сказал, как будто в этом есть какой-то подвох.

– Есть подвох, – кивнул Ло Фенг. – Для того, чтобы приобщиться к тайнам Клана Теней, надо войти в Храм. Значит, пройти под этой надписью. То есть, ступить в воду.

– Что будем делать на той стороне? – спросила Рит.

– Делать? – не понял Ло Фенг. – Разве не судьба ведет нас? Доведем Амму до Опакума, оглядимся, прочувствуем, что это за место, где не властна жатва, и поймем. Можно загадывать, каким будет второй шаг. А можно сделать первый. Второй сам себя покажет. Скорее всего я все-таки отправлюсь на Остров Теней. Во всяком случае, теперь жнец может явиться и туда.

Вымазанные в грязи, чуть живые от усталости, они выбрались из топи в полдень третьего дня. Моркет даже подпрыгнул от радости, встав на твердую землю, и прокричал что-то, но в следующую секунду из-за болотных зарослей донесли звуки боя.

– Это еще что такое? – нахмурился проводник. – Это же самое тихое место между топью и Пепельной пустошью. Болотный дозор. Эх, до чего же хорошее жаркое в местном трактире. А райдонское… Надо будет снова мех наполнить!

– Геллы! – вскочила на седло ногами Шаннет. – Их немного, но их противников еще меньше! Они рубятся против… Чьи желтые и белые цвета?

– Йеранцы, – потянул из ножен меч Ло Фенг. – Кажется, мы снова в деле! Или я ошибаюсь?

Когда Ло Фенг, Рит, Шаннет, Кшама, Кенди, Руор и Дум вылетели из-за перелеска, десяток йеранцев был уже прижат к стене трактира. Еще с десяток трупов с желтыми и белыми цветами на перевязях лежал тут же в лужах крови. Рядом с ними виднелись и местные стражники. Геллы наседали и никак не ожидали удара в спину. Их было под три десятка, но уже через мгновение стало два, а затем, когда выжившие поняли, что смертоносный воин, который не оставляет никому из них ни единого шанса, – эйконец, бежать с поля боя оказалось поздно. Стрелы Рит и ярость Шаннет и Кенди сделали свое дело.

– Как же вы вовремя! – покачал головой вислоусый йеранец. – Еще бы немного, и мы не устояли. Мастер стражи Урсуса Шэк, к вашим услугам.

– Ло Фенг, воин Клана Теней, – склонил голову эйконец. – Со мной мои друзья.

– Ты славно рубился, Ло Фенг, – поклонился в ответ Шэк. – Некоторое время назад я видел, как рубился один книжник, и уж думал, что никогда не увижу лучшего умения, но ты бы ему не уступил. Откуда и куда направляетесь?

– Мы выбрались из Фризы с началом жатвы, – объяснил Ло Фенг. – Только что пересекли топь с проводником. Уходим от погони и от беды. Идем в Опакум.

– С дурными вестями? – нахмурился Шэк.

– Если и есть где-то добрые вести, то только в Беркане, – подала голос Кенди. – Не знаю точно, сколько войска послала Фриза на юг, но мы видели не меньше двух легионов.

– Ясно, – помрачнел Шэк. – Надеюсь, ваш проводник не водит через топь врагов? Надо будет переговорить с ним. Впрочем, скоро это будет неважно. Мы спешили в Опакум, чтобы сообщить, что дела в Хайборге плохи. Замок крепок и выстоит скорее всего, но воинства штурмуют не замок. Они рвутся в Беркану мимо замка. Рушат сторожевые башни, кладут на окраине топи гать. Этот отряд геллов помчался за нами. Нам с трудом удалось вырваться из замка, но они настигли нас здесь, у Болотного дозора. И боюсь, что такой отряд геллов не последний с этой стороны топи. Дорога на Беркану почти открыта. Впрочем, гонцов в Урсус, в Альбиус, в Гебону и Исиду мы тоже отправили.

– Возьмешь нас с собой до Опакума? – спросил Ло Фенг. – Кенди! Позови сюда Фаре и Эфа. Пусть ведут лошадей с носилками. Да и с Моркетом хотелось бы попрощаться. Все-таки, он сделал свою работу.

– Хотел и сам предложить вам стать моими спутниками, – расплылся в улыбке Шэк. – Такие воины на дороге не валяются. А уж девки – так вообще огонь! Сколько вас? Я вижу семерых, у топи еще двое, не считая проводника, и кто-то на носилках? Дорога была не слишком легкой?

– Да, – кивнул Ло Фенг. – Не все добрались до Берканы в здравии. А некоторые и вовсе остались в земле.

– Все сюда! – закричала из-за зарослей Кенди. – Быстрее!

Лошади стояли в кустах, прихваченные за уздцы к ветвям. Амма, все такая же бледная, лежала на носилках тенью самой себя. Эф и Фаре были мертвы, хотя руки и ноги обоих еще подрагивали. Фаре успела выдернуть из ножен меч, но и она, и ее сын были вскрыты чудовищным клинком от гортани до паха, словно попали на стол к мяснику.

– Оркан… – только и смогла вымолвить Рит, снимая с плеча лук. – Как же так…

– И где же проводник? – поморщился Шэк.

Ло Фенг, сравнявшийся бледностью с Аммой, окидывал взглядом пространство топи. Рит, натянув тетиву лука до скулы, скрипела зубами.

– Нет, – стуча зубами, прошептала Кенди. – Он не убегал никуда. Он дождался, когда я появлюсь. И сделал все это двумя взмахами. Словно траву косил. И исчез.

– Исчез? – не поняла Шаннет.

– Растворился в воздухе, – внезапно заплакала от бессилия Кенди. – Как туман. С усмешкой. Моркет, раздери его демон!

– Он сам почти демон, – раздался глухой голос.

Худая, бледная Амма сидела на носилках и словно пыталась оборвать дрожащими руками пронизывающие ее губы корни:

– Это был Дорпхал. И это страшнее Адны, Ло Фенг. Куда страшнее.

– Кто такой Дорпхал? – спросил Шэк.

– Жнец, – ответила Амма.